Текст книги "Верные. Книга 1. Когда исчезли все люди"

Глава 23
Поиски

Весь остаток дня в груди у Макса кипел гнев. Ему пришлось наблюдать за тем, как два добермана поймали для Корпорации ещё трёх бродячих собак, да ещё и помогать им в этом. Всех дворняг запугивали и принуждали сдаться.

Мало того, пока они прочёсывали город, Макс видел, что, кроме них, есть и другие ловцы беспризорных псов. Собаки Корпорации – доберманы, питбули и ротвейлеры, самые крупные и лучше всех натасканные псы, – сплочёнными отрядами рыскали по городу и отлавливали новобранцев для растущей армии Председателя.

К вечеру Дейзи и Деймон решили, что на сегодня они свою норму выполнили. Осталось только подготовить пойманных собак к «дрессировке».

– Это не обязательно, но ты можешь прийти и посмотреть, – сказала Максу Дейзи. – Я уверена, Председатель обратит внимание на твоё служебное рвение, особенно после того, как ты отлично поработал сегодня.

Макс сглотнул подкативший к горлу ком. Подумав о том, как здорово врал Крепыш крысам в метро, он попытался сымитировать убедительный тон своего маленького друга:

– Думаю, мне лучше отдохнуть, чтобы завтра быть в ещё лучшей форме. Может, тогда я захочу ближе познакомиться с тем, что такое дрессировка.

Дейзи и Деймон посмотрели в глаза Максу; взгляды их были мрачны и непроницаемы. Наконец Дейзи отпустила лабрадора, чуть-чуть дёрнув острыми ушами и сказав:

– Ладно.

Макс с облегчением вернулся через раздвижные стеклянные двери в книжный магазин, который стал для него временным домом. Он несколько раз набивал пасть шариками и жевал их, не ощущая вкуса, потом напился воды, плюхнулся на лежанку и стал ждать возвращения друзей, стараясь сдерживать бурлящий в груди гнев.

Надо выбираться отсюда.

Крепыш и Гизмо ещё не вернулись. Тихо звучала мелодичная музыка, и Макс почувствовал, как его сердце начинает биться спокойнее, в такт с мягким ритмом. В комнате было так тепло. Начальственный запах Председателя проникал всюду – едва заметный, но он ощущался и здесь, настоятельно навеивал Максу мысль не выбиваться из общего строя и жить спокойно в роскоши Корпорации.

Полуприкрыв глаза, Макс почти забыл, какой ужасный выдался день. Почти заснул.

Дверь книжного магазина открылась и закрылась, по ковру между стеллажами затопотали собачьи лапки. Моргнув, Макс приподнял голову и увидел сердитого Крепыша и недовольную Гизмо, которые решительным шагом направлялись каждый к своей лежанке.

– Что случилось? – спросил Макс.

Крепыш набрал полную пасть шариков и, не проглатывая их, заскулил:

– Ох, приятель, это было ужасно!

Гизмо легла на живот, повесила уши и опустила голову на лапы:

– Это правда. А я нечасто говорю такое.

Проглотив еду, Крепыш налакался воды и повалился на спину.

– Они отправили нас в помещение, где были другие собаки. И целый день заставляли выполнять одни и те же упражнения.

– Сидеть. Стоять. Перекатиться. Изобразить мёртвого, – перечислила Гизмо.

Макс склонил голову набок:

– Вы отрабатывали трюки? Вожаки моей стаи тоже учили меня таким вещам. Это неплохо.

Крепыш накрыл мордочку лапой и сказал:

– Да, не так уж плохо. Но нам ещё приказывали нападать, и мы должны были держать строй, иначе нам не досталось бы ни одного шарика.

– А меня заставили выпрашивать подачку, – тихо добавила Гизмо. – Снова и снова, и все смеялись.

– Но зачем? – не понял Макс.

Перекатившись на живот, Крепыш встал, подошёл к своей лежанке и объяснил:

– Председатель хочет, чтобы все мы были выдрессированы. Он желает, чтобы мы делали всё безупречно. – Такс широко раскрыл пасть, зевнул и плюхнулся на лежанку. – Наконец-то мы здесь. Тут тепло и много еды.

Уютно покряхтывая, Гизмо проговорила:

– И тут такая приятная музыка.

Обе маленькие собаки закрыли глаза. Макс почти уже последовал их примеру. Как приятно будет поспать. Особенно с полным животом и в таком милом месте…

Голос из глубины сознания воззвал к Максу, убеждал вспомнить, как визжали пойманные собаки, и о прочих ужасных вещах, с которыми он сталкивался целый день.

Борясь с инстинктивным желанием отключиться, Макс стряхнул с себя сонливость и поднялся.

– Крепыш! – гавкнул он. – Гизмо! Проснитесь!

Малыши испуганно вскинули головы.

– Что случилось, верзила? – спросил Крепыш. – Я собрался хорошенько отоспаться.

Макс схватил такса зубами за шкирку, поднял с лежанки и опустил рядом с Гизмо.

– Эй, у меня есть лапы!

– Ой! – пискнула Гизмо и отскочила в сторону, как только рядом с ней приземлился Крепыш. – Что происходит?

Макс покачал головой и сказал:

– Происходит что-то нехорошее. Вы разве не видите? Все наши занятия и то, как ведут себя другие собаки, – всё неправильно. Зачем нас заставляют делать то, что мы делаем? Почему не дают встретиться с Мадам даже на минуту? Каждый вечер мы возвращаемся сюда усталыми, и в этом здании есть что-то такое, отчего мы забываем самих себя и подчиняемся Председателю. Нам нужно вырваться отсюда!

Гизмо поморгала и, свесив головку набок, протявкала:

– Ты прав. Конечно, ты прав! Ох, не могу поверить: я ведь только что едва не уснула.

– А я могу, – проворчал Крепыш. – У меня такая удобная лежанка.

Макс шагал взад-вперёд, изучая стеллажи с книгами, словно в них мог содержаться ответ.

– Думаю, я и раньше это чуял, – вслух размышлял он. – Запах Председателя. Он повсюду, это его территория; из-за этого у меня такое чувство, будто я обязан его слушаться. Но нет, ребята. Надо бежать отсюда, пока мы не превратились в бессловесных рабов, как остальные здешние собаки, или, ещё хуже, в подлых псов, как доберманы Председателя.

Крепыш сделал глубокий долгий вдох, потом сморщил нос и подался назад, будто хотел уклониться от запаха.

– Ты прав, приятель. Председатель тут повсюду. Но он не метил территорию – запах как будто витает в воздухе! Как он это сделал? Оставил свой запах во всех воздуховодах или как?

– Я не знаю, – ответил Макс. – Но твоё объяснение кажется мне разумным.

– Ох, он мне сразу не понравился, – прорычала Гизмо и прищурилась. – Помню, я следила за ним и Дэнди Когтем в Анклаве. Он вёл себя с пуделем как закадычный друг. Но однажды они вместе ушли в лес, мы все услышали звуки драки, и Дэнди Коготь вернулся в Анклав один. Он хромал. Я никогда не видела, чтобы пудель Мизинчик выглядел таким напуганным. С тех пор он очень бесился, если кто-то хотел уйти из Анклава.

– Хорошо хоть мы там не задержались, – вставил Макс.

– Хочешь знать самое интересное? – хихикнула Гизмо. – Тогда никто не называл его Председателем. Его звали Трезор. Это вроде как на французский лад. Означает «сокровище».

– Ха! – сказал Крепыш. – Ему лучше подошло бы Позор.

Максу было не до смеха. Его решимость понемногу размывалась и улетучивалась. Пёс прошагал мимо Крепыша и Гизмо в направлении выхода из книжного магазина и бросил через плечо:

– Пошли, ребята. Давайте выберемся отсюда, пока темно. Нужно отыскать Мадам. Она, может быть, попала в ту же ловушку, что и мы, – надо и её тоже забрать с собой.

– Ух ты! – тявкнула Гизмо. – Да! Наш вожак снова с нами. Этот Трезор-Председатель мне уже надоел.

Лабрадор довёл друзей до скользящих дверей, которые открывались на променад. Только вот незадача: Макс встал перед ними, а они не открылись. Он попытался просунуть нос в щель между створками и как-нибудь раздвинуть их, но ничего не вышло.

– Двери заперты? – спросил Крепыш. – С какой стати нас здесь запирают?

Макс немного подумал, потом вспомнил, что видел сегодня днём: рослые псы у входных дверей нажимали какие-то кнопки, чтобы двери заработали. А что, если…

– Эй, Гизмо, – гавкнул лабрадор, – проверь, есть ли сбоку от дверей маленькая кнопка.

Гизмо метнулась туда, обнюхала стенку и сообщила:

– О, есть! Спрятана за стеллажом, но, думаю, я дотянусь.

Встав на задние лапы, терьерша пошарила передней за стеллажом, который стоял прямо у стены. Какое-то мгновение Макс слышал только дыхание их троих, бесконечную музыку и звук царапающих дерево коготков Гизмо.

А потом что-то щёлкнуло, послышался свист – вжжж! – и двери разъехались.

– Вперёд! – негромко скомандовал Макс. – Нужно попасть к лифту и подняться наверх. Наверняка мы найдём Мадам на том этаже, где ещё не были.

Макс пригнулся и, прячась за горшками с растениями и скамейками, которые стояли вдоль променада, как можно тише, крадучись, повёл друзей к лифту. Сердце Макса колотилось как ненормальное. Стражников не было видно, но едва ли сбежать отсюда окажется просто.

Ну да ладно, была не была. Макс подпрыгнул, чтобы изучить панель управления. Собака, которая обычно следила за лифтом, делала всё довольно просто – нажимала кнопку носом, и двери открывались. Макс ткнул мордой в холодный металлический кружок – стеклянные створки разъехались в стороны.

Пока они втроём забирались в лифт, Макс спросил друзей:

– С какого этажа начнём?

– Ну, – рассудил Крепыш, – на самом верху мы были. Нижняя кнопка, наверное, отвечает за этот этаж, раз её всегда нажимают, чтобы спустить нас в книжный магазин. Я уверен, что нам нужны не средние кнопки. Мы с Гиз были там везде и не встретили никого похожего на твою подругу.

– А как насчёт кнопки, которая сразу под самой верхней? – спросила Гизмо. – Мне кажется, туда не ходят даже маленькие собаки, которые наполняют миски шариками!

– Стоит попробовать, – согласился Макс, подпрыгнул и надавил на кнопку носом.

Она загорелась, и через мгновение кабинка взмыла над тёмным променадом и погружёнными во мрак магазинами. Макс не видел ни одной собаки. Наверное, большинство из них спали, и Председатель, должно быть, надеялся, что запертые двери не дадут никому выбраться наружу.

Трое друзей молчали, пустынные этажи уходили вниз один за другим. В здании Корпорации стояла зловещая тишина. Макс вспомнил дни, проведённые у ветеринара. Там день-деньской кто-нибудь гавкал.

Председатель хорошо выдрессировал своих собак.

Наконец лифт загудел и остановился. Двери разъехались в стороны.

Макс, Крепыш и Гизмо вышли в коридор, тускло освещённый встроенными в потолок светильниками. Этот этаж был похож на другие, находившиеся над променадом и магазинами: коридоры со скамейками и растениями в горшках, картины в простенках между дверями, которые вели в кабинеты.

Но в отличие от других этажей здесь было на удивление холодно, словно Председатель специально понизил температуру до минусовой, хотя другим собакам позволял жить в комфортном тепле.

Воздух был застоявшийся, неподвижный, будто им уже давно никто не дышал. Макс принюхался и понял, что не ощущает здесь запаха Председателя, который перекрывал бы все остальные. Но он почуял нечто другое.

Знакомое.

Мадам.

– Она здесь, – шепнул Макс. – Она здесь! Я чувствую её запах! Пошли!

Следуя за своим носом, пёс побежал по застланному ковром коридору. Мадам была там, за тёмным дверным проёмом в самом конце. Он не сомневался.

По мере приближения к цели Макс стал ощущать и другие запахи. Грязь. Кровь.

– Мадам? – позвал он, не заботясь о том, услышит его кто-нибудь или нет. Сердце глухо стучало в груди. Пёс понял, что в этой комнате что-то не так. – Мадам!

Он влетел внутрь, заморгал, вглядываясь в темноту и пытаясь отыскать свою подругу. Внутрь помещения проникал только тусклый свет из коридора. Макс видел тёмные очертания собаки, лежавшей в центре комнаты, но не мог определить, Мадам ли это.

– Макси? – прохрипел знакомый голос. – Ох, Макси, это ты?

– Я, – прошептал Макс, делая шаг вперёд и чувствуя, что за спиной у него скачут галопом Крепыш и Гизмо.

Он зашёл глубже в комнату и яснее разглядел Мадам. Та же улыбка, умные глаза. Та же чёрная шерсть, усыпанная белыми крапинками, как ночное небо звёздами. Тот же ошейник с тремя сцепленными золотыми колечками, которые поблёскивали на фоне тёмной шеи.

Только лапы были согнуты под какими-то странными углами. И Мадам явно похудела с момента их последней встречи. Сильно похудела.

– Ох, Макси, – вздохнула она и устало опустила голову на передние лапы. – Нам столько всего нужно обсудить.

Глава 24
Да, мадам

– Ой-ой-ой! – протявкала Гизмо, увидев бедную лабрадоршу в таком плачевном состоянии. – Вы ранены! – Она кинулась вперёд и сразу начала лизать свалявшуюся перепачканную шерсть на лапах Мадам.

Старая собака поморщилась, но не вскрикнула, а тихо сказала:

– Это ничего, малышка. Ты тут ничем не поможешь. У меня сломаны лапы, и их уже не вылечить.

– Никогда? – прошептал Макс. – Мадам, что случилось? Вы упали?

– Нет. – Лабрадорша шумно вздохнула. – Это Трезор. Едва он обзавёлся приспешниками, как натравил их на меня. Они перебили мне лапы и бросили здесь умирать. Не стоило ему доверять, но… Я была в отчаянии.

Теперь Макс уже хорошо видел всю комнату. Когда-то, вероятно, это был зал заседаний – вытянутый прямоугольник. В центре возвышался большой стол, который занимал бóльшую часть пространства. В углах виднелись стопки стульев; одна стена целиком состояла из окон, которые смотрели на тёмный, покинутый город.

Мадам лежала под столом на куче обрывков бумаги. Рядом с ней стояли две пустые миски. Обе абсолютно сухие. Ни одну уже давно ничем не наполняли.

И тут было холодно. Макс не мог представить, как Мадам терпела этот холод: ведь шерсть у неё местами облезла, а сквозь кожу торчали рёбра. При виде своей подруги лабрадор задрожал от огорчения и гнева. И ещё он был растерян.

– Я ничего не понимаю, – заскулил Макс. – Мадам, почему вы убежали от ветеринара? Почему оказались вместе с Председателем? Что означали ваши предупреждения?

– Макси, мальчик мой, это долгая история. – Лабрадорша усмехнулась, но смех быстро сменился кашлем.

Гизмо схватила в зубы одну из мисок и сунула Крепышу, хлопавшему глазами от изумления:

– Вот, держи. Я возьму другую, и давай найдём ей воду. Тут где-нибудь должен быть туалет.

Когда две собаки умчались вдаль по коридору, Макс медленно погладил носом Мадам и сказал:

– Можно мне лечь рядом? Вам, наверное, холодно.

– Холодно? – задумчиво проговорила Мадам. – Должно быть. Я уже давно не чувствую холода, малыш. Но конечно ложись. Мне будет приятна компания.

Макс пристроился у неё за спиной и прижался к ней, стараясь не толкать. Его переполнял стыд: всё это время он беспокоился о её загадках, а не о том, как она вообще живёт. Провёл в Корпорации целую неделю и всё ждал разговора с ней. Неделю! Если бы он пришёл раньше…

Макс невольно заскулил.

– Не горюй, Макси, – ласково произнесла Мадам. – Я прожила долгую-долгую жизнь. Я рада, что ты успел до того, как меня не станет.

– Не станет? – прошептал Макс. – Нет, так не…

В дверях появились Крепыш и Гизмо; оба толкали носами по ковру миски. Вода выплёскивалась через края, но большая часть всё-таки оставалась внутри. Мадам поблагодарила малышей, напилась и начала рассказывать свою историю:

– Вожак моей стаи была учёным. Я провела много лет рядом с ней в лабораториях дома и у неё на работе. Она назвала меня в честь своего кумира, великого физика Марии Кюри, и, смею сказать, я всегда гордилась этим. Мы обе старели и вскоре перестали ходить в большие лаборатории, а проводили всё время в её доме.

За несколько дней до того, как отвезти меня к ветеринару, вожак моей стаи начала получать тревожные звонки – о чём, я не знаю. Но этого хватило, чтобы шерсть у меня на загривке встала дыбом и мои старые кости заскрипели от беспокойства. Понимаете, вожак моей стаи много работала с животными. Не только с собаками – с разными. И если ей стали звонить, когда она уже так стара, значит что-то разладилось с нами, животными.

– Похоже на то, – кивнул Макс. – Мы тут столько всего насмотрелись и столько историй услышали. Людей силой увозили, не позволяли взять с собой домашних питомцев. На картинках с животными кто-то поставил красные кресты.

– Я так и не узнала, что происходит. Моя хозяйка вроде бы оставила меня у ветеринара на обычный осмотр, но сердце у неё явно было не на месте. Помню, они с доктором довольно нервно о чём-то разговаривали; я не обратила на это особого внимания, а надо было.

Но я точно знаю: в ночь накануне исчезновения людей я почувствовала страх, Макси. Глубоко внутри. Когда на следующее утро ветеринар пришёл и открыл клетки, я не могла вынести мысли о том, что ты окажешься на улице среди панического ужаса, который витал в воздухе. Поэтому, прежде чем убежать, я заперла твою клетку. Мне было тяжко поступать так, но я боялась за тебя. Я думала, что смогу прибежать за тобой, когда всё утрясётся, или что ты сам выберешься… – Она вздохнула. – Я чувствовала себя ужасно, когда поняла, что не смогу вернуться. И как же я рада, что ты сам нашёл выход!

– Так вот, значит, как ты оказался взаперти! – воскликнул Крепыш. – Видишь, я говорил тебе, что ветеринар не оставил бы тебя в ловушке. В таких вещах ты можешь доверять мне, верзила.

Макс не ответил. Он теснее придвинулся к Мадам и обнял её со спины лапой, которая оказалась на груди больной собаки. Сердце её билось тихо и медленно. Макс закрыл глаза.

– Я оказалась в Анклаве, – продолжила Мадам. – Хотя сначала его так не называли. В момент моего появления там были только пудель, доберман и колли; они сбежали от людей в каких-то особенных белых костюмах.

– Особенных костюмах? – переспросила Гизмо.

– В таких больших, как мешки. Люди надевают их, чтобы защититься от болезней, – объяснила Мадам. – Так говорила вожак моей стаи, когда мы вместе с ней были в лаборатории.

В любом случае я довольно быстро сообразила: пудель Мизинчик не в себе после того, как его выбросили его люди. Он тщательно охранял свою территорию, но при этом не хотел остаться в одиночестве. Решил, что поляна Анклава принадлежит ему, и собирался заселить её собаками, которые будут с ним до скончания веков. Мне не слишком нравилась мысль сидеть там сложа лапы, пока вожак моей стаи где-то пропадает, пытаясь что-то уладить. Так вот, когда Трезор решил уйти, я отправилась с ним.

Мадам кашлянула, и Макс едва не подскочил. Глаза его резко открылись, и он встретился с тревожными взглядами своих приятелей.

– Вам надо отдохнуть, – сказал он. – И выпить воды. Мы поговорим позже.

– У нас нет времени, Макси, – возразила лабрадорша. – Так что слушай.

Макс вперил сосредоточенный взгляд в звёздное небо за окном. И стал слушать.

– Мы направились в город, – продолжила Мадам. – Я думала, что там легче отыскать верное направление, а Трезор встретит других собак и возьмёт себе в помощники. Только Трезор всё более ожесточался. И было отчего. Трезору и впрямь приходилось нелегко: план он разработал грандиозный, а ведь он был молод и действовал на свой страх и риск. И я согласилась помочь ему основать Корпорацию. Я показала, как пользоваться кнопками, чтобы открывать двери и ездить на лифте. Но потом он начал расспрашивать, как подчинить всех приглашённых нами собак его воле…

Я попыталась исправить положение и помочь другим собакам убежать. Вот тут-то новые приятели Трезора и напали на меня, а потом заточили здесь. – Она вздохнула. – До чего же я глупая. Надо было просто уйти одной. К счастью, теперь у меня есть ты, Макси. Ты заменишь меня.

– Заменит в чём? – спросила Гизмо. – Макс сказал, вы, может быть, знаете, куда ушли люди. Это так?

– У меня есть кое-какие соображения на этот счёт, – кивнула Мадам. – Я слышала, как моя хозяйка говорила по телефону, что людям нужно ехать на побережье, к океану. Это не просто безопасное место. Она была убеждена, что разгадка заключена именно в океане. А самый простой способ добраться до океана – это идти вдоль реки.

– Реки? – переспросил Крепыш. – Мы пришли сюда от одной реки. А по ней плыли на плоту.

– Великолепно!

– Э-э-э, – протянул такс, и по его телу пробежала лёгкая дрожь. – Я бы предпочёл обойтись без этого.

Мадам хрипло усмехнулась.

– Значит, людей можно найти, если двигаться вдоль русла, – сказал Макс.

– И к твоему сведению, Макси, река, по которой вы плыли, огибает город и снова поворачивает к югу. Вам нужно только выбраться из Корпорации, дойти до неё, и вы окажетесь на верном пути.

– Мы все окажемся на верном пути, – поправил её Макс. – Вас, Мадам, мы тоже заберём отсюда и доставим к вожаку вашей стаи.

Старая лабрадорша ничего не отвечала. Макс смотрел, как она длинным розовым языком лакает воду из миски. Когда собака вытянула шею, взгляд пса упал на её загривок, где шерсть истёрлась. При виде этих проплешин Макс поморщился, а потом заметил татуировку на обнажившейся коже, над ошейником. И озадаченно моргнул.

Три соединённых в ряд кольца. Тот же символ был на ошейнике Мадам, только этот накололи прямо на её коже чёрными чернилами, которые со временем поблекли.

– Мадам, – спросил Макс, – а что это за значок у вас на ошейнике? И на шее тоже. Что он означает?

Утолив жажду, Мадам ответила:

– Этот символ был важен для вожака моей стаи. Если ты увидишь его, значит она где-то рядом.

– Отлично! – сказал Макс. – Значит, мы живо отыщем её и вы встретитесь.

Лабрадорша долго молчала.

– Мадам! – тихо окликнул её Макс.

Старая собака вздохнула:

– Я хотела бы пойти с тобой, Макси. И как же я была бы рада снова увидеть вожака моей стаи! – Голос её оборвался. – Но я не могу подвергать тебя риску, чтобы с тобой случилось то же, что и со мной. Ты слишком молод – ни к чему тебе становиться калекой и умирать от голода.

– Этого не случится! – пролаял Макс, встал на лапы и начал ходить взад-вперёд вдоль длинного стола. – Мы спустимся вниз, возьмём одну из тележек, в которых возят шарики, погрузим вас в неё и увезём с собой. Это будет легко!

– Он дело говорит, – поддержал Крепыш. – Мы опытные возильщики тележек. Вам понравится кататься.

– Знаю, что понравится, – отозвалась Мадам, глядя печальными карими глазами в глаза лабрадору. – Но, Макси, Председатель… Он хуже, чем ты думаешь. Каждую собаку, которая выказывает непослушание, он обрекает на смерть, оставляет умирать взаперти. Тут есть и другие, кроме меня. Я лишь удостоилась особой привилегии встретить смерть в одиночестве, потому что он боится, как бы не вышло наружу то, что мне известно. Если вы попытаетесь увезти меня с собой, то сами не выберетесь. Придётся оставить меня здесь.

– Ни за что, – упёрся Макс и упрямо зарычал.

– Ты должен, – настаивала Мадам. – Ты нужен своей семье. Вожак моей стаи поможет спасти других собак – всех животных. Я это знаю. Ты должен уйти отсюда, попасть к реке, добраться до океана и не останавливаться, пока не увидишь три кольца. Только так ты спасёшься. Обещай мне, Макси.

– Я… – начал говорить Макс, всё ещё не желая покоряться, не желая принимать жертву подруги ради его спасения.

– Обещай мне! – взвыла Мадам. Голос её прозвучал необычно громко. Лай эхом разнёсся по холодной тёмной комнате.

Лапы Макса задрожали, он опустил голову:

– Да, Мадам.

– А вы двое, его друзья, – сказала она, поворачивая голову к Гизмо и Крепышу, – присматривайте за ним, как он за вами. Хорошо?

Два маленьких пса кивнули и хором ответили:

– Да, Мадам.

– Славные малыши, – похвалила она их, закрыла глаза и опустила голову на лапы, после чего издала долгий удовлетворённый вздох и тихо проговорила: – Я думала, мне придётся уйти, не исполнив своего предназначения. Спасибо, что вы нашли меня.

– Вы не одна, – шепнул Макс и положил голову рядом с её головой. Крепыш и Гизмо без слов присоединились к нему. Четыре собаки сбились в один комок и лежали, делясь друг с другом теплом.

– Мне было так приятно знакомство с тобой, – тяжело дыша, сказала Мадам. – Я любила солнце. Но и луну тоже. Я любила камин и батарею в кабинете. И ещё была одна игрушка, которая лучше всех пищала. И я любила…

Собака погрузилась в забытьё, дыхание её замедлилось и остановилось. Макс больше не слышал ударов сердца.

Трое друзей ещё долго не вставали с места – они лежали с закрытыми глазами, провожая Мадам в последний путь.

* * *

Один за другим Крепыш, Гизмо и после всех Макс встали со смертного одра Мадам. Они больше ничего не могли для неё сделать, и они дали обещание. Нужно было выбираться отсюда и спешить к реке.

Шагая по полутёмному коридору к лифту, они услышали, как со свистом и шипением раскрылись его двери.

Три приятеля замерли на месте, а по коридору им навстречу решительно двигалась маленькая армия собак. Все они были как Председатель – энергичные, собранные, превосходно вышколенные псы: несколько ротвейлеров и питбулей, маламут и чау-чау. Возглавляли отряд четыре добермана, включая Дейзи и Деймона.

Макс горевал о Мадам, но сейчас не время предаваться горю – он это понимал. Иначе смерть старой лабрадорши окажется напрасной.

А вот этого никак нельзя допустить. Нельзя, чтобы его подруга умерла просто так.

Макс высоко вскинул голову, собрался с духом и ждал приближения войска Председателя.

Оказавшись рядом, собаки остановились и разом сели. Дейзи покачала головой и со вздохом сказала:

– Я ждала от тебя более достойного поведения. Ты хорошо работал сегодня и неплохо дерёшься для домашней собаки. Мог бы приносить пользу. Но вдруг мы застаём тебя за негодным делом: ты суёшь нос в запретные места.

– Полагаю, больше я не принесу никакой пользы Председателю. – Макс шагнул вперёд. – Так что мне и моим друзьям лучше пойти своей дорогой и жить с дикими собаками, с которыми вам не по пути.

– Боюсь, – прорычал Деймон, – из этого ничего не выйдет. – Обернувшись через плечо, доберман резко, глухо гавкнул.

Троих друзей окружила дюжина натасканных псов. Одна половина обошла их слева, другая – справа. Макс, Крепыш и Гизмо оказались в кольце; псы обнажили зубы и глухо рычали.

– Идите! – скомандовала Дейзи. – К лифту. Сами. Или мы затащим вас туда.

Взвизгнув от злости, Гизмо кинулась вперёд с криком:

– Не в этой жизни, дамочка!

– Гиз! – попытался образумить терьершу Крепыш. – Не надо! Хуже будет!

Дейзи подскочила, раскрыла пасть, чтобы схватить маленькую терьершу поперёк спины.

– Погоди! – гавкнул Макс.

Доберманша остановилась, едва не перекусив Гизмо пополам. Но малышка по-прежнему гневно скалилась, не желая отступаться.

Пригнув голову, Макс заслонил собой терьершу, вынуждая Дейзи посторониться, и сказал:

– Мы пойдём. Не трогайте нас.

– А это уж от вас зависит. – Дейзи со смехом вернулась в строй и встала рядом с Деймоном.

Макс посмотрел на Гизмо, потом на Крепыша. Кивнул, пытаясь успокоить их, и пошёл к стеклянному лифту, слыша сзади шаги друзей.

У лифта Деймон подпрыгнул и нажал кнопку открывания дверей. Отряд натасканных псов наблюдал за сценой издалека, всё время рыча, а Дейзи и Деймон щёлкали зубами за спиной у троих арестантов, пока те не оказались в лифте. Деймон зашёл в кабинку следом за ними, подпрыгнул, чтобы надавить на другую кнопку, и быстро выскочил наружу, прежде чем двери успели закрыться и поймать его в ловушку.

– Не одно, так другое, – простонал Крепыш, когда двери задвинулись. – Сперва бедная Мадам, теперь это. До чего всё сложно в этом мире!

– Всё будет хорошо, – успокоила такса Гизмо и потёрлась носом о его бок. – У Макса есть план. Верно, Макс?

Тот раскрыл было пасть, чтобы ответить, но тут лифт заскользил вниз. Они спускались мимо тёмных этажей здания к променаду.

Однако кабинка не остановилась на первом этаже, а продолжала движение вниз.

– Ого, что это происходит? – Крепыш насторожённо вскочил на лапы.

– Думаю, мы едем вниз, – сказал Макс, наблюдая, как этаж с променадом ползёт вверх, а кабина лифта погружается во тьму.

– Опять в метро? – спросила Гизмо, когда было уже почти ничего не разглядеть. – Зачем нам туда?

– Кажется, это не метро, – произнёс Макс.

Через мгновение лифт остановился. В темноте стеклянные двери со свистом открылись, за ними обнаружилась другая дверь – металлическая. Макс подумал было, что их заточили в лифте, но тут металлическая дверь, скрипя, отъехала в сторону. На пассажиров лифта потёк тусклый жёлтый свет.

Прямо напротив стоял Председатель. За его спиной послушно сидели в ряд крепкие, натренированные псы и молча слушали.

Глава Корпорации принюхался, потом выкатил тёмные глаза:

– Какая потеря. Пошли, Макс. И твои приятели тоже.

Доберман повернулся и зашагал на тёмную бетонную площадку. Тут и там потолок подпирали большие колонны. Макс видел очертания брошенных людьми машин. Видимо, это была подземная парковка.

Пёс замешкался, бросая взгляды по сторонам: вдруг тут есть выход, через который они могли бы сбежать?

– За мной! – рявкнул Председатель.

Шесть псов с оскаленными зубами мигом загородили дверь лифта. Макс молча пригнул голову и пошёл по холодному бетону, друзья – следом. До чего тошно изображать покорность! Но сейчас без этого никак.

В окружении шести псов Макс и его приятели двигались к тому месту, где в ожидании стоял Председатель, – у загородки из ячеистой сетки, которая протянулась через всю парковку. Здесь собаки-охранники встали полукругом позади троих друзей, чтобы отрезать им путь к бегству.

Доберман с отвращением качал головой, шагая взад-вперёд перед Максом.

– Я дал тебе шанс стать частью грандиозного плана, – сказал он. – Но вместо того чтобы влиться в моё новое сообщество, ты попытался ослушаться меня.

– Знаешь, Трезор, ты ничем не лучше Дэнди Когтя! – вдруг протявкала Гизмо. – Так не уверен в себе, что боишься дать свободу другим!

Макс замер и приготовился к тому, что сейчас Председатель бросится на Гиз, как Дейзи наверху. Вместо этого он встретился взглядом с терьершей, хохотнул и медленно проговорил:

– Да, так может показаться. Но дело не в том, что я не уверен в себе, детка. Речь о том, каким должно быть цивилизованное собачье общество. Один отвечает за всё, остальные слушаются и сидят у моих лап. В противном случае мы погрузимся в хаос, как уличные псы. Ну правда, кто из нас хочет жить в хаосе? Это так… – Его передёрнуло.

– Цивилизованное, да? – проворчал Крепыш. – Мы видели, что ты сделал с Мадам! Разве это цивилизованно – ломать собаке ноги и оставлять её умирать?

– Она не соглашалась с моей философией, коротышка, – рявкнул Председатель. Снова пройдясь из стороны в сторону, он продолжил: – Видите ли, я мечтаю о мире, в котором все собаки привлечены к решению насущных задач, а не создают бесконечные неприятности. Следовательно, раз ты стал частью моей Корпорации, то должен быть как все или… – На этот раз доберман посмотрел в глаза Максу. – Тебя будут ломать, пока ты не станешь хорошим бойцом. Мадам сделала выбор, когда попыталась поднять смуту. Кажется, ты тоже сделал выбор.

Отвернувшись от троих друзей, Председатель пролаял несколько резких команд. Высокая светло-коричневая собака, которая управляла лифтом, подошла к дверце в загородке, рядом с которой на столбике располагалось что-то вроде панели управления. Она нажала носом на какие-то кнопки, и сетчатая дверь на колёсиках со скрипом и тихим клацаньем металла о металл отъехала в сторону.