Текст книги "Битва за кристаллы любви. Том 2"

На восточное побережье приехали незадолго до полудня. Корабль уже ждал их, и, не тратя времени, стали заводить на палубу лошадей, размещаясь рядом с ними. Корабль отплыл от берега сразу же, как закончилась посадка.

Айара упивалась путешествием по океану. Девушка была поражена такому количеству воды, у которой, куда ни глянь, не было края. Когда Хайвард сказал, что на их планете две третьих части воды, она не представляла себе, сколько это, а теперь упивалась её мощью и безбрежностью.

Ей нравилось всё, что она видела перед собой, о чем говорила с Рэймом и его друзьями. Только одно вызывало беспокойство – её внешний вид. К счастью, она выбросила свое измятое, грязное платье, в котором убежала от Йерка. Так уж случилось, что Алеста подарила ей три платья, которые пошила себе перед тем, как ушла с отрядом за Локонами Венеры, но ни разу не одевала. Они ей почти подошли по размеру, за исключением длины, поэтому пришлась идти к Летиссе, чтобы она подогнала их по её фигуре. У неё также удалось купить два готовых платья – вот и весь её гардероб по прибытию в Антамурию.

Конечно, фасоны платьев соответствовали вкусам тапиониек, которые были близки к природе и не носили пышных нарядов, поэтому Айара волновалась, не будет ли она выглядеть простушкой на фоне антамурийских женщин. Правда, Рэйм успокоил, что она великолепна в этих незатейливых платьях, красиво облегающих её точеную фигурку. Но разве можно ему верить после того, как он в первую брачную ночь заявил ей, что она, будучи обнаженной, еще красивее, чем в одежде?

Вот и сейчас она осматривала себя с высоты своего роста, чтобы убедиться, что выглядит достойно для первой встречи с родителями мужа. На ней было темно-розовое платье из шелка, расшитое снизу синими блестящими нитями, создававшими узор, который нигде не прерывался и переходил из одного элемента в другой, а потом через множество переплетений возвращался обратно.

Оно свободно струилось к низу и было длинным, оставляя открытыми только носки туфель на деревянной подошве, верх которых был сделан из синей плотной ткани, инкрустированной серебряными вставками. На груди был вышит сложный узел из круга, в котором переплетались три фигуры, по форме похожие на листья. На вопрос, что обозначает этот рисунок, Летисса ответила коротко:

– Объединение ума, тела и духа.

Талию обвивал завязанный тканый вышитый пояс, концы которого свободно свисали вниз.

Сверху на Айаре был темно-синий плащ из тяжелого шелка, края рукавов и капюшона которого были расшиты серебряными блестками, воссоздающими в узоре растительные мотивы. Его венчала нарядная пряжка из серебра.

Волосы девушка оставила свободно обтекающими золотистой волной плечи и струящимися по спине до самой талии. Она выглядела утонченно и прелестно, но не могла убедиться в этом со стороны, глядя в зеркало, поскольку его на корабле не было. Но восхищенный взгляд мужа всё же несколько успокаивал.

Рэйма и Айару по прибытию уже ждали его родители. Он увидел их сразу, как только корабль стал причаливать к берегу. Пропустив жену вперед, он пошел следом за ней, ведя под уздцы Одержимого. В его сумке, перекинутой через плечо, прикасаясь к груди, лежал Камень Любви, напоминая о тех трудностях и потерях, с которыми пришлось столкнуться его отряду, чтобы возвратить Талисман обратно на остров.

Чтобы поддержать жену, он на берегу поравнялся с ней и обнял за плечи, слегка прижав к себе. Этот простой жест унял волнение в её душе, словно по мановению волшебной палочки, и Айара, расправив плечи и приподняв подбородок, с чувством собственного достоинства посмотрела на родителей мужа, подошедших к ним.

Элиане оказалось достаточно одного взгляда, чтобы убедиться в аристократичности происхождения девушки. Её стать, поза, гордо вскинутая голова и тонкие черты лица указывали на породу, доставшуюся ей не за одно поколение. Она была похожа на золотоволосого ангела, распространявшего вокруг себя сияние женственности, нежности и доброты, а красота просто поражала. Казалось, в ней было совершенно всё.

Обняв Айару от чистого сердца, Элиана искренне сказала:

– Добро пожаловать в нашу семью, девочка. Надеюсь, ты найдешь в ней любовь, заботу и взаимопонимание. Я буду рада такой дочери, как ты, и очень хочу стать для тебя любящей и любимой матерью, которой ты была лишена.

И столько тепла было в этих словах, что Айара не удержалась от слез, заблестевших в её глазах, но улыбка, с которой она поблагодарила мать Рэйма за искренность и радушие, не позволила им пролиться.

Хэдриан, не тратя времени на ненужные разглагольствования, заключил невестку в свои крепкие объятия, по секрету шепнув ей на ушко:

– Пользуюсь моментом обнять такую красавицу, пока сын приветствует матушку. Как доехали?

– Прекрасно. Путешествие по океану доставило мне большое удовольствие. А сейчас мы куда?

– Вы с матерью отправитесь на воздушной ладье домой, а мы с Рэймом и другим членами отряда отправимся во дворец Верховного правителя, чтобы передать на хранение в Сокровищницу Локон Венеры. После этого соберемся на ужин за одним столом.

Вскоре они расстались, и Рэйм, отдав Одержимого своему груму, приехавшему в порт, вместе с отцом отправились по воздуху в Вэриус. Первым, кого он увидел на дворцовой площади, был Грэйд, одетый в свою праздничную пурпурную мантию, расшитую золотом. Их приветствие было тёплым и дружеским. Через некоторое время к ним подошли члены Совета Мудрейших, а также Лэйс и Дэйм – правители древних кианов и мирных гридов.

Когда на площади собрался весь отряд, наверху лестницы появился Верховный Правитель Никэтор в сопровождении Жреческой Троицы и колдуна Фриджидиэна. К ним присоединились все, кто беседовали в Рэймом.

Он построил членов своего отряда в колонну по четыре и, достав из сумки Минерал Любви, под звуки фанфар двинулся к Верховному Правителю Антамурии, неся святыню острова на вытянутых руках. Остановившись за две ступеньки до него, Рэйм громко, чтобы его слышало как можно больше собравшихся на площади, сказал:

– Глубокочтимый Никэтор, с чувством выполненного долга возвращаю вам Талисман Любви, чтобы он занял свое законное место в пирамиде, построенной для него нашими космическими предками. Отныне священный кристалл вновь возьмёт под защиту своих энергетических лучей сердца антамурийцев, чтобы в них пробуждались и расцветали добрые чувства.

Ваше задание выполнено с честью. Отряд вернулся на остров в полном составе и не понес потерь на трудном и опасном пути к вершине горы Догсан в Мракоте, где были спрятаны под неусыпным присмотром трехглавой змеи Таниссы три Локона Венеры. Позвольте передать вам этот волшебный камень, который после долгого путешествия вновь возвратился на родину.

После этих слов Рэйм, преклонив колено, передал сияющий красным светом космический минерал Верховному правителю и отступил в сторону. Тот поднял его высоко над головой со словами:

– Наши герои совершили невозможное, показав всему миру, на что способны человеческая воля к победе, настойчивость, бесстрашие и целеустремленность. Все они будут отмечены наградами на завтрашнем балу в их честь, который состоится в тронном зале дворца. Да здравствуют герои Антамурии!

– Ура! – трижды прокричали члены поискового отряда антамурийцев.

Выкрикнув здравицу, Никэтор передал Локон Венеры Верховному Жрецу Гретиэну, который в сопровождении двух других членов Жреческой Троицы и конного экскорта охраны отправился в главную пирамиду, где под хрустальным куполом находился постамент из белого гранита с золотой розой, раскрывшей свои лепестки, в середине которой лежала красная бархатная подставка для этого чудодейственного минерала.

Когда Верховный Правитель вошел во дворец, к сыну спустился Хэдриан.

– Ну что, домой? – спросил он. – А то мама и твоя красавица жена уже заждались тебя. А я уж буду сбоку припеку. В качестве сопровождения так сказать. Сейчас сообщу телепатически Эйджу, что ты приехал. Мы его, как он переехал в замок Анхон, очень редко видим, поэтому не сообщили им, что ты женился. Приглашу его с Диэнной на ужин, который подготовила Элиана в вашу с Айарой честь. Так что заодно и познакомятся с нею и поздравят вас.

– Представляю, какой сюрприз их ожидает, – хохотнул Хэдриан, беря сына под руку и направляясь к воздушной ладье.

Глава 41

Сообщение от отца застало Эйджа, когда он собирался отправляться из Клуба домой в Анхон, где жил с женой. Тотчас связавшись с ней, он передал приглашение отца. Услышав, что Рэйм вернулся, Диэнна вдруг почувствовала, как сердце на миг остановилось от радости. Ей нестерпимо захотелось его увидеть, и она, не тратя времени зря, решила тотчас ехать во дворец его родителей, о чем сразу же сказала мужу.

– Ты тоже сразу отправляйся туда. Во дворце Да-Рут и встретимся, – сказала она, придирчиво осматривая себя в зеркале.

Стоя перед ним, Диэнна убедилась, что выглядит великолепно в новом платье лавандового цвета, которое придавало ее лицу нежный розовый оттенок, подчеркивало осиную талию и создавало образ трепетной красавицы, нуждающейся в защите. Витиевато уложенные волосы открывали ее лебединую шею, украшенную колье с бриллиантами. Диэнна еще раз придирчиво осмотрела себя и поспешила на встречу с мужчиной, который до сих пор волновал ее и вызывал сильные чувства.

Хэдриан и Рэйм, войдя в замок, поразились его тишине. Элианы и Айары не было ни в обеденном зале, где уже был накрыт стол, ни в гостиной.

– Наверное, повела невестку в сад, чтобы похвастаться своими цветниками, которые считаются лучшими в Антамурии, – сказал Хэдриан, не пряча довольной улыбки. – Ты иди к ним, а я пойду и переоденусь, чтобы избавиться от мантии, а потом присоединюсь к вам.

Рэйм пошел в сад и замер среди ухоженных деревьев и кустов. Он даже немного подзабыл, как здесь красиво. Оглянувшись, он не увидел ни матушки, ни жены, а потому решил подождать их здесь, поскольку другого входа из сада в дом не было.

Усаживаясь на скамейку, он вдруг услышал радостный женский голос:

– Рэйм!

Подхватив длинную юбку, к нему бежала от двери Диэнна, не сводя с него взгляда, в котором плескались чувства. Её глаза в волнении скользили по его высокой стройной фигуре, усталому, похудевшему, но такому родному лицу.

Услышав ее голос, он выпрямился. Диэнна бросилась ему на шею.

– О, Рэйм! – она не знала, смеяться ей от переполнявших эмоций или плакать. – Я даже не предполагала, что ты сегодня приедешь! Это такой приятный сюрприз!

Вместо того чтобы прижать ее покрепче, как она ожидала, Рэйм отстранился и в легком беспокойстве приподнял плечи, несколько отойдя от неё.

– Я в любом случае вернулся бы домой, – сказал он, глядя по сторонам, словно выискивая кого-то взглядом.

Это был голос человека, говорившего с незнакомкой, словно его глаза никогда прежде не видели ее. У Диэнны от обиды так перехватило горло, что ей стало больно. Ей хотелось закричать: «Не будь таким холодным! Подари мне свою любовь, хоть на одну минуту, пока мы одни! Дай мне частицу счастья на память!». Но вместо этого она чуть слышно спросила:

– Надеюсь, у тебя всё хорошо?

– Да, благодарю тебя, – ответил Рэйм, наконец посмотрев на неё.

С трепетной неясностью Диэнна ищуще заглянула в его глаза. Ну ведь там должно быть хоть что-нибудь! Должно же в них остаться что-то после всех этих лет, когда они так любили друг друга! Но его глаза просто смотрели на нее – без чувств, без воспоминаний – холодные зеленые глаза.

Её разрывали два чувства: ярость и отчаяние.

– Ну как он мог забыть меня? – гневно думала она, не сводя с него своего растерянного взгляда. – Он ведет себя так, будто никогда не видел меня раньше. Да не может такого быть!

– Нет, его безразличие кажущееся, – тут же стала переубеждать себя Диэнна.

Она не могла поверить, что он смог забыть так скоро всё-всё, что было между ними: все радости и то, что связывало их в течение последних лет. Разве такое возможно? Даже нелепо допускать мысль об этом. Он не мог забыть то, что она помнила слишком хорошо: первый день их встречи, первые счастливые недели их близости, их мечты о совместной жизни… Он не мог забыть наслаждений, которые они испытывали друг от друга, их смех и ссоры, экстаз и отчаяние любви. Это было то, что никогда не сотрётся из памяти. Ни одна женщина на свете никогда не сможет стать для него тем, чем была она.

– Нет, он не может забыть! – в отчаянии мысленно повторяла она, чувствуя себя одинокой и покинутой. – Не может! Не может!

Неужели Рэйм окончательно порвал с ней? Эта мысль впилась занозой в сердце, вызывая острую боль. Она не могла примириться с этим. Это было выше ее сил.

– Ты не изменилась, – сказал он холодным тоном, лишь бы не стоять молча. – Такая же красивая.

Диэнна сразу же отреагировала на слова, подумав:

– Рэйм всё еще зол на меня, поэтому старается держаться на эмоционально отстраненном расстоянии. Что ж, время не повлияло на его чувства, и он по-прежнему ко мне не равнодушен.

Но несмотря на самоутешение, она интуитивно всё же почувствовала, что за сдержанностью и почти что холодностью Рэйма стоит другая причина.

– Неужели всё же разлюбил меня? – вдруг застучала в висок тревожная мысль.

Диэнна постаралась справиться с душевной болью, уверяя себя в том, что нет ничего удивительного в отрешенности Рэйма. Однако улыбка, застывшая на ее лице, была несколько неуверенной, когда она взяла его за руку.

– Как я рада тебя видеть, милый!

– В самом деле? Давай без нежностей. Диэнна, я должен тебе сказать, что… словом, в моей жизни многое существенно изменилось.

Что-то, похожее на облегчение, промелькнуло на его лице, и, помахав кому-то рукой, он крикнул в глубь аллеи, где показались мама и жена:

– Айара, мы здесь!

– Рэйм, любимый, а мне мама показала свои чудесные цветники и озеро, откуда тебя в детстве невозможно было вытащить. Там до сих пор висит тарзанка. Ты даже в маленьком возрасте был смелым, – говорила ему на ходу незнакомка, с каждым шагом приближаясь к ним.

– Сейчас я кое с кем тебя познакомлю, – быстро произнес он, не глядя на бывшую возлюбленную.

Сначала с простым любопытством, а потом с нарастающей тревогой Диэнна стала наблюдать, как необыкновенно красивая, золотоволосая, очень молодая девушка под руку с Элианой направлялась к ним по дорожке, выложенной камнями.

– Кто она такая? – подумала Диэнна, не понимая, что происходит и откуда взялась эта девушка. – Родственница?

Однако нотки любви, нежности и гордости, прозвучавшие в его голосе, застали её врасплох, и она уже более пристально посмотрела на незнакомку, почувствовав укол ревности в сердце.

– Это Айара, – он взял девушку за руку и, трепетно поцеловав её, добавил, не сводя влюбленных глаз с лица юной красавицы:

– Моя жена.

– А это Диэнна, жена моего брата. Уверен, вы понравитесь друг другу.

В последовавшем за этими словами глубоком молчании Диэнна протянула изящную руку для приветствия.

– Вы его жена? – недоверчиво уточнила она, звенящим от напряжения голосом, который от волнения сорвался.

– Да, – просто ответила Айара, ничего больше не добавив.

– Это просто дурацкая шутка? – все еще не веря услышанному, поспешно спросила Диэнна, резко оборачиваясь к Рэйму.

– Этим не шутят, – ответил он, не скрывая недовольства в голосе.

Мысли в голове Диэнны пришли в движение, завертевшись круговертью. Что-то случилось с ее голосовыми связками, и слова собственного приветствия в ответ прозвучали едва слышно.

– Его жена! – это слово непрестанно билось в виски, будто голос самой судьбы. Жена… жена… жена…

Рэйм выглядел почти таким же, как тогда, когда покидал Антамурию, и был по-прежнему красив, с гладкой тугой кожей и сильным телом. Диэнна медленно перевела взгляд на Айару, которая стояла рядом, держа мужа под руку: стройная и грациозная, с ясными сине-голубыми глазами и светлыми, будто солнечный мёд, волосами, с кожей, напоминавшей лунный свет. Черты лица – тонкие, выражение лица – безмятежное.

– Вы давно знакомы с Рэймом? – с трудом выдавила из себя Диэнна, едва справившись с одеревеневшим языком. Говорить что угодно, лишь бы не слышать этого слова «жена»…

– Пятнадцать дней. Но это была любовь с первого взгляда и на всю жизнь, правда, любимый?

Диэнна молча наблюдала за ней, но глаза ее помрачнели, жгучая ревность второй волной окатила её, затягивая в свою бездну.

– Что ты имеешь в виду? – гневно подумала она, испепеляя взглядом соперницу. – Ты любишь его, как собственного! Да какое право ты имеешь вообще любить его? Какое право у тебя даже знать его! Он – мой!

Однако эти слова не вырвались наружу, так как она услышала то, что ответил своей жене Рэйм:

– Конечно, любовь моя. Разве могло моё сердце остаться равнодушным, увидев тебя? И оно твоё до конца моих земных дней.

Диэнна смотрела на бывшего возлюбленного и не верила собственным глазам. В разгорячённом мозгу лихорадочным мыслям, которые метались, хаотично сменяя друг друга, было тесно, и они заполонили все вокруг, растаскивая ее на части:

– Он любит свою жену… Такого не может быть… Он любит и меня не меньше… У нас ведь набралось за три года так много воспоминаний… И это не каких-то там пятнадцать дней. Так или иначе, каким-нибудь способом я смогу вернуть его себе. Знаю, что смогу. Я должна вернуть его! Если бы только мне удалось еще раз поговорить с ним наедине, я заставила бы его понять, как это все глупо… то, что случилось между нами.

Диэнна настолько погрузилась в себя, что потеряла ощущение пространства и времени. Она очнулась, услышав рядом с собой голос девушки, которая что-то говорила Рэйму. У нее был негромкий мягкий голос, совершенно женский, и, судя по пылким взглядам, которые она бросала на Рэйма, сомнений не оставалось: эта женщина была глубоко влюблена в своего мужа. Диэнне же хотелось протянуть руки и расцарапать своими длинными ногтями это спокойное и прелестное лицо.

Но вместо этого она с величайшим трудом улыбнулась, чувствуя, что ее собственное лицо вот-вот лопнет пополам от этой гримасы. Сердце ее учащенно забилось, ей стало трудно дышать. Под напряженным, изучающим взглядом жены Рэйма она пыталась придумать что-нибудь остроумное, чтобы скрыть невыносимую душевную муку, но голова ее словно была набита ватой. Спасение пришло с неожиданной стороны.

– Привет, брат, – услышала она за спиной голос Эйджа. – Рад приветствовать тебя дома после длительного отсутствия.

– Как ты, дорогая? – обратился он к Диэнне.

Его рука, неожиданно оказавшаяся на плече жены, заставила ее вздрогнуть.

– А что это за красавица рядом с тобой? – спросил он, посмотрев на Рэйма с несколько напускной веселостью.

– Это моя жена Айара.

– А это мой брат Эйдж, дорогая, – обратился Рэйм к юной женщине, не скрывая обожания во взгляде.

Эйдж бросил взгляд на Диэнну и внутренне напрягся: она даже не попыталась скрыть, что убита новостью, что Рэйм женился, и стояла рядом, как белое изваяние, лишенное красок жизни, и не сводила пристальных глаз с Айары, в которых горела ненависть.

Ему захотелось сделать ей больно, привести в чувство, чтобы она не выставляла его на посмешище.

– Что ж, – как бы в шутку обратился он к жене, – теперь тебе придется уступить пальму первенства по красоте Айаре. Отныне она будет первой красавицей Антамурии.

Глаза Диэнны злобно блеснули, полоснув по лицу мужа, словно лезвие кинжала, но в ответ не прозвучало ни слова.

Она снова посмотрела на Рэйма и его жену, с которой он не сводил влюбленного взгляда. И опять жгучая ревность сдавила её грудь, да так, что стало трудно дышать.

– Мне обязательно нужно убраться отсюда, – процедила сквозь зубы на ухо мужу Диэнна. – Я просто не могу здесь оставаться! Не могу! Это выше моих сил!

Выражение лица Эйджа не изменилось. И тут неожиданно у нее иссякла энергия. Диэнна почувствовала слабость и беспомощность, повиснув у него на руке.

– Я умираю, – подумала она в тоске. – Я никогда не переживу этого. Зачем мне теперь моя жизнь? Мне и шагу больше не сделать.

На мгновение ей показалось что если бы не рука мужа, то она просто бы свалилась на землю, под ноги этой…

– Прошу меня извинить за то, что умыкаю Диэнну, – сказал Эйдж с извиняющейся улыбкой, – но сегодня вечером нас пригласил на день рождения мой друг Стэнг. Я принял приглашение, не зная, что вы приехали. Отказаться уже неприлично, так как гостей будет немного. Но мы продолжим нашу беседу послезавтра, когда придете к нам на обед в Анхон. Вы расскажете нам, как нашли Талисманы Любви и как познакомились друг с другом. Правда, дорогая?

Диэнна почувствовала на себе взгляд мужа и посмотрела в его сторону. По глазам, полуприкрытым тяжелыми веками, невозможно было догадаться о его намерениях, но нечто многозначительное в четкой линии рта говорило о том, что ей стоит проявить благоразумие и беспрекословно ему подчиниться.

Дорогая?! Она уже всерьез ненавидела это слово. Но, прежде чем Диэнна смогла ответить, он обвил рукой ее талию и, не дав ей сообразить, что происходит, потащил к дому.

– Диэнна, сын, – слегка озадаченный голос матери замер за их спиной.

– Не оборачивайся, – бросил Эйдж без всякой на то необходимости.

Диэнна, словно на чужих ногах, плелась рядом с мужем. Страшное подозрение закралось ей в голову: а вдруг Рэйм женился в отместку, чтобы просто позлить ее? Она чуть не споткнулась, ускорив шаг, чтобы оказаться как можно дальше от пары, оставшейся в аллее.

Когда они подошли к двери, ведущей из сада в гостиную, Эйдж повернул жену к себе и приподнял ее голову за подбородок. Зеленые глаза, не скрывая безжалостности, вопросительно взглянули на нее. Подступившие слезы превратили его лицо в бесформенное водянистое пятно. И пока она оставалась беспомощной, он наклонился и поцеловал ее.

Его губы были прохладными, твердыми и сухими, и Диэнна уловила едва заметный непередаваемый аромат, который, казалось, исходил только от Эйджа.

– Ты… – Диэнна отдернула руку. – О… позволь мне уйти! – выкрикнула она. – Я хочу…

Он вновь привлек ее к себе, заставив смотреть ему прямо в глаза и не обращая внимания на злость, исказившую ее черты.

– Любому в радиусе ста ярдов было ясно, что ты чувствовала и чего хочешь, Диэнна. В том числе и его жене. Ты уже омрачила начало нашего брака, и я не позволю тебе поступить также с женой старшего брата. Поэтому мы сейчас едем домой. Немедленно. Не думал, что в подобной ситуации буду вынужден возиться с тобой…

– Вздор! – возразила она. – Вовсе ни к чему возиться со мной… Я великолепно себя здесь чувствую. И незачем убегать с семейного ужина.

– Ты же сама меня попросила об этом, – напомнил ей Эйдж.

Черная бровь на его красивом лице изогнулась: он был удивлён горячностью, с которой ответила Диэнна. В следующий момент, взяв ее за плечи, он слегка подтолкнул жену по направлению к холлу.

– Ничуть не сомневаюсь, особенно если учесть, сколько неприятностей ты способна причинить! Подумай, как следует. Оставаться здесь – не лучший выход.

Выйдя на улицу, она перевела взгляд с настойчиво изучавших ее глаз на покрасневшие в лучах закатного солнца зеркальные пирамиды. Куда угодно – лишь бы Рэйм не смог догадаться, как она беззащитна, как заблудилось ее сердце и не может найти нужной дороги.

Диэнна чуть не расплакалась:

– Эйдж! О, Эйдж, ну пожалуйста, прошу тебя, увези меня побыстрее домой!

– Ты бы уж определилась в своих желаниях, а то сама не знаешь, чего хочешь, – как бы между прочим заметил Эйдж, помогая ей сесть в воздушную ладью.

И тут она вдруг горько зарыдала, со всхлипываниями, почти истерически. Только через несколько минут Диэнна смогла заговорить:

– О, Эйдж! Он даже не улыбнулся мне! Он смотрел на меня, как на… как на… О, лучше бы мне умереть!

Он ей ничего не ответил. Только сжал с силой губы. Благо уже наступила ночь, и она не увидела застывшую в его глазах боль.

Уже дома Диэнна с неприязнью разглядывала свое отражение в зеркале, висевшем в углу спальни. Неужели всего несколько часов назад она стояла на этом самом месте в радостном ожидании встречи с Рэймом?

Эйдж не пошел за ней, оставшись в кабинете, где налил себе в кубок вина. И это хорошо. Ей не хотелось его видеть. Она до сих пор не могла простить ему скрытой насмешки, которой он сопровождал разговор с ней как в саду, так и по пути домой. Неужели и в вправду он считает жену Рэйма красивее её? Этот вопрос досаждал ей не меньше, чем мысль, что Рэйм уже женат.

Диэнна стянула шелковое платье и раздраженно бросила его на кровать. Вытянув шпильки из волос, со злостью стала расчесывать локоны до тех пор, пока не уничтожила все следы замысловатой прически и волосы не повисли вдоль спины прямыми прядями. После этого ей стало немного лучше, и она почувствовала, что вновь в состоянии владеть ситуацией и собой.

Когда она вошла в кабинет к Эйджу и села в кресло, некоторое время они провели в молчании. Затем Диэнна взглянула на мужа, сидевшего напротив неё, и наконец спросила:

– У меня действительно все было написано на лице? Там, в саду?

– Вполне отчетливо. Словно картина, подсвеченная огнями, чтобы её можно было лучше рассмотреть.

Диэнна побледнела, окинув мужа обиженным взглядом.

– Я полагал, что ты хотела честного ответа.

– О да, это честно, – холодно ответила она, – и жестоко.

Затем невидящим взором уставилась перед собой.

– Я ненавижу эту женщину и никогда больше не хочу ее видеть, – сказала Диэнна, дрожащим от напряжения голосом.

Эйдж не стал уточнять, о ком идет речь. И без того было предельно ясно.

– Может, и не захочешь, но придётся. Я ведь пригласил их прийти к нам на обед на следующий день после бала, – сказал он, не обращая никакого внимания на её внутреннее состояние.

– Меня не будет дома. Принимай их сам.

– Не умно. Твоё отсутствие будет объяснено не чем иным, как… ущемленным самолюбием.

– Ущемленным самолюбием? – взвилась Диэнна, вскрикнув высоким голосом.

– Ревность – довольно противное слово, – спокойно ответил Эйдж, не обратив на ее реакцию никакого внимания и продолжая смаковать вино, – чтобы им охарактеризовать твое внутреннее состояние.

Диэнна нахмурилась. Она всегда считала ревность низменным, сродни ненависти, чувством. Те боль и опустошенность, которые она испытывала, не имели с ней ничего общего. Но это сейчас. А когда она видела Рэйма с Айарой? Что испытывала? Однако она не успела ответить себе на этот вопрос, поскольку Эйдж отвлек ее внимание.

– Ты будешь любезна и приветлива с Айарой, непосредственна и мила по-родственному с Рэймом и со мной будешь обращаться, как любящая, послушная жена. Я ясно выразился?

Диэнна ничего не ответила и только какое-то время спустя кивнула головой.

Эйдж продолжал спокойно пить вино, не произнося больше ни слова. Потом, когда оно было допито, он, приподняв тяжелые веки, бросил на нее оценивающий взгляд. Что-то в этом взгляде встревожило Диэнну. Возможно, то, как на мгновение потемнели его зеленые, цвета чистого изумруда глаза. Чего бы он ни хотел, ей это вряд ли понравится. Он сравнивал ее с женой Рэйма. В этом она была уверена, и поняла, что сравнение оказалось не в её пользу.

Что ж, Эйдж спас ее от позора и унижения, в которые она чуть не повергла и себя, и его, за что была ему в душе очень благодарна, но не озвучила этого, поскольку терпеть не могла любую форму зависимости от кого бы там ни было, в том числе и от мужа.

Подумав о предстоящем обеде и гостях, она гордо вскинула голову и сказала ему, покидая кабинет:

– Не волнуйся, я встречу родственников, как самых дорогих и желанных гостей. Эта выскочка никогда не станет первой красавицей Антамурии, поскольку ею была и останусь я. Тебе же больше никогда не придётся испытывать неловкость за меня.

Эйдж, оставшись один, удовлетворенно вздохнул и глубоко погрузился в свои мысли, которые вернули его в детство, с которого началось его соперничество со старшим братом, которого в семье всегда воспринимали как взрослого, уважая его решения и не подстраховывая от ошибок. Чего не скажешь о нём самом, который до сих пор остается младшим ребенком в семье. Не по возрасту, а по отношению к нему родителей.

В детстве мама всегда старалась оградить от неприятностей своего малыша, чтобы он не упал, не ударился, не разбился… Ему не разрешалось прыгать с тарзанки, самому купаться в озере и учиться ездить на пони, в то время как Рэйму было позволено всё. Он приходил с разбитыми коленками и хвастался, что уже большой и ему не больно. Родители хвалили его, говоря, что он молодец, герой, что из него вырастет настоящий мужчина, а на царапины младшенького дули и утешали, чем-нибудь задабривая. А Эйдж тоже хотел, чтобы его похвалили, увидели в нем мужчину, а не носились с ним, как с девчонкой.

Рэйм рос самостоятельным, отстаивал свои интересы, всего старался добиться сам – и опять получал восхищение со стороны родителей, особенно отца. Ему же мама продолжала угождать, говорить, что для него хорошо, а что плохо. В итоге он уже и сам не знал, что ему нравится, а потому всегда все делал с оглядкой на маму… и завидовал самостоятельному старшему брату до слез и ненависти, поселившейся в душе, которую старался прятать от всех, считая её своей тайной.

И стал соперничать с ним. Не в делах. В мыслях. Даже когда Рэйм был прав, он всегда сознательно противоречил ему, старался подловить на чем-то, что опустило бы его в глазах отца, но вместо признательности получал от родителя порицание за недостойное поведение. Он завидовал старшему брату во всём, кроме внешности, которая у него самого оказалась более яркой и красивой. Но и она не стала панацеей от всех его бед, поскольку девушки обращали внимания на Рэйма больше, чем на него. Вот и Диэнна потеряла от него голову и никак не может успокоиться, хотя её муж – он. Она даже не поняла, как унизила его, показав перед всеми, что для нее стало ударом то, что Рэйм женился на другой.

Когда он стал мужем Диэнны, то подумал, что наконец-то взял верх над братом и первая красавица Антамурии теперь его жена. Так нет, Рэйм и в этом обошел его, ведь Айара настолько красива, что с трудом верится в существование такой красоты. И она беззаветно любит своего мужа, в чем нельзя было ошибиться, видя, сколько чувств было в ее глазах, когда она смотрела на него. В отличие от Диэнны, которая стала его женой, чтобы отомстить Рэйму.

Теперь же, вернув Локон Венеры в Сокровищницу, он вообще стал героем, чьё имя на устах у всех антамурийцев. По-видимому, завидовать старшему брату – это его пожизненное испытание, которое он до сих пор не прошел и вряд ли сумеет пройти в будущем.

Безутешные мысли Эйджа оборвала Диэнна, войдя в кабинет.

– Ты решил приклеиться к креслу? – спросила она. – Мог бы и утешить жену, которая пережила сегодня нервное потрясение.