Текст книги "Возвращение"

– Я понимаю, что именно вы имели в виду, хотя и не догадываюсь, зачем вам это. Ваше главное богатство – это люди, этим мы очень похожи, только у вас лучше получается их ценить.

– Сегодня вечер прославления моей Родины? Не боитесь, что ваши коллеги не одобрят этого?

– Не боюсь, можете передать им весь наш разговор. Я это говорю и у себя дома. Зачем вы пришли? Меня начинает раздражать ваша неопределенность.

– Тогда сразу перейду к делу. В некоторых кругах считают, что противоречия между нашими державами заходят слишком далеко и последствия могут быть непредсказуемы. Но есть силы с обеих сторон, которые не хотят этого слышать. И последнее время нам стало трудно передавать информацию от моих, скажем так, покровителей, вам на самый верх.

– Ну, тогда вы подошли не к тому человеку. Мне сейчас проще передать сообщение на Луну, чем на самый верх нашей Империи. Тем более, если ваши покровители настолько влиятельны, то я уверен, что они смогут сделать это и в обход официальных каналов. Нам же с вами известно – настоящая власть у тех, кого мы не видим, за исключением, конечно, нашего Императора. Но и ему приходится считаться с мнениями многих влиятельных групп. Поэтому я, пожалуй, не буду дожидаться рассвета, а пойду к себе в номер. И еще – мне придется доложить о нашем разговоре тем самым парням в штатском, которые обычно не дают мне ступить и шага. Всего хорошего.

– А вы не хотите узнать, кто такой ваш невидимый спутник? – после этих слов мы оба остановились и синхронно взглянули друг на друга, а потом и на таинственного незнакомца, который тут же продолжил: – Я вам расскажу все, что знаю, а вы уже решите, стоит ли нам сотрудничать. По рукам?

– Что вы имеете в виду?

– Не делайте вид, будто не поняли, о ком я говорю. Он ведь сейчас тоже с нами? И это не часть вашего подсознания, это отдельная личность, хотя вы уже сами это давно выясняли. Он – ваш дар и ваше проклятье. Такие люди довольно часто нам встречались, но большинство из них сходило с ума, не сумев разделить один мозг на двоих. А у вас поразительное сочетание: вы обладаете способностями, несвойственными обычному человеку, а он вас направляет по нужной дороге всю сознательную жизнь, помогая обходить препятствия. Своеобразный ангел-хранитель, только вполне осязаемый. Бог разговаривает со всеми жителями планеты языком жизненных обстоятельств, но с вами он пытается говорить прямо, пусть и через такую же беспокойную и в чем-то потерянную душу, как вы. Все мы приходим в этот мир с некой целью, но если кто-то наверху отметил вас таким нестандартным образом – значит, цель вашей жизни должна быть поистине великой.

– Откуда вам все это известно? – настороженно спросил наш герой.

– Не только в вашей стране изучают необъяснимые явления природы, и в каких-то моментах мы продвинулись чуть дальше. Но ваши исследования в корне отличаются от всех остальных. Несмотря на основную направленность в сторону военных, мирные познания занимают большую часть вашего времени. И причина как раз в том, кого дано видеть лишь вам одному. Попытка выяснить, кто он и почему выбрал именно вас, никак не оставит вашу общую голову. Обычным проводникам потребуется вся жизнь, чтобы достичь такого уровня. Ведь у них нет столь мощного союзника. Я его не вижу и даже не ощущаю, но мне сказали, что он есть. Ничем иным больше не объяснить столь стремительного взлета в понимании тайных механизмов природы. Если продолжать работать над собой, то даже Императору будет не под силу достичь столь высокого уровня. Но последнее время вы надломлены. Не нужно закапывать свой дар в землю. Эти переживания, не дающие покоя вашей душе, уже неоднократно были описаны до нас с вами. Даже столь мощному институту, который вы возглавляли, не дано доступа к определенным уровням знаний.

– Откуда столько информации обо всем этом? Среди вас есть такие же, как я?

– Нет, но были когда-то. Как раз ваши предшественники и воодушевляли нас на успех. Именно благодаря им мы и стали теми, кто мы есть. Да что говорить, такие люди часто появляются по всей Земле, впоследствии о них слагают легенды. К сожалению, большинство этих легенд со временем использовались для религиозного порабощения человеческих душ, но это не вина тех, кто пытался сделать мир лучше. Безусловно, не все могли похвастаться подобным даром – или таким советником, как у вас; но на их душах тоже стояла печать Бога, как и на вашей.

– А истреблять тех, кто населял эти земли до вас, тоже они воодушевляли?

– Все совершают ошибки, – незнакомец отвел глаза, и мне на секунду показалось, что он осознает всю тяжесть многих совершенных его великой нацией преступлений. – Жизнь до сих пор наказывает нас за грехи предков, запущенный бумеранг всегда возвращается. Можете мне поверить, я стыжусь не только грехов прошлых поколений людей, населяющих эту страну, но и ошибок всего человечества в целом. Быть может, вы без греха?

– Все мы пытаемся поймать запущенный кем-то бумеранг, отдельные люди ловят свои, небольшие, которые, как правило, возвращаются к нам в течение жизни. И великие народы – не исключение, они тоже должны расплачиваться за ошибки своих предшественников великими жертвами. Наш, к сожалению, тоже не оказался исключением. Это закон жизни, и нам его не изменить.

– Но мы должны учиться на чужих просчетах, именно поэтому я с вами сейчас и разговариваю. У нас свой жизненный уклад, и он нас устраивает, у вас – свой, и если он вам нравится, то мы не вправе вас судить.

– Такое ощущение, что вы с другой планеты прилетели! – удивленно воскликнул мой друг. – Последнее время вы как раз и пытаетесь навязать нам свое миропонимание. Но у нас эта система работать не будет, так же, как и наша не найдет понимания в головах вашего населения. Я не спорю, что мы обязаны пытаться положительно влиять друг на друга, но на это уйдет время. Возможно, должны смениться поколения, прежде чем между нами наступит полное взаимопонимание. А вы хотите согнуть нас и показать, что правда всегда за вами, при этом забывая о том, сколько зла сами принесли другим. Но чем сильнее вы на нас давите – тем сильнее мы потом разогнемся, и кто знает, чем это все в итоге закончится.

– Лично я вас и не пытаюсь сгибать, а скорее наоборот, иначе не разговаривал бы с вами сейчас. Те люди, которых я представляю, хотели бы вместе со всей планетой изучать тайны мироздания, вместо того, чтобы тратить силы на бессмысленное противостояние. Они хотели бы строить ракеты для покорения космоса, а не для доставки боли и разрушения друг другу. Они видят будущее человечества не на полях сражений, а в совместных экспедициях к дальним галактикам.

– Эти люди – безнадежные оптимисты, – скептически ответил мой друг, когда-то сам об этом мечтавший. – Вам надо было вербовать меня в свой кружок фантазеров, когда я был помоложе, а теперь я в это не верю. Тем более, на официальном уровне вы отрицаете любое сотрудничество, кроме того, что выгодно вам. Хотя я точно знаю, что мы использовали все каналы, предлагая примерно то, о чем сейчас говорите вы, только, конечно же, не в таких масштабах. Ведь если вы и в малом не готовы уступать, то какой смысл говорить о большом?

– Я понимаю ваше недоверие к этой идее, скорее даже ваш пессимизм. Вы считаете это утопией, и в какой-то степени вы абсолютно правы. Но самое большое путешествие всегда должно начинаться с первого шага, и кто-то должен этот шаг сделать. Мы трезво осознаем, что ничего не происходит быстро. Скажу больше – мы не рассчитываем на то, что такой мир увидит подрастающее поколение. Но если есть даже призрачный шанс, что наши внуки или правнуки хоть немного его застанут, значит, риск того стоит. А если не начать сейчас, то потом может быть уже слишком поздно.

– Ваши идеи очень благородны, если вы и вправду этого хотите, а не пытаетесь хитростью добиться моего расположения. Но в таком случае я тем более не понимаю, чем могу быть вам полезен.

– Вы думаете, что я очередной представитель спецслужб, отправленный для установления контакта с вами, но все гораздо сложнее. Я родился и вырос в Америке, но это не говорит о том, что я сейчас с вами общаюсь от имени правительства. Для начала просто знайте, что мы есть и что вы в силах нам помочь. А вот как именно вы это сделаете – знает лишь один Бог, – при этих словах наш собеседник взглянул на небо, которое начало окрашиваться в золотистые тона наступающего рассвета. – Просто идите той дорогой, которую вам приготовила судьба. Она сама выведет в нужное время к нужному месту. Возможно, наш сегодняшний разговор подправит направление вашего движения в нужную сторону. А пока вы можете убедиться в искренности моих слов, а также в моей вере в светлое будущее.

Он снял перчатку и протянул моему другу свою руку, это был некий знак доверия.

– Если я пожму ее, глядя вам в глаза, мне станет известно практически все о той организации, которую вы представляете. Если, конечно же, те, кто пришел с вами, расслабятся на минуту и перестанут защищать вашу голову.

– Мне нечего скрывать, но не боитесь ли вы, что я просто хороший актер и специально подвел ситуацию к подобному развитию событий? Вдруг я тоже что-то умею и смогу прочесть в вашем сознании то, что нужно мне?

– У меня два сознания, вы же сами сказали, поэтому все секреты я храню во втором, – улыбаясь, ответил мой товарищ, протягивая свою руку в ответ.

Они стояли так необычно долго, около трех минут, потом разомкнули руки и взглянули друг на друга на прощание. В этом взгляде была надежда на успех заключенного ими обоими союза. Незнакомец пошел своей дорогой, а мы начали двигаться в сторону гостиницы. Красный диск Солнца уже величественно поднимался над горизонтом, начиная очередной этап вечной борьбы с тьмой, которая никогда не будет выиграна ни одной из сторон. Как и все в этой жизни подчинено определенным циклам, точно так же, после многолетнего упадка, в душе моего друга этот день был ознаменован достижением дна, от которого он, сильно оттолкнувшись, начал стремительное движение вверх.

Мы шли молча, анализируя увиденное. В голове этого странного мужчины было все: отвага и страх, уверенность и отчаяние, мечты о светлом будущем и боль разочарований прошлого. В общем, все то, что делает нас живыми. Его покровители и наставники были очень мудрыми. Возможно, одними из тех немногих, кто веками передавал свой опыт грядущим поколениям, ожидая того времени, когда человечество будет готово хотя бы частично принять это знание. И они гораздо лучше осознавали природу нашего мира. Я видел, что их взгляд на вещи был значительно шире привычного нам понимания. Среди этих людей были представители всех рас, некоторые из них жили и в нашей Империи. Они были настолько мудры, что, скорее всего, мы никогда их не увидим воочию, а они будут приходить к нам лишь во снах. Или, как в случае с этим загадочным незнакомцем, подбрасывать нам определенную информацию в нужное время и защищать от сильных, но далеких от созидания личностей. И непосредственно меня терзали сомнения – а люди ли это? Может, это и есть боги, подталкивающие нас к тому выбору, который каждому предстоит сделать в своей жизни? И чем чаще мы будем выбирать правильно, тем более гармонично будет развиваться наша жизнь.

Их можно было сравнить лишь с теми немногими счастливчиками, кому судьбой выпала удача взглянуть на наш хрупкий шарик с высоты, на которой раньше могли жить только ангелы. Мы общались с первыми космонавтами до и после полетов. Там, наверху, они перерождались, понимая всю ничтожность земной суеты. Они продолжали любить свою Родину, но при этом остальных людей старались воспринимать как своих братьев и сестер, становясь гражданами планеты. И когда они встречались со своими коллегами из враждебной нам системы, то возникал некий образ, который ни один человеческий язык не в силах описать словами. Между ними зарождалась связь, которая навсегда объединяла их в этом мире, и, возможно, будет объединять в мире грядущем. Наверное, будет неплохо, если люди когда-нибудь додумаются отправлять всех своих правителей в космос на одной общей ракете. Чтобы они увидели огромный глобус, на котором на самом деле нет никаких политических границ, и поняли, что все преграды мы сами устанавливаем лишь в своей голове. А успех каждой цивилизации в отдельности человечество рассматривает как общее достижение, невзирая на разницу вероисповедований или языков.

Но в одном мы оба были согласны с ним полностью: в лучшем случае плоды наших трудов увидят лишь наши внуки, на закате своих, гораздо более интересных, чем наша, жизней. Вернувшись в Петроград, мой друг сразу же пошел к своему бывшему Ученику и рассказал во всех подробностях о случившейся встрече. Он знал, что эта информация ушла на самый верх, но даже там не понимали, как к ней отнестись и как реагировать. И действительно, на изучение этого мог уйти не один год. Вся история случилась пару лет назад; после нее мой друг не виделся со своим Учеником, которого все стали называть «Хозяином». Между собой они решили, что не станут поднимать тему загадочного незнакомца до тех пор, пока в данном вопросе не возникнет необходимости. Вот и вчера оба намеренно сделали вид, что не помнят о той встрече. Как ни крути, а секретные сведения должны оставаться в компетенции только тех работников, у которых имеется определенный уровень допуска. У моего товарища такой привилегии не было. Хотя я прекрасно знал, как сильно ему хотелось знать, был ли установлен контакт между Императором и тем странным человеком? В любом случае, теперь я твердо ощущал, что пришло время нашего героя, поэтому и подталкивал его перешагнуть глупые принципы и исполнить свое, пока еще не понятое никем предназначение.

И сейчас мы летели на дирижабле, приближая нашу заветную встречу с судьбой. Но чем эта встреча закончится, было для нас такой же неясной загадкой, как для мореплавателей средневековья было непонятным, куда их приведет ветер странствий, раздувающий паруса хрупких, но преисполненных уверенностью деревянных корабликов.

Глава 8

Главное управление континентальной безопасности располагалось в так называемом «Запретном Городе». Обычные граждане не могли туда пройти, вход был строго по пропускам. Даже внутри этого Города находилось несколько уровней, разделяющих людей по всем правилам сложившейся корпоративной иерархии. Низы должны были беспрекословно исполнять все распоряжения, спускаемые сверху, иначе бунтаря всегда мог заменить любой из сотен желающих, каждый день приносивших свои анкеты в отдел кадровой политики, расположенный возле охраняемых ворот в царство избранных.

Сегодняшний день не оказался исключением, и, подходя к пропускному пункту, мы с моим немногословным спутником увидели длинную очередь, начинавшуюся за два квартала до входа. Своим внешним видом я никак не отличался от людей, желающих получить заветные должности, поэтому тот факт, что я не встал в конец этой «змейки», вызвал сначала тихое, а потом и вполне открытое негодование толпы, которое мы молча игнорировали. Всякий раз перед дверью загоралась лампочка, возвещая о том, что следующему соискателю заветного местечка под солнцем всемогущего Конгломерата можно её открыть и попытать счастье внутри. Насколько я знал, позиции в этой очереди занимались как минимум за неделю. Некоторые предприимчивые граждане, сменяя друг друга, словно часовые на посту, держали за собой сразу два места, а иногда и более. При желании все их заявки могли быть приняты за полдня, и в случае необходимости нанятому работнику могли прислать уведомление; но тогда исчезнет специально придуманный психологический приём. Каждое утро мимо сотен претендентов проезжали автобусы, которые везли обслуживающий персонал «Запретного Города» к рабочим местам. И подобное зрелище должно было постоянно напоминать об их положении в новом жестоком мире. Малейшее непослушание, и в любой момент десятки желающих встанут на твой пост. Именно поэтому недовольство людей достигло своего пика, когда я подходил к крыльцу. Все считали, что я решил сэкономить время, проникнув в здание отдела приема заявок на вакантные должности напрямую, ведь те, кто работал внутри окружающего этот город забора, никогда не заходили в него пешком: элита заезжала на своих автомобилях, а сотрудники поскромнее, как я сказал выше – на служебном транспорте. Поэтому самые «отважные» парни, не говоря ни слова, решили проучить зарвавшегося выскочку, но при этом ни у кого не хватило смелости высказать свое негодование мне в лицо, они предпочли более надежный способ – напасть сзади. Но так как бывших военных не бывает, через несколько секунд четверо нападавших пытались прийти в себя, лежа на тротуаре; остальные предпочли не рисковать и отступили.

– Что с вами стало, люди?! – воскликнул я с негодованием и болью в сердце. – Раньше вы убивали друг друга за глоток пресной воды, теперь уже считаете, что можно и за попытку влезть в очередь сразу же покалечить человека? Могли бы спросить для начала, куда я иду.

В воздухе повисла пауза. Складывалось ощущение, что все они вспомнили прежние времена, в которые каждый из них являлся живым воплощением вежливости и доброты. Я помню те годы, когда все улыбались друг другу на улице, а мужчина всегда открывал даме дверь, пропуская ее вперед. Неужели это и вправду было настолько искусственно и фальшиво? Ведь сейчас передо мной стояли те же самые люди, выросшие вместе со мной в одной среде, воспитывавшиеся на одних и тех же ценностях. Где все это теперь, когда каждый стал сам за себя? Неужели, действительно, животная природа так легко может взять верх над людьми, стоит лишь измениться окружающей реальности? В такие моменты мне становилось невыносимо обидно за то, что мои товарищи отдавали жизни за таких соотечественников. Хотя кто знает, что могло бы случиться с ними, если бы им посчастливилось выжить и вернуться в новый мир. Возможно, новая форма бытия смогла бы изменить даже их сформировавшееся сознание, закаленное в суровых условиях. Одно дело – когда ты сражаешься за идею в организованном формировании, именуемом армией, где дисциплина очень строга, а неповиновение приказу может отправить тебя в штрафной батальон, в котором лишь немногие переживают первые три боя. И совершенно другая ситуация, когда ты предоставлен сам себе, когда любой твой поступок расценивается с точки зрения совершенно иной, ставшей за эти годы беспринципной, морали. В таких условиях жизнь обесценилась, будто бы вновь наступило темное время, где нет места любви и созиданию. Человечество оказалось не готово к полной свободе, иначе чем еще можно объяснить бездействие высокодуховного большинства, молчаливо принявшего новые правила игры? Если бы наш социум в действительности являлся таким нравственным, каким мы его видели, то сейчас все было бы иначе… Но на деле оказалось, что животное начало все же сильнее в большинстве из нас. В истории много прецедентов, когда здоровое на вид общество очень быстро утрачивало свою адекватность, стоило лишь пошатнуться устоявшейся власти, переставшей контролировать исполнение базовых принципов, именуемых законами. Но впервые такое состояние охватило всю планету. Являясь сторонником свободы выбора, я все больше склонялся к той мысли, что наш вид обречен на самоуничтожение, если никто не будет ограничивать эту самую свободу. К сожалению, лишь немногие воспринимают ее адекватно, а остальных она опьяняет, безвозвратно меняя мироощущение, которое возвращает в темные времена нашего дикого прошлого.

– Не будь к ним так строг, – вставил свою реплику мой молчавший все это время спутник. – Им нужен тот, кто будет вести их в этом царстве тьмы и невежества, а пока они лишь заблудшие овцы, не понимающие, что им делать. Поверь мне, хороших людей гораздо больше, чем таких, которые сейчас лежат перед тобой без сознания. Хотя даже их я бы не стал судить строго, да ты и сам это прекрасно знаешь. Просто все плохое зачастую на самом виду. Скажем так – оно всегда плавает на поверхности. Тем более, на работу в это место многие из порядочных граждан не пошли бы даже под страхом смерти. Считай, что в этой толпе просто большая концентрация не самых лучших представителей нашего общества. Но твой небольшой урок привел некоторых из них в чувство. Пойдем, а то на нас уже смотрят полицейские на пропускном пункте, а нам еще многое нужно сделать.

Меня никогда не радовали такие ситуации. И хотя я верю, что добро должно быть с «кулаками», а лучше с чем-то хотя бы полуавтоматическим, такое решение вопросов я считал крайней мерой. Помимо моей силы, во мне в первую очередь всегда должна говорить ответственность за нее. Но иногда другого пути просто нет. Кто знает, если бы в свое время, пусть даже с помощью хирургического вмешательства, нам удалось ликвидировать тот гнойный нарыв, из-за которого началась Большая Война, то вполне вероятно, что не было бы сейчас на планете этого хаоса.

Меня без проблем пропустили через все контрольные пункты этого не совсем дружелюбного места. То разрешение, которое у меня было благодаря фронтовому другу, давало мне допуск на все уровни, но выбрал я самый высокий и в то же время самый редко посещаемый – Главное управление Континентальной Безопасности. В сравнении с остальными вычурными постройками его здание выглядело скромным, хотя и величественным. Казалось, что его никто не охранял, но это было обманчивое впечатление. Внутри стояла полнейшая тишина, несмотря на то, что потолок, высотой в три десятка метров, предполагал хорошую акустику. Необыкновенное безмолвие нарушали только мои шаги. Казалось, что все просто затаились и ждут именно меня. Посреди этого зала находилась стойка дежурного; я подошел к сидевшему за ней атлетически сложенному мужчине.

– Доброе утро, – сказал я, протягивая ему свой пропуск. – Мне нужно пройти в отдел инакомыслия, чтобы записаться на прием к…

– Здравствуйте, – перебил меня он, даже не взглянув на мои бумаги. – Вас ожидают. В конце холла зайдите в средний лифт, он напрямую доставит вас в нужный кабинет.

– Сразу видно – военный, – усмехнувшись, промолвил мой невидимый остальным друг. – Все разговоры только по делу, ничего лишнего. Прячь документы и пойдем, похоже, что никуда записываться нам не придется. Нас ждут, и обратной дороги уже нет.

Так и оказалось. Скоростной лифт за несколько секунд поднял нас на высоту ста двадцати метров, и у меня заложило уши, как при маневре на истребителе. Двери бесшумно раскрылись, и нашему взору предстал огромный кабинет с высокими потолками и большим панорамным окном во всю стену, из которого открывался вид на серый, местами еще разрушенный город. Казалось, что подобную комнату я уже где-то видел. Посередине кабинета, в большом кресле, за красивым деревянным столом сидел человек. Увидев меня, он улыбнулся, встал и, подобно гостеприимному хозяину, пошел навстречу мне, хотя моя жизнь сейчас находилась в его руках.

– Доброе утро, – произнес он, протягивая свою руку. – Я вас очень ждал, надеюсь, добрались хорошо?

– Здравствуйте, – настороженно ответил я, пожимая его сильную ладонь. – Думаю, вы и так знаете, как я добрался, а также вам известны подробности моего вчерашнего вечера, поэтому не буду занимать ваше время пустыми словами. Зачем нужен был этот спектакль?

– Если вас это обидело, то прошу меня простить, я объясню, зачем все это было сделано, но, если не возражаете, чуть позже. А сейчас я предлагаю взглянуть на чудесную панораму, открывающуюся из моего окна, давайте подойдем поближе, – сказал подозрительно любезный Инквизитор, подходя к пуленепробиваемому стеклу. – Можете сказать, что вы здесь видите? Только честно, без лести.

– Раз вы так хорошо осведомлены обо мне, то, должно быть, знаете, что я никогда никому не пытался угождать, – ответил я, подходя вместе со своим невидимым спутником к окну и окидывая взглядом когда-то прекрасный и цветущий город. – Я вижу тут многое. Например, страх, поселившийся практически в каждом из граждан. Еще я вижу убивающее инициативу неравенство – кстати, с высоты вашего кабинета это заметно еще отчетливее. А главное, что так бросается в глаза – это отчаяние. Оно отравляет души несчастных изнутри, многие из-за него пристрастились к алкоголю, а некоторым повезло еще меньше, и отчаяние успокоило их навеки. Хотя я все-таки немного вам польстил своей оценкой, в мыслях у меня картина куда мрачней. Тем более, отсюда не видно многих проблем, душащих людей в таких местах, откуда я приехал.

– Главное, что мне в вас нравится – это военная прямолинейность. Все, кого я спрашивал на протяжении двух лет, говорили только одно: «Все налаживается, с каждым днем, прошедшим после вашего назначения, ситуация кардинально улучшается, нам очень повезло, что сюда назначили именно вас». Тошнит уже от этого, ей-богу. Ни от кого не могу достоверной информации получить, каждый норовит услужить, лизнув до неприличия глубоко. Единственное, чего от них легко добиться, так это кляузы на коллегу или соседа. Но теперь у меня сложилась более полная картина происходящего, за это спасибо. В сутках, к сожалению, всего двадцать четыре часа, а уследить за всеми одному человеку не под силу, поэтому в некоторых вопросах меня держат в неведении, и даже страх сурового наказания не всегда может заставить людей говорить правду.

– Вы сами окружили себя такими людьми: хотя формально они вам и не подчиняются, но при этом все знают, в чьих руках находится их судьба. А людям свойственно желание жить, как ни странно. Не знаю ничего про вас, но вот ваш предшественник зачастую выбрасывал посетителей из окна этого кабинета просто от скуки, чтобы показать всем, кто находится внизу, их место. Вполне логично, что после такого страх у многих отпечатался в их ДНК. Вы ведь хотели общества послушных рабов, вот и получайте его, со всеми достоинствами и недостатками. А насчет правдивой информации – насколько мне известно, у Верховного Инквизитора в подчинении должно быть несколько заместителей, не совсем, так сказать, доросших до верха. Разве они не дают вам полной картины?

– Их всего двое, с кадрами сейчас проблема, – с досадой отвечал этот непонятный мне человек. – Раньше было пятеро, но бандиты с севера хорошо знают свое дело. Тем более, есть и другие силы, пытающиеся помешать моему ведомству совершить все задуманные преобразования. Именно они и убирают нас поодиночке руками бывших ветеранов. Кстати, многие из этих наемников во время войны сражались вместе с вами, но сейчас не об этом. Мои сотрудники – очень профессиональные люди, даже сейчас они ездят с инспекциями по континенту, пытаясь предоставить мне реальное положение дел, схожее с тем, что описываете вы. Но в них напрочь отсутствует творческое начало, фантазия, прогрессивное мышление, понимаете, что я хочу сказать?

– Ну, если считать творчеством изощренные казни или новые методы запугивания, то, скорее всего, понимаю.

– Я не об этом… Вы смотрите на меня, но при этом видите моего предшественника. Я не виню вас за это, имидж власти всегда непросто менять, особенно учитывая, что та себе позволяла. Кстати, лично мне претят подобные методы, да и не только мне. Но это мы тоже обсудим позже, нам ведь некуда торопиться, а в вашем лице я, кажется, нашел достойного собеседника. Такие сильные люди вызывают во мне восхищение, и вас, к примеру, я считаю творческим человеком. Несколько раз перечитывал ваше досье и никак не мог понять: в чем подвох? Складывалось впечатление, что какого-то наивного мечтателя попросили описать образ идеального человека, и он сочинил вашу биографию. Но оказалось, что вы на самом деле существуете, а не являетесь плодом оптимистичных фантазий. Нет, не удержусь и прочитаю еще раз, поправляйте меня, если там будет написана неправда. – Он взял планшет со стола и начал восхищенно читать вслух: – В два года научился читать, в три – писать, в пять – обыграл в шахматы чемпиона страны, в шесть – знал уже четыре языка. К десяти годам сдал школьную программу на «отлично», к тринадцати – красный диплом на физико-математическом факультете, в этот момент очень увлекся спортом, в основном различными боевыми искусствами. В пятнадцать – второе и сразу третье высшее, по истории и астрофизике соответственно, начал успешную научную карьеру, увлекся стрельбой. К восемнадцати годам – чемпион страны по семи спортивным дисциплинам и автор одиннадцати научных работ!!! – воскликнул он, бросив планшет на стол и восхищенно взглянул мне прямо в глаза. – Вы ни разу не прервали меня, значит, это правда?

– Это было так давно, что я уже и не помню, – сухо ответил я. – И вы упустили два момента: во-первых, надо было начать с того, что моя жизнь – это результат научного эксперимента, ведь ученые собрали мою ДНК по частям, от совершенно разных людей. И развивался я не в утробе матери, а в огромной колбе со специальным раствором, и таких, как я, было много. Знаете, мне даже как-то показали фотографию – несколько сотен стеклянных камер, как в старых фантастических фильмах. Жутковатое зрелище, если честно: люди решили от скуки в богов поиграть. Девяносто процентов погибли, еще не родившись, и что с ними пошло не так – до сих пор не известно. Так что это не мои заслуги, а тех генетиков, которые все устроили. И второй, упущенный вами, но часто вгоняющий меня в тоску, момент – а зачем вообще все это было делать? Я не успел совершить ничего полезного в науке, хотя надежды возлагались нешуточные. Некоторые, нормально рожденные и выращенные дети, добивались в жизни большего, хотя с трудом писали без ошибок и совсем не проявляли интереса к шахматам. Мне не смогли найти достойного применения. Так что на практике выяснилось лишь то, что я не умею делать ничего полезного, кроме как убивать. В этом я действительно применял очень творческий подход.

– А вот тут вы не совсем правы, – этот разговор либо действительно его увлекал, либо он мог бы стать самым высокооплачиваемым актером. – Ни один ученый не сможет быть таким спортсменом, а впоследствии солдатом, и ни один военный не сможет одинаково легко цитировать формулы квантовой механики и труды древних философов. И ни тот, ни другой, скорее всего, не отказались бы от хлебного места, возвратившись на разрушенную Родину, и стали бы с комфортом жить в столице, а не на задворках пустыни, собирая экспонаты для никому не нужного, кроме них самих, музея. Пускай для этого и пришлось бы пожертвовать своими принципами. Вы же знали, что те, кто появились вместе с вами в этом эксперименте, не достигли ничего подобного. Они стали хорошими людьми, но ничего сверхъестественного в них нет, а вы, как универсальный человек, добиваетесь успеха во всем, к чему прикасаетесь. Это я возвращаюсь к тому, что вы человек творческий. В мире много умных людей, много сильных, много принципиальных, но чтобы все эти качества сочетались в одном – случается крайне редко. И в чем-то я с вами согласен, это не только успех генетиков, задумавших этот эксперимент. Это гораздо больше, ведь вы – плод слияния человеческой гениальности и божественной благодати. Первый удавшийся совместный проект людей и их Создателя. Какова была возможность того, что именно в результате появления искусственных сверхлюдей одному из них в сознание будет кем-то свыше вложена частица Бога? Я подсчитал, учитывая возможное число соединений и многообразия цепочки ДНК, а также наложив на это примерную статистику появления одаренных детей, математическую вероятность такого события. И как вы думаете, сколько получилось? Один шанс из десяти в двенадцатой степени. Насколько мне кажется, за всю историю человечества было меньше наших особей. Как вы это объясните?