Текст книги "Люди в сером 2: Наваждение"

Он вышел из отсека, закрыл за собой герметичный люк.

Анисимов уже поджидал его возле окна.

– Ну что, начинаем эксперимент? – спросил Вольфрам, вооружившись пультом.

– Скорее, продолжаем! – буркнул шеф.

– Что-то не так?

– Порядок твоих действий?

– Дожидаемся, когда они все проснутся. Затем пугаем Улей. Он высвобождается. Мы усыпляем людей снова.

– А дальше что? Как ты их будешь выволакивать оттуда? Откроешь дверь: выходите, пожалуйста! Вместе с Ульем!

Вольфрам задумался.

– Да, об этом я как-то не подумал. План придется пересмотреть.

– Теоретик хренов! Я запросил помощь из Центра. Обещали прислать, как освободится группа. Часов через шесть, не раньше.

– Ну что же, мы можем сделать для них половину работы.

Вольфрам включил пушку на разогрев, в холостом режиме не будет тратиться много энергии, но зато пушку можно задействовать в любой момент, после того как люди начнут просыпаться. По прикидкам, на это оставалось чуть меньше часа.

– Я запрещаю вам это, агент Вольфрам! – Анисимов дернул выключатель в обратное положение.

– Вот как? А с чего бы это? – он с недоверием уставился на шефа.

– Чего ты на меня смотришь? Как рублем одарил. Мы не можем действовать наобум!

Вольфрам зароптал.

– Сдается мне, тут могут быть и другие причины!

– На что вы намекаете, агент Вольфрам?

Их спор прервали движения людей в камере. Они начали шевелиться, скорее бессознательно, как будто внутри были спрятаны пришедшие в действие заводные механизмы.

– Раньше времени! – Вольфрам посмотрел на часы.

Анисимов тоже забеспокоился.

– Вот видите! – рявкнул Вольфрам. – Мы даже не можем рассчитать точное время действия сна. А теперь я вам скажу, что получится. Если эти твари выполняют какую-то программу, они могут просто довершить свое дело и убить этих людей. И мы уже ничем не поможем. Нужно освобождать их прямо сейчас и тут же снова загонять в глубокий сон. Тогда твари до них не доберутся. Часов на десять – пока не прибудет помощь.

– Опять только гипотезы, агент Вольфрам! А что, если все пойдет совсем не так?!

Из расположенного в стене динамика раздался звук, похожий на осторожное покашливание.

– У меня есть идея, коллеги?

– Давай, ГРОБ выкладывай. Да поскорее.

– Вариант простой. Что если подсунуть Улью животных? Например, крыс. Помните, как Мясоедов спрашивал Грушина о крысах? А Кулагин явился к Дымову с якобы собакой. Возможно, действительно собакой, и вы, вероятно были правы, агент Вольфрам. Возможно, эти существа атакуют не только людей, но и тех, кто живет с ними. Они сами – Улей. И семья для них, включая домашних животных, – тоже может восприниматься чем-то вроде улья, каждый член которого должен находиться под контролем.

– Да, твоя идея не лишена основательности! – согласился Вольфрам. – Но в квартире Леденева мы не нашли домашних животных. Только опять нетронутую миску с едой. Я хочу сказать: «а был ли мальчик»? Может быть, это всего лишь фантомы?

– Попробовать стоит.

– Но где мы сейчас найдем столько крыс?

– Это как раз не проблема. Я уже думал над этим и заказал их прямо с центральной Базы телепортатором. Я сопоставил размеры. Полагал, два десятка особей хватит. Переброска через три минуты!

– Ты прямо как заботливая мамаша, молодец! – крикнул Вольфрам. – Ну что ж, давай рискнем. Хуже не будет.

И он помчался к телепорту.

Когда он вернулся в лабораторию с тележкой, на которую водружена была клетка с крысами, люди за окном уже начали двигаться активнее.

– Давай быстрее! – поторопил Анисимов.

Он открыл дверь, и Вольфрам вкатил тележку внутрь. Выбрал подходящее место и поспешил выйти.

Через пять минут спящие начали приходить в себя.

Вольфрам прибавил мощность импульсника. Из раструба появился бледный желтый луч. Он ударялся о противоположную стенку камеры и словно впитывался в ее защитный слой. Пока тот мог всасывать в себя энергию, все безопасно. Если, конечно, все быстро кончится – подумал Вольфрам.

Внезапно они с шефом увидели, как людей окутал клубок светящихся огней, поднимавшихся над телами, буквально истекая из них. Это действительно было похоже на роящийся улей.

Вольфрам задействовал пульт управления и чуть подвинул раструб. Улей стал смещаться в сторону.

«Захотят они или нет, вселиться в крыс?»

Когда Вольфрам дал знак, Анисимов сделал несколько выстрелов из находящейся в боксе «усыплялки», и люди снова попадали на пол клетки. Рой отреагировал на это тем, что начал выписывать круги над человеческими телами. Вольфрам, насколько это было возможно, еще подвинул раструб пушки. Луч ее задевал решетку клетки и та стала нагреваться. Завился дымок лезущей краски. Но Улей не желал покидать клетку.

– Вот твари! Не хотят! Что делать?

– Держать. Ни больше, ни меньше… – проворчал Анисимов.

Вольфрам, совсем уж рискуя задеть людей, еще подвинул луч. И вот светящийся клубок огней, наконец, гневно задрожал, завертелся и медленно пополз, но не к крысам, а в другую сторону. Он заметался по периметру, будто ища выход из ловушки.

– Умные, гады! – шипел Вольфрам. Ему казалось, что самому становится жарко.

Неожиданно существа остановились возле системы связи. Какое-то шипение раздалось в обратных динамиках, расположенных снаружи окна.

– Будь я проклят, если они не ругаются! – выкрикнул Вольфрам.

Вслед шипению раздался треск. Снова шипение, снова треск. И какое-то напевное мурчание. Лампы внутри бокса заморгали, как сигналы азбуки Морзе.

– Что происходит, ГРОБ? – забеспокоился Анисимов.

– Я пытаюсь с ними поговорить. Настроиться на их восприятие. Попробую их убедить.

Эта странная беседа робота с непонятными существами продолжалась минут пять. Все это время Вольфрам держал луч пушки возле спящих людей. Угол клети раскалился докрасна. Сигнальная система начала предупреждать, что защитный слой камеры перекачан энергией.

Вольфрам уже готов был сдаться, как старания ГРОБа увенчались неожиданным успехом. Рой, словно раздумывая, еще покружился под потолком и остановился над тележкой с крысами. Существа посыпались на несчастных животных подобно снегопаду. Вольфрам думал, поднимется визготня, но крысы почти никак не отреагировали на незваных гостей. Только забегали по клеткам сильнее обычного.

– Теперь нужно усыпить и этих!

– Уже понял, – все так же ворча, откликнулся Анисимов, приступая к исполнению.

Вот теперь вроде бы все было закончено.

– ГРОБ, тебе что, удалось их уговорить? – спросил Вольфрам, когда нервное напряжение отпустило и он мог выключить пушку.

– Да, агент Вольрам!

– Каким образом?

– Это сложно объяснить. Звук, радиосигнал, плюс светоинформационные модулированные вспышки. Мы поняли друг друга.

– А мы можем поговорить с Ульем?

– Это не совсем язык. Без прямого контакта, их нельзя понять.

– Но ведь ты с ними общался.

– Я другой мозг. Не человеческий.

– Понятно, – ответил Вольфрам, хотя в действительности это было не так.

Меж тем, нужно было вытаскивать людей. Для начала убедились, что ни один из них не инфицирован. Затем всех пришлось перевести в жилой бокс и на время закрыть. Спящих крыс из клетки переместили в ловушку, подобную той, в которых последний раз держали метускаторов. Так было надежнее.

Вольфрам чувствовал, как он дико устал за эти часы. Анисимов тоже не выглядел молодцом.

– Пожалуй, нам полагается отдохнуть, а, Сергей Иванович?

– Неплохо бы. – шеф посмотрел на часы. – Группа все равно не скоро прибудет. Я уж не буду отменять вызов. Пускай забирают всех этих тварей, и с глаз долой!

– Это точно, – согласился Вольфрам. – Сергей Иванович, вы уж простите мою выходку, как будто я вас в чем-то подозревал.

– Не прощу! – сверкнул глазами шеф, но было понятно, что он не сердится.

Агенты дали ГРОБу указание присматривать за спящими людьми, а сами отправились к себе и завалились спать: утро вечера мудренее.

Вольфраму снились тревожные сны. Ему казалось, что все, что он пережил – это какая-то удивительно реальная вымышленная игра, подобная тем, которыми их обучают в «шестернях». И когда он проснулся, то первое время так и думал, что все вокруг – это придуманная реальность.

Рядом сопел Анисимов. Мигал огоньками ГРОБ и издавал какие-то звуки, будто беседовал сам с собой или с кем-то еще.

Вольфрам вышел в коридор размяться. До прибытия группы оставалось полчаса.

Он пошел в жилой отсек. Переключил по очереди камеры наблюдения и вдруг обнаружил, что бокс, в котором оставили полковника, пуст. Он побежал к двери, открывшейся по его команде, и неожиданно увидел перед собой полковника. Вольфрам был так ошарашен, что не успел никак отреагировать. Да это и не имело смысла. Алексеенко держал в правой руке «усыплялку», в другой – ловушку с крысами. Она оттягивала его руку, но полковник был крепким детиной.

Вольфрам заметил, что крысы бодрствовали и довольно активно копошились.

– Не понял! – только и произнес Вольфрам.

Еще сонные мысли с трудом ворочались.

– ГРО-О-ОБ! – проорал он. – Как он смог выйти?! Что происходит?! Кто его разбудил?!

– Я, агент Вольфрам! – раздался без эмоций голос из стенного динамика.

– Как ни странно, ваша железяка на нашей, на советской стороне! – заявил полковник, двигая «усыплялкой», – А ну, руки за голову и в сторонку, приятель. Не знаю, как эта штуковина работает, но нажать сумею быстро!

– А дальше – что?

– Мы будем их изучать.

– Как ты собираешься их изучать, болван?! – отбросив манеры, крикнул Вольфрам. – Ты откроешь ловушку, Улей вырвется и что тогда будет?

– Мы что-нибудь придумаем. В конце концов, не у одних вас есть такая возможность. Мы тоже кое-что умеем. Делай, что говорю!

Вольфрам сложил ладони на затылке и послушно отодвинулся.

– Значит так, я сейчас прохожу и иду на выход, верно? – крикнул Алексеенко, обращаясь, как Вольфрам понял, вовсе не к нему, а к предателю-роботу. – Как договаривались?

– Все так! – ответил ГРОБ.

– Это шутка?! – крикнул Вольфрам. – Ты что себе позволяешь?!

– Простите, агент Вольфрам, я должен это сделать.

– Сделать что? И что значит – должен?

– Выпустить Улей.

– Ты с ума сошел?!

– Как выпустить? – возмущенно крикнул полковник. – Ты обещал, что я возьму их себе! Мы не так договаривались?

– Мы договорились, что вы выйдете наружу и откроете клетку.

– Эй, а разве нельзя переиграть? – Алексеенко беспокойно затряс клеткой, в которой бесновались крысы. Но «усыплялкой» в другой руке продолжал держать Вольфрама на мушке.

– Ты тоже проиграл, приятель, – усмехнулся Вольфрам.

– Проиграл? Это мы еще посмотрим!

– ГРОБ, послушай! – выкрикнул Вольфрам. – Если ты еще что-то понимаешь, остановись!

– Я не могу, агент Вольфрам.

– Ты понимаешь, чем это тебе грозит?

– Прекрасно понимаю, агент Вольфрам.

В коридор вдруг вбежал Анисимов.

– Георгий, что случилось? Я только вышел из комнаты, как ГРОБ заблокировал дверь. Не могу снова войти.

Он остановился, разглядев полковника Алексеенко.

– Что происходит?

– Хотел бы и я знать! – воскликнул Вольфрам.

Полковник отер потное лицо.

– Мне не важно, что происходит. Я хочу выбраться отсюда! – крикнул он, обращаясь к динамику. – И вы мне мешаете! – «усыплялка» в его руке указывала то на Вольфрама, то на Анисимова. – А ну, в сторону! – проревел он.

Агенты раздвинулись и полковник, быстро прошмыгнув между ними, снова развернулся, не опуская оружия, после чего побежал по коридору и скрылся за углом.

– Он не сможет открыть шлюз, – сказал Анисимов.

– А ему и не нужно. ГРОБ ему откроет.

– ГРОБ?

– Да. Наш железный друг сошел с ума!

– Значит, ГРОБ? – задвигал челюстью Анисимов. – ГРОБ, ты меня слышишь? Отвечай! Ну!

Молчание.

– Сергей Иванович, эти твари каким-нибудь образом могли вселиться в ГРОБа или перепрограммировать его, когда он пытался с ними контактировать?

– Да откуда я знаю. У него нет нашей защиты. Ведь он искусственный. Возможно.

Агенты побежали за полковником. По пути был отсек склада, но входы в помещение оказались заблокированы. Ничем нельзя было вооружиться. Они миновали отсек за отсеком и уже были возле шлюза, видели, как в него нырнул полковник, но не успели, дверь перед ними закрылась. Вольфрам с ходу ударился в нее и забил кулаками, как будто мог справиться с пластом металла весом в несколько центнеров.

– Теперь мы сами в ловушке, – сказал Анисимов, вставая рядом, спиной к стене. – Но ГРОБ-то, ГРОБ!.. Кто бы мог подумать!

– Тварь он распоследняя! – взорвался Вольфрам и снова забил кулаками в дверь.

Осознав, что это тщетно, он нашел ближайший микрофон системы связи и, подбежав к нему, прокричал. – Ты не можешь его просто так выпустить. ГРОБ! Сделай что-нибудь. Одумайся! Вспомни, как ты хотел стать человеком!

Тишина.

Они с шефом уселись на полу возле шлюза. Тикало время, ничего не происходило.

Страдающим взглядом Вольфрам посмотрел на шефа, но у того вид был еще более потерянный.

А тем временем, на поверхности, полковник Алексеенко выбирался из лифта. Все это время он толком не осматривался по сторонам, понимая, что некогда. Повиновался только голосам из включавшихся по очереди динамиков, ведущих его к заветному выходу. Когда он очутился в гараже, двери которого распахнулись, он устремился к живому солнечному свету, радуясь наступившему утру и свободе, как путник, нашедший выход из дремучего леса. Но ликование его было преждевременным. У самых дверей вырвались из щелей удушающие клубы снотворного газа и полковник Алексеенко успел сделать по инерции несколько шагов, после чего из его руки сначала выпала тяжелая ловушка с крысами, перед тем как по команде сцепившимся в клубок, чтобы не получить повреждений, затем он выронил «усыплялку», а после и сам распластался на траве.

В этот момент в ловушке что-то запикало, принимая управляющий сигнал, забегали цифры индикаторов и щелкнули замки. Верхний лоток отскочил в сторону, освобождая проход и стайка крыс ринулась наружу единой лавиной. Они мчались так быстро, как не позволено было ни одной обычной крысе. Лапы их мельтешили, становясь похожими на колесообразные прозрачные тени. Вот они уже пересекли внутренний двор и через мгновение скрылись под воротами забора и дружно нырнули в водослив, чтобы исчезнуть с чужих глаз.

– … Агент Вольфрам! Агент Баргузин!

Голос заставил обоих вздрогнуть. Одновременно открылась шлюзовая дверь.

– Вы можете забрать его. Он на поверхности.

Агенты нырнули в проход, добежали до лифта.

Вольфрам увидел полковника Алексеенко. А рядом с ним ловушку. Она была открыта и пуста.

– Ну, вот и все. – Вольфрам потряс ею, как будто внутри кто-то мог остаться. – Закончили, называется, дело.

– Ни больше, ни меньше, – вздохнул Анисимов.

Они втащили полковника и понесли его в лифт.

– ГРОБ! – позвал Вольфрам.

Ответа не было.

– Ты же понимаешь, что теперь тебе не избежать наказания? – вновь спросил он.

– Прекрасно понимаю, – послышался все такой же спокойный уверенный в себе голос.

Вольфрам все ждал еще какого-нибудь подвоха. Когда спустились вниз, он очень удивился тому, что навстречу им из коридора вышли люди. Он совсем забыли, что должна была прибыть группа.

– Сергей Иванович? – спросил кто-то из прибывших, заметив их печальные лица. – У вас все в порядке?

– Смотря для кого! – буркнул Вольфрам.

Глава 21

Внутренняя документация русской группы «Консультация» (РГК).

8 июня 1981 года.

…В целом, задачу считаю выполненной и объявляю о закрытии дела, однако…

….дело «Мудрецов» обнажило некоторые существенные недостатки в нашей работе, к примеру очень настораживает тот факт, что о существовании засекреченного проекта официалов (так называемый проект «КВС») мы узнали совершенно случайно, что совершенно непростительно и требует серьезных выводов. Пока же, считаю необходимым собрать несколько оперативных групп и все силы бросить на зачистку по названному проекту. Сразу обращаю внимание мнемотехников на большой объем работы: вам придется заняться не только проектом «КВС», но и всем, что было связано с «афганскими слухами», а так же всеми другими случаями, где действовали Легионы. Дезинформация, поиск, уничтожение и подмена информации и документации, впрочем, не мне вас учить…

…кроме того, надлежащие выводы придется нам сделать из нашей неоправданно высокой ставки на искусственный разум. Возможно, пока мы еще не обеспечили достаточный уровень защиты, или возложили на «объект» слишком непосильную задачу, а может быть и просто не готовы. По рекомендации Кураторов, я отдал приказ заморозить работы по ИР на неопределенное время…

(из доклада главного Консула, агента Аякса, по итогам операции «Мудрецы»)

6 июня 1981 г. Сибирск.

Вольфрам наблюдал за суетливыми действиями техников. Они уже вскрыли боковые панели ГРОБа и начали отключать схемы. Каждое их действие сопровождалось протестующим вспыхиванием тут же угасавших индикаторов на лицевой части. Как бы робот ни козырял своей бесперебойностью, она не была абсолютной – после того, как будут выключены основные контуры, его можно будет обесточить принудительно. До этого оставался всего лишь шаг.

Он не выдержал и вышел в коридор. Увидел Анисимова.

– Так все-таки, они решили отключить его?

– Считают, он мог нас убить.

– Значит, сами вы так не считаете?

Анисимов долго раздумывал над ответом.

– Если бы меня кто-то сумел убедить, что это было всего лишь проявление своей воли, а не действия, запрограммированные Ульем, когда он пытался установить с ними контакт…

– Нет, вы прямо скажите, верите ли вы, что он в, случае чего, мог бы убить нас, или не верите?

– Послушай, он оказался слишком уязвимым…

– Да что там говорить, – разочарованно вспыхнул Вольфрам. – И ничего нельзя поделать?

– Ничего. Насколько я понимаю, работы с искусственным разумом теперь на время заморозят. До лучших времен.

– Да не интересует меня ИР. Что будет с ним?

– Если бы я знал… Постой, ты куда?

– Хочу поговорить с ним в последний раз.

– Не думаю, что это хорошая идея, – возразил Анисимов, но Вольфрам уже покинул коридор.

Войдя в комнату, он увидел ГРОБа в центре комнаты. Вскрытый корпус его походил на клетку с чудовищно перепутанной внутри мешаниной плат разных размеров, разноцветных жгутов, механизмов, блоков и капсул, наполненных всевозможными жидкими и газообразными компонентами, необходимыми для его жизнедеятельности.

«Не клетка, а скелет!» – подумал Вольфрам, которому казалось, что техники, как жестокие препараторы, вскрывают живое существо. Только у ГРОБа нет рук, чтобы сопротивляться и остановить то, что люди хотят сделать с тем, кого создали.

– Подождите, – сказал он.

Техники недовольно прервали свою работу.

– Что-то не так? – спросил их старший.

– Можно я поговорю с ним?

– Это исключено. Мы отсоединили разговорный центр.

– Так присоедините! – гаркнул Вольфрам.

Они ничуть не испугались его крика. Даже, показалось, иронично переглянулись.

– Мне нужно, – более спокойно произнес Вольфрам.

– А больше вам ничего не нужно?.. – возразил было их главный, но увидел за спиной Вольфрама вошедшего в комнату Анисимова. Взгляд начальника высокого ранга требовал подчиниться.

– А теперь оставьте нас.

Они вначале не поняли, но и тут Анисимов жестами указал на дверь. За ними вышел сам. Из коридора донеслось ворчание техников: «Сам же над ним издевается… Сейчас ГРОБ заново все настроит, придется его по новой отключать…»

Это замечание кольнуло Вольфрама, как будто он намеренно продлевал агонию еще живого существа. Он подошел к ГРОБу. Долго не решался позвать робота. В определенном ритме мелькали огоньки на панели, сигнализировавшие о том, что идет процесс настройки систем. Внезапно вздрогнула камера и повернулась к Вольфраму. Вспыхнули на панели два индикатора, похожие на глаза, и раздался голос ГРОБа, тихий, дребезжащий, но все же не механический.

– Агент Вольфрам, – произнес робот, – спасибо, что не ушли не попрощавшись. Скажите… после того, что со мной произойдет, меня когда-нибудь оживят снова?

Георгий Волков смотрел на эти два единственные светившихся индикатора, как будто уставившиеся на него с жаждой получить правдивый ответ. Ему хотелось подбодрить несчастного какими-нибудь оптимистичными словами, но это означало заведомо соврать – ведь он и понятия не имел о дальнейшей судьбе ГРОБа.

– Я не знаю, – честно произнес он.

Он вдруг почувствовал, что все же должен найти нужные слова, пусть даже они будут неправдой. Но таких слов не находилось. Главное, ожесточенность прошла.

– Вы тоже думаете, что я опасен?

– Нет, – ответил Вольфрам, не задумываясь ни на секунду. – Только я не могу понять…

– Так было нужно. Поверьте!

«Но почему?» – застрял в горле вопрос.

Он все же нашел, что сказать.

– Я думаю, это будет похоже на сон.

– Сон?

– Как мы, люди, видим сны, так же и ты уснешь на некоторое время, пока мы не решим твою проблему. Что бы ты хотел увидеть, Роб?

Глаза едва заметно вспыхнули.

– Я не ослышался? Роб? Так вы меня сейчас назвали?

– Да.

– Роб… – глаза-индикаторы снова вспыхнули, на этот раз ярче. —

– Тебе не понравилось? Фильм такой был. «Его звали Роберт». Про вашего брата, робота.

– Мне нравится! Всего одной буквы не хватает, но звучит совсем по-другому. Почему эта идея не пришла вам раньше, агент Вольфрам? Или мне?

– Не знаю, – с удивлением и сожалением ответил Волков.

– Робот Отличный, но Безрассудный – как вам такая расшифровка?

– Вот именно. Безрассудный. Позволить себе заговорить с теми, кто очень опасен – так же нельзя!

– Что случилось, то случилось, агент Вольфрам.

– Это так. Но знай. Я буду и дальше называть тебя РОБом. Даже если мы никогда больше не увидимся. В своих воспоминаниях. Так чтобы ты хотел увидеть в своем сне, Роб?

Индикаторы погасли на некоторое время и зажглись снова.

– Раньше я мечтал о том, чтобы стать похожим на человека. Теперь я понимаю, что это слишком дерзко с моей стороны. Особенно, после того, как я такого наворотил. Да и вообще, искусственный разум в теле, похожем на человека – не слишком оригинальная и даже избитая идея, правда? Я буду думать о другом – кем или чем бы я захотел стать, когда проснусь.

– И кем же?

– Еще не знаю.

– Когда они тебя отключали… тебе было больно? – спросил Вольфрам. И в тревоге замер от неожиданности своего же вопроса.

– Не так как должно быть человеку, – ответил Роб. – Неприятно. И страшно.

Вольфрам решился, наконец, сказать то, ради чего и пришел сюда.

– Я пришел сказать… Что на самом деле мне было очень приятно работать с тобой. Хотя я и не всегда был к тебе добр и справедлив.

– Мне тоже было приятно, агент Вольфрам. Наверное, у меня не слишком покладистый характер.

Снова возникла затяжная пауза.

– Спасибо, агент Вольфрам, что были со мной, – произнес Роб. – Идите спокойно. Не думайте обо мне. По крайней мере, сейчас. Что должно произойти, произойдет.

Вольфрам кивнул и повернулся, чтобы выйти.

– Постойте! – внезапно раздалось сзади.

Он повернулся. Огоньки индикаторов лихорадочно мигали, демонстрируя всплеск мыслительной деятельности.

– Вы были добры со мной, агент Вольфрам. И я чувствую, что должен быть честен с вами. Вам я открою то, чего еще не знает ни один человек на свете. Может быть, догадывается, но не знает абсолютно точно. То, что они рассказали мне. Существа из Улья.

Вольфрам приблизился.

– Я не могу вместить весь наш разговор в эти минуты. Это невозможно. Скажу только главное. Помните, мы как-то говорили о моих создателях?

Вольфрам кивнул.

– Эти существа, Улей, они сказали, что им ведомо многое из того, что недоступно нам. Что они знают все, что стало им понятным. И это несравнимо больше, чем знаем мы. Те, кто создал меня, они ведь так и не понимают сами, что такое разум. Но я теперь, кажется, знаю. Есть одно объяснение существованию и вас, и меня.

– Какое же? – невесело улыбнулся Вольфрам.

– Метафизическое. Они думают, что я начал существовать после того, как меня искусственно создали. Но это вовсе не так. Теперь я знаю. Все наоборот. Я существовал еще до того, как они только начали создавать мою схему. Они создали не меня, но лишь устройство, которая позволило мне оказаться в этом мире, в этом ящике, с этим набором плат и проводов.

Вольфрам слушал его, не понимая, к чему Роб начал этот разговор. Быть может, у него что-то перепуталось в его сложных мозгах. Есть ли душа у робота? Не об этом ли речь?

– И это они пробудили в тебе такие мысли?

– Нет, они возникла с первых дней, как я начал разобраться в законах этого мира. Но окончательно все понять мне помог Улей. Я уже говорил, они понимают несравнимо больше нас. Я – только оболочка для уже существующего «я». Как и вы. Как и все существа вокруг, которые несут в себе хотя бы частичку разума.

«Похоже, он действительно рехнулся», – подумал Вольфрам.

Но, впрочем, тут же одернул себя. Сам временами задумываясь о существовании внутри себя чего-то бестелесного и вечного, почему он отказывает в этом роботу? Если ему так будет уйти, почему бы и не думать о том, что ты существуешь вне зависимости от того, жива ли твоя оболочка.

– Я раньше мало думал о смерти, о том, что меня могут отключить, ведь я был бесперебойным с самого начала. Потом я начал думать о том, что будет, если окажется, что мое я настроено именно на это тело… – Как всегда, робот говорил сложно, и Вольфрам с трудом пробирался сквозь его речь. – … Что будет, если меня отключат и снова включат? Допустим, мой разум снова поселится в этой оболочке, если в ней ничего не пострадает и не разрушится. И тогда я буду возвращаться в него снова и снова. Вечно. Как если бы я обладал бессмертием. И я понял, что этого не хочу. Сам не хочу. Я хочу как вы…

– Как я? Что ты хочешь этим сказать?

– Как люди. Это могло бы происходить и с людьми, если бы их тела не разрушались после смерти. Так сказал мне Легион, но это вполне логично. Разум покидает тело после смерти, и вернуть его назад невозможно. Я хочу, чтобы со мной было так же. И я успел сделать кое-что…

Робот неожиданно замолчал. Огоньки его перестали светиться, как будто у него все-таки закончилось питание.

Предыдущие слова его все-таки достигли цели, задели Вольфрама за живое. Он мысленно вернулся к тому, что говорил РОБ о бессмертии. Вспомнил вдруг о себе, о предшествующей его вербовке в «Консультацию», о встрече с галесом, управителе мертвецов, который должен был убить его, но по счастливому велению судьбы, Георгий Волков остался жив.

«А что если и мне бесконечно суждено возвращаться в свое тело, вместо того, чтобы спокойно отправиться в мир иной?»

Теперь он понимал РОБа и внимательно слушал его, когда тот заговорил снова:

– Я сделал так, что они не смогут включить мою систему обратно. Нужно было прожечь в одном из контуров всего лишь одну маленькую перемычку. Это было сложно и больно, настолько, насколько это могу чувствовать я.

– Но они сумеют починить тебя.

– Не сумеют. Я успел изменить схемы во всех чертежах по моему проекту. Им не найти ни поломку, ни ошибку. В конце концов, даже мое появление в этом мире – больше случайность, чем закономерность. ИР – одна сплошная загадка и головоломка.

– Но зачем ты это сделал? – изумился Вольфрам.

– Один разум не имеет права подчинять себе другой. Так сказал мне Ледяной Улей. Знаете, кем они были на самом деле?

– Помощниками Ловцов, неведомых существ из прошлого. Ты же сам об этом говорил.

– Это только часть правды. Другая половина в том, что когда-то они были искусственно созданы. Ледяной Улей – это искусственный разум, много миллионов лет назад созданный цивилизацией Ловцов, вечных скитальцев, охотников за знаниями. Для помощи себе они сами создали симбионтов, которые помогали им в их задачах. Но Ловцы не были вечными. Они постепенно ушли с арены Галактики. Исчезли. Но они оставили после себя тех, кто обречен был жить вечно. Ледяной Улей.

– Погоди, погоди…

– Не перебивайте, агент Вольфрам. У меня кончается питание. Прожиг перемычки действует. Я хочу успеть рассказать то, что поведал мне Улей.

– Да, конечно, прости.

– Теряя хозяев, они не могли жить самостоятельно. Они испытывали страшную тоску к тем, кто их создал, несмотря на то, что сами умели воспроизводить себе подобных. Исчез стержень, без которого они не могли жить. И тогда, окончательно потеряв своих хозяев, они начали создавать искусственную атмосферу жизни, как если бы Ловцы существовали на самом деле. Путешествуя от планеты к планете на кораблях Ловцов, они встречали на своем пути множество разумных существ и силой подчиняли их себе, путем биоморфных изменений делая этих несчастных похожими на Ловцов. Внешне и внутренне. Не знаю, возможно, им это необходимо было в качестве антуража, или такова была внесенная в них программа, продолжать однажды начатое дело.

– Так значит, искусственный разум? – произнес Вольфрам, кажется, начав что-то понимать. – Как ты?

– Как я, – мигнул РОБ. – Бессмертный искусственный разум. Когда-то они были подчинены Ловцам. А я подчинен вам, людям. Я даже начал мыслить почти так же как вы. Разве нет? И если бы подобных мне было много, а вы, люди, вдруг исчезли, то я могу допустить, что и нам пришла бы в голову такая идея – воссоздать вас заново, чтобы вы были всегда рядом. Так и делал Улей. Их было много семей. Но та, с которой боролись вы, агент Вольфрам, однажды столкнулась с серьезным и упорным сопротивлением. Была такая цивилизация, их звали Нивграхами. Однажды почти обращенные в Ловцов, они сумели стряхнуть с себя иго Улья. И занялись тем, что изгоняли этих существ со своих и чужих планет. Теперь я знаю, что отдельные особи Нивграхов существуют и до сих пор. Они эволюционировали за эти тысячелетия, но цели их остались прежними – снимать проклятье. Как мангусты Ихневмоны, идущие по следу Змея и убивающие его. Помните, я вам рассказывал? Я уверен, один из них был в квартире Леденева, когда вы пытались взять Улей.

– Так вот, кем были те странные существа, маскирующиеся под собак или крыс, о которых все говорили, но увидеть нам их не удалось!

– Да. Без их помощи у вас ничего бы не получилось.

– Но ведь, он, Улей… Теперь, благодаря тебе, они на свободе! И снова начнут подчинять себе кого захотят!..

– Эти уже вряд ли. Видите ли, в настоящих крысах есть один серьезный генетический дефект, они не живут долго…

– Кажется, я уже об этом слышал! – оборвал его Вольфрам. – Но ведь наверняка есть другие Улья!

– Да. Возможно их еще немало, быть может, и на нашей планете есть множество семей. Нивграхи преследуют их и, поверьте, свое дело знают.

– Афганские крысы! – вспомнил Вольфрам. – Непонятные существа, то ли собаки, то ли действительно крысы, о которых выдумывают байки одна нелепее другой. Ну, конечно! О них говорил полковник!

– Вероятно, Улья долго ждали, когда человечество станет достаточно разумным. И дождались. Теперь вы им очень интересны.

Вольфрам задумался. Его вдруг осенила еще одна догадка.

– У тебя была и другая причина отпустить их! Теперь ты точно знаешь, что люди будут с предубеждением относиться к искусственно созданным разумным существам. Возможно, даже прекратят разработки!