Текст книги "Невеста-обманщица"

Что ей готовит новый день? Посмотрим. Пора вставать.

Глава 7

– Какого черта вам здесь нужно?

Было семь часов утра, действительно слишком ранний час для того, чтобы оказаться именно здесь, в громадной шербрукской конюшне. Утро – туманное, мокрое и облачное – как нельзя более подходило к их мрачному настроению… В помещении стояли любимые Дугласом запахи – сена, льняного масла, кожи и лошадей. Она огляделась в полумраке и не увидела никого из работавших здесь конюхов. На Дугласе были штаны из оленьей кожи, темно-коричневое пальто и высокие ботфорты, которые не мешало бы почистить. «Усталый, небритый и страшно раздраженный», – отметила про себя Александра. Тому, кто его не знал, он мог сейчас показаться неряшливым и не умеющим себя вести грубияном. Но, на ее пристрастный взгляд, он смотрелся замечательно.

– Я хотела прокатиться, милорд.

– Быть может, после яркого света зрение обманывает меня, но что-то я не вижу в стойлах ни одной новой лошади. Где же та лошадь, на которой вы хотели прокатиться? Или это не лошадь? Однако хоть я и показал себя ослом во всей этой истории, на мне ездить не удастся.

Помолчав с минуту, Александра ответила довольно спокойным голосом:

– Мистер Мак-Колэм разрешал мне кататься на Фанни, пока вас здесь не было.

– Фанни – кобылка моей сестры.

– Я знаю. Она очень послушная лошадка, и ездить на ней – одно удовольствие. Я умею обращаться с лошадьми, милорд. Вы можете не беспокоиться за Фанни. Может быть, вы предпочитаете, чтобы я каталась на другой лошади?

Он хмуро смотрел на нее.

– То есть своих лошадей вы сюда не привели?

– Нет.

Отец продал большинство их лошадей два месяца назад, чтобы как-то выкрутиться. Это было еще до предложения Дугласа и до того, как он узнал, что и обеспечения зятя не хватит для спасения Клейборн-Холла.

– Я вижу, вы в костюме для верховой езды, хотя он и не новый и даже не по моде последних лет. Но тем не менее ваш отец и этот низкий ворюга, по-видимому, снабдили вас необходимым гардеробом на некоторое время, до тех пор пока вам не удастся вытянуть из меня побольше. Я не ошибся?

– Не знаю. Я не думала об этом.

Дуглас только фыркнул, и в ответ раздалось ответное фырканье из ближайшего стойла.

– Это Гарт, – сказал бесстрастно Дуглас. – Так, значит, вас не волнуют меха, ленты, кружева и прочие женские штучки?

– Нет. Разумеется, за исключением тех случаев, когда это необходимо.

– Не представляю, чтобы Мелисанда не интересовалась красивой одеждой, украшениями и другими побрякушками, которыми женщины завлекают мужчин, чтобы потом обвести их вокруг пальца. Не думаю, чтобы вы отличались от остальных представительниц вашего пола.

– Мелисанда – красивая женщина. Ей нужны красивые вещи, и она нужна им…

– Ха! Да ей ничего не нужно! Она будет прекрасна, даже если только прикроется своими волосами.

От этих слов у Александры сжалось сердце, но лицо ее по-прежнему выражало безмятежную приветливость.

– Наверно, вы правы. Так как бы вы хотели, чтобы я поступила, милорд?

– Я бы хотел, чтобы вы уехали отсюда и чтобы все, что происходит здесь, оказалось ночным кошмаром, от которого я завтра очнусь.

Александра изо всех сил продолжала держать улыбку на лице. Ей хотелось закричать, или ударить его, или упасть на колени и разрыдаться.

– Я имела в виду другое. Хотите ли вы, чтобы я каталась на Фанни, или чтобы я взяла другую лошадь, или чтобы я не каталась вовсе на ваших лошадях?

Дуглас провел рукой по волосам. Он с удивлением смотрел на эту маленькую особу, про которую все говорили, что она его жена. На ней была довольно безвкусная шляпка, из-под которой выбился длинный непослушный локон. Лицо было очень бледным, зато осанка была гордая, как у королевы. Какого необычного оттенка у нее волосы, подумал он. Цвета старинной розовой меди. Да в общем, ему-то не все ли равно. Он не знает ее и не хочет знать.

Дуглас длинно выругался.

Аликс продолжала молча смотреть на него.

– О черт, да идите же! Садитесь на Фанни, и я посмотрю, как вы ездите и можно ли вам ездить на ней и дальше.

Мистер Мак-Колэм, пятидесятилетний мужчина, стройный и ловкий, как двадцатилетний юноша, с лицом цвета крепкого чая от постоянного пребывания на солнце, стоял у входа в конюшню и отдавал приказания младшим конюхам, когда граф и Александра вышли из конюшни. Недавно Мак-Колэм женился на хорошенькой двадцатидвухлетней вдовушке и потому все последнее время пребывал в прекрасном расположении духа.

– Доброе утро, милорд, – весело приветствовал он графа.

Дуглас ограничился едва заметным кивком головы. Все кругом предатели, распалял себя он. Вот и этот тоже. Разрешил какой-то самозванке разъезжать на кобылке Синджен. Даже Холлис, его старый друг, похоже, благоволит к ней. Не говоря уже про Тони, которого просто надо пристрелить.

– У ее милости прекрасная посадка и легкая рука, – похвалил Аликс Мак-Колэм, не ведая, что навлекает на себя еще больший гнев. – Вы можете не беспокоиться, что Фанни пострадает от неопытной наездницы.

Дуглас недовольно отвернулся. Да какое ему дело, как она ездит? Ведь до него тоже никому нет дела! Никому. Никому во всем этом огромном доме.

Он подсадил Аликс на лошадь и направился к Гарту. Огромный красавец жеребец, на котором не позволялось ездить никому, кроме графа, застоялся в конюшне за эти две недели. Конечно, конюхи выводили его на воздух, но он тосковал по долгим прогулкам среди холмов и вересковых зарослей. И сейчас ему не стоялось на месте: он пританцовывал, вставал на дыбы и радостно фыркал, приветствуя хозяина.

Дуглас громко засмеялся, любуясь этим представлением. Он что-то тихо проговорил ему в ухо, похлопал по загривку, мгновенно вскочил на него и рванул с места в галоп.

Аликс с минуту смотрела им вслед, потом сказала:

– Ну, Фанни, давай покажем им, на что мы способны. Пусть не думают, что мы годимся только на то, чтобы глотать пыль из-под их копыт.

Она помахала на прощание Мак-Колэму и последовала за мужем по длинной аллее, обсаженной толстыми липами и буковыми деревьями. Их раскидистые ветви сплелись над дорогой, и густая зеленая листва не пропускала солнечных лучей.

Дуглас ждал ее за старой каменной оградой. Глядя, как она приближается к нему, он смог оценить ее умение. Мак-Колэм был прав: ездит она прекрасно. Но эта мысль порадовала его только тем, что Аликс не поранит нежный рот Фанни. Он кивнул ей и снова пустил Гарта в галоп. Перескочив ограждение северных угодий Нортклиффа, он краем глаза покосился на Аликс. Она слегка пригнулась и так же легко взяла барьер. Тогда он поскакал в западном направлении, в сторону извилистой узкой речушки. В детстве они с Райдером иногда убегали туда и играли в пиратов. Аликс догнала его и поехала рядом. Она с удовольствием оглядывалась вокруг.

– Какое чудесное место! У нас в Чэмберсе тоже есть похожий ручей. Когда я была девочкой, то провела там много счастливых, беззаботных дней. Ловила рыбу, купалась, хотя там так мелко, что плавать невозможно. Зато можно как следует вымокнуть и поплескаться. Мне так хочется иногда вернуться в то время!

Ее попытка поддержать беседу не удалась. Дуглас отстраненно смотрел на Смизерстоунскую пустошь.

– Скажите, зачем вы сделали это?

Аликс почувствовала, как ее сердце забилось медленными сильными толчками. Господь знает, как много причин у нее было для этого. Она начала с первой, с той, о которой Тони уже говорил ему прошлой ночью.

– Дело в том, что мой брат покинул Англию, оставив отцу огромные долги. Отец был в отчаянии, не зная, как спасти семью от разорения. Даже обеспечения Тони было недостаточно, чтобы… Неужели вы не понимаете, милорд? Если бы я не сделала этого, мы потеряли бы наш дом и…

Дуглас разрубил воздух рукой. Для Гарта этот жест был необычен, и он взбрыкнул, развернулся и слегка укусил Фанни за шею. Фанни дернулась и поднялась на дыбы. Аликс вскрикнула от неожиданности, попыталась восстановить равновесие, но не удержалась и соскользнула с лошади на узкую тропинку.

Она лежала, боясь пошевелиться, ощущая тупую боль во всем теле. Дуглас успокаивал своего жеребца. Потемневшими глазами он посмотрел на нее, потом спрыгнул на землю, чтобы помочь ей. Фанни снова взбрыкнула, закружилась на месте и помчалась в направлении к дому.

– Ну как вы?

– Не знаю.

– Ваше счастье, что на вас столько юбок. Они смягчили удар. Вы сможете стоять?

Аликс кивнула. Она встала на колени, но вдруг почувствовала головокружение и покачала головой, чтобы прогнать его. Дуглас подхватил ее за талию и помог подняться. «Какая она легкая! – подумал он, продолжая поддерживать ее. – И очень женственная». Под платьем был жесткий корсет, и ему стало ясно, почему она так прямо держалась.

Аликс высвободилась из его рук, слегка пошатнулась, но тут же обрела равновесие.

– Уже прошло. Теперь со мной все в порядке. – Она оглянулась на дом. До него было около двух миль. – Фанни бросила меня.

И это была его вина, подумал Дуглас, и чуть не взвыл от этой мысли, потому что теперь ему придется посадить ее перед собой, да еще и придерживать, чтобы она опять не свалилась. Он оглянулся. «А до дома целые две мили». Ему и смотреть-то на нее не хочется, не то что прикасаться. Но бросить ее здесь все же нельзя, ведь это из-за него она упала.

– Не нахожу, чтобы вы были такой уж прекрасной наездницей, как заявляли. Будь вы поопытнее, вы бы знали, что нельзя расслабляться, когда сидишь на лошади.

Это было уже слишком. В Александре заговорила природная гордость. Усомниться в ее умении править лошадью! Да она не просто умеет ездить на лошади, она делает это в сто раз лучше, чем кто бы то ни был! Она села на лошадь, как только научилась ходить. Она – прекрасная наездница! Ей просто нет равных!

Дуглас даже вздрогнул, таким холодом повеяло от ее голоса.

– Если принять во внимание, что ваш жеребец настолько плохо вышколен, что взбрыкивает, стоит вам слегка покачнуться у него на хребте, то да, вы, безусловно, правы. Находясь рядом с вашим Гартом, расслабляться нельзя.

Очень довольная своим ядовитым ответом, она повернулась и пошла к дому.

Дуглас смотрел ей вслед. «Наверно, надо извиниться. Наверно, надо посадить ее на Гарта. Черт, ладно уж», – пронеслось у него в голове.

Она слегка прихрамывала, но упрямо продолжала идти. Ее амазонка была вся в пыли, один рукав наполовину оторван. Кайма платья тоже оторвалась и тащилась за ней по земле. Шляпка лежала посреди дороги, забытая своей хозяйкой.

Дуглас выругался, подобрал шляпу и поехал за ней.

Аликс слышала, как он приближается, но продолжала идти, мысленно желая ему слететь со своего жеребца. Не останавливая лошади, он на скаку подхватил ее и усадил в седле перед собой.

– Черт, я прошу вас простить меня.

– Как романтично вы меня поймали. Миссис Рэдклифф, и та не смогла бы придумать лучшей сцены.

– Просто мне не хотелось снова спешиваться и спорить с вами… опять слушать какую-нибудь чепуху…

– Я могла бы дойти пешком, – мягко сказала она. – Здесь не так уж далеко.

– У вас вид оборванки. Не боитесь, что крестьяне забросают вас камнями? – Не удостоив его ответом, она отвернулась и безразлично уставилась на дорогу. – Ну что ж, я чувствую себя обязанным купить вам новую амазонку.

– Какая удача, что мне не пришлось особенно стараться, чтобы выманить ее у вас.

– Ну, поскольку ваше падение произошло в какой-то степени по моей вине, я готов взять на себя возмещение убытков. Тем не менее я остаюсь при своем мнении, что, если бы вы были лучше подготовлены ко всяким неожиданностям, ничего бы не случилось.

Вообще-то у Аликс был очень мягкий характер. Она обладала редким умением избегать конфликтных ситуаций, сдерживать раздражение и придерживать язык, чтобы погасить ссору, и не выносила скандальных сцен. Она никогда не выходила из себя. Когда мать и Мелисанда особенно донимали ее своими требованиями и упреками, она просто улыбалась и уходила по своим делам. Но сейчас, когда Дуглас, когда ее муж… Как он смеет так оскорблять ее? Что ж, придется преподать ему урок. Аликс вдруг резко выгнулась, всем своим весом навалившись на Дугласа. Застигнутый врасплох, Дуглас съехал набок. Уже через секунду ему бы удалось спасти положение, если бы Гарт, возмущенный, что с ним обращаются как с обычной лошадью и сажают на него второго седока, опять не взбрыкнул, не изогнулся и не встал на дыбы. Аликс, которая ожидала этого, удержалась, крепко вцепившись ему в гриву. Дуглас же с глухим стуком упал на землю, только и успев чертыхнуться. Видя хозяина в таком плачевном состоянии, Гарт виновато топтался рядом.

Теперь уже Дуглас лежал на земле, ощупывая себя на предмет целости костей.

– Вы поплатитесь за это.

– Тони говорил, что вы – джентльмен. А джентльмены никогда не угрожают дамам и тем более не бьют их.

– Я перестаю быть джентльменом, когда со мной играют против правил. Я не намерен считаться с женщиной, которую никогда не знал, которая обманом стала моей женой и которая совершенно не умеет и не желает управлять своими эмоциями.

Он остановился, чтобы перевести дыхание и продолжить свой замечательный монолог, но вдруг оказался окутанным облаком пыли. Когда облако рассеялось, он увидел, что Аликс бросила его и отъехала уже довольно далеко. К счастью, они были еще в пределах слышимости, и Дуглас громко свистнул. Гарт услышал призыв, развернулся и поскакал к распростертому на дороге хозяину.

Аликс стиснула зубы. Раздосадованная, она смотрела на Дугласа, который как ребенок радовался своей победе.

– Ах, милорд, – съязвила она, – думаю, вам придется купить новый костюм и для себя.

– Этот костюм не предназначен для верховых прогулок. Это моя обычная одежда. А вы, я смотрю, отличная притворщица.

– Я? Притворщица? Вовсе нет!

– И все-таки, почему вы сделали это?

Аликс открыла было рот, чтобы начать все сначала, но передумала. Она спешилась, чтобы дать себе время немного подумать. Теперь уже очевидно, что версия Тони его не устроит. Ему безразлично, что они могли потерять свое родовое поместье, что ее брат был вынужден бежать в Америку, что ее отец был бы опозорен и, будучи не в силах расплатиться с долгами, мог пойти даже на самоубийство. Она вздрогнула от этой мысли.

Конечно, была и другая причина, но она не может, не хочет, чтобы он узнал о ней.

– Значит, больше вам нечего сказать. Что ж, я не удивлен. Нужно обладать незаурядным воображением, чтобы придумать что-то более трогательное. Эту историю я уже слышал вчера от Тони.

Он встал, потянулся, расправил плечи и подошел к Гарту. Подобрал вожжи и стал медленно перебирать гриву своими длинными красивыми пальцами.

– Итак, я должен поверить в то, что вы принесли себя в жертву, потому что вы такая преданная дочь и так боитесь, что ваш отец потеряет свою честь. И что ваш отец убедил Тони, что так будет лучше и для меня, так как избавит от утомительных поисков невесты в Лондоне. И что все это было сделано для моей же пользы. И что вы как истинная леди, конечно же, сначала воспротивились этому. Но затем вас все-таки заставили. Я правильно излагаю?

Как мог Тони сказать такое? Это просто нелепо! Конечно, она сначала отказывалась, во всяком случае в первый момент. Но потом… Прежде чем у нее нашлись слова для ответа, Дуглас продолжил, фыркнув в точности как его жеребец.

– Простите, дорогая, но мне что-то не верится в это. Времена, когда отцы могли принудить своих дочерей к нежеланному браку, канули в прошлое.

Говоря это, он и сам понимал, что его слова звучат фальшиво. Тони вовсе не говорил ему, что отец заставил ее пойти на это. Но он прощупывал почву, и не похоже, что эта леди собирается его опровергать.

– Нет-нет. Меня никто не заставлял. Папа очень любит меня, и я сама не могла допустить, чтобы…

– Не повторяйтесь. Вы спасли его и принесли себя в жертву. Вы должны радоваться, что так удачно себя продали, ведь я дорого заплатил за жену, хотя и получил вместо нее кота в мешке.

Аликс выпрямилась во весь свой небольшой рост.

– Я могла бы стать очень хорошей женой, милорд, если бы вы дали мне шанс и не унижали все время своим презрением.

Ей наконец удалось заставить Дугласа взглянуть на нее. Увидев ее бледное лицо, он подумал, что, возможно, при падении она пострадала больше, чем он предполагал.

– Тони говорил мне, что вам легче вырвать зуб, чем провести сезон в Лондоне. Он говорил, что вы погибаете от одной только мысли, что вам придется посещать светские балы и рауты, знакомиться с дебютантками и рассматривать их в качестве кандидатур на роль вашей жены. Он сказал, что вы чувствуете себя как загнанный зверь, окруженный охотниками.

– Да? Он так говорил? И вы ему поверили? А вам не приходила в голову мысль, что Тони скажет все что угодно, лишь бы найти какие-то извинения для себя? Просто чтобы оправдать собственное предательство!

– Тони очень страдает оттого, что все так произошло. Он очень любит вас.

– Еще больше он любит вашу сестру.

– Да, он любит ее.

– Он – Иуда, и я не хочу больше его знать.

– Это случилось против его воли. Неужели вы думаете, что он женился на Мелисанде просто вам назло? Даже если вы очень огорчены, вы не должны так думать о нем. И я не думаю, что он лгал, когда говорил, как вам не хочется ехать в Лондон.

Дуглас рассматривал свои сапоги. «Нужно будет заказать новые, эти скоро выйдут из моды».

– Как бы там ни было, он не имел права принимать за меня решения. Все это было сказано лишь себе в оправдание.

– Мне очень жаль.

«Ей жаль. Да что она, в самом деле, о себе думает!»

– А вы знаете, что я могу аннулировать этот брак и потребовать обратно все деньги, которые заполучил ваш очень ловкий отец по брачному контракту?

– Не смейте говорить о моем отце в таком тоне! – вспылила она и замахнулась, чтобы дать ему пощечину.

Дуглас не шелохнулся. Он замер, не сводя с нее взгляда.

– Так чему и кому я, в конце концов, должен верить?

Аликс искала и не находила себе извинений. Они не имели права так поступить с ним.

– Мне правда очень жаль, милорд, но, может быть, вы позволите мне какое-то время побыть вашей женой? Вы сказали, что можете аннулировать брак. Это значит, что вы отошлете меня домой и венчание будет объявлено недействительным?

– Именно так. Наш недолгий союз будет расторгнут.

– Прошу вас, не делайте этого сразу. Я умоляю вас, подождите. Может быть, уже очень скоро вы не станете возражать против моего пребывания в Нортклиффе. Я не буду ни во что вмешиваться и постараюсь сделать все для вашего удобства…

– Ох уж эти женщины! Они считают, что мужчинам необходимо, чтобы кто-то виснул у них на шее и подавал сигары и бренди.

– Я просто хотела сказать, что не буду навязчивой и сумею как следует вести дом.

– За домом и сейчас есть кому присмотреть. Или вы не знаете, что у меня есть мать и слуги, на которых я могу положиться в этом вопросе?

Она совсем забыла, что есть вдовствующая графиня. Ей говорили, что у него есть два брата и младшая сестра, но никто не упомянул про мать. Холлис просто сказал, что семья уехала в Лондон навестить друзей и скоро вернется. О Боже! Неужели они тоже возненавидят ее и будут презирать так же, как Дуглас? Неужели они тоже попытаются избавиться от нее?

Ей нечего было ему возразить, поэтому она просто призналась:

– Я забыла об этом. Простите. – Подойдя ближе, она бессознательно подалась к нему: – Прошу вас, пожалуйста, позвольте мне остаться у вас хотя бы ненадолго. Вы даже не заметите меня. Я умоляю вас, не отвергайте меня, не узнав как следует.

– Не отвергать вас? В ваших устах это звучит как акт насилия. – Вдруг в голове у него мелькнуло подозрение, и он нахмурился: – О, я, кажется, разгадал ход ваших дальнейших действий. Вы собираетесь забраться ко мне в постель? Вы прекрасно понимаете, что в этом случае я уже не смогу аннулировать брак. Именно этого вы и добиваетесь, так? Как только я получу вашу драгоценную девственность, так тут же ваш дражайший отец будет спасен и все мои деньги останутся при нем. Это он вам посоветовал меня соблазнить?

Аликс не находила слов и только медленно качала головой.

– Нет, мне и в голову не приходило ничего подобного, и никто не советовал мне этого. – На лице его ясно читалось насмешливое недоверие. – Я говорю правду, милорд, я даже не знаю, что это такое. Но я догадываюсь, что соблазнение не может происходить между мужем и женой. Когда я спрашивала маму, что такое «соблазнить», она говорила, что это делают испорченные молодые люди, когда хотят погубить юных леди.

– Да? А ваша мать не просветила вас более детально?

– Ну, она говорила, что, если молодой человек говорит много-много комплиментов, или придвигается ко мне слишком близко, или дольше обычного задерживает мою руку после поцелуя, мне следует держаться от него подальше. На таких нельзя положиться, говорила она.

Дуглас не смог удержаться от смеха.

Аликс вспыхнула. Господи, он не способен воспринять серьезно ничего из того, что она говорит.

– Я сделаю все, что в моих силах, чтобы понравиться вам, милорд, и стать вам хорошей женой. У меня очень спокойный характер…

– Ха! Очень спокойный… Да у вас совершенно несносный, неуравновешенный, прямо-таки буйный характер, и вы абсолютно не соответствуете моему представлению о хорошей жене. О каком спокойствии вы говорите? Ведь вы скинули меня с собственной лошади!

Аликс смутилась.

– Да, – ответила она с удивлением в глазах и в голосе, – кажется, я действительно так поступила, но это совершенно не похоже на меня. Я всегда очень сдержанна и терпима к людям. Не знаю, что на меня нашло.

Верхние пуговицы на вороте ее платья расстегнулись, и Дуглас увидел в открывшемся вырезе нежную белую кожу. Продолжая как бы между прочим разглядывать ее, он ответил:

– Возможно, что я просто предубежден против вас. Возможно, что, узнав меня поближе, вы сами потребуете аннулировать брак и так захотите покинуть Нортклифф, что не сможете дождаться, когда же за вами приедет экипаж, чтобы увезти домой.

– О нет, милорд, я очень хочу, чтобы вы были моим мужем…

– Ладно, посмотрим. Не могли бы вы расстегнуть остальные пуговицы? Я бы хотел рассмотреть вас получше. – Аликс решила, что ослышалась. – Вы, кажется, потеряли дар речи? Ваша хваленая невинность оскорблена? Меня это радует. Значит, все-таки есть способ заставить вас замолчать.

«Да, тут он прав, от такого бесстыдства отнимется язык у кого угодно».

– Сколько вам лет?

– Вы же знаете – восемнадцать. Я уже говорила вам ночью.

– Достаточно взрослая, чтобы стать женщиной и женой. Вы и сами вчера сказали мне об этом. О черт, только молчите, ладно?

– Но я не говорила…

– Молчите, или я заставлю вас раздеться догола и продемонстрировать мне все, за что я так дорого заплатил! – Аликс окаменела под его взглядом. Дуглас удовлетворенно улыбнулся и вскочил в седло. – Я сам буду править Гартом. Хорошая прогулка – лучшее лекарство для израненного сердца. Садитесь.

Слава Богу, он оставил ее в покое. Интересно, почему он вдруг решил сменить гнев на милость? Однако у нее хватило ума не задавать лишних вопросов. Она застегнула пуговицы и расправила платье. Потом легко вскочила в седло и уже всю дорогу до дома молчала, упершись взглядом в спину своего мужа.

Мысль о том, что их брак можно аннулировать, раньше не приходила ей в голову. Надо будет порасспросить об этом Тони. Сама она слабо разбиралась в брачном законодательстве. Все, что она знала о девственности и девственницах, – это то, что сама она являлась таковой. И еще то, что прежде, чем она перестанет ею быть, она должна побывать в постели мужа.

Конечно, естественнее всего было спросить об этом у мужа, но она опасалась, что он только запутает ее.

Неожиданно Дуглас остановил Гарта и отпустил вожжи.

– Я устал. И Гарт тоже. Слезайте и идите вон к тому дубу. Мы отдохнем там немного.

Аликс безмолвно повиновалась. Дуглас оставил Гарта пастись у дороги и подошел к ней. Опустившись на траву и прислонившись к толстому стволу дерева, он скрестил ноги, вздохнул и закрыл глаза.

– Мне очень жаль, что вы так устали, – сказала Аликс. Ответом было спокойное, ровное дыхание. – Тони рассказывал мне, что вы должны были выполнить какое-то важное задание, поэтому вам пришлось уехать и попросить кузена жениться вместо вас.

– Я нашел прекрасного заместителя, да? Я ошибся в выборе. Я ошибся в выборе человека, которому могу доверять. Господи Иисусе, вся моя жизнь разбита из-за того, что…

– Вы сумели выполнить свое задание?

– Да.

Он открыл глаза и посмотрел на нее. Ему захотелось сказать что-нибудь шокирующее.

– Как было бы здорово, если бы вместо вас здесь оказалась та девушка, которую я освободил во Франции! Ее звали Жанин, и она была настоящей женщиной, а не девственницей, разыгрывающей из себя женщину. И я интересовал ее сам – как человек, как мужчина, а не как выгодная сделка. Она предложила мне себя так просто, так искренне, без всяких уловок и хитростей. Но я-то, дурак, считал, что я женатый мужчина, не сомневался, что здесь меня ждет не дождется Мелисанда. И отказался от нее. Господи, зачем я это сделал?

Он снова закрыл глаза.

– Но вы и в самом деле женаты.

– Да, но вы – не Мелисанда.

– Та девушка была француженкой?

– Да, это была любовница одного важного государственного лица.

– Я не верю, что вы хотели сделать своей женой чью-то любовницу.

– Почему нет?

– Потому что это в высшей степени глупо! Вы говорите все это только для того, чтобы сделать мне больно. Вы никогда не поступили бы так, потому что ни один мужчина не согласится делить свою женщину с кем-то другим. Потому что может возникнуть спор о наследнике. Я слышала, как мой отец говорил об этом с нашим соседом.

– Хотя вы и подслушали их разговор, но, судя по всему, пользы извлекли из него немного.

– Вы аннулируете брак? – Он не ответил. – Дайте мне хотя бы шанс!

– Тише! Я хочу отдохнуть.

Аликс умолкла и стала смотреть на Гарта, который мирно пощипывал густую траву. Если огреть Дугласа чем-нибудь по голове, то он не сможет свистнуть Гарту, и тогда она сама доберется до шербрукской конюшни. Господи, какие мысли ей приходят в голову! Тучи на небе рассеялись, и воздух потеплел. Скоро солнце начнет палить вовсю. Она вздохнула и тоже закрыла глаза. Через некоторое время она сказала:

– Я видела очень странный сон в первую ночь в вашем доме. Я спала в той же самой комнате, что и вчера. Здесь все ее называют комнатой графини. Мне приснилось, что возле моей кровати стоит юная девушка и разглядывает меня. Мне показалось, что она хочет мне что-то сказать, но она не проронила ни слова. У нее было такое печальное и красивое лицо. Когда я проснулась, то в комнате, конечно, никого уже не было. Но сон был таким реальным, что казалось, я видела все это наяву.

Дуглас открыл глаза, повернулся и, пристально глядя на нее, медленно проговорил:

– Черт возьми…

– Сны бывают очень странными, правда? Иногда кажется, что видишь и ощущаешь все так явственно, но, конечно…

– Да, конечно. Это был просто сон, и ничего больше. Забудьте о нем. Вы поняли меня?

«Почему он ведет себя так странно из-за какого-то сна?» – подумала она и кивнула:

– Конечно, я поняла.