Текст книги "Невеста-обманщица"

Глава 14

Пробило одиннадцать часов вечера. Александра сидела в постели, обложившись подушками, и смотрела на угасающий в камине огонь. Рядом лежал раскрытый томик пьес Мольера. У нее никак не выходили из головы только что прочитанные строчки из «Мизантропа»: «Такие женщины, как я, не для таких мужчин, как вы». Она повторяла их про себя снова и снова. Бедный Дуглас! Мало того что он упустил бриллиант первой величины, ему еще придется отказаться и от второго. А с каким камнем можно было бы сравнить ее? Может, с топазом? Да, пожалуй, с ним: он всего лишь полудрагоценный, стоит немного, но смотреть на него приятно. Цельный кусок камня, устойчивый и надежный. Она снова взяла в руки книгу и перевернула страницу, пытаясь вникнуть в то, что читает.

«Придет он ко мне сегодня ночью?»

На страницу упала чья-то тень, и Александра вздрогнула. Около ее кровати стоял босой Дуглас в синем парчовом халате, расшитом золотом. Она подняла глаза и встретила взгляд его черных как ночь глаз.

– Что вы здесь делаете?

Он только улыбнулся и забрал у нее книгу.

– А, «Мизантроп». Жаль, что в английском переводе. Вы не читаете по-французски? В переводе он очень много теряет, поверьте мне.

– Может быть, – ответила она. – Но я хорошо знаю пьесу и очень люблю ее, даже в английском переводе.

Он пролистал еще несколько страниц и, найдя нужное место, прочитал: «Плут процветает в наше время…» Что вы об этом думаете, Александра?

Ах, ну конечно, он опять о ней и о Тони. Дуглас никогда не простит им обмана, никогда. Ей стало тоскливо.

– Я думаю, что в этой пьесе, где буквально каждая фраза блещет остроумием, вы могли бы выбрать какие-нибудь другие строчки.

– Напрасно вы отнесли это на свой счет. Я думал о проделках своей сестры. У меня до сих пор звенит в ушах ее вопль, будто вам под юбку забралась огромная крыса… Мне не хватало вас за ужином, Александра.

– Не представляю почему.

– По правде говоря, было довольно скучно. Мишень для упражнения в злословии, которой вы являетесь для моих родственников, отсутствовала, поэтому все, что им осталось, – это говорить о погоде и есть больше, чем следует. Потом играли в вист, я был партнером тети Милдред. Кстати, вы играете в вист?

– Да.

– В следующий раз я буду вашим партнером. Ведь не будете же вы прятаться здесь вечно. Вы играете так же хорошо, как ваша сестра?

– Да.

Дуглас в задумчивости отвел глаза.

– Вообще-то я не уверен, что она так уж хорошо играет. Думаю, что просто, глядя на нее, забываешь о том, какие у тебя карты на руках и какую стратегию собирался применить.

– Если вы будете играть со мной, то ваша стратегия останется при вас.

– Возможно. Тем более я настаиваю на вашем присутствии, Александра. Как хозяйка Нортклифф-холла вы просто обязаны занимать моих гостей и присматривать за домашними.

Все с тем же безразличным выражением лица она ответила:

– Я умна, миловидна, любезна, у меня тонкая талия и крепкие белые зубы. Да?

Дуглас засмеялся:

– Еще одна цитата из моей любимой пьесы. Но вам не нужно перечислять ваши достоинства, они очевидны. Может быть, мы уберем Мольера обратно на полку? Вот так. – Он поворошил угли в камине и спросил не оборачиваясь: – Вы не ожидали, что я приду к вам сегодня?

– Ну, я была не уверена.

– Но вам хотелось, чтобы я пришел? – посмотрел на нее Дуглас и подумал, что с таким выражением лица обычно встречают прокаженных.

– Я не знаю. Мне как-то не по себе от всего этого.

– От чего всего? От того, чему я собираюсь вас научить?

– Да.

– Странно. Мне казалось, что у женщины, осмелившейся прийти к мужчине в спальню и раздеться перед ним донага, не должно быть и тени беспокойства. И конечно же, я поспешил сюда в надежде, что вы повторите представление. Да и потом, куда же идти мужу в первую брачную ночь, как не в спальню новобрачной. Ведь сегодня – наша первая брачная ночь. Будет вам, Александра, я не верю, что в вашей душе, которая прячется за этим красивым телом, осталась хоть капля скромности. Вам не по себе? Отчего? Вы боитесь, что я стану вас бить?

– Нет, я боюсь, что вы снова не захотите меня, когда увидите.

Дуглас онемел от такого простодушия. О Господи, ну неужели она не может быть хоть чуточку похитрее? Ее наивность просто пугала его: нельзя же не понимать, что прямой ответ – не всегда самый лучший.

– Ну что ж, я – ваш муж. И это последний раз, когда я говорю вам, что согласен на этот брак. А теперь наш брак следует подтвердить действием.

Ее охватила дрожь от страха перед неведомым. Казалось, ему не доставляет удовольствия находиться в ее спальне. Видно, он воспринимает это как неприятную обязанность.

– Я совершенно не представляю, что вы будете делать. Вы непредсказуемы. Но мне кажется, вам неприятно быть здесь, со мной.

Он отмахнулся:

– Не беспокойтесь за меня. Я сумею доставить себе удовольствие. А что касается моей непредсказуемости, то в одном вы можете быть совершенно уверены: с этой ночи я буду приходить к вам регулярно. Вы понимаете, что я должен быть здесь? Вы понимаете, что такое супружеские обязанности и чем мы будем заниматься?

Он стоял возле нее, высокий и стройный, взирая на нее с высоты своего внушительного роста.

– Ну?

– Я знаю, что вы восхищаетесь моим бюстом. Вы говорили как-то об этом. Я уверена, что вы не лгали.

– Бюст – чисто женское выражение. Мне нравятся ваши груди, Александра. Большие белые груди, достаточно полные, чтобы не поместиться в мужских ладонях. Да, они очень приятны. И я думаю, в них будет достаточно молока, чтобы выкормить моего сына. Ну а пока не появится мой сын, они выкормят меня.

– Вас? Но вы не ребенок.

– Придется вам показать. – его губы растянулись в улыбке. – Так вы понимаете, что должно произойти, Александра? Я спрашиваю потому, что вы девственница, а у меня нет желания вас оттолкнуть или шокировать.

– Разве это возможно? Вы можете разозлить меня, Дуглас, но не оттолкнуть.

– Возможно, вы найдете отталкивающим мое тело. Я смугл, и мое тело покрыто волосами. Говорят, что юных девушек может шокировать обнаженное мужское тело.

– О нет!

– Вам не кажется странным весь этот разговор? – спросил он, глядя в огонь. – По-моему, дискуссию пора закрыть. Вы согласны закрепить наш брак, Александра?

– Кое-что я все-таки знаю. Я спрашивала у Мелисанды, но она…

Она умолкла, увидев, как у Дугласа перехватило дыхание, и ощутила болезненный толчок в сердце, глубокий и долгий. Он подумал о том, как Тони и Мелисанда занимаются любовью, и снова расстроился. А чего еще она могла ожидать?

– И что она вам сказала?

Он попытался совладать с собой, и она помогла ему.

– Совсем немного. Сказала только, что это было несколько необычно, но потом замялась, покраснела и ушла. А я так и осталась, не зная, что думать.

Дуглас вытащил золотую нить из рукава.

– Ни для кого не секрет, что Тони – великолепный любовник.

– А кто входит в круг посвященных?

– В первую очередь женщины. Потом они рассказывают об этом своим любовникам и мужьям, таким образом мужчины узнают, кто из них пользуется успехом.

– Значит, чем искуснее любовник, тем больше женщин об этом знает? И женат он или нет, не имеет значения? И замужем ли она?

Дуглас нахмурился. Таков был общепринятый порядок вещей, но он не знал, как ей об этом сказать. Он ответил только:

– Полагаю, что так.

– А что это значит – великолепный любовник? Это значит, что он добр? Или очень нежен? Или это мужчина, который хорошо умеет целовать?

– Да, все это и многое другое.

– Я подозреваю, что «все это и многое другое» подразумевает постоянную практику и богатый опыт.

– Вы совершенно правы. Тони практиковался годами.

– А вы?

– Я тоже.

– И Райдер?

Дуглас засмеялся:

– Ах, мой младший братец уже родился отличным любовником. Стоит ему только показаться, как все леди, точно так же как и женщины, которые ими не являются, начинают крутиться вокруг него, всячески его обхаживать и добиваться его внимания. Однако он, как правило, стремится получить удовольствие сам, а не доставить его женщине.

– Что вы имеете в виду?

– Да так, ничего. Позднее, когда узнаете обо всем этом побольше, вы поймете.

– А то, что вы являетесь великолепным любовником, тоже «ни для кого не секрет»?

– Надеюсь. Я никогда не был эгоистичной свиньей и всегда заботился о том, чтобы женщина также получила удовольствие.

– В таком случае вряд ли вы можете получить его сами.

– Ошибаетесь. Природой так устроено, что мужчина получит удовольствие в любом случае, независимо от обстоятельств. Это необходимо для продолжения рода. Для женщины же удовольствие не является обязательным условием, так как она всего лишь принимает в себя мужское семя и ее роль пассивна. Природа обделила ее в этом. Но мужчина, если он хороший любовник, может исправить эту несправедливость. И я счастлив думать, что мне это удается.

– Даже если эта женщина вам безразлична?

– Я редко вступаю в близость с женщинами, которые мне безразличны. Хотя бывают исключения.

Ну что ж, она спросила – он ответил. Возможно, чересчур откровенно, зато правду.

– Да, – продолжал он, – женщина требует большего внимания, так как она… – он остановился, потом добавил: – Мне нравится смотреть, как женщина достигает удовлетворения.

Он замолчал, увидев боль в ее глазах, боль и обиду. Черт побери, что такого он сказал? Наверное, это просто девичий страх. Она ничего не поняла, но поймет прежде, чем закончится эта ночь.

Она закрыла глаза.

– Я навечно приговорена к тому, чтобы меня сравнивали со всеми прекрасными женщинами, которых вы знали, любили и которыми наслаждались. И поскольку я вам безразлична и далеко не бриллиант, то, возможно, никогда не испытаю этого удовлетворения, и вы будете мной недовольны. Мне предстоит разочарование, а вам – сожаление, что вы женились на мне.

– Не вы ли только что заявили, что у вас чудесная тонкая талия и белые зубы? Да, и еще, что вы красивы, – он помолчал с минуту и очень тихо сказал: – Вы испытаете удовлетворение. Я дам вам такое наслаждение, что вы будете стонать от удовольствия. А все остальное, сказанное вами, чепуха.

– Не знаю, Дуглас. Боюсь, что когда вы начнете заниматься этим со мной, то пожалеете, что вам приходится растрачивать на меня свое великолепное умение. Вы будете чувствовать, что впустую тратите свой талант.

– Не думаю. Я видел вас, дотрагивался до вашего тела, ухаживал за вами, и мне было приятно, Александра. Очень приятно. Я мужчина, а не мальчик. Вы должны поверить мне, что я все сделаю правильно, так, как это и должно быть сделано, и вы получите от этого удовольствие.

– Это звучит как-то очень… во всем этом нет настоящего чувства.

«Так оно и есть, но зачем говорить ей об этом?» Он лишь пожал плечами.

– Вы знаете, наверное, это самая странная беседа между мужем и женой в их первую брачную ночь. Правда, и сам брак у нас не такой, как у всех. Ну что, начнем?

– Нет, подождите, Дуглас. Я хочу знать: вы сами хотели прийти ко мне сегодня ночью?

– Черт возьми, Александра, достаточно того, что я здесь! Это само собой разумеется, раз уж я признал вас своей женой. Нет, не смотрите на меня так, словно я собираюсь вас убить. – Он взял ее за руки и стянул с кровати. – А теперь сядьте, – сказал он, потом слегка подтолкнул ее, чтобы она села на край кровати.

Она не доставала ногами до пола. Он посмотрел на ее узкие босые ступни с ровными пальцами. Ее ночная рубашка опять была слишком скромной: в ней ей нельзя было дать больше шестнадцати. На этот раз ее волосы были распущены и красиво спадали на грудь густыми волнами, отливающими медью. Она как следует расчесала их, значит, все-таки ждала, что он придет. Это было уже кое-что. Дуглас на шаг отступил и начал развязывать пояс своего халата.

– О Боже, что вы делаете?

– Я собираюсь показать вам, как выглядит мужчина, – ответил он и бросил пояс на пол. Потом очень медленно, движением плеч скинул халат на пол и отшвырнул его в сторону. Не отрывая взгляда от ее глаз, выпрямился и встал перед ней обнаженный.

– О Боже! – ее глаза тут же метнулись к его паху.

– Я сильно отличаюсь от вас, правда? – он пристально следил за ее реакцией и увидел, что ее глаза расширились и заблестели.

– Видя, с каким интересом вы меня рассматриваете, я начинаю относиться к предстоящему с большим энтузиазмом. Мой мозг не в состоянии с этим справиться.

– О Боже! – снова повторила она.

Он стоял, позволяя ей разглядывать себя. Наконец, к его облегчению, она кивнула, словно придя к какому-то решению. Он и сам не знал, как поступил бы, продолжай она смотреть на него как на потенциального убийцу.

– Очередь за вашей ночной рубашкой. Давайте-ка избавимся от нее.

Он не стал ждать, а просто стянул ее с кровати и поставил перед собой. Потом наклонился и, взявшись за подол, снял рубашку через голову.

– Теперь, – сказал он, – мы с вами в одной лодке, как это принято говорить.

– Вы очень смуглый, волосатый и большой.

– Да, а у вас – гладкая белая кожа. Исключение составляет лишь маленький треугольник внизу живота. Очень красиво.

– О Боже!

– Дотронься до меня, Александра. Мне будет это приятно.

– Где дотронуться?

– Где хочешь, в любом месте от груди до бедер.

Она прижала свои ладони к его груди. Черные волосы щекотали ей кожу. Она чувствовала медленные, ровные удары его сердца. Медленно, очень медленно ее руки продвинулись вниз. У него перехватило дыхание. Его член начал утолщаться. С трудом он заставил себя стоять не двигаясь, отдав всю инициативу ей. Если он будет действовать слишком быстро, то испугает ее. Когда ее руки коснулись живота, его член задрожал, и он стал молиться про себя, чтобы она до него не дотронулась.

– Ты очень большой, Дуглас.

Он вымученно улыбнулся.

– Это правда, но скоро ты поймешь, что мужчина создан для того, чтобы дать женщине наслаждение. Это его обязанность, так же как извержение семени в женское лоно.

– Не могу понять, как это действует.

Прежде чем он успел подумать над ответом, ее пальцы легонько дотронулись до него. Он рванулся и застонал.

– Я сделала больно?

– Да, и это было замечательно. Не трогай больше здесь, Александра, это мешает мне.

Дуглас не мог в это поверить. Он, которого Райдер называл ледышкой, он, который мог контролировать себя даже с самим ангелом, сейчас еле сдерживается. Первый раз в жизни ему приходится бороться с желанием. Стоило ей дотронуться до него, и он уже сходит с ума. Просто у него слишком давно не было женщины. Но сомнение оставалось.

– Но ты так…

– Что так? – спросил он сквозь стиснутые зубы.

Ее руки блуждали по его телу, она склонила лицо и пристально смотрела на него. Потом вдруг упала на колени, и он понял, что сейчас она возьмет его в рот. Он уже чувствовал на нем ее теплое дыхание. Мысль о том, что она может взять его в рот, заставила его дрожать; его терпение было на пределе. Он молился, чтобы к нему вернулась хоть капля его самообладания, которым он так хвастал. Это было какое-то помешательство. Он резко поднял ее и крепко прижал к себе.

– Я хочу тебя, – сказал он прямо ей в рот. – Раздвинь губы, да, так, так, правильно.

Ее рот наполнился его теплым дыханием, его руки дико блуждали по ее спине и сжимали ягодицы. Потом он проник в ее рот, дотрагиваясь до ее языка своим, и прижимал ее все крепче, так, что она чувствовала, какой он твердый и горячий; его руки лежали на ее обнаженных ногах, лихорадочно поглаживая их, его пальцы трогали бедра, пытаясь раздвинуть их. Она сделала движение, чтобы уклониться, и в это мгновение до него дошло, что она испугана. Ее тело напряглось и одеревенело.

Дуглас пришел в себя. Слишком быстро, он действовал слишком быстро. На него это не похоже. Обычно такой осторожный, медлительный, очень раскованный, он сейчас просто обезумел. Он, великолепный любовник, боится дьявола, который таится в этой женщине. Ах, как ему хочется раздвинуть ее женскую плоть и войти в то же самое мгновение, глубоко и сильно, но ведь он сам сказал ей, что никогда не ведет себя как свинья. Черт, и зачем он только хвастался. Он должен взять себя в руки. Она – девственница, а он отнюдь не новичок. У него большой опыт, и он знает, как все должно происходить. Это беспорядочное хватание, трепет и дрожь не к лицу опытному мужчине. Он сделал глубокий вдох. Потом отпустил ее и сделал шаг назад. Поднял халат, набросил его на плечи. Он не допустит, чтобы семяизвержение произошло раньше времени: тогда она с полным правом посмеется над его славой непревзойденного любовника.

– Извини, я испугал тебя, – сказал он глухим низким голосом и тут же засмеялся над собой. – Нет, мне просто не верится, Александра. – Он взял ее за руки и начал поглаживать их сверху вниз и снизу вверх, просто для того, чтобы как-то дотрагиваться до нее. – Никогда прежде, поверь мне, никогда прежде я не испытывал такого неистового желания, такого страшного нетерпения. Это правда, и я потрясен тем, что не смог сохранить контроль над собой. Мне это совсем не нравится. И это вовсе не похоже на меня. Ты всего лишь женщина, если уж говорить начистоту, такая же, как любая другая, невзирая на то, что ты – моя жена. Я не лгу тебе, Александра. Нет, пожалуйста, не смотри на меня как на какого-то монстра. Я вовсе не отвергаю тебя. В тот раз я был совершенным дураком, и сегодня все будет по-другому. Я не хочу ни пугать тебя, ни причинять тебе боль. Боже, как хороши твои груди!

Он тяжело дышал, так, словно пробежал по Нортклиффской пустоши туда и обратно. Его мужское естество требовало выхода. Александра прижала ладонь к его сердцу. Быстрые толчки. Он хочет ее. Если она будет вести себя будто глупое дитя, он охладеет к ней.

– Пожалуйста, Дуглас, прости, что я испугалась. Я больше не буду вести себя как девственница.

– Ты и есть девственница, – засмеялся он, восхитившись ее признанием. У нее был все еще настороженный вид, но она готова принять его, а он сгорает от желания научить ее. – Иди сюда.

Она подошла и встала перед ним.

– Ты видишь, я очень хочу тебя и не в силах контролировать себя. Хочешь остаться здесь или перейдем в мою спальню?

– Я хочу пойти к тебе.

Не говоря ни слова, Дуглас поднял ее на руки и крепко прижал к себе. Ощутил на своей щеке ее теплое дыхание и поцелуй, неумелый поцелуй сомкнутыми губами. Так может целовать только девственница. Невинный поцелуй, которым девушка награждает своего дядю. Но все равно он понравился ему и еще больше распалил его. Он опустил ее на кровать и развернул к себе лицом. Она снова поцеловала его, теперь поцелуй пришелся куда-то в ухо, а потом слегка укусила его за мочку.

Он лег в кровать. Прерывистое дыхание выдавало его нетерпение.

– Теперь послушай меня, – сказал он, делая над собой усилие, чтобы не дотрагиваться до нее, а только смотреть на ее тело, распростершееся посреди кровати. – Я больше не хочу, чтобы ты дотрагивалась до меня или целовала. Не знаю, что со мной происходит, но я не смогу вынести этого, Александра. Ты понимаешь? – Он снова вспомнил, как Райдер назвал его ледышкой. Ха!

Ее глаза расширились от удивления, она не мигая смотрела на него.

– Я знаю, что ты ничего не понимаешь. Дьявол, ну хотя бы просто скажи, что поняла. Хорошо?

– Я понимаю, Дуглас, – ответила она, потянулась и обхватила его руками за шею, притянув к себе. Он упал на нее, припав ртом к ее губам, и целовал и целовал ее, шепча, чтобы она раздвинула губы, и, когда она сделала это, он со стоном завладел ее ртом, не переставая ласкать ее тело.

– Александра!

Он произносил ее имя снова и снова, ему хотелось целовать ее вечно, до тех пор пока у него хватит дыхания, до тех пор пока он не умрет, и только тогда он остановился бы, может быть. Он сумел скинуть с себя халат, не отрываясь от нее, но прикосновение к ее плоти было таким пронизывающим, что ему чудом удалось сдержаться. Откинувшись, резким движением раздвинул ей ноги. Потом снова упал, упираясь в нее своим членом, и подумал, что умрет, если в эту же самую секунду, прямо сейчас не войдет в нее. Он сдержался, но его язык безумствовал у нее во рту, проникая все глубже, лаская ее язык; когда он ощутил жар ее плоти, его сердце заколотилось, и стук его становился все сильнее и сильнее. Он поднял голову и посмотрел на нее.

– Мне просто не верится. – и поцеловал ее снова.

Ее руки обнимали его спину, пальцы вцепились в его плечи, и она двигалась под ним; он приподнялся и посмотрел на ее тело, открытое для него, готовое ему отдаться, и увидел, что она страшно бледна, ее лицо было таким же белым, как ее мягкий гладкий живот; посмотрел на ее раскинутые ноги, и его тело вновь напряглось и задрожало, и опять он не мог этому поверить. Он сел у нее между ног, глядя на нее.

– Ты – необыкновенная, – сказал он, а его руки обхватили ее груди, массируя их. Потом он наклонился и взял ее сосок в рот.

Александра закричала, испуганная и потрясенная. Ее спина выгнулась, и это заставило его окончательно потерять голову. Его руки были везде, где он только мог достать; он был рад, что она такая маленькая, он мог одновременно накрыть рукой ее живот и раздвигать темно-рыжие волосы, которые покрывали ее нежный холмик. Он облегченно вздохнул, ощутив его влажность, и тут же почувствовал такой прилив страсти, что больше не мог ждать, чтобы подготовить ее. Он приподнял ее на кровати и прижался ртом к ее женской плоти.

Александра не успела оттолкнуть его. Его язык был горячим и влажным. Все, что она успела подумать, это: «Боже, что-то должно со мной произойти!» И это случилось очень быстро, и она стонала и вздрагивала от сладкого жара, разлившегося у нее между бедер; его язык проникал все глубже, а пальцы осторожно вошли в нее, и она рванулась вверх, ее руки вцепились ему в волосы, потом ее затрясло, и она закричала; ей показалось, что она унеслась куда-то далеко, но он был рядом, и она услышала его голос:

– Да, иди ко мне, Александра, иди, иди… да. Ты моя теперь, и это есть наслаждение женщины… иди ко мне.

Мощное напряжение и жар немного ослабели, и в следующее мгновение его пальцы уже поглаживали ее там, раздвигая ее. Потом она почувствовала, как он вошел, и хотела сказать, чтобы он не делал этого, потому что ей больно и этого нельзя делать, потому что он слишком большой и порвет ее, но его пальцы снова заскользили по ее влажной плоти, лаская ее, и она всхлипнула, когда он вошел в нее еще глубже.

– Александра, посмотри на меня!

Она открыла глаза. Его лицо было напряженным, на лбу выступил пот, он смотрел на нее так, словно страдал от боли, и тяжело дышал. Его спина выгнулась над ней, потом он мощно двинулся вперед, и она вскрикнула от страшной боли внутри. Эта боль разрывала ее, наполняя все ее существо. Приподнявшись на локтях, он продолжал двигаться над ней и не мог остановиться. Ничто на свете не смогло бы его остановить в эту минуту, разум покинул его, осталась только бешеная, всепоглощающая страсть. Он продолжал двигаться в ней, все глубже, сильнее и быстрее; она уже забыла о только что испытанном наслаждении и плакала.

Потом он замер над ней. Ее удивило, что он так неожиданно остановился. Она посмотрела ему в лицо – оно было совершенно спокойным и удовлетворенным. Потом раздался долгий и глубокий стон, его темные глаза стали неистовыми и дикими, и она почувствовала влагу на своем лоне. Она текла и текла, ее тело стало скользким и липким, и боль понемногу отступила.

Он лег на нее, дыша тяжело и прерывисто, вдавливая ее в матрас. Все кончилось, и она думала над тем, что же произошло и что должно произойти дальше. Через некоторое время Дуглас приподнялся на локтях. Он посмотрел ей в лицо. Как долго он смотрит на нее! Потом нахмурился.

Наконец она услышала его голос, резкий и сердитый:

– Боже мой, я не верю этому! Это не должно было случиться. Никогда со мной такого не происходило. Это совсем не то, чего я так ждал и хотел. Проклятие!

Он отстранился от нее, стараясь не дотрагиваться до ее тела, которое задрожало, как только он отодвинулся. Он постоял с минуту, глядя на нее.

– Я иду спать, – сказал он и, к ее ужасу, повернулся и ушел в ее спальню, захлопнув за собой дверь.