Текст книги "Зоя"

– Прекращай, – сурово сказала себе Зоя. – Иначе после отпуска загремишь на больничный с нервным расстройством, а этого тебе кадровичка точно не простит.

Усилием воли Зоя заставила себя вернуться к теме обеда. Можно было расположиться и в столовой за огромным, человек на пятнадцать, деревянным столом с массивными резными ножками, но к таким пафосным приемам пищи Зоя не привыкла. Она жила довольно скромно, хотя гораздо лучше, чем в студенческие годы. Благодарить за это нужно было их с Николаем одинокую четвероюродную тетушку глубоко пенсионного возраста, перед эмиграцией в Польшу подарившую Зое (как раз к окончанию университета) квартиру – двухкомнатную «сталинку». Николай как мужчина и просто как человек, устроившийся в жизни, можно сказать, остался не у дел. Но старший брат повел себя достойно, не расстроился и не стал завидовать младшей сестре. Наоборот, Зое показалось, что у него гора с плеч свалилась от того, что сестра наконец пристроена: до неожиданного тетушкиного жеста доброй воли жилищный вопрос для Зои был более чем актуален.

Так преисполненная искренним чувством благодарности к тетушке Зоя переехала из видавшей виды комнатки университетского общежития в двухкомнатные, шикарно меблированные хоромы с большими (по меркам советского времени) кухней и ванной, просторной гостиной и изолированной спальней, расположенные в тихом квартальчике в самом центре города, застроенном после войны сталинскими домами, с тенистыми дворами, заросшими старыми липами и кленами. Эту квартиру больше полувека назад государство предоставило тетушкиному отцу, и в ней прошла вся жизнь Зоиной благодетельницы. Уезжая, тетушка оставила все, что за десятилетия нажили ее родители и она сама. В кухне стояли два прекрасно сохранившихся буфета из полированного дерева на ножках, с раздвижными стеклянными дверцами, заполненные до отказа красивой посудой из обеденных, чайных и кофейных сервизов советских времен, круглый стол с четырьмя мягкими стульями в комплекте, отлично работавшие, несмотря на немаленький возраст, импортная электроплита и холодильник. Почти всю гостиную занимал гарнитур из темного полированного дерева, состоявший из неимоверно вместительной гэдээровской полированной стенки с баром, в котором при открывании зажигалась лампочка, массивного письменного стола с двумя встроенными тумбами и закрывавшимся на ключ ящиком посередине, возле которого стояло кресло с деревянными подлокотниками и спинкой, и удобного дивана с множеством мягких подушек. Спальня тоже была обставлена по моде советских времен – импортный шпонированный гарнитур с просторным гардеробом, полутораспальной кроватью, двумя прикроватными тумбочками, банкетка и трельяж со стоявшей на нем бронзовой статуэткой никому не известной обнаженной женщины, застывшей в позе Венеры. Тетушка даже оставила ей старинный кабинетный рояль известного лейпцигского производителя – военный трофей из Германии, добытый тетушкиным отцом. Играть Зоя не умела, поэтому ценный инструмент стоял нетронутым с самого тетушкиного отъезда, но Зоя трепетно следила за его сохранностью. Со стороны могло показаться, что Зоя из-за своего возраста не вписывалась в ретростиль квартиры, но это не так. Вопреки всему среди казавшихся молодежи несовременным убранства «из прошлого» с оклеенными бежево-коричневыми обоями с дамасским узором стенами, высокими потолками с лепниной вокруг массивных хрустальных люстр она чувствовала себя в родной стихии и даже не помышляла о ремонте.

С трудом отогнав теплые воспоминания о собственном уютном жилище, Зоя наконец разобрала пакет с помявшимися при падении продуктами, отыскала на Тамариной кухне тарелку и вилку и уселась за красный стеклянный стол.

Для общепитовских пельмени оказались вполне съедобными и мясными. Зоя оставила половину на ужин, налила чаю и с кружкой пошла в оранжерею.

На улице преждевременно стемнело – тучи в конце концов накрыли город и разверзлись напоследок летней грозой со всеми обязательными атрибутами: оглушительным громом и сверкающими молниями. Сидя в кресле-качалке, Зоя задумчиво скользила взглядом по разномастным цветочным листьям.

Тамара позвонила ей вчера через час после того, как отчаявшаяся Зоя пошла на крайние меры.

Объявив начальнице отдела кадров, что отпуск необходим в связи со «сложными семейными обстоятельствами», Зоя с ужасом ждала разоблачения. Ей даже почудилось, что ее нос начал расти, как у лгунишки в известной сказке. Но, видимо, этот запрещенный прием редко использовался ее коллегами по редакции. Кадровичка замолчала, потом, вздернув тонкие брови, процедила: «Надеюсь, у вас все в порядке», поставила визу на заявлении и сухо добавила: «Я приглашу вас, когда все бумаги будут готовы».

Сгорая от стыда, что оказалась лгуньей, и одновременно гадая, с чем была связана спонтанная вспышка человечности кадровички, Зоя ретировалась к себе в каморку. Она не успела придумать более-менее реалистичную версию этих семейных обстоятельств и была очень расстроена этим. Мама всегда учила их с Николаем – врать нехорошо. Однако Тамарин звонок развеял все Зоины сомнения, полностью очистив совесть.

Чай в кружке закончился, гроза тоже, а это означало, что пора приниматься за кадки с фикусами. Зоя решительно поднялась и вышла на крышу. Несмотря на недавний ливень, день оставался теплым. Зоя неспешно прошлась по периметру, украдкой разглядывая соседские владения, скромно пристроившиеся по краям разлапистого участка Николая и Тамары.

Главный минус частного сектора – неуемная тяга окружающих к домашнему животноводству. Правда, в ограниченных масштабах. На четырех сотках особо не развернешься, но под курятник или сарай со свинками место всегда найдется. А где свинарник, там почти всегда крысы и запах…

«Где может храниться тележка? – Зоя обвела глазами крышу. – А, вон она, стоит себе тихонечко с задней стороны оранжереи».

Зоя подкатила тележку к первой кадке, стоявшей со стороны дома из «бананового» сайдинга. Высокая, до колена, керамическая емкость была до краев заполнена землей, обильно политой дождем. Зоя присела на корточки и, прижав подножку тележки вплотную к кадке, попыталась переставить ее. Ничего не вышло – кадка оказалась неподъемной.

Примерно четверть часа понадобилось Зое, чтобы совладать с тяжеловесным горшком. А таких было четыре.

«Труд облагораживает», – напоминала себе Зоя, ворочая следующую кадку.

Эпопея завершилась, когда храбро победившее тучи солнце полностью скрылось за коньком двускатной крыши соседнего дома, где целый день гребли ботву. Зоя определила последнюю кадку на свободный пятачок в оранжерее, вернула тележку на место и без сил рухнула в кресло.

«Вот это начало отпуска! Зато фикусы не замерзнут. Доброе дело сделала. Ну да ладно».

Темнело. Пора было ужинать, но сначала Зое нужно было переодеться. Прежде чем уйти, она щелкнула выключателем у входа, и оранжерею осветили фитолампы, прикрепленные к перемычкам стеклянного потолка и стен.

В бельевом шкафу в чулане Зоя, постепенно осваиваясь в доме, нашла чистое полотенце. Она умылась в ванной комнате на первом этаже и привела себя в порядок.

Проходя мимо прихожей, Зоя вспомнила об уличном освещении. Длинный ряд выключателей находился на стене слева от входной двери. Педантичный Николай подписал каждый, так что даже его сестра-гуманитарий смогла разобраться. Вскоре весь участок был освещен приглушенным светом невысоких, метра полтора, фонарей.

Ужин пришлось отложить. Зоя вспомнила, что не сделала обход территории, и поспешила на улицу.

Спускались сумерки. Бодрым шагом Зоя прошла по участку, внимательно осматриваясь и проверяя замки в бане, гараже, сарае, на двух воротах и калитке. Всё оказалось закрыто. Довольная результатом, она заперлась в доме и наконец занялась ужином.

Ей было неуютно в огромном пустом доме. Отовсюду слышались какие-то шорохи, посторонние звуки. Да еще сегодняшний инцидент…

Нет-нет, все-таки она права – это всего лишь глупая детская выходка.

Зоя поставила на поднос тарелку с разогретыми в микроволновке остатками пельменей, пластиковый стаканчик сметаны, кружку с горячим чаем и пошла в оранжерею. По пути она включила потолочный светильник в холле и два бра на лестницах.

«Пусть горят и по ночам, так спокойнее. Надеюсь, счет за электроэнергию не разорит Кольку», – обеспокоенно подумала Зоя, но выключать ничего не стала.

Пока она не спеша ужинала, совсем стемнело. Фитолампы давали причудливый розовый свет. Зоя переставила поднос с пустой посудой на журнальный столик. С хрустальной рюмкой пахучего дынного ликера в руке она вышла на крышу.

Оказывается, до новой многоэтажки рукой подать…

«Ну сколько, если быть точной?» – попыталась прикинуть на глаз Зоя.

До забора метров десять. Потом метра два – палисадник соседа. Еще три – тротуар, водосточная канава и обочина. Дальше – метров шесть – двухполосная асфальтированная дорога. Плюс троту-ар и газон. В общем, не больше пятидесяти.

Оранжерея находилась высоко, на уровне третьего этажа. Зоя оперлась локтями на парапет, не достававший ей даже до талии, и сделала маленький глоток из рюмки. Сладкий густой ликер, найденный в баре в гостиной-столовой, слегка обжег горло. Вкуснотища.

Тут же она возмутилась: «Кошмар! Отсюда видно, как на ладони, что делается в квартирах на третьем этаже!»

Дома у Зои письменный стол стоял вплотную к большому двустворчатому окну в гостиной. Ей нравилось сидеть в кресле и наблюдать за жизнью двора – там всегда что-нибудь происходило.

Вот и здесь в квартире напротив чье-то рабочее место было оборудовано так же. Горела модная настольная лампа, но за столом никого не было.

«Интересно, кто там обычно сидит? Школьник? Студент? Мальчик или девочка?»

Поднялся сильный ветер, растрепавший Зоины волосы. Зашумела листва соседских яблонь. Зоя вдохнула свежий ночной воздух полной грудью, залпом допила ликер и вошла в оранжерею, закрыв дверь на задвижку. Потом села в кресло-качалку и, всматриваясь слегка затуманенным взглядом в темноту за окном, задумалась.

«Сто к одному, что моя будущая книга станет откровением для многих», – подумала Зоя с какой-то неожиданной мстительностью.

Все душевные переживания Зоя привыкла держать в себе. Близких подруг у нее не было, а Николая она стеснялась. Поэтому никому из ее окружения и в голову не приходило, что такая тихоня, серая мышка может любить и страдать.

Можно написать поэму. И это было бы логичнее, ведь она поэтесса. Но Зоя боялась, что у нее не хватит душевных сил, чтобы справиться с романом в стихах. После каждого нового стихотворения, вышедшего из-под ее пера, она чувствовала себя буквально вывернутой наизнанку. Как будто каждая буква в этих нескольких четверостишиях была ее плотью, безжалостно вырванной из организма.

Зоя поморщилась. Нет, уж лучше автобиографическая проза.

Снизу донесся бой часов. Десять. Пора и на ночлег устраиваться. В дальнем углу оранжереи стоял диван-еврокнижка с обивкой из шенилла горчичного цвета. Зоя спустилась в чулан, нашла комплект постельного белья, одеяло, подушку и, довольная, побежала обратно. Растения, расставленные вдоль стеклянных стен оранжереи, скрывали помещение от посторонних глаз.

Организовав спальное место, Зоя выключила фитолампы, пробралась к дивану и, едва коснувшись головой подушки, уснула.

31 августа, воскресенье

Наутро шел дождь. Он начался еще ночью, и теперь небо со всех сторон оказалось наглухо затянуто серой пеленой. Мелкие дождевые капельки, подгоняемые порывами ветра, разбивались об оконные стекла.

Зоя потянулась и с наслаждением посмотрела сквозь стеклянную крышу, омываемую потоками небесной воды. Уклон слегка покатой крыши был не виден глазу, но его хватало, чтобы дождь стекал вниз к специальному водосточному желобу.

«Вот это отпуск! – мысленно ликовала Зоя. – Всем отпускам отпуск! Но уже почти десять. Пора вставать, умываться, завтракать и приниматься за книгу».

Она натянула спортивные штаны, свернула белье. Складывая диван, нечаянно задела какой-то предмет, стоявший на полу рядом, который упал с глухим стуком. Зоя присела на корточки и обнаружила черную сумку с мощным полевым биноклем внутри.

«Кто же им тут пользуется и для чего? Тамара подглядывает за соседями? Или любуется звездами? Да нет, для звезд двадцатикратного увеличения будет маловато».

Зоя бережно зачехлила находку и поставила возле кадки с фикусом. Опять она наговаривает на невестку.

Позавтракав, Зоя с кружкой кофе вернулась в оранжерею с твердым намерением приступить к написанию книги. Но как только она расположилась в кресле, мысли ее сосредоточились на вчерашнем незнакомце. Откуда он взялся? В тупичок можно попасть только с улицы Кошевого, но из пельменной Зоя точно возвращалась одна. А вот на улицу Кошевого он мог попасть откуда угодно: подойти с другой стороны от многоэтажки и повернуть налево, пройти от пельменной по улице, перпендикулярной тупичку, куда из дома тоже имеется выход, повернуть направо и…

«Видеонаблюдение!» – подскочила Зоя и бросилась в гостиную.

По всему периметру участка были установлены камеры, изображение с которых круглосуточно записывалось, и его можно было просмотреть…

Зоя замерла на лестнице. Просмотреть можно, только если компьютер и программа не защищены паролем.

«Будем надеяться», – решила она и снова побежала вниз.

Компьютер стоял в гостиной. Зоя плюхнулась на стул и нажала кнопку включения.

«Все-таки Колька с Тамарой поразительно беспечны! Никакого пароля для входа в систему».

Тем временем Зоя подключилась к системе видеонаблюдения. Вот и вчерашние записи. Файлы записаны по времени, с каждой камеры отдельно.

Когда это было? Наморщив лоб, Зоя пришла к выводу – не позже двух.

Однако надежды ее не оправдались. Незнакомец не попал в объектив ни одной из камер. Она тщательнейшим образом проверила все файлы. Как из-под земли вырос, точно.

– И как сквозь землю провалился, – пробормотала Зоя, вспоминая, как незнакомец исчез в считаные секунды.

А вдруг камеры зафиксировали, куда он ушел?

Она нетерпеливо защелкала мышкой. Вот она подходит к калитке. Вешает пакет на ручку. Принимается искать ключи…

Зоя приуныла, увидев себя на экране. Она и не подозревала, что ее внешний вид окажется настолько непрезентабельным. Волосы растрепаны. В кроссовках, джинсах и свитере она выглядела совсем простушкой. И рост подкачал – метр шестьдесят, и вес – могло быть килограммов на пять, а то и на семь меньше. Она была совершенно не похожа ни на журналистку, ни тем более на поэтессу. Как это соседи еще ни разу не заподозрили ее в попытке взлома…

Зоя усмехнулась. Провинциалка. Провинциалка в провинциальном городе.

А вот и сам юноша. Камера сняла только его появление в тупичке. Капюшон натянут до самого подбородка. Лица не разглядеть.

«Точно, подросток, – подумала Зоя, – капюшон велик».

Вот он подошел, заговорил с ней. Запись без звука, но все было понятно и так.

– Ох! – выдохнула Зоя, глядя на экран.

Она могла убеждать кого угодно и сколько угодно, что ей нечего скрывать, однако выражение ее лица говорило само за себя – незнакомец не только напугал ее, но и застал врасплох. Зоя не могла сдержать смех, увидев себя, без звука запальчиво выкрикивавшую: «Я тоже!» Дальше пантомима – перебрасывание мешка с продуктами через забор, попытка бегства сначала тем же путем, затем запоздалый рывок в сторону, а подросток уже убежал.

«Черт! – Зоя недовольно поморщилась. – Надо срочно начинать следить за собой!»

Она полистала видеозапись вперед-назад.

«А что, если… – Зоя задумалась. – Что, если незнакомец ниоткуда не появился, а вышел из какого-нибудь соседнего дома, возможно, даже расположенного в тупичке?!»

Эта версия ей понравилась.

И все-таки выглядела Зоя безобразно. Без преувеличения.

«Ничего удивительного, что личная жизнь не ладится».

Зоя решительно поднялась со стула и направилась в прихожую. Плевать, что на улице льет дождь. Ей было необходимо проверить свою догадку. Да и в магазин не мешало бы заглянуть – пельмени закончились, и нужно было купить что-нибудь к обеду.

Чулан в «особняке» оказался настоящим кладезем полезных вещей. На этот раз там нашелся просторный полиэтиленовый дождевик резавшего глаз канареечного цвета. Порывшись на стеллаже, Зоя отыскала резиновые сапоги не менее веселенькой расцветки. Предусмотрительно надев поверх свитера ветровку, Зоя натянула на себя найденное добро, прихватила кошелек и вышла из дома.

С первого взгляда стало ясно – осмотр заборов близлежащих домов ничего не даст. Невыразительные калитки и заборы, обычные дома за ними. Задумка с треском провалилась.

Погруженная в свои мысли, Зоя шла по тротуару, стараясь не поднимать брызг. Хотя эта осторожность уже была ни к чему: штанины джинсов внизу промокли до самых щиколоток, а по дождевику ручьем текла вода.

«Ищи, кому выгодно», – мысленно твердила она, хмуро поглядывая по сторонам из-под желтого полиэтиленового капюшона.

Если все-таки соседский подросток, то какой у него может быть мотив? Как любознательный сосед он действительно может знать нечто, компрометирующее Тамару. Вот только человек, живущий рядом, вряд ли мог перепутать Тамару с Зоей. Да и Тамара… Она жена Николая и за двадцать лет их брака ни разу не скомпрометировала себя. Во всяком случае, перед Зоей.

Тогда что это? Простая хулиганская выходка?

Зоя остановилась на пешеходном переходе.

За продуктами пришлось идти в супермаркет на Черемуховской улице за два квартала от дома. Зато там Зое очень кстати попалась на глаза курица-гриль – с пылу с жару, только-только из духового шкафа, – к которой Зоя прикупила бутылку полусухого красного вина. Дынный ликер, без сомнения, был восхитителен, но опустошать чужой бар, да еще и без разрешения Зое не хотелось. А немного вина не помешает работе над книгой. И, в конце концов, Зоя же в отпуске.

Она решила войти через хозяйственные ворота, чтобы попутно осмотреть перпендикулярную улицу. К Зоиному разочарованию улица, не считая того, что на ней стояла многоэтажка, оказалась ничем не примечательной, и осматривать на ней было нечего.

Зато хозяйственные ворота Зою удивили: во-первых, их можно было открыть и закрыть только изнутри (со стороны улицы ровные створки из толстого металла плотно прилегали внахлест одна к другой), а во-вторых, на них, как и на главных воротах, висел почтовый ящик. Только этот, в отличие от сверкавшего новизной парадного, был старый, еще советского образца. Выгоревшая на солнце синяя краска на нем облупилась, выставляя напоказ его ржавый корпус.

«Интересно, зачем Кольке с Тамарой два почтовых ящика?» – Зоя озадаченно разглядывала ставший диковинкой в современном мире металлический предмет.

Она попыталась приподнять погнутую крышку, и та, как ни странно, поддалась.

Ящик висел довольно высоко, и Зое пришлось встать на цыпочки, чтобы заглянуть внутрь. Она была уверена, что ящик пуст, но ошиблась. Внутри лежал скомканный клочок бумаги. Удивившись еще больше, Зоя сунула его в карман джинсов и поспешила в «особняк».

Из-за дождя и подкрадывавшейся осени на улице стало прохладно.

Дома Зоя первым делом сняла дождевик, развесила отсыревшую, а кое-где и промокшую одежду на бельевых веревках в чулане, переоделась в сухое и поставила чайник. Пока он закипал, Зоя присела за обеденный стол и развернула найденный клочок бумажки. Он был весь исписан черточками и точками в разной последовательности. Текст был набран на компьютере и распечатан на лазерном принтере. Зоя вытаращила глаза, пытаясь понять, что перед ней такое. Определенно, послание. Но о чем? Кому? От кого? Что оно делало в почтовом ящике Николая и Тамары?

Зоя, не отрываясь, смотрела на записку.

– · ·· – ·· ··· – ··· – – – —·· – ·· – – – ·· – —· – ·· – ······ – ··· – –· – ·—· – – – —· – —·· – —··· – ·· – ·· – ·– – ·—· – ·· ·· – · ·· – – – —·· ······ – ··· – ·—· ·· – ·· ·· – – – —·· – ··· – —· – · – –· ·· – · · – · – —· – ·· – – ······

«Морзянка! – догадалась Зоя. – Это же элементарно!»

Зажав в руке послание, она побежала к компьютеру в гостиную. В Интернете без труда нашлась таблица соотношения кодов и русских символов. Зоя вооружилась листком чистой бумаги, найденным рядом с компьютером, и остро заточенным карандашом.

« – .» – это «н».

«.. – ..» – это «э».

«…» – это «с»…

Символ за символом Зоя методично расшифровывала записку. Меньше чем через тридцать минут на листке перед ней появилось следующее:

«нэс оъюънъ. щятщъ эырдфюз. рэюз цчфрщю».

Зоя обескураженно смотрела на результат. Бессмыслица. Где-то она ошиблась…

Следующие полтора часа она снова и снова перепроверяла расшифровку, но так и не нашла ни одной ошибки.

– Бред! Полный бред! – Зоя в сердцах стукнула кулаком по письменному столу.

Откуда эта записка взялась в почтовом ящике? Как давно она там лежит? Для кого предназначалась? Что вообще здесь происходит?! Вопросы роились в Зоиной голове. И ни на один из них не нашлось ответа.

Часы пробили четыре. Время обеда миновало, а Зоя до сих пор не поела. Она несколько раз свернула листок со своей расшифровкой, сунула его в задний карман джинсов и вернулась в кухню.

Закипевший несколько часов назад чайник остыл, как и купленная курица-гриль. Зоя сунула тушку в микроволновку разогреваться и взялась за овощной салат. Помидоры, огурцы, зеленые перцы в конце лета в Зауралье были в изобилии и по доступной цене. Она сердито кромсала ингредиенты огромным тесаком и раздраженно бросала кусочки в салатник.

Что за бардак творится вокруг этого «особняка»? Какие-то загадочные личности, бессмысленные записки… Чего еще ей ждать?!

Зоя в бешенстве размешивала салат двумя столовыми ложками, подкидывая нарезанные овощи высоко над миской. Микроволновка издала требовательный звук, извещая о готовности курицы. Зоя нервно дернула дверцу, голыми руками вытащила раскалившееся блюдо и, не вытерпев температуры, грохнула его на кухонную столешницу. К счастью, блюдо не разбилось. Вся посуда у Тамары была дорогой (во всяком случае, Зое так казалось, поэтому она старалась пользоваться ею как можно аккуратнее). Объясняться с Тамарой из-за какой-то несчастной тарелки не хотелось.

Зоины нервы были на пределе. Она бросила уничтожающий взгляд на часы, висевшие над дверью, – без четверти пять – и резко выдвинула ящичек кухонного гарнитура, в котором хранились ножи для чистки овощей, открывашки и в том числе штопор. Сегодняшний день вымотал ее больше вчерашнего. Для успокоения Зое был жизненно необходим бокальчик вина.

Несмотря на причастность к поэзии и принадлежность к журналистской профессии, она никогда не относила себя к богеме или к творческой интеллигенции. Даже в их небольшом городе существовал пусть и узкий, но сплоченный круг писателей, поэтов и литераторов. Местный бомонд регулярно устраивал сборища, но Зоя никогда не принимала в них участия, хотя ее и приглашали. При всем своем творческом мышлении она, в отличие от многих ее коллег, оставалась реалистом. Зоя прекрасно понимала, где и в какой среде живет, и отдавала себе отчет, чем ограничиваются ее возможности в этом городе. Поэтому ей претили возвышенные заявления о призвании, предназначении, смысле жизни, миссии (и тому подобному) нести слово в массы. Фальшь, эгоизм и высокомерие, до краев наполнявшие такие заявления, вызывали у Зои стойкое отвращение. А выпить красного вина она могла и в одиночестве, тем более французские ученые все-таки доказали его пользу для человеческого организма.

Спустя десять минут Зоя наконец уселась за накрытый в кухне стол. Пригубив вино из подходившего к случаю большого бокала на тонкой длинной ножке под названием «Бордо», Зоя принялась за салат и курицу. Вино оказалось недурным, и Зоя, покончив с основным блюдом, убрала остатки в холодильник, налила себе добавки и, прихватив плитку горького шоколада, направилась в оранжерею.

Черт с ней, с этой запиской. Может, и смысла никакого в ней нет. Просто дети баловались. Захмелевшая самую малость Зоя тем не менее гнала от себя вполне разумную мысль, что в слишком уж озорном районе жили Николай и Тамара.

«Время идет, а еще не написано ни строчки», – с досадой подумала Зоя, поднимаясь по ступенькам, не сводя глаз с наполненного до краев бокала, чтобы не расплескать содержимое.

Дождь щедро поливал оранжерею и все вокруг. Ветер сменил направление, и теперь залитой оказалась стеклянная стена с выходом на крышу. Зоя устроилась в кресле-качалке и, легонько отталкиваясь от пола, прикрыла глаза. Вот и настал момент истины.

Кренделёв был испорчен от макушки до кончиков пальцев ног. Испорчен повышенным вниманием, которое ему всегда оказывали девушки. Испорчен чересчур трепетным отношением к себе и неуемной тягой к красивой жизни и всем ее атрибутам. Он не был самоотверженным, не был готов к настоящим поступкам, не был в достаточной мере принципиальным. Он стремился казаться идеальным снаружи, но до внутреннего совершенства ему было ой как далеко. Хотя всем, кроме Зои, похоже, это было неважно.

Зоя сделала глоток из бокала.

Кого она обманывает? Ей тоже было неважно. Она принимала его любым.

Зое нравились блондины, а Кренделёв был шатен. Однако в его случае это для Зои не имело никакого значения.

Кренделёв обладал мощнейшим магнетизмом, иначе объяснить притяжение Зои к нему было нельзя.

Она знала все его недостатки, но при этом ничего не могла с собой поделать, да и не хотела. Кренделёв всегда был и оставался ее слабостью. Впрочем, ей много и не надо было. Его чарующий баритон, взгляд пронзительно синих глаз оказывали на нее поистине магическое действие.

Однако в случае Кренделёва форма и содержание, если можно так выразиться, не соответствовали друг другу. При звуках его низкого голоса в голове возникал образ крупного, атлетически сложенного мужчины. Но как раз этим Кренделёв похвастаться не мог. Он был достаточно высоким – может быть, около метра восьмидесяти или чуть больше, – но природа наделила его слишком хрупким для мужчины телосложением: тонкие запястья, острые локти и колени, узкие плечи, выступающие вперед ключицы, щуплая шея и тело. В чем только душа держалась!

И вот этому субтильному персонажу принадлежал такой потрясающий голос. И глаза – огромные, темно-синие, с длинными пушистыми ресницами. Кукольная внешность, хотя для мужчины это был весьма спорный комплимент.

Со временем его бездонные глаза оплела сеточка тонких морщинок, под глазами появились заметные мешки, а в глубокой синеве начала сквозить усталость. Но обезоруживающая улыбка и раскатистый грудной смех никуда не делись. И до сих пор не появилось и намека на лысину. А это было важно даже для Зои.

Зоя открыла глаза и расстроенно покачала головой. Прошло семь лет с тех пор, как все закончилось, но она по-прежнему вспоминала о нем с теплотой. В глубине души Зоя надеялась – пелена с глаз спадет, и она увидит все недостатки Кренделёва (как физические, так и личностные и морально-нравственные), после чего наступит момент просветления и, главное, исцеления. Но как она ни старалась, освободиться от чар Кренделёва не получалось, эти воспоминания щемили сердце, и казалось, что все это было только вчера.

Они познакомились лет двенадцать назад на выставке современного искусства. Для их маленького города эта выставка была неслыханным и невиданным культурным событием.

Зое не исполнилось и двадцати, и она была не настолько дурна собой, как сейчас…

Нет, она и сейчас не дурна, но двадцать лет и тридцать лет – это разные вещи. Тогда за плечами Зои не было стольких разочарований и неоправдавшихся надежд, да и в целом жизнь ее была по-юношески беззаботной.

Кренделёв был старше Зои на пять с половиной лет. Сейчас ему почти тридцать шесть. Он добился большего, чем Зоя, но не всего, чего хотел. К искреннему Зоиному сожалению желания не всегда совпадают с возможностями. Но, несмотря на неудачи, Кренделёв не растерял целеустремленности и, по Зоиным тайным наблюдениям, продолжал идти вперед.

Он, как и Зоя, был журналистом по профессии, а по должности – заместителем главного редактора районной газеты. Районная газета – это, конечно, не то, что Зоина областная «Зауралочка», но и заместитель главного редактора не замухрышка – штатный корреспондент в отделе культуры. Конечно, Кренделёв метил гораздо выше и не собирался останавливаться на достигнутом. Это было похвально, и Зоя искренне надеялась и от чистого сердца желала, чтобы его старания увенчались успехом.

По правде говоря, их роман и романом-то назвать было нельзя. Так, редкие встречи время от времени с интервалами в несколько месяцев.

«Редкие, но меткие», – горько усмехнулась Зоя, отломив кусочек шоколада.

Кренделёв никогда не ухаживал за ней по-настоящему, что автоматически исключало потребность в конфетах-букетах и даже вносило легкую нотку прагматичности. Он так никогда и не признался ей в любви. Но Зоя сразу поняла, как всё будет, и примирилась с этим, так что ничего от него не ждала и не требовала.

Она с досадой щелкнула языком и посильнее оттолкнулась ногой. Негромко стуча изогнутыми ротанговыми ножками по полу, кресло послушно закачалось.

Странные это были отношения. Она его обожала и не могла скрыть этого. А он все время чего-то боялся. Но уж точно не Зои и не ее нежных чувств.

Если бы Зоя была дочерью богатых, статусных родителей, которые, кроме всего прочего, предъявляли бы к потенциальным женихам строгие требования, и ему пришлось бы всю жизнь им соответствовать, тогда Зоя могла бы объяснить его страх. Но чего не было, того не было.

К слову, ее с Колькой родители были обычными среднестатистическими российскими пенсионерами. Они жили в обычном частном доме в пригороде, в получасе езды на рейсовом автобусе от автовокзала, держали небольшое хозяйство (с десяток кур, огород, несколько парников с огурцами), своим детям желали только добра и никогда не вмешивались в их жизнь.

«А зря, – мрачно подумала Зоя. – Может быть, Колька не женился бы на Тамаре, а я не привязалась бы так сильно к Кренделёву».

В общем, у Кренделёва были свои страхи, сыгравшие в итоге решающую роль, и через пару лет после знакомства с Зоей он женился на другой.

Они с Зоей ничего не обещали друг другу, поэтому о состоявшейся свадьбе Кренделёва Зоя узнала случайно из соцсетей. К тому моменту они уже не общались около полугода, но она хорошо помнила чувства, которые накрыли ее с головой, когда она увидела его на фотографии в свадебном костюме с бутоньеркой из мелких цветочков в петлице.

«Чувства!» – презрительно фыркнула про себя Зоя.

Да она глазам своим не поверила!

В полном отчаянии Зоя щипала себя за руку, пока на коже не расплылся огромный синяк. Она надеялась до последнего. Верила, что когда-нибудь он наберется смелости, и их вялотекущие взаимоотношения перейдут в другую фазу. Что он – черт возьми! – наконец оценит ее трепетные чувства и поймет, что она готова абсолютно на все ради него!