Текст книги "Возвращение"

– А почему он пытался убить себя? – спросил мой друг. – Ты говорил, что ему казалось, будто у него нет души?

– Нет, он верит, что у него только половина души, а вторая половина в другом мире. Вот таким образом эти две половины и должны были воссоединиться. Опять же, очередная «случайность»: он в закрытом гараже завел мотор, открыл двери автомобиля и улегся спать. По его плану, к утру все должно было закончиться. И так бы оно и случилось, но какой-то работяга, после двух подряд смен на заводе, как раз проезжал по его улице и уснул за рулем. Машина съехала с дороги и врезалась прямо в его гараж, выломав ворота. Этот бедолага тут же проснулся в ужасе, побежал смотреть, не зашиб ли кого, и увидел эту картину. Тут же вытащил его на улицу, вызвал скорую, первую помощь оказал по всем правилам и откачал его. И какова, по-твоему, вероятность совпадения этих событий? Один на миллиард? Или на триллион? Мне его спаситель потом рассказывал, что сам не понял, зачем по этой улице решил домой поехать, его обычный маршрут был другим. И пожилые соседи сказали, что за сорок лет, пока они в этом районе живут, на этой дороге не то чтобы машины в дома на скорости заезжали, но даже маленьких столкновений не было. Видимо, кто-то его и правда охраняет, раз так вышло.

– Да и тебя тоже охраняют, раз его кто-то посреди ночи о помощи для тебя просил. Иначе вы бы и не встретились. Все логично, ты же сам сказал, что в то время искал подобных людей, а попадались одни шарлатаны. Кто ищет, тот всегда найдет, пусть и с помощью высших сил.

– Ну, тогда рискну пойти еще дальше, опираясь на твою философию, – улыбнулся профессор. – Может, нас с ним свели как раз для того, чтобы через много лет я его познакомил с человеком из другой страны, встреченным мною на конференции, на которую даже ехать не хотел.

– А ты зря смеешься, здоровяк, – отвечал с такой же добродушной улыбкой мой друг. – Может и такое быть. Ведь кто-то нас сводит с людьми, с которыми мы по логике никак не должны были пересечься. В моей жизни десятки таких примеров, да и в твоей, я уверен, не меньше. Да мне вообще кажется, что если каждый человек внимательно посмотрит назад, то найдет в своей судьбе нечто подобное. Не знаю, как объяснить, но это факт. Да и объяснять такое не нужно. Река жизни сама вынесет туда, где нас ждет наша судьба, нужно лишь не сопротивляться течению.

– Иногда все же стоит смотреть на берега и при виде того, что ищешь, подплывать к ним, потому что реки иногда и к водопаду могут вынести, – задумчиво сказал профессор.

– Тебе философом надо быть. Вместо пенсии, просто меняй специализацию. Ладно, учитывая, что послезавтра нам еще семьсот километров вместе в одной машине ехать, не будем начинать дискуссию, а то, как всегда, не заметим, как ночь наступит. В общем, еще позвоню тебе и договоримся о более точном времени.

– Кстати, ты где остановился? Давай-ка я попробую проявить гостеприимство и позову тебя к себе домой?

– Спасибо, дружище, но не в этот раз. Мне сейчас надо одному побыть, с мыслями собраться. А на обратном пути, если я найду то, что хочу, обязательно остановлюсь у тебя. По рукам?

– Договорились, – пожимая мне руку, ответил огромный добряк. – Жду звонка.

Мы вышли из кабинета, больше похожего на одиночную тюремную камеру, и направились в сторону выхода.

– Думаешь, этот странный индеец, к которому мы поедем, сможет чем-то помочь? – пользуясь тем, что никого рядом не было, спросил я.

– Не знаю, но пока что других вариантов все равно нет. Тем более, что-то в нем есть. Ты же сам помнишь, сколько всего профессор рассказывал про него.

– Конечно, помню, но каждый раз, как только мы пытались с ним встретиться, всегда что-то мешало. Я уже начал думать, что этот парень у него в голове, наподобие меня.

– Я думаю, что тогда просто время еще не пришло. Надо было ему получить свои уроки, а нам – свои.

– В любом случае мы скоро это выясним, – сказал я. – А пока меня не покидает странное ощущение, будто рядом с нами слишком много энергии. Кажется, что чем ближе мы к выходу, тем сильнее нас там кто-то ждет.

– У меня точно такое же чувство. Судя по всему, нашего прилета тут ожидали, вопрос лишь в том, кто именно…

Мы вышли из университета и направились в парк, в котором, казалось, находился источник силы, специально направленной в нашу сторону. Она будто заманивала нас, но в ней не ощущалось опасности. Скорее наоборот, мы понимали, что нас там ждет позитивный, хотя, может, и не простой разговор.

На скамейке лицом к нам сидел человек, его мы узнали издалека. Это был тот самый незнакомец, который два года назад встречал вместе с нами рассвет на смотровой площадке. Он смотрел на нас, добродушно улыбаясь, как старым приятелям. Мы шли в его сторону, но при этом твердо знали, что он не один и что с ним есть еще кто-то достаточно сильный, но пока еще не показавшийся нам на глаза. Подойдя к скамейке, мой друг присел рядом с ним, а я встал сзади так, чтобы слышать их и при этом выискивать того, с кем незнакомец пришел на встречу.

– Рад снова вас видеть, – первым нарушил молчание таинственный человек. – Как долетели? Как вам изменения после двух лет отсутствия?

– Спасибо, долетел прекрасно, – осторожно отвечал мой товарищ. – Как по мне, так ничего тут не изменилось, по крайней мере, внешне. Разве что напряжения в людях чуть больше, но это нормально, трудности закаляют характер.

– Лишь бы эти трудности не переросли во что-то более суровое. Учитывая, каких успехов и вы, и мы достигли в искусстве истребления себе подобных, есть вероятность, что через несколько поколений во́йны снова будут вестись камнями и дубинками. Для того вы и прилетели сюда, чтобы помочь нам во всем этом разобраться.

– Боюсь, вы ошибаетесь. Я сюда прилетел совсем по другой причине.

– Это вам только так кажется. В моих снах мне сказали, что по этой причине вы всю свою сознательную жизнь и шли к тем встречам, которые вам предстоят сегодня и завтра. – При этих словах я немного напрягся, ведь причина, о которой он говорил – это как раз я и есть. – Эти слова предназначены только лишь для вас, я не до конца понимаю их смысл. Возможно, он связан с тем, кого я не вижу, но без кого вы не можете представить себе свою жизнь.

– О каких встречах вы говорите? Допустим, сегодняшняя встреча уже идет сейчас, но с кем я, по-вашему, увижусь завтра?

– Сегодняшняя встреча вам тоже еще только предстоит, – спокойным голосом произнес незнакомец. – Я лишь хотел сообщить о том, что информация, которую вы услышите, абсолютно правдива. И это должно повлиять на ваше решение.

– Я совсем запутался, – недоумевая, сказал мой друг. – Может, вы откроете ваше сознание, как в прошлый раз? Так будет проще и понятнее.

– Я бы с удовольствием, но это случится не сегодня, вы еще не готовы ко всему, что там увидите. А показывать несвязанные картинки я бы не хотел. Наберитесь терпения.

– Кого вы представляете? Я не до конца смог это понять после нашей предыдущей встречи.

– Главное, что вы должны были понять, это то, что я человек. Не совсем обычный, но человек. Тех, кого я представляю, мы на данном этапе развития видеть не сможем, но то, что предстоит сделать, нужно как раз для того, чтобы приблизиться к ним.

– Вы говорите загадками, можно немного понятнее? – в замешательстве спросил мой друг, хотя я уже начинал понимать, кто наш собеседник, но не рискнул пока еще озвучивать эту версию вслух.

– Знаете, очень тяжело судить кого-то, не побывав в подобной ситуации самому. Ведь сейчас нам с вами легко осуждать людей, которые в далекие и темные времена убивали друг друга за еду. Мы не знаем, каким они видели этот мир, и не знаем, как они ощущали себя в нем. Теперь, когда голод практически побежден, мы можем легко рассуждать о цене человеческой жизни, а некоторые даже могут позволить себе отказаться принимать свое участие в убийстве невинных животных и не употреблять их в пищу. Но куда денется вся эта человечность, если смутное время вновь накроет всю планету? Я даже думать об этом не хочу. А те, о ком вы спрашиваете, об этом думают, и даже более того – они предсказывают это. Вычисляют по неведомым нам формулам, до которых мы, скорее всего, и через тысячу лет не доберемся. Но если нам суждено, то мы должны пронести этот негативный опыт на себе. Поэтому если кто-то и может противостоять грядущему, то только мы сами. Это – закон Вселенной, установленный самим Создателем в те времена, когда наше великое светило было частью огромной энергии, высвободившейся во время Великого Взрыва. По этой самой причине они и не могут показаться нам, иначе наш примитивный мозг сделает их богами, а они лишь такие же Его дети, как и мы с вами. Пытаясь нарушить этот закон, мы лишь усугубляем свое положение и всегда извлекаем из случившегося не те уроки, которые были задуманы. Поэтому я и родился человеком, чтобы прочувствовать на себе весь ваш мир, чтобы донести до вас, что только мы сами творим свою судьбу. – При этих словах он задумался, судя по всему, пытаясь подобрать нужные слова, чтобы мой друг максимально четко его понял.

– Я был прав! – не сдержавшись, воскликнул я во время этой паузы. – Он – человек только по рождению, но его душа, она… Она не с этой планеты.

– Я здесь, чтобы предупредить вас от имени более мудрых обитателей нашей галактики, – собравшись с мыслями, продолжил он. – Одумайтесь, иначе потом может стать слишком поздно. Вы не настолько исключительны, чтобы кто-либо сожалел о вашем исчезновении. А если случится то, к чему вы так спешите, то Природа залечит свои раны очень быстро. И через миллион лет ничего в этом райском уголке, летящем с бешеной скоростью сквозь просторы космоса, не будет напоминать о столь агрессивной и примитивной форме жизни, населявшей его в далекие времена. Вы ведь не обычный представитель своего вида и должны понимать, что я говорю правду.

– Стало быть, вы сейчас в плену человеческого тела? – еще не придя в себя после такой информации, удивленно промолвил мой друг. – И что будет, когда эта оболочка придет в негодность?

– Я просто умру… Вернее, умрет то тело, которое вы видите, а энергия, заключенная в нем, продолжит свое путешествие в другом виде. Мои братья отправили сюда мою душу, как только предрекли тупиковую ветвь развития человеческого общества. Как вы видите, они оказались правы, предсказав сложившуюся ситуацию за несколько десятилетий до ее появления. По законам Вселенной вмешиваться в судьбу биологических видов извне запрещено. Но, как и на Земле, эти законы можно обходить. Вот мы и решили немного схитрить. Я такой же человек, как и все остальные. Только воспитывался не так, как обычные дети. Генетическая память привела меня к истокам, скрытым в моем подсознании. С рождения я понимал свое предназначение. Для меня эта оболочка является одним из самых необычных жизненных опытов, пусть временами и очень суровых. Но я сам выбрал эту судьбу, ведь помимо всех ваших недостатков, у вас есть довольно интересные достоинства. И теперь я сам – часть всего человечества, и ничуть об этом не жалею. Тем более, у меня есть преимущество перед вами, я знаю, что смерть – это только начало, поэтому я к ней готов, и знаю, как нужно прожить, чтобы перейти на новый уровень развития. Но эта информация для вас еще скрыта, сейчас вы все еще дети, пытающиеся познать столь удивительный мир, а я лишь пытаюсь указать вам нужную дорогу. Ведь пока я в этом теле, я имею право это делать.

– У меня столько вопросов к нему, – не удержавшись, начал я. – Да и у тебя их не меньше, но мне кажется, что нам еще нельзя знать ответы на некоторые из них. Спроси, для чего он тут?

– Чтобы вселить веру в ваш разум, – оглянувшись на меня, произнес, улыбаясь, незнакомец. – Веру в то, что еще не поздно все изменить. А теперь мне пора, надеюсь, ваш друг сейчас вам все объяснит, – при этих словах он встал и направился вглубь парка.

– Постойте, – крикнул я ему вдогонку. – Скажите, кто я такой? Вы же знаете ответ, я это чувствую!

– Знаю, – обернувшись, ответил он, останавливая меня своим взглядом. – Да и вы сами скоро это узнаете. Ничего не случается на этом свете просто так, во всем скрыт великий замысел Того, о ком даже мои покровители еще толком ничего не знают. И только Он может вернуть все на свои места, нам это не под силу, поэтому продолжайте движение, течение вынесет вас обоих на нужные берега.

Он молча скрылся за поворотом. А я стоял еще несколько минут, пытаясь понять всю глубину сказанных им слов. Их смысл нам еще только предстояло постичь.

Придя, наконец, в себя, я подошел к скамейке, на которой сидел мой друг, пораженный услышанным. Я расположился рядом, не в силах произнести ни слова. Тем временем в нашу сторону двигался какой-то человек, принятый мной сначала за обычного прохожего, который должен просто пройти мимо по дорожке; но он остановился как раз возле нашей скамьи. Мы с другом синхронно подняли глаза, и к удивлению, которое мы еще не до конца пережили, добавилось новое. Перед нами стоял тот, которого большинство людей в его ведомстве называли «Хозяин». Только сейчас он был похож скорее на покорного «ученика», встретившего на другом континенте своего «учителя».

– Представляю, что ты сейчас чувствуешь, – сказал он. – Я переживал такие же эмоции. Давай-ка пройдемся…

Глава 10

Первый полет человека длился около минуты, и преодоленное расстояние было менее трехсот метров. Максимальное достижение, которого мы добились в наше время в борьбе с гравитацией – отправили представителей своего вида на Марс, и даже хотели сделать там что-то наподобие базы, которая до сих пор успешно существует на Луне, но Большая Война внесла свои корректировки. И, тем не менее, прогресс очевиден! Сколько же мы сможем сделать еще, если нам не будут мешать? Если путь для мечтателей и гениев со всей планеты, опережающих свою эпоху, будет открыт и никто не станет их связывать правилами и условностями, то мы очень скоро выйдем за пределы Солнечной системы, как когда-то Колумб вышел за границы известного ему мира. И, возможно, это могло бы уже случиться, если бы не ошибки тех, кому мы когда-то доверяли.

А ведь есть вероятность, что это были вовсе не ошибки, а продуманный кем-то план. Быть может, кто-то уже тогда вовсю занимался исследованиями, о которых сейчас Инквизитор только мечтает? Ведь чем еще можно объяснить тот факт, что в Конгломерате собрались все величайшие умы планеты? И областью их деятельности была самая нужная научная дисциплина, которую ни один учитель не преподает ни в одном университете. Этот предмет я бы назвал так: «Природа человека. Как управлять людьми, играя на их слабостях и противоречиях». Возможно, где-то и читают лекции на эту тему, но меня они точно обошли стороной. А вместе со мной – и всех остальных, с кем мне пришлось встречаться на протяжении своей недолгой научной деятельности. Нам вдалбливали в головы формулы, правила, теоремы, определения, но никто не дал нам метода, по которому мы могли бы применять эти знания не только в научной специальности, но и в жизни. Многие гениальные люди не были связаны этими условностями, потому что попросту бросали учебу, когда она переставала представлять для них практический интерес, и сами создавали новые научные дисциплины. Не секрет, что большинство студентов выбирают специальность по настойчивой рекомендации родителей либо по принципу «куда угодно, лишь бы еще пять лет ничего не делать». А ведь по-хорошему, раз большинство молодых бездарей во время обучения просто тратило свои силы на вечеринки и наркотики, не проще ли было вместо нескольких тысяч университетов оставить лишь несколько сотен? Но из них выходил бы самый настоящий «интеллектуальный спецназ», который работал бы меньшим числом, но с большей отдачей. По принципу снайперов «один выстрел – один труп, а еще лучше – два».

Единственным, что мы потеряли и о чем я не жалел, являлась система образования. Пытавшаяся всех загнать под один стандарт мышления и убивающая всякую инициативу, она не делала главного, для чего изначально и создавалась – она не формировала человека изнутри! Конечно, гораздо проще махнуть на все рукой, сказав, что иначе нельзя было обходиться, а совершенных методов еще никто не придумал. Но никто и не хотел придумывать ничего нового. Никто не видел в этом коммерческой выгоды, на которой строились все наши принципы. И именно сейчас, пользуясь тем, что реформировать уже нечего, нам нужно выстраивать абсолютно новую систему, которая будет развивать, а не подавлять. И строить ее нужно на новом фундаменте, раз уж старый был настолько непрочным, что воспитал поколение разрушителей, к которому, к сожалению, относился и я.

Как же будет прекрасно общество, в котором после получаса анализов тебе смогут подсказать, где лучше попробовать свои силы. Способности – понятие не количественное, а качественное, и десяток настоящих специалистов всегда обставит тысячу посредственностей. Я испытал это на себе, когда мы, со своим взводом из двадцати бойцов, проведя разведку и перерезав все коммуникации врага, взяли в плен полторы тысячи человек, которые были уверены, что попали в окружение целой армии. Может, такие же войска специального назначения, только в области понимания мироустройства, и провели эту сложную комбинацию? В таком случае получается, что «интеллектуальный спецназ», находившийся под командованием самых влиятельных людей, оказался в состоянии опустить на колени всю планету, истребив половину населения, а второй половине внушив программу саморазрушения. Если это и правда так, то что им помешает повторить подобный сценарий еще раз? Кто будет направлять их энергию в мирное русло? Если то, что они собираются сделать, и вправду им удастся, то не подошедшие под параметры идеального человека будут попросту уничтожаться, словно бракованные изделия. Возможно, что после этого общество и станет гармоничным, но какая за это будет заплачена цена? Именно это и должны сказать на встрече, которая предстоит мне на Большой Земле, но я уже понимал, что на самом деле это под силу лишь Богу. Но Он не будет делать за нас ту работу, ради которой мы и были созданы. Он скорее посмотрит на этот бардак со стороны, в очередной раз посмеиваясь над нашей бесконечной глупостью. И тут мне стало тревожно. Неужели меня просто обманули, рассказав красивую историю про мир очередной утопии? Неужели Инквизитор сейчас посмеивается на вершине своей башни над наивным простачком? Хотя нет, над «гением», которого он, простой смертный, обвел вокруг пальца? Но и это было очень нелогично с его стороны. Кто мешал просто убить меня и вынуть мозг из черепа для подробного изучения, а вместо четырех пробирок взять четыре литра крови?

Эти вопросы не покидали нас обоих, пока добродушный проводник поезда, переквалифицировавшийся на время в водителя, вез нас в космопорт. Ответы на них были впереди, но признаюсь честно: я их боялся. А точнее – я боялся того соблазна, который может встать передо мной. Готов ли я буду к тому, чтобы присоединиться к интеллектуальной элите, пожертвовав интересами тех, кого столь безуспешно пытался защищать все эти годы? Как я себя поведу, если на одну чашу весов передо мной положат перспективу создания общества созидателей, а на другую – жизни тех несчастных, которым просто не повезло вытащить выигрышный билет в лотерее раздачи умственных способностей? Двадцать лет назад я был бы непреклонен и презрительно отверг бы подобное предложение, поразившись черствости тех, кто может задумываться о таком. Десятилетие назад я бы уже крепко над этим поразмышлял – и все равно бы отказался. Но сейчас, прожив столь насыщенную событиями жизнь и набравшись опыта, я уже не так категоричен. Философия добра, как правило, пишется теми, кому посчастливилось сталкиваться со злом лишь понаслышке. Но если руководствоваться ею в реальной жизни, то велик риск самому пасть жертвой своей же наивности.

– Давно ты у него работаешь? – спросил я у своего бывшего подчиненного, сидевшего за рулем. – Почему вчера мне всю правду не рассказал? И зачем устроил этот спектакль с нашими братьями по оружию? Или они тоже просто свою роль играли?

– Я хочу извиниться за это, – не отрывая глаз от дороги, виноватым голосом начал он. – Это не было спектаклем. Парням я просто сказал, что вы приедете в город и остановитесь у меня. Они вас безмерно уважают и просто хотели показать это лично. Нас уже немного осталось, а тех, кто непосредственно служил под вашим командованием, и того меньше. Я просто хотел показать, насколько изменился город с тех пор, как у нас сменился Главный Инквизитор. До провинции это еще не дошло, но обязательно придет, если исполнятся все его задумки. Он еще не сломал ту систему, которая была при старой «Инквизиции», но процесс запущен, и поэтому вы ему нужны. А мы нужны вам, ведь генерал без армии – как король без фигур на шахматной доске. Мы и есть ваши фигуры и пешки, и если понадобится, то жертвуйте нами в том количестве, которое потребуется. Нам все это уже надоело, мы хотели перемен, мы молились о них, и тут Бог нас услышал. Первый год Инквизитор просто присматривался, собирал информацию, и только недавно начал активные действия. Но без союзника, за которым пойдут остальные, он проиграет.

– Дело принимает неожиданный оборот. – недоумевая, ответил я. – То есть я ему еще и для революции нужен? Грамотный этот парень, а я его недооценил. Мы с вами, значит, под танки, а он – за орденами! Этого я ему не обещал, да и он не спрашивал. Наверное, об этом меня его покровители попросят, когда я с ними на Большой Земле в «Главном Управлении Инквизиции» встречаться буду. Неужели он думает, что я соглашусь? Теперь все встало на свои места: значит, он меня не убил как раз для этого, а если на встрече я попытаюсь сдать назад – там все и закончится. Видимо, не разгадать мне моей тайны, – сказав эту фразу, я оглянулся на заднее сидение, на котором с задумчивым лицом сидел мой невидимый спутник.

– Не торопись с выводами, – задумчиво произнёс он, глядя в окно, за которым проносились трущобы Сиднейского пригорода. – Я чувствую, что он не настолько примитивен, как тебе кажется. Просто будем ориентироваться по ситуации на месте. В сложившейся ситуации у нас и выбора-то другого нет.

– Вы плохо думаете о нем, – вновь начал пытаться меня переубедить наш водитель. – Просто знайте, что бы вам там ни предложили – мы заранее согласны на это пойти. Многих наших детей сейчас обучают по их методике, результаты поражают, ни в какое сравнение с муниципальными школами не идут. И дело не только в этом. Мне, к примеру, протез надо было отремонтировать, так все бесплатно сделали. Про пансионат я вообще молчу, до него большинство парней, которых вы вчера видели, жили на улице. Дело сдвинулось с мертвой точки.

– Для начала давай-ка снова перейдем на «ты», а то обращаешься ко мне так, будто мы снова в армии. Их «интеллектуальный спецназ» и правда хорошо работает. Сначала все у вас отняли, а потом кинули пару костей с хозяйского стола, как своим верным псам. А чтобы вы быстрее поверили – старого хозяина на пенсию отправили, а вместо него нового прислали, помоложе да поактивнее. Вот он и начал вам ноги ремонтировать да клетки строить. И то, что дети учиться стали хорошо, так это образованием и называется, а в муниципальных школах они время свое тратят, потому что учителя там, в большинстве своем, алкоголики. Неужели вы не видите, что он вас просто под себя формирует?

– Давай не будем спорить. Ты скоро все поймешь. Хотя мы сами ничего толком не знаем, просто следуем за ним и будем так же идти за тобой. Но тебе он все расскажет. Ты для него – пример для подражания. Да и не только для него. У всех в памяти еще свежи воспоминания о твоих подвигах. Насколько я знаю, даже прошлый Инквизитор боялся тебя, все хотел убрать по-тихому, да никак не решался. Говорят, будто бы ты заговоренный и сам дьявол от тебя пули отводит. Он переживал, что если с первой попытки не удастся от тебя избавиться, то в твоей душе снова проснётся инстинкт охотника. А харизматичный лидер с богатым военным опытом, да ещё и загнанный в угол, способен на непредсказуемые поступки. И тогда положение Конгломерата на Австралийских территориях пошатнётся. Да и зачем ему это было делать? Ему докладывали, что ты в глубокой депрессии и не собираешься мятежи поднимать. Впрочем, так оно и было. Насколько я понимаю, в твоей голове что-то надломилось, точно так же, как и у всех остальных. Но я рад, что время это немного подправило. Так что ты – фигура великая, и на тебя возлагаются большие надежды. Новый Инквизитор ждал, пока ты сам к нему придешь. Знал, что иначе точно не согласишься. Хотя, мне кажется, еще бы ты полгодика посидел в своей берлоге, он бы тогда не выдержал и сам поехал к тебе за помощью. Но случилось так, как случилось. И я рад такому раскладу событий.

– Стало быть, он ко мне уже давно присматривался… Значит, ты на самом деле не на поезде работаешь? – решил я сменить тему.

– Я работаю там, куда пошлют. Так я необходимость нашего молодого, еще только строящегося общества в себе ощущаю. Как психолог, могу сказать лишь то, что человек до тех пор живет, пока у него есть цель, а как только достигает ее, сразу жизнь становится неинтересной. И тут либо новые задачи, либо увядание. Ты меня понимаешь. Я же вижу, что у тебя своя цель на Большой Земле. Все остальные дела ты попутно делаешь, и то лишь потому, что тебе скорее любопытно, нежели необходимо в них участвовать. Это хорошая мотивация, раз она вытащила тебя из трясины своих мыслей. Вот и у меня так же, да и у всех нас. Психическое здоровье нашего поколения подорвано окончательно, уж в этом поверь мне как бывшему мозгоправу. И чтобы нашим потомкам не пришлось проходить через подобные испытания, кому-то придётся посвятить перерождению общества свои жизни. Собственно, в этом и есть наша задача. Мы бы рады на весь континент свои усилия направить, в каждом городке организовать места, подобные клубу ветеранов, который ты видел вчера. Но различные выродки заполонили чуть ли не половину континента. На севере у них вообще свое государство, а тут просто мелкие банды орудуют. Нас еще слишком мало, да и стоит только отвлечься, как тут же съедят полицейские из муниципалитетов. Мы ведь не часть Инквизиции, а скорее добровольческая организация, пусть и находящаяся под ее покровительством. Конгломерату этот хаос даже выгоден. Пока бандиты не грабят поезда, которые везут им ресурсы в порт, никто от них ничего очищать и не подумает. А бандиты это знают, потому и не претендуют на собственность Конгломерата, собирая дань с местного населения. Такой вот порочный круг.

– Я твою позицию понял, но ты просто в одном меня услышь: всегда воспринимай мир критически. Если можешь найти хоть малейший подвох – делай это. Мой опыт показывает, что у всех по отношению к другим лишь корыстные интересы, доверять можно только своей семье, да и то не всегда. Поэтому никому не верь… Даже мне не верь.

– Я так не смогу: если мне в этом мире некому будет доверять, то зачем тогда жить? Лучше уж сразу закончить свои мучения одним выстрелом.

– Он прав, – вклинился в разговор незримый человек с заднего сидения. – Ты ведь сам только на словах так всегда говоришь, а как до дела доходит – всем веришь. А что бы случилось, если бы ты, к примеру, мне не верил, когда я тебе говорил, в какие моменты бежать в атаку, а в какие расстилаться по земле? Так что без веры в людей не прожить, точно так же, как и без надежды на лучшее будущее. Разница между тобой и нашим водителем лишь в том, что тебя не могут сломить трудности, а его запросто. Хотя с виду он кажется вполне самодостаточным и уверенным в себе человеком. Во времена твоей молодости можно было позволить себе стать гражданином Мира. Не иметь постоянного пристанища, заниматься тем, чего пожелает твоя душа, получать от этого удовольствие и вместе с ним и немалые деньги. Одним словом, быть полноценной личностью, которой дарована свобода выбора. Хотя воспользоваться этими благами мог любой человек, но на деле подобный выбор принимали лишь единицы. Это особенности психики. Найти причину, по которой жизнь поступила с тобой несправедливо, можно всегда. Просто сейчас эта причина реальна, а не выдумана, как раньше. И в столь суровое время хозяином своей жизни может быть далеко не каждый. В такие моменты в человечестве и срабатывает инстинкт, благодаря которому мы выжили в каменном веке: стадность. Не осуждай его за то, что Всевышний не наградил его силой духа, которой обладаешь ты, или, к примеру, твой новый знакомый Инквизитор. Я пока не знаю, какими этот самый Инквизитор руководствуется мотивами, но он мог бы пойти против системы по складу характера и глубине мышления. Скорее всего, без поддержки он бы проиграл, но при этом он представлял бы силу даже в одиночку, как и ты. А наш водитель такой силой характера не обладает. Как и большинство. Но он хороший человек. И причастность к общему делу наполняет смыслом его жизнь. Для него будет честью служить тому, кто сильнее его. И в этом нет ничего плохого, если те, кто выше него, в полной мере осознают степень своей ответственности за таких людей, которые вчера в едином искреннем порыве отдавали честь своему полковнику.

Остаток пути до космопорта мы провели в молчании. Каждый ушел в себя, обдумывая собственные мысли. Доехав до входа, я дружелюбно попрощался с нашим водителем, искренне пожелав удачи, а он, в свою очередь, пожелал скорейшего возвращения со знаменем полка, хранившимся в центральном военном архиве. Ему хотелось поднимать этот стяг каждое утро на флагштоке перед входом в дом ветеранов. Хорошая традиция. Всю эту процедуру он согласовал с Инквизитором, значит, проблем с этим вопросом на Большой Земле возникнуть не должно.

С этим знаменем меня многое связывало, но после того, как все военные подразделения были переведены под командование частной армии Конгломерата, всё, что могло напоминать о наших подвигах, было вывезено с континента. Так нам очищали память о славном прошлом и прививали мысли о кошмарном будущем, которого мы, по их мнению, заслуживали.

Тем временем мы прошли на борт шаттла, на котором в далеком прошлом быть пассажирами удостаивались чести лишь космонавты, а по прошествии времени и самые обеспеченные жители нашей планеты. Именно такие космические аппараты и наносили те немногочисленные ядерные удары по поверхности нашей многострадальной планеты во время боевых действий. Но сейчас, вместо смертельного груза, ему предстояло перенести всего несколько десятков пассажиров через Тихий океан, в новую столицу Объединенного Содружества Наций, а если сказать простым языком – Конгломерата Корпораций, поработившего все основные промышленные районы планеты. После подписания мирного договора, по которому роль миротворца отходила как раз к тем, кто был причастен к развязыванию этой войны, главный город нового государства решили перенести из бывшей столицы Америки, названной в честь ее первого правителя, чтобы никто не питал иллюзий даже по поводу тех свобод, которые когда-то были. Этот город должен был символизировать новый принцип власти, в котором общество очень четко разделялось на классы. За основу, впрочем, как и неоднократно до этого, был взят принцип «пирамиды». Казалось бы, что изменилось с довоенных времен? А разница была в том, что теперь место человека в этой иерархии определялось лишь по его происхождению, и социальные лифты были сначала просто выключены, а потом и демонтированы. Низы еще долго сопротивлялись. Но когда противодействие было жестоко подавлено, все смирились с тем, что уклад жизни вернулся к средневековому, с той разницей, что вместо карет и свечей элита стала использовать автомобили и купаться в лучах неоновых вывесок.