Текст книги "Капкан на диких охотников"

Глава 16

«Интересные падеи», как говорили деревенские жители, связанные с посещением Левков заместителем бургомистра Шклова, Ерёмой, произошли около переправы Днепра.

Когда немецкие мотоциклисты вместе с новоявленным представителем власти Арсеном появились в деревне, Генка и Жорка решили совершить дерзкое нападение на продажного мужика, который при Советах сильно насолил сельчанам. При сборе оружия на Александрийском поле, где происходили крупные бои, ребята обнаружили в кустах недалеко от Днепра немецкую пробитую каску, а рядом с ней снайперскую винтовку с отличным оптическим прицелом, сумку, полную патронов. Жорка вначале хотел снять оптический прицел, очень уж была прекрасная в ней увеличительная оптика, почище найденных биноклей, но Генка удержал его тогда. Два патрона они использовали в снайперке, сбив двух ворон в приднепровской роще, зато убедились в меткости.

– Слышь, давай сюда! – запыхавшись, прибежал в Жоркин двор Генка. – Есть одно дельце интересное!

– Что случилось? – непонимающе моргал Жорка, удивленный взъерошенным видом друга.

– Бабахнуть надо этого Арсена! Гадина, выскаляется перед всеми. Рахункаводам был, крал вместе с Парфёном зерно колхозное, а тут у немцев стал начальником большим!

– А как? – загорелся Жорка. – В деревне страшно, могут спалить и людей расстрелять.

– Так и не нужно в деревне. У нас что с тобой ёсць? Снайперка! Я ужо все продумал. Бежим скорей на скотню, там твой дед Трофим сегодня Рябого и Мышика кормить в пристрое не будет, на торф пошел, так мы снайперку возьмем смело со схрона и на конях к Александровскому мосту скакнём. Не до самого моста, а издалече, на лобыре Федькином засядем. И как мотоциклы подъедут к мосту, бабахнем этого Арсена, а может и еще какого немца. А после – на кони и в лес, а немцы туда забоятся сунуться.

– Ого-го-го! – радостно почесал руки Жорка. – А давай!

– Коней спрячем чуток дальше в кустах. А после – ищи ветер в чистом поле! – на ходу рассказывал план Генка.

Друзья так и поступили. Хорошо, что снайперскую винтовку с патронами не успели перенести в лесной тайник.

И вот ребята, затаившись в кустах недалеко от переправы, приникали по очереди к оптическому прицелу, ожидая появление мотоциклистов.

– Только бы рука не дрогнула, – приговаривал Генка, рассматривая в прицел мост, который при таком сильном увеличении был совсем рядом.

Несколько раз им казалось, что немцы уже выезжают из деревни, то и дело со стороны Левков доносились звуки заведенных мотоциклов. Но, может, это происходило от нервного напряжения. Или действительно немецкое разведывательное отделение проверяло дорогу вблизи деревни на предмет отсутствия мин или засады. Мотоциклистов пока не было видно.

– А ты видел, как вчера летевшие от Болбасовского аэродрома два немецких самолета прямо в небе взорвались, – спрашивал Генка, у которого от напряжения вспотели ладони, а на лбу обозначился вертикальный бугор от вздутых жил.

– Ага, видел. В небо поднялись и вдруг – взорвались, дым горой! А остальные назад повернули, – подтвердил Жорка. – Дед Трофим сказал, что это все неспроста происходит.

– И я так думаю. Тут же нет зениток, а они один за другим – ба-бах! А в Болбасово, слышал, что недавно было? Целый эшелон с керосином и солярой на переезде взорвался!

– Ага! – радостно воскликнул Жорка. – Зарево такое краснющее было! Точно наши партизаны действуют!

– Вот! А мы всего одного гада желаем уничтожить. И еще сомневаемся. У нас с таким запасом оружия может быть уже свой партизанский отряд!

– Кто будет стрелять, Генка, давай я. У меня стрельба получается точной.

– Тут надо иметь твердую руку. А она у меня – кремень! Подготовь мне еще два патрона. Может, еще какого фрица подстрелим.

Ребята еще почти добрых полчаса ожидали появления мотоциклистов. Но тут у них возникла незадача: все ехавшие были в касках. Только один из сидевших в коляске, время от времени снимал ее, жестикулируя ехавшим за ним мотоциклистам.

– Ага! Так это – Арсен! – обрадовался Генка и стал наводить на него мушку. – Нахвастался, гад!

– Ты ближе его только подпусти. Прямо к бровке у ската к дороге, – советовал Жорка, осматривая обстановку из-за небольшого бруствера из согнутых веток орехового куста.

Генка нажал спусковой крючок. Глухой выстрел эхом отозвался в кустах. Сидевший в коляске мотоцикла человек взмахнул руками и медленно сполз на днище.

– Кажись, попал! – пересохшими губами воскликнул мальчишка. – Давай другой патрон.

Выстрелить второй раз он не успел, немцы, побросав мотоциклы, стали поливать из автоматов кусты и весь берег, да так, что ребятам пришлось ползти кустарником к поляне, где паслись кони. А над головами жужжали шмелями пули. Спасал их только высокий берег Днепра.

Глава 17

Москва в шифрограмме «Чекисту» подтвердила заброс в немецкий тыл группы капитана Стрельцова с особым заданием, суть которого по понятным причинам не раскрывалась. В шифрограмме приказывалось Стрельцову немедленно связаться с Москвой, объяснив задержку. Связь группы Анохина, как было условлено, тоже должна пока осуществляться исключительно через радиосвязь отряда «Чекист». Кстати, радиопередатчик «Чекиста» был давно запеленгован немцами, но каждый раз место сеанса менялось, он был неуловим.

– Так, может, это особые обстоятельства у Стрельцова? – усомнился Смелевич, да и у Анохина тоже вдруг возникли подозрения, внутренний голос постоянно возвращал к информации, полученной от Лёньки-бордоса. – Или поврежден передатчик? Но почему он не обозначился в «Чекисте» до сих пор?

«А если карманник много врет? И через него ведут игру Вепр и Грош? А вдруг бордос – это их меченый игрок? – лоб Анохина покрылся испариной. – Хотя очень сомнительно. Варианты могут быть, конечно, разные. Но сейчас нужно выбрать один. Необходимо идти на риск. И действительно, почему Стрельцов не обозначился в „Чекисте“, а ищет связь с отрядом Быкова?»

– Возможно, при этой встрече Стрельцов хочет передать что-то очень важное для отряда Быкова, – предположил Смелевич, хотя сам не особенно верил в это.

– Мы же, по сути, даже не знаем задания Стрельцова, Москва не сообщила даже намеком. И почему отряд Быкова, а не «Чекист»? – будто читая мысли Анохина, говорил Смелевич.

– Но этого Стрельцова все ровно придется срочно раскручивать. Что-то здесь не совсем так.

Анохин и Смелевич еще раз перебрали варианты. Договорились идти на встречу со Стрельцовым, хотя имелся риск. Решили отправить Анохина, Боровского и командира разведки отряда Быкова Луговцова, но с Александром было не все так гладко. Отчаянный партизан часто пробирался в Оршу или Копысь, а это могло сразу вызвать подозрение, если его кто-то из людей Стрельцова опознает. Тогда все задуманное пойдет насмарку. А без Быкова сможет ли раскрыться Стрельцов?

В итоге решили, что все же Александр Луговцов – подходящая кандидатура для этой встречи. Во-первых, он были чем-то похож на Быкова, отлично знал все, что связано с отрядом, а потому мог правдиво ответить на неожиданные вопросы Стрельцова, пожелавшего прощупать достоверность командира отряда. Во-вторых, Александр служил на границе в звании старшего лейтенанта, знал об оперативной работе разведки. Высокий, плечистый, с пышными усами, хотя по возрасту на пять лет моложе Василия Васильевича, он как никто подходил на роль командира отряда, а для солидности достали кожаную тужурку.

– Банька Лукерьина – крученый объект! – улыбался в усы Луговцов. – Не нашел, ты, Иван, другого места, чтобы с женщиной связной повстречаться? Надо было бы еще голышом да с веником дубовым и мочалкой!

– А что? – оправдывался сконфуженный Боровский. – Отличное место! От дороги и реки недалеко, деревня совсем рядом. Недаром ее любят рыбаки. Да мы с этой связной только два раза лично встретились, и то одними взглядами.

– И при вениках были эти взгляды? – хохотал Луговцов. – Ну, ладно, Иван, не красней. Зато конспирация тут взаправду хорошая.

– Александр! – остудил его командир отряда Василь Быков. – Чего смущаешь товарища? Может, это и есть самое, что ни есть, надежное место. Посмотрим, как ты сам справишься со своим делом.

– Будь спокоен, командир, все сделаем так, что комар носа не подточит. Сыграю тебя как в театре.

Время было уже к закату. Красно-оранжевые лучи солнца сочились сквозь ветви придорожных деревьев, опускаясь все ниже. Стайка диких голубей, покружившись над полем, улетела в ближайшую дубраву.

Анохин знал из донесения разведки, что в кустах у деревни напротив бани уже засела группа из четырех неизвестных, очевидно, из окружения Стрельцова. Шагавшие на отдалении за Анохиным и его товарищами трое партизан-разведчиков, вооруженные автоматами ППШ и гранатами на поясе, укрытые поверх серыми домоткаными плащами, которые бывают у сельских пастухов, не доходя тридцати метров до бани, вдруг резко метнулись в сторону от тропинки и залегли в ольховых кустах. Все это выглядело несколько демонстративно, потому что Смелевич с Карташовым и другими разведчиками давно уже заняли свои позиции. На случай неожиданной провокации со стороны людей Стрельцова и, естественно, чтобы избежать больших потерь, показали этот спектакль.

И вот на тропе появилось трое мужчин, неожиданно вышедших из-за кустарника, что был чуть левее от затаившихся там ранее неизвестных. Впереди шагал, как отметил Иван, Стрельцов, за ним – двое, которые находились с ним в прошлый раз. Стрельцов и человек по левую руку от него были одеты в суконные поддевки, третий – в стеганую поношенную фуфайку. Видимого оружия при них не было. Стрельцов шел спокойно, всем видом показывая уверенность в своих действиях и абсолютное отсутствие страха.

Анохин со своими спутниками, подойдя к бане, остановились у дверей, давая возможность зайти в помещение первыми Стрельцову и его людям. Сами, побросав в траву уды, прошли следом.

«Провокации не должно быть, – внутренне расслабляясь, подумал Анохин. – Так ведь можно им и себя погубить».

– В очень интересном месте встречаемся, – произнес хрипловатым голосом Стрельцов, в полумраке черты лица которого нельзя было различить. – Семён, зажги фонарик.

Тотчас же вспыхнул рассеянный сноп карманных фонариков в руках сопровождающего Стрельцова и Ивана.

– Положите фонари в угол, – попросил Стрельцов, – совсем ослепили в темноте.

Иван и человек Стрельцова положили фонарики на вбитые в боковины стен загнутые гвозди, которые служили вешалками для верхней одежды. Еще два плоских фонарика повесили напротив входных дверей.

Стрельцов и его спутники первыми сели на широкие лавки, прикрепленные к стенам, оставляя свободным промежуток у двери. Сама баня и предбанник были очень просторными. Присели напротив группы Стрельцова Анохин с Луговцовым и Боровским.

– Давайте сначала познакомимся, – улыбнулся Стрельцов, снимая с головы кепи, обнажая недавно стриженную под бокс голову и широкий с залысинами лоб.

– Я – капитан Вячеслав Стрельцов, первое управление, разведка НКВД. Это, – показал он на сидящего рядом с ним сухопарого человека в серой поддевке. – Семён – лейтенант нашего управления. Фамилии, я думаю, необязательно называть. Это – Николай, младший лейтенант.

– Командир отряда Василий Быков, – слегка наклонив голову, сказал Луговцов.

– Александр – командир разведки, – представился Анохин, внимательно наблюдая за реакцией Стрельцова.

– Иван – партизан, – назвался своим именем Боровский.

– Очень приятно, – сказал Стрельцов. – Мы, товарищи, решили обратиться к партизанам за помощью из-за чрезвычайных обстоятельств. Я думаю, вы уже догадались, мы находимся здесь для выполнения своего задания.

Свет в одном фонарике стал немного меркнуть. Иван протянул к нему руку и дважды щелкнул выключателем. Пока он делал это, все на минуту замолчали.

– Извините, товарищи, но о нашем задании я сообщу только вашему командиру.

«Интересно, – подумал Анохин. – Особое задание и так рисковать? Мы же для тебя посторонние люди. И если есть у тебя особое задание, можно промолчать. Рискуешь, товарищ. Но Быкова ты точно не видел».

И как бы угадывая ход мыслей Анохина, Стрельцов сказал:

– Но это уже наши дела. Внезапно появились незапланированные обстоятельства, поэтому мы вынуждены обратиться к вам. Главное, вы отлично знаете здешние места и обстановку. Конечно, мы успели навести связь с оршанским подпольем, действие которого распространяется на эту территорию. Они пообещали помочь. Да, если говорит вам что фамилия товарища Анкиновича.

«Ого! И Анкиновича знает», – переглянулись Луговцов-Быков и Анохин.

– Именно он рекомендовал связаться с партизанами отряда Быкова. Даже сам хотел прибыть сюда, но в Орше начались аресты подпольщиков. Анкинович вынужден скрываться. К счастью, успел рекомендовать связную, которая пытались через вашего связного Ивана вывести на вас. Однако мы очень рискуем. Во-первых, она не знает Ивана, во-вторых, и мы ее хорошо не знаем. Но другого пути связаться с вами нет.

«Складно говорит, – отметил про себя Анохин. – Можно принять все один к одному, если бы не Лёнька-бордос. Ах, как вовремя он оказался в Левках! Будем смотреть, что ты скажешь дальше, капитан Стрельцов».

– А где сейчас связная? – уточнил Луговцов-Быков.

– Мы и сами не знаем, – пожал плечами Стрельцов, – не вышла вчера на связь. Было бы значительно проще, если бы она пришла с нами. Объяснить это можно только ситуацией с подпольщиками в Орше.

– И когда она должна была встретиться с вами? – сузил глаза Анохин.

– Вчера, – ответил, насторожившись, Стрельцов.

– Сестра ее сказала нашему человеку, что она срочно уехала в Гомель к тетке, – вступил в разговор человек в черной поддевке. – Но сказала как-то неопределенно. Мы предполагаем, что получила какое-то экстренное задание от своего руководства.

– А с Анкиновичем вы давно встречались? – поинтересовался Луговцов-Быков.

– Виделись всего один раз. Что он за человек, не знаем, – вступил в разговор Стрельцов. – Его рекомендовала Москва. И мы условились держать связь исключительно через связную.

На некоторое время в помещении наступило молчание.

– Как вы хотите, чтобы мы вам помогли? – спросил Луговцов-Быков. – И что это за чрезвычайные обстоятельства?

– Я еще раз извиняюсь перед остальными товарищами, – повторил Стрельцов. – Но только хочу поговорить с вами с глазу на глаз.

– Хорошо, – согласился Луговцов-Быков. – Но все равно я должен обсудить все сказанное с моими товарищами.

«Молодец! – отметил про себя поведение Луговцова Анохин. – Видна пограничная школа! Грамотно ведет себя, уверенно, как настоящий командир отряда».

Не нравились Анохину эти люди, какие-то напряженные, неискренние. И в целом не дотягивали до военных разведчиков. У одного широкий подбородок, впалые щеки, голова чем-то похожа на волчью. У другого глаза, запрятанные под нависшие, сросшиеся у переносицы, брови, смотрели с подозрительным прищуром. «Нет, не военные вы, ребята. Только Стрельцов более-менее похож».

Посовещавшись один на один с Быковым в помещении бани, Стрельцов рассказал присутствующим следующее:

– По поступившим к нам данным на немецкий склад запасных частей к самолетам, расположенный на территории бывшей МТС в поселке Копысь, немцы привезли несколько снарядов установок «Катюша» и некоторые детали. Где они их нашли – неизвестно. Знаем только, что именно под Оршей наши войска впервые применили эту военную технику против немцев, но потом быстро уехали на восток. Возможно, каким-то образом, второпях, из-за стремительного наступления немцев, оставили что-то на месте стрельбы. Возможно, поступило из других мест. Установка и снаряды являются секретным оружием, и мы должны любой ценой их уничтожить. Ни в коем случае не дать немцам увезти их на исследование. Но это – не наше задание. Наша специальная группа состояла первоначально из шести человек, но в одном месте мы нарвались на немецкую засаду и двое товарищей были убиты. Вскоре был ранен радист и повреждена рация. С помощью товарищей из Орши удалось ее отремонтировать. Мы только недавно сумели связаться и получить распоряжение из Центра относительно снарядов. Нам также приказано немедленно связаться с одним из партизанских отрядов, чтобы вместе провести операцию по уничтожению снарядов. Попробовали самостоятельно выйти на один из отрядов, действующий в лесах вблизи Орши. Но дисциплина в нем желала лучшего. Самогонное дело на одном из первых мест. Командир – бывший председатель сельсовета Марков, тоже не прочь заложить за воротник. Работать с ними было опасно. Кстати, Марков выделил в помощь четверых человек из числа бывших красноармейцев. Недавно стало известно, что немцы значительно усилили охрану этого склада, нашими силами уничтожить его невозможно, потому решили выйти на вас. – Стрельцов достал блестящий портсигар с чайкой на верхней крышке, раскрыл его.

– Последние наши «Беломор-каналы», – сказал он, протягивая папиросы всем присутствующим.

Луговцов взял папиросу, но курить не стал, положил за ухо.

– Нас очень настораживают аресты в Орше, – продолжил Стрельцов. – Лично у меня сложилось мнение о предательстве в их рядах и не только. Мы даже, грешным делом, Ивана вашего заподозрили.

– Ивана? – удивленно поднял на него глаза Луговцов-Быков, до этого молча слушавший Стрельцова, уперев взгляд в пол. – Он у нас проверенный человек.

– Мы, товарищ Быков, тоже не новички, рисковать не имеем права. Вы понимаете, что мы тщательно изучили все события, связанные с предстоящей операцией. У нас появляются вопросы, но времени очень мало, чтобы основательно проработать их. В нашем распоряжении сутки, в крайнем случае – двое. Иначе немцы могут увезти эти снаряды.

– Понимаю. И каков ваш план? Я думаю, вы его уже наметили.

Стрельцов достал из внутреннего кармана, завернутую в большой носовой платок, набросанную на листке из школьной тетради схему расположения копысской МТС и находящихся вблизи ее домов.

– Вот здесь склад МТС, недалеко находятся два пустых дома, принадлежащих евреям, которых немцы забрали в гетто, а потом расстреляли. Дома имеют хорошее расположение относительно МТС, к тому же у них закрытые дворы, что очень важно.

Далее Стрельцов подробно изложил план нападения на немецкий склад, обозначив роль своих бойцов и партизан Быкова.

– В нашем деле должна быть предельная осторожность. Присмотритесь внимательно ко всем, кого посчитаете нужным привлечь к операции. Я бы рекомендовал никому не отлучаться из отряда на этот период. Никому! И, естественно, держать все в тайне.

– Конечно, предательством вы нас откровенно озадачили, – ухмыльнулся Луговцов-Быков.

«А что я собственно знаю про капитана Анохина и его группу? И кто из них настоящий: Анохин или Стрельцов? Анкиновича Стрельцов знает. Да, тут в двух соснах запутаться можно. А Ивана подозревать? Но если немцы действительно обнаружили снаряды „Катюш“ и держат в Копыси? Это же дело государственной важности! Оно может быть важнее, чем пущенные под откос нами несколько немецких эшелонов. Думай, Луговцов, соображай. А времени на раздумье – кот наплакал!»

Мысль же Анохина крутилась сейчас возле портсигара с чайкой с надломленным крылом.

Глава 18

Пока Анохин, изображая начальника разведки отряда Быкова, находился на встрече со Стрельцовым, Смелевич успел побывать на берегу Днепра и проверить место, где недавно прятался Лёнька-бордос вместе со своими напарниками, ожидая появления партизанской связной. Сегодня их там не было, но следы недавнего присутствия просматривались – брошенная в кусты пробка от бутылки с самогоном из старой газеты. Это доказывало, что Лёнька-бордос не врал.

У Смелевича возникли сомнения, может, группа Лёньки не имеет никакой связи с командой Стрельцова? После встречи с ним Александр Луговцов обозначил проблему с возможными предателями внутри отряда. Даже к Боровскому стал подозрительно присматриваться. Хотя это было смешно. Ивана сотни раз перепроверили в партизанском деле.

«Стрельцов – непростой фрукт, – рассуждал Анохин. – Его информацию относительно снарядов нужно срочно проверить».

Такого же мнения был и Луговцов, который тут же отправил в Копысь своего запасного связного Никифора к подпольщику Николаеву, работавшего до войны формовщиком на кафельном заводе. Брат его сейчас на МТС подрабатывал слесарем.

«Не помочь в этом деле Стрельцову мы просто не имеем права, понимая важность дела».

Луговцов с сопровождающей его группой из пяти партизан после встречи со Стрельцовым сразу же ушли на свою базу. Анохин, Смелевич и Карташов, дождавшись тьмы, забрались в пустой дом Лукерьи. Здесь для них было самое надежное укрытие, хорошо видна баня и подступ к деревне со стороны леса. С Луговцовым было условлено, что он немедленно сообщит им все собранные разведчиками сведения, связанные со складом запчастей в Копыси.

«Нам и самим неплохо бы заглянуть в Копысь», – думал Анохин.

– А мне все это не особо нравится, – высказал свою мысль Карташов. – Все закручено, запутано, слишком много темного. Особенно эти аресты в Орше. Мне командир разведки отряда «Чекист» рассказывал, что под пытками в гестапо некоторые партизаны, захваченные немцами, идут даже на сотрудничество с ними. Вот где может быть предательство.

«Стрельцов, кто же ты? – рассуждал про себя Анохин. – Немцы могли бы уже давно блокировать эту деревню и подступы к ней, если бы напали на след партизан. Мы, конечно, очень рисковали сегодня, встречаясь со Стрельцовым. Нет, не похожи они на наших разведчиков».

– Риск – дело благородное, но не всегда завершается шампанским, – произнес Смелевич, начиная нервничать из-за того, что к основной своей задаче они практически не приблизились. «А в Москве, наверное, тоже нервничают не меньше нашего. Результатов конкретных от нашей миссии нет».

И, как бы читая его мысли, Анохин произнес:

– Может, мы слишком зациклились на отряде Быкова и Стрельцове? Может, надо было более тщательно проработать операцию по исчезновении последней группы подрывников отряда «Чекист»?

– Отметать охотников из группы Лёньки-бордоса не стоит. Чувствует мое сердце, имеется здесь ниточка, – после раздумья твердо произнес Смелевич. – Надо включить в работу Ивана Курлыкина. Но первоначально рассказать ему про фельдшера, которая сейчас в партизанах. А потом отправить его в Копысь.

Спали по очереди, чутко прислушиваясь к ночной тишине, используя для наблюдения квадратные отдушины во фронтоне строения. На рассвете, когда едва рассвело, Анохин решил лично пробраться к дому Боровских, куда должен прийти сам Иван или другой разведчик отряда Быкова.

«Есть, – подтвердил руководитель группы подполья в Копыси Николаев, – немцы действительно привезли на грузовике какие-то длинные зеленые ящики, разместив их на складе бывшей МТС. При этом временно распустили всех гражданских лиц, работавших в мастерских в этот день. А в здании управления МТС разместили два десятка автоматчиков, вроде даже СС, выставив усиленные посты. Мы постараемся пробраться на эти склады в ближайшие сутки. У нас имеются там свои тайные ходы, о которых немцам никогда не узнать».

Все это дословно пересказал Анохину разведчик из отряда Быкова.

– Возможно, Стрельцов не врал, – осмысливали эту информацию Анохин и Смелевич. – Тогда мы совсем запутались.

– Стоп! А есть ли в ящиках снаряды? – вдруг воскликнул Сергей.

– Как?! – удивленно посмотрел на него Алексей. – Ты думаешь, что тень на плетень наводят?

– Надо срочно запросить Москву относительно этих историй со снарядами, – решительно заявил Анохин. – Хотя в хаосе боев имеются ли сведения?

– Другого пути у нас пока нет, – подтвердил Смелевич. – Послушай, Алексей, а что напоследок рассказал этот бордос? Про Копысь, отдых говорил. Надо срочно вцепиться в эти россказни. И эти охотнички сейчас в Копыси неспроста. Совпадение или нет?

– Упоминал про отдых в еврейских домах. Стоп, так и Стрельцов говорил про еврейские дома! – вытянул шею Анохин. – Опять совпадение. Давай-ка второго Ивана срочно включать в дело.

– Курлыкина?

– Да. Ты понял мою задумку. Хотя, если этот Лёнька вдруг вздумал сыграть с нами двойную игру, то первым объектом станет Курлыкин. Но для бордоса это сложновато. Отправим на свой страх и риск Ивана в Копысь. И будем думать, как действовать потом. Это нам, в случае удачи, даст возможность проверить надежность информации бордоса, – говорил Анохин. – Придется рисковать Иваном.

– И тогда, возможно, нащупаем след диких охотничков, – ухмыльнулся Карташов. – Если срастется. Вспоминаю я рассказ одного партизана отряда «Чекист». Пришли в деревню его двоюродного брата незнакомые партизаны. По домам ходили, ругались крепко. «Сидите у бабьих юбок, сметаной да клецками бульбяными объедаетесь. А мы в лесу за вас мерзнем да жизнями рискуем. А кто нашу родину будет защищать?» Нашлось трое мужиков, в том числе и двоюродный брат этого партизана, ушли в лес бороться с врагом. И что? Как корова языком слизала! Говорил потом тот партизан: «Ни слуху, ни духу! Прошло уже два месяца, а он обещал своим родным через неделю о себе дать знать». Пробовал наводить справки через связных других отрядов – глухо.

– Может, в рейд дальний ушел тот отряд? – предположил Смелевич.

– Это еще не все. Недавно в леске, что недалеко от их деревни, собака одного сельчанина начала мох разгребать у болотца, а там нашлись сапоги и портянки одного из ушедших мужиков. Портянки все в крови. А рядом кисет другого мужика. А потом и самих их мертвыми нашли в тщательно закопанном месте. Дело очень темное. И что тогда получается? Тоже дело этих диких охотников?

– Есть здесь вопросы, – задумчиво произнес Смелевич. – Какой-то беспредел в лесах белорусских творится.

– Если невинных детей и стариков жгут живыми в домах и гумнах. То и на другое они горазды.

– Фашисты есть фашисты! – сурово свел брови Смелевич. – Очень опасная сейчас складывается мозаика с действиями этих диких охотников.

– Да, прихватить бы нам срочно одну из таких групп! – скрипнул зубами Карташов. – Охотнички на людей. Тогда бы все стало ясно.