Текст книги "Зоя"

– Кто украл? И как украл, в какой момент?

– Хорошие вопросы, – ответил Румянцев и развел руками: – Я не знаю.

Воцарилось молчание. Зоя взяла кусочек шоколада. Румянцев долил коньяка в свой бокал и тут же сделал большой глоток.

– Ты хотел о чем-то поговорить со мной, – нарушив паузу, напомнила Зоя.

– Хотел. Постараюсь не углубляться в детали. – Румянцев немного помедлил, собираясь с мыслями, потом заговорил: – Недели полторы назад в магазин заходила женщина. Довольно молодая, меньше сорока, рост выше среднего, крашеная блондинка. Хорошо одетая, такая, знаешь, себе на уме.

Зоя понимающе кивнула. Ей не раз приходилось сталкиваться с такими особами.

– Она прошлась вдоль всех витрин, – продолжал Румянцев, – для отвода глаз, как будто просто зашла поглядеть. А потом подошла ко мне и показала фотографию. Сначала я не понял, к чему она клонит, но постепенно до меня дошло. На фотографии была антикварная брошь конца восемнадцатого века, изготовленная небезызвестным французским ювелиром Густавом Бонне. Золотая, в виде павлина, крупная, почти с ладонь, украшенная россыпью высококачественных драгоценных камней: сапфиров, изумрудов, рубинов и бриллиантов, всего около двухсот штук. – Румянцев сделал небольшую паузу и снова заговорил: – Долгое время местонахождение ее было неизвестно, но в конце тридцатых годов, перед Второй мировой, следы ее обнаружились в одной частной коллекции в Италии. После окончания войны брошь опять исчезла. Некоторые авторитетные эксперты придерживались мнения, что она безвозвратно утрачена. Можешь представить, каково было мое удивление, когда в нашем провинциальном городке объявилась женщина, интересующаяся приблизительной стоимостью этой броши!

– А сколько она стоит? – завороженно спросила Зоя.

– Все зависит от ее состояния. Но если фотография соответствовала действительности, то десять миллионов рублей – и за ней встанут в очередь.

После его слов у Зои отвисла челюсть. Вся Зоина жизнь, по большому счету, была одной сплошной заботой о том, как умудриться свести концы с концами. Ее журналистская работа была настолько далека от больших денег, что Зоя и представить себе не могла, какими масштабами может измеряться стоимость антикварных вещей.

– То есть ты понимаешь, где французский ювелир восемнадцатого века – и где наш несчастный зауральский промышленный городок? – усмехнулся Румянцев. – Но вид этой женщины говорил о том, что она абсолютно серьезна. Я назвал примерную цену и поинтересовался, знает ли она владельца броши, и не планирует ли он продать ее.

– Я думала, она и есть владелица…

– Возможно, и так, но мне не хотелось показаться назойливым и спрашивать ее напрямую.

– И что она тебе ответила? – сгорая от нетерпения, спросила Зоя.

– Она ответила, что знает владельца и пока не может сказать точно, захочет ли он продавать брошь. На всякий случай я дал ей свою визитку, и она ушла, забрав фотографию с собой.

– У тебя есть предположения, откуда у нее или другого человека эта брошь?

– После ее визита я навел справки и выяснил, что эта брошь принадлежала одному немецкому коллекционеру, который некоторое время жил в Италии и в тридцать восьмом году вернулся в Берлин. Не знаю, что с ним случилось после войны, но его рояль – тоже, кстати, старинный, ненамного моложе броши, – оказался в СССР. Тайны прошлого увлекли меня, я осмелился предположить, что брошь и рояль, принадлежавшие одному человеку, могут быть по-прежнему взаимосвязаны, и позвонил одному знакомому настройщику. Он сказал, что около десяти лет назад его приглашала одна дама настроить инструмент. Оказалось, антикварный немецкий рояль марки «Юлиус Блютнер».

Услышав это, Зоя вздрогнула и буквально впилась глазами в Румянцева.

– Фамилию этой дамы настройщик не помнил, а вот адрес… – Румянцев сделал паузу. – Улица Куйбышева…

– Моя тетушка оставила мне блютнеровский рояль… – шумно сглотнув, пробормотала Зоя.

– Да? Не думаю, что в нашем городе на улице Куйбышева есть много квартир, где стоят старинные рояли, – заметил Румянцев и приподнял свой бокал. – За здоровье.

– Думаешь, брошь была в этом рояле? – Зоя, разволновавшись, проигнорировала предложение выпить. – И как давно ее оттуда достали? Кто достал: тетушка или кто-то другой? Тетушка уехала из России несколько лет назад. Или ты думаешь, что брошь забрали из Германии за компанию с роялем, то есть вместе с ним, но не внутри него?

– Все очень сложно. – Румянцев не стал пить в одиночку и поставил бокал на стол. – Вопросов гораздо больше, чем ответов. И вообще, все это только мои предположения. Но, судя по тому, что после визита той женщины со мной и с тобой начали происходить какие-то странные события, наверное, не стоит пренебрегать моими догадками.

Зоя немного посидела неподвижно, потом залпом осушила свой бокал и, медленно выдохнув, решительно сказала:

– Давай по порядку.

– Давай, – согласился Румянцев.

– Сначала женщина с фотографией. Ты не обратил внимания, снимок, который она тебе показывала, был сделан с натуры или, допустим, взят из какого-нибудь каталога? Репродукция.

Румянцев наморщил лоб.

– Ты держал его в руках? Это была фотобумага или нет? – подсказывала Зоя. – Какой был фон? Как падал свет?

– Это точно была фотокарточка, – вспоминая, задумчиво ответил он. – Я держал ее в руках, она была гораздо плотнее, чем лист простой бумаги, пусть даже глянцевой. И я думаю, что это не был снимок с натуры. Погоди-ка…

Позабыв о травмированной голове, он прытко вскочил на ноги и тут же чуть не упал. Ухватившись руками за стол, Румянцев постоял немного, выжидая, когда утихнет боль, а потом вышел из кухни. Зоя последовала за ним.

Они переместились в гостиную. Румянцев уселся за письменный стол и включил компьютер, а Зоя удобно устроилась на диване.

Когда ей довелось осматривать квартиру Румянцева, Зоя обратила внимание на дороговизну отделки и обстановки. Однако теперь, когда Румянцев приоткрыл перед ней завесу тайны ценовых категорий антиквариата и дизайнерских вещей, Зоя смотрела на предметы интерьера в квартире Румянцева совершенно другими глазами. Если та стеклянная женщина – предмет, несомненно, для утонченных ценителей прекрасного – стоила целых сто тысяч рублей, то страшно было подумать, во сколько обошлась, например, напольная ваза, стоявшая в углу у окна. Невзрачная с виду, она представляла собой почти метровый сосуд глубокого черного цвета с тонкими коричневыми прожилками, по форме напоминавший веретено. Горлышко вазы было настолько узким, что в него вряд ли могло поместиться что-нибудь толще цветочного стебля. На первый взгляд казалось, что ваза сделана из керамики, но после пристального изучения становилось очевидно, что она деревянная. Зоя предположила, что ваза выполнена не просто из дерева, а из черного эбенового дерева, которое известно своими выдающимися механическими свойствами и, конечно, высокой ценой.

Тем временем Румянцев открыл браузер, набрал какой-то текст в поисковой строке, пару раз щелкнул клавишами мышки, и на экране появилось изображение.

– Смотри, – сказал он, отодвигаясь в сторону вместе с креслом, чтобы Зое было лучше видно. – Вот этот снимок. То, что мне показывала та женщина, на самом деле было фотографией, только распечатанной из Интернета.

Зоя посмотрела на экран и лишилась дара речи. Она могла представить себе что угодно, но только не это. Антикварная брошь, о которой весь вечер шла речь, была восхитительна. Красивейший золотой павлин с расправленным пышным хвостом. Головка, спинка и крылья птицы были украшены россыпью сапфиров, грудка – бриллиантами. Восемнадцать раскрытых веером перьев – по девять слева и справа – от меньшего по возрастающей сходились к центральному, девятнадцатому, самому большому перу. Весь хвост был усыпан бриллиантами, а характерные павлиньи «глазки» на нем в виде перевернутых сердечек были сделаны из рубинов и изумрудов. Даже на экране брошь сверкала ослепительно. Сложно даже представить, как переливается эта красота в действительности.

– Это она? – потрясенно выдавила Зоя.

– Да, – кивнул Румянцев. – По фото трудно определить ее размер, но, поверь мне, она очень большая для броши в обычном понимании.

– Может быть, эта женщина перепутала числа, подумала, что наступило первое апреля, и решила тебя разыграть? – Поймав его недоуменный взгляд, она смутилась: – Я не могу поверить, что такая вещь вообще могла оказаться в нашем городе, не то что у моей тетушки!

– Мои догадки не аксиома. Я могу ошибаться. Но зачем-то она приходила!

– Ну хорошо, – вздохнула Зоя. – Мы не знаем, есть ли у этой женщины брошь, или она пока только приценивалась, но, судя по найденному тобой в Интернете снимку, броши у нее все-таки нет.

– Согласен.

– Но она либо знает владельца и уточняла цену для него, либо надеется в обозримом будущем сама стать владелицей этой броши.

– Ты права.

– В любом случае, главный вопрос: кто владеет брошью сейчас?

– Теоретически, кто угодно: твоя тетушка, если при переезде она забрала ее с собой, либо кто-то другой в России или в любой другой стране, если перед отъездом она продала ее кому-то.

– Разве такую вещь легко продать?

– Нет. За хорошие деньги – нет. Чтобы получить максимум, нужно продавать через крупный аукцион…

– Сомневаюсь, чтобы моя тетушка разбиралась в этом, – покачала головой Зоя. – Брошь могли, например, украсть у нее еще до отъезда. Просто воры выжидали, когда смогут перепродать ее, не привлекая внимания.

– А твоя тетушка обращалась в полицию насчет кражи?

– Я об этом ничего не знаю, но думаю, что нет.

– Почему?

– А они бы разве нашли? – фыркнула Зоя. – Антикварное украшение за десять миллионов рублей. Да об этом бы во всех новостях на федеральных каналах трубили! Вряд ли, если бы брошь украли, и тетушка написала заявление в полицию, эта история не получила бы огласки.

– В твоих словах есть логика. Ну и для продажи ворам не обязательно было ждать несколько лет. Они могли продать брошь на каком-нибудь зарубежном аукционе. Я стараюсь отслеживать их, но ничего даже похожего не видел.

– А я о чем говорю!

– Ладно, кража и продажа отпадают. Есть еще один вариант, – замялся Румянцев. – Возможно, самый маловероятный, но все же…

– Скажи.

– Брошь по-прежнему в твоей квартире.

– Да ты что! – Зоя вскочила на ноги и сделала круг по комнате. – Это почти исключено. Я говорю «почти», потому что всегда оставляю хоть и мизерный, но шанс на то, что могу ошибаться. После отъезда тетушки я с ног на голову перевернула эту квартиру! Я сделала генеральную уборку, по ее настоянию провела ревизию оставленных ею книг и кое-каких вещей и выбросила часть… Не смотри на меня, как на врага народа! Там не было ничего антикварного. Потом перевезла свои пожитки… Кроме рояля и ничем не примечательной бронзовой статуэтки, у меня нет ничего ценного.

– Мне кажется, брошь может быть в самом рояле…

– Маловероятно. Я тщательно слежу за инструментом и уже сотни раз вытирала пыль и снаружи, и внутри.

– А если под ним?

– Да нет, я уже передвигала его.

– Передвигала? Сама? – изумился Румянцев. – Он же тяжеленный!

– Ну, не одна, мне брат помогал…

– Ладно. Если, как ты предположила, твоя тетушка увезла брошь с собой, значит, сейчас она собирается ее продать, и, по идее, этот лот должен появиться или уже быть выставлен на каком-то крупном аукционе. Я могу спросить у знакомого аукциониста, не попадалась ли ему в последнее время где-нибудь эта брошь, но не знаю, стоит ли спешить. Не хотелось бы вызывать лишний ажиотаж вокруг нее…

– А что ты предлагаешь? Женщину эту мы точно найти не сможем. Если только она не придет к тебе сама еще раз, в чем я очень сомневаюсь.

– Раз ты говоришь, что в рояле броши нет, то поищи ее в своей квартире. Когда ты переезжала туда, ты не знала о ней, а теперь знаешь, что она может быть где-то спрятана. Посмотри с позиции, что она точно в твоем доме.

– Может быть, и нет, – угрюмо отозвалась Зоя. – Вдруг тот, кто столкнул меня с табурета, уже нашел ее?

– Ты тоже связываешь одно с другим? – воодушевился Румянцев.

– Только что связала. – Она помолчала. – Вообще все, о чем мы сейчас говорим, начинает смахивать на сценарий какого-то детектива!

– Да не то слово! Допустим, брошь спрятана в твоей квартире. Некто узнал об этом и, чтобы убедиться, стоит ли овчинка выделки, решил выяснить ее цену.

– Некто – это та женщина?

– Она, скорее всего, не одна.

– Если рассматривать твою версию, то мне кажется, что глупее поступка не придумать: – вот так взяла и заявилась в магазин!

– Не считаешь, что послали именно ее, потому что она привлекает меньше внимания?

– Любой, даже самый непревзойденный виртуоз маскировки, привлечет внимание, когда в нашем городе будет интересоваться стоимостью французской броши восемнадцатого века!

– Хорошо, давай на время отвлечемся от этой темы. Расскажи, пожалуйста, что здесь происходило, когда тебе пришлось, как ты выразилась, побегать туда-сюда?

– Идиотская история, – раздраженно дернула плечом Зоя, – а к ней не менее идиотская предыстория!

Откинувшись на мягкую спинку дивана, Зоя начала подробный рассказ о найденной шифровке, о предположении, что Румянцев мог видеть из окна человека, подкидывавшего эту шифровку в почтовый ящик, о намерении спросить его об этом и о постигшей Зою неудаче. Не забыла она упомянуть и о включенной духовке, а также в красках описать события следующего дня с то открытой, то закрытой квартирой Румянцева.

– Я не обращаю внимания на людей, которые живут в частном секторе, поэтому не запоминаю, что там происходит, – с извиняющимся видом развел руками он, когда Зоя закончила. – Будешь кофе?

– Не откажусь.

Они вернулись в кухню. Чтобы не мешать, Зоя села за стол, а Румянцев занялся приготовлением напитка. Он варил кофе по старинке – в большой медной турке с деревянной резной ручкой.

– Если не трудно, найди в холодильнике сливки или молоко, – попросил он, внимательно следя за закипающим содержимым турки.

Зоя торопливо встала и, распахнув дверцу холодильника, пробежалась глазами по полкам. В глубине нашлось и то, и другое. Пока она возилась, кофе сварился. Румянцев поставил на стол две большие чашки на плоских блюдцах, вытащил из ящика две чайные ложки и наконец сел.

– Насколько я понимаю, – медленно размешивая сливки в кофе, заговорил он, – мои предположения насчет пропажи ключей оправдались. Ключи украли, сделали дубликат, а потом подкинули к магазину. Вечером, когда ты приходила, меня действительно не было дома. Я собирался готовить ужин – хотел запечь курицу с овощами, – но мне позвонил один человек по поводу этой броши. Мы договорились встретиться через полчаса, и я сорвался с места, в спешке позабыв о включенной разогреваться духовке. Вернулся я поздно, через несколько часов. В квартире было жарко – все это время духовка работала на полную мощность. Ужин я так и не приготовил, выключил печку и лег спать.

– Хорошо, что обошлось без происшествий, – заметила Зоя, с наслаждением глотая горячий сладкий кофе.

– Да, хотя бы проводку не закоротило! – Румянцев допил кофе. – На следующее утро я уехал рано. У меня была назначена встреча с мужчиной, который хотел проконсультироваться по поводу стоимости иконы. Поездка предстояла дальняя – километров восемьдесят в одну сторону. Я вернулся после трех: пока добрался до этой деревни, пока осмотрел икону… Она, к счастью, оказалась стоящая, и я назвал владельцу приблизительную цену, которая обрадовала его. Он угостил меня чаем с домашним пирогом, и только потом я смог уехать. – Подумав, он добавил: – Им несказанно повезло, что в тот день меня не было дома. Среда и четверг были моими выходными днями, и я не знаю, как бы они вышли из ситуации, наткнувшись на меня.

– «Им» – это кому? – уточнила Зоя. – Кто-нибудь знал, что ты уедешь?

– Нет, я даже Олегу не говорил. По-видимому, они действовали наугад – авось получится. Открыли дубликатом замки, попали внутрь. Думаю, их целью было найти что-то в моей квартире.

– По-твоему, та женщина и пропажа ключей взаимосвязаны?

– Возможно, да, – ответил Румянцев, – но я не знаю, почему. Если женщина думала, что брошь может быть у меня… Нет, это абсурд. Она знала, где брошь, и у нее не было причин искать ее в моем доме.

– Тогда все это – просто стечение обстоятельств? – с сомнением спросила Зоя.

– Может быть, но в это мне верится с трудом. Мне многое непонятно. Почему квартира оказалась открыта, когда ты пришла? Ты спугнула их звонком домофона?

– Нет, я не звонила. Какой-то мальчишка выскочил из подъезда, и я свободно вошла.

– Тогда каким образом они узнали, что ты поднимаешься, и заранее покинули квартиру?

– Во дворе никого не было, кто мог быть на стороже, и у входа в подъезд никто не стоял…

– Значит, они случайно увидели в окно, как ты идешь по улице?

– Они что, знают меня?! – испуганно воскликнула Зоя, прижав ладони к лицу.

– Я могу ошибаться. Но как еще объяснить то, что они успели вовремя уйти?

Зоя потрясенно молчала. Тут в ее мозгу вспыхнула одна неприятная мысль.

– Надеюсь, ты сейчас не намекаешь на то, что я – одна из них? – Она подозрительно посмотрела Румянцеву в глаза.

– Да что ты! – Тот махнул руками. – Я вовсе не то имел в виду! Взгляни на свою голову!

«Ну, голову-то я могла забинтовать специально», – подумала Зоя.

– Хорошо, – сказала она, слегка улыбнувшись. – Официально заявляю: я не знакома и не связана ни с какими криминальными элементами и ни в коем случае не покушалась на твою жизнь или здоровье!

– У меня и в мыслях такого не было! – поспешил откреститься Румянцев.

– Но потом-то они вернулись!

Румянцев озадаченно посмотрел на нее.

– Если ты приехал домой после трех, то кто тогда закрыл квартиру? – пояснила Зоя.

– Ты права. Значит, они дождались момента, когда ты ушла, вернулись, может быть, еще поискали в квартире и, заперев ее, ушли.

– Теперь они, наверное, думают, что я обязательно все тебе расскажу… – размышляла Зоя. – Хорошо, что пан Котек не сбежал.

– Да уж, это бы огорчило меня больше всего, – вздохнул Румянцев.

– Меня еще твоя соседка обругала, – вспомнила Зоя. – Такая, знаешь ли, нервная женщина.

– Из семьдесят четвертой? Да, она не выносит шума и чужой личной жизни, – заметил Румянцев. – Что она тебе сказала?

– Что мы устроили тут проходной двор! И что покоя тебе не даем: то одна приходит, то другая.

– То есть? – насторожился Румянцев. – Какая еще одна-другая? Кроме тебя, ко мне никто не приходил!

– Не знаю, почему она так сказала, – задумчиво проговорила Зоя. – Сказала, совсем тебя, беднягу, в угол загнали, шляемся тут…

– Когда это было?

– Во вторник вечером.

– Как я провел вечер вторника, ты знаешь. А перед тем, как я уехал, ко мне никто не приходил. Ко мне вообще никогда не приходила никакая другая женщина. Я не знаю, о ком говорит соседка.

– Думаю, можно попытаться узнать у нее поподробнее, – заметила Зоя. – Вдруг она видела здесь женщину, которая приходила в магазин?

– Конечно, я загляну к ней завтра перед работой.

– Ты с такой головой пойдешь на работу? – изумилась Зоя. – Врачи велели тебе соблюдать постельный режим.

– Ты тоже его не соблюдаешь, – мягко возразил Румянцев. – Да нет, дело не в том, что я такой герой, рвусь поработать. Просто мне надо сменить Олега, должен же человек отдыхать. Пятница, суббота – его выходные по графику.

– Ну ладно, смотри сам. – Она немного подумала, сомневаясь, стоит ли задавать вопрос, на который у нее не было ответа, и, решившись, спросила: – Что ты думаешь насчет шифровки?

– Я удивлен, – признался Румянцев. – Почему в наш век технологий не воспользоваться телефоном, Интернетом? Существует куча способов, чтобы поддерживать связь, при необходимости соблюдая конспирацию.

– Думаешь, это просто баловство соседских ребятишек?

– Может быть, и так. Либо конспираторы инфантильны и очень любят поребячиться.

Зою не устроил неоднозначный ответ Румянцева. Ей было крайне важно выяснить, связана ли эта шифровка с Тамарой или не дай Бог с Николаем. Но, боясь ненароком вынести сор из избы и чувствуя, как начинают слипаться глаза, Зоя сказала другое:

– Подведем итоги. Какие наши дальнейшие действия?

– Я все-таки настаиваю на том, чтобы ты поискала брошь в своей квартире и желательно как можно скорее. А я поговорю с соседкой и наведу справки, не появлялось ли это украшение на аукционах. – Румянцев задумался и неуверенно спросил: – Ты не можешь связаться с тетушкой и поговорить с ней насчет этой броши?

– Связаться могу, но не хочу волновать ее, – твердо ответила Зоя. – Она пожилой человек, и мне кажется, даже не подозревает о существовании этой вещи. А если так, то новость о том, что она уехала, оставив здесь дорогостоящее украшение, наверняка огорчит ее. Она не планировала возвращаться в Россию, и я не хочу, чтобы из-за наших предположений тетушка пожалела о принятом решении.

– Ладно, хотя бы поищи брошь сама. Дело не в деньгах. Дело в том, что мы оба уже получили по башке из-за этой золотой побрякушки.