Текст книги "Экономические и социальные проблемы России №1 / 2013"

Для инновационного пути развития необходимы благоприятный инвестиционный климат, стабильные макроэкономические условия, предсказуемость долгосрочного развития, защита экономики от колебаний внешней конъюнктуры, минимизация прочих рисков. Со стороны как государства, так и бизнес-сообщества необходимы поддерживающие меры – накопление необходимых для инноваций знаний и компетенций, формирование спроса на новые продукты, создание специальной инфраструктуры и финансирования, коммерциализация инноваций, информационная и консультативная поддержка, а также действенные стимулы для участников инновационного процесса (25).

Задача государственной промышленной политики состоит в том, чтобы с помощью соответствующих механизмов изменить положение, сделать промышленность восприимчивой к инновациям. По мнению профессора Ф.Ф. Рыбакова, при решении этой задачи одними льготами по налогам не обойтись, необходима система мероприятий длительного периода, включающих весь набор механизмов промышленной политики и привлечения инвестиций (26, с. 69). Так же бессмысленно предложение принудить госпредприятия к инновациям силовыми методами, вплоть до увольнений. Это ничего не даст, кроме напоминания о командно-административных методах управления, нужны стимулы. Роль государства – в том, чтобы учиться управлять стратегически, перестать видеть врагов там, где их нет, а есть нормальная конкуренция, без которой нет эффективной рыночной экономики.

При проведении промышленной политики необходимо стимулировать развитие, привлекать инвестиции, вводить налоговые и другие льготы, прежде всего в те отрасли, которые в прошлом накопили опыт и имеют, еще не растеряли полностью определенный научно-технический потенциал, т.е. потенциально конкурентоспособные (сейчас конкурентоспособных в полном смысле отраслей практически нет).

Здесь важна роль такой формы, как частно-государственные партнерства. Чтобы эффективно использовать эту форму, нужно решить проблему интеллектуальной собственности: частник должен получать свою долю прибыли в случае реализации и быть уверенным в этом, иметь соответствующие гарантии.

Особая роль принадлежит ВПК, использованию его достижений. Если Россия что-то предлагает мировому рынку из продуктов высокой технологии, то это по-прежнему по большей части связано с ВПК. Отсюда задача модернизации ВПК, превращения его в инструмент инноваций и передачи технологий. Это кроме всего прочего зависит и от состояния отношений с западными странами – как от политических и экономических отношений, так и от военно-технического сотрудничества.

Нельзя не отметить в связи с этим планируемое создание в Министерстве обороны РФ департамента высоких прорывных технологий с включением в него центра робототехники. Эта структура дополнит связанные с ним управление по инновациям, научно-техническое управление по анализу зарубежных передовых технологий, главное управление научно-технической деятельности и технического сопровождения исследований, организационно-плановое управление исследований и информационный центр (5).

Еще одно условие – развитие инфраструктуры, повсеместное налаживание современных средств связи и коммуникаций, строительство дорог. В России, несмотря на бурное развитие информационно-коммуникационных технологий, эта сфера отстает, особенно катастрофически – сфера транспорта. Инвесторы жалуются зачастую даже на невозможность организации регулярного транспортного обслуживания, на дефицит энергетики.

Любые модели инновационного роста в качестве условия реализации требуют ликвидации административных барьеров различного рода, препятствующих эффективному предпринимательству, экспортному и импортному движению товаров и капитала. Сложности возникают при реализации инвестиционных проектов, получении разрешений на строительство и т.п. Согласно исследованиям Всемирного банка, Россия занимает лишь 160 место (среди 183 стран) по легкости оформления экспортных и импортных поставок (15).

Устранение таких барьеров могло бы оказать благотворное воздействие на экономику, способствовать развитию внешнеторговых отношений, движению капиталов и тем самым ускорению модернизации экономики, стимулировать инновационные процессы, а также сыграть определяющую роль в сдерживании коррупции.

Специалисты указывают, что не следует концентрировать государственные усилия на поддержке выбранных тем или иным способом перспективных отраслей, которые, по идее, должны обеспечить развитие высоких технологий и служить источником распространения инновационного импульса по всей экономике. Такие исключительные проекты редко приносят ощутимую удачу. Следует опираться на многообразие и изобретательность предпринимательской инициативы и создавать для нее благоприятные условия.

Таким образом, нужна стратегия, а не отдельные программы и меры, пусть даже в правильном направлении, системная национальная программа по созданию конкурентоспособной и инновационной экономики, переходу от традиционной инвестиционной модели к современной инновационной модели развития.

Целесообразным направлением является рациональное сочетание всех составляющих инновационного роста. Инновации ради инноваций – выброшенные деньги, растрата, политический пиар. Конечно, это не отменяет развития инноваций по определенным направлениям с учетом конкурентоспособности. При этом не следует забывать, что сфера инноваций не ограничивается новой продукцией и новой технологией, огромное значение имеют также нововведения в области организации производства и управления, инфраструктуры, общественных отношений, образования, культуры. Так, любые продуктовые и технологические инновации могут и скорее всего потребуют организационных и других инноваций, без которых, как наглядно показывает опыт отечественной промышленности, невозможно освоить никакое передовое производство. То же самое, в принципе, относится и к реализации имитационных проектов, требующих параллельных новшеств, в том числе во вспомогательных и смежных областях.

Одна из важнейших форм государственного воздействия на промышленность состоит в стимулировании и обеспечении конкурентной среды, противодействии монополизации, четком осуществлении антимонопольного законодательства и антимонопольной политики. Монополия и в экономике, и в политике – путь к застою, сама экономическая сущность инновации означает, что монополия не может не быть ее тормозом, а конкуренция – стимулом. Хорошо известно, какую положительную роль сыграла конкуренция в тех немногих передовых наукоемких отраслях советской экономики, где она имела место (авиа– и ракетостроение).

Грамотная антимонопольная политика и всемерное развитие мелкого бизнеса призваны способствовать формированию и развитию столь необходимой конкурентной среды в отечественной экономике. Пока, согласно данным Федеральной налоговой службы, на долю малых и средних предприятий в России приходится лишь 20% всего производимого ВВП, в них занята только четверть работающих россиян (2012), что значительно меньше, чем в развитых экономиках (в США она составляет 52%, в странах ЕС – 67, в Японии – 55%). По прогнозу ФНС, к 2020 г. доля малого бизнеса в ВВП России должна составить 50%, в нем должно быть занято не менее половины экономически активного населения страны (10).

Вместе с тем укрепляются позиции крупных монополий в виде финансово-промышленных групп, государственных естественных монополий, унитарных государственных и муниципальных предприятий (17, с. 54). В промышленности, согласно оценкам, лишь менее 20% предприятий сегодня работают в реальной конкурентной среде, остальные «довольствуются давно освоенными нишами отечественного рынка и чувствуют себя спокойно, не стремясь к прогрессу» (16, с. 43).

Наряду с конкуренцией и независимым предпринимательством важнейшую роль играет государственный сектор, прежде всего в лице таких ключевых участников процесса инновационного развития, не испытывающих прямого воздействия рыночных сил, как университеты, государственные организации и другие элементы НИС. Как отмечал У. Баумоль, правительство выполняет две важнейшие функции: активную и пассивную. Бесценным его вкладом является активная поддержка фундаментальных исследований с присущей им неопределенностью и непредсказуемостью результатов. Пассивная функция реализуется главным образом через правовую инфраструктуру, способствующую предпринимательству, созданию новых предприятий и инвестициям крупных фирм в инновации, обеспечивая защиту прав собственности, соблюдение контрактов и т.д. (30).

Важнейшим направлением промышленной политики, требующим участия государственного сектора, является стимулирование трансферта технологий из-за рубежа. У. Баумоль обращает внимание на то обстоятельство, что затраты на мониторинг, перевод и распространение научной и технической информации, осуществляемые централизованно (например, специализированной организацией или ведомством), результатами которых пользуются множество фирм и даже отраслей, не превышают затраты на эту работу, осуществляемую единичной фирмой. Здесь открывается возможность для получения сравнительных преимуществ. Такая промышленная политика не должна вызывать возражений даже у экономистов, относящихся с наибольшим недоверием к государственному вмешательству.

В качестве лишь некоторых примеров конкретных мер такой политики отмечаются: организация и финансирование обучения и подготовки студентов и специалистов, в том числе за рубежом, с обязательной последующей занятостью в отечественной промышленности или органах государственного управления; содействие обменам, привлечению на временной или постоянной основе иностранных ученых, инженеров и специалистов, в том числе с помощью спонсоров и фондов; создание при дипломатических представительствах служб, следящих за соответствующей информацией и содействующих заключению соглашений о передаче технологий; изучение мер, предпринимаемых правительствами других стран.

Основной вывод, заключает У. Баумоль, состоит в том, что процветание любой экономики зависит от эффективности стимулирования предпринимательства, инноваций и использования внешних технологических достижений. Эти процессы не могут быть предоставлены сами себе (т.е. исключительно рынку). Анализ механизма роста рыночной экономики указывает на необходимые направления политики роста, как и на явления, препятствующие развитию.

Поддержка инновационного предпринимательства по всем направлениям, а не только в отношении некоторых эксклюзивных проектов, развитие венчурных форм финансирования – эти необходимые направления государственной промышленной политики в России находятся лишь в зачаточном состоянии. Не готовы к этой роли и финансовые рынки. Отечественный фондовый рынок все еще слабо выполняет свою основную функцию привлечения средств инвесторов в компании через размещение их акций. Банковский сектор не обеспечивает доступ рискового предпринимательства к финансовым ресурсам. Банки не заинтересованы в венчурных инвестициях из-за их, как правило, незначительных размеров и высокого риска, а также в силу жесткого нормативного порядка, который заставляет их резервировать сумму, равную вложениям в венчурный фонд, поскольку эти вложения ничем не гарантированы.

Роль венчурного бизнеса в обеспечении роста американской и европейской индустрии высокой технологии и экономики в целом хорошо известна. В нашей стране политический и предпринимательский климат, благоприятный для венчурного и прямого инвестирования, формируется постепенно, но слишком медленно. Ряд шагов предприняты сообществом венчурной индустрии и государственными структурами различных уровней. При поддержке государства, частного сектора и международных организаций были созданы научно-исследовательские структуры рыночного типа, такие как технопарки, инновационно-технологические центры, юридические и консалтинговые компании, новые инструменты и механизмы, связанные с функционированием бюджетных и внебюджетных фондов поддержки фундаментальных и прикладных исследований и разработок, их конкурсным финансированием, защитой прав на объекты интеллектуальной собственности.

В России венчурные фонды появились только в начале 1990-х годов, а первые венчурные инвестиции были сделаны в 1995 г. Сейчас в стране насчитывается около 40 венчурных фондов с суммарным капиталом в 4 млрд. долл., однако объем вложенных ими средств с 1994 по 2001 г. составил лишь 580 млн. долл. в 250 проектах. 27% средств венчурных фондов, работающих в России, было направлено в пищевую промышленность, 25 – в высокотехнологичную сферу телекоммуникаций, 9 – в медицину и фармацевтику, 5% – в упаковку. Средневзвешенная доходность 250 проектов составила 16% – один из лучших показателей среди развивающихся экономик (4).

Однако в целом национальная венчурная индустрия развита далеко не достаточно. Отсутствие соответствующей законодательной базы не позволяет многим потенциальным участникам, в числе которых пенсионные фонды, страховые компании и банки, эффективно использовать свои средства в данном секторе экономики. Будущее проекта Концепции развития венчурной индустрии в России, разработанного Минпромнауки исходя из необходимости материальной поддержки венчурной индустрии со стороны государства, пока неопределенно из-за разногласий с Минфином по вопросу степени участия государства в формировании инфраструктуры инновационной деятельности.

Опрос нескольких десятков крупных российских компаний, проведенный в 2012 г., показал, что примерно две трети компаний интересуются вопросами участия в венчурных инвестициях и создании собственного корпоративного венчурного фонда, однако всего несколько компаний в данный момент находятся в стадии активной проработки данного вопроса. Возникает парадокс: со стороны российских компаний наблюдается определенное недоверие к российским высокотехнологичным разработкам, в то время как иностранные, в том числе и транснациональные компании проявляют к ним большой интерес и вкладывают деньги для продвижения их продуктов на рынке. В исследовании отмечено, что совокупный размер корпоративных венчурных фондов, заявленный респондентами, составляет порядка 17 млрд. руб., при общей оценке российского рынка венчурных инвестиций в 62 млрд. руб. Это, по мнению авторов исследования, в целом не так уж мало. Но есть и ограничения для роста. Так, в качестве неблагоприятных факторов респонденты называли отсутствие мотивации, множество барьеров в виде законодательства, устоявшейся инфраструктуры, отсутствие необходимой информации о существующих источниках формирования фондов, отсутствие четкой инвестиционной стратегии, высокий риск инвестиций и неопределенность последствий при отрицательных результатах (14).

Разумеется, никакая экономика не может расти без инвестиций, любые инновационные модели требуют их адекватного роста. Отставание России от требуемого уровня объясняется многими причинами, главными из которых являются отсутствие благоприятного инвестиционного климата и институциональной структуры. Поэтому нельзя не согласиться с теми, кто считает, что необходимы политические реформы, а также более активное открытие экономики и более активное привлечение иностранных инвестиций. Политическая трансформация, опирающаяся на демократические свободы, и эффективная конкуренция между различными политическими течениями должны стать приоритетной целью России (29, с. 7).

Ключ к успеху в деле модернизации отечественной экономики, считает Ф.Ф. Рыбаков, прямо зависит от масштабов инвестиционной деятельности. Проводя эффективную промышленную политику, государство использует арсенал финансово-кредитных методов, обладающих большими возможностями. Так, определяя ставку рефинансирования, оно может оказывать решающее воздействие на размер процентной ставки. В настоящее время предприятия обрабатывающей промышленности по различным причинам не в состоянии использовать заемные средства в качестве источников инвестиций. В свою очередь банковская система России до сих пор не является стратегическим инвестором. Отчетливо наблюдается сырьевая ориентация инвестиционной деятельности, наукоемкие отрасли обделены вниманием. Для расширения инвестиций нужны адекватные условия, и у государства для этого есть действенные инструменты. В качестве положительного явления отмечается изменение ориентации иностранных инвесторов в сторону машиностроительного комплекса России.

Характерно, что промышленная политика Китая, успехи которой выражены в его возвышении в мировой экономике, опирается на развитие и укрепление его инновационной системы. Начиная с 1995 г. расходы Китая на НИОКР возрастали ежегодно на 19% и по их объему уступают лишь США, Японии и Германии. По численности исследователей Китай с 2000 г. уступает только США (19, с. 31).

Радикальная точка зрения (представленная С. Глазьевым и Г. Фетисовым) делает ставку на «политику опережающего развития». Привлекая для обоснования своей позиции теорию длинных циклов Н.Д. Кондратьева и факт созревания в структуре мировой экономики новых отраслей – двигателей нового экономического подъема, сторонники этой политики призывают воспользоваться «окном возможностей», связанных с переходом к новому технологическому укладу, и сделать ставку на коренное обновление производства на базе новых отраслей и новых технологий. Для реализации этой цели следует привлекать и финансовые ресурсы, накопленные за счет сырьевого экспорта. Экономисты этого направления считают, что от политики тотального накопления резервов пора перейти к политике целенаправленного распределения ресурсов через бюджет развития, а важнейшими предпосылками для этого являются подавление коррупции и развитие конкуренции.

К числу основных инновационных направлений экономики XXI в. на Санкт-Петербургском научном форуме «Наука и общество» (октябрь 2012 г.) были отнесены: энергетика будущего, астрофизика, молекулярная биология и медицина, информационные технологии, новые материалы и нанотехнологии (27). Подчеркивается, что в первую очередь нужно развивать отрасли с так называемой возрастающей отдачей на капитал, а не ориентироваться на отрасли с убывающей отдачей, такие как отрасли минерально-сырьевого сектора (18).

Одновременно, как отмечалось выше, при радикальном обновлении технологического уклада промышленная политика должна учитывать также и необходимость обновления отраслей старых технологических укладов, что, безусловно, требует внимания к таким отраслям, как металлургия, транспорт, сельское хозяйство и аграрно-промышленный комплекс.

В основе предлагаемых вариантов решений лежит необходимость существенного увеличения нормы накопления и активной структурной политики. Специалисты в основном сходятся на необходимости доведения нормы валового накопления к 2020 г. до 25–27% и поддержания стабильного темпа роста ВВП России не ниже 5% в год, что, в общем, соответствует задаче, выдвинутой правительством.

Так, по расчетам С.Ю. Глазьева, чтобы вывести отечественную экономику на траекторию быстрого, устойчивого роста, ежегодный прирост инвестиций должен составлять не менее 25%, а инвестиций в создание производств нового технологического уклада – не менее 35%. Для этого нужно резко (до 35–40%) повысить норму накопления, нарастить инновационную активность и финансирование НИОКР и повысить эффективность расходуемых средств. Затраты на НИОКР должны быть доведены в ближайшие годы как минимум до 2%, а в перспективе до 4–5% ВВП. Только в этом случае Россия сможет вернуться в число научных сверхдержав (6, с. 452, 514, 549; 7).

Согласно аналогичным экспертным оценкам, в России необходим рост составляющих производств формирующегося шестого технологического уклада с темпом 25–40% в год. Это позволит в короткое время компенсировать кризисное падение производства и обеспечить впоследствии устойчивый подъем экономики и последовательное улучшение положения России в мире (22, с. 212). Среди трудностей на этом пути называются отставание по уровню технологической готовности к инновациям; разрушение кадрового потенциала; недостаточная восприимчивость российского бизнеса к инновациям; высокая энерго– и ресурсоемкость российской экономики; недостаток стимулов к использованию экологически чистых технологий.

Как считают Н.В. Акиндинова, С.В. Алексашенко и Е.Г. Ясин, стратегической целью для российской экономики может стать достижение темпа роста несырьевого экспорта на уровне не менее 25% в год, что позволит повысить темпы экономического роста до 5–7% в год. При этом к 2030 г. доля несырьевого экспорта может превысить 50% в общем объеме российского экспорта, а доля нефтегазовых доходов федерального бюджета составит менее 20%, что позволит говорить об уходе от «унизительной сырьевой зависимости» (2, с. 54). Такой сценарий требует ряда существенных элементов, к которым относятся быстрое и резкое подавление инфляции (до 3% в течение 2–3 лет), повышение уровня инвестиций не менее чем до 25% ВВП за счет активнейшего привлечения прямых иностранных инвестиций (2, с. 57–58), ограничение роста удельных трудовых издержек.

Минэкономразвития РФ в своем прогнозе долгосрочного социально-экономического развития РФ на период до 2030 г. с изрядным должностным оптимизмом предсказывает России выход к этому сроку на уровень экономического развития, соответствующий статусу ведущей мировой державы XXI в., при сохранении темпов роста ВВП не ниже 5% в год. В качестве путей достижения этого результата видятся создание глобально конкурентоспособной институциональной среды, стимулирующей предпринимательскую активность и привлечение капитала в экономику; повышение качества деловой среды и инвестиционного климата; повышение эффективности государственного управления в экономике; формирование международного финансового центра, обеспечивающего необходимыми ресурсами развития частный сектор экономики; формирование Евразийского экономического союза на постсоветском пространстве (24).

Серьезная проблема возникает в отношении способов и источников финансирования, связанная с необходимостью формирования и использования резервных фондов, а также развития кредитной сферы. Ряд экономистов подчеркивают, что для достижения целей повышения конкурентоспособности и инновационности экономики надо создавать и активно использовать инвестиционные фонды, а не держать огромные деньги в резерве (28; 16, с. 40). Другая точка зрения отражает позиции финансистов, озабоченных инвестиционными рисками в условиях перспективной стагнации мировой экономики и вероятного общего падения спроса и цен на энергоресурсы. По мнению А. Кудрина, нынешний объем накопленного основного капитала все еще недостаточен для того, чтобы решить проблемы технологического перевооружения, развития общественной инфраструктуры. Необходима норма накопления основного капитала на уровне не ниже 27–28% ВВП, пока же она стабилизировалась на уровне 22% (15). Чтобы обеспечить требуемый инвестиционный потенциал, необходимы стабильные и прогнозируемые условия хозяйствования, стимулы для сбережения, эффективное функционирование финансовой сферы, а при сохранении угрозы нового кризиса правительство больше заботится о том, чтобы придать экономике большую устойчивость при сохранении приемлемых темпов роста и защититься от внешних рисков, чем о перспективной инновационной стратегии.

Ошибкой было бы такое использование фондов, которое предполагает их рассмотрение лишь с точки зрения способов выгодного размещения средств в плане непосредственной и ближайшей выгоды. Нужны подходы, ориентированные, во-первых, на перспективу и во-вторых – на народнохозяйственный эффект. Нужны инвестиции в передовые производства, прорывные технологии, обещающие в будущем занять значительные позиции на мировом рынке, в разнообразные элементы инфраструктуры, системы связи и коммуникации, дорожные сети, без которых современная экономика не может быть эффективной. Сегодня объем мирового рынка продукции высоких технологий составляет порядка 3 трлн. долл., и, как замечает В.М. Кудров, если России удастся получить на этом рынке долю хотя бы в 5%, это уже будет сопоставимо с ее доходами от продажи нефти и газа (16, с. 44).

Что касается структурной политики, призванной бороться с кризисом конкурентоспособности, то тут, как считают специалисты Центра развития ВШЭ на основании свежих исследований МВФ и Центра международного промышленного сотрудничества (UNIDO), российская ситуация крайне негативна. Положительное значение, по их мнению, имеют две меры: вступление России в ВТО и пакет дорожных карт Агентства стратегических инициатив (АСИ), нацеленных на улучшение инвестиционного климата и снятие административных барьеров. Но и проекты АСИ могут «повиснуть в воздухе, не будучи согласованными с планами бизнеса (который сам по себе) и спорным проектом трехлетнего федерального бюджета, в котором заморожены расходы на человеческий капитал».

Новая промышленная политика должна базироваться на рыночных принципах: объектами господдержки должны быть абсолютно новые отрасли, для них должны быть установлены четкие количественно выраженные критерии успеха (неудачи); поддерживаемые сектора должны иметь ярко выраженный демонстрационный эффект и оказывать положительное влияние на остальную экономику; поддержка должна оказываться на всех уровнях, а не только группам системообразующих предприятий («если это действительно политика и не банальный распил»); на макроуровне должны быть не только относительно стабильный валютный курс, поддержка рынка труда и инноваций, но и незыблемая стабильность прав собственности (23).

Сегодня можно констатировать отсутствие концептуального единства мнений относительно направлений экономической политики и, естественно, самой этой политики. В многочисленных дискуссиях подчеркивается необходимость выработки перспективной стратегии и высокая вероятность негативного развития событий при отсутствии радикальных решений (пример – негативные сценарии, представленные на Давосском экономическом форуме в январе 2013 г.) (3). Активно обсуждаются радикальные проекты, молчаливо утверждаются консервативные. Россия стоит перед выбором, причем характерно, что экономические проблемы теснейшим образом связываются с политическими. Для принятия столь сложных стратегических решений и комплексных программ необходимы масштабные исследования и расчеты, работа экспертов, разработка конкретных целей и критериев их достижения.

Промышленная политика в условиях присоединения к ВТО

Присоединение России к ВТО, связанные с ним снятие определенных барьеров во внешнеэкономических отношениях и предполагаемое улучшение инвестиционного климата – новый важный шаг к дальнейшему открытию экономики, который, однако, требует соответствующей внешнеэкономической и промышленной политики.

Очевидно, что результаты и более отдаленные последствия этого шага следует рассматривать с позиции не только ближайших плюсов и минусов для конкретных производств и сфер международных экономических отношений, но и перспектив подъема конкурентоспособности национальной экономики по многим направлениям в условиях развертывания стратегии инновации и диверсификации и создания для этого соответствующих условий и стимулов.

В России, как известно, присоединение к ВТО оценивается неоднозначно. Позиция сторонников этого шага в основном сводится к следующему.

Присоединившись к международной торговой системе, представляющей собой унифицированное правовое пространство, Россия получает легитимный выход в это пространство и международно-правовую защиту, гарантируемую нормами ВТО. Это относится к таким положениям, как режим наибольшего благоприятствования для российских товаров и услуг; свобода транзита; защита от дискриминационного применения различных технических и санитарных мер; определенная гарантия против произвольного использования других торгово-политических средств, включая квотирование, антидемпинговые и компенсационные меры. Нормы ВТО фактически являются многосторонним торговым договором.

ВТО выступает в качестве глобального регулятора, который может обеспечить реализацию конкурентных преимуществ национальных экономик и интеграционных объединений на международных рынках. Вступив в ВТО, Россия сможет регулировать масштабы иностранной конкуренции на своем рынке с помощью общепринятых тарифных и нетарифных мер. Она получит также доступ к действующему в ВТО механизму разрешения споров между странами-членами и сможет участвовать в многосторонних переговорах по дальнейшей либерализации торговли. Членство в ВТО даст России возможность проводить активную внешнеторговую дипломатию, например участвовать в новых переговорах по развитию правовых основ международной торговли.

Более того, как считают специалисты Всемирного банка, благодаря ВТО страна получает возможность использовать в своих интересах результаты иностранной торговли, прямых иностранных инвестиций (ПИИ) и институциональных усовершенствований и, следовательно, делает важный шаг вперед в экономическом развитии (21, с. 33). Согласно прогнозу Всемирного банка, благодаря при-соединению к ВТО уровень доходов всех регионов России повысится, но в наибольшей степени выиграют те регионы, которые сумеют создать наиболее благоприятный климат для иностранных инвестиций и таким образом привлечь наибольшие ПИИ (21, с. 34–35).

Р.С. Гринберг и В.П. Оболенский отмечают также, что членство в ВТО не потребует существенной корректировки правовой базы регулирования внешней торговли. Сближение российского законодательства в этой области с нормами ГАТТ и ВТО началось еще в 1990-е годы и продолжалось в 2000-е годы. Теперь предстоит ввести только некоторые поправки в российское законодательство для дальнейшего сближения отдельных законов с нормами ВТО. Кроме того, условия участия России в ВТО не предполагают полного открытия ее национального рынка. Страна сохранит относительно высокий уровень тарифной защиты и сможет использовать систему чрезвычайных защитных мер против добросовестной и недобросовестной конкуренции (9, с. 24–26). Общий вывод российских специалистов таков: присоединение к ВТО не принесет негативных последствий для отечественной экономики.

Специалисты отмечают, что либерализация рынков услуг при вступлении в ВТО откроет многие рынки для иностранных компаний, и это будет способствовать увеличению ПИИ в соответствующие отрасли и в потенциале повышению их производительности, снижению трансакционных издержек и цен. Согласно прогнозу Всемирного банка, рост ПИИ приведет к улучшению качества и доступности бизнес-услуг для российских компаний и снижению цен на них и, как следствие, к росту производительности труда и реальной зарплаты занятых при снижении общих издержек производства. В конечном счете выиграют потребители. В этом же направлении будут действовать факторы снижения тарифов и, следовательно, снижения цен на ввозимые из-за рубежа товары. Снижение тарифов приведет к повышению уровня конкуренции в российской промышленности в целом, в том числе в тех ее отраслях, которые работают сугубо на внутренний рынок. Кроме того, снижение тарифов облегчит импорт высокотехнологичных товаров.