Текст книги "Политическая наука №2/ 2018"

9. Происходит институционализация парадипломатической деятельности в виде формирования, например, свободных экономических зон (СЭЗ) и технопарков. СЭЗ «Павлодар» создана в 2011 г. на территории Павлодарской области, она развивает деятельность по развитию химической и нефтехимической отраслей промышленности. Похожие зоны созданы по всей протяженности казахстанско-российской границы.

10. Развиваются новые технологии, в том числе 3 D-производства, которые повышают эффективность производственных процессов, упрощая и ускоряя их. В Ярославле создан 3 D-дом. В Китае «печатают» 3 D-блинчики на 3 D-принтере. Биотехнологии в медицине приводят к тому, что органы (сердце, поджелудочная железа и т.д.) могут быть «распечатаны» на 3 D-принтере. По мнению экспертов, Россия может стать лидером в этой медицинской революции.

11. Происходит выход городов как субнациональных акторов на международную арену. Это явление возникло в Европе и Латинской Америке в 1990‐е годы. Центральная власть передает городам часть своих полномочий в различных сферах, включая финансовую. Города могут стать городами-государствами, как это было во времена Античности или в средневековой Европе, – история повторяется.

Заключение

«Мыслить глобально, действовать локально» – девиз Римского клуба 1960‐х годов приобретает сегодня актуальность для осмысления парадипломатии в ее лучших проявлениях. Субнациональные акторы, как участники международных отношений, развивают свою деятельность в рамках национального законодательства, иногда бросая ему вызов, как в случае с Каталонией. Парадипломатия, не выходя за рамки национального закона, носит характер обмена опытом политического управления, содействует экономическому и социально-культурному развитию ее акторов. Но для парадипломатии характерны противоречия, например, неспособность предупредить конфликты, возникающие на религиозной или этнической почве, или развитие анархии.

Феномен парадипломатии ставит новые теоретические и практические вопросы, касающиеся роли государства, субнациональных субъектов, особенно города, в международных отношениях. Современность, исходя из сегодняшней точки отсчета, обусловливает и создает условия для продвижения и прогресса регионов и городов. Паскаль Бонифас, директор Института международных и стратегических отношений (Франция), предполагает, что в будущем границ между государствами не будет, придет всеобщая глобализация [Boniface, 2017]. Возможно, это и будет тот мир, в каком мы хотели бы жить: более справедливый, более свободный, более гармоничный.

Список литературы

Альбина Е.A. Внешние связи субъектов Федерации: Парадипломатия Фландрии в контексте бельгийских федеральных реформ: Дис. … канд. полит. н. – Казань, 2005. – 222 с.

Аттали Ж. Краткая история будущего. – СПб.: Питер, 2014. – 288 с.

Ачкасова В.А. Региональный политический ландшафт России: Столкновение интересов. – СПб.: Изд-во СПб. ун-та, 2002. – 206 с.

Байзакова Ж.И. Основные направления сотрудничества Казахстана с региональными структурами безопасности в военной сфере // Казахстан – Спектр. – Алматы: Казахстанский институт стратегических исследований, 2010. – № 3. – С. 26–35.

Бло И.: «Нельзя разделять проблемы миграции и терроризма» // Лента. Ру. – 2016. – 29 июля. – Режим доступа: https://lenta.ru/articles/2016/07/29/ blotinterview/ (Дата посещения: 12.11.2017.)

Ветренко И.А. Анализ приоритетных направлений молодежной политики Республики Казахстан на основе результатов социологического исследования социальной напряженности среди молодежи в городах и районах Павлодарской области // Качество жизни в Павлодарской области: Состояние и перспективы: Матер. междунар. науч.-практ. конф. VII Торайгыровские чтения. – Павлодар, 2015. – Т. 4. – С. 98–105.

Гончарова Ю.С. Трансграничное сотрудничество Республики Казахстан и Российской Федерации в области туризма (на примере Алтая) // География в школах и вузах Казахстана. – Алматы: ТОО «Азия-Издат», 2016. – № 1. – С. 57–59.

Дахин А. Конфликт глобальный – конфликт локальный: Взаимозависимость в системе региональной стратификации общества // Социальные конфликты: Экспертиза, прогнозирование, технологии разрешения. – М.: Едиториал УРСС, 2000. – Вып. 17: Региональная конфликтология: Нижегородский вариант. – С. 21–35.

Жундубаев М.К. Приграничное сотрудничество между Республикой Казахстан и Российской Федерацией на современном этапе: характер развития, проблемы и перспективы: Дис. … канд. полит. н. – М., 2014. – 241 с.

Муханова Г.К. Регионализация экономики и управления в Казахстане: Проблемы и перспективы // Известия НАН РК. Серия общественных и гуманитарных наук. – Алматы, 2014. – № 2. – С. 153–159.

Назарбаев Н.А. К конкурентоспособному Казахстану, конкурентоспособной экономике, конкурентоспособной нации: Послание Президента Республики Казахстан народу Казахстана // Казахстанская правда. – 2004. – 15 марта. – С. 1–4.

Путин назвал мудрейшим акима СКО Аксакалова // nur.kz. – 2017. – 9 ноября. – Режим доступа: https://www.nur.kz/1672385-putin-nazval-mudreyshim-akima-sko-aksa.html (Дата посещения 19.11.2017.)

Сидоров А.А. Устойчивость социально-политической сферы субъекта Федерации в системе международных отношений: На примере Тюменской области: Дис.... канд. полит. н. – М., 2013. – 198 с.

Туровский P. Баланс политических отношений между центром и регионами в процессах государственного строительства: Дис. … д-ра полит. н. – М., 2007. – 541 с.

Устав Организации Объединенных Наций и Статут Международного Суда. – Нью-Йорк: ООН, 2001. – 104 с.

Шаймарданова З.Д., Макашев Ж.К. Общественные организации казахов как инструменты парадипломатии (На примере Омской области) // Вестник КазНПУ им. Абая. Серия «Исторические и социально-политические науки». – Алматы, 2017. – № 2. – С. 34–42.

Шеховцева Л.С. Управляемое развитие региона: Стратегическое целеполагание. – Калининград: Изд-во РГУ им. И. Канта, 2005. – 354 с.

Яковлева Н.В. Развитие трансграничного регионального сотрудничества субъектов России и Германии в форме парадипломатии: На примере немецких национальных районов: Дис.... канд. полит. н. – СПб., 2013. – 169 с.

Яровой Г. Приграничное сотрудничество ЕС и РФ: Общие принципы и пример сотрудничества Республики Карелия и Финляндии. – Петрозаводск, 2014. – 13 с. – Режим доступа: http://www.eu-studyweeks.ru/assets/files/history/2014/ Narva/Yarovoy.pdf (Дата посещения: 09.02.2017.)

Boniface P. La Géopolitique: 42 fiches thématiques et documentées pour comprendre l'actualité. – Рaris: Eyrolles, 2017. – 186 p.

Bruyninckx H. Sustainable development and subnational government: Policy-making and multi-level interactions. – Hampshire: Palgrave Macmillan, 2012. – 269 p.

Cornago N. Diplomacy and paradiplomacy in the redefinition of international security: Dimensions of conflict and co-operation / Aldecoa F., Keating M. (eds.) // Paradiplomacy in action: the foreign relations of subnational governments. – L.; Portland, OR.: F. Cass, 1999. – P. 40–57.

Duchacek I. The international dimension of subnational self-government // Federated states and international relations. – Oxford, 1984. – Vol. 14, N. 4. – P. 5–31.

Duran M. Mediterranean paradiplomacy: The dynamics of diplomatic reterritorialization. – Leiden: Brill Nijhoff, 2015. – 404 p.

Keating M. Paradiplomacy and regional networking. – Hanover, 2000. – Mode of access: http://www.forumfed.org/libdocs/ForRelCU01/924-FRCU0105-eu-keating.pdf (Дата посещения: 09.02.2017.)

Keohane R. Neorealism and its critics. – N.Y.: Columbia univ. press, 1986. – 378 p.

Kirkow P. Russia’s provinces: Authoritarian transformation versus local autonomy? – L.: Macmillan, 1998. – 240 p.

Kuznetsov A.S. Theory and practice of paradiplomacy: Subnational governments in international affairs. – L.: Routledge, 2015. – 174 p.

Lapidus G. The New Russia: Troubled transformation. – Boulder: Westview, 1995. – 269 p.

Melvin N. Regional foreign policies in the Russian Federation. – L.: Royal institute of international affairs, 1995. – 46 p.

Nicholson M. Towards a Russia of the regions: Adelphi series (Book 330). – Oxford: Oxford univ. press for the International institute for strategic studies, 1999. – 87 p.

Paquin S. Paradiplomatie et relations internationales: Théories et stratégies internationales des régions face à la mondialisation. – Bruxelles: P.I.E. Peter Lang, 2004. – 189 p.

Robertson R., Knondker H. Discourses of globalization: Preliminary considerations // International sociology. – L., 1999. – Vol. 13, N 1. – P. 25–40.

Soldatos P. Cascading subnational paradiplomacy in an interdependent and transnational world / Fry E., Brown D. (eds.) // States and provinces in the international economy. – Berkeley: Institute of governmental studies press, 1993. – P. 112–135.

Tavares R. Paradiplomacy: Cities and states as global players. – N.Y.: Oxford univ. press, 2016. – 272 p.

Waltz K. Theory of international politics. – Boston: McGraw-Hill, 1979. – 251 p.

Методы изучения политического поля: Алгоритм идентификации контекстуальных идеологем (На примере региональной культурной политики)

Н.К. Радина, А.В. Козлова, А.А. Набокова5252
  Радина Надежда Константиновна, доктор политических наук, профессор департамента социальных наук Национального исследовательского университета Высшая школа экономики (Нижний Новгород, Россия), e-mail: [email protected]; Козлова Анастасия Владимировна, студентка 2 курса магистерской программы «Политическая лингвистика» Национального исследовательского университета Высшая школа экономики (Нижний Новгород, Россия), e-mail: [email protected]; Набокова Анна Алексеевна, студентка 2 курса магистерской программы «Политическая лингвистика» Национального исследовательского университета Высшая школа экономики (Нижний Новгород, Россия), e-mail: [email protected]
  Radina Nadezhda, National Research University Higher School of Economics (Nizhny Novgorod, Russia), e-mail: [email protected]; Kozlova Anastasia, National Research University Higher School of Economics (Nizhny Novgorod, Russia), e-mail: [email protected]; Nabokova Anna, National Research University Higher School of Economics (Nizhny Novgorod, Russia), e-mail: [email protected]


[Закрыть]

Аннотация. В статье описывается алгоритм идентификации контекстуальных (смысловых) идеологем как метода изучения продуктов политического поля, представляются итоги его апробации на документах региональной политики Нижегородского региона и Нижнего Новгорода. По итогам анализа заключается, что управление культурой на уровне региона определяет цели культурной политики, а на уровне города – инструменты достижения этих целей. Успешная апробация алгоритма позволяет рекомендовать его для идентификации контекстуальных идеологем в рамках решения множества задач, связанных с деятельностью агентов политического поля, чьи цели, задачи и активность отражены в порожденных ими документах.

Ключевые слова: методы исследования политического поля; контекстуальная / смысловая идеологема; культурная политика.

N.K. Radina, A.V. Kozlova, A.A. Nabokova

Methods of studying the political field: The algorithm of contextual ideologemes identification (on the example of regional cultural policy)

Abstract. The article describes the algorithm of contextual (semantic) ideologemes identification as a method of studying the products of the political field and shows the results of its approbation on documents of Nizhny Novgorod regional politics. By the results it is concluded that governing regional culture determines the aims of cultural politics while governing city culture represents cultural politics in the instrumental way, in the context of achieving the aims set by the region. The successful approbation of the algorithm renders possible its usage for contextual ideologemes identification and for solving various problems connected with studying the political field and its agents whose aims, objectives and activities are reflected in documents they produce.

Keywords: methods of research of political field; contextual ideologem; cultural policy.

Введение: Теоретическая рамка «политическое поле»

Взаимодействие социальных и гуманитарных наук в последние десятилетия приводит к тому, что их предметные поля оказываются открытыми для взаимопроникновения теорий и концепций. Это объясняет «социологический транзит», активный перенос социологических теорий и понятий в область изучения политики.

Однако «социологический транзит» изменяет не только категории политических феноменов, но и взгляд на изучаемые проблемы, «оптику исследования», обращая внимание политологов на ранее невидимые аспекты политической реальности. Так, понятие «политическое поле», предложенное социологом Пьером Бурдье [Бурдье, 1993; 2007], акцентирует связи между различными позициями и интересами задействованных в них людей, использование противоборства или сотрудничества за обладание властью. По Бурдье, вступая в политическое поле, субъект активности (агент) оказывается в социальном пространстве с объективными, уже сложившимися отношениями и правилами, которое также размечено интересами и выгодами других. Прочитывая правила поля, понимая их, принимая или пытаясь изменить, агент оказывается тем, кто воспроизводит политическую реальность в собственной активности.

П. Бурдье проблематизирует множественность детерминации любого события (и особенно политического), ориентируя исследователя не столько на анализ формальных структур, сколько на изучение взаимодействия макрополитических структур и политических агентов на микроуровне. Разрабатывая и продвигая новые теоретические конструкты «габитус», «капитал», «поле», «практики», он конструирует формулу (<(габитус) * (капитал)> + поле = практики), которая вдохновляет на использование «сложной оптики» и демонстрирует роль микросоциального уровня политики в воспроизводстве ее макроуровня.

Теоретическая рамка политического поля в российских исследованиях осваивается поступательно [Ваторопин, 2013; Хромова, 2016; и др.], в то же время зарубежные исследователи изучают реальность политического поля более активно, например в контексте городских исследований [Shin, 2016], анализируя поведение политических лидеров [IetcuFairclough, 2008] или особенности национальных политических полей [Ribac, 2016], а также политики идентичности [Einrich, Ilhelm, Chafer, 2014] и др.

Один из ключевых вопросов при освоении концепции политического поля касается особенностей операционализации политических проблем (практика «сложной оптики»), специфики выхода на анализ эмпирики, на уровень методов исследования политического поля.

Проблемы изучения политического поля и идеологемы

Современная методология социальных наук, в лице акторно-сетевой теории Бруно Латура [Латур, 2014], критикуя ограничения социального конструктивизма, при анализе политической реальности опирается на идею политического поля, поскольку данное понятие позволяет интегрировать и, одновременно, подвергнуть рефлексии объективное (структуры, отношения, правила) и субъективное (понимание, интерпретации, нарушение правил) при исследовании политики.

Что же такое политическое поле? Каковы принципы его операционализации и изучения?

В интерпретации П. Бурдье – это борьба агентов поля за символическую власть «направлять взгляды и веру, предсказывать и предписывать, внушать знание и признание» [Бурдье, 1993, c. 189]. За позициями агентов политического поля стоит капитал (экономический, символический, социальный, культурный и т.д.), а конкурентная борьба за власть связана с постоянным напряжением правил игры и притязанием на создание политических продуктов (концепций, программ, определяющих правила). Следовательно, обращение к изучению политического поля будет неизбежно сопряжено с анализом непрерывности и трансформаций (возобновляющихся или прерывающихся связей и отношений, правил и политических продуктов изменяющегося политического дискурса).

В этом контексте новое звучание получает понятие идеологемы5353
  Согласно лексикологичеcкому подходу, идеологема может быть представлена словом или устойчивым словосочетанием, значение которого содержит идеологический компонент [Чудинов, 2007]. Семиотический подход предполагает более широкое толкование термина, например, Г.Ч. Гусейнов определяет идеологемы как несловесные формы представления идеологии, включая в идеологемы цитаты, буквы, символы, имена [Гусейнов, 2013]. В русле когнитивного подхода идеологему предлагается рассматривать как единицу когнитивного уровня, многоуровневый концепт особого типа, ментальную единицу, характеризующуюся национальной специфичностью, динамичностью семантики, повышенной аксиологичностью, частотностью и разнообразием способов репрезентации знаками различных семиотических систем, в том числе языковой [Малышева, 2009].


[Закрыть], которое во многом раскрывает суть продуктов политического поля. В настоящее время в прикладных политологических исследованиях анализ идеологем позволяет понять особенности функционирования общественного сознания, так как он сопряжен с мониторингом проявления тех или иных компонентов идеологий в социальных установках различных групп [Аватков, 2010; Кирдина, 2012; Константинов, 2012; Лукичев, 2016; и др.] Аккумулирование идеологемами ценностных и содержательных аспектов продуктов политического поля позволяет им претендовать на постоянное место в исследованиях со «сложной оптикой», ориентированной на изучение как объективных, так и субъективных процессов политической реальности.

Однако в исследованиях идеологем не представлены объективные процедуры их идентификации: идеологемы определяются на основе мнения экспертов или исследовательского сообщества с произвольным обращением к эмпирическому материалу. Это усложняет оперативное изучение идеологем как продуктов политического поля, поскольку их экспертная идентификация, как любая другая «качественная процедура», субъективна и затратна по времени. Целями нашего исследования выступают поиск объективных маркеров при идентификации идеологем в текстах (политических продуктах), конституирующих политическое поле; необходимость формализации признаков идеологем; создание алгоритма для извлечения их из текста в контексте прикладных политологических исследований.

Специфика существования идеологем в политическом поле

Многозначность термина «идеологема» требует реконструкции системы его значений. Воспользуемся для этого классификацией идеологем А.А. Карамовой, отражающей формальные (объективные) характеристики политического дискурса [Карамова, 2015]. Принимая за основу тематическое разнообразие и структуру идеологем, исследовательница предлагает различать следующие группы.

Собственно идеологемы, включающие:

– идеологические лексемы (полные идеологемы), состоящие из однозначных и многозначных идеологически окрашенных слов (например, коммунизм, красный день календаря, перестройка и т.д.);

– идеологические значения лексем (неполные идеологемы) – многозначные слова, лексические значения которых содержат идеологический компонент, но не ограничиваются им (например, консерватизм, пятилетка, оппозиция и т.д.).

Идеологизированную лексику (слова и фразеологизмы, денотация которых осложнена идеологическим микрокомпонентом, отражающим субъективное отношение определенной идеологии к обозначаемому понятию в виде квалификации «свой / чужой), а именно:

– идеологические лексемы (полные идеологемы) (например, трудящийся, пролетарий, колхоз, нувориш и т.д.);

– идеологические значения лексем (неполные идеологемы) (например, господин, крестьянин, религия и т.д.).

Смысловые (контекстуальные) идеологемы – слова и фразеологизмы, идеологическое значение которых формируется в результате активного употребления в определенных идеологических контекстах, содержащие:

– моноидеологические смысловые идеологемы (слова и фразеологизмы, значимые для какой‐то одной идеологии) (например, труд и капитал, рабочий класс, уровень жизни трудового народа и т.д.);

– полиидеологические смысловые идеологемы (слова и фразеологизмы, значимые не только для одной идеологии) (например, гражданское общество, правовое государство, патриотизм, интернационализм, справедливость, свобода, равенство и т.д.).

Значительное число исследований посвящено обственно идеологемам [Гусейнов, 2003; Одесский, 2006; Образ врага, 2005; Каблуков, 2012; Малинова, 2008; и др.], идеологизированная лексика реже оказывается в исследовательском фокусе [Гусейнов, 2003; Образ врага, 2005; и др.], контекстуальные идеологемы – наименее изученный сегмент идеологем [Королев, 2015].

Представленная классификация раскрывает закономерности функционирования идеологем в политическом поле, при этом контекстуальные идеологемы наиболее зависимы от динамики и сегментов политического поля. Следовательно, более статичные полные идеологемы и идеологизированную лексику, функционирующие на макроуровне (на уровне изучения политического поля общества в целом), возможно идентифицировать и изучать, руководствуясь экспертной оценкой, а для изменчивых контекстуальных идеологем (релевантно отражающих конкретные области или сегменты политического поля) необходимо создание алгоритма, позволяющего извлекать новые (изменяющиеся) идеологемы из постоянно создающихся политических продуктов.

Идеологемы и поле культурной политики

Поскольку алгоритм идентификации контекстуальных идеологем будет представлен на материалах (продуктах) региональной культурной политики, кратко охарактеризуем ключевые проблемы в ее изучении.

В целом признавая связанность идеологии и культуры [Флиер, 2004; и др.], исследователи часто определяют культурную политику в контексте управления культурой [Востряков, 2011; Колякова, 2016; Ханнанова, 2015], подчеркивая при этом роль государственного управления.

Различия между «культурной политикой» и «управлением в сфере культуры» проводятся в области проектирования культуры, т.е. в области формирования смыслов для существования национально-культурной идентичности: смыслами занимается культурная политика, а управление культурой ориентировано на профессиональные институты и процессы развития искусства, науки, образования и т.д. [Флиер, 2004; Ханнанова, 2015]. Анализ эмпирических исследований культурной политики показывает, что характеристика идеологических координат культуры в эмпирических социально-политических исследованиях, включая анализ идеологем культуры, встречается в единичных описательных работах [Папушина, 2015].

Интрига эмпирического анализа связей идеологии и культуры заключается в том, что создание культурных смыслов (продуктов политического поля) происходит в области «культурной политики», а за воспроизводство смыслов и ценностей, которое чаще оказывается в фокусе исследования, отвечает «управление культурой» (ориентированной на отслеживание агентов поля), поэтому доступ к «смыслам» неразрывно связан с рефлексией особенностей области управления.

«Пространством воспроизводства смыслов» в управлении культурой по праву можно считать тексты, сопровождающие процесс реализации культурной политики: интервью с руководителями культурой, в которых более или менее рефлексивно представляют ценностные координаты культурной политики, документы, сопровождающие деятельность органов власти, управляющих культурой, включая регламентации мероприятий и других событий в области культуры и искусства (отражающие идеологемы реализуемой культурной политики).

Что это за тексты, каково их качество? Кто создает данные тексты? Чем они управляют? Какое послание несут корпусы этих текстов в документальном потоке, дискурсе, отражающем продукты политического поля?

Предлагаемый далее алгоритм для поиска идеологем поля культурной политики региона ориентирован на идентификацию полиидеологических контекстуальных (смысловых) идеологем, которые в реальности могут быть недостаточно очевидны, поскольку встроены в рутинную повседневность функционирования органов управления культурой. Это те идеологемы, которые управляют смысловым полем культуры, оставаясь при этом в состоянии контекстуальной нерефлексивности.

Программа исследования

При планировании разработки и апробации алгоритма идентификации идеологем в массиве текстов в качестве эмпирического материала были использованы материалы, составляющие тексты / дискурс региональной культурной политики (Нижнего Новгорода и Нижегородского региона). Предполагалось, что созданный инструмент позволит идентифицировать идеологемы культурной политики областного центра и региона, тем самым позволит охарактеризовать как смысловую наполненность культурной политики изучаемых территорий, так и проанализировать возможные иерархические отношения между институтами управления культурой.

Поскольку в определении полиидеологических контекстуальных идеологем учитывается их частотность в текстах, алгоритм идентификации идеологем данного типа предполагает анализ значительного массива текстов, отражающих активность изучаемых областей.

Для идентификации «культурных идеологем» на уровне региона были использованы нормативные документы Министерства культуры Нижегородской области, интервью министра культуры Нижегородской области С.А. Горина, положения, постановления, официальные письма в учреждения культуры и искусства Нижегородской области (43 документа с 01.01.2016 по 31.12.2016, объем – 59 440 слов, а именно: 23% – интервью, 7 – нормативные документы, 70% – письма и положения).

Для идентификации «культурных идеологем» на уровне областного центра были использованы положение о Департаменте, положения, постановления, официальные письма в учреждения культуры и искусства Нижнего Новгорода (21 документ с 01.01.2016 по 31.12.2016, объем – 30 190 слов, а именно: 5% – положения о департаменте, 95% – письма и положения).

Очевидно, что при идентификации контекстуальных идеологем уже на уровне формирования сложносоставной выборки можно столкнуться с проблемами несимметричности и количества, и качества документов. Так, в данном случае документов в открытом доступе за изучаемый период в областном правительстве оказалось больше, кроме того, руководители культурой региона активнее позиционировали себя на медийных площадках (а это тексты, принципиально отличающиеся, например, от инструкций и нормативных документов).

Этот факт тем не менее органично встроен в логику разрабатываемого алгоритма, поскольку характер выборки непосредственно детерминирует контекстуальные идеологемы, которые объективно не могут быть одинаковыми для разных «контекстов». Качество выборки реальных документов не только отражает действительность функционирования изучаемой области или группы, но и включает те самые «иерархии» между «контекстами», которые воспроизводятся в идеологемах.

С точки зрения анализа политического поля, авторство документов – носителей идеологем раскрывает агентов поля и их намерения (например, доминирование или компромис), следовательно, анализ авторства документов, составивших эмпирическую базу, является важной частью процесса изучения контекстуальных идеологем.

Поскольку прикладная политология активно использует социологические, исторические, психологические и лингвистические методы исследования, при идентификации контекстуальных идеологем предполагается опираться на методы компьютерной и квантитативной лингвистики. Для осуществления частотного, дистрибутивного анализа, анализа тональности используется корпусный менеджер AntConc, среда разработки PyCharm для языка программирования Python, библиотеки lxml, NLTK.

В общем виде процедура извлечения контекстуальных идеологем из коллекции текстов, предлагаемая в рамках апробируемого алгоритма, предполагает следующие шаги:

– подготовка коллекции текстов (материалы изучаемых структур);

– выделение ключевых слов (частотных);

– ранжирование слов с учетом меры TF-IDF (term frequency – inverse document frequency);

– анализ ассоциаций и толкований на предмет оценочности и эмотивности, формирование списка слов – претендентов на статус контекстуальной идеологемы;

– анализ субъективности контекста употребления идеологем;

– формирование списка слов – претендентов на статус идеологемы (на материале коллекции документов).

Сравнительный анализ контекстуальных идеологем двух регионально близких баз документов завершает этап идентификации полиидеологических контекстуальных идеологем и формирует понимание характера отношений (иерархических) между региональными структурами управления культурой.

Шаги алгоритма по идентификации контекстуальных идеологем

Рассмотрим более подробно этапы (или шаги) алгоритма извлечения контекстуальных идеологем из документов.

Шаг 1. Подготовка коллекции текстов.

В процессе подготовки коллекции необходимо привести слова к одному регистру (Министерство – министерство, Основной – основной и т.д.), а также провести лемматизацию текстов (т.е. привести словоформы к их словарной форме: задачами – задача, культурная – культурный и т.д.). Далее производится частеречная разметка (задача_NOUN, являться_INFN и т.д.) и удаление стоп-cлова («шумовые» слова, не несущие особой смысловой нагрузки, например предлоги, союзы, частицы, местоимения), гиперссылки, числа и т.п. Для предобработки текстов рекомендуется использовать морфологический анализатор MyStem [Segalovich, 2003], библиотеку pymorphy2 [Korobov, 2015] для языка Python.

Шаг 2. Выделение ключевых слов (частотных).

Следующим шагом предлагаемого алгоритма является выделение ключевых слов с опорой на методику П. Рейсона и Р. Гарсида [Rayson, Garside, 2000], согласно которой слово является ключевым, если имеет высокую частоту в исследуемой коллекции текстов в сравнении с частотой в так называемом «справочном» корпусе («normative», reference corpus). Нормативный («справочный») корпус должен быть репрезентативным, т.е. отражать современное состояние языка. Источником частот для сравнения для русскоязычных документов являются материалы Национального корпуса русского языка (НКРЯ), в частности электронная версия «Частотного словаря современного русского языка» О.Н. Ляшевс-кой и С.А. Шарова [Ляшевская, Шаров, 2009], созданного на основе современного подкорпуса Основного корпуса и Устного корпуса НКРЯ.

В итоге должны быть составлены частотные списки слов, для каждого слова вычислены значения логарифмического правдоподобия и проведено ранжирование. На вершине списка окажутся слова, наиболее характерные для исследуемой коллекции текстов.

Шаг 3. Ранжирование слов с учетом меры TF-IDF (term frequency – inverse document frequency).

Во время апробации алгоритма специфика исследуемых текстов (большая часть из них – стандартизированные приказы, положения и т.п.) привела к тому, что в число наиболее частотных слов попали такие, как «учреждение», «нижегородский», «область», «государственный», «положение», «приказ», «район», «программа», «адрес», «заявка» и т.п. Подобные проблемы могут возникнуть у любого исследователя, опирающегося на данный алгоритм. Отсеять слова, частота которых обусловлена в большей степени жанром текстов, позволило ранжирование с учетом статистической меры TF-IDF, которая используется для оценки важности слова в тексте, являющегося частью коллекции (корпуса), и назначает наибольший вес для слов, использующихся с высокой частотой в этом конкретном тексте, и с низкой частотой – в других документах.

Статистическая мера для оценки важности слова в документе (тексте), который является частью коллекции (корпуса):

где |D| – число документов в корпусе; |di ∈ ti| – кол-во документов, в которых встречается слово; n – число вхождений слова в текст; N – количество слов в тексте

TF-IDF = tf*idf

Шаг 4. Анализ ассоциаций и толкований на предмет оценочности и эмотивности, формирование списка слов – претендентов на статус идеологемы.

На следующем этапе проводится анализ ассоциаций и толкований слов – претендентов на предмет оценочности или эмотивности. Ассоциации можно отнести к основным свойствам человеческой памяти, так, на слово-стимул человеческий мозг выдает слово-реакцию, которое и будет ассоциацией. Возникновение тех или иных ассоциаций – процесс индивидуальный, поскольку зависит от личного опыта респондента, его восприятия действительности. Само слово «мироощущение» уже показывает, что для каждого человека оно обладает эмотивным компонентом.

Говоря об идеологемах, важным наблюдением является тот факт, что они включают в себя эмоциональную составляющую, воздействующую на людей [Чудинов, 2007; и др.]. Поэтому исследуя полученные слова – претенденты на статус идеологем, необходимо учесть наиболее частотные ассоциации к ним, что является следующим ситом для отсеивания слов, не имеющих эмотивной или оценочной нагруженности.