Текст книги "Маг-целитель"

На плечо мне легла рука Фриссона.

– Нам нельзя медлить, господин Савл! Крестьяне обозлены, они славно сражаются, но их на куски изрубят, особенно тогда, когда подойдет войско с тыла.

– Верно! Нужно ударить по их главной силе!

Фриссон нахмурился.

– Ты говоришь о Сюэтэ?

– Да! Она где-то там! Но как мы к ней проберемся?

Воздух подернулся дымкой, она рассеялась, и перед нами предстал наш старый знакомец Крысолов. Он радостно схватил меня за руку, чтобы удержаться на ногах, поднял к небу испуганные глаза.

– Король, – поведал он, задыхаясь, – послал меня... чтобы я... проводил вас... к этой ведьме...

– Неплохая мысль! – воскликнул я и обернулся к Фриссону. – Преврати-ка нас всех в крыс!

– Но... как же мы потом...

– Не думай об этом! Давай, скорее! Ну, ладно, я сам!

 
Не могу сказать, что обожаем
Этих длиннохвостых грызунов,
Только обратиться в крыс желаем
В целях одоления врагов!
 

Мне стало так больно... В глазах у меня поплыло, все, что меня окружало, стало увеличиваться в размерах. Потом все встало на места, и прямо на меня двинулись чьи-то ноги в здоровенных сапожищах. Я в ужасе закричал и бросился к стене. Вот только вместо крика получился писк, и к стене я побежал на четырех лапах. Бежал-то я быстро, вот только что-то соображал плоховато. Я осознавал единственное – собственный панический страх.

Подбежав к стене, я оглянулся и занял оборонительную позицию. Страх сменился злобой. Но поблизости не было ни одной здоровенной ноги. Я увидел, как целая свора великанов дерется между собой, пытаясь пырнуть друг дружку длинными ножами. На меня это большого впечатления не произвело, и я выбросил это из головы. Мне нужно было только добраться до злобной королевы, которая напустила на нас всех этих кошек.

Кошек?

Я озирался по сторонам. Все кишки у меня скрутило от страха перед кошками. Но вот я облегченно расслабился – поблизости не было ни одной кошки, не было даже их противного запаха.

Запаха?

Теперь, после нескольких секунд передышки, я понял, что угодил в мир запахов. Целую минуту я словно бы находился в плену у различных ароматов. Их было так много: запах конского пота и запах пота человеческого, запах страха и запах сражения, а потом целый перечень повседневных, милых сердцу запахов: запах нынешнего завтрака – овсянки, колбасы, речной рыбы, запах вчерашнего ужина – жареной баранины и черного хлеба, а еще запахи помета, аромат фиалок, запах птиц, и еще, и еще, и еще... У меня закружилась голова, я был как зачарованный...

...Пока не почувствовал, что пахнет собаками.

Собаки! Собаки же охотятся на крыс! На миг меня сковал страх. Я в панике оглянулся, но собак не увидел, решил, что запах долетел откуда-то издалека, и немного успокоился.

Но тут я увидел в нескольких футах от себя двух здоровенных крыс.

Я развернулся, приготовился бежать, оглянулся и тут увидел нечто длинное, безволосое. Я похолодел, поняв, что это часть меня. У меня был хвост!

И тут я вспомнил: я же крыса! Я, правда, не был уверен, что прав, но все же мне казалось, что раз так, то с другими крысами у меня могли бы установиться дружеские взаимоотношения. Я посмотрел назад и увидел, что одна из крыс также смотрит на собственный хвост, но при этом сильно дрожит. Шубка у этой крысы была темно-коричневая, и она была помельче, чем вторая крыса. Та по крысиным меркам – просто великан – ну, то есть наверное. Шкурка у этой крысы была вся в проплешинах, словно ее моль поела. На нас двоих эта крыса взирала с явным превосходством.

Вдруг от ворот послышался страшный шум. Я завертелся, сердце мое замерло. От ворот, высоченный, как гора, ехал рыцарь в черном, а рядом с ним другой рыцарь, у которого в одной руке был меч, а в другой – палочка. Он сидел верхом на драконе – на самом настоящем, всамделишном огнедышащем драконе. Я дико взвизгнул и прижался к стене.

А за этими двумя рыцарями ехал третий – с длинными золотистыми волосами. На шлеме у этого рыцаря красовалась золотая корона. Следом за ней в ворота въехало множество рыцарей, за ними повалили пешие воины. Дракон взревел и изрыгнул язык пламени длиной в тридцать футов. Вражеские воины завопили от страха и бросились врассыпную. Рыцари настигали их и изрубали на куски тех, кто осмеливался сопротивляться. Пехотинцы бежали за рыцарями и добивали воинов Сюэтэ.

Но для меня все это не имело никакого значения – я просто жутко боялся всех и всего и только искал дырочку в стене. В конце концов, я ведь был всего-навсего крысой.

Из замешательства меня вывела боль удара. Я сердито обернулся и увидел, что большая плешивая крыса бьет маленькую коричневую. Потом плешивая повернулась ко мне и оскалила зубы. Я растерялся, а плешивая крыса, завладев нашим вниманием, пропищала: «За мной!», – и побежала к ближайшей канаве.

Я побежал за ней, напуганный тем, что понял, что мне сказала крыса. Тот, кто сказал «за мной», все еще говорил по-человечески, а я все еще понимал человеческую речь А потом мы оказались в туннеле, побежали по нему, а когда туннель закончился, мы попали в какую-то круглую комнату, из которой в разные стороны уходили еще туннели. Большая крыса оглушительно запищала. Я отскочил в сторону, чтобы лучше видеть, и увидел, что наш плешивый проводник разговаривает с тремя другими крысами, такими же плешивыми, как он. А уж пахли они просто непередаваемо. Чужие крысы смотрели на нас откровенно недружелюбно, зато перед плешивой крысой стояли чуть ли не по стойке «смирно» и глядели на нее обожающе. Чужие крысы пропищали что-то в знак согласия и побежали вперед по одному из туннелей. Большая крыса побежала за ними.

А мы – за ней. В конце концов, выбирать не приходилось.

Только потом я узнал, что, покуда мы прогуливались по городской канализации, бравые ребята завоевали столицу. Там, где они уже прошли, горожане начинали праздновать освобождение. Оказалось, мало кто из них радовался правлению колдуньи. На самом деле большинство из них жили в постоянном страхе. Мало кому не довелось тем или иным образом пострадать от ее рук.

Бравые ребята ворвались в главную башню, и их чародей вступил в бой с Сюэтэ. Он умело отражал ее заклинания.

На самом-то деле Сюэтэ никак не могла сосредоточиться. К этому времени у нее появилась еще одна забота: мы с Фриссоном.

Но в ее головную боль мы превратились не сразу. Сначала мы долго играли в «поймай-меня-за-хвост» с нашим предводителем – только так мы могли не отстать от него в полной темноте. Мы бежали и бежали по водостоку. Нам приходилось нелегко, но, похоже, крысы – существа очень выносливые.

Наконец впереди забрезжил тусклый свет. Я поднял голову и увидел, что вверх ступенями уходят огромные камни. Потом, гораздо позже, я понял, что этот туннель образовался вследствие растрескивания стен. Это потом, а тогда я мало что соображал.

Наши проводники принялись ловко прыгать с одного выступа на другой – как бы по крысиной лестнице.

Мое крысиное сердечко ушло в пятки, но большая крыса зашла мне за спину и грозно оскалила резцы. Я прыгнул.

Мы поднимались наверх, камень за камнем. Сердце у меня билось все чаще и чаще, я начал задыхаться. Наконец наши проводники добрались до какого-то карниза и исчезли в темноте. Дрожа от усталости, я последовал за ними.

И снова нас окутал непроглядный мрак. Я шел на стук когтей по каменному полу, но вдруг почувствовал резкий запах. Он так напугал меня, что я замер на месте. Большая крыса зашипела, и я снова поплелся вперед, теперь уже дрожа только от страха, а не от изнеможения. Что же это за запахи? Они не были похожи на привычное зловоние клоаки, на мускусный, приправленный ароматом помойки запах других крыс. Нет, то была щекочущая ноздри, разрывающая на части мозги смесь запахов, которые резали меня, как ножи, и кололи, как иголки.

Другие крысы тоже это почувствовали. Они попятились и задрожали. Но когда они расступились, я увидел дыру между двумя камнями, из которой лился оранжевый свет.

Большая крыса позади меня угрожающе пискнула. Нет, решил я и попятился.

И тут меня больно укусили чуть повыше хвоста. Это этот ублюдок, плешивая крыса, посмел цапнуть меня! Первым делом я машинально бросился вперед – от боли – и развернулся у дыры, готовясь дать отпор, по что-то тяжелое, массивное налетело на меня, и я на полной скорости влетел в дыру.

Влетел – это, конечно, громко сказано. Меня там зажало. Дырка была не шире бутылочного горлышка. Интересно, каким образом тут могли пробираться настоящие крысы? Но я вытянулся и, к своему удивлению, обнаружил, что тело мое стало гораздо тоньше. Ребра мои как бы сжались. На миг стало тяжело дышать, но, энергично работая когтями, я заскользил по проходу так, словно меня смазали жиром.

И вылез! Наконец-то! Я отскочил в сторону, чтобы дать дорогу следующему...

Но тут послышался душераздирающий вопль, и на меня набросилось что-то громадное и отвратительно пахнущее.

Может, я сам и не знал этого запаха, но зато его уж точно знало мое тело.

Кошка!

Глава 31

Я в ужасе взвизгнул и побежал. А кошка радостно мяукнула и прыгнула за мной. Я предпринял маневр: обежал вокруг ножки стола и притаился. Кошачьи когти проскрипели по каменному полу, а я уже мчался к другой ножке стола. На эту ножку я взобрался, будто обезьяна на дерево. Кошка злобно зашипела и бросилась за мной, опрокинув какой-то стеклянный прибор. Он разбился, а я уже бежал по столу и отчаянно пищал. Кошка восторженно мурлыкнула и кинулась следом за мной. Разлетались в разные стороны флакончики и коробочки, разлетались мерзко пахнущие порошки. Из-за этого кошка немного сбавила скорость. Несколько раз она останавливалась чихнуть. К тому времени, когда она в очередной раз прочистила нос, я уже был на полу и спрятался за большим котлом. Я протиснулся между котлом и стеной и только тут понял, что котел-то горячий – под ним горел огонь! Но кошка была чересчур разъярена, чтобы подумать об этом. Она бросилась за мной и тут же взвизгнула от боли: ее хвост угодил в горячие угли!

А я был рад любому способу оторваться от погони! Я обежал вокруг котла, надеясь, что кошка не сразу сообразит, по часовой стрелке я побегу или против. Сообразила. Она кинулась на меня резвее, чем я ожидал.

Метла! А над ней – полка! Я бросился вверх по метле. Кошка, рыча, метнулась ко мне, но я успел соскочить на мгновение раньше, чем метла упала. Я успел зацепиться коготками передних лапок за полку, не удержался, и...

Упал. Я падал и в ужасе смотрел на неумолимо приближающийся пол. Как мне хотелось упасть на стул, но до него было пять футов. Ох, и ударился же я. Как больно!

На секунду у меня потемнело в глазах. В ушах звенело, а потом я чуть не оглох от победного мява кошки. В глазах постепенно прояснилось, и как раз вовремя – прямо рядом с собой я увидел острые зубищи. Шею пронзила боль. Чудовище схватило меня зубами, оторвало от пола и теперь собиралось когтями разорвать мой животик!

Но тут кошка взвизгнула, и я снова упал на пол. Я не стал валять дурака: побежал и на бегу оглянулся...

...И увидел, что кошка гоняется еще за двумя крысами, а на хвосте у нее растекается пятно крови.

О, как я был благодарен своим друзьям! Даже и не знал, что крысы способны на такую благодарность.

Но это, конечно же, были не обычные крысы. Они были очень, очень умны. Добежав до стены, они разбежались в разные стороны. Кошка проехала по каменному полу на всех четырех лапах, остановилась, не в силах решить, за какой из крыс погнаться. Выбрала ту, что была поменьше.

Нет, определенно, эти крысы были умны – совсем как люди.

Минуточку, минуточку! Да они же и были людьми. И я тоже! Просто мои маленькие крысиные мозги позабыли об этом, пока за мной гонялась кошка! Тут я вспомнил и о том, что понял большую крысу, когда она заговорила со мной человеческим голосом. Раз она могла разговаривать, как человек, значит, и мне это было доступно. Конечно, в моем маленьком мозгу маловато места для памяти, но я все-таки вспомнил две строчки, которые приберег как раз на такой случай:

 
Притворяться перестань
И таким, как прежде, стань.
 

Остального теперь не упомню, но и этого хватило: в углах вдруг вместо крыс встали двое мужчин. Кошка встала на задние лапы, бешено мяукнула и нацелилась прямо в живот Фриссону. Фриссон поймал кошку на лету, погладил ее по головке и проговорил:

– Бедняжечка пушистая!

Кошка визжала и пыталась вырваться.

А из другого угла, расставив в стороны руки, надвигался Крысолов. Глаза у него налились кровью.

Фриссон отпустил кошку, и она помчалась по комнате, ища, где бы спрятаться. Поэт заступил Крысолову дорогу, протестующе поднял руку.

– Нет! Она только выполняла свой долг!

Крысолов прищурился, раздвинул губы, обнажив огромные желтоватые зубы.

– Нам здесь есть на кого поохотиться! – воскликнул Фриссон. – Ты снова человек, и тебе не должно быть никакого дела до кошек!

Крысолов сразу устыдился. Он быстро оглянулся, зорко пригляделся, увидел меня и прокричал:

– Вон он!

Фриссон тоже увидел меня, протянул руку, указывая на меня пальцем, и произнес:

 
Притворяться перестань
И таким, как прежде, стань.
 

В тот же миг вся комната изумительно переменилась. Мебель моментально уменьшилась в размерах и превратилась в самые обычные столы и стулья. Мяукающее чудовище обратилось в милое домашнее животное. Правду сказать, на все это я почти не обращал внимания. Увеличение размеров моего тела стоило мне жуткой боли. Но вот все позади, и я снова человек. Я вздохнул, подвигал руками, поприседал. Почему-то особенно меня удивило то, что я одет. Но если задуматься, и Фриссон, и Крысолов тоже были не голенькие. Может быть, заклинание превратило нашу одежду в шерсть?

Я озирался. Разбитый стеклянный предмет на столе оказался средневековым прибором для получения дистиллированной воды, уйма банок с порошками и бутылочек с жидкостями на полках... я сразу решил, что мне не очень хочется дознаваться, что в этих бутылках, Огонь, разведенный под котлом... идущий от него запах... длинный стол у противоположной стены... а на нем... Анжелика!

Анжелика!

Она была привязана к столу. На теле ее остались отметины от пыток. Платье было порвано, на животе запеклась кровь. А рядом лежали приготовленные орудия пыток: тиски для размозжения пальцев, железный сапожок, да и не к столу она была привязана, к дыбе!

В изголовье стояла маленькая прозрачная бутылочка, внутри которой клубился мятно-зеленый туман. У меня засосало под ложечкой – может быть, в бутылке душа девушки, тот самый призрак, в который я так страстно влюблен?

– Нужно забрать ее отсюда! – крикнул я и в одно мгновение оказался рядом с возлюбленной. Я принялся развязывать узлы на веревках, которыми она была привязана к дыбе, но не сумел. В отчаянии я выхватил складной нож и попытался перерезать кожаные веревки.

– Как же мы вернем ее душу обратно в тело, Фриссон?

Поэт вынул пачку новоиспеченных стихов и, нахмурив брови, перелистал их. Выбрав один, он прочел:

 
Разъединенные частицы!
Давно настала вам пора
Промеж собой соединиться,
Как пролетариям всех стран!
С душою тело вновь сольется,
И сердце радостно забьется!
 

Ничего не произошло.

– Неплохая попытка, но толку никакого. – Я старательно перепиливал ножом кожаный ремень. – Что там у тебя еще в загашнике?

Фриссон перебрал куски пергамента и выбрал еще один:

 
Душа, вернись, ты долго так скиталась!
А тело без тебя совсем уж истомилось!
И вот теперь вы снова повстречались!
О, только бы опять не разлучились!
Молю, чтобы летучая душа,
Как при рожденье, в тело вновь вошла!
 

Дочитав, он оторвал взгляд от пергамента. Ничего не произошло. Тело неподвижно лежало на столе, мятный туман клубился в бутылке.

– Пробку вытащи, – предложил Крысолов.

– Ну конечно! – Я стукнул себя кулаком по лбу и схватил бутылку.

И не смог оторвать ее от стола.

– Заклинание! – понимающе воскликнул я. Но тратить время на то, чтобы разбить бутылку, я не собирался. Какая разница, где она будет стоять, – лишь бы у призрака появилась возможность выйти наружу. Я попробовал выкрутить пробку.

Она не поворачивалась.

Я воткнул в пробку острие ножа и нажал. Ничего. Даже крошки отколупнуть не удалось.

– Она заколдована, – заключил Фриссон. – Что тогда толку отвязывать девушку?

– Никакого, естественно. От ножа даже царапинок на этой коже не остается. Ты хочешь сказать, что...

Но тут распахнулись двери, и в комнату ворвались стражники, вооруженные пиками. А за ними шла Сюэтэ. Она захлопнула двери и каркнула:

– Попались! Попались в мою ловушку, как крысы! Убейте их, убейте скорее, и чтобы духу их не осталось!

Я схватил железный сапог и запустил им в ближайшего стражника. Он упал. Крысолов очнулся, взял с лабораторного стола осколок посуды и швырнул в стражников. Я выставил нож и занял боевую позицию. Под ложечкой у меня противно сосало, я понимал, что шансов остаться в живых у меня маловато, но Фриссон уже перелистнул свою антологию, выбрал обрывок пергамента и пропел:

 
Бились мы днями и ночами,
И к победе шли и день, и ночь...
Где же вы теперь, друзья-однополчане?
Вам слабо товарищам помочь?
Разве вам не жалко нас ничуть?
Приходите, братцы, подмогнуть!
 

– А вот и мы! – раздался приглушенный голос с другой стороны двери, и деревянные створки рассыпались в порошок. В комнату влетела светящаяся точка – такая яркая, что меня на миг ослепило. Снова послышался голосок – ну, прямо как из синтезатора: – Вот вам и спасение, дружба за дружбу!

– Демон Максвелла! – радостно воскликнул я. А следом в комнату вбежал Жильбер! А за ним – Черный Рыцарь, которого я видел снизу, когда еще был крысой. А за ним – рыцарь с длинными белокурыми волосами и в золотой короне – и снова я был потрясен, поняв, что это женщина. А потом – тот рыцарь в синем, что сидел на драконе. Позади них послышался рев, и соседняя комната наполнилась языками пламени.

Находившиеся там стражники в страхе закричали.

– Он не войдет! – взвизгнула Сюэтэ.

– Зато мы уже вошли, – презрительно бросил рыцарь в синем, выставив меч, он приставил его кончик к груди Сюэтэ, но тут один из стражников бросился вперед и выбил меч из рук рыцаря.

Рыцари и стражники королевы схватились не на жизнь, а на смерть. Конечно, рыцарей было всего четверо, и пятый сквайр, но зато все они были в стальных доспехах. Вдобавок светящаяся точка металась от одного стражника к другому, и, будь я проклят, стоило ей до кого-то дотронуться, как он моментально падал без чувств.

– Освободи тело! – крикнул рыцарь в синем, и искорка метнулась к ремням, которыми была связана Анжелика.

Синий рыцарь отбился от стражника Сюэтэ и снова оказался лицом к лицу с королевой. Он запел:

 
Ты бури мастерица устраивать в стакане,
Но нас не напугаешь, не дрогнем пред тобой!
И станешь ты холодной, как айсберг в океане,
И шевельнуть не сможешь нахальною рукой!
 

Сюэтэ замерла. Синий Рыцарь бросился ко мне.

– Надолго не хватит, но этого достаточно, чтобы... Поль?!

Я узнал его голос, а еще через секунду, когда он рывком поднял забрало, я узнал и его лицо.

– Мэт!!! Какого... Что ты тут делаешь?!

– Спасаю твою шкуру и, кроме того, по чистой случайности свергаю подлую и злобную узурпаторшу! У моей королевы было видение, в котором ее призвали отправиться на помощь какому-то знахарю, потому что этот знахарь якобы мог излечить Аллюстрию от злобного колдовства!

– Здорово? Ну, ты его нашел?

Но тут лающий хохот вывел меня из блаженного состояния радости встречи с другом. Я развернулся и увидел, что Сюэтэ схватила освобожденное от ремней тело Анжелики за руку. Из складок платья мерзкая королева вынула розовый флакончик.

– Глупец! – крикнула она мне. – В той бутылке – колдовской клей. Душа девицы вот где! И теперь ее уже нет!

– Макс! – крикнул Мэт. – Помешай ей!

– Как? – протянула искорка.

А Сюэтэ уже что-то запела на замысловатом древнем языке. Она делала руками какие-то жесты и таяла прямо на глазах. И Анжелика тоже.

Фриссон прокричал:

 
О, как же мне ты надоела!
Тебя я видеть не хочу!
Вот так! И раз такое дело,
Тебя я в башню заточу!
 

И злобная королева исчезла.

Ее стража струхнула. Воины отступили, бросили оружие.

– Просим милосердия! Сдаемся! Сдаемся! – кричали они.

Я взвыл от отчаяния.

– Я виноват, виноват! – кричал Фриссон. – Нужно же было что-то делать, а я ничего лучше не придумал.

– Ты хорошо поступил, – заверил его Мэт. – Действительно, литературными изысками заниматься было некогда. И по крайней мере мы знаем, где она.

– Знаем? – К Мэту подошла высокая блондинка. Вид у нее был прямо-таки разъяренный. – Тут четыре башни. Как мы узнаем, в какой из них она?

– Мы их окружим. – К Жильберу шагнул рыцарь в черном. Жильбер занимался тем, что обезоруживал сдавшихся воинов. – Нужно, чтобы каждый из нас обыскал по одной башне. Мэтью, ты бери на себя восточную. Ваше величество, вам достанется западная, я возьму южную. – Он обернулся ко мне. – А вам, сударь, северная. Прощайте!

– Правильно! – воскликнул Мэт и бросился к двери. Двое рыцарей кинулись за ним.

– Эй, погодите! – крикнул я им вслед. – Мы можем оказаться там гораздо быстрее, если... о черт! – я обращался к дверному проему, заполненному пламенем Я обернулся к Фриссону и прокричал: – Живее! Новое стихотворение!

– Старое! – ответил Фриссон и вручил мне клочок пергамента. Я прочел:

 
Много я в пути повидал,
И скажу тебе, не тая:
Долго я томился и страдал,
Где ты, Анжелика моя?
Ты во имя нашей любви
Позови меня, позови!
 

Почему-то слова произвели на меня совершенно особенное впечатление – несмотря на то что я страшно боялся за Анжелику. Я знал, что сейчас ей как никогда грозит большая опасность. И тем не менее я не спускал глаз с пергамента и читал старательно каждое слово. И пока не закончил читать, не мог оторваться от стихотворения. Только потом смог. И оторвался.

Фриссон стоял рядом со мной. Мы попали в большую комнату со сводчатым потолком – еще одну лабораторию, но только оснащенную намного сложнее первой. На столе лежало тело Анжелики, рядом с ней в маленькой клетке стояла розовая бутылочка. Над телом склонилась Сюэтэ, производя руками странные движения и что-то напевая хриплым контральто.

Настоящая лаборатория здесь! Только теперь я понял: та, первая, была поддельная. Королева устроила там ловушку, и я прямо в нее и угодил!

К счастью, туда же угодили Мэт и его друзья.

От бормотания Сюэтэ воздух в лаборатории потемнел. Тут явно сгущалась колдовская сила. Я физически чувствовал, как бурлит вокруг меня чудовищная энергия. У меня волосы встали дыбом. Нетрудно представить, чем занималась злая колдунья – она пыталась впихнуть душу Анжелики обратно в тело, на этот раз душа девушки вряд ли ускользнет от королевы.

Рядом со столом наготове лежали инструменты для пыток, а также длинный витой кинжал.

Она опять собиралась принести Анжелику в жертву!

Я шагнул из ниши. Если я когда и нуждался в чьей-то помощи, так это сейчас.

Но Фриссон уже был наготове. Он распевал:

 
Друзья, на помощь! Мы в беде!
Явись же, храбрый чародей!
Ты нужен нам, и нам нужна
Твоя отважная жена.
Ах, если б вы и Черный Рыцарь
Смогли сейчас сюда явиться!
 

Как только он закончил пение, завершила свои пассы и Сюэтэ.

Ощущение было такое, что колдовское «поле» беззвучно взорвалось. Бутылка стала прозрачной, а веки девушки дрогнули.

– Зачем! – крикнул я Сюэтэ. – Зачем тебе это! Рядом кипит бой, твое королевство рушится. Почему ты не перестанешь мучить эту несчастную девушку?!

– Затем, что только я могу вырвать победу у горькой судьбины! – Сюэтэ метнула в меня злобный взгляд и нацелилась указательным пальцем мне прямо в сердце. К счастью, расстояние между нами составляло футов десять. – Даже сейчас, когда я только начала ритуал жертвоприношения, он дарит мне силу, которой хватит, чтобы всех вас обратить в пепел. Берегитесь!

И она занесла клинок. Я вскрикнул и уже готов был броситься к любимой, но Анжелика вдруг села. Она изумленно моргала, а я чуть не задохнулся от восторга. Даже будучи избитым, в синяках, лицо ее было так прекрасно, что я застыл, совершенно очарованный. О, да, именно это лицо я много раз видел, но теперь оно стало настоящим, из плоти и крови, и таким живым, каким никогда не бывало у призрака, даже самой темной ночью.

Сюэтэ победно вскричала, высоко занесла зажатый в правой руке клинок, левой рукой толкнула Анжелику в грудь, а потом ее крик превратился в поток непонятных слогов, и нож опустился...

В этот же миг голос у меня за спиной прокричал:

– Макс! Уничтожь нож! Пусть его поразит слабость металла!

К кинжалу метнулась яркая искорка, коснулась лезвия, и как только оно вошло Анжелике под ребра, так тут же и рассыпалось, превратилось в пыль!

Сюэтэ злобно и обреченно взвизгнула. Она схватила искру, зажала ее в кулаке, но тут же заорала еще громче, потому что искра пробила кости и ткани руки и вылетела, после чего принялась сновать туда-сюда перед самым носом Сюэтэ, дразня королеву:

– Презренная, глупая смертная!

Стоявший позади меня Фриссон заговорил нараспев:

 
Ворвись сюда, как свежий ветер,
Влети сюда, как солнца луч!
Пробей завесу мрачных туч,
Чтоб стало вмиг светлей на свете!
Чтоб уберечь нас от проклятий,
Явись скорее, брат Игнатий!
 

Сюэтэ вопила яростно и растерянно.

И вдруг воздух в камере засветился, и появился брат Игнатий. Споткнувшись, он удержался за угол лабораторного стола.

Сюэтэ бросила на него разъяренный взгляд и снова закричала.

Сэр Ги и Жильбер выскочили у меня из-за спины, обогнули стол и схватили Сюэтэ за руки, после чего прижали к стене. Она визжала, отбивалась, а потом разразилась каким-то стихотворением. В воздухе появились миллионы острых кусочков стали – дротики. Вот-вот они начнут жалить рыцаря и сквайра!

Но тут вперед выступил Мэт и пропел:

 
Это что еще за шутки? Ну-ка, дротики,
Выметайтесь и не бойтесь этой тетеньки!
 

В воздухе возникло яркое пятно, похожее на огромный солнечный зайчик. Оно полетело к рыцарю и сквайру и исчезло.

Сюэтэ визгливым голосом прочитала еще одно стихотворение, вертя руками, сжимая и разжимая пальцы. Жильбер и сэр Ги выпустили ее руки и теперь отчаянно пытались выхватить оружие, но их мечи раскалились чуть ли не докрасна. Освободившись, злая ведьма победно закричала, раскинула руки, но тут к ней шагнул высокий белокурый рыцарь – женщина. Она прижала королеву к стене и сжала ее запястья, а Фриссон тем временем выкрикнул:

 
Не горячитесь! Будьте трезвы,
Иначе вам не устоять!
Остынь, каленое железо,
И стань оружием опять!
 

Сэр Ги и Фриссон облегченно вздохнули и бросились на помощь белокурому рыцарю.

Сюэтэ понимала, что жизнь ее висит на волоске. Она начала новое стихотворение. Голос ее срывался...

И тут прямо посередине лаборатории что-то в взорвалось. Облако вонючего дыма развеялось, и перед нашими взорами предстал здоровенный демон. Он швырнул в рыцарей горсть раскаленных углей, выставил перед собой длинный трезубец и провещал:

– Я явился по твоему зову! Мой господин послал меня! Убирайтесь отсюда, мерзкие смертные! Не прикасайтесь к ней, посланнице Короля Зла!

Рыцари побледнели, как призрак Анжелики, увернулись от горячих углей, но не дрогнули. Белокурый рыцарь прокричал:

– Ты не властен над нами, посланник Ада! Сам убирайся.

Сюэтэ визжала и пыталась вырваться. Демон зарычал, шагнул ближе, поднял трезубец...

– Ангел! – крикнул я. – Если ты хочешь вмешаться, сейчас самое время! Появись! Помоги! Прошу тебя!

– Вот не думал, что ты попросишь меня о помощи!

Я лупал глазами.

Да, это был он, мой ангел, – я узнал его лицо, его сияние, его крылья... но на нем была холщовая рубашка, синие джинсы и ботинки. Волосы у него всегда были длинные, но теперь у него еще и борода отросла.

Мэт бросил на меня быстрый недоверчивый взгляд. Я развел руками и пожал плечами.

А ангел-хиппи улыбнулся и протянул руку.

– Убирайся туда, откуда пришел, зловонный мерзавец! Отправляйся обратно к вратам Ада и никогда больше не появляйся здесь!

Демон злобно зарычал, нацелил свой трезубец на ангела и нанес удар, но концы зубьев отскочили от ладони ангела, а демона вдруг скрючило, он завизжал от боли и начал таять, исчезать...

Сюэтэ издала долгий, протяжный вопль – крик отчаяния.

– Даже теперь для тебя не закрыт путь к спасению, – сказал ей брат Игнатий и шагнул к ней.

Ангел, излучая беспощадный свет, повернулся к ним. Его сияние дотянулось до королевы, но она зашипела и отвернулась. Луч как бы оборвался, дотронувшись до нее.

– Милость Господня не может коснуться тех, кто ее не хочет, – увещевал королеву брат Игнатий, и голос у него был на удивление мягким и заботливым. – Но поверь, даже теперь Бог может простить тебя и спасти от адского пламени.

– Спасти меня? Глупец! – брызгая слюной, бросила Сюэтэ. – Я была королевой ведьм, и в Аду я тоже буду королевой! Можете убить меня, если хотите, потому что душа моя не будет корчиться в муках, она будет трепетать от радости, глядя на мучения тех душ, что слишком слабы для великого Зла!

– Не верь, не верь такой лжи! – воскликнул брат Игнатий, и лицо его стало суровым. – Все людские души, что попадают в Ад, обречены на вечные муки! Сатана наслаждается страданиями тех, кого он при жизни заманил себе на службу, – наслаждается, но не радуется, это чувство ему недоступно.

– Нет, это ты лжешь, райский приспешник! – сплюнула Сюэтэ. – И не пытайся уговорить меня. Я останусь верна своему господину!

– Отвернись от него, отрекись, заклинаю тебя! – умолял королеву брат Игнатий. – Покайся, пока у тебя еще есть такая возможность!

Он коснулся руки королевы.

Она заорала от ярости и боли – монах был настолько чист душой и телом, что даже его легкое прикосновение вызвало у Сюэтэ настоящую агонию. Заметив это, монах отдернул руку. Тут Сюэтэ прокричала стихотворение и, собрав последние силы, отбросила от себя рыцарей. Они попадали, но тут же, цепляясь за стену, встали и обнажили мечи.

А Сюэтэ вдруг стала увеличиваться, распухать прямо у нас на глазах.

Белокурый рыцарь закричал и бросился к королеве, выставив перед собой меч. Меч угодил Сюэтэ между ребрами.

Ведьма вскрикнула, забилась в агонии. Наверное, меч попал ей в сердце. Глаза у нее помутнели, тело обмякло, вернулось к обычному размеру и осело на лезвии меча, но она все кричала и кричала, и в конце концов ее тело опустилось на пол: Сюэтэ была слишком тяжела, и королева Меровенса не могла удержать ее. Но вот крик королевы сменился победным кличем, и она проорала:

– Господин мой! Я иду, чтобы получить твою награду!

В комнате на миг стало тихо-тихо. Брат Игнатий покачал головой. Лицо у него было печальное.

– Я потерял еще одну душу, – грустно сказал он. – Еще одно Божье создание.

– Не вы ее потеряли, брат, она сама себя потеряла, – спокойно возразил Фриссон. – Она так далеко зашла в своей ложной гордыне, что ни за что не признала бы поражения. Она была настолько пропитана злом, что ни за что не воззвала бы к милости Господней. Она напрочь отвергла веру в любовь и доброту, даже в дружбу, и не осталось никого, кто бы мог провести ее к Богу, никого, кого бы ей не хотелось помучить ради собственного наслаждения.