Текст книги "Зоя"

«Нет, неправильное выражение, – подумала она, покосившись на свою забинтованную голову, отражавшуюся в зеркале на задней стенке бара. – Жива и здорова – вот более подходящий вариант».

Зое вспомнился советский фильм «Собака Баскервилей», в котором приехавший в свое родовое поместье вместе с Шерлоком Холмсом и доктором Ватсоном сэр Генри Баскервиль, запуганный семейным преданием о призраке собаки, преследующей всех без исключения представителей рода Баскервилей, томился в мрачном Баскервиль-холле посреди английских болот в ожидании окончания расследования великим сыщиком, коротая дни за рюмочкой, другой, третьей, четвертой… Бесподобная игра Михалкова как нельзя лучше передавала состояние испуганного человека, находящегося не в своей тарелке. Оказавшись в чужом доме, в «особняке», стоявшем хоть и не на английских болотах, Зоя усматривала почти стопроцентное сходство сэра Генри и себя.

В конце концов Зоя, ощущая себя альпинисткой, восходящей на Эверест, перешагнула последнюю ступеньку и триумфально вскинула руки, издав при этом слабенький, но все же победоносный клич.

Взбираясь в оранжерею, Зоя мечтала только об одном – поскорее лечь в постель. Однако, добравшись до дивана и устроившись поудобнее под теплым одеялом, она с раздражением обнаружила, что сон прошел. Вполне возможно, что, закрой Зоя глаза покрепче и освободи хмельную голову от всяких мыслей, она бы с легкостью уснула. Но стоило Зое закрыть глаза, как ее чуткие уши начинали улавливать малейшие шорохи, а богатое воображение – рисовать такие страшные картины, что сам Хичкок пришел бы в смертельный ужас.

Смирившись с тем, что уснуть не удастся, Зоя закинула руки за голову и, глядя на продолжавший струиться по стеклянной крыше дождь, решила подумать о чем-нибудь отвлеченном.

В этом году к Празднику Весны и Труда главный редактор «Зауралочки» поручила Зое написать статью, славящую трудящихся, и совершить для читателей краткий экскурс в историю.

Вообще Первомай всегда был богат на культурные события местного (а если повезет, то и регионального) масштаба, поэтому работы Зое, как всегда, предстояло много: нужно было обязательно посетить все мероприятия, организуемые областной и городской администрациями, а также не оставить без внимания развлекательные программы, проводимые каким-нибудь самым выдающимся селом в районе. Тем не менее, несмотря на такую загруженность, поручение написать статью было дано именно Зое.

Обычно весь предпраздничный материал готовился заместителем главного редактора – бесспорно, опытнейшей журналисткой, женщиной «слегка за…», подкованной во всех сферах жизни. Но в тот раз главный редактор отчего-то не пошла по проторенной дорожке. То ли у нее с заместителем вышел какой-то конфликт, то ли заместитель оказалась чересчур занята другой, куда более важной работой, то ли главному редактору надоело из года в год вычитывать статьи, смахивающие на энциклопедические, к тому же похожие друг на друга, как близнецы: если 8 Марта, то неизменно исторические факты о Кларе Цеткин и Розе Люксембург, а если День народного единства, то о Кузьме Минине и Дмитрии Пожарском… Как бы то ни было, Зоя, не слишком обольщаясь на свой счет, все же оценила оказанное ей доверие и отнеслась к почетному заданию, как к разминке перед предстоящим насыщенным праздничным днем, со всей серьезностью подойдя к его выполнению.

Ответственная за культуру как материальную, так и духовную, Зоя тосковала по легкости журналистского слога, которой, на ее взгляд, отчаянно не хватало «Зауралочке». Публикуемые на первой полосе предпраздничные статьи, написанные суконным языком и изобилующие канцеляризмами и речевыми штампами, вызывали у нее желание сразу же выбросить газету, чтобы не тратить время на такое в равной степени безликое и бездушное издание. Зоя была абсолютно не против выдающихся личностей, сыгравших важную роль в истории страны. Но раз уж ей впервые в жизни выпал шанс привнести хотя бы каплю новизны в газету, Зоя не могла позволить себе упустить такую возможность. На 1 Мая ей хотелось подарить читателям хорошее настроение, радость от того, что в их далеко не южном климате наконец наступила весна, и предвкушение наполненного дачными хлопотами лета. Задача стояла непростая: Зоин новаторский материал, несмотря на свою оригинальность, все-таки должен был соответствовать всем требованиям, которые предъявлялись к публикациям в «Зауралочке».

Зная непредсказуемый характер главного редактора, Зоя пошла на хитрость. Статья начиналась с написанного ею красивого четверостишия о весне, цветущих яблонях и любви (автора Зоя намеренно не указала). Далее следовало действительно краткое обращение к корням праздника с упоминанием демонстраций и трудовых подвигов народа, после чего речь шла о пикниках-маевках, распространенных в СССР. А в заключительной части Зоя по-настоящему отвела журналистскую душу, в красках написав о том, как здорово провести предстоящие выходные на природе или на даче, зная, что впереди май, июнь, июль, август и сентябрь – целых пять месяцев теплой погоды. Зоя набралась смелости и рискнула составить своеобразный путеводитель по предпраздничному выпуску, включив в свою статью ссылки на заметки из других разделов газеты: самые вкусные рецепты шашлыка на странице такой-то, афиша развлекательных и спортивных мероприятий на странице такой-то, календарь садовода на странице такой-то, советы для здоровья дачника на странице такой-то.

– Ты неисправима, – закатила глаза главный редактор, едва начав читать Зоину статью, и широким взмахом перечеркнула стихи ручкой с красными чернилами.

Зоя с самым несчастным видом притворно вздохнула, будто действительно расстроилась. На самом деле она как раз сделала ставку на то, что главный редактор вычеркнет четверостишие, а все остальное оставит, как есть.

– Так-так, – бормотала главный редактор, водя глазами по строчкам, – хорошо… очень хорошо… интересно… так-так…

Зоя сидела как на иголках в ожидании ее вердикта. Дочитав, главный редактор положила листы с текстом на стол и аккуратно, словно поглаживая, провела по ним ладонями.

– Молодец, Зоя, ты хорошо справилась, – проговорила она. – У меня к тебе одна просьба. Впиши сюда пару-тройку пословиц про то, как здорово трудиться, и про то, как плохо пить. А то, знаешь ли, у нашего народа шашлыки всухую редко проходят…

От ее слов Зоя была на седьмом небе от счастья. Она изящно вплела в текст несколько пословиц, постаравшись, чтобы они не выглядели как нравоучения, и материал дали в номер.

И вот теперь Зоя попыталась вспомнить, какие именно пословицы она тогда использовала. Она точно помнила, их было пять.

Тот не лих, кто во хмелю тих. Раз.

У лентяя котел пуст, у пьяницы – карман. Два.

Лень да потягота на болоте живут. Три.

Пот по спине – так и хлеб на столе. Четыре.

А пятая?..

Зоя никак не могла вспомнить. Она ворочалась в постели, напрасно мучая свою память. Сна уже не было и в помине. От бренди в Зоиной голове тоже не осталось следа: быстро опьяневшая Зоя так же быстро протрезвела.

Внезапно в ночной тишине откуда-то снизу раздался оглушительный звон. Зоя подскочила на диване. Звук не прекращался. Прислушавшись, Зоя поняла, что это часы в прихожей бьют полночь. Странно, что им вдруг взбрело в голову заявить о себе именно сейчас. Все время, что Зоя жила тут, часы по ночам помалкивали.

Часы отбили двенадцатый раз и затихли. От пережитого страха у Зои пересохло в горле. Выпустив край одеяла из судорожно сжимавших его пальцев, она вылезла из постели и собралась спуститься на кухню, чтобы выпить воды, как вдруг зажужжал ее мобильный телефон. Зоя бросила взгляд на экран – пришло какое-то сообщение.

– Это мой новый номер. Извини, что поздно. Если ты не спишь, приходи ко мне, есть важные новости. Румянцев, – вслух прочитала она и повернулась к стеклянной стене.

Дождь усилился, видимость в темноте была не очень, но Зое показалось, что в кухонном окне квартиры Румянцева горит свет. Она с нетерпением ждала новостей от него, поэтому, отправив короткий ответ: «Сейчас приду», без промедления собралась и побежала вниз.

Она кубарем скатилась по ступенькам, обулась, нацепила ветровку и дождевик и сунула ключи в карман. Распахнув входную дверь, Зоя быстро шагнула за порог. В ту же секунду она почувствовала удар по голове и, потеряв сознание, упала навзничь на мокрое крыльцо.

* * *

Зоя пришла в себя.

Она открыла глаза, но не увидела ничего, кроме непроглядной темноты. Голова раскалывалась, спине и ногам было мокро и холодно.

Зоя рискнула осторожно пошевелиться. Странно – она лежала на чем-то твердом, но сухом.

Вероятно, одежда намокла при падении, смекнула Зоя.

Проведя пальцами по гладкой поверхности под левой рукой, она предположила, что лежит на деревянном полу. Зоя медленно пошевелила ногами и поняла, что на ней нет обуви, только носки.

«Почему так темно? – лежа неподвижно, подумала Зоя. – Где я? Может быть, в подвале? Если так, то где находится этот подвал? И где мои кроссовки? И что вообще произошло?»

Зоя напрягла память, пытаясь восстановить последовательность событий.

В надежде узнать какие-нибудь новости она торопилась к Румянцеву. Зоя распахнула входную дверь и выскочила из «особняка». По обе стороны от двери горели светильники. Едва шагнув на крыльцо, Зоя боковым зрением заметила какое-то движение слева и в тот же момент почувствовала удар, после которого сразу потеряла сознание.

Вообще-то говорят, снаряд в одну воронку дважды не падает…

Могла ли Зоя избежать нападения? Вряд ли. Все случилось за считаные секунды. Нападавший поджидал на улице, и когда она открыла дверь, сразу оглушил Зою. Рука его не дрогнула, он вложил немалую силу в удар – и Зоя мгновенно отключилась.

Она не помнила ничего, что происходило в промежутке между ударом по голове и моментом, когда она очнулась. Возможно, ее тащили, перекинув через плечо, словно мешок с картошкой, или волокли по земле, держа за руки или за ноги. А может быть, везли на машине. Зоя ничегошеньки не помнила.

А кстати, почему она так заторопилась к Румянцеву? Ах да, он же прислал ей сообщение. Но номер телефона был другой…

Зоя горько усмехнулась. Какая глупость! Ее дважды за один день обвели вокруг пальца: сначала выманили каким-то странным звонком, чтобы обыскать вещи, а потом второй раз… Как маленькую девочку, ей-богу!

За свою наивность она дорого заплатила. Где ее заперли? Зачем?

Она пошевелила пальцами правой ноги, затем левой.

На каком, спрашивается, основании она так слепо доверяла Румянцеву? Все события сегодняшнего дня были связаны с ним. Что, если это он все подстроил так, чтобы оба раза выманить ее из «особняка»? С утра – чтобы обыскать вещи, а вечером…

Зоя прислушалась, но в абсолютной тишине и непроглядной темноте не услышала ни звука.

Допустим, Румянцев не тот, за кого себя выдает… Но кто-то же ударил его по голове! Мог ли он сделать это сам, да еще так, чтобы врачи скорой помощи не заподозрили его в попытке умышленно нанести себе увечья? Зоя не была уверена в этом.

Но если Румянцев, сама любезность, все-таки по ту сторону баррикад, то куда он мог бы упрятать ее? Его квартира на третьем этаже, и в ней большие окна, сквозь которые не может не проникать свет. Доступа в подвал в новом многоквартирном доме у жильцов, скорее всего, нет, но, судя по кромешной тьме, Зоя точно в каком-то подземном помещении – подвале или погребе или вообще в каком-нибудь бомбоубежище. Тогда где может находиться это укрытие? В антикварном магазине?

Зоя нахмурилась. Да, антикварный магазин, находящийся на первом этаже в старом доме, – вполне подходящее место.

Значит, Румянцев отвез ее туда на машине. Правда, Зоя не знала, какой у него автомобиль. Может быть, пресловутая иномарка темного цвета как раз принадлежала Румянцеву?..

Если всё так, то выходит, что Румянцев уверен, что брошь находится у Зои, и не верит, что она ничего о ней не знает…

А вдруг Румянцев сейчас находится где-то рядом? Какого размера помещение, в котором лежит Зоя? Может быть, он сидит неподалеку и сторожит ее? Или придет через какое-то время и… И что?

Замерзшая и затекшая спина Зои покрылась липким потом. Черт возьми, с какой целью и кто удерживает ее здесь?! И, если это подвал, есть ли тут мыши или крысы или какие-нибудь насекомые?.. Между прочим, она как-то читала, что голодные крысы могут нападать на человека…

Буйное воображение услужливо подсунуло Зое картинку длинного, омерзительно розового, лысого крысиного хвоста, извивавшегося прямо перед ее носом. Картинка была настолько отчетливой, что Зоя почувствовала настоящее отвращение. Чтобы не впасть в отчаянье, она, пытаясь занять мысли, принялась строить версии.

Наиболее вероятной Зое показалась версия, связанная с Румянцевым и раритетной брошью. Опуская детали, можно было с уверенностью сказать, что всё – с момента их необычного знакомства до помощи в поиске информации – могло быть тщательно спланировано Румянцевым. И на роль шифровальщика, использовавшего почтовый ящик на хозяйственных воротах Николая и Тамары для обмена записками, он подходил лучше, чем кто-либо другой, хотя бы потому, что жил в двух шагах. В общем, все складывалось не в пользу Румянцева.

Зоя снова невесело усмехнулась. Учитывая, где она сейчас находится, все как раз-таки сложилось против нее.

Но была вторая версия, и симпатизировавшая Румянцеву Зоя изо всех сил пыталась убедить себя в ее состоятельности. Во всех злоключениях, выпавших на Зоину долю за прошедшую неделю, могло быть виновато пресловутое стечение обстоятельств. При всех творческих чертах своей натуры Зоя не верила в совпадения. Но сейчас, лежа в абсолютной темноте на холодном полу, она отчаянно убеждала себя в том, что ученые фатально ошибаются, утверждая, что, по теории вероятности, совпадения должны случаться настолько редко, что их вероятность сводится к нулю.

Неожиданно из второй версии появилась третья: Румянцев все-таки ни при чем, а главный злодей – совершенно не известный Зое человек.

Додумать третью версию Зоя не успела, потому что ход ее сбивчивых мыслей прервал очень знакомый звук, который к тому же раздался совсем рядом. Зоя встрепенулась и навострила уши, но зря: звук больше не повторился. Она надеялась услышать его еще раз, чтобы вспомнить, что могло издавать такой звук, но время шло, а ничего больше не тревожило тишину вокруг Зои. Тогда дотошная Зоя попыталась воспроизвести в уме услышанный звук и поняла, что это… бой часов!

«Бьют часы на Спасской башне, провожая день вчерашний, будет, будет даль светла…» – внезапно зазвучала в Зоиной голове бодрая детская песенка, и Зоя испуганно заморгала, подумав, что сошла с ума.

Песенка звучала и звучала, как заезженная пластинка, и Зоя, приподнявшись на локтях, попробовала легонько потрясти головой, чтобы в буквальном смысле вытряхнуть навязчивую мелодию, но, почувствовав слабость, легла обратно. Полученная пару дней назад рана на голове еще не зажила, и сегодняшний удар нанес еще больший ущерб Зоиному здоровью.

Стараясь не шуметь, Зоя повернулась на бок, положив ладони под голову. Песенка улетучилась, забрав с собой все стройные версии и вообще все мысли, и Зоя с грустью подумала – прийти в себя после падения с табурета в компании Артёма оказалось гораздо приятнее, чем очнуться одной в темном подвале.

Тут Зоя почувствовала, как что-то твердое давит ей под ребра. Она легла обратно на спину, провела рукой по правой поле ветровки, и – о, чудо! – пальцы нащупали в кармане плоский портативный фонарик. Зоя нашла его в чулане, когда искала фонарь, чтобы пойти в гараж.

Она вытащила малюсенький, размером со спичечный коробок, фонарик и, на ощупь включив его, посветила вокруг себя. Яркое световое пятнышко диаметром не больше пятирублевой монеты выхватывало из темноты деревянный пол и плинтус, закрепленный внизу стен, оклеенных серыми обоями. Вдруг слева что-то блеснуло. Зоя вернула лучик на то же место и смогла разглядеть блестящий маятник напольных часов.

В то же мгновение Зою сразила догадка: все это время она лежала не в подвале антикварного магазина, а в прихожей Николая и Тамары в непосредственной близости от часов, пробивших один час ночи!

Страх тут же исчез. Зоя была полностью уверена, что в «особняке» никого, кроме нее, нет.

«Какое счастье, – чувствуя, как начинают пылать щеки, наливаясь пунцовым румянцем, подумала она, – что никто не видел, как я опростоволосилась! Это ж надо было попасть в такое наиглупейшее положение! Лежала, как тюлень, на полу, теоретизировала… Тоже мне, ищейка!»

Закончив мысленно ругать себя за допущенную оплошность, Зоя внезапно вспомнила излюбленную фразу Кренделёва: «Не ошибается тот, кто ничего не делает», в которой тотчас нашла для себя утешение.

Воспрянув духом, она, избегая резких движений, села и осторожно ощупала пальцами затылок. Бинт был влажный и липкий. Зоя не сомневалась, что он опять пропитался кровью. В первую очередь нужно было разобраться с возобновившимся кровотечением, но сначала Зое было необходимо выяснить, почему в «особняке» так темно.

Она с опаской поднялась на ноги и, выставив перед собой руки, пошла вперед. Лакированный пол и при дневном свете был небезопасен для ходьбы по нему без обуви, а в кромешной тьме, да еще с головокружением и подавно.

Николай автоматизировал все освещение, но, несмотря на Зоины не слишком грациозные движения, ни один датчик не сработал. Нетвердо ступая впотьмах по скользким половицам, Зоя черепашьим шагом добралась до входа в кухню и, нашарив ладонью клавиши выключателя у двери, пощелкала ими. Безрезультатно. Наверное, напавший на нее человек (если это злобное существо можно назвать человеком), покидая участок, выключил все автоматы в гараже.

Расстроенная, Зоя привалилась спиной к стене. После сегодняшнего очередного нападения она ни за какие коврижки не вышла бы на улицу до рассвета, но ей обязательно нужно было остановить кровотечение, а для этого требовался более мощный свет: портативного фонарика было недостаточно. Зоины силы были на исходе, но тут она вспомнила о ручном фонаре, с которым сегодня ходила на разведку. Ей всего-навсего требовалось дойти до чулана, и – вуаля! – у нее будет свет. Луча большого фонаря хватит, чтобы наскоро забинтовать голову, а утром Зоя непременно вызовет скорую.

Путь от кухни до чулана занял у нее еще несколько минут. Неестественно высоко поднимая ноги, словно цапля, Зоя не переставала задаваться вопросом, куда делись ее кроссовки.

Наконец большой фонарь оказался в Зоиных руках, и она, освещая себе дорогу, выбралась из чулана. С таким фонарем Зоя чувствовала себя гораздо увереннее. Ей как будто даже слегка полегчало. Она плавно повела лучом по полу перед входной дверью и увидела связку ключей, валявшуюся возле порога.

«А дверь-то, наверное, не заперта», – подумала Зоя, кряхтя, наклонилась, подобрала ключи и сунула их в карман ветровки. Затем она попробовала открыть дверь, и та действительно оказалась лишь небрежно захлопнута.

Запершись на все замки, Зоя посветила фонарем на пол и обнаружила то, что так упорно искала. Кроссовки, которые Зоя перед выходом из «особняка» в спешке надела по ошибке вместо резиновых сапог, валялись буквально в полуметре от нее. Она кинулась к ним, но радость ее была недолгой – ровно до того момента, как в поле ее зрения попали брошенные рядом толстые резиновые подошвы, оторванные от верхней части кроссовок. Зоя чуть не расплакалась от обиды: эти кроссовки стоили половину ее зарплаты и, кроме того, очень нравились ей! Чем же не угодила нападавшему Зоина обувь?! Для чего потребовалось портить ее?

Не найдя ответа, Зоя, одной рукой бережно прижимая к груди кроссовки и подошвы от них, а в другой сжимая фонарь, понуро побрела наверх в оранжерею.

7 сентября, воскресенье

Дождь шел восьмой день, и Зоя уже не придавала этому значения, устав обращать внимание на бесконечную сырость.

Скорую помощь, конечно же, следовало вызвать ночью. Но это Зоя поняла только утром, когда увидела, что вся подушка, а вместе с ней и Зоино лицо перепачканы кровью.

Перед сном Зоя попыталась остановить кровотечение, но под рукой, кроме махрового полотенца, ничего не было. Не снимая бинтового чепца, туго повязав полотенце вокруг головы, как чалму, она рухнула на диван и в мгновение ока уснула. За ночь полотенце сползло, и кровь размазалась по наволочке.

Испытав глубочайшее потрясение в момент пробуждения, Зоя, позабыв об умывании и завтраке, трясущимися руками принялась шарить по карманам своей одежды в поисках мобильного телефона. Но несчастный допотопный аппарат как сквозь землю провалился. Зоя потратила еще не меньше получаса, пытаясь найти свой телефон. Придерживая одной рукой полотенце, она обошла все этажи, заглянула в каждый уголок, но телефон так и не нашла. Вероятно, его украл тот, кто напал на нее вчера вечером. Это было единственным объяснением, куда мог деться не представлявший никакой ценности доисторический телефон.

Вспомнив, что у Николая и Тамары был домашний телефон (стационарный аппарат висел на стене в прихожей), Зоя направилась вниз. Боясь, что телефон не работает, она с замиранием сердца сняла трубку и, помедлив, поднесла ее к уху. Услышав длинный гудок, Зоя чуть с ума не сошла от счастья. Сосредоточенно нажимая на кнопки, она набрала номер скорой помощи, но диалог с диспетчером не получился.

– Скорая, двенадцатая, – раздался в трубке усталый женский голос.

– Здравствуйте, – вежливо начала Зоя, но, спохватившись, что лишние любезности отнимут у диспетчера драгоценное время, поспешила перейти к сути: – У меня рана на голове, кровь идет.

– Сколько вам лет?

– Тридцать.

– Вы упали?

– Э-э-э… нет… – неуверенно пробормотала Зоя.

– Тогда откуда у вас кровоточащая рана на голове? – продолжала диспетчер.

– На меня напали. – Думая, что это упростит ситуацию, Зоя решила сказать правду. – И ударили по голове.

– Только что?

– Нет, ночью…

– Вы уже звонили в скорую?

– Нет… – С каждым новым вопросом Зоина уверенность в том, что позвонить в неотложку было правильным ходом, таяла на глазах.

– Почему? Кровотечения не было?

– Было, но я очень устала и легла спать…

– Вы звонили в полицию?

Зоя ответила отрицательно. У диспетчера наготове был следующий вопрос, однако Зоя опередила ее.

– Извините, – вежливо, но твердо проговорила она, – похоже, я зря отняла у вас время. Я обращусь в поликлинику. Спасибо. – И быстро нажала на кнопку завершения вызова.

Она и не подозревала, как, оказывается, непросто вызвать скорую помощь. В схватке один на один с дотошным диспетчером Зоя потерпела сокрушительное поражение. Однако проблема с кровотечением требовала срочного решения, поэтому Зоя вызвала такси, чтобы поехать в травмпункт и попытать счастья там. В отличие от скорой разговор с диспетчером службы такси был коротким, и спустя несколько минут – Зоя даже не успела найти какую-нибудь подходящую замену своим павшим накануне в неравном бою кроссовкам – поступил обратный звонок, что машина уже ожидает на улице.

С окровавленным полотенцем на голове Зоя, шлепая неплотно сидевшими на ногах резиновыми сапогами, вышла из калитки и остановилась в нерешительности.

У ворот стояли два автомобиля: недорогая японская иномарка с шашечками на крыше и символикой такси на дверях и… черный «Мерседес» Артёма.

Таксист, втянув голову в плечи, крутился под дождем возле машины, тщательно протирая лобовое стекло. Увидев Зою, он разинул рот от удивления. Его рука с тряпкой замерла в воздухе.

Артём, по-видимому, подъехал позже и только выходил из автомобиля. Едва заметив Зою, он переменился в лице и со всех ног бросился к ней.

– Зоенька! Что с тобой случилось?! – Он попытался обнять ее за плечи, но она отступила назад. – Что такое? – моментально насторожился он.

– Все в порядке, – холодно ответила Зоя, с подозрением глядя на него.

– Нет, не в порядке, – строго сказал Артём. – Я же вижу.

– Мне лучше знать, в порядке или нет, – вновь полезла в бутылку Зоя, сама того не желая.

– Куда ты собралась? – бросив взгляд на такси, спросил Артём.

– В больницу.

– Я отвезу тебя.

– Не нужно никуда меня везти! – громко прошипела Зоя. – Я в состоянии сама позаботиться о себе!

– Твое состояние внушает мне опасения, поэтому я настаиваю, чтобы ты поехала со мной, – терпеливо гнул свою линию Артём.

– Если бы не любопытные взгляды, я бы вообще добралась на автобусе. Такси я вызвала исключительно для того, чтобы сохранить свою нервную систему, а не потому, что мне плохо.

– Не хочу ничего слушать, – безапелляционным тоном заявил Артём. – Садись в мою машину. С таксистом я расплачусь.

– Отстань от меня! – отчаянно завопила Зоя, в ярости топая ногами по лужам и поднимая брызги. – Не лезь в мою жизнь! Я не просила тебя помогать мне! Я сама решу, с кем мне ехать и куда! И что мне делать, я тоже решу сама! И заплатить за себя я тоже могу сама! А ты… – Ей пришлось прервать свой монолог: голова вдруг закружилась, и Зоя сделала пару шагов назад и, наткнувшись спиной на кирпичный забор, чуть не упала.

Артём среагировал, как молния, вовремя подхватив ее под мышки.

– Какая же ты вредина, – усаживая Зою на переднее сиденье, с нежностью пожурил Артём. – Я сейчас.

Зоя вяло наблюдала, как он подошел к застывшему на месте таксисту и, что-то коротко сказав ему, протянул пятисотрублевую купюру. Таксист сунул деньги в карман, юркнул в машину и был таков.

– Порядок, – бодро сообщил Артём, усевшись за руль. – Теперь можем ехать. – Он включил заднюю передачу и, быстро развернув машину, помчался вперед.

– Ты хоть знаешь, куда ехать? – недоверчиво спросила Зоя.

– Знаю. На Красина. Там травмпункт для взрослых, через дорогу от ЦПКиО. – Артём покосился на нее и добавил: – Все-таки нужно было швы наложить…

– Да какие швы! – сердито фыркнула Зоя. – На меня еще раз напали!

Артём резко нажал на педаль тормоза, и «Мерседес» остановился как вкопанный посреди дороги. По инерции Зоя наклонилась вперед, но ремень безопасности удержал ее.

– Извини! – Артём ударил ладонью по рулю и переспросил: – Что ты сказала? На тебя напали еще раз?!

– Поехали, – недовольно буркнула Зоя. – Стоишь на проезжей части, людям мешаешь.

Но на самом деле она пристально наблюдала за его реакцией, мимикой, интонациями.

– Кому надо – объедет, – отмахнулся Артём. – Так тебя правда кто-то ударил по голове еще раз?

– Даже если бы сегодня было первое апреля, вряд ли я бы стала так шутить, – скривила губы Зоя.

Повисло молчание. Артём крепко сжал руль обеими руками, сдерживая разбушевавшиеся эмоции.

– По-моему, ты меня подозреваешь, – сказал он, наконец разжав пальцы и внимательно посмотрев на Зою.

Это было произнесено с такой обескураживающей простотой, что Зоя растерялась.

– Может быть, – уклончиво ответила она, заставив себя посмотреть ему прямо в глаза.

– Я тебя понимаю. Если бы я оказался на твоем месте, тоже подозревал бы всех вокруг. Но поверь мне, Зоенька, я никогда не сделал бы и не сделаю тебе ничего плохого!

Артём мог бы не говорить этого. Зоя и так была уверена в кристальной чистоте его помыслов. Просто после второго нападения всё вокруг стало казаться ей подозрительным.

– Ну что, поедем? – примирительно спросила Зоя.

Сразу воспрянув духом, Артём надавил на педаль акселератора, и «Мерседес» послушно сорвался с места.

Территория городской больницы занимала целый квартал. Ряд высоких, рано пожелтевших кленов закрывал от шумной улицы четырехэтажное П-образное здание больницы, оштукатуренное и выкрашенное в практичный, но до смерти унылый серый цвет.

Остановка перед больницей была запрещена, о чем весьма недвусмысленно предупреждали соответствующие дорожные знаки, натыканные повсюду. Для пущей убедительности (а также борьбы со злостными нарушителями правил дорожного движения) вдоль тротуара перед главным входом дополнительно установили сплошное металлическое ограждение. Чертыхаясь сквозь зубы, Артём сделал круг почета, объехав весь квартал, и наконец нашел место для парковки на боковой улице.

– У нас всё как всегда, – ворчал Артём, широко шагая по тротуару. – Если травмпункт, то возле него нельзя остановиться. Ковыляйте, люди с переломами, за тридевять земель. А потом еще карабкайтесь по ступенькам вверх! Все для людей, ничего не скажешь!

– Наверное, если на скорой привезут, то вход со двора, – предположила Зоя, еле поспевая за ним.

– Тебя-то скорая что-то не привезла, – сердито заметил он, открывая перед ней тяжелую железную дверь. – Вот, тут тоже о больных подумали!

Его бухтение подействовало на Зою успокаивающе, и она бесстрашно вошла в травматологическое отделение.

Оказавшись внутри тесноватого помещения, Зоя приятно удивилась: региональная программа ремонта лечебных учреждений коснулась и этой больницы. Здание было построено в середине шестидесятых годов и за полвека с лишним изрядно поизносилось. Выделенные из бюджета деньги сотворили чудо, и обшарпанный корпус старейшего в регионе медицинского учреждения заметно помолодел.

Атмосфера травмпункта тоже стала жизнеутверждающей. Пол был выложен светлой плиткой, а стены покрашены в приятный светло-зеленый цвет. С высоких белоснежных потолков на тонких подвесах спускались светильники, ярко освещавшие помещение, а в углу возле электророзетки стоял напольный ультрафиолетовый бактерицидный облучатель для очистки и обеззараживания воздуха. Старые деревянные оконные рамы и двери заменили новыми пластиковыми. В приемном отделении было светло, чисто и довольно приятно пахло каким-то дезинфицирующим средством.

Г-образный коридор был полон травмированных. Все банкетки, обтянутые дерматином типичного для современной медицинской мебели цвета «аквамарин», оказались заняты. Но, увидев Зою с окровавленным полотенцем на голове, несколько человек разом вскочили на ноги, уступая ей место.

– Спасибо большое! – поблагодарила Зоя неравнодушных людей.

– Да, спасибо вам! – не остался в стороне и Артём, благодарно улыбаясь хорошо воспитанным молодым людям и одновременно устраивая на одной из банкеток Зою. – Посиди минутку, – велел он ей и, предварительно постучав, скрылся за белой дверью с табличкой «Ординаторская».

Зоя послушно присела на мягкое сиденье.

В коридор, кроме той двери, в которую вошел Артём, выходило еще три обычных с разными табличками: «Перевязочная», «Процедурный кабинет», «Смотровой кабинет», а в дальнем конце коридора виднелась массивная металлическая дверь рентген-кабинета с нанесенным на нее яркой краской знаком радиации. Весь поток пациентов медленно, но верно распределялся между этими четырьмя кабинетами.

Спустя пару минут Артём выглянул из ординаторской и поманил Зою пальцем.