Текст книги "Человек и этнос. Восприятие, оценка, самооценка"

3.4. Культура и эмоционально окрашенная акустическая среда

Культура является одним из факторов социальных изменений человека. Бесспорным является тот факт, что знание психологических особенностей представителей разных стран опирается на изучение жизненного уклада, традиций, ценностей и мировоззрения, присущих конкретному этносу. Ряд авторов (Мацумото, 2003; Boiger, Gungor, Karasawa, 2014; Hareli, Kafetsios, Hess, 2015; Kim, Triandis, Kagitcibasi, 1994; Vander Wege, Sanchez Gonzalez, Friedlmei-er, Mihalca, Goodrich, Corapci, 2014) большую роль в формировании и проявлении эмоций отводят обществу, традициям и культуре этноса. Одной из фундаментальных проблем в психологии эмоций является дилемма универсальности – релятивизма природы эмоций. Существуют исследования, с одной стороны определяющие универсальность в выражении и восприятии эмоций, а с другой – указывающие на культурное влияние и правила выражения эмоций.

Ряд исследователей выдвигают гипотезу о том, что в контексте культуры можно увидеть некие предпосылки для возникновения эмоций. Предпосылками могут выступать события или ситуации, провоцирующие или вызывающие эмоцию. Существует мнение, что в разных культурах предпосылки эмоций должны быть похожи, главным образом это касается базовых эмоций, поскольку существует мнение, что все люди обладают универсальной «базой» переживаний. В ряде исследований (Экман, 2010; Изард, 1999) доказана инвариантность базовых эмоций относительно культуры. В исследовании Карри и др. (Curry, Mullins, Whitehouse, 2019) на основе анализа 60 этнических сообществ по всему миру были выявлены основные составляющие морального сознания: помощь семье, помощь своей общине, взаимность, храбрость, подчинение начальству (уважение), разделение спорных ресурсов (справедливость) и уважение предшествующего владения (права собственности). Данное исследование демонстрирует возможность выявления предпосылок и общих универсальных концептов, описывающих эмоционально-мотивационную сферу человека, что дает возможность поиска универсальных, эмоционально окрашенных акустических событий. Но существует и иная точка зрения относительно этой дискуссии, сторонники которой указывают на то, что в разных культурах должны быть разные предпосылки эмоций, т. е. совсем необязательно, что во всех культурах одни и те же события вызывают одинаковые эмоции.

О. А. Симонова считает, что эмоции следует изучать как исторически изменчивые культурные явления, ведь «культура обусловливает обозначения эмоций, изменение степени важности той или иной эмоции – например, какие эмоции можно выражать, а какие лучше скрывать» (Симонова, 2016). В большинстве культур выражение позитивных эмоций одобряется и всячески поощряется обществом, в то время как негативные эмоции, такие, как гнев, стыд, презрение, отвращение, во многих культурах являются социально нежелательными или даже запрещенными. Считается, что представители индивидуалистических культур, например, Австралия, Великобритания, Германия, Канада, Швеция, более свободны в выражении негативных эмоций, в то время как представители коллективисткой культуры, например, Индонезия, Пакистан, Китай, Корея, Япония, с сильными групповыми ценностями ограничены в экспрессии ввиду влияния социальных норм.

За последнее десятилетие основные кросс-культурные исследования продемонстрировали эмпирические факты, указывающие на культурно специфическое происхождение эмоций, в частности, были выделены две модели эмоций: «восточноазиатская» модель, ориентированная на межличностные отношения, в которых высоко ценится принадлежность к группе, и «западная» модель, основанная на независимых представлениях о себе. Данные модели эмоций различаются по своей эмоциональной направленности (межличностная – на других и внутриличностная – на себя), правилам подавления или выражения эмоций, максимизации позитива и минимизации негатива и степени ценности сильного и слабого положительного состояния возбуждения (Tsai, Clobert, 2019).

Э. Холл предложил разделить культуры на «высококонтекстные» и «низкоконтекстные» на основе невербального поведения в межличностной коммуникации. Для высококонтекстных культур важна недосказанность, часто нормами культуры даже предписывается скрывать искренние эмоции, в то время как для низкоконтекстных культур характерны прямолинейность и открытость в выражении эмоций при общении (Вилкова, 2019).

Существуют исследования, указывающие на влияние культурного фактора на проявление производных или сложных эмоций. После генетически заложенной неконтролируемой реакции при эмоциональном выражении далее человек использует социально заданный способ проявления эмоции, причем в разных социальных группах в зависимости от традиций данные способы различаются вплоть до совершенно противоположных (Griffiths, 1990). Развитие ряда эмоций в онтогенезе почти всецело обусловлено социальным обучением, а не физиологической реакцией, например альтруизм, зависть, ревность. Такие эмоции называются сложными эмоциями, и люди различных культур не в состоянии распознавать их так же легко, как они распознают простые эмоции. Очевидно, выражение этих эмоций зависит от особенностей культуры. Нормы той или иной культуры, ее неписаные правила переходят от родителей к детям, формируя способ выражения, а иногда и содержание таких эмоций (Levy, 1978).

Каждый этнос и индивид обладают уникальными наборами эмоциональных концептов, зависящих от культуры и от прошлого опыта конкретного человека (Brooks, Chikazoe, Sadato, Freeman, 2019). Многообразие мировых языков демонстрирует разницу в восприятии и описании человеческого опыта. Вербальный фактор (язык и самоотчет) являются еще одним механизмом, вызывающим и определяющим эмоции.

На основе обзора антропологических данных, Дж. Рассел пришел к выводу, что серьезные культурные отличия имеют место не только в названиях эмоций, но и в самом понимании этого термина (Russell, 1999). Эмоциональный лексикон разных стран настолько сильно различается, что сложно установить аналогию между базовыми общепринятыми эмоциями в различных культурах. Существует ряд этносов (к примеру, таитяне или народность ифалук, проживающая в Микронезии), в которых вообще отсутствует такая понятийная категория, как «эмоция». В турецком языке для обозначения эмоций используются слова «duygu» и «his», которые одновременно обозначают такие понятия, как «чувство», «эмоция», «ощущение», «переживание». По мнению А. Вежбицкой, необходимо искать «семантические примитивы» и выявлять основную мысль или действие, скрытые за внешней формой языка (Вежбицкая, 1983).

Исследование E. Дж. Пак и коллег (Park, Kikutani, Yogo, 2018) о влиянии культуры на категориальную структуру эмоциональных слов в японском и корейском языках показало, что существуют общая структура понятий эмоций и культурные специфические стили категоризации, а также языковые вариации, которые могут влиять на то, как люди осмысляют эмоции.

В настоящей работе основной интерес был сфокусирован на восприятии эмоционально окрашенных акустических событий представителями различных этнических групп с целью выявления универсальных и культурно специфических элементов в акустической среде.

В исследовании Й. Чой с коллегами (Choi, Lee, Choi, 2015) эмоциональных реакций на стандартизированные аффективные звуки (IADS-2) были получены значительные различия между представителями коллективистской культуры (корейцы) и индивидуалистической культуры (американцы) по оценкам валентности и возбуждения. В частности, корейцы и американцы показали наибольшую разницу в ответах на эротические, дождливые, нервные и грозовые звуки.

В исследовании А. Ип и С. Лоескенхофф (Yip, Loeck-enhoff, 2018) были рассмотрены межкультурные различия у европейских американцев и американцев из Восточной Азии в предпочтениях последовательностей реалистичных стимулов. Необходимо было выбрать порядок, в котором они хотели испытать серию реалистичных стимулов (эмоциональные картины, отвратительные звуки и физические усилия) в течение короткого промежутка времени. По сравнению с американцами из Восточной Азии, европейские американцы показали более сильное предпочтение улучшать последовательность (т. е. наиболее положительные или наименее интенсивные стимулы использовать в конце).

Начинают появляться исследования по межкультурному восприятию неречевых звуков. Невербальные аффективные звуки (плач, крики, смех, вздох) не имеют лингвистического контента и, как правило, более спонтанно выражают эмоции. Относительное отсутствие лингвистического контента означает, что звуки могут использоваться для изучения универсального или межкультурного восприятия только базовых эмоций. Восприятие более сложных эмоциональных проявлений, таких, как «триумф» или «позор», оказываются сильно социокультурно обусловленными (Parsons, Young, Stein, Craske, Kringelbach, 2014).

Предполагается, что в окружающей акустической среде существуют эмоционально окрашенные акустические события, инвариантные для представителей любой культуры и для которых обнаружена этнопсихологическая специфика. Например, невербальные вокализации (плач, смех, вздох), которые не имеют лингвистического контента и встречаются во всех известных культурах, могут быть отнесены к инвариантным акустическим событиям.

3.5. Особенности восприятия эмоционально окрашенных акустических событий представителями разных этнических групп

Программа исследования состояла из двух эмпирических исследований, которые были проведены на территории трех субъектов Российской Федерации: Кабардино-Балкарская Республика, Республика Коми, Республика Тыва.

Описание выборки. Общее количество выборки составляет 264 респондента в возрасте от 16 до 71 года (средний возраст – 29,4 года, 57,5 % женщины и 42,5 % мужчины). В Кабардино-Балкарской республике и Республике Тыве первое и второе эмпирические исследования проводились на независимых выборках, в Республике Коми было частичное пересечение. Всего в Республике Коми в исследованиях приняло участие 75 чел., из которых 34 чел. приняли участие в двух исследованиях последовательно: сначала в исследовании по вербализации, затем в исследовании по парным сравнениям. Поэтому общее количество уникальных участников составляет 264 чел., в то время как количество респондентов, принявших участие в каждом эмпирическом исследование, – 298.

В первом исследовании приняли участие 147 респондентов, проживающих:

• на территории Республики Коми – 54 чел. в возрасте от 17 до 71 года (средний возраст – 48 лет), 32 женщины и 22 мужчины, относящих себя к этнической группе коми;

• на территории Кабардино-Балкарской Республики – 30 чел. в возрасте от 17 до 24 лет (средний возраст – 19,3 года), 17 женщин и 13 мужчин, относящих себя к кабардинской этнической группе;

• на территории Республики Тывы – 63 чел. в возрасте от 18 до 47 лет (средний возраст – 25 лет), 42 женщины и 21 мужчина, относящие себя к тувинской этнической группе.

Во втором исследовании приняли участие 151 респондент, проживающий:

• на территории Республики Коми – 55 чел. в возрасте от 16 до 66 лет (средний возраст – 42,8 года), 30 женщин и 25 мужчин, относящих себя к этнической группе коми;

• на территории Кабардино-Балкарской Республики – 30 чел. в возрасте от 17 до 24 лет (средний возраст – 19,5 лет), 18 женщин и 12 мужчин, относящих себя к кабардинской этнической группе;

• на территории Республики Тывы – 66 чел. в возрасте от 18 до 53 лет (средний возраст – 23 года), 32 женщины и 34 мужчины, относящие себя к тувинской этнической группе.

Процедура. В первом эмпирическом исследовании «Свободные вербализации» акустические события (см. таблицу 1) последовательно предъявлялись слушателям с инструкцией описать прослушанный звук и указать особенности его воздействия. В случаях, когда испытуемые затруднялись идентифицировать звук или возникающие у них эмоции, экспериментатор задавал уточняющие вопросы. При свободной вербализации участникам не навязывается обозначение эмоции: им дается полная свобода в оценке эмоционального воздействия прослушиваемого звука и в определении составляющего его воспринимаемого качества.

Во втором эмпирическом исследовании «Парные сравнения» участники прослушивали 48 пар звуков, соответствовавших комбинациям из выбранных звуковых фрагментов, отнесенных к одной эмоции (см. таблицу 1). Участники должны были выбрать в каждой паре тот звук, который в большей степени соответствует указанной эмоции (Выскочил, Носуленко, 2014).

Таблица 1

Описание акустических событий

Метод парных сравнений представляет собой разновидность метода «вынужденного выбора», где участник должен из всех возможных парных сочетаний предъявленных звучаний выбрать самый предпочтительный, исходя из заданных критериев. В результате ответ будет получен даже в том случае, если слушатель сомневается, к какой эмоции относится предъявленный звук.

Акустические события

Акустические события, выступающие в качестве стимульного материала в обоих исследованиях, были подобраны и сформированы в наших предыдущих работах (Выскочил, Носуленко, Самойленко, 2016б). В процессе исследований использовались записи 23 звучаний, представляющих собой полноценные акустические события, при этом одной базовой эмоции из списка соответствовало 3 различных акустических события. Один из звуков «синтезатор» использовался одновременно для двух эмоций: «интерес» и «удивление». Подробное описание звуковых событий представлено в таблице 1.

Результаты эмпирического исследования акустических событий на основе анализа свободных вербализаций

Полученные в эмпирическом исследовании вербализации участников записывались на цифровой носитель, а затем переводились в текстовый файл для обработки. Детальный анализ вербальных описаний, продуцированных участниками при прослушивании акустических событий, представлен в нашей предыдущей работе (Выскочил, Носуленко, Самойленко, 2016а).

В процессе изучения и анализа полученного вербального материала было выделено и закодировано в общей сложности 3398 вербальные единицы, из которых 1455 – по данным тувинских участников, 1251 – по данным выборки коми и 692 – по данным кабардино-балкарской выборки.

Статистическая проверка полученных данных осуществлялась с помощью непараметрического критерия Т Вилкоксона. Для статистической обработки использовался статистический пакет SPSS v. 17.

Результаты оценки акустических событий с помощью метода свободных вербализаций свидетельствуют о том, что эмоциональные составляющие совпадают у респондентов всех трех регионов для следующих акустических событий: «синтезатор» (эмоция «интерес»), «рвота» (эмоция «отвращение»), «аплодисменты» (эмоция «радость»), «детский смех» (эмоция «радость»), «пение птиц» («приятно»), «женский плач» (эмоция «страдание»).

Наиболее существенные культурные отличия в эмоциональной составляющей были выделены для акустических событий: «скрип двери», «храп», «чавканье», «авария», «рык льва». Рассмотрим эти акустические события более подробно.

Акустическое события «скрип двери» обычно связывается с эмоцией «раздражение», у кабардинцев данный звук был связан преимущественно со «страхом», так как напоминает фильмы ужасов. В своих рассуждениях респонденты из Республики Коми в большей степени обеспокоены, что скрип означает неотремонтированную и плохую дверь, которую срочно нужно исправить («несмазанная дверная петля, нужно смазать», «кто-то пытается открыть несмазанную дверь», «кто-то забыл смазать», «калитка скрипучая, а ты гостя ждешь»).

Акустическое событие «храп» в 64 % случаев однозначно ассоциируется у тувинцев с эмоцией «гнева» и вызывает раздражение (p<0,01). Событие имеет следующее описание: «мужчина храпит, и захотелось сразу же его разбудить в первые секунды», «храп человека, ненавижу это звук», «хочется сдвинуть с кровати», «очень громкий и вызывает недовольство», «не хотелось бы спать с этим человеком рядом». В то время как коми описывают этот звук в достаточно позитивном русле: «моя дядя храпит, он любит похрапеть», «зверюшка или человек», «человек спит», «такие звуки я каждый день слышу от деда» (смеется), «брат так храпит у меня, среднее» (смеется). У кабардинцев храп в большей степени связан с отвращением и неприязнью.

Событие «чавканье» вызывает у кабардинцев эмоцию отвращения и неприязнь, в то время как у коми и тувинцев нейтральное отношение к этому звуку.

Событие «авария» у тувинцев преимущественно связывается со страхом (p<0,01). При описание прослушанного акустического события тувинские респонденты часто связывали «аварию» лично с собой: «я представила себе, что сижу в этой машине и это последние секунды моей жизни», «мимо меня проезжает машина и сталкивается», «машина попала в аварию… мне там было страшно, только что», «столкновение двух машин, не хотелось бы попасть в такую ситуацию». У кабардинцев и коми данный звук в меньшей степени вызывает страх. Вербализации кабардинцев содержат эмоцию грусти, так как описывают «аварию» следующим образом: «машина врезалась, захотелось сразу помочь чем-то», «дорога многих уносит, печаль», «обидно, что молодежь не думает про родителей», «чувство сострадания». У коми звук «аварии» в меньшей степени был идентифицирован, и вербализации респондентов в основном содержали рассуждения о том, что является источником звука («машина грохнулась» (смеется), «что-то упало или взорвалось», «самолет пролетел»).

В большей степени со страхом у коми и кабардинцев связано акустическое событие «рык льва» (p<0,05).

Во всех группах испытуемых не было определено однозначно выбираемой эмоции для следующих звуков: «молоток», «игровой автомат», «тропический лес», «скрежет», «вьюга», «крик боли», «оргазм», «отрыжка», «газоиспускание», «камнепад», «счетчик денег», «взрыв».

Результаты эмпирического исследования акустических событий с помощью метода парных сравнений

В процессе эксперимента регистрировались ответы участников и количество прослушиваний каждой пары звуков. Затем подсчитывались средние по группе участников частоты выбора каждого из трех звуков, предъявленных для соответствующей эмоции. Статистическая проверка полученных данных осуществлялась с помощью непараметрического критерия Т Вилкоксона. Для статистической обработки использовался статистический пакет SPSS v. 17.

Результаты выбора участниками эксперимента одного из трех акустических событий с точки зрения представленности в них эмоции представлены в таблице 2. Для эмоций, где нет однозначного акустического события в рамках конкретной эмоции по всем трем группам участников, дополнительно приведены графики (рисунки 1–3).

Проанализируем результаты выбора участниками эксперимента одного из трех акустических событий («игровой автомат», «синтезатор», «тропический лес») с точки зрения представленности в них эмоции «Интерес». Преимущественный выбор для эмоции «Интерес» относится к акустическому событию «синтезатор» – по отношению к событиям «игровой автомат» и «тропический лес» (p<0,01 – для данных всех групп участников). Для участников, проживающих в Кабардино-Балкарской Республике и Республике Коми, акустические события «игровой автомат» и «тропический лес» вызывают примерно одинаковый интерес (различия незначимы), для участников, проживающих на территории Тывы, более интересным кажется событие «игровой автомат», чем «тропический лес» (p<0,01).

Таблица 2

Процентное отнесение акустического события к определенной эмоции представителями трех субъектов Российской Федерации

Преимущественный выбор для эмоции «Отвращение» относится к акустическому событию «рвота» чаще, чем «скрежет» и «чавканье» (p<0,01 – для всех групп участников). В исследовании Г. И. Счвеигер и др. (Schweiger, Fernandez-Dols, Gollwitzer, Keil, 2017) была обнаружена эмоция, которая вызывается определенными звуками и в испанском языке имеет название «грима» (grima). Грима имеет близкий аффективный смысл с эмоцией отвращение, оценивается как эмоция, менее приятная, но более возбуждающая, чем отвращение, и имеет отличные от него физиологические проявления в сердечном ритме и в реакции на проводимость кожи. Наиболее частые особенности гримы касаются либо слуха (звук мела по доске, 38 %), либо касания (царапание или касание ногтями – 29 %, царапание или касание поверхностей – 17 %). Важно отметить, что на тех языках, где нет конкретного термина (например, английский и немецкий язык), характеризующего данную реакцию на стимулы, связанные с гримой, этот опыт описывается как связанный с термином «отвращение». При отборе акустических событий для эмоции отвращения в рамках наших исследований данные звуки (звук сухого фломастера и звук мела по доске) не попали в общий набор по результатам частотного анализа.

Преимущественный выбор для эмоции «Радость» относится к акустическому событию «аплодисменты», по отношению к событиям «пение птиц» и «детский смех» (p<0,01 для всех групп участников). Г. А. Брянт с соавт. (Bryant, Fessler, Fusaroli, 2018), предъявляя набор из 36 вариантов женского смеха, изучал, смогут ли слушатели по всему миру, независимо от их собственного родного языка и культуры, отличить реальный смех от поддельного. Результаты продемонстрировали высокую согласованность между культурами в умении отличить степень истинности смеха.

Преимущественный выбор для эмоции «Страх» относится к акустическому событию «авария» по отношению к событиям «взрыв» и «лев» (p<0,01 – для данных всех групп участников).

Преимущественный выбор для эмоции «Страдание» касается акустического события «женский плач» по отношению к событиям «вьюга» и «крик боли» (p<0,01 – для данных всех групп участников). При этом для участников, проживающих на территории Кабардино-Балкарской Республики, акустическое событие «крик боли» вызывает большее «Страдание», чем «вьюга» (p<0,01). Для участников, проживающих на территории Республики Коми и Республики Тыва, различия между этими двумя звуками незначимы.

Результаты выбора участниками эксперимента одного из трех акустических событий («молоток», «скрип двери», «храп»), с точки зрения представленности в них эмоции «Гнев», показаны на рисунке 1.

Рис. 1. Показатели выбора акустических событий по критерию присутствия в них эмоциональной составляющей, интерпретируемой как «Гнев»

Участники, проживающие на территории Республики Тыва, выбирали акустическое событие «скрип двери» и «молоток» чаще, чем «храп» (p<0,01). Для участников, проживающие на территории Республики Коми, значимыми различиями характеризуется только выбор акустического события «скрип двери» по отношению к «молотку» и «храпу» (p<0,05), в то время как для участников, проживающих на территории Кабардино-Балкарской Республики, все три акустических события вызывают примерно одинаковый «Гнев» и различия незначимы (p<0,01). Результаты выбора участниками эксперимента одного из трех акустических событий («оргазм», «отрыжка», «газоиспускание»), с точки зрения представленности в них эмоции «Стыд», показаны на рисунке 2.

Как следует из рисунка, для эмоции «Стыд» участники, проживающие на территории Кабардино-Балкарской Республики и Республики Коми, выбирали акустическое событие «газоиспускание» чаще, чем «отрыжка» и «оргазм» (p<0,01). Все три акустических события вызывают примерно одинаковый «Стыд» для участников, проживающих на территории Республики Тывы.

Рис. 2. Показатели выбора акустических событий по критерию присутствия в них эмоциональной составляющей, интерпретируемой как «Стыд»

Рис. 3. Показатели выбора акустических событий по критерию присутствия в них эмоциональной составляющей, интерпретируемой как «Удивление»

Результаты выбора участниками эксперимента одного из трех акустических событий («камнепад», «синтезатор», «счетчик»), с точки зрения представленности в них эмоции «Удивление», показаны на рисунке 3.

Из рисунка видно, что преимущественный выбор для эмоции «Удивление» относится к акустическому событию «синтезатор», по отношению к событиям «камнепад» и «счетчик» (p<0,01 – для данных участников, проживающих на территории Тывы и Коми). Для участников, проживающих на территории Кабардино-Балкарской Республики, различия между этими двумя событиями («камнепад» и «синтезатор») оказались незначимыми (p<0,01).

Используемый метод парных сравнений позволил выявить «универсальные» акустические события, которые во всех трех выборках ассоциируются с конкретными эмоциями: «синтезатор» – интерес, «рвота» – отвращение, «аплодисменты» – радость, «женский плач» – страдание, «авария» – страх. Ранее проведенные эмпирические исследования с помощью метода вербализации (Выскочил, Носуленко, Самойленко, 2016b; Выскочил, Фролова, Носуленко, 2017) в четырех культурных средах – Россия (Республика Тыва, Московский регион), Республика Казахстан и Япония – позволили выделить «универсальные» акустические события только для эмоций отвращения, страха и страдания. Основные отличия в описании и выборе акустических событий были характерны для японских участников – в культуре, где принадлежность к определенной группе означает больше, чем сохранение индивидуальности.