Текст книги "Невеста-обманщица"

Глава 4

– Ну, что ты скажешь на это, Аликс? Выходить мне за Дугласа Шербрука?

Зачем, думала, глядя на сестру, Александра, люди всегда притворяются, будто интересуются чужим мнением? Почему-то она располагала людей к тому, чтобы поверять ей свои самые сокровенные тайны и спрашивать ее мнение, но, конечно же, она никогда не ожидала, что кто-нибудь станет следовать ее советам.

Подняв голову, она произнесла ясным, чистым голосом:

– Я думаю, Дуглас Шербрук достоин самой красивой женщины в мире.

Мелисанда, носившаяся по своей спальне будто молодой жеребенок, встала как вкопанная.

– Что ты сказала?

– Я сказала, что Дуглас Шербрук…

– Это я уже слышала! Значит, если бы я решила выйти за него, ты была бы этому рада?

Александра задумчиво смотрела на сестру.

– Надеюсь, Дуглас Шербрук не обманется в своих ожиданиях.

Мелисанда уже почти убедила себя в том, что предложение графа – это как раз то, что ей нужно, как в комнату, словно маленький смерч, влетела их мать. Леди Юдит, с красными пятнами на впалых щеках, всплескивала руками и кричала:

– Твой отец только что сказал мне, что выдает тебя замуж за графа Нортклиффа на следующей неделе, если успеет все устроить. И это означает, что мы не поедем в Лондон! Ах, он просто невозможен! Что же нам делать?

– Ты же знаешь, мама, – мягко вступилась за отца Александра, – у нас не так много денег. Мы не можем позволить себе провести этот сезон в Лондоне.

– Чушь! У него вечно одни и те же жалобы. Я хочу поехать в Лондон. А что касается тебя, моя девочка, то ты должна подыскать себе мужа, а надеяться, что кто-нибудь, слоняясь вдоль ограды нашего сада, увидит, как ты поливаешь свои цветочки, и влюбится в тебя, пустая затея. Но как только твоя сестра сделает свой выбор, молодым людям придется смириться с тем, что Мелисанда теперь для них недоступна, и тогда их взгляды обратятся на тебя. Твой отец вечно жалуется, что у него нет денег, и тем не менее они всегда находятся. Их нет только для вашего бедного брата, которому ваш отец не желает выплачивать содержание, позволившее бы ему вести образ жизни, соответствующий его положению. Это просто позорно, и именно так я всегда говорю его милости.

– Что папа сказал? – спросила Александра, когда леди Юдит остановилась передохнуть.

– Он сказал, чтобы я занималась своими делами и не вмешивалась.

Александра удивилась тому, что отец поделился с матерью своими планами насчет замужества Мелисанды, но решила, что его вынудили к этому какие-то новые обстоятельства. Заметив, что мать и сестра полностью погрузились в обсуждение предстоящих событий, она тихо вышла из золотисто-кремовой спальни сестры. Ее уход был оставлен без внимания.

Александра не сомневалась, что Мелисанда согласится выйти за графа. Она знала, что в тот день, когда это случится, ей бы хотелось оказаться на другом конце света, чтобы не видеть, как они вместе войдут в церковь и встанут перед алтарем. Ей не вынести этого. Но не было никакой надежды этого избежать, ей придется быть здесь, улыбаться и приветствовать графа в качестве мужа своей сестры. Ей предстоит смотреть, как они стоят у алтаря и граф произносит слова, которые навсегда отнимут его у нее.

В свои восемнадцать лет Александра поняла, что жизнь далеко не всегда преподносит то, что хотелось бы, и смирилась с этой мыслью.

* * *

Нортклифф-Холл

Дуглас никак не мог в это поверить, это просто не укладывалось у него в голове. Он переводил взгляд с письма от герцога Берсфорда на коротенькую записку, только что доставленную посыльным. Записка была отправлена сегодня утром лордом Эйвери, и посыльный ждал сейчас на кухне ответа графа, отдавая должное старому элю из его подвалов.

Он снова перечитал письмо герцога. Разумеется, ответ был положительным, герцог поздравлял его с вступлением в должность жениха, но за церемонными фразами граф без труда угадал безумную радость отца, удачно пристроившего дочь. В письме содержалось предложение обвенчаться на следующей неделе в Клейборн-Холле в старинной норманнской церкви, которая находилась в деревушке Уэзерби. Через семь дней герцог станет его счастливым тестем. Естественно, источником счастья будет не сознание бесспорных достоинств будущего зятя, а количество гиней, которое перетечет в карман герцога в результате этой сделки.

Граф отложил письмо и вновь перечитал записку лорда Эйвери. В ней ему предписывалось немедленно выехать во Францию, в Итапль, под видом простого французского солдата. Там ему следовало ожидать инструкций Джорджа Кадоудэла и в дальнейшем действовать в соответствии с ними. От него требовалось освободить французскую девушку, которую против ее воли удерживал один из французских генералов. Больше в записке ничего не было, никаких имен и подробностей. Лорд Эйвери также добавлял, что, если Дуглас откажется от этого задания, для Англии будет потерян ее лучший шанс уничтожить Наполеона, так как мозговым центром всей операции является Джордж Кадоудэл. Лорд Эйвери рассчитывает на Дугласа. Англия рассчитывает на Дугласа. Чтобы до конца прояснить этот вопрос, в заключение лорд Эйвери писал: «Если Вы не освободите эту несчастную девушку, Кадоудэл откажется от руководства операцией. Он настаивает на Вашей кандидатуре, Дуглас, но не хочет объяснить почему. Возможно, Вы сами знаете ответ. Мне известно, что в прошлом вы встречались. Вы должны согласиться, и я уверен, что Вы добьетесь успеха, Нортклифф, иначе и быть не может. Судьба Англии в Ваших руках».

Дуглас опустился на стул и рассмеялся. «Одновременно я должен жениться и ехать во Францию». Он засмеялся еще громче.

Так как же все-таки быть? Ехать во Францию и освобождать любовницу Кадоудэла, коей она, несомненно, являлась, или счастливым женихом отправляться в Клейборн-Холл?

Дуглас ударил кулаком по столу. Господи, ну почему в жизни всегда все так непросто? Он несет ответственность за судьбу Англии? Да, черт возьми!

Он подумал о Джордже Кадоудэле, радикальном лидере королевских шуанов. Его последняя попытка разгромить Наполеона была предпринята в декабре 1800 года, за ней последовали взрывы в Париже, в результате которых погибло двадцать два человека, было ранено больше пятидесяти, но ни один из этих взрывов не причинил ни малейшего вреда самому Наполеону или кому-либо из его окружения. Джордж Кадоудэл был опасным человеком, который страстно, всей душой ненавидел Наполеона и жаждал возвращения Бурбонов на французский трон; ради достижения этой цели он не стоял за ценой, будь то чья-то жизнь или деньги. Но очевидно, жизнь этой девушки он ценил очень высоко, так высоко, что готов был отказаться от сотрудничества с Англией, если она не поможет ему в ее освобождении.

Дуглас был действительно знаком с Кадоудэлом, тот видел, как несколько лет назад он выдавал себя за француза в Париже, выполняя секретное задание, и знал, что свою миссию он выполнил тогда весьма успешно. Но почему он так настаивал именно на его кандидатуре, оставалось для Дугласа загадкой, по крайней мере до тех пор, пока он не прибудет в Итапль. Главное сейчас было то, что вся операция поставлена под угрозу из-за того, что любовница Кадоудэла находилась в заключении.

Когда Холлис бесшумно вошел в библиотеку, Дуглас не сразу обратил на него внимание. Холлис был дворецким Шербруков вот уже тридцать лет. Выглядел он настолько респектабельно, что вполне мог сойти за какого-нибудь пэра. Однажды, много лет назад, когда Дуглас был еще молодым и гордым, как петух, и страшно ревниво относился ко всему, что касалось его особы, один из друзей пошутил, что он больше похож на своего дворецкого, чем на собственного отца. Дуглас в ответ сровнял шутника с землей.

Холлис слегка покашлял. Граф обернулся, приподняв бровь в немом вопросе.

– Только что прибыл ваш кузен, милорд, лорд Рэтмор. Он просил вас не беспокоить, но, зная, как его милость не любит ждать, я все-таки решился доложить вам.

– И правильно сделал. Он не выдержит в одиночестве и пяти минут. Сидеть тихонько в уголке и ждать, пока кто-то покончит со своими делами, может кто угодно, только не Тони. Я сейчас спущусь к нему. Интересно, зачем он приехал? Ведь не за тем же, чтобы тоже заняться моим сватовством.

– Возможно, и нет, милорд. Позволю себе заметить, что его милость выглядит несколько удрученным. Возможно, он болен, я имею в виду не физическое недомогание, а некую расстроенность чувств. Зная наклонности его милости, осмелюсь предположить, что это связано каким-то образом с прекрасным полом, – отведя глаза в сторону, сказал дворецкий и тихо добавил: – С женщинами всегда все связано, даже не будь этих наклонностей.

– Дьявол, – в сердцах произнес Дуглас, вставая из-за стола. – Я увижусь с ним.

Он снова задержал взгляд на двух листках бумаги. Посыльный может немного подождать. Ему надо еще подумать, взвесить все за и против, в конце концов, ему просто необходимо какое-то время, чтобы на что-то решиться. А сейчас ему нужно повидаться с Энтони. Дуглас был очень привязан к своему кузену. Энтони Колин Сент-Джон Пэриш, виконт Рэтмор, был сыном двоюродного брата его матери. Со времени их последней встречи прошло уже как минимум полгода.

Едва бросив взгляд на своего дорогого кузена, Дуглас понял, что у того неприятности. Вид его явно оставлял желать лучшего. Похоже, он находился в страшной депрессии, как и говорил Холлис.

Дуглас пересек маленькую гостиную, осторожно прикрыл дверь и запер ее на ключ.

– Ну, Тони, – сказал он без всякого вступления, – выкладывай. Что стряслось?

Тони Пэриш, виконт Рэтмор, оторвал взгляд от окна и посмотрел на брата. Он машинально расправил плечи и попытался улыбнуться. Попытка вышла не особенно удачной, но Дуглас оценил его усилие и мягко повторил:

– Так что случилось, Тони?

– Холлис уже доложил о своих впечатлениях?

– Да. Расскажи мне.

– Ему следовало пойти в священники.

– Только слепой не заметит твоего состояния. К тому же он тебя очень любит. Ну не тяни, Тони, рассказывай.

– Ну хорошо, если тебе так хочется знать, в чем дело, то я больше не помолвлен. У меня больше нет невесты. Меня предали. Я остался один и поплыл по течению. И вот я здесь.

Неужели Холлис никогда не ошибается? Дуглас не мог поверить в такую проницательность.

– Ты хочешь сказать, что Тереза Карлтон расторгла вашу помолвку?

– Конечно, нет. Не прикидывайся простаком. Инициатива была моей. Я обнаружил, что она спит с одним из моих друзей. Ха! Друзей! Проклятие! Ты можешь такое представить, Дуглас? Женщина, которая собиралась замуж за меня – за меня! – которая должна была стать моей женой и родить моих детей. Я выбирал ее с такой тщательностью, я оберегал ее как драгоценный бутон, который расцветет под моим присмотром, я был так внимателен к ней, так уважал ее, я не позволял себе с ней ничего, кроме невинных поцелуев, и все это время она была любовницей моего друга. Это немыслимо, Дуглас, непереносимо.

– Ты не должен быть к ней так суров, Тони, – спокойно заговорил Дуглас, – ведь она была замужем и осталась вдовой. Осмелюсь предположить, что ты тоже все это время не постился, и я не уверен, что какая-нибудь из твоих любовниц не была подругой Терезы.

– Это совсем другое дело, и ты знаешь об этом, черт тебя подери!

– Другое для тебя, но… – Дуглас не стал продолжать. – Так значит, все кончено? И ты теперь свободный мужчина? Ты окончательно разорвал помолвку или собираешься зализать свои раны и после долгих размышлений простить неверную?

– Нет, к прошлому возврата не будет. Изменщиц следует убивать за их коварство! Наставить мне рога, Дуглас, мне!

– Вы еще не были женаты, Тони.

– Это почти одно и то же. Я до сих пор не могу прийти в себя, Дуглас, до меня просто не доходит, что такое могло произойти. Как она могла так поступить со мной?

Его кузен, подумал Дуглас, слишком высокого мнения о себе, впрочем, как и все мы. Насколько он помнил, еще ни одна женщина не обманывала Тони. Как правило, это он оставлял их как ни в чем не бывало, беспечно смеясь. Так же поступал и его родной брат Райдер. Но все изменилось, когда Тони встретил Терезу Карлтон, которая по одному Богу ведомым причинам так околдовала его, что не прошло и недели, как он сделал ей предложение, забыв все свои холостяцкие убеждения. Затем она стала играть по тем же правилам, что и Тони. Удар по его самолюбию был страшным. Неудивительно, что земля закачалась у него под ногами.

– Я не могу сейчас вернуться в Лондон, потому что там я снова увижу ее, и тогда я за себя не ручаюсь. Мне нужно немного пожить в деревне, чтобы обрести душевное равновесие, до тех пор пока ко мне не вернется мое обычное хладнокровие. В Лондоне за это время тоже слегка позабудется вся эта позорная история. Не возражаешь, если я поживу у тебя немного?

Решение всех его проблем пришло к Дугласу столь неожиданно, приезд Тони оказался настолько кстати, что он не выдержал и рассмеялся:

– Тони, ты можешь здесь оставаться хоть до скончания века. Ты можешь выпить весь мой французский коньяк, можешь даже спать в моей кровати. Ты можешь делать здесь все, что пожелаешь.

Дуглас схватил Тони за руку и крепко сжал ее, продолжая глупо улыбаться.

– Ты почти спас мне жизнь, Тони. Бог не оставит тебя за то, что ты сделал для меня.

Тони Пэриш в недоумении смотрел на кузена, потом улыбнулся с игривым любопытством:

– Ты меня заинтриговал. Похоже, ты затеял какую-то игру?

– Давай прокатимся верхом, и я обо всем расскажу тебе. Согласен?

Тони попытался было снова надеть на себя маску унылого страдальца, но вдруг увидел свое отражение в зеркале и усмехнулся:

– Почему бы и нет?

* * *

Клейборн-Холл

«Действительно, почему бы и нет?» – думал Тони Пэриш пять дней спустя, ослепнув от видения, которое стояло в пяти футах от него. Это было самое прекрасное существо, которое он когда-либо встречал. Ни одна из его бывших или теперешних любовниц, ни его бывшая невеста не годились ей в подметки. Он всегда считал, что только блондинка может быть по-настоящему красивой, женственной и обольстительной. Боже, как он ошибался. Ее длинные пышные волосы были настоящего черного цвета, без малейшего проблеска рыжины. Ее невероятно голубые глаза в обрамлении длинных черных ресниц могли кого угодно довести до греха. На белоснежной алебастровой коже ее губы смотрелись как лепестки цикламена. Совершенство линий ее грациозного тела окончательно добило Тони, и он молча стоял, бледный и потрясенный.

Вся его ловкость в обращении с женщинами куда-то улетучилась, и, заставив себя наконец посмотреть ей в лицо, он увидел, как легкая улыбка тронула ее губы.

– Виконт Рэтмор? Полагаю, вы и есть кузен графа, – сказала она, протягивая ему руку.

Он кивнул, чувствуя себя полным дураком, медленно перевернул ее руку и поцеловал мягкую ладонь. Конечно, она знает о том эффекте, который произвела на него, думал он, продолжая удерживать ее руку. И конечно же, она попытается манипулировать им. Странно, но он не чувствовал ни малейшего желания сопротивляться. Вдруг он почувствовал, как ее пальцы слегка напряглись в его руке в ответ на его улыбку. Может быть, и она оказалась под впечатлением его обаяния? Скоро будет видно. Ему нужно вернуть себе уверенность, так сильно поколебленную Терезой Карлтон. Он может, если захочет, заставить эту великолепную женщину покориться ему. Он может, и он добьется этого…

Услышав ее имя, он похолодел. Ее звали Мелисанда, и он приехал сюда, чтобы жениться на ней в качестве уполномоченного графом лица. Она должна стать женой его кузена, Дугласа Шербрука.

* * *

Итапль, Франция

Дуглас находился в сердце укрепления Наполеона, где велась усиленная подготовка к морскому вторжению, хотя в принципе любое место от Булони до Дюнкерка и от Дюнкерка до Остенда можно было рассматривать как часть этого грандиозного проекта. Это было, безусловно, одно из самых безопасных на данный момент мест во Франции, особенно для английского шпиона. Хотя безопасности как таковой не было нигде, люди тем не менее приезжали и уезжали, говорили, слушали, выполняли свою обычную работу, а художники даже делали зарисовки всего, что происходило вокруг. Дуглас был поражен тем, сколько людей работало сутки напролет во всех этих гаванях и доках, на пляжах, сооружая средства передвижения всех видов. Кое-где на работах были заняты солдаты, но, насколько он мог заметить, работали они хуже гражданских рабочих. Всюду, куда ни падал взгляд, бурлила человеческая деятельность.

Дуглас был одет в форму рядового; три дня назад она еще была новенькой и блестящей, но сейчас уже заметно поблекла и помялась. В ожидании связного с инструкциями Кадоудэла он понемногу приглядывался к обстановке, выуживая информацию у болтливых офицеров и вербованных солдат в ближайших распивочных. Ожидание было пока его единственным занятием. Его французский был безупречен, манеры такие, какими им и следовало быть. Он принимал участие в жалобах и сплетнях вербованных солдат и, соблюдая почтительную дистанцию, выслушивал офицеров, выказывая им должное внимание и уважение. Все разговоры крутились вокруг предполагаемого вторжения. Предположения эти основывались на том лишь факте, что Наполеон посетил две недели назад многие войсковые расположения на берегу, заверяя людей, что скоро, теперь уже очень скоро, они пересекут этот маленький пролив и покажут всем этим английским банкирам и купцам, кто правит морем и землей. Замечательные слова, подумал Дуглас. Неужели и сам Наполеон верит в то, что английское крестьянство выйдет ему навстречу и будет приветствовать его как освободителя, если ему все-таки удастся пересечь канал и, сметя английскую оборону, высадиться в Дувре?

Прошло два дня. Дуглас уже устал от ожидания. Совершенно неожиданно он получил инструкции от какого-то одноногого попрошайки, смердящего, как гнилая капуста, который сунул толстый пакет ему в карман, когда он проходил мимо. Прежде чем Дуглас успел спросить его о чем-то, он скрылся в подворотне.

Дважды прочитав письмо и выучив инструкции, он тщательно изучил все вложенные в пакет бумаги и документы. План был чертовски дерзким и сложным. Джордж Кадоудэл всегда имел склонность к рискованным предприятиям; в последнее время его преследовали неудачи, хотя когда-то он знавал и успех. Но на этот раз он превзошел самого себя. План был одновременно великолепным и безрассудным.

Не вызывало сомнения, что он провел долгие часы, продумывая освобождение этой проклятой девицы, Жанин Доде. Несмотря на беспардонность его требования, английское правительство вынуждено было пойти ему навстречу. Англия уже вложила миллионы франков в операцию похищения Наполеона и поднятия восстания в Париже, которое должен был возглавить граф д’Артуа, младший брат Людовика XVI. Не исключалось и восстановление монархии. И мозговым центром всего этого плана был Джордж Кадоудэл. Конечно, он не мог сам освободить девушку. Это было слишком рискованно и вряд ли принесло бы успех. Зато Дуглас как никто подходил для этой задачи. Кадоудэл в свое время не раз видел его в деле и знал, что при всех его блестящих способностях ему еще сопутствует и везение, а сейчас оно было просто необходимо. Интересно, подумал Дуглас, известна ли ему также его репутация в отношении женщин?

На следующее утро Дуглас пришивал пуговицы к новым брюкам и гладил новое черное пальто. Достигнув Булони, он станет официальным функционером из Парижа, отправленным лично Бонапартом для проверки готовности войск к вторжению. Он горячо молился, чтобы его бумаги оказались в полном порядке и не вызвали никаких подозрений. Располагая английскими деньгами, Кадоудэл мог прибегнуть к услугам лучших специалистов по подделке. Дугласу вовсе не улыбалось, чтобы его разоблачили и расстреляли как шпиона.

Ровно в двенадцать часов, войдя в требуемый образ до кончиков ногтей, он отправился в Булонь, в резиденцию генерала Оноре Белесьена, найти которую не представляло большого труда. Здание принадлежало мэрии и было самым большим в городе. Генерал считался гостем мэра. Сам мэр отбыл три месяца назад в неизвестном направлении.

Теперь Дугласу было известно о Белесьене практически все. Вряд ли генерал сможет чем-либо его удивить. Это был прекрасный тактик, очень толковый администратор, хотя следить за выполнением своих распоряжений на местах он предоставлял своим помощникам. Проявлял жестокость не только к пленным, но и к собственным подчиненным. Не пропускал ни одной юбки. Считал себя отличным знатоком как в военных, так и в любовных делах. Свою многострадальную жену и четверых детей сплавил в Лион, чтобы избежать нареканий и скандала. В сравнении с обычными людьми мнил себя чуть ли не богом. Легко терял над собой контроль, и любой попавшийся ему под горячую руку мог поплатиться жизнью. В любовных делах не отличался галантным обхождением, даже будучи в прекрасном настроении. Покинув постель очередной любовницы, как правило, напивался до бесчувствия.

Мэрия находилась в стороне от основной дороги, к ней вела аллея раскидистых дубов, которые в жаркое время года радовали глаз своей яркой зеленью, а воспаленную кожу – тенистой прохладой. Само здание было трехэтажным, из желтого кирпича, потемневшего от времени. До самой крыши тянулись кудрявые плети плюща. Похоже, у мэра есть вкус, подумал Дуглас. Или был. Он насчитал как минимум дюжину солдат, патрулирующих двор и охраняющих вход в здание. Посмотрел вверх, пытаясь угадать, в какой из комнат третьего этажа прячут Жанин Доде. В том, что генерал переспал с ней, не было сомнений. Можно было только надеяться, что он хотя бы не мучил ее своими извращенными фантазиями. Оставалось также загадкой, было ли ему известно, кем была эта девушка.

Адъютант генерала Грильон спустился в просторный холл, чтобы поприветствовать важного гостя. В своей великолепной алой форме со всеми регалиями он выглядел очень внушительно, хотя Дуглас заметил на его лице следы переутомления. Адъютант был явно смущен его прибытием и чувствовал себя не в своей тарелке, не зная, как себя вести. Дуглас насчитал еще четверых солдат в холле. Отступать было некуда, представление началось.

– Месье Лапалисс. Вы, разумеется, знаете обо мне. Мне нужно немедленно повидать генерала. – Дуглас сделал вид, что оглядывает дом, предоставляя лейтенанту возможность как следует себя изучить.

– Месье Лапалисс, – наконец заговорил Грильон, – если вы подождете немного, я доложу о вас генералу и узнаю, может ли он…

– Я не привык ждать! – Дуглас высокомерно вскинул голову, пристально разглядывая лейтенанта. – Мы пойдем с вами вместе, и вы доложите обо мне немедленно.

Грильон заколебался, затем быстро повернулся. Генерал сейчас мучился страшной головной болью. Он перебрал прошлой ночью и сегодня расплачивался за это. Идиот. Точное время прибытия этого проклятого бюрократа не было известно никому, но он мог бы предположить, что тот заявится именно тогда, когда его меньше всего хотели бы видеть. Этот визит заставил генерала беспокоиться, тем более что никто из высшего руководства не предупредил его о нем. Черт бы побрал все их интриги!

Генерал Белесьен стоял с застывшим взглядом, вцепившись в свой письменный стол, как в спасательный круг. Когда Дуглас вслед за Грильоном вошел в комнату, генерал попытался выпрямиться во весь рост, но его маневр никого не обманул. Тогда он решил изменить тактику и принял вид усталого и обиженного человека. «Отлично», – подумал Дуглас, по-хозяйски расхаживая по широкому салону. Ограничившись легким кивком головы, он произнес на чистейшем французском:

– Какой сегодня чудесный день!

– Да, чудесный, – ответил генерал, обретая равновесие. – Э, мне сообщили, что вы из военного комитета Наполеона, хотя мне и непонятны причины вашего визита. Совсем недавно он посетил нас лично и остался очень доволен тем, как мы подготовились к вторжению.

– Сейчас нет ничего постоянного, обстоятельства меняются каждый день, – пожав плечами, ответил Дуглас и надменно улыбнулся. – Меня направил не комитет, а сам Бонапарт для проведения расследования.

Генерал застыл, захлопнув челюсть, в то время как мозги его лихорадочно заработали.

– Расследования?

Неужели до Наполеона дошли слухи о гибели двух солдат, которых он запорол до смерти на прошлой неделе? Или ему пожаловались родственники той девчонки, которую ему пришлось немного побить? Она сопротивлялась как бешеная, хотя он видел, что нравится ей. Пришлось немножко поучить ее хорошему поведению. Ему не пришлось бы быть таким грубым, если бы она сумела его оценить и уступила, поддавшись его обаянию, как это сделала малышка, которую он поселил в комнате, смежной со своей спальней.

Белесьен преклонялся перед гением Наполеона на поле битвы, но недолюбливал его великосветские замашки. Приходилось проявлять осторожность. Этот человек, стоявший перед ним, был не более чем бюрократ, ничтожество с куриными мозгами. Но эта бумажная крыса облечена такой властью, что надо попробовать с ним поладить. Если же это не удастся, придется его убрать. Дороги полны грабителей и бандитов.

– Да, – сказал Дуглас, – вам должно быть известно, что Наполеон всегда считал первостепенной задачей постоянную перепроверку как самих планов, так и подготовки к их выполнению. Нескончаемый круг, не правда ли?

– У вас, конечно, есть документы.

– Разумеется.

В три часа дня Дуглас шагал по булонскому пляжу в сопровождении генерала Белесьена, осматривая лагерные укрепления. Генералу было тошно от всего этого – проявлять предупредительность к этому жалкому бюрократу и изображать этакий дух сотрудничества с ним, с человеком, которого он одновременно и презирал, и боялся. Дуглас про себя усмехался, видя, как генерал бросается из крайности в крайность. Сначала он попытался запугать Дугласа, потом притворился равнодушным, дав понять, что знает в своем хозяйстве все до мелочей и прекрасно владеет ситуацией.

Белесьен устроил ужин в честь гостя в бывшей столовой мэра, пригласив на него еще с дюжину офицеров высших рангов. К концу затянувшегося застолья почти все они были в доску пьяны. Около полуночи троих унесли адъютанты. В час ночи, когда, казалось, уже сам воздух стал хмельным, Дуглас чувствовал себя бодрым, как никогда, выжидая свой шанс.

Он молил Бога, чтобы никто не обнаружил, кем он является в действительности. Он не хотел умирать. В Англии его ждет молодая жена. Мелисанда. Как сладко было произносить ее имя! Вернувшись, он не выпустит ее из своих объятий, пока она не объявит, что скоро он станет отцом.

Когда генерал предложил ему сыграть партию в пикет, он кротко улыбнулся, чувствуя, как его сердце забилось сильнее.

– На что будем играть? – спросил он, снимая с рукава соринку.

Генерал предложил франки.

Дуглас выразил легкое неудовольствие от такой банальности. Ему казалось, что такой остроумный человек, как генерал, мог бы придумать что-нибудь более интересное… какое-нибудь соблазнительное пари…

Генерал напряг свои одурманенные мозги, потом криво улыбнулся. Он стиснул руки, и глаза его заблестели.

– Хорошо. Победитель нашей маленькой игры, месье, получит в награду лакомый кусочек, который живет здесь со мной. Ее зовут Жанин, и она сумеет разжечь даже святошу.

Дуглас с безразличием согласился.