Текст книги "Возвращение"

Глава 9

Насколько многогранно человечество… В каждой стране, а иногда даже в каждом городе, в котором мне с моим товарищем приходилось бывать, всегда все воспринимается по-другому. Обычаи и порядки иногда настолько разнятся, что создается впечатление, будто неведомые силы, незаметно для тебя, перенесли тело сквозь бесконечную темноту пространства и оставили его на далекой и чуждой планете. И в такие моменты становится удивительно, как, учитывая, что все мы принадлежим к одному и тому же виду, немного отличаясь лишь внешне, разные люди в разных частях мира могли создать такие непохожие сообщества. Везде есть свои устои, свое видение места личности в государстве, свое понятие о счастье и гармонии. И это не говорит о том, хороши их порядки или же наоборот. Это говорит лишь о том, что они другие. И не нужно судить этих самых других за то, что они воспринимают мир иначе, чем мы, если, конечно, они не пытаются навязывать свое мировоззрение вам против воли.

И это же самое чувство, будто мы сейчас в другом мире, вновь посетило нас, как только мы сошли со ступенек международного аэровокзала Вашингтона – главного города великой страны. Пока мы добирались до гостиницы на шестиметровом автомобиле, больше похожем на произведение искусства, чем на средство передвижения, эта разница становилась все более ощутимой. Каждый раз, приезжая сюда, мы видели резкий контраст между привычной для нас обстановкой и их образом жизни. И как это зачастую бывает, во всем у них были свои «плюсы». Но без «минусов» тоже не обходилось. Нет смысла сейчас их перечислять, скажу лишь главное: и к одному, и ко второму привыкаешь столь быстро, что через месяц уже не обращаешь внимания ни на что. Именно это помогает людям выживать – умение приспосабливаться.

Вот и мы, сначала приспособившись к жизни в авангарде научного сообщества, потом резко перестроились и до сегодняшнего дня находились в прострации. Но сейчас становилось понятным, что весь пройденный путь, весь опыт, впитавшийся в наше голодное сознание, накапливался всю жизнь лишь для того, чтобы в данное время ему нашлось практическое применение. И действительно, если проанализировать все сознательное существование моего друга, то приходит понимание его уникальности. Я даже сейчас не имею в виду его таланты, несвойственные обычным людям. Как только началась его научная деятельность, судьба вела нас от победы к поражению такой извилистой тропой, что подобной жизни может позавидовать любой охотник за приключениями. Он достиг успеха, а потом сам же от него отказался, предпочтя холодную палатку странника уютному кабинету министра. Он был на всех континентах, обзавелся тысячами знакомых, многое узнал и пропустил эти знания через призму своего мировоззрения. А главное – он стал гражданином мира во всех смыслах, осознав, что далее развиваться нужно лишь сообща. Такого понимания природы человека всегда не хватало политикам, зацикленным лишь на следующих выборах, а он видел себя исключительно в роли государственного деятеля, заботившегося о грядущих поколениях. И не обязательно для этого обладать властью над законом, достаточно лишь завоевать доверие тех, кто видит в твоих намерениях искренность.

И таких людей хватало, ведь умение лечить недуги, как телесные, так и душевные, связывало его невидимыми нитями с теми, кому он помогал. Казалось, что эта связь давала ему новый опыт, прожитый другими людьми, и то добро, которое он принес в мир, обязательно приумножится и вернется. Но он опасался, что все может вернуться вместе с новым грузом ответственности. Тогда, хотел бы он того или нет, ему пришлось бы это принять, взвалив на свои плечи тяжелую ношу. Но я всегда знал, что именно такая непростая судьба его и ожидает и что он с этим справится. Когда он отказался от предложения Императора, я был уверен, что шанс упущен. Да и он со временем стал думать так же. Но сейчас, когда мы еще только ехали в неизвестность, я уже чувствовал: прежний выбор был правильным. И пусть он был продиктован не самыми лучшими чувствами, например, гордыней или тщеславием, но это было необходимо, чтобы судьба привела его к большему. Таким образом, Дьявол иногда помогает своему антиподу, сам не осознавая всего величия неведомых путей. Ведь то падение было для нас не чем иным, как новым витком развития. Своеобразным осмыслением и передышкой перед надвигающейся работой. Потому что, забегая вперед, чтобы выполнить задачу, для которой его готовила жизнь, нужно было обладать вселенским спокойствием и рассудительностью.

Доехав до гостиницы и разместившись в номере, мы решили навестить того, кто должен был помочь нам в поиске ответа на главный вопрос: кто я такой и как я оказался связан на всю жизнь со своим товарищем? Это был очень интересный человек. Скорее всего, в нем жило даже два человека. Первый являлся профессором академии наук в области антропологии, признанным авторитетом во всем, что касается изучения природы нашего биологического вида. А второй был любознательным мечтателем, пытающимся разгадать необъяснимые явления, которыми была богата история человечества. Практически все в научном мире знали первого из них: рассудительного, логичного, использующего только неопровержимые факты и доказательства. Но подобных академиков мы и так знали в большом количестве, да и что греха таить – именно такого человека все видели и в моем друге, и эта личность была нам не особо интересна. А вот вторую его половину видели далеко не все, но она привлекала неким магнетизмом.

Как-то раз, после очередной заурядной конференции, на которой произносились заумные, зачастую непонятные даже самим докладчикам речи, нам посчастливилось уговорить организаторов сего мероприятия не обижаться на то, что мой друг не сможет остаться после окончания официальной части. Многие как раз и приезжали на подобные собрания в основном из-за банкета, завершающего унылую научную программу, но нас такая перспектива не вдохновляла. Это было наиболее скучное событие, наполненное слухами и сплетнями, коих мы всегда старались избегать. Но остальные, напротив, были несказанно рады таким встречам. На них посредственные ученые пытались обзавестись новыми связями и знакомствами, которые могли бы им как-то помочь в карьере, поскольку своей работой они могли заинтересовать лишь научных деятелей позапрошлого века. Выходя из дверей академии, мы увидели, что, помимо нас, это «торжество» покидает лишь один мужчина. Поскольку он был в составе принимающей стороны, увидев моего друга, он поинтересовался: все ли хорошо и в чем причина его столь раннего ухода? На что получил прямой и правдивый ответ. И он его очень обрадовал и даже немного развеселил, ведь причины их ухода совпадали на все сто процентов! Как гостеприимный хозяин, он предложил поехать в местный тихий ресторанчик и просто пообщаться. Не о науке, ведь они работали в разных областях, и не о своих коллегах, чьи кости в ту самую минуту перемывались весьма старательным и усердным образом, а просто о жизни. Ведь нечасто удавалось встретиться двум одинаково порядочным людям, представляющим две такие разные системы. Тогда и началась их дружба, в очередной раз доказывающая, что два человека с одинаковым и независимым пониманием мира гораздо быстрее найдут точки соприкосновения, чем некоторые представители одного государства, говорящие на едином языке и выросшие в одной среде, но такие далекие друг от друга, что со стороны их могли бы принять за представителей разных миров и поколений.

Именно к нему на работу мы и поехали, хотя даже не знали, в городе ли он вообще, ведь путешествие получилось очень спонтанным. Но нам повезло: в университете любезно сказали, что он сейчас как раз заканчивает лекцию. И вообще, несмотря на столь сложные отношения между нашими странами, нас везде встречали с тем же радушием, что и всегда. Казалось даже, что интерес к нам гораздо сильнее, чем раньше. Наверное, именно этого качества нам и не хватает. Не присуще нашим людям понимание того, что власть и народ, который ее выбирает – это не одно и то же. И что среди всех людей, населяющих нашу планету, хороших гораздо больше, и вместо того чтобы судить других, не пора ли нам посмотреть в зеркало. Но посмотреть, предварительно частично отбросив кажущуюся нам исключительность, которая, конечно же, несомненно в нас присутствует, но не в большей пропорции, чем в остальных, потому что ценности, заложенные в человечество Природой, одинаковы у всех. Так было, есть и будет.

Нас любезно проводили в аудиторию, мой товарищ вошел в нее тихо, стараясь не привлекать внимания, и сел на место в последнем ряду. В центре огромного зала, заполненного практически до отказа, за кафедрой стоял широкоплечий атлет, на вид ему было не более сорока, но на самом деле в следующем году он отметит шестидесятилетие. И причиной этого «эликсира молодости» было вовсе не влияние потусторонних сил, а кропотливая работа над собой. Он, как и мой друг, полностью отрицал какой-либо алкоголь, вечно ограничивал себя в питании. И если ему верить, то за последние сорок пять лет не было ни единого дня, чтобы он не начал свое утро с легкой пробежки или же с посещения атлетического зала. Мода на оба этих вида спорта захватывала умы и души по всей стране. Хорошо им тут живется, последняя война была на их территории более сотни лет назад, а климату можно только завидовать, идеальные условия для развития. И почему же мы никогда всерьез не думали тут остаться? Ведь заманчивых предложений от заокеанских коллег всегда было предостаточно. Им вообще присуще переманивать к себе незаурядные умы со всей планеты. Этот вопрос возникал в голове очень часто, но ответ всегда был лишь один: «Я нужен своей Родине». Хотя сейчас не очень-то модно произносить подобные слова. Их смысл начинает ускользать от подрастающего поколения. Еще немного, и произносить словосочетание «любовь к Отчизне» будет признаком дурного тона. А все потому, что значение таких фраз обесценивается, когда они исходят из уст тех, кто зачастую мечтает ее подороже продать.

Пока мой друг слушал умную речь профессора, больше похожего на героя местных комиксов, я решил пройтись между рядами, пользуясь своими шпионскими талантами, и внимательно разглядеть тех, кому в будущем придется столкнуться с нами в противостоянии систем. Надо сказать, что большая аудитория была забита до краев. При том, что курс этих лекций являлся факультативным и не входил в обязательную к изучению программу. Данный факт явно говорил о бескрайнем авторитете преподавателя в среде молодых людей. И несмотря на то, что сидящих тут студентов не ожидал экзамен по этому предмету, все сидели молча и внимательно слушали лектора. В их глазах читалось многое… Главным, что виделось отчетливее всего, являлось желание добиться успеха, в основном финансового. Гораздо меньше ребят хотели просто жить, получая удовольствие от любимой, пусть и не совсем высокооплачиваемой работы. И лишь пара человек напоминали мне его, того парня из сибирской глуши, с детства верившего в свое великое предназначение для этого мира. Тратившего свою жизнь на самопознание и ищущего свое место во Вселенной, жертвуя при этом практически всем. Сейчас этот парень сидел на верхнем ряду. Побитый жизнью, он на нее не обижался, а скорее даже благодарил, ведь раз это его не убило, значит, теперь он настолько силен, что, возможно, именно к этому его и готовили, и скоро для него найдется достойное применение. Но, если вернуться к тем, кто сидел в зале, обо всех них можно было смело утверждать две вещи: первое – ради достижения этих целей они были готовы положить свою душу на алтарь, именовавшийся «ТРУД», и второе – они все как один связывали свое будущее именно с этой страной, которую искренне любили. И если с первым пунктом наша молодежь могла с ними смело соревноваться, не сомневаясь в своих силах, то во втором этапе противостояния мы бы явно проиграли. Нас обоих это очень сильно подавляло и расстраивало.

Но мы верим в светлое будущее, каким бы это ни казалось наивным со стороны, ведь специфика нашего народа как раз в том, что мы можем сами себе придумать миллион проблем, но когда настанет время, мы их обязательно решим, пройдя вековой путь за пару «пятилеток».

Тем временем профессор за кафедрой потихоньку заканчивал свою красивую речь.

– Теперь постараюсь сжать весь тот материал, на который я безжалостно потратил два часа вашей жизни, до нескольких минут, – сказал он, покидая свое место лектора и спускаясь в зал, чтобы обойти всех. – Вам нужно отложить в голове следующее: человек по своей природе – очень ленивое создание. И на протяжении десятков тысяч лет главное, что он пытался делать – это подчинять более слабых соседей своей воле, чтобы ему при этом всю жизнь ничего не делать, а грязную работу за него исполняли другие. Но Мать-Природа очень умная женщина, и как только одни расслаблялись, привыкнув к праздной жизни, на их место всегда приходили другие, чаще всего молодые и голодные. Как раз такие, как вы сейчас. Это и двигало наш вид потихоньку вперед, и придвинуло настолько, что в данный момент нам нужно коренным образом это изменить. Когда в наши головы еще закладывались эти инстинкты, максимум, что мы могли сделать – это истребить племя из соседней долины. А это, согласитесь, не столь великая потеря для продолжения существования целой популяции, и уж тем более для всей экосистемы. Но сейчас ситуация кардинально изменилась. Теперь мы подчинили энергию атома и дали власть над ней самым хитрым и зачастую недальновидным, но при этом доминирующим в нашем обществе приматам, то есть политикам. И как странно это бы ни звучало из моих уст – я очень рад, что данная энергия подконтрольна не только нам, ведь порой единственное, что удерживает человека от непоправимых глупостей – это страх. В данном случае – боязнь взаимного самоуничтожения. И этот страх должен вправить мозги тем, кто сейчас нами управляет, – тут он случайно увидел моего друга, удивился на мгновение, выдержал небольшую паузу, потом улыбнулся и продолжил. – Причем он должен их вправить и нашим политическим оппонентам за океаном, ведь ответственность за будущее планеты одинакова у всех. Подводя итог всему вышесказанному, я лишь хочу донести одну вещь до тех, для кого мы, умудренные старцы, живем и кому приносим себя в жертву, то есть до вас, наше подрастающее поколение. Боритесь с собой всю жизнь, подавляйте тех «демонов», которых в нас всех заложила природа, а если не получается полностью от них избавиться, то научитесь хотя бы их контролировать. Потому что придет день, которого я, к сожалению, уже не увижу, и один из вас окажется на моем месте, и будет точно так же ходить между рядами, пристально вглядываясь в души ваших преемников, видя себя самого, только гораздо моложе и неопытнее. Но перед тем как вы выйдете к аудитории и начнете высказывать что-нибудь вроде тех мыслей, которыми я сегодня с вами поделился, подойдите к зеркалу и спросите у того, кого там увидите: «Не стыдно ли тебе сейчас говорить им все это? Так ли ты сам прожил эту жизнь, как учишь их?» И если ответ будет утвердительным, то где-то на облаке буду сидеть я и, общаясь с Богом, напомню Ему, что именно через меня Он когда-то беседовал с этими ребятами, которые изменили человечество. Ведь они одними из первых осознали свою ответственность перед Ним и прошли все испытания, которые Он заранее заложил в их головы в виде инстинктов и страхов. В тот момент вы будете гораздо умнее, чем я сейчас, и, увидев это, я заплач́ у. Надеюсь, рядом со мной, помимо Господа, будет находиться один мой коллега и, по совместительству, друг, который недавно к нам присоединился и с нетерпением ждет, когда уже я закончу забивать неокрепшие умы старческим параноидальным бредом, – тут он улыбнулся и посмотрел на моего друга. – Хотя, если он и дальше будет продолжать являться в гости без предупреждения, то я, учитывая тот факт, что раньше него попаду на небо, возможно, напишу на имя Всевышнего парочку пасквилей о его грехах, часть которых я надеюсь успеть совершить с ним вместе. А поскольку писать, говорят, я умею красочно и правдоподобно, то есть риск, что заветные врата перед ним не откроются, и остаток вечности он проведет в жарком месте, рассказывая рогатому парню о коварстве человеческой натуры. Поэтому, если вопросов нет, то вы свободны.

Но один молодой парень все-таки хотел что-то спросить: он поднял руку.

– Профессор, в начале своего последнего монолога вы сказали «Мать-Природа». Вы правда считаете, что в природе больше заложено именно женского начала, нежели мужского?

– Конечно, женского, – не задумываясь, ответил огромный антрополог. – И мы должны быть этому несказанно рады, ведь только женщине свойственно думать о своих детях хорошо, даже когда они проявляют к ней неуважение. И мы ее такими темпами сведем в могилу примерно лет за триста. А если бы природа была «Отцом», то давно бы уже всыпала нам так сильно, что мы бы сейчас с вами тут не разговаривали, а в лучшем случае пытались бы снова добывать огонь с помощью трения. И есть одно такое вполне научное мнение, что именно этого мы с вами как раз и заслуживаем. Еще вопросы?

– На одной из прошлых лекций вы сказали, что большинство студентов лишь попусту тратит свое время, получая образование в университете, – снова начал тот самый парень, задавший прошлый вопрос. – От профессора с двумя высшими образованием такое слышать непривычно. Не могли бы вы пояснить свою точку зрения по этому поводу?

– С удовольствием. Мне искренне нравится твоя любознательность, дружище. Всегда задаешь правильные вопросы. Вот конкретно тебе образование будет весьма полезным, потому что тебя больше интересует свое будущее, нежели вечеринки в женском общежитии, ради которых большинство из вас числится в нашем заведении. Понимаете, я не отговариваю вас от обучения, скорее даже наоборот, лучше вам потратить пять лет жизни под присмотром старших вроде меня, чем бездельничать, сидя на шее у своих родителей. По крайней мере, тут вы хоть какого-то опыта наберетесь, вместо дурных привычек. Но если смотреть на эту проблему более глобально, то в итоге половина из вас уже через шесть месяцев забудет все знания, полученные в нашем университете. И лишь годы практики на вашем будущем рабочем месте, которое, возможно, никак не будет связано с той специальностью, на которую вы учитесь, смогут дать истинное понимание того, с чем вы свяжете свою жизнь. Это будет называться профессионализм, и он приходит далеко не сразу, а только со временем. А пока большинство из вас вообще не понимают, что они тут делают и кому это нужно за исключением их собственных родителей. И отчасти это нормально: редко у кого получается найти свое предназначение в жизни так быстро, чтобы после окончания школы твердо знать, с чем он хочет связать свою судьбу. И вообще, я считаю, что образование – это понятие не количественное, а качественное. Пусть лучше университетов станет в разы меньше, зато специалисты из них будут выходить такого высокого уровня, что в одиночку смогут заменить сотню некомпетентных выпускников. Не хочу никого из вас обидеть, но вы и вправду не знаете, чего хотите. Вернее, вы знаете, что хотите успеха, денег, признания, но вот в какой области этого добиться и в какую сторону идти – вам не скажет никто из профессоров. И это огромный недостаток всех мировых систем образования. Вместо того, чтобы показать эффективные методы самообучения, вам стараются добавлять как можно больше часов изучения различных предметов. А учитывая скорость накопления человечеством знаний, лет через пятьдесят дети будут осваивать школьную программу только к своей пенсии. Это тупиковая ветвь, не так ли? Поэтому не стесняйтесь отстаивать свое мнение. Не бойтесь пропускать те занятия, которые вам не интересны. Не ставьте перед собой цель получать только высокие оценки. Я вас прошу лишь об одном – разберитесь в себе! Найдите то занятие, от которого будете получать удовольствие. А когда увидите, что вам за это еще и деньги платят, то вашему счастью не будет предела. Знал бы ректор университета, что я сейчас говорю – меня бы уже завтра уволили с работы. Но в моем возрасте это уже не страшно, поэтому я не устану повторять: моя задача лишь одна – сделать из вас достойных людей, зародить в вашей душе правильные принципы, воспитать в вас твердый характер, чтобы никакие ухищрения злобных, бедных духом людишек не смогли вас сдвинуть с правильного направления. Чтобы никто не смог вас убедить в том, что черное – это белое. А те сведения, которые вы получаете на лекциях по экономике и юриспруденции – это лишь приложения к тому, что я описал выше. Хотя я бы не хотел лечь на стол к хирургу, который не получил достаточных теоретических знаний в медицинском университете. И еще больше бы не хотел, чтобы за пультом управления атомной станции сидел человек, не разбирающийся в ядерной физике и не понимающий, как работает реактор. Но с другой стороны, слишком много у нас развелось бездельников, просиживающих штаны в офисных креслах, а вот людей, способных в стену гвоздь забить – все меньше. Вернее, они есть, но не из той страны, в которой мы с вами родились. И чем больше их будет приезжать, тем меньше у нас с вами будет прав в своем собственном государстве. А все потому, что снижается число тех из вас, кто хочет трудиться, но жить при этом все желают очень красиво. Это одна из причин скрытой безработицы, которая душит нашу экономику. Вроде бы заняты почти все, но если копнуть глубже, то в некоторых местах на одного реально производящего материальные блага труженика приходятся двое перекладывающих бумажки с одной полки на другую. Поэтому, если сжато отвечать на ваш вопрос, то мое мнение следующее: есть специальности, которые требуют определенной базы знаний, без которой нечего лезть в профессию. Но если мы посмотрим, сколько выпускников каждый год выходят во взрослую жизнь с дипломами, то станет непонятно, почему в мире так много проблем, если мы готовим так много профессиональных кадров? А ответ очень прост: если человек хочет добиться успеха в чем-то, то он этого добьется, невзирая на трудности. А если ему все равно, то никакая красивая бумага о прохождении обучения за него этого не сделает. Недаром самые успешные люди зачастую не заканчивают университетов и при этом гораздо умнее многих докторов наук. Они просто время тратили на самообразование и получение реальных знаний в условиях, скажем так, боевой практики… – После этих слов он взглянул на часы. – Что-то я разговорился, время лекции давно уже истекло. В следующий раз будьте понаглее и не позволяйте мне впредь тратить ваше время на лишние слова, а то я могу обсуждать любую тему бесконечно, словно нудный старик. На этом, как я понимаю, вопросы кончились, поэтому спасибо вам за внимание.

На этих словах все встали, поднялся гул, плавно перетекший в коридор университета, и через пару минут профессор уже начал спускаться вниз по лестнице, не рискуя быть затоптанным молодыми и перспективными студентами.

– Вот смотрю на тебя и думаю, – начал мой друг, улыбаясь, – как же так вышло, что «человек-скала» преподает в университете, да еще и такие умные вещи говорит, а не разбрасывает соперников по рингу? Ты с каждой встречей все огромнее становишься, но при этом твой ум все острее.

– Ты еще огромных не видел, я тут недавно в Лос-Анджелесе был, там на пляже такие ребята занимаются, что мне, как ученому-антропологу, было сперва непонятно: а люди ли это? – С этими словами они тепло пожали руки и тут же обнялись. – Один молодой австриец меня поразил особенно сильно, далеко пойдет и в спорте, и в жизни.

– Ну, если так сказал лучший в мире специалист по людям, то, значит, так и будет. Я тебя не отвлекаю от работы?

– Я на сегодня закончил. Ты, наверное, включил свои телепатические способности и посмотрел расписание моих занятий, раз пришел в единственный относительно свободный день. Пойдем в кабинет, расскажешь, что именно привело тебя сюда.

Они пошли по коридорам, увешанным портретами великих американских деятелей науки.

– А твой портрет где? – с иронией спросил мой друг.

– Меня в элиту никогда не примут, как и тебя, дружище. Мы для них чужие. Да я и не стремлюсь в их кружок по интересам, мне лишь бы не мешали молодежь на путь истинный наставлять.

– Ну, лично я вообще бы не стал рисковать мешать такому, как ты. Думаю, тебя еще не выгнали лишь потому, что ты помогаешь экономить на охране.

– Да я миролюбивый, ты же знаешь. Но вот как тебя в нашу страну отпустили, я пока не понимаю. Ты же вроде невыездным был, или что-то у вас поменялось?

– Что-то поменялось, но вот пока не знаю, что именно. У меня к тебе странная просьба будет, – при этих словах мы вошли в очень скромный по размеру кабинет, больше похожий на подсобку. – А тебя тут не балуют квадратными метрами. Насколько я помню, раньше твое рабочее место было побольше.

– Раньше оно было совсем в другом крыле здания, я теперь в немилости, как и ты. Мой нынешний кабинет был когда-то кладовой уборщика, здесь даже окон нет. Думаю, закончу этот год и выйду на пенсию. Если меня тут видеть не хотят, я тоже не стремлюсь навязываться.

– Неожиданно… Ладно у нас система по-другому выстроена, но у вас же все иначе?

– Люди везде одинаковы. Просто у нас нужно проявить чуть больше фантазии, чтобы сломать неугодному человеку жизнь, но для беспринципных подлецов нет ничего невозможного, ты же знаешь.

– А что такого могло случиться с тобой в свободной стране? Тем более твое имя известно в нашем сообществе по всему миру, ты же не начинающий аспирант. Да и в демократическом обществе можно говорить все что угодно, не так ли? Или у вас тоже кое-что изменилось?

– Все, да не все, как выяснилось. У нас можно ругать любого из выбранных политиков, начиная от мэра и заканчивая президентом. Но стоило мне просто предложить изучить социальную природу закрытых контуров власти, как сначала мне просто отказали, а когда я пошел выше – настойчиво предложили забыть об этом навсегда. Тут мне и надо было успокоиться, но, видимо, тяжелая атлетика все-таки даже у таких стариков, как я, повышает уровень агрессивных гормонов, поэтому я воспринял это как вызов. Знать бы мне, что такие исследования под негласным запретом, может, и не ввязался бы. Я даже доклад написал, назвал его «Надгосударственные структуры согласования и управления», отправил его во все организации, куда только можно, думал, что этого просто многие не знают. После этого и начались основные проблемы. Оказывается, все знают об этом даже очень хорошо, просто не говорят. А может, не говорят лишь потому, что никто подобное и слушать не захочет. Ведь зачем забивать голову ерундой, мы же выбрали ответственных, пусть они и думают. Главное, чтобы живот полный был да зрелищ побольше, а мы мастера и в том, и в другом. Такими темпами вся жизнь скоро в шоу для дебилов превратится. Пропаганда работает везде, так что у вас местами даже проще бывает. Но в итоге я этому рад, устал немного, хочу путешествовать начать. Так что скоро ты меня в гости жди. Ну, это я отвлекся немного, будь осторожен со стариками, задавая им вопросы, ведь мы ответ можем растянуть часа на четыре, а тебе придется слушать, чтобы не обидеть.

– Тебя можно сутками слушать, и все равно не устанешь, поэтому жду в Петроград с нетерпением. Могу и насчет работы договориться. Бокс у нас сейчас популярен, я тебя продвигаю, а прибыль пополам. А если серьезно – прислушивайся к себе, раз все так получилось – значит, это к лучшему.

– Да я и не расстроен, тем более дети уже взрослые, стоят на ногах уверенно, даже нам с женой помогают. В общем, спасибо судьбе за все. Ты-то с чем пришел? Я ведь вижу, тебя что-то гложет.

– Не знаю, как начать… – неуверенно сказал мой друг. – Помнишь, ты говорил, что у тебя был знакомый, с которым мы так и не встретились? Он из коренных американцев, увлекался шаманизмом, все не мог свое предназначение в жизни найти. Ты еще хотел о нем научную работу написать.

– Конечно, помню, – ответил грустно профессор. – Только он сейчас немного не в себе. Вернее, он уже давно не в себе, но последнее время все совсем плохо. Он в психиатрической лечебнице – пытался покончить с собой, думая, что часть его души потерялась в мире духов, хотя он его как-то иначе называл. Я навещал его несколько раз, вроде адекватный человек, но иногда так посмотрит в глаза, что жутко становится. А в последний раз у него припадок случился, так его четыре санитара, которые побольше меня будут, еле удерживали, пока ему вводили успокоительное.

– А что его так вывело из себя? Вы же с ним в хороших отношениях были.

– Я пытался объяснить, что душа его на месте, что в жизни много чего интересного еще есть, в общем, по глупости полез не в свою область, думал, я хороший психолог. А зачем он тебе?

– Как раз хотел с ним о душе и поговорить. Учитывая те вещи, которые ты о нем рассказывал, он может мне помочь кое в чем разобраться. А далеко эта лечебница расположена? Можно мне как-нибудь договориться о встрече?

– Лечебница милях в пятистах, на северо-западе отсюда. А насчет встречи… Ну, если поедем вместе, то думаю, можем и договориться, именно я и порекомендовал его родственникам то место, там мой знакомый врач всем заведует. Хороший профессионал, иногда такие истории рассказывает, что невольно поверишь в безграничность человеческих возможностей. Дай мне завтрашний день, я все дела закончу, а послезавтра можем поехать. Устроит?

– Вполне. А много ты таких людей встречал, как этого беднягу, который сейчас в лечебнице?

– Нет. Шарлатанов перевидал сотни три, когда увлекался твоей тематикой, еще до нашего знакомства, а вот этого вообще встретил случайно. Но случайностей не бывает, ты же знаешь. У меня колесо на трассе спустило, а ключа, чтобы гайки выкрутить, не оказалось, потому что машина была арендованная. Ночь на улице, дорога пустая. И я мысленно попросил сам не знаю какие силы помочь мне, уж очень не хотелось ночевать в автомобиле. И ты не поверишь, только я эту мысль в своем сознании произнес, как вижу вдалеке свет фар. Через минуту останавливаю машину, а там он сидит. Помог мне с колесом разобраться, я его благодарить начал, а он и говорит: «Это не мне спасибо говори, а своему защитнику, который меня попросил. Я в поле ночевал, а он меня сюда отправил». Я после этих слов чуть сознание не потерял! Ну, вот как такое может случиться? Он за шесть миль от меня был, неожиданно проснулся в своей палатке, вышел и поехал меня выручать. Мы разговорились, я уже про все дела забыл, которые меня утром ждали. Так и сдружились с ним. Он много чего интересного рассказал мне за эти годы, всего и не упомнишь. А потом он все глубже и глубже начал погружаться в разные ритуалы, обряды, верования… Тогда и начались у него периодические галлюцинации. Хотя я его подключал к аппаратуре, которая мозговые сигналы считывает, и когда ему казалось, что он видел кого-то, те участки мозга, которые отвечают за восприятие зрительных образов, начинали показывать бешеную активность. То есть он и правда что-то наблюдал, а может, и кого-то. Мне вообще иногда кажется, что в наших головах стоит некая защита, чтобы не наблюдать того, о чем нам лучше не знать. Ведь все алкоголики в моменты наивысшей точки своего опьянения видят одних и тех же чертей. Может, просто спирт эту защиту с мозга снимает? А может, все гораздо проще, и с детства эти образы нам церковь внушает, а потом они и выходят из подсознания. Не готов рассуждать на тему того, чего толком не знаю, но помню лишь, что своих детей я всегда отгораживал от подобной информации, а они периодически вскакивали посреди ночи и, жутко испуганные, прибегали к нам с женой в спальню, и объяснить толком ничего не могли. Только сейчас начинаю понимать, насколько все в нашей голове сложно.