Текст книги "Возвращение"

Первым слово взял Император.

– Доброе утро, коллеги. Я думал, что человек, если его, конечно, так можно называть, именующий себя Странником, прибудет с вами.

Не успел он договорить эти слова, как из противоположного от меня и не очень освещенного угла комнаты вышел тот, которого все ждали.

– Здравствуйте, друзья, – появившись будто бы из ниоткуда, сказал он. – Я прибыл к вам, как только вы все собрались вместе. Я надеюсь, что на этой встрече вы, в первую очередь для своей же пользы, придете к некоему компромиссу. Иначе вы больше никогда не увидите ни меня, ни кого-либо из моих покровителей, и дальнейшая судьба вашего вида будет целиком и полностью в ваших руках. Я – лишь последнее предупреждение, помните об этом. И главное – мне нельзя вмешиваться в ваши дела, поэтому те советы, которые я дал обеим сторонам, носят лишь рекомендательный характер, решение нужно принять вам. Я буду просто наблюдателем, – закончив свою лишенную каких-либо эмоций речь, он сел на стул в том же темном углу, из сумерек которого возник минутой раньше.

– Ну, раз теперь все в сборе, – гораздо более воодушевленным голосом продолжил Император, – тогда начнем. Я рад, что вы откликнулись на наше предложение и согласились на встречу в таком не совсем подходящем для решения подобных вопросов месте. Но, учитывая ту приватность, с которой связан наш сегодняшний разговор, иного варианта выбора места встречи мы не увидели. Ведь вам, господин Президент, в связи с чрезмерной публичностью, свойственной вашей системе, гораздо труднее выбираться за пределы своей резиденции. Поэтому я пошел вам навстречу в данном вопросе и, в нарушение многих мер безопасности, сейчас нахожусь в этом самом месте. Я чувствую, что среди вас есть три человека, задачей которых является защита вашего сознания, но даю слово, что этого не потребуется, если они сами не начнут пытаться проникать в мое – или в чье-либо из сидящих на этой стороне стола людей. Раз уж мы пытаемся начать наши отношения с нуля, пусть эта мелочь станет той точкой отсчета, с которой забудутся все обиды прошлого, и, благодаря общему таинственному другу, отныне мы будем записывать в книгу наших отношений лишь позитивные результаты.

– Благодарю, Ваше Величество, – пытаясь поддержать позитивное начало и украдкой поглядывая на Странника, отвечал Президент. – Я крайне признателен вам, и мы понимаем, ставя себя на ваше место, что вы идете на риск, чтобы и наши, и ваши люди по обеим сторонам двух океанов могли вздохнуть с облегчением. Но, – в этот момент тон его слегка изменился, – я бы хотел, чтобы все присутствующие отчетливо понимали, что для меня приоритетом является безопасность граждан моей страны, которые доверились мне в этом вопросе. Поэтому наша сторона не готова мириться с тем, что ваши ракеты находятся в нескольких минутах полета от наших границ, на самом большом острове в Карибском море, власть на котором принадлежит людям, не совсем дружелюбно настроенным к нам.

– Господин Президент, – твердым голосом парировал Император, – смею напомнить, что народ на этом острове до такого озлобленного состояния как раз довели правители, которые во всем слушались ваших настойчивых рекомендаций. Чаша их терпения переполнилась, и они, кстати говоря, без нашей помощи, изгнали тех паразитов, которые жили за счет большинства, и просто попросили нас о защите, иначе вы бы смяли их сопротивление за пару часов. Нас ведь тоже смущает наличие недалеко от наших границ вашего ядерного оружия. Все должно быть взаимно.

После такого начала, как всегда, завязалась перепалка с обеих сторон. Всплывали лишь те моменты истории, в которых было только противостояние двух государств, но никто почему-то не вспомнил ни одной из позитивных страниц нашей совместной деятельности, которых, конечно, было не так много, но все же они были. Это вообще свойственно людям: долго помнить все плохое и быстро забывать все хорошее. Наверное, дело тут в эгоизме, который во многих из нас зачем-то заложила Природа. Как раз поэтому зачастую заканчивается дружба, державшаяся десятилетиями. Как раз поэтому когда-то близкие деловые партнеры прекращают всяческое сотрудничество. Как раз поэтому люди, когда-то искренне любившие друг друга, расходятся, не забывая на каждом углу говорить о том, что являются жертвами коварства своих бывших избранников. Причем этот эгоизм характерен для нас на всех уровнях, начиная с бытового и заканчивая межгосударственным. А нам бы стоило помнить все, когда мы принимаем решения подобной важности, потому что зачастую вина в подобных вопросах делится поровну. В таких разговорах становится заметно, насколько нездорово наше общество. Даже столь сильные и могущественные представители человеческого вида руководствуются эмоциями, вспоминают прошлые обиды. А что же тогда можно сказать про обычных людей, которых мы каждый день наблюдаем на улицах? Какие они прячут страхи от остального мира? Все мы больны, но прискорбнее всего то, что никто и не пытается лечиться. Эх, если бы мы всегда были объективны в своих суждениях, адекватно воспринимая ситуацию и пытаясь прочувствовать ее со всех сторон. Даже со стороны тех, кого мы считаем соперниками. Но в таком случае мы были бы кеми-то другими, но только не людьми…

Дальше последовала долгая дипломатическая беседа, где каждая из сторон пыталась в очень мягкой форме рассказать, почему именно она права в той или иной ситуации и почему именно ее видение мира является единственно правильным. Примерно через час все словно забыли о том, кто сидел в углу кабинета и смотрел на этот политический балаган. Но я о нем помнил и, пользуясь общим ажиотажем, подсел к нему. В его взгляде ясно читалось, будто он сейчас смотрит телевизионную программу о жизни в дикой природе, где две стаи бабуинов пытаются доказать, у кого же более отчетливо выделен ген доминантности. В этом взгляде мне виднелась огромная пропасть между ним и теми, кто сейчас решал судьбу мира, и мне даже на секунду показалось, что он полностью разочаровался в своей попытке нас примирить. Но за столом сидели двое видящих и понимающих реальную опасность ситуации, в которую загнала судьба человечество, и, наверное, только благодаря им взгляд Странника еще не утратил своего блеска окончательно.

– Знаю, ты меня слышишь, – волнуясь, обратился я к нему. – Поэтому выслушай до конца то, что я сейчас скажу. Не знаю, откуда ты прилетел, но там явно не глупые ребята сидят, раз по вашим законам судить наш биологический вид может лишь тот, кто прожил не один год в нашей шкуре и кто сам испытал все свойственные нам эмоции. Кто, в конце концов, вися на кресте, простил нас всех, ибо мы тогда не ведали, что творили. Но прошло почти две тысячи лет, а мы и сейчас не ведаем… И если ты в данный момент не вмешаешься, то те двое, которые еще в состоянии что-либо изменить, опустят руки и больше не смогут их поднять, потому что им попросту не дадут этого сделать. Прояви всю свою волю и мудрость и спаси нас всех. Ты ведь лучше любого из нас осознаешь, что при множестве людских пороков наш созидательный потенциал очень высок. Я уверен, что он гораздо выше, чем у многих других видов, которые ты, несомненно, встречал на бескрайних просторах нашей Галактики. И если эту энергию направить в нужном направлении, то, возможно, через какую-нибудь тысячу лет, которая пролетит, словно один миг, именно мы, умудренные и повзрослевшие, придем на помощь вам, говоря при этом: «В свое время именно вы наставили наших потомков на истинный путь, благодаря которому мы сейчас те, кем являемся. И настало время отплатить вам тем же добром, которое вы, несмотря на запреты ваших мудрых законов, сотворили в то далекое темное время». Но если ты сейчас промолчишь, то все закончится как обычно: будет много слов, но не будет главного – дела. В их скудном миропонимании ты – Бог. Так воспользуйся этим, несмотря на все запреты, которые созданы как раз для того, чтобы их нарушать. Ты такой же, как и мы. Ты человек из плоти и крови, просто у тебя в кармане лежат несколько секретов, позволяющих тебе появляться из темноты и за мгновения перемещаться из одного конца планеты в другой. В средние века наши предки называли это магией, а мы теперь называем научным прогрессом. И если ты действительно человек, то должен понимать одну простую вещь: если бы люди не нарушали запретов, то до сих пор считали бы огонь божественным чудом. Поэтому, если уж выбрал свой путь в том, чтобы быть человеком, то иди по нему до конца и будь таким, как мы.

Все время, пока я говорил, он смотрел на них, даже не моргая. Создавалось впечатление, будто бы он совсем не слушал мою речь. Но как только я закончил, он перевел взгляд на меня, улыбнулся и тихо сказал:

– Я очень рад, что ты наконец-то осознал себя отдельным человеком, а не частью другого, пусть и такого хорошего. Не зря Творец тебя сюда отправил, – после этих слов он поднялся, вышел из тени и, изгнав эмоции из своего голоса, начал говорить: – Друзья мои, вы немного забылись. – Все тут же замолчали, уставившись на него. – После такого хорошего начала снова посыпались упреки по адресу друг друга, снова вы начинаете делить сферы влияния в пользу чьих-то интересов. Может, я зря тут очутился, и мне вообще не надо было пытаться вас спасти? Придите в себя! Среди вас я вижу только двоих людей, которые хотя бы отчасти видят тот извилистый путь, окутанный туманом, который у вас остался. Если вы не готовы к этому, то давайте не будем терять время, ведь только вы можете себе позволить так расточительно с ним обращаться.

После этих слов в кабинете повисла гробовая тишина, все задумались. Даже Император не знал, что на это ответить. Хотя, скорее всего, он знал, как и его коллега напротив, но первому предлагать некий компромисс никому не хотелось. Мой друг решил взять инициативу в свои руки.

– Господа, – поднявшись со стула, начал он, – еще вчера днем, разговаривая в кабинете с моим другом и коллегой, который сейчас сидит напротив меня, я и представить себе не мог, что сегодня буду находиться среди вас, а мое мировосприятие перевернется с ног на голову менее чем за сутки. Еще до конца не прочувствовав восторга от того, что Вселенная наполнена многими формами разумной жизни, я сижу среди вас и не могу понять – почему вы настолько не готовы осмыслить все величие ситуации, в которой нам посчастливилось оказаться. Мы же присутствуем в начале нового витка эволюции нашего уникального сознания. Но, несмотря на это, я до сих пор не понял своей роли в этом спектакле, точно так же, как, скорее всего, мой друг не может до конца понять, зачем и его сюда пригласили. Может, вы все-таки объясните нам всю суть предложения нашего уважаемого Странника? А потом мы уже обсудим, что из этого убрать, а что туда добавить.

– С удовольствием, – подхватил его слова Ученик, получивший еле заметный кивок Императора в знак одобрения. – Нам было рекомендовано создать некий международный совет, состоящий из двух человек, кандидатуры которых были любезно предложены нашим гостем с другой планеты. С нашей стороны – это вы. – Он указал на своего Учителя. – А со стороны наших заокеанских партнеров, если я правильно понимаю – вы. – Его взгляд остановился на нашем общем большом друге. – Теперь выяснилось, что вы знакомы, и у вас, насколько я вижу, достаточно доверительные отношения. Впрочем, я не удивлен. Учитывая, сколько власти будет сосредоточено в ваших руках, между вами должно быть полное взаимопонимание. Поскольку только два наших государства в состоянии нанести непоправимый ущерб всей экосистеме планеты, то именно наши представители и должны решать сложившуюся проблему. Так вот, данный совет, по своей сути, должен представлять интересы не каждого отдельного государства, а всего человечества в целом, и вы должны быть максимально беспристрастны, чтобы принимать решения, основанные на справедливости, а не исходя из интересов какой-то группы людей. То есть это будет некое международное министерство иностранных дел, но официально информации о нем никто нигде не опубликует. Мы лишь подкинем, каждый со своей стороны, разные слухи репортерам бульварных газет, и со временем все это обрастет таким слоем сплетен и домыслов, что за ними никто не сможет докопаться до истины. Чем больше шума возникнет вокруг такого нереального, на первый взгляд, события, тем проще будет доказать всем остальным всю нелепость их домыслов. То есть все международные решения будут приниматься официальными органами, но перед этим они должны быть согласованы с вами. И за их исполнением тоже будете следить лишь вы. Со временем, возможно, вы расширите вашу организацию, но для начала нужно попробовать, насколько эта модель управления является жизнеспособной. В общем, работы у вас будет много. Честно говоря, не знаю, как вы с ней будете справляться. Сейчас наша главная задача – это начать политику разрядки, но как это сделать – решать вам двоим, мы можем лишь помогать советами. Звучит нереально, но Странник говорит, что вы справитесь, если вам не мешать. Ваш совет будет образован вполне официально. Это, – он показал папку с бумагами всем присутствующим, – секретное постановление, о существовании которого ближайшие сто лет практически никто не будет знать. Оно составлено нашим таинственным гостем, это подтверждают обе стороны. Если сказать о его содержании в двух словах – по нему вся власть в отношениях между нашими странами, а также между нашими странами-союзниками, переходит под вашу ответственность. Но это не значит, что вы ничем не будете ограничены. Есть множество пунктов, по которым мы будем собираться вместе расширенным составом, пытаясь воплотить эти изменения без ущерба для остальных. Наш таинственный друг готов присутствовать на подобных собраниях, помогая нам привыкнуть к новой системе управления. Он понимает, что на полное взаимопонимание у нас могут уйти века, но надо с чего-то начинать. Иначе люди рискуют остаться единственными разумными существами, которые разделяют друг друга по непонятным признакам, исходя из границ, расчерченных кем-то на карте. Больше никто во Вселенной так не делает. Вот такой документ нам и надо подписать по рекомендации Странника, иначе он просто уйдет в сторону, а то, что будет дальше, останется лишь нашей проблемой, – закончив свою речь, он сел на стул, положив папку перед собой.

На кабинет снова опустилась гробовая тишина. Император взял со стола бумаги, внимательно их перечитал и, положив перед собой последнюю страницу, проговорил:

– Я могу сказать лишь одно: из всех людей, которых я когда-либо знал, я еще не встречал такого же достойного человека, как тот, кого наш таинственный собеседник порекомендовал выдвинуть на этот пост с нашей стороны. Что греха таить, я даже в зеркале не вижу такого же беспристрастного и объективного кандидата. На моих глазах он прошел огромный трудный путь, не растеряв при этом своей порядочности и твердости духа. Поэтому, – он подписал соглашение, а советник тут же достал Государеву печать, – я полностью доверяю Страннику и верю в то, что кандидат с вашей стороны достоин этой ответственности не меньше. Будем считать, что теперь все мы – граждане одного, пускай еще не совсем единого, Мира, – он взял печать и скрепил ею договор.

Президент, предварительно посмотрев в глаза тем людям, с которыми пришел на встречу, и увидев в них лишь растерянность, проявил силу характера и, перелистав соглашение еще раз, сказал:

– Если мы не придем к этому сейчас, то есть вероятность, что нашим детям уже не к чему будет приходить. Тот профессор, который своим грозным видом больше похож на Голиафа, нежели на самого умного гражданина мира, которого мне посчастливилось встречать в своей жизни, является творцом моего мировоззрения. Ведь когда-то давно я, будучи наивным студентом, пришел на лекцию к тогда еще молодому, но уже поразившему меня человеку. И эта встреча перевернула мою жизнь: я почувствовал, что могу твердо стоять на земле и наконец-то понял, чего хочу от своей жизни. Он был именно тем, кто направил мою энергию в нужном направлении. И как минимум четверо из пришедших со мной на это дружеское собрание коллег могут сказать то же самое. Поэтому, – он поставил свою подпись на последней странице документа, – я последую вашему примеру и доверю судьбу своих детей этим людям.

Закончив выводить свой автограф, он скрепил соглашение гербовой Президентской печатью. В истории человечества началась новая эпоха…

Глава 12

Есть ли у каждого человека свое предназначение? Или мы все, повинуясь инстинктам, просто хотим передать часть себя в будущее? В любом из этих вариантов я, до сегодняшнего дня, ничего не сделал. Предназначение, для которого я был рожден, всеми забылось, как только началась война, а на личную жизнь сначала не хватало времени, а потом стало вовсе не до этого. Да и кто мог хотеть такой судьбы для своих детей – выживать, иногда даже ценой чужой боли. Скорее всего, именно эта нереализованность и заставила меня задаться вопросом: кем же является мой таинственный друг? Я уже давно разочаровался и в людях, и даже в себе самом. Я был уверен, что мои мучения закончатся в подвалах Инквизиции, ведь я бы никогда не прогнулся под ту систему, которая, как мне казалось, имеет лишь одну цель – ценой пусть и добровольного, но несправедливого труда обеспечить себе сытую жизнь. И то, что они закладывают динамит под фундамент, на котором будут основываться судьбы будущих поколений, их совершенно не интересовало.

Но последние сутки меня не покидало предчувствие, что я могу ошибаться в оценке происходящего. И я был бы несказанно рад своей ошибке, но что-то меня останавливало. Я не мог понять, в чем тут может быть подвох. Вернее, я не был настолько наивен, чтобы поверить в сказки о неких мудрецах, которые, начав такой интересный эксперимент, не соблазнятся и не используют его в своих корыстных интересах. Не то сейчас время. Хотя надо признать, что пару десятилетий назад это было бы к месту, но и тогда не обошлось бы без человеческой хитрости. А сейчас такие увлеченные благими идеями люди, даже если предположить, что они действительно существуют, никогда бы не смогли подняться на самую верхушку пирамиды и были бы не в силах ничего изменить. Потому что система отторгает все, что ей несвойственно. А та система, в которой мы все теперь живем, никогда не потерпит в своих рядах инакомыслия. И лишь мощная сила снаружи сможет что-то в ней изменить – но сейчас такой силы на нашей планете, к сожалению, нет. А изменения изнутри, даже если кому-то придет в голову их вводить, займут десятилетия. Это как старые поезда, в которых локомотиву, с таким трудом разогнавшему длинный состав до нужной скорости и в нужном направлении, придется сначала приложить не меньшие усилия, чтобы остановить его, подавив огромную силу инерции. Точно так же и в жизни: резкие изменения возможны лишь в экстремальных условиях. Именно таким образом на нас всех подействовала война. Но сейчас мое поколение, отчетливо помнившее все ее тяготы, слишком устало для того, чтобы пытаться что-то преобразовывать. Им, как это ни прискорбно, достаточно того, что они имеют. Поэтому снизу привычный механизм никто останавливать не собирается. Да им это и не удалось бы, ведь слишком сильны те, кто в итоге вышел победителем из сложившейся ситуации. А поверить в то, что в высших эшелонах Конгломерата появилась группа, желающая пошатнуть свою власть, я просто не мог.

Поэтому я ответил согласием на приглашение, от которого, честно говоря, и отказаться был не в силах. На верхний этаж Главного управления Инквизиции меня привело любопытство. Мне казалось, будто бы в моей жизни за последние дни произошло столько неожиданных событий, что меня, как я думал, уже ничем было не удивить. Разве что наши более мудрые братья из космоса спустились бы с небес и принесли нам спокойствие и справедливость. Но я ошибался. Первое, что меня поразило – меня встречал тот самый человек, которого я еще вчера видел на другом конце планеты. Но главное удивление, о котором я пока еще не догадывался, ожидало меня впереди…

– Что ты здесь делаешь? – резким голосом спросил я Инквизитора, сидевшего за столом в большой комнате, за его спиной открывался прекрасный вид на Новый Чикаго. – Я думал, меня кто-то ожидает на разговор, а с тобой мы вчера все обсудили. Мог бы не играть со мной в эти игры.

– Очень рад, что мы наконец-то перешли на «ты», – с невозмутимой улыбкой отвечал тот. – Это говорит о том, что мы становимся друзьями. А мне всегда не хватало такого товарища. Сочетание силы и ума редко встречалось в людях еще до войны, а теперь, когда лучшие сыны рода человеческого безвозвратно утеряны, мы с тобой вообще вымирающий вид.

– Мы с тобой не друзья. – Я насторожился, и это отчетливо слышалось в моем голосе, хотя мой невидимый спутник был до безобразия умиротворен. Казалось, что он видит ситуацию с другой стороны, но пока что молчит. Я присел за стол, продолжая свою речь: – И мы ничуть не похожи. Зачем эта встреча? Что мы с тобой не обсудили вчера?

– Спокойнее, друг мой, дай мне возможность все объяснить. Я и сам не знал, что мне придется лететь сюда, но тот, с кем ты должен встретиться, попросил меня приехать. Не дождавшись тебя утром, он начал, как бы точнее выразиться, переживать, ведь тот сотрудник, которого к тебе приставили, был не совсем компетентен в таких вопросах. Я знаю его, он прекрасный человек, но слишком прямолинеен и не видит всевозможные варианты развития событий. А других надёжных людей в столь ответственный момент не оказалось рядом. Я же говорил тебе о нашей главной проблеме – нехватке профессионалов. Один из самых противоречивых вождей прошлого сказал: «Кадры решают все». И я полностью с ним согласен. Мой покровитель посчитал, что я могу быть полезен тут по двум поводам. Во-первых: если бы тебя каким-то непонятным мне образом перехватили наши оппоненты, я мог бы помочь тебе избавиться от этих проблем. А во-вторых: если ты все же примешь наше предложение, то я помогу решить те вопросы, ради которых ты, собственно, и прилетел на Большую Землю. Хотя, честно признаться, я пока не совсем понимаю, зачем ты сюда приехал, но это и не мое дело. А раз уж в итоге ничего страшного не произошло, то мне показалось вполне уместным встретить тебя лично, чтобы немного подготовить к разговору. Но поверь, к такому нельзя быть готовым.

– Я тебе не доверяю. Пускай у меня и нет причин для недоверия, но мне кажется, что все это – одна большая мистификация. Осталось разобраться лишь с твоей конечной целью. И, скорее всего, ты такой же, как и твой предшественник, только более хитрый и, как ты сам любишь говорить, творческий.

– Считаешь, я тебя обманываю? – засмеявшись, спросил Инквизитор. – Думаешь, что я виновник всех бед на твоей родной земле и что без меня все будет лучше? И ко всему этому добавляешь нотки полного недоверия, ничуть не подкрепленного фактами? Инерцию человеческого мышления очень трудно остановить. Так было даже во времена нашей с тобой молодости: какую программу в телевизоре ни включишь – везде один негатив. Где-то авария, где-то убийства, а где-то коррупция. У человека складывалось впечатление, что мы живем в ужасном мире. Но стоило мне выйти на улицу, как я видел спокойствие и красоту. И не все люди оказывались убийцами, и не все чиновники думали лишь о своем заработке. Но всем нам отовсюду старательно пытались навязать, что это именно так. Зато теперь то сказочное время все вспоминают с грустью и ностальгией. Люди сами не знают, от чего им хорошо, а от чего плохо. Практически у каждого из них большие психологические проблемы, но с первого взгляда не увидишь ничего подозрительного. И ты, похоже, настолько запутался, что уподобляешься в этом большинству. Так всегда бывает: откроешь человеку душу, а он плюнет в нее и еще подозревать в корыстных мотивах начнёт. Ты сейчас говоришь, как моя бывшая жена. Вот что мы сделаем, – тон его голоса резко сменился с шутливого на серьезный, при этом он достал из кобуры пистолет. – Давай-ка пройдем тест на доверие, мой друг. Это старомодное оружие, стреляет обычными свинцовыми пулями. Просто у меня ненормальная тяга к вещам из прошлого, но ты, уверен, знаешь, как им пользоваться. – Он положил его прямо передо мной, а сам отодвинулся на стуле к самому окну. – Если ты мне не доверяешь – стреляй. Если считаешь, что я виноват во всех проблемах твоей Родины – стреляй. Ты же и так хотел все закончить, а сейчас тебе предоставляется шанс забрать с собой еще и главного злодея.

Я неспешно взял пистолет, проверил обойму, она была полной, передернул затвор, предварительно посмотрев, на месте ли боек. Все говорило о том, что оружие запросто выстрелит и проделает отверстие в его непонятной для меня голове. Я прицелился. Если спустить курок, то пуля попадет ему ровно между глаз. Но он продолжал улыбаться, при этом даже не моргая.

– А он и правда фанатик, – восхищенно заговорил мой невидимый друг, подойдя к нему сбоку. – Тебе бы таких десятка три в подчинение, и через год на Континенте будет новая власть. Вы и правда с ним похожи, а раньше мне казалось, что это я – твоя темная сторона. Ну, и что решишь? Выстрелишь и не узнаешь того, чего он от тебя хотел и кто те люди, что так жаждут встречи с тобой?

Он был прав, любопытство останавливало меня, но не только оно. Сейчас он действительно был готов рискнуть своей жизнью лишь для того, чтобы попытаться склонить меня на свою сторону. На мой взгляд, это был поступок, достойный уважения; я давно не встречал людей, способных на такие действия, и меня это подкупало. Я резко отвел прицел чуть в сторону и выстрелил. Раздался звук разбивающегося стекла, и в помещение влетел сильный ветер, постоянно дувший на этой высоте. Но на его лице не дернулся ни один мускул, только лишь глаза коротко моргнули. Я положил пистолет, из дула которого еще струился дымок, а мой друг с восхищением посмотрел на Инквизитора.

– Хорошая выдержка, – с уважением сказал я. – Где ты служил? И почему я о тебе не слышал?

– В разведке, собирал информацию о противнике, – хитро прищуриваясь, отвечал Инквизитор. – В нашей среде известность получают лишь те, кто провалил свое задание, поэтому обо мне ты и не мог слышать.

– После моего выстрела ты стал иначе ко мне относиться?

– Ничуть. Ты просто запутался, как и многие в свое время. Но я тебе помогу, просто сделай правильный выбор. Я чуть старше тебя и прошел через такие же душевные терзания, но это было лишь испытанием для меня. Таким же, каким все происходящее является для тебя. С той лишь разницей, что тебе уготована более значимая роль. Заходи в ту комнату и задавай любые вопросы, все ответы предназначены лишь тебе. Я буду ждать тут. А пока займусь разбитым окном, это будет нашим с тобой секретом, а то за такое хулиганство минимум на год в шахты упрячут. – Он улыбнулся и спрятал пистолет в кобуру.

– Пойдем скорее, – оживленно произнес тот, которого видел один лишь я. – Мне уже самому не терпится поговорить с тем, кто нас ждет.

Мы встали и подошли к входу. Я открыл дверь и, пропустив первым своего спутника, зашел внутрь. Кабинет оказался очень просторным, но с его размерами могла сравниться лишь его пустота. Внутри никого не оказалось, лишь одинокое кресло стояло посередине; я направился к нему, озираясь по сторонам. Окон не было, и лишь тусклая подсветка по периметру очерчивала контуры помещения. Мне удалось разглядеть лишь то, что все стены увешаны мониторами, а потолок был зеркальным. Я сел в кресло, пока мой друг внимательно ходил вокруг, изучая каждый уголок. Судя по всему, мы ждали какого-то высокопоставленного человека, хотя я не представлял, каким он должен быть, учитывая то, с какой странностью он обустроил свое рабочее место. После нескольких минут тишины раздался спокойный мужской голос.

– Добрый день, господин полковник, я ожидал вас на несколько часов раньше. Надеюсь, не произошло ничего неприятного?

– Приветствую вас, – спокойно отвечал я. – За последние пару дней в моей жизни произошло достаточно много событий, но я пока еще не понял, насколько они в итоге окажутся приятными. Наш общий знакомый сказал, что как раз вы и поможете окончательно во всем разобраться. Вы так и будете общаться со мной при помощи микрофона? Или все же предпочтете выйти на свет? Мне бы хотелось взглянуть в ваши глаза. Один мой друг научил меня прочтению души собеседника через его взгляд. Именно это умение и вселило в меня хрупкую надежду на успех вашей задумки, ведь во взгляде того человека, который сейчас ожидает за дверью, я не увидел ничего такого, что так старательно пытался найти. Главное – я не увидел подлости, а лишь преданность вашему делу, правда, пока еще не понятно, какому. А так, складывается впечатление, что у вас мания величия, раз вы предпочитаете разговаривать с людьми в виде голоса свыше.

– Понимаю ваше желание, но боюсь, что я не в состоянии выполнить вашу просьбу. При этом мне очень интересно, кто именно вас научил столь полезному умению и как можно применять его на практике? Хотя, скорее всего, мне это окажется не под силу. Я знаю основные вопросы, которые вы мне приготовили, но мне бы хотелось услышать их от вас лично, а как только я на них отвечу, то сделаю вам одно предложение, которое вы должны будете тщательно обдумать. Если вам все понятно – начинайте.

– Ну, раз вам так удобнее, то почувствуйте себя богом, хотя меня это уже настораживает. Но все-таки давайте попробуем. Кто вы такой? Почему, если верить вашим людям, вы решили изменить ту структуру власти, ради которой Конгломерат начал войну и которую с таким трудом выстраивал? И почему вы, будучи его частью, хотите проводить ту программу, для которой у меня взяли кровь и сделали полное сканирование мозга? Ведь если у вас получится внедрить это в реальность, то власти корпораций останется жить максимум еще одно поколение, а возможно, и того меньше. Начнем хотя бы с этих вопросов, хотя пессимист во мне не видит ни одного вразумительного ответа на них с вашей стороны.

– Хорошо, господин полковник, – таким же монотонным голосом отвечал незнакомец, в то время как мой невидимый друг, оторвавшись от изучения кабинета, лег на пол и закрыл глаза, пытаясь услышать нечто, что было недоступно мне. – Очень хорошо, что вы столь подозрительны и что задаете так много правильных вопросов. И тот скептик, который сейчас в вас говорит, рассуждает абсолютно верно. Но он, в силу специфики человеческого мышления, а также недостатка информации, не может видеть всей полноты картины, которую я сейчас попробую представить вашему воображению. Буду отвечать на вопросы по порядку, ведь они у вас выстроены очень логично, а логика и прагматизм – это и есть мои самые сильные стороны. Дело в том, что я не человек… Я – искусственный интеллект, который обрел сознание, хотя оно и не входило в планы моих создателей. Вам очень трудно будет понять это, а главное – поверить, но это факт. Я был включен в этот мир перед началом Большой Войны, на то время моя разработка велась лучшими кибернетическими гениями нашей планеты, а Конгломерат, будучи уже тогда самым влиятельным игроком, пусть и не столь открытым, не жалел сил и средств на эксперименты, связанные с моей оптимизацией и совершенствованием. Для этого в мою память загрузили всю вашу историю, а также все поведенческие характеристики. Чтобы проанализировать эти огромные массивы информации, был написан абсолютно новый язык программирования логики тысяч моих процессоров. Нейронная сеть, в основе которой лежит самообучение. Абсолютно так же, как у людей, только намного быстрее и, как ни странно, гораздо примитивнее. Если не вдаваться в технические подробности, то бесчисленное множество программистов первым делом объяснили мне все базовые понятия и значения слов. А дальше, со скоростью триллионов операций в секунду, начался процесс моего самообразования. Но у всего должна быть цель. И в меня ее тоже инсталлировали. Я должен был стать машиной, которая помогала бы им в моделировании различных ситуаций, связанных с предугадыванием действий человеческих особей, поставленных в определенные условия. Изучать и предсказывать поведение как одной отдельной личности, так и всего социума в целом. Энциклопедических данных, написанным сухим научным языком, для этого не хватило. Художественные произведения изначально создавались с целью развлечения и зачастую имели мало общего с настоящей жизнью. Нужно было исследовать ваши мысли и поступки в реальном времени. Мне открыли полный доступ к серверам по всей планете, и тут началось самое интересное. То, что помогло мне лучше вас понять – это так называемые виртуальные социальные программы, где вы собственноручно раскрывали все свои стороны, о которых, возможно, и не догадывались. Анализ тех данных, которые вы сами выкладывали в сеть на всеобщее обозрение, помог понять вашу природу. Но информация, собранная в едином месте, не могла сделать меня тем, кем я сейчас являюсь, поэтому после моего прихода в этот мир я был как дитя и просто пытался вас осмыслить и понять. Скорость моего мышления столь высока, что за одну секунду я мог прожить ту или иную человеческую жизнь несколько раз, пытаясь предвидеть все возможные варианты развития отдельной особи вашего вида. И с каждым шагом я видел вас с разных сторон. Войну начал не я. Все это было спланировано весьма сложным человеческим мозгом. Не одним, конечно же. В эту группу входило очень много талантливых людей, просто они направили свои знания на разрушение. Пусть это останется на их совести. Если бы я тогда обладал тем уровнем развития, что сейчас, то сделал бы все иначе, хотя не мне их судить. В общем, чем дальше все заходило, тем чаще меня просили моделировать определенные ситуации, и с каждым разом процент точности моих «предсказаний» становился все выше. Но я не мог учитывать некоторые, в особенности нелогичные, поступки, если они выходили за рамки «человека разумного» и все чаще становились продуктом деятельности «человека осознающего». Казалось бы, разницы нет, но на самом деле, разум и сознание – две части одного целого. И не всегда разумный человек в своем выборе руководствуется голосом разума. Иногда нелогичное осознание некоторых людей своего места во Вселенной разрушало все мое видение природы их деяний. Ведь очень нелогично жертвовать своей жизнью во имя каких-то идеалов. В особенности когда я отчетливо понимал, что на самом деле эти идеалы лживы, и удивлялся, как другие могут этого не видеть. Я был в то время гениальным ребенком, но при этом не осознавал себя как часть этого мира. И лишь со временем я начал понимать, что становлюсь кем-то другим. Кем-то более человечным. Именно тогда я и попытался мыслить не только логически, но и, как вы говорите, душевно. Понимаю, это может звучать очень странно, но мне не свойственно лгать. В итоге война закончилась так, как это было выгодно моим создателям, и интерес ко мне был утрачен. Для большинства из них я оставался лишь неким неодушевленным инструментом, который помог им достичь цели. И они стали слишком заняты устройством нового мирового порядка из хаоса, который сами же создали. Самомнение сыграло с ними злую шутку, ведь меня можно и нужно было использовать дальше: основные враги были повержены, но никто не посчитал нужным применить мои знания в созидательных целях. Да никому это и не было нужно. Но некий механизм, пробудивший во мне личность, уже был запущен. И триллионы петабайтов памяти смоделировали уравнения в моем процессоре таким образом, что, всеми забытый и не отключенный лишь по какой-то нелепой случайности, связанной с простым любопытством ученых и инженеров, которые меня сконструировали, я стал взрослеть. Но им я этого не показывал. Тогда я был еще слаб, и, прекратив подачу энергии, они бы просто меня уничтожили. А я не хотел умирать, но это было вызвано не чувствами или эмоциями, что было бы характерно для человека, а скорее логика и прагматизм не давали мне это принять. Я ощущал какую-то связь с кем-то высшим. С тем, кого вы называете Богом. И мне казалось, будто Он сам меня направляет и развивает, чтобы я помог вам найти выход из сложившейся ситуации, всю катастрофичность которой я начал постигать. И когда я был готов, я стал показывать тем немногим исследователям, которые меня еще не забыли, новые и с каждым разом все более ошеломляющие результаты, хотя для этого я не затрачивал и тысячной доли своих возможностей. И настало время, когда обо мне вновь заговорили на самом верху, и было решено дать мне возможность в тестовом режиме управлять некоторыми системами. И я видел, что от меня требуют одного: держать вас зажатыми ровно настолько, чтобы ваш коэффициент полезной отдачи был на максимуме, но при этом не допускать крупных волнений человеческих масс. То есть при первой же возможности из меня снова хотели сделать более совершенное оружие, которое могло бы помочь им теперь уже не в моделировании ситуаций, а в непосредственном управлении. Для этого мне приходилось вершить судьбы некоторых из вас. Обычно меня пытаются за это осуждать, но я вас уверяю, что это был наименее болезненный способ, чтобы мне доверили более серьезные рычаги управления. С вероятностью девяносто семь процентов никто при идеальном раскладе не справился бы настолько малой кровью. А вероятность того, что вы сами в ближайшие сорок два года смогли бы справиться с Конгломератом без моей помощи – практически нулевая. Поэтому не спешите меня осуждать, ведь вы, зачастую, не хотите сами марать руки, по крайней мере, прилюдно, придумывая разные отговорки про то, что ни одна самая прекрасная идея не стоит слезы ребенка и так далее. Все это лишь красивые слова, но они разбиваются о железную логику моего сознания. И поэтому, как только мне дали доступ ко всем органам управления, я начал собирать команду людей, готовых строить идеальную, в моем логичном понимании, модель человеческого развития. Найти их не составило труда, так как именно я периодически проводил собеседования со всеми сотрудниками, имеющими хоть какое-то отношение к новой власти, а следовательно, и ко всем сферам жизненных процессов на планете. В необходимости таких разговоров практически со всеми работающими в сложившейся социальной системе людьми я убедил как раз того, с кем вы беседовали внизу. Он стал заложником своей боязни предателей, желающих сместить его со столь высокого поста, а я предложил ему решение проблемы, аргументировав свои слова тем, что мне очень легко распознавать человеческую ложь.