Текст книги "Капкан на диких охотников"

Глава 26

По Лесной улице поселка Копысь, со стороны деревни Левки, мчал кортеж из трех украшенных бумажными цветами повозок, на дугах запряженных лошадей развевались свадебные ленты.

– И неймется же некоторым в час чумы жениться! – возмущались жительницы Копыси, выглядывая на улицу сквозь изгороди своих палисадников.

– А что, – смеялись мужики. – Если чешется в том месте до немоготы.

– Вот пусть едут в лес да об елки чешут, – цыкали на них возмущенные бабы.

Двумя первыми повозками управляли по отдельности Генка и Жорка, которых Иван Боровский взял «на самое настоящее дело», сказав по секрету, что это часть очень важной партизанской операции. Кто еще, как не они, Генка и Жорка, знали, где левковские мужики прячут своих коней, главным хователем которых был дед Трофим. Снаряжали коней тайно, на задворках скотного двора около самых зарослей лесных кустов.

Для этого мальчишкам пришлось огородами тайно принести часть сбруи к скотному двору. Попробуй все это объяснять деду Трофиму. Тот поднимет такой гвалт, что не только до Копыси, до Шклова докатится. Оно, конечно, что в деревне без коней делать? Большое подспорье для селян в полевых делах. «Без коняки я – бедака, а с конякой – молодец!» – была у деда Трофима любимая поговорка.

Самого же Ивана Боровского старались придержать пока в тайном месте. В подкинутом людьми из команды Лёньки-бордоса в сарай Ивана свертке были обнаружены немецкие листовки и солидный конверт с марками. Все это указывало на готовившуюся охотниками новую операцию или, в крайнем случае, провокацию.

В качестве невесты решили нарядить связную партизанского отряда, недавно прибывшую из Шклова, Аню Полякову. Женихом стал разведчик отряда Быкова Сергей Германов. Пара получилась красивая.

И вот свадебный кортеж мчит по Лесной улице. Большинство домов были сейчас пустыми. Наблюдавшие за кортежем жители Копыси не заметили, как, подъезжая к домам с забитыми досками окнами, из двух последних повозок на полном ходу незаметно соскользнули шесть человек в маскировочных армейских халатах. В это время на переднем возке заиграл свадебную песню гармонист и ударил в бубен со всей силы жених, отвлекая таким образом на себя все внимание.

Не прошло и минуты, как группа Анохина была уже в одном из дворов. Еще через пару минут все сидели в передней комнате того дома, где они должны были разместиться по плану Стрельцова. Однако ни один запор, ни висевший на дверях замок не был при этом нарушен. Проникли при помощи ножа через окно, выходящее во двор, отняв на время оконную раму.

– Точно ли мы попали в дом, предназначенный главным охотником для нас? – переспросил Смелевич, осматривая почти нетронутое жилье, хозяева которого, казалось, только на некоторое время отлучились из дому. Хотя бледный налет серой пыли уже покрыл полы и сдвинутые к окнам два массивных дубовых стола.

По нетронутому налету пыли Анохин определил, что они первыми прибыли сюда, на что и был расчет.

– Точно, – ответил Анохин. – Дом с голубыми наличниками, крыльцо с резными барашками. Все как сказано товарищами-охотниками.

– Седьмой номер дома, – подтвердил Карташов, заметив при входе за ветками росшей в палисаднике рябины цифру семь на углу.

– Не следить, – предупредил Анохин, хотя все в группе знали незыблемое правило поведения разведчика в покинутом помещении. – Сергей, на всякий случай разметай потом слегка пыль по полу, ты умеешь это делать. Следы нашего присутствия должны окончательно исчезнуть. Видишь, в углу метелка стоит, поработай аккуратно с ней.

В это время Рюмин вместе с разведчиком отряда Быкова Саней Ветровым уже осмотрели сени и нашли в углу лестницу, по которой, очевидно, лазили на чердак хозяева.

– Командир, – доложил Ростислав. – Есть лестница на чердак.

– Проверь на скрип.

– Все в порядке, проверил уже. Еще в углу сеней имеется дощатая кладовка. Там большой сундук, наполненный на четверть мукой.

– Карташов – твой чердак, а кладовка – Сани, – приказал Анохин.

– Понял, командир! – коротко ответил Карташов.

Анохин отметил про себя, что уже четыре месяца прошло, как расстреляли евреев, но никто из жителей поселка не лазил по домам, не трогал вещи, словно надеялись, что хозяева вот-вот вернутся.

– Как с замком наружным? – спросил Рюмина Смелевич.

– Все в порядке, пришлось чуть поправить запорную скобу.

– Что же, – сказал Анохин, – будем располагаться в своих апартаментах и ожидать дорогих гостей. Напоминаю всем, желательно взять Стрельцова живым. Не переусердствовать. Работать холодным оружием.

– Командир, во дворе есть погребок, дверь его не заперта. Очень интересная мобильная точка, – сказал Ростислав.

– Вот там ты и будь, – распорядился Алексей. – Возвращайся тем же ходом, как шел во двор. Сергей, помоги ему. И ты, Ростислав, если будет кто выскакивать из дома не из наших, тут уже вступаешь в дело. С автоматом не торопись, стреляй из пистолета. Но и не опоздай. Смотрите, у кровати занавеска плотная. Тогда я буду за ней.

Долго ожидать не пришлось, не более полутора часов. Тихо щелкнула щеколда калитки, во дворе появились люди, одетые в маскхалаты, которые обычно носили немецкие разведчики. Карташов через щели чердака насчитал двенадцать человек. Работали прибывшие крайне осторожно и профессионально. Один из них жестами приказал двоим занять место за углом дома. Остальные, мягко наступая на пятки, подались за ним к окну, через которое попала в дом и группа Алексея.

Анохин присмотрелся к тому, кто отдавал приказания жестами. «Ого, да это же дорогой товарищ Стрельцов! Прекрасно работаешь, капитан, опытный. Но вы же должны быть в соседнем доме! Грамотно действуете. Решили нас надурить! Прекрасно, мы в вас нисколько не ошиблись».

Еще пара минут, и пятеро прибывших вместе со Стрельцовым очутились в доме. Через другие окна было видно, как оставшиеся во дворе люди, словно тени, скользнули за забор, неслышно оторвав от верхней перекладины две доски, оказавшись таким образом в соседнем дворе. Перед уходом один из пятерки приставил на место раму окна, через которую проникли в дом.

А в соседнем дворе Анохин узрел пристроенную к чердаку небольшую башенку с полукруглым окном, выходящим на улицу. Скорее всего, голубятня. Но там сейчас не было видно птиц. «Понятно, хозяев давно не было, потому большинство из них разлетелось. Так, а куда направились остальные? Для чего? Голубятня могла таить в себе особую опасность, если там засядет кто-то из вражеского окружения. Да еще снайпер…» Размышлять Анохину было некогда. Нужно работать, враг рядом, а последние действия Стрельцова развеяли все сомнения насчет его профессионализма. Вот капитан и его люди идут в переднюю комнату, удивительно повторяя движения, которые совершала группа Анохина. «Значит, они станут искать здесь укрытие для засады на нас. Но где же ты, друг мой, Стрельцов? Ах, присел к столу, – Анохин четко видел его из своего укрытия, хотя тот находился во второй половине дома. – Это очень даже хорошо! Сиди, дорогой товарищ, расслабься слегка. Тебя мне надо взять живым! А вот этот прет прямо на меня. Смело, уверенно прет. Иди, иди… Второй лезет на чердак». Смелый подходит плотно к занавеске, берется рукой за ее левый полог. Резким движением Анохин захватывает его шею… Все остальное – дело техники. Тело человека без малейшего звука сползает вниз. По лестнице, краем глаза видит Алексей, спускается Карташов, значит, там тоже все в порядке. Вдруг во дворе раздается выстрел, второй, третий. Анохин рванул на вторую половину.

Стрельцов лежал на полу с закрученными сзади руками. На нем верхом сидел Смелевич. Недалеко от них присел разведчик Быкова Эдуард Максимов, прибывший для укрепления группы Анохина. У дверей, выходящих в сени, лежал ничком с раной на шее один из группы Стрельцова. Второй находился у самого окна с распростертыми руками.

«Что же происходит во дворе? – соображал Анохин. – Очень уж чисто и неслышно сработал наш капкан!»

Подтверждая его мысли, во дворе прозвучала короткая автоматная очередь. «Рюмин. Это его почерк! Только Ростислав всегда стрелял короткими экономными очередями. Там еще те, которые пролезли через забор в соседний двор».

Пока Смелевич и Максимов упаковывали Стрельцова, Анохин с Карташовым заняли места с автоматами у окон.

– Командир! Они уже на улице! – сообщил Карташов.

– Вам все равно не уйти, – хриплым голосом произнес связанный капитан. – Сейчас сюда прибудет столько наших, что вам мало не покажется.

– А это мы еще посмотрим! – ответил Анохин. – Но по крайней мере – твоя песенка, Грош, уже спета. Если что, тебя первого и кокнем.

Смелевич увидел, как при слове Грош побелело лицо Стрельцова. Он застонал, а из кармана его брюк выпал портсигар с чайкой.

Анохин посмотрел на часы. Семнадцать ноль-ноль. Сейчас сюда должен подойти Луговцов. Но на всякий случай нужно быть готовым к любым неожиданностям.

На улице завязался бой. Луговцов и его люди, обойдя огородами пустые дворы, ударили из автоматов по подходившим в маскхалатах членам других ягдкоманд. Все это происходило совсем рядом с домом.

– Держитесь, господа дикие охотнички! – приговаривал Александр, строча из автомата. – Охота ваша закончилась, гады ползучие.

Выбежавший из соседнего дома коренастый мужик с пистолетом в руке тут же был сражен.

А из двери погребка короткими очередями поливал метавшихся в соседнем дворе людей Стрельцова Рюмин.

На складе МТС, как заключительный аккорд захлопнувшегося капкана, прозвучал взрыв, организованный копысскими подпольщиками. В результате были уничтожены не только пустые ящики, имитирующие снаряды «Катюш», но и запчасти к самолетам, предназначенные для немецких бомбардировщиков.

Эсэсовский отряд, который находился в засаде на самой базе, вынужден был отбиваться от наступающих на поселок со стороны Днепра партизан. Хотя это был отвлекающий маневр.

Группа Анохина вместе с партизанами отряда Быкова уходила в лес, самым важным их трофеем был захваченный в плен Стрельцов.

Осмотрев лежавшие во дворе тела убитых охотников, Алексей не увидел Лёньку. Он не знал, что бордос, узнав о будущей операции, узрел большую для себя опасность, симулируя боли в животе, остался на временной базе отдыха охотников. Впоследствии, услыхав о проваленной операции, улучив момент, сумел незаметно скрыться. Больше его никто не видел…

Глава 27

Собирая по крупицам мозаику успешно завершившейся операции, Алексей Анохин и Сергей Смелевич установили причину гибели в Белоруссии в конце 1941-го и начале 1942 года групп советских РДГ, заброшенных из-за линии фронта. Анализируя всю операцию, они поняли, что сведения, полученные от Лёньки-бордоса, оказались чрезвычайно важными, хотя опираться на такой сомнительный источник было опасно. В Москве они узнали следующее. Параллельно их операции, по согласованию с Главным партизанским штабом, командир специальной армейской разведгруппы Аркадий Антонов был заброшен в начале июня 1942 года с отдельной группой для организации партизанского отряда в оршанские леса. Не имитировал, а по-настоящему осуществлял партизанскую деятельность, расследуя гибель разведгрупп и подрывников. Собрав сведения и спланировав очередную операцию, он разбил группу на три части. Сам с одной ее частью пошел параллельным путем. Когда первая часть группы подрывников оказалась в ловушке неизвестных людей, косивших под партизан, Антонов со своими товарищами внезапно обрушился на них. Неизвестные не были подготовлены к неординарным схваткам в стесненных условиях. Они отчаянно сопротивлялись, не желая сдаваться живыми. Пришлось всех уничтожить, лишь одного раненого удалось захватить в плен. Немного подлечив, Антонов устроил ему допрос. Пленный рассказал о своей ягдкоманде, ее руководителе и центре подготовки под Борисовом. Кстати, упомянул об удалом охотнике под странной кличкой то ли дикая свинья, то ли дикий кабан, о котором ходили легенды. Сообщение Антонова в Москву окончательно подтвердило выводы из доклада Анохина и Смелевича, что было важно для руководства, которому необходимо было увидеть систему в поведении врага.

Как часто повторял Смелевич, мозаика картины была составлена полностью. Надуманная операция по уничтожению якобы захваченных немцами снарядов «Катюш» была хорошо подготовленным планом Шорца по уничтожению отряда Быкова, а также способом выйти на копысское подполье, имеющее связь с Болбасово. Да и возможность отследить разведгруппы других партизанских отрядов, действующих в окрестностях Копыси и Орши. Но, как выяснилось впоследствии, о группе РДГ Анохина – Смелевича Шорц даже не подозревал. Хотелось Алексею захватить хотя бы еще одного живого члена из той команды. В крайнем случае, Лёньку-бордоса, который хотя и был шестеркой, мог многое рассказать. На безрыбье и рак рыба. Правда, рыбу в лице Стрельцова они поймали очень крупную! Жаль, не взяли живым Вепра.

Под конец пребывания на родине Анохин получил сообщение о родных, которое принес Иван Боровский вместе с Генкой и Жоркой. Отец Алексея, хотя и был из последнего призывного года, успел добраться до военкомата, принял участие в бою в составе сформированного батальона в лесах под Сенно. Батальон был разбит, уцелевшая часть рассеяна по витебским лесам. Отец вернулся через два месяца, но сидеть дома не стал, сразу ушел в партизаны, только в какой отряд – неизвестно. Конечно, дед Семён знал, где находится сын, но хранил тайну. Мать Алексея с двумя сестрами и младшим братом Сергеем по-прежнему жила в деревне Яковлевичи под покровительством деда Семёна. И хотя немцы разграбили дедову пасеку, но колоды в лесу остались неприкосновенными. И еще ударился он в разведение коз. Немцы не очень любили козье молоко и мясо. Им больше по нраву коровье млеко да свинина. Свой козий продукт дед Семён носил тайно в участковую больницу, которая располагалась при фабричном поселке и функционировала при немцах. Дело в том, что внук барона Корфа мечтал не только развернуть производство тонкого сукна на яковлевичской фабрике, но и организовать овцеводство, выделку кожи. А для этого нужны здоровые рабочие люди. Под маркой идеи барона в фабричном поселке сохранялась участковая больница, которой руководил врач Варкулевич. Интересным было то, что у него в одних палатах лежали раненые немцы, а в других – переодетые красноармейцы и партизаны под видом сельских жителей. Для своих дед Семён доставлял мед и козье молоко.

«Узнаю своего деда!» – радовался Алексей, слушая рассказ ребят о посещении Яковлевич. За отца переживал, ведь понимал, что война в тылу врага ничуть не лучше фронтовой. В душе сожалел, что не пришлось с ним случайно встретиться.

Хотелось Анохину накануне возвращения в Москву раскрыться перед Генкой. Погладить родную светловолосую голову, прижав ее к своей груди. Родич как-никак. И в то же самое время было тревожно ему за родных. Вот и случай тот в Яковлевичах, когда немцы сгоняли жителей деревни в гумно. Благо, нашлась Марта, которая спасла сельчан. После войны узнал, что среди сельчан, загнанных в гумно, были его мать и две сестры. Младшего брата успел спрятать в своем схроне дед Семён, хотя и его тоже хотели бросить в гумно. Война так безжалостна. И защищать родных кадровому военному невозможно. Ну и как после этого смотреть на этих диких охотников, что предали все святое и как звери рыскали по лесам и поселкам, уничтожая тех, которые взялись за оружие ради спасения Родины. Коварство их было бесчеловечным.

Словно читая мысли Анохина, Смелевич, сидя в самолете, сказал:

– Все равно эти люди – герои, пусть даже и не сделавшие ни одного выстрела, но сердцем они защитили свою страну, показав, что не сломлен наш народ, что готов в любую минуту встать грудью на защиту.

– Но как обидно погибнуть, не сделав ни одного выстрела.

– Такого коварного врага мы обязательно победим!

– Но сколько еще будет жертв?

Вместо эпилога

На присланном из-за линии фронта самолете группа Анохина – Смелевича вскоре улетела в Москву, увозя с собой и захваченного пленного. Это был очень важный трофей, живой свидетель нового подразделения разведывательно-диверсионной немецкой бригады «Бранденбург», названых немцами ягдкомандами (охотничьи команды). В отличие от других диверсионных групп в составе абвера, эти команды, созданные под видом партизанских бригад или окруженцев-красноармейцев, работали точечно. В их задачу входило выявление и уничтожение небольших партизанских групп, главным образом подрывников и разведчиков, а иногда и малых партизанских отрядов. Не гнушались дикие охотники убийством лиц, лишь подозреваемых в связях с партизанами и подпольщиками.

Ягдкоманды состояли в основном из предателей, уголовных элементов и националистов из западных областей Украины и Белоруссии, а также поляков. Обязательным условием было присутствие одного или двух немцев, снайпера, радиста, не менее двух хорошо обученных подрывников, нескольких пулеметчиков. Как правило, в таких группах насчитывалось от шести до пятнадцати человек.

В случае выхода на большие партизанские отряды, ягдкоманды выдавали координаты их местоположения по радио карательным отрядам СС или войсковым соединениям. Отдельной задачей была дискредитация партизан в глазах населения оккупированных областей путем бессовестного грабежа, разбоя, убийств и изнасилования женщин.

В ходе 1941-го и начала 1942 года при помощи ягдкоманд было уничтожено более половины засылаемых из-за линии фронта советских разведывательно-диверсионных групп.

Деятельность ягдкоманд находилась под пристальным вниманием Верховного командующего вермахтом генерал-фельдмаршала Вильгельма Кейтеля, издавшего 13 мая 1941 года особый приказ «О применении военной подсудности в районе плана Барбаросса» и «Приказ о комиссарах», согласно которому все захваченные политруки и евреи подлежали немедленному расстрелу на месте. Им же подписан приказ о расстреле заложников на востоке. 16 декабря 1942 года утвержден его приказ о борьбе с партизанами, согласно которому с немецких солдат снималась любая уголовная ответственность за убийство партизан или жестокое обращение с ними. Солдатам разрешалось применять «любые средства без ограничений, как против женщин, так и детей».

Кейтелем было одобрено и создание ягдкоманд. Три такие специальные группы, одна из которых «Вильдшвайн» («Дикий кабан») была одно время под его личным патронажем. В нее был внедрен один из лучших абверовских агентов Грош, хорошо зарекомендовавший себя на Западной Украине в уничтожении групп НКВД. Отличился и бывший участковый Гродненской области Станислав Вепрович, дискредитировавший себя в органах милиции, имевший кличку Вепр (в некоторых немецких документах его называли «Шварцерраде» («Черный ворон»)), и руководивший группой «Вильдшвайн». На ее счету уничтожение трех советских РДГ и четырех партизанских групп подрывников.

В разработанной Шорцем операции планировалось полное уничтожение партизанских отрядов Быкова и «Чекист». Ягдкоманде удалось перехватить связную оршанского подполья, которая под пытками рассказала о своей связи с отрядом Быкова через связного Ивана и месте закладки информации в бане у околицы деревни Левки. Неясным до конца остался подброс сумки с немецкими листовками и марками во двор Ивана Боровского. Очевидно, это была часть несостоявшейся их дальнейшей операции.

Впоследствии на допросе в Москве Грош рассказал все про руководство центра подготовки ягдкоманд под Борисовом. Было принято решение об организации специальной операции по внедрению в этот центр советского агента.

– Поздравляю тебя, майор, с награждением орденом Красной Звезды! – тряс руку Алексею Анохину полковник Васнецов. – Блестяще и своевременно выполнено задание. Вчера Лаврентию Берии было о том доложено.

Полковник Васнецов подошел к шкафу, находящемуся в левой стороне кабинета, достал бутылку коньяка, два стакана и плитку шоколада.

– Нужно замочить твой второй орден, товарищ Анохин. Садись, Алексей. Хороший ты разведчик, и ребята твои молодцы, но придется нам расстаться, – внимательно наблюдая за реакцией подчиненного, произнес Васнецов.

Увидев на лице Алексея недоумение, Васнецов продолжил:

– Есть предложение всю вашу команду и даже капитана Смелевича отправить в распоряжение старшего майора госбезопасности Судоплатова при НКВД. Скажу по секрету, готовится для вас особое задание.

Васнецов поднял руку.

– Но фигура тебе теперь будет противостоять очень значимая во всем вермахте.

Полковник налил коньяк.

– За твое здоровье, товарищ майор. Были у меня на тебя другие планы, но что поделаешь. Хотя все мы участвуем в одном деле.

– Служу Советскому Союзу! – поднял стакан Анохин.

Генка и Жорка вскоре после отлета группы Анохина стали связными бригады «Чекист», успешно выполняя задания до освобождения родины.