Текст книги "Невеста-обманщица"

Глава 13

Чуть позже все семейство собралось в столовой за обеденным столом. Глядя на чопорные лица друг друга, в душе все посмеивались, вспоминая бедлам, который они устроили пару часов назад. Невозмутимый Холлис был на посту и ненавязчиво руководил переменой блюд. Лакеи бесшумно выполняли его указания.

Дуглас сидел во главе длинного стола; Александра, неподвижная как статуя, сидела по правую руку от него. Едва она вошла в столовую, как ее мягко, но настойчиво препроводил туда Холлис. Вдовствующая графиня Нортклифф сидела в конце стола.

«Ах, – думал Дуглас, оглядывая присутствующих, – как все чертовски перепуталось!»

Он взял ломтик тонко нарезанной ветчины и задумчиво жевал его. Его мать предусмотрительно заняла свое место еще до прихода Александры. Дуглас заметил ее маневр, когда было уже слишком поздно. Заметил, но промолчал. Довольно недоразумений и сцен, хотя бы на сегодняшний день. Он не мог себе представить, что скажет его мать, когда ей сообщат, что она больше не является хозяйкой дома и что ее место за столом ей больше не принадлежит. В настоящий момент она казалась очень довольной, и это его беспокоило. Было ли тому причиной явное смущение его молодой жены?

Конечно же, Александра, эта упрямица, «забыла» о своих обязанностях хозяйки и «не заметила», что вдовствующая графиня сидит на ее законном месте. Когда же наконец ему удастся все расставить по своим местам?

Он бросил неодобрительный взгляд на ее склоненную голову. Она получила от него все, о чем только можно мечтать, да еще его самого в придачу, и вместо благодарности налетела на него как фурия, запустила в него столом, а потом заперла в Золотой гостиной. Она должна была прыгать от счастья и благодарить его за редкостное великодушие и незлопамятность, за то, что он сумел простить ей тот заговор, который они устроили вместе с ее отцом и Тони. Нет, решительно в ее действиях не было никакого смысла. Разве не она сама раздевалась перед ним и предлагала отказаться от развода? С другой стороны, можно было обойтись с ней тогда и помягче, не отвергать ее так холодно и бесповоротно. Но что бы там ни было, теперь-то все это уже не имеет значения. После этого он спас ее, выхаживая во время болезни. Все следовало оставить в прошлом – и хорошее, и плохое. Единственное, что было важно сейчас, – это то, что он решил признать ее перед всеми своей женой.

Дугласу не верилось, что еще сегодня он мог смеяться. Сейчас он не смог бы выдавить из себя даже улыбку. Будущее рисовалось ему в самых мрачных тонах.

Его жена еще не оправилась от болезни, но почти ничего не ест. Он собирался сказать ей, что ей нужно лучше питаться, чтобы скорее восстановить силы, когда перед его глазами мелькнул этот чертов столик, летящий прямо ему в голову. На то, чтобы кидаться столами, у нее хватает сил. Со вздохом он перевел взгляд на Мелисанду, такую красивую, что все сидящие в этой комнате бледнели на ее фоне. Его мрачность усиливалась с каждой минутой.

Наконец Синджен нарушила молчание и жизнерадостно защебетала:

– Ну не чудесно ли! Мы все вместе, и нас так много. Я так рада познакомиться с тобой, Мелисанда. Надеюсь, ты разрешишь мне к тебе так обращаться, ведь мы теперь породнились?

Мелисанда подняла свою прекрасную головку, безразличным взглядом скользнула по восторженному личику напротив и с легким кивком ответила:

– Да, конечно, да.

– Зови ее Мелли, Синджен, – сказал Тони. – Дорогая, Синджен – моя самая любимая кузина.

– Я твоя единственная кузина, Тони!

– А вот и нет, у меня есть еще три кузины, все три – старые девы, с ними живет еще двадцать кошек, и на каждое Рождество они дарят мне шлепанцы.

– Ах, ну в таком случае я полагаю, что должна тебя благодарить, – ответила Синджен. – Мелли. Хорошее имя.

К удивлению Александры, ее сестра вдруг улыбнулась и произнесла:

– Если мне не изменяет память, Александре еще никогда не приходилось лежать на полу. Я просто не могла поверить своим глазам. Это было очень зрелищно, дорогая.

Александра удивилась еще больше, когда Синджен, с которой они познакомились каких-то два часа назад, в ответ на это замечание опустила голову, бросив на нее виноватый взгляд.

В воцарившемся молчании раздался резкий голос тетушки Милдред, седой леди с острыми глазками и сухой, как палка:

– Должна сказать тебе, Дуглас, что мы не привыкли к подобным сценам.

Дуглас понял, что этой фразой будет положен конец какому бы то ни было спокойствию за столом. Он мысленно поаплодировал тете Милдред, готовясь к атаке, и она не разочаровала его.

– Я и твой дядя прибыли сюда с письмом маркиза Дэкре, где он уведомляет тебя о скором визите его дорогой дочери Джульетты, которая, как тебе, должно быть, известно, обладает незаурядной красотой и мягким нравом и, конечно, прекрасно воспитана. И что же мы видим по прибытии? Эта девушка распростерта на полу, и все вокруг кричат и галдят. А Джульетта, между прочим, приедет уже завтра. И конечно же, я уверена в этом, она ни секунды в своей жизни не провела на полу, и уж тем более на ней никто не сидел. В твоем доме и делах – полная путаница, Дуглас. Мы обнаруживаем, что ты уже женат через доверенное лицо на ней. Нам также сказали, что на той девушке, которую ты выбрал для себя, не той, что сидит рядом с тобой, женился Тони. Это уже более чем странно, Дуглас. И обо всем этом мы узнаем постфактум. И, видя все это, у меня зарождается страшное опасение, что ты можешь стать таким же, как твой дед.

Дядя Альберт прочистил горло.

– Э-э, Дуглас, тетя Милдред имеет в виду отца твоего отца, но никак не дорогого отца твоей матушки. Тот, если ты помнишь, погиб во время охоты, когда ему было семьдесят девять лет.

– Все мы слышали о поклявшемся своей головой Чарлзе, – сказал Тони. – Но не могло случиться так, что лиса выследила своего охотника и до того напугала его, что он свалился с лошади и сломал себе шею?

– Конечно же, нет, Тони, – ответил дядя Альберт. – Лошадь вовсе не была испугана. Просто ему не повезло, вот и все. Скорее всего Чарлз, по обыкновению, задумался о своих химических опытах и утратил бдительность. И прошу тебя, не будь таким легкомысленным. Тебе это не идет.

Тетя Милдред развернулась на стуле с неожиданной для ее возраста быстротой.

– Возможно, что причиной его смерти и стал несчастный случай на охоте, но, надо сказать, он был не в себе уже задолго до этого. Его разговоры и поведение были совершенно неприемлемы – чего стоила только эта троица говорящих попугаев, которых он вечно таскал с собой! А эти его бесконечные эксперименты в восточном крыле! От них по всему дому распространялись какие-то удушливые запахи, от которых у всех слезились глаза.

Дуглас слушал не перебивая. Все они выросли на рассказах об эксцентричном дедушке. Но со временем часть этих ужасных историй стерлась из его памяти. Когда тетя Милдред замолчала, он невозмутимо спросил:

– Так вы говорите, тетя, что дочь маркиза Дэкре должна вот-вот приехать?

– Конечно. Мы с твоим дядей пригласили ее. Мы решили, что пора наконец взять под контроль это недопустимое положение вещей. Ты вел себя неподобающим образом, Дуглас. Но то, что ты сделал сейчас, уже вряд ли можно исправить. Ты женился на ней вместо этой обворожительной девушки, на которой женился Тони, и в довершение всего сюда с минуты на минуту должна приехать Джульетта. Ума не приложу, что теперь делать. Единственное, что меня утешает во всей этой истории, – это то, что я тут ни при чем. Тебе придется самому как-то выкручиваться из всего этого, Дуглас.

«Интересно как, – подумал Дуглас, – как я могу выкрутиться из всего этого?»

Тетя Милдред с чувством выполненного долга выпрямилась и угрюмо пододвинула к себе тарелку.

Вдовствующая графиня Нортклифф произнесла громким ясным голосом:

– Я согласна с тобой, Милдред. Все это просто ужасно. Но Дуглас ни в чем не виноват. Это все Тони и эта девушка. Тони взял себе Мелисанду, а Дугласу оставил эту… эту…

– Мама, – остановил ее Дуглас, наклоняясь вперед; его голос звучал глухо, но четко. – Мама, ты должна следить за своей речью. Я здесь хозяин, и мне решать, кому в этом доме быть или не быть.

– Ах, – засмеялась Синджен, – вот в чем вопрос, да?

Дуглас пропустил это мимо ушей. Похоже, никто в этом доме ему уже не подчиняется, даже его пятнадцатилетняя сестра.

Вдовствующей графине потребовалась всего минута, чтобы прийти в себя от его отповеди. Сделав вид, что ничего не произошло, она ласково обратилась к Мелисанде:

– Леди Мелисанда, давайте я положу вам кусочек яблочного торта. Он очень вкусный, это предмет гордости нашего повара.

Мелисанда отрицательно покачала головой и тихонько спросила своего мужа:

– Кто такая эта Джульетта?

– О, моя любовь, она вторая красавица Англии после тебя. Но ты – первая, клянусь тебе.

– Хотелось бы посмотреть на нее, – сказала Мелисанда. – Звучит очень интригующе.

«О Боже, – подумал Дуглас, – это как раз то, о чем я мечтал! Две изумительные женщины под моей крышей, женщины, от которых все мужчины сходят с ума и теряют дар речи».

– Ну, – после некоторого молчания снова подала голос леди Милдред, – по-видимому, сейчас уже невозможно предотвратить ее приезд, разве что на нее нападут разбойники с большой дороги.

– А что, это мысль, – сказал Тони, с улыбкой взглянув на Дугласа, который в это время смотрел на Александру. – Что ты на это скажешь, Тайсон? Что-то ты очень тихий сегодня. Хотел бы поухаживать за этой Джульеттой?

– О нет, – ответила за него Синджен. – Тайсон влюблен в Мелинду Беатрис, хотя все мы надеемся, что он скоро избавится от этого наваждения.

Синджен, словно в молитве, сложила руки.

Тайсон, казалось, готов был надрать сестрице уши. С усилием взяв себя в руки, он со всей серьезностью, на какую был способен, сказал:

– Совсем скоро я должен вернуться в Оксфорд, чтобы завершить мое духовное образование. Так что, как бы ни была очаровательна эта Джульетта, я все равно не смогу остаться. Мне очень жаль, Тони.

На этом беседа закончилась. Дуглас посмотрел на Александру. Она очень ловко отгородилась от всех своим молчанием. Спряталась в свою ракушку и закрылась там. О, она очень тихо сидела на своем стуле, опустив глаза. Но когда она поднимала их, у него каждый раз тревожно сжималось сердце от полыхавшего в них огня. Для остальных она была просто бледной, холодной и неприступной.

Дуглас больше не мог ждать. Он бросил салфетку в тарелку, резко отодвинул стул и встал.

– Александра, я прошу вас оказать мне любезность и пройти со мной в библиотеку.

На этот раз он не вышел из столовой, предоставив ей следовать за ним, а в ожидании стоял за ее стулом. Она подняла на него глаза и вздохнула. «Обойдемся без сцен», – подумала она, зная, что все в этой комнате, включая Холлиса и двух лакеев, затаили дыхание и ждали, какой еще номер выкинет новобрачная.

– Конечно, милорд, – сказала она и поднялась, позволив лакею отодвинуть свой стул. Встав, она положила руку на предложенный ей локоть.

– Прошу нас извинить, – обратился Дуглас к остальным. – Пожалуйста, продолжайте без нас. Тони, я поручаю тебе следить за беседой. И больше не испытывай моего терпения, как ты уже сделал это однажды.

– Я расскажу какой-нибудь анекдот времен нашей веселой юности, – ответил Тони, не сводя глаз с Александры.

– О да, пожалуйста, – поддержала Синджен. – Я точно помню, у Райдера и Дугласа была очень веселая юность.

Уже в дверях Дуглас и Александра услышали, как вдовствующая графиня с сожалением в голосе сказала:

– Бедный Дуглас. И что он будет с ней делать? Все-таки очень нехорошо с твоей стороны, Тони, подсунуть ему такую, как она, а для себя оставить такой бриллиант, как Мелисанда.

Мелисанда удивила Дугласа резкостью, с какой она одернула графиню:

– Александра – моя сестра, мадам. И я просила бы вас воздержаться от подобных замечаний в ее адрес.

– Хм-м… – было ответом.

– Отлично, дорогая, – прошептал Тони в маленькое ушко.

– Да, – сказала Мелисанда, – я так и подумала, что ты это одобришь.

– Ты способная ученица, – медленно сказал он. – Может быть, когда-нибудь это войдет у тебя в привычку и ты будешь действовать, не сверяясь со мной.

Александра вышла, не сказав ни слова. Об руку с Дугласом она прошла через просторный холл, стараясь не смотреть на то место, где его сестра повалила ее на пол.

Она чувствовала себя совершенно беззащитной перед всеми этими людьми и ужасно одинокой. Полное поражение. Покинув столовую, она вздохнула с облегчением, но тут же осознала, что теперь осталась наедине с Дугласом, который мог обидеть ее сильнее, чем вся эта компания за столом.

Он привел ее в библиотеку, захлопнул дверь и запер ее. На этот раз он сам предложил ей ключ.

– Дабы предотвратить очередное насилие с вашей стороны, – сказал он. – К тому же я не вижу здесь предметов мебели, поднять которые было бы вам под силу. Даже это кресло. Что же касается вон той подушки для моления, то пусть вас не обманывает ее кажущаяся легкость. Она весит побольше вас самой.

Она покачала головой, быстро отошла от него и встала за кушеткой, обитой мягкой коричневой кожей, которую Дуглас выбирал самолично.

Он надеялся, что она что-нибудь скажет, но напрасно. Он бросил ключ на стол, потом сделал глубокий вздох и пригвоздил ее к месту тяжелым взглядом.

– Хорошо, Александра, я думаю, настало время, чтобы прояснить наконец некоторые вещи.

Она посмотрела на него, по ее бесстрастному взгляду он не мог угадать, о чем она думает.

– Вы сделали из меня посмешище. Должен сказать, мне это не особенно нравится. Однако что сделано, то сделано. Отчасти я готов признать и свою вину в том, что произошло. – Она молчала. – Вы совсем ничего не хотите мне сказать?

– Это из меня сделала посмешище ваша семья. И мне тоже это не особенно нравится. То, что случилось, не должно было произойти, но так вышло. И если вам так уж хочется, чтобы я что-нибудь сказала, я скажу, что ваша роль была главной во всем, что произошло. Вот что я скажу.

– Вы правы в том, что моя семья поступила с вами не лучшим образом. Больше этого не повторится. Но давайте вернемся к вам и к вашим поступкам. – Она молча ждала продолжения. – Будь я на вашем месте, я бы тоже ничего не говорил. Любые извинения звучали бы подозрительно, учитывая то, как вы себя вели – слишком распущенно, чтобы называться графиней.

Дуглас остановился, чтобы передохнуть и опять не наговорить лишнего. Эта утомительная дискуссия, безусловно, была необходима, но вряд ли она что-то даст, судя по ее настроению. Если бы ее физические силы совпадали с ее склонностями, она бы не остановилась перед тем, чтобы швырнуть в него кушеткой. Он решил несколько смягчить резкость своих последних слов.

– Но, как я уже сказал, что сделано, то сделано, – повторил он и заключил с примирительной улыбкой: – Теперь мы должны смотреть в будущее.

– Какое будущее?

– Это как раз то, что мне хотелось бы обсудить.

– Я не возлагаю особых надежд на свое будущее. Ваша мать пребывает в полном расстройстве от вашей женитьбы на мне. Совершенно очевидно и то, что она с радостью приняла бы Мелисанду, окажись та ее невесткой. Но поскольку Мелисанда для вас потеряна, теперь на первый план выходит персона этой Джульетты, которая, хотя и уступает пальму первенства Мелисанде, все же оценивается весьма высоко на предмет миловидности. Ну а меня, похоже, не поставили бы даже на самую низкую ступеньку. Ваша мать никогда не примет меня. Да я и сама не собираюсь терпеть унижения от вас обоих.

Не дав себе времени подумать, Дуглас быстро ответил:

– Я знаю, чем Мелисанда так понравилась моей матери. В ней она не усмотрела никакой опасности для себя как хозяйки этого дома. Вы же сделаны совсем из другого теста, и она сразу поняла, что ей не приходится рассчитывать на то, что вы все свое время будете посвящать балам и нарядам. Вы скорее всего захотите сами вести дом и следить за поместьем.

Он замолчал, сам удивляясь тому, что только что сказал.

Александра заметила это и прищурилась.

– Осторожнее, милорд, а не то я могу принять это за комплимент, что вряд ли соответствует вашим намерениям.

– Я не совсем то имел в виду, – возразил он. – Я не сомневаюсь в том, что Мелисанда будет прекрасно справляться со своими обязанностями.

Александра хотела сказать на это, что Мелисанда никогда в глаза не видела ни одного счета и ни одной расходной книги, да и увидев, вряд ли поняла бы, что там написано. Но вместо этого сказала:

– А еще Мелисанда рисует чудесные акварели. Она действительно очень талантлива и оставляет такое прозаическое занятие, как просматривание счетов, для тех, кто не обладает ее дарованиями.

Дуглас не нашелся что ответить на это.

– Правда, я могу петь. Конечно, я не претендую на успех великолепной мадам Орзински, но мне не раз говорили, что у меня очень приятный голос. Я также хорошо разбираюсь во всем, что касается цветников и сада. Нортклиффские сады находятся в ужасном состоянии.

Его темные глаза заблестели, когда он сказал очень тихо и вкрадчиво:

– Вы убеждаете меня в том, что могли бы стать хорошей женой, Александра? Может, расскажете еще о каких-нибудь ваших скрытых достоинствах?

Ему доставила удовольствие ее внезапная бледность. Совершенно ясно, что она не ожидала такого толкования своих слов.

– Нет, – сказала она. – Я больше не хочу быть вашей женой. Я хочу уехать домой. Вы не можете принудить меня остаться здесь, милорд.

– Я могу заставить вас делать все что захочу. В ваших же интересах не забывать об этом.

Вместо того чтобы разразиться обвинениями, Александра вдруг глубоко вздохнула. Она старалась быть очень сдержанной и спокойной с ним, старалась не терять над собой контроля и не отступать от своей природной мягкости под его грубым напором и наконец доказала это – и ему, и себе самой. Она подняла на него непроницаемый взгляд.

– Вы хотели о чем-то говорить со мной. О чем?

«Вот это выдержка», – подумал он.

– У вас царапина на правой руке. Либо вы поцарапались об стол, который кинули в меня, либо получили ее в схватке с Синджен.

– Если я сделаю попытку вымогательства, вы купите мне новое платье?

– Возможно.

– Да я ничего не возьму от вас! Ведь вы бесконечно будете напоминать мне об этом и каждый раз, как я вызову ваше неудовольствие, будете швырять мне в лицо обвинение, что я вымогательница.

– Очень жаль, но, получив меня, вы получили и все мои плохие привычки. А также всех моих ненавистных вам родственников, таких бесчувственных и толстокожих. Да еще две дюжины слуг, которые вечно во все вмешиваются и путаются под ногами. Нет, не нужно осыпать меня ругательствами. Ваша сдержанность очень приятна, хотя и необычна. Так вот, я говорю вам, что не стану аннулировать наш брак. Я говорю вам, что признаю вас своей женой. Хотите вы что-то сказать на это?

– Вы порочны.

– Не более, чем вы.

Аликс с ногами забралась на кушетку, изящно скрестив их, и облокотилась на спинку, закинув руки за голову.

– Кажется, я понимаю. Вы делаете это, чтобы избежать скандала.

– Нет, хотя это тоже достаточное основание. Это действительно могло бы вызвать скандал, последствия которого были бы весьма неприятны. Но это не главная причина. Я вижу, вам удалось взять себя в руки и успокоиться; значит, мы можем теперь поговорить спокойно.

Он предложил ей то, о чем она мечтала целых три года. Отчаявшись получить его, она даже попыталась его соблазнить, раздевшись и придя к нему в спальню. Но он оскорбил ее и отослал обратно. И вот теперь она стоит перед ним совершенно одетая, исцарапанная, и именно теперь он готов принять ее. Она не понимала его. Но с другой стороны, был ли у нее в действительности выбор? Разве это не то, чего она хотела больше всего на свете? После долгого молчания она подняла на него глаза и сказала:

– Хорошо.

Дуглас улыбнулся. Внутри у него что-то отпустило. До этой секунды он не осознавал, в каком напряжении находился, с каким трепетом и страхом ждал ее ответа.

– Когда вы улыбаетесь, то кажетесь совсем другим человеком.

– Боюсь, что это произошло в первый раз с тех пор, как мы встретились.

– Да. Полагаю, я тоже была не особенно приветлива с вами.

– Да.

– Что вы теперь собираетесь делать?

Он склонил голову набок.

– Что вы имеете в виду? Мы можем прокатиться верхом. Поскольку Синджен вернулась, то вы теперь можете спрашивать у нее, когда захотите взять Фанни. В самое ближайшее время я куплю вам собственную лошадь. Может быть, я возьму вас с собой, чтобы вы могли выбрать ее сами. Обычно я покупаю лошадей на ферме Брандерлей, у них отличные крови.

– Я говорила о Джульетте.

– Ах да, вторая красавица.

– Да. Специально отправленная на ваше рассмотрение. Я не могу вынести этого, Дуглас! – Александра вскочила и начала ходить. – Я больше не вынесу сравнений с кем бы то ни было. Правда. Эта Джульетта – о Боже, имя-то какое, прямо из шекспировской пьесы! – она приедет сюда, и все ваши родственники будут переводить глаза с нее на Мелисанду, потом на меня и всячески показывать, как неприятно то, что случилось. И не думаю, что они будут делать это молча. Я не вынесу этого, Дуглас.

– Я думаю, это будет неприятно для всех. Положитесь в этом на меня. Поскольку мне теперь не нужно направлять свои мысли на то, чтобы вас удержать, то почему бы и не подумать над решением других проблем? Например, этой. Договорились?

Она кивнула.

– Ведь вы больше не убежите, правда?

– Нет. Сомневаюсь, что смогу перехитрить вашу сестру.

– Тогда можете вы в доказательство отдать мне свои тридцать фунтов?

– Нет, никогда.

– Значит, вы по-прежнему не доверяете мне. Ну что ж, придется мне поверить вам. Вы мало ели за обедом. Может быть, вы голодны? Я распоряжусь. Или хотите прилечь и отдохнуть? Не бойтесь, вас никто не побеспокоит.

– Да, – сказала она с отчаянием в голосе. – Пожалуй, я прилягу.

Он пристально посмотрел на нее, но ничего не сказал.