Текст книги "Маг-целитель"

Глава 13

Тогда я набрал в легкие побольше воздуха и выпалил:

 
Ты думала, наверное, все будет шито-крыто?
А у меня прививочка от полиомиелита!
Не бегал я сроду от добрых врачей
И впредь застрахован от параличей!
 

Колени у меня тут же приобрели гибкость, руки расслабились и опустились. Я попробовал шагнуть – и это мне удалось. Правда, с трудом и не безболезненно. Ну, собственно, можно ли было ожидать особых чудес от стихотворения такого пошиба?

Но и Сюэтэ даром времени не теряла. Она уже стояла на земле. Серебряная цепь по-прежнему висела у нее над головой... Королева завершала непродолжительное песнопение, водя руками так, словно вынимала что-то или кого-то из-под земли.

И вот откуда ни возьмись выскочили четыре льва и с жутким ревом кинулись на меня.

Однако их рев и сравниться не мог с тем, что прозвучал в ответ откуда-то из-за моей спины. Мимо меня пронесся Унылик. Он бесстрашно кинулся навстречу львам!

Те перелетели через кусты, принялись рвать землю крепкими когтями, издавая при этом устрашающий рык. То есть три льва вели себя именно так. А четвертый, рыча все оглушительнее, бросился на тролля. Я подумал о том, что, наверное, именно таким образом эволюция устанавливала верхнюю планку отваги.

Унылик действовал решительно – и врезал льву апперкотом в нижнюю челюсть. Зверь кувыркнулся через голову и шлепнулся на землю, описав в воздухе дугу. Голова его при этом изогнулась как-то неестественно.

А трое его сородичей решили, видимо, что первоначальный инстинкт их не обманул, и с жарким подвыванием умчались по равнине прочь.

Руки Сюэтэ бешено заметались, губы начали выкрикивать отрывочные слоги.

Унылик неуклюже повернулся ко мне. Глаза его голодно горели.

– Ты чего, собственно? – спросил я и попятился. – Послушай. Я тебя не звал сюда...

– Сочненький... – Унылик высунул свой здоровенный язык и облизнулся. – Вкусненький...

Я закричал и бросился бежать. Наверное, Сюэтэ ухитрилась снять с тролля эльфийское заклинание, запрещавшее ему пожирать людей.

Тролль топотал у меня за спиной. Он нагонял меня. Вот он все ближе, ближе. Эх, бегством мне тут не спастись. Пора языком поработать. И не просто поболтать, а придумать стишок. Я забежал за ближайший крупный валун, каким-то чудом встретившийся мне на ровной, как стол, пустоши, и произнес следующее:

 
Эй, Унылик, об этом и думать не смей
На ночь кушать не очень полезно.
Вспомни эльфов завет и собой овладей,
Ведь эльфийское слово железно.
 
 
Я твой друг и хозяин, а эта карга
Не в ладах ни с добром, ни со светом!
Так открой же глаза – и увидишь врага,
И не скушаешь друга при этом!
 

Громадный кулак опустился и расколотил камень вдребезги. Унылик навис надо мной, его глаза алчно пылали, рот разъехался в ужасной злорадной ухмылке. Я в ужасе развернулся и бросился наутек. Но в спину мне впились каменные когти тролля, я заорал от боли, споткнулся, упал, покатился, встал на ноги...

И успел увидеть, как глаза тролля потускнели, а нижняя челюсть обескураженно отвисла.

– Чародей... – обиженно протянул тролль. – Чего я делала?

– Ничего, – ответил я, и меня в пот бросило от облегчения. – Ты прогнал львов и спас меня, Унылик. Спасибо.

Все бы хорошо, но, заглянув за спину тролля, я увидел Сюэтэ. Она опустилась на колени и что-то рисовала в пыли, напевая при этом нечто заунывное.

Сердце у меня упало. Что бы она ни призывала себе на помощь, это явно было что-то большое-пребольшое. И если уж символические жесты усиливали колдовские чары, то символические рисунки тем более.

И тут я ощутил небывалый творческий прилив. Ведь меч может быть обоюдоострым! Не рой другому яму... и тому подобное.

– Унылик! – крикнул я. – Вон другая! – И указал на Сюэтэ.

– Другая какая? – тупо переспросил тролль. Я понял, что хочешь не хочешь, а надо читать стихотворное заклинание, и прочел:

 
Что увидишь впереди —
Тут же слопать и захочешь.
Вон колдунья, погляди —
Чем не лакомый кусочек?
А не нравится она,
На ее представь-ка месте
Хочешь целого слона,
Хочешь – поросенка в тесте.
 

Да, и с рифмой, и с размером получилось так себе, и все же я надеялся на некий результат.

И не зря. Унылик только издал голодное «ням-ням» и прямой наводкой помчался на Сюэтэ.

Колдунья подняла на тролля полные ужаса глаза и в самое последнее мгновение отпрыгнула в сторону... Унылик пролетел мимо, растоптав при этом ее рисунки. Сюэтэ разъяренно взвизгнула, а я воспользовался моментом. Мозг у меня трудился на всех оборотах. Теперь я не намерен был терять ни секунды. Королева убегала от тролля, а я запел:

 
Венеры статуя – без рук. Тебя же, милая, в дороге
Не только руки подведут, но подведут тебя и ноги!
 

Потом я вырвал из рубахи нитку и, торопливо завязывая на ней узелки, продолжил:

 
Желудок скрутит злая боль и голову не пожалеет.
Она повиснет, упадет, и в ней рассудок ослабеет!
 

Колдунья как подкошенная рухнула на землю, крича и воя от страха и злости.

А Унылик победно взревел и приготовился прикончить свою жертву.

– Эй, Унылик, не теряйся! – крикнул я. – Жалости не поддавайся!

Но тролль замер и не двигался.

Потом морда его сморщилась, и он, всем своим видом демонстрируя отвращение, проворчал:

– Фу! Колдунья! Старая! Тухлая!

Сюэтэ смотрела на него, не моргая, и, похоже, не знала, оскорбиться ей или обрадоваться. Чары до сих пор сковывали ее, тем не менее она начала что-то негромко бормотать.

Унылик ходил кругами, глядя по сторонам в полном замешательстве.

– А где вкусненький? Где сочненький? Поросеночек где?

Так вот чего ему хотелось! В гастрономическом плане колдунья явно уступала юному поросеночку.

– Он убежал, – быстро нашелся я. – Ты бы к костру сходил да посмотрел, не осталось ли там у Жильбера чего-нибудь от ужина?

– Олений окорок! – Унылик радостно закивал и повернул к костру. – Ням-ням!

А я вынул из кармана складной нож, раскрыл его, шагнул к Сюэтэ и коснулся кончиком лезвия шеи колдуньи.

– Режь! – крикнул я. – А не то это сделаю я!

Последние слоги заклинания замерли в горле королевы.

Она не успела дочитать фразы. Но вот, что-то заметив, она насмешливо улыбнулась:

– Так ты уверен, что победил меня?

– Да, пожалуй.

Между тем я всерьез задумался о том, долго ли смогу вот так продержать нож.

– Ну, так убей меня, – осклабилась Сюэтэ. Я не отводил от нее глаз, сжал зубы, прищурился. Она подсмеивалась надо мной, блефовала. Я приготовился к броску и не смог надавить на рукоятку ножа. А глаза Сюэтэ танцевали и смеялись надо мной. Я стиснул зубы и попытался собраться с силами для последнего удара.

– Начинай заклинание!

Улыбаясь все шире, Сюэтэ покачала головой.

– Проклятие! – Я отскочил в сторону и воткнул нож в землю.

Ведьма насмешливо расхохоталась.

– Поздравляю тебя... с тем, какой ты благородный, чародей.

Я, вне себя от ярости, крутанулся на месте.

– О да, тяжело убить беззащитную старую женщину, – продолжала паясничать колдунья. – Так-то! Ты сделал меня беззащитной и сам себе руки связал!

– Больше всего на свете, – пробурчал я сквозь стиснутые зубы, – меня раздражают те, кто пытается одержать верх, пользуясь добротой противника.

– Просто не могу нарадоваться на твои... добродетели, – сказала Сюэтэ таким тоном, что это прозвучало подобно оскорблению.

Я отвернулся и решил уйти от греха подальше. И стоило мне отвернуться, как колдунья тут же заговорила нараспев на неизвестном мне древнем языке. Я в испуге обернулся. Королева сладко потягивалась.

– Благодарю, чародей. Ты дал меня время произнести контрзаклятие. Не сомневайся, я не собираюсь платить тебе добром за добро!

Я раскрыл нож и принялся покачиваться из стороны в сторону, как уличный хулиган. А чтоб почувствовать себя увереннее, я пропел:

 
Эй, попалась злая тварь,
Не уйдешь из сети,
Не бывать тебе живой
Ни за что на...
 

Сюэтэ заморгала, перестала читать заклинание и закричала.

– Тише! Тс-с-с!

Она повернула голову вбок, предостерегающе подняла руку, будто бы к чему-то прислушиваясь. А потом, усмехаясь, обернулась ко мне.

– Как ты слагаешь свои злобные заклинания, чародей, это мне неведомо... но ты оказался куда более злобным, чем я от тебя ожидала.

Перемирие? Расслабиться или пока не стоит?

– Мне бы очень хотелось остаться и завершить начатое нами занятие, – фыркнула Сюэтэ, – но возникли срочные дела, которые требуют моего личного присутствия. Будь он проклят, этот упрямый монах! Мы еще встретимся, не сомневайся. Должна признаться, тебя есть за что уважать. Но в следующий раз у меня за спиной будет армия.

«Да, – понял я, – зря я желал перемирия». И, поборов всякое сожаление, я начал читать:

 
Настало время расставаться,
Устал я маяться с тобой.
 

Сюэтэ не сводила с меня изумленных глаз. Я стиснул зубы и продолжал:

 
Мне надоело пререкаться,
И мне давно пора домой.
 

Ведьма резко склонила голову набок, словно опять к чему-то прислушиваясь.

«Хочет меня отвлечь», – решил я и, вперившись в физиономию колдуньи, пропел:

 
Но ты так злобна и черна...
 

Сюэтэ обернулась, гортанно захохотала и вдруг резко замолчала, потом выругалась и замахала руками в разные стороны.

– Что превратиться... – крикнул я. Ведьма исчезла.

– В пыль должна! – закончил я и обреченно крикнул: – О, ну почему же так вышло?!

Я гадал, над чем же она смеялась. Может быть, просто пыталась меня отвлечь, как я и думал, а может быть...

А вдруг она увидела какую-то опасность, грозящую мне и моим спутникам?

Опасность? На открытой всем ветрам равнине? Темной ночью?

А потом я услышал лязганье железа, крики Жильбера и стоны Фриссона – далекие, но на равнинной местности отчетливо слышные. Ревел Унылик, и ему отвечал целый хор сердитых голосов.

– Она меня отвлекла, а сама послала туда карательный отряд! – вскрикнул я и бросился бегом, по пути гадая, как бы мне попасть к костру побыстрее.

Побыстрее... Я так резко остановился, что чуть не упал. Ведь я же чародей, не так ли? По крайней мере тут все так считают. Значит, я могу оказаться в любом месте, каком только пожелаю, в любое мгновение – ну то есть в пределах этой галлюцинации. Нужно только сказать верное заклинание.

 
Не умею я летать ни далеко, ни высоко
Кто бы добренький меня
Приподнял и с места сдвинул,
Чтобы я в мгновенье ока
Оказался у огня
На другом краю равнины?
 

Голова у меня сильно закружилась, потом я увидел глинобитные стены, крестьянские хаты, грубо склоченную мебель, грязных, убогих обитателей этого жилища, одетых в домотканую ряднину.

Хозяин испуганно глянул на меня из-за стола. У него была длинная борода и еще здоровенный топор.

Я лупал глазами. Что же такое случило?

А-а-а. Ясно. Дело было в терминологии. Я сказал «у огня», но не уточнил, у какого именно. Сказал «на другом краю равнины», ну вот и оказался в бедняцкой хатке в этих самых краях.

Я белозубо улыбнулся хозяевам и приподнял воображаемую шляпу.

– Прошу прощения за вторжение, братцы, – сказал я. – Все дело в семантике, понимаете?

Сидевший за столом понимающе ухмыльнулся, встал и подбросил в руке топор.

Неужели он знал слово «семантика»? А я с первого взгляда большого грамматиста в нем не признал...

 
Рыбка, сорвавшись с крючка, в глубину уплывает.
Вышла промашка. Незваный ваш гость отбывает.
 

Топор взметнулся... а я вдруг снова оказался на равнине, залитой лунным светом. Я посмотрел по сторонам, плохо соображая, и увидел на горизонте яркую точку, услыхал далекие крики и звон железа.

Опять промахнулся! Что поделать – не хватило времени прицелиться поточнее.

Но мои друзья в беде! Пока я до них добираюсь, нужно помочь им заклинанием.

 
Нам опять накликали беду...
Затянись туманом, вся округа!
Пусть враги, пока к друзьям иду,
Перебьют в тумане том друг друга.
 

От земли тут же поднялся туман. Он становился все гуще и гуще. Через две минуты туман закрыл звезды. Теперь в криках четко различались ругательства и проклятия.

Значит, я добился своего. Врагов удастся немного сдержать. А я прочел ориентационный стишок:

 
Там я хочу оказаться,
Где, не жалея себя,
Бьются с неравною силой
Милые сердцу друзья.
 

Сначала опять поплыло перед глазами, но вскоре все встало на места, и вот уже передо мной тлеющие угли нашего костра. Обернувшись, я увидел, что Унылик крушит солдат, стукает их лбами друг о дружку, словно индейские дубинки. Жильбер усеивает землю вокруг себя трупами, умело орудуя мечом, а Фриссон сидит на корточках у костра и зачитывает вслух стихи, написанные на обрывках пергамента. Анжелика мечется туда-сюда, пытаясь навести страх на вражеских воинов. Их оружие ее нисколько не пугало и не приносило ей никакого вреда.

А вот я не на шутку встревожился. Туман вдруг взял да и рассеялся. Вернее, он рассеялся футов на десять от поверхности земли, но этого воинам хватило для того, чтобы как следует разглядеть нас, и они, издавая ужасающие вопли, бросились вперед.

Так! Значит, если их колдун-командир способен развеять созданный мной туман, значит, он и Анжелику захватить сумеет! Мне нужно было как можно скорее что-то предпринять и помешать ему!

 
Летите, воины, летите,
Нигде не ведая преград!
Летите, воины, летите,
Как листья осенью летят!
 

Казалось, невидимая рука забралась в самую гущу вражеского отряда и принялась расшвыривать солдат в разные стороны. Воины поднимались в воздух и летели в точности как осенние листья. Скоро от всего отряда остался только мужчина в сером балахоне и остроконечном колпаке. Он пытался отчаянно бороться с невидимой силой. А я еще добавил:

 
Туман, туман – седая пелена...
Надоела мне бесконечная война...
А твои солдаты все
Разлетелись кто куда
И к земле прикованы туманом,
Ты, колдовской работничек войны!
 

И снова пал туман до самой земли. Я услыхал стоны солдат и на их фоне визгливые проклятия чьего-то тенора. Я довольно ухмыльнулся. Теперь этот колдунишка получит занятие еще на несколько минут.

Все верно, но я не сомневался, что он скоро оправится, поэтому нужно было придумать что-то посерьезнее... что-то такое, чтобы с его балахона исчезли кабалистические знаки. Чтобы пропали воины, подчиненные колдуна.

Я точно знал, как это сделать. Я злорадно ухмыльнулся, вдохнул поглубже и зачитал нараспев, всеми силами стараясь сохранять зловещую интонацию оригинала.

 
Тянулись дни, страдал свирепый дух —
Кромешной тьмы ужасный обитатель...
Дух звался Гренделем, он стражем был равнин,
Болот зловещих, пустошей бесплодных...
Исчадье ада, порожденье мрака,
Пылая гневом, по холмам туманным
Шагает Грендель.
 

Вокруг вражеского отряда сгустилась тьма, я поспешил отойти в сторону, ориентируясь на топот Унылика. И сразу же я налетел на что-то твердое и лохматое. Послышался страшный рев, и ко мне из мрака потянулась колоссального размера когтистая лапища. Высоко-высоко над моей головой угольками светились хищные красные глаза. Я вскрикнул, увернулся, проскочил у великана между ног и побежал.

Грендель, видимо, решил не менять своего курса из-за такой пустяковой заминки. Убегая, я слышал, как хрустят под его ступнями валуны, как в ужасе вопят враги, как скрипит кожа и звякает железо. Я замедлил бег, оглянулся, но увидел только черную тучу, над ней вставшего на дыбы коня, а у его ног колдуна, отчаянно пытающегося ухватиться за воздух. Каким-то чудом конь таки опустился на все четыре и в страхе ускакал. Колдун бы тоже, наверное, удрал, но, видимо, долг не позволял ему бежать с поля боя. Я, правда, не думал, что ему суждено преуспеть в борьбе с чудищем, про которого он ничего не знал. И знать не мог, потому что явно не петрил в средневековом английском. Да, очень жаль – барды Темных веков оставили так мало стихов со всяческими разъяснениями... Но, судя по всему, у них – у бардов – были крайне узкие интересы.

Но и этих интересов мне вполне хватило для осуществления моего плана. Я обратил внимание на то, что топот прекратился. Замер и колдун, он застыл с поднятыми руками, словно гангстер, сдающийся шерифу на Диком Западе. Потом он развернулся и исчез. Черная туча поплыла за ним, оставляя на земле огромные, смутно напоминавшие человеческие, следы.

На колдуна было в высшей степени наплевать, но мне вовсе не хотелось, чтобы этот великанище перепортил тут весь пейзаж. Я попытался восстановить все подробности битвы и решил, что проявлю большую гуманность, если сымпровизирую другой конец:

 
Смертельной хворью поражен, уходит Грендель прочь
В свое унылое жилье средь мрачных скал.
Он впредь до смерти будет дни считать,
Он точно знает, сколько их осталось.
 

Черная туча устремилась к перевалу, тая на ходу, и где-то около горного кряжа почти исчезла. Еще секунду в воздухе висели ее контуры – чудовищная пародия на фигуру человека. А может, не человека, а рептилии? Потом и контуры пропали, да так быстро, что я засомневался: а было ли что в действительности? Я вздохнул и отвернулся А все-таки в этом чудище было что-то героическое.

Жильбер испуганно смотрел в сторону гор, потом перевел взгляд туда, где совсем недавно находился вражеский отряд. Теперь там только пыль клубилась.

Я удивленно уставился на Жильбера.

– Это твоя работа? Неужели ты прогнал всех до одного?

– Нет. Они как увидели этот черный туман, что ты на них наслал, так и дали деру. Они побежали, а я, к своему стыду, следом за ними.

– Я тоже удрал! А если бы я получше видел, что происходит, я бы драпал еще быстрее!

– И я драпал! – заявил тролль. – Унылики быстро очень драпали!

Я нахмурился.

– А я думал, тролли никого не боятся...

– Вот этого они сильно боятся. Только этого.

– А ты все же уничтожил это чудище, чародей! – восхищенно проговорил Жильбер, глаза которого были слегка навыкате от пережитого ужаса. – О, это правда, ты расчистил нам дорогу! Интересно, ты их всех огорошил или нет?

– Ты хотел сказать – укокошил? – поинтересовался я. – Надеюсь, ты не станешь настаивать, чтобы я сходил и посмотрел, так ли это?

– На надо уходить! – воскликнула Анжелика. Она выглянула из-за плеча Унылика, широко раскрыв глаза. – Но что же это был за чудовищный призрак, которого ты напустил на наших врагов, господин Савл?

Ясное дело. Она, сама будучи призраком, проявляла к делу профессиональный интерес.

– Это долгая история, – вздохнул я. – И очень странная. Как-нибудь расскажу. Сейчас же самое время заняться починкой заколдованного круга. Унылик разорвал его, когда бросился ко мне на помощь. Кстати, спасибо тебе, дружище-чудище!

– Тебе на помощь? – вскрикнула Анжелика.

– Это другая история, – поспешно проговорил я. – Ты хотела услышать легенду о чудовищном призраке, пока мы будем ждать рассвета?

– Это верно, но...

– Тогда нам лучше поторопиться, – объявил я, вынул из кармана баночку с тальком и подошел к тому месту, где Унылик растоптал черту.

Анжелика поспешила за мной. Но когда она меня нагнала, я уже закончил заклинание и, весело улыбнувшись, сказал:

– Ну вот, все в порядке. Хотите послушать историю?

Протесты Анжелики утонули в одобрительных выкриках Фриссона и Жильбера. Оглянувшись, я обнаружил, что даже тролль, похоже, несколько заинтересован. Я вздохнул, собрался с духом, и...

– Ну, вот, значит, так... Давным-давно за тридевять земель жил-был герой по имени Хродгар. Он выстроил себе палату для пиров и назвал ее «Хеорот» – палата оленя...

Все расселись у костра и до самого рассвета, широко распахнув глаза, слушали чудесную историю о герое Беовульфе...

* * *

С утра мы оказались не в самой лучшей спортивной форме, для того чтобы трогаться в путь. До полудня мы сворачивали лагерь и гасили костер. И только теперь в ярком свете дня мы разглядели великолепный замок, стоящий на холме посреди равнины. Замок был поистине чудесен! Из бойниц его башен свисали яркие знамена, солнце весело освещало белую крепостную стену – нет, устоять было просто невозможно...

– Ну, сделаем небольшой крюк, – уговаривал я друзей. – Попросим приюта и, если нам не откажут, отдохнем спокойно.

– Верно, – согласилась Анжелика. – Ведь в таком чудесном замке не может обитать Зло.

Однако Жильбера ее заявление не убедило. Фриссон же выразил общее сомнение словами:

– Да может ли вообще тот, кто не служит Злу, иметь в Аллюстрии собственный замок?

А Унылик, улыбаясь от уха до уха, бросил свое любимое слово:

– Жр-р-рать!

– Хорошо, – сказал я строго, – но там ты получишь только зерно и ничего больше. Не вздумай лопать лошадей в конюшне, а то нас быстренько оттуда вышибут.

– Унылики вести себя хорошо, – пообещал тролль.

Воспрянув духом, мы весело зашагали к манящей нас цели.

Мы уже поднимались по крепостному холму, когда я вдруг заподозрил неладное.

– Странно. Опускной мостик на месте, знамена выпущены – и ни души не видно.

– Может, все зачем-нибудь собрались во дворе? – высказал предположение Фриссон.

– Тогда должны были дозорных на стенах выставить, – возразил Жильбер.

– Ну ладно, сейчас все выясним, – заключил я. Мы подошли к подъемному мостику, и я крикнул:

– Эй, есть кто-нибудь дома?

В одном из окошек караульной башни показалась голова в стальном шлеме.

– Чего надо?

А я, оказывается, задержал дыхание – надо же. Выдохнув, я ответил:

– Мы странники, ищущие ночлег. Мы люди благородные.

Тот, кто смотрел из окна, перевел взгляд на тролля и сказал:

– Только не этот.

Я обернулся.

– Вы про Унылика? Да он ручной.

– Пусть побудет у ворот, пока не распорядится хозяин замка. А вы все можете войти.

Несколько мгновений я молчал, потом шепнул друзьям:

– Быть может, нам стоит поискать другое место.

– Наверное, – тихо ответил Жильбер, но невидимая Анжелика возразила:

– Вам, господа, так славно было бы провести ночь на мягких постелях, за крепкими стенами. А тролль не умрет с голоду.

– Унылики поохотится! – подтвердил тролль.

– Ну...

Глаза Фриссона зажглись.

– Настоящая кухня, настоящая еда! Ужин как ужин, не походные сухари! – Он обернулся к Унылику. – Ты же не обидишься на нас, доброе чудовище?

Унылик покачал головой – вернее, всей верхней половиной тела, – это уж как хотите, так и понимайте.

– Унылики не против.

Вот и думай: то ли он не против, чтобы мы вошли в замок, то ли он не возражает, что мы оставляем его снаружи. Последний вариант мне понравился больше.

– Ладно, Унылик, подожди тут. Можешь поохотиться на вепря или еще на кого-нибудь. Утром увидимся, а может, и раньше, если хозяин замка сменит милость на гнев. Унылик послушно кивнул и, развернувшись, зашагал к ближайшему лесочку.

Почему-то мне было не по душе, что он от нас уходит. Однако я постарался убедить себя в том, что так безопаснее.

– Ну что ж, пускай проветрится, – пошутил я и крикнул привратнику: – Теперь нам можно войти?

– Входите. Мостик опущен, стражник вас впустит, – крикнул тот в ответ и исчез к окне. Я обернулся к спутникам:

– Войдем, друзья?

И мы вошли в ворота. В арке было сумрачно, и Анжелика тут же засветилась. А я шагал, и волосы у меня на затылке вставали дыбом – вот-вот из любой бойницы может грянуть залп. Но ничего такого не произошло, и мы вышли во двор замка.

– Красиво тут, – отметил Фриссон. Он был прав. Середина внутреннего дворика представляла собой довольно-таки обширную лужайку, где паслось несколько лошадей.

Седел на них не было – только уздечки. Лошади были крупные – настоящие рыцарские тяжеловозы. У стен примостились невысокие строения. Оттуда доносились приятнейшие ароматы стряпни. Слышался стук кузнечного молота. Звуки и запахи меня немного успокоили, но все равно казалось очень странным то, что мы никого не видели.

– Все сидят по домам, – заявил Фриссон. Он тоже уловил аппетитный аромат и причмокнул. – Пошли, братцы! Надо же нам засвидетельствовать почтение господину и его супруге!

– Да, пожалуй, так положено, – сказал я, но на сей раз решил первым пустить Фриссона.

По внутреннему двору мы подошли к высокой круглой главной башне и вошли в дверь. Внутри оказалось темно, и Анжелика снова засветилась. Фриссон ойкнул и остановился, Жильбер быстро шагнул вперед, осмотрелся и проворчал:

– Да тут же развалины!

– Ну, зря ты так, – возразил я, обойдя Жильбера и осмотрев помещение. – В принципе все цело и невредимо.

– Но здесь грязно, тут лежит вековая пыль! – возмутилась Анжелика.

Так оно и было. Дневной свет проникал в башню из маленьких окон, расположенных под самой крышей. Этого освещения вполне хватало, чтобы мы разглядели центральный зал – круглую комнату с толстыми колоннами, поддерживавшими потолок. Всюду, где только попадался прямой угол, висели клочья паутины... Кое-где сети были новые, и их обитатели деловито заделывали прорехи или закатывали в паутинки мух. Но большей частью паутина была грязная, черная, пыльная. Пол выглядел не лучше, его покрывал слой гумуса, в который превратилась сгнившая солома. На глаза попадались то сломанная скамья, то стол... Я разглядел несколько кострищ – свидетельств посещения этого места странниками.

– Но как же это? – возмутился Фриссон, которому явно не хотелось расставаться с мечтой славно закусить. – Снаружи ведь все такое ухоженное, а здесь...

– С чего бы это главная башня пришла в такое запустение? – задумчиво пробормотал Жильбер. – Наверное, господин и его супруга не живут здесь?

Ответ поразил меня словно удар грома.

– Нет, не живут. Уж лет пятьдесят, как не живут! Это место заброшено. А снаружи кто-то прибрался только для того, чтобы заманить нас сюда!

– Но кто бы стал так стараться? – испуганно спросил Жильбер.

– При чем тут старания? Всего лишь немножко колдовства. А теперь угадайте с трех раз, кто тут наколдовал? Быстро отсюда, ребята!

Мы опоздали всего на секунду. Послышался свирепый боевой клич, от которого чуть не лопнули барабанные перепонки. По заброшенной башне разнеслось такое эхо, какого тут, видимо, никто никогда не слыхал.