Текст книги "Ранчо одиноких сердец"

24

Люк

Мы с Тедди вернулись на трибуны, где сидела группа поддержки Эмми. Вообще-то изначально я ушел за пивом для всех и, когда Тедди нашла меня, как раз стоял в очереди. Но вот я снова здесь и с пустыми руками. Может, не заметят?

– А где наше пиво, приятель? – поинтересовался Уэст.

«Проклятье».

– В очереди было чертовски много народу. – В самом деле полно. Только я не слишком долго в ней стоял.

– И что? – уточнил Уэст.

– Ты мне не настолько нравишься, – усмехнулся я.

Уэст в ответ показал средний палец.

Пока меня не было, пришли Камилла с Райли. Вместе с ними появился и жених Камиллы. Я никак не мог запомнить его имя, так что просто старался всеми силами избегать ситуаций, в которых пришлось бы к нему обращаться.

Густ приберег мне место рядом с собой. Когда я сел, Амос, расположившийся с другой стороны, похлопал меня по плечу.

– Спасибо, что пришел, Люк. Эмми наверняка рада, что ты здесь.

К чему это он? Неужели что-то знает?

– Э-э… да, – пробормотал я. – Наверное.

Уф, вроде выкрутился.

Амос криво усмехнулся в ответ. И мне тут же стало не по себе.

От дальнейших переживаний меня спас раздавшийся из динамиков голос диктора, который объявил, что скачки вокруг бочек вот-вот начнутся. Болельщики Эмми немедленно обратили внимание на арену. По плану, она сегодня выступала последней.

– В последний раз Эмми участвовала в скачках в Мидоуларке еще перед поступлением в колледж, – произнес вдруг Амос. – С тех пор я сотни раз видел ее выступления, но состязаться за победу в родном городе… есть в этом что-то особенное.

Амос с трудом сдерживал слезы. Этот человек не боялся проявлять свои чувства, не хотел скрывать эмоции. Он постоянно говорил сыновьям, что любит их, со всеми обнимался и даже позволял Райли красить ему ногти, – но еще никогда я не видел его настолько взволнованным.

На площадке появилась первая наездница, потом вторая. Обе показали результат примерно шестнадцать секунд. Во время тренировок в «Ребел блю» лучшим результатом Эмми стало шестнадцать и пять десятых, так что пока соперницы были равны ей по силе.

Следующие двое участниц опрокинули бочку, поэтому к показанному времени добавили пятисекундный штраф.

Выступающие быстро сменяли друг друга, приближался выход Эмми. Вот уже на старт вышла предпоследняя наездница и, услышав выстрел, помчалась вправо. Ее лошадь неслась вперед, взбивая копытами землю. И пусть всадница выглядела неуверенно – и даже врезалась в бочку, – она показала лучший результат: пятнадцать секунд и семь десятых. А поскольку бочка устояла, штрафного времени ей не добавили.

– И последняя, но, безусловно, не менее важная участница… – начал объявлять диктор, и на арене замелькала красная рубашка Эмми. Они с Мэйпл направились к линии старта, а я непроизвольно начал постукивать ногой по полу. – Четырехкратная чемпионка, рекордсменка, впервые за девять лет участвующая в соревнованиях в своем родном городе, Клементина Райдер-р-р. – Диктор растянул последнюю букву фамилии, и все болельщики Эмми вскочили на ноги и радостно завопили. Многие зрители на трибунах тоже встали.

Жители Мидоуларка приветствовали свою любимицу.

Эмми в джинсах, красной рубашке на пуговицах и в коричневой ковбойской шляпе выглядела просто потрясающе. Застыв возле линии старта, она гладила Мэйпл по шее. Обе выглядели спокойными.

Отлично.

Через несколько секунд раздался выстрел. Эмми сорвалась с места. И повернула налево.

«Налево? Какого черта?»

Похоже, все мы подумали об одном и том же. Густ даже озвучил этот вопрос вслух.

В скачках вокруг бочек самый эффективный способ изобразить требуемый узор в виде листа клевера – это сперва объехать правый бочонок, затем левый и напоследок центральный. Но Эмми пошла налево и обогнула первый бочонок, держась к нему практически вплотную.

Даже со своего места я видел, насколько она сосредоточена. Грязь с арены летела во все стороны.

Не снижая скорости, Эмми направилась к правой бочке, но дуга вокруг нее получилась немного шире, чем возле первой. Сейчас в плане времени практически повторялся результат предыдущей наездницы.

«Моя девочка».

Эмми устремилась к последней бочке. Не сбавляя скорости, не отклоняясь в сторону. Черт возьми. Ее способность контролировать каждый шаг казалась запредельной.

Она объехала бочонок и, едва появилась возможность, пришпорила Мэйпл, заставляя лошадь скакать быстрее на прямом участке.

– Вперед, вперед, вперед! – дружно скандировали мы, и Эмми, черт возьми, летела с бешеной скоростью.

Лишь миновав финишную черту, она начала сдерживать ход Мэйпл. Я затаил дыхание.

Четырнадцать секунд и восемь десятых.

Сердце на миг замерло в груди, а толпа взорвалась радостными криками. И все они были адресованы Эмми.

– Дамы и господа! Клементина Райдер по-прежнему остается силой, с которой нужно считаться. Она без труда завоевала первое место и побила собственный рекорд в четырнадцать целых девять десятых секунд. Что за скачка! – звучал из громкоговорителя голос диктора.

Амос всех нас обнял, Густ хлопнул меня по спине и даже дал пять Тедди.

Эмми с Мэйпл вернулись на арену, чтобы совершить круг почета. Эмми сияла; ее улыбка походила на необузданное пламя, и даже отсюда я чувствовал ее тепло. Заметив нас в толпе, она приподняла шляпу.

Амос, Густ, Уэст, Тедди и я начали спускаться с трибун, не собираясь задерживаться здесь ради других мероприятий. Камилла с женихом и Райли остались вместе с Хэнком. Тедди доверила отца их заботам и, убедившись, что ему помогут спуститься по лестнице стадиона, объяснила, где находится его инвалидное кресло.

Мы же все пришли сюда по одной-единственной причине – ради Эмми, и теперь дружно направились к ней.

Я пропустил Тедди вперед, не желая маячить в центре группы, когда буду поздравлять Эмми, хотя, признаться, мне этого сильно хотелось.

Черт возьми, я так ею гордился.

Мы вышли с трибун, и я бессознательно отыскал взглядом красную рубашку младшей Райдер.

– Эмми! – крикнула Тедди.

Эмми обернулась и побежала к нам.

Хотя нет. Не к нам.

Ко мне.

Эмми

Я справилась. Черт возьми, получилось!

После несчастного случая, паники, беспокойства и прочих последствий, приведших меня домой, я сумела взять себя в руки. И на последних состязаниях выступила так, что впору гордиться.

И я в самом деле гордилась собой.

Отведя Мэйпл в загон, я обняла ее и осыпала поцелуями, а после направилась ко входу на трибуны, надеясь, что родные и Люк будут меня ждать.

Я огляделась, но никого из них не увидела.

– Эмми! – донесся голос Тедди.

Я обернулась. Вот они. Моя семья, лучшая подруга и мужчина, в которого я – как наконец-то смогла признать – безоглядно влюбилась. Не отдавая отчета в своих действиях, я помчалась к Люку, в его объятия. Обе наши шляпы полетели на землю.

Люк со смехом подхватил меня и закружил на месте.

– Ты выступила великолепно!

От его взгляда сердце забилось быстрее, а к горлу подступил ком. Ничего не ответив, я отбросила сдержанность и припала к его губам.

По-прежнему удерживая меня в воздухе, Люк крепче сжал меня одной рукой, а другую запустил мне в волосы. Сейчас меня ничуть не волновало, что за нами наблюдают мои родные и почти все жители Мидоуларка.

На несколько мгновений мы полностью отдались поцелую, потом я с улыбкой отстранилась. Люк потрясенно вглядывался мне в лицо большими карими глазами, будто не в силах поверить тому, что только что произошло. Мне тоже до конца не верилось – ни в выступление, ни в поцелуй.

– Эмми, я…

Закончить Люк не успел, поскольку подскочивший Густ прорычал:

– Какого хрена?

Люк опустил меня на землю, но по-прежнему удерживал рядом с собой. Он напрягся, словно в любой момент готов был выйти вперед и закрыть меня своим телом.

Я взглянула туда, где стояли близкие мне люди. Тедди улыбалась. У отца на лице застыла странная ухмылка, а бедняга Уэст от смущения не знал, куда деть глаза.

Густ же был в ярости.

– Какого хрена? – повторил он.

– Приятель, слушай, я могу объяснить… – начал Люк.

– Густ… – вклинилась я.

– Помолчи, Эмми!

Я отшатнулась. Люк обнял меня немного крепче, а после отпустил и встал передо мной.

– Я понимаю, ты злишься, но не нужно так с ней разговаривать, – твердо произнес он. – Если хочешь сорваться на кого-то, то вот он я.

– О да, я злюсь. Твою мать, Брукс! Ты издеваешься? Решил поразвлечься с моей сестрой?

– Август, успокойся, – вмешался отец. Его сиплый голос звучал сейчас сурово. Он редко разговаривал таким тоном – если только пытался кого-то из нас вразумить.

На этот раз не сработало.

Густ решительно шагнул к нам с Люком. Уэст попытался его остановить, однако старший брат только отмахнулся. Люк поспешно задвинул меня себе за спину, но не успел увернуться, и кулак Густа с хрустом врезался ему в лицо. Голова Люка дернулась назад.

– Какого черта, Густ! – взвизгнула я.

Брат тряс рукой. Похоже, удар и для него не прошел бесследно.

Он снова двинулся к Люку, но я заступила ему путь. К нам подошел Уэст и вцепился в плечо Густа, на этот раз крепче.

– Поверить не могу! – выплюнул Густ. – Я знал, что ты неудачник, но не думал, что ты способен так лгать.

Похоже, его слова ударили Люка больнее, чем кулак.

– Успокойся, Густ, – вмешался Уэст. – Давай немного пройдемся, ладно?

– Пройдемся? Этот мудак только что сунул язык в рот нашей сестре, а я буду спокойно гулять?!

Люк крепко удерживал меня у себя за спиной, защищая от колкостей Густа. Вокруг нас уже собирались люди. Что ж, мы дали пищу для сплетен жителям Мидоуларка на недели вперед.

– Густ, приди в себя! – крикнула Тедди, вставая между нами и моим братом. – Лучше уходи, пока сюда не спустилась твоя дочь. Что она подумает, увидев, как ты, будто разъяренный псих, бьешь по лицу ее дядю?

Упоминание о Райли возымело действие. Конечно, Густ не успокоился, но, кажется, передумал снова бросаться на Люка с кулаками. Он уставился на Тедди, потом на нас с Люком.

– Уходи, сынок, – проговорил отец.

– Поверить не могу, что вас это ничуть не трогает, – с горечью пробормотал Густ, развернулся и зашагал прочь. Уэст направился следом за ним – на всякий случай.

К нам подошел отец и положил руку Люку на плечо.

– С тобой все хорошо, парень?

– Да, нормально. Простите, Амос, я…

Отец поднял руку, призывая замолчать.

– Перестань. – Он повернулся ко мне: – Клементина, ступай-ка ты домой вместе с Тедди. Дадим Густу несколько дней, чтобы остыть. О Люке я сам позабочусь.

– Но… – начала я. Однако взгляд отца ясно сказал, что спорить бесполезно.

Тедди подошла ближе, взяла меня за руку и потянула прочь от Люка.

– Тедди, я не могу его бросить…

– Еще как можешь. На время. Половина жителей города только и ждут, что появится Густ и снова на него набросится. Твой папа за ним присмотрит. А нам лучше убраться отсюда.

25

Люк

Явзглянул в зеркало. Жуткий фингал, что поставил мне Густ, уже начал желтеть по краям. Неприятное зрелище. Хотя кто мог винить брата, вступившегося за честь сестры?

После соревнований прошло несколько дней, а я так и не видел Эмми. Ладно, дам Густу еще немного времени, чтобы остыть, однако ни за что и никогда не откажусь от своей любимой.

Да, мы не виделись, но разговаривали каждый день. Эмми уже принадлежала мне.

Теперь нужно донести это до Густа. А для этого дождаться, чтобы он в достаточной степени пришел в себя и смог нормально разговаривать, не бросаясь на меня с кулаками. Эмми не нравилась наша разлука, но лучше не спешить. Если Густ сейчас снова увидит меня со своей младшей сестрой, возможность спокойно поговорить с ним отодвинется на неопределенный срок.

Тедди осталась в хижине с Эмми, и от этого мне было легче. Мне же самому пока что, по сути, запретили показываться на ранчо. Эмми злилась на Густа, Густ был зол на меня.

И я чувствовал себя дерьмово.

В тот день, после того как Эмми ушла вместе с Тедди, Амос купил мне в одной из торговых палаток пакет со льдом, чтобы приложить к глазу. Вопреки ожиданиям, он не стал спрашивать, когда начались наши отношения и какого черта мне вообще понадобилось от его дочери. Вместо этого проводил меня до моего пикапа и заметил:

– Он успокоится.

– Ну не знаю, – проговорил я.

– Зато я знаю. Эмми приехала домой сама не своя, и не нужно быть гением, чтобы понять, кто помог ей вернуться к нормальной жизни. Спасибо, что позаботился о моей малышке.

– Она способна сама о себе позаботиться, – заметил я.

– Конечно. Но рядом с тобой ей не пришлось справляться с трудностями в одиночку.

Признаться, я не ожидал горячей поддержки от кого-либо из Райдеров, и все же Амос, очевидно, искренне радовался за нас с Эмми. И благодаря такому отношению я смог продержаться без нее несколько дней, хотя и безумно скучал.

Странное дело: я знал Эмми почти с самого детства… а теперь не мог представить без нее свою жизнь.

Я любил ее до глубины души.

Хотя даже не успел ей об этом сказать.

На тумбочке в ванной зажужжал телефон – Эмми прислала фотографию экрана своего мобильного. Она слушала сейчас Brooks & Dunn.

В дверь вдруг позвонили. Как странно – никто и никогда не приходил ко мне домой. Многие даже не знали, что я вообще здесь живу. И, если я кому-то вдруг был нужен, меня искали в «Сапоге дьявола» или на ранчо «Ребел блю».

Я вышел из ванной и, еще раз хорошенько пощупав синяк под глазом, направился к входной двери.

На пороге стоял Густ, весь какой-то взъерошенный, как будто не спал целую ночь. Его обычно аккуратная, коротко подстриженная бородка от недостатка ухода довольно прилично отросла.

– Можно войти? – спросил он.

Я прислонился к дверному косяку и скрестил руки на груди.

– Не знаю. Пришел подбить мне второй глаз?

Густ опустил голову, глядя себе под ноги.

– Нет. Хочу поговорить об Эмми.

Такого я не ожидал. Я отошел от двери и махнул Густу, разрешая войти. Мне ничуть не нравилась повисшая между нами напряженность.

– Кофе? – предложил я.

Было еще рано, около семи утра, иначе лучше подошло бы пиво. Не исключено, что во время разговора оно мне понадобится.

– Да, не помешает.

Я прошел в кухню, где в кофеварке как раз сварился свежий кофе, и налил нам по кружке. Мы устроились за кухонным столом.

Вся эта сцена казалась чертовски странной. Мы с Густом дружили почти двадцать лет и никогда не чувствовали неловкости рядом друг с другом. А если и ссорились, то всегда мирились уже через пару часов.

Мы немного посидели молча. Густ заговорил первым.

– Прости, что ударил тебя. – Извинения от Густа Райдера были небывалой редкостью. – Я действовал инстинктивно. Как всегда, когда кто-то у меня на глазах целовал мою сестру.

– Жаль, что ты узнал обо всем таким образом, – вздохнул я, вовсе не собираясь просить прощения за сам поцелуй. Ведь кто бы что ни говорил, Эмми принадлежала мне.

Мы вновь немного помолчали.

– Прости за то, что сказал тебе на соревнованиях. Я вовсе так не думаю.

Я не сразу нашелся с ответом. Как бы я ни пытался отмахнуться от его слов, сказанное Густом меня чертовски задело.

Он уставился в свою кружку с кофе и проговорил:

– Из всех знакомых мне людей ты – один из лучших.

– А ты знаешь, как ударить человека побольнее, – заметил я.

– Мне в самом деле жаль.

– Мне тоже, – вздохнул я.

Как же хреново, что все настолько запуталось. Да, я виноват, что влюбился в Эмми, однако никогда об этом не пожалею. Как и о том, насколько далеко зашли наши отношения. Мы вместе преодолели существовавшие между нами границы. Ничего лучше со мной в жизни не случалось.

– Давно? – спросил Густ.

– Все началось через несколько недель после возвращения Эмми домой, – честно признался я.

Густ поджал губы. Он явно хотел вспылить, но пока сдерживался. И слава богу. Мне вовсе не хотелось ни новых ударов, ни словесных оскорблений.

– А ты не думал, что стоило бы рассказать мне о своих отношениях с моей младшей сестрой?

– Думал, конечно. И собирался во всем признаться, как только Эмми будет готова. Но скажи честно – неужели ты отреагировал бы как-то иначе?

– Постой. – Густ недоверчиво покачал головой. – Ты хотел рассказать мне, как только Эмми будет готова? – Я кивнул. – Значит, не ты решил скрывать ваши отношения?

– Нет. Эмми хотела немного подождать.

– А ты не планировал держать все в тайне?

– Нет. Я хотел рассказать тебе сразу, как только понял, что между нами происходит.

– И что же происходит между вами?

Я глубоко вздохнул, надеясь, что за следующие слова не поплачусь вторым глазом. Густу нужно знать правду.

– Я влюблен в нее. Без шуток. Я на самом деле безумно ее люблю.

Густ широко раскрыл глаза. Мы ведь были лучшими друзьями и часто говорили по душам. Он знал, что я никогда не испытывал к кому-либо серьезных чувств. Порой я даже сомневался, что вообще способен любить. А потом в моей жизни появилась Эмми.

И стала для меня всем.

– Она тебя тоже любит?

– Не знаю. Я ей еще не сказал.

– Ты ей не сказал?

– Ну я собирался, но потом один мудак врезал мне кулаком. Это несколько подпортило момент.

Густ смущенно улыбнулся и потер затылок.

– Слушай, чертовски странно, что ты сошелся с моей сестрой, однако после соревнований она жутко подавлена. Не хочет со мной разговаривать и всю свою работу на ранчо выполняет в одиночку. Терпеть не могу, когда она так от нас отгораживается. – Да, Эмми в расстроенных чувствах именно так себя и ведет. – И я злюсь, что ты солгал мне, ведь речь о единственном человеке в мире, от которого тебе стоило держаться подальше. Хотя ты это и без меня знаешь. Не стану притворяться, что мне нравятся ваши отношения. Это не так. – «Проклятье». – Но я думаю, – вздохнул Густ, – что сумею с ними смириться. Когда-нибудь. – Я бросил на него взгляд, ожидая продолжения. – Сегодня утром Эмми присматривает за телками на южной стороне ранчо. – Похоже, я заметно смутился, поскольку Густ пояснил: – Я говорю это просто на всякий случай. Вдруг тебе захочется найти ее и признаться в любви.

Он серьезно?

Впрочем, я не собирался привередничать и дожидаться повторного приглашения. Я вышел из кухни и снял ключи с крючка возле входной двери. Затем вернулся и протянул руку Густу, надеясь, что он меня не оттолкнет.

Друг тоже протянул руку, и мы обменялись рукопожатиями.

А после я выбежал за дверь. И услышал, как он крикнул мне вслед:

– Только попробуй разбить сердце моей сестре! Фингал под глазом окажется наименьшей из твоих проблем!

26

Эмми

Яобвела взглядом земли «Ребел блю». Осень уже вступала в свои права, и среди зелени деревьев стали появляться желтые и красные пятна. Сегодня утром я находилась на южной стороне ранчо – следила, чтобы ни одна из телок не выбралась через изгородь. В этом году они находили путь наружу чаще, чем обычно, и мы еще не успели заделать все дыры в заборе.

Так что я приехала сюда. Одна.

Мы с Мэйпл прогуливались вдоль изгороди. В такое тихое утро было легко затеряться в мыслях, которые, как и после возвращения в Мидоуларк, бешеным галопом проносились в голове.

Стояло раннее утро, но поскольку спала я неважно, то без труда поднялась с постели. А это само по себе о многом говорило.

Рядом с ковбоем, обнимавшим меня подобно удаву, спалось намного лучше.

Я по-прежнему ужасно злилась на Густа. В последние пару дней он пытался со мной поговорить, но моя защитница Тедди даже не пустила его в хижину. И к лучшему, поскольку я вполне могла наговорить ему такого, о чем стала бы потом жалеть.

Тедди на несколько дней поселилась у меня. Подруга не мешала мне хандрить, зато с ней я могла хотя бы обсуждать происходящее – победу в соревнованиях, свои дальнейшие планы и, конечно же, Люка.

– До сих пор не верится, что ради тебя Люк позволил себя побить. Обычно именно он машет кулаками, – заявила Тедди, когда на следующее утро после скачек мы валялись в кровати. – Он с ума по тебе сходит, Эмми. Видела бы ты его на трибуне во время соревнований – глаз с тебя не сводил. Удивительно, как еще до инцидента с поцелуями никто не догадался, что этот парень влюблен в тебя по уши. Жаль только, Густ повел себя как полный придурок и омрачил знаменательный момент, – вздохнула она.

– Он в самом деле поступил ужасно. Наговорить Люку столько гадостей! – согласилась я.

От слов Густа Люк вздрогнул сильнее, чем от удара. Он не боялся побоев, но ненависти лучшего друга выдержать не мог.

– Да, твой братец поступил по-свински, – кивнула Тедди. – Впрочем, наверняка они все скоро уладят. Иначе будут безумно скучать друг без друга.

– Надеюсь, ты права. Спасибо, что тогда вмешалась. Именно тебе удалось его утихомирить и заставить просто уйти.

Да, Тедди точно знала, с помощью каких слов воздействовать на Густа.

– Я же обещала, что разберусь с ним, – пожала она плечами. – Кстати, ты говорила с Уэстом? Кажется, он воспринял ваши отношения вполне спокойно.

– Так и есть. Уэст замечает, когда кто-то несчастен. Он видел, в каком состоянии я приехала домой, и, наверное, поняв, что со мной все хорошо, просто вздохнул с облегчением, – пояснила я. – К тому же он еще раньше заподозрил неладное – когда утром после семейного ужина я открыла ему дверь в знакомой мужской футболке, а Брукса не оказалось в конюшне, хотя его пикап по-прежнему стоял на ранчо.

– Боже, никудышные вы конспираторы! – громко рассмеялась Тедди.

– Знаю. Думаю, отец тоже все понял. Похоже, все только и ждали, когда мы проколемся, чтобы после воспринять наши отношения как должное. В тот день, едва страсти немного улеглись, отец пришел ко мне в хижину и сообщил, что с Люком все хорошо. А перед уходом обнял меня, как заведено у Амоса Райдера, и признался: «Мне нравится, что ты с Люком».

– Ну да, вы с Люком неплохая пара. Я это поняла, как только оправилась от первоначального потрясения. А уж когда увидела, как он успокаивал тебя перед скачкой… – Тедди обмахнула себя ладонью. – Черт возьми, вы прямо искрились.

– Заткнись, – со смехом попросила я.

– Нет, правда, никогда не видела, чтобы ты рядом с кем-то так таяла. А Брукс на моей памяти всегда выглядел легкомысленным. Кажется, вы смогли пробудить нежность друг в друге.

– И что это значит?

– Бывают страстные и бурные романы, но ваши отношения более сдержанные и неспешные, – пояснила она. – Это залог крепкой и сильной любви.

Тедди была права. Прежде всего рядом с Люком я чувствовала себя в безопасности.

– Густ одумается, – заключила подруга.

Я тоже на это надеялась.

Сегодня утром я столкнулась с Густом в Большом доме и демонстративно не обратила на него внимания. Наверное, от этого он еще сильнее разозлился. Но мне было плевать. Я любила брата – настолько, что на несколько дней отказалась от встреч с Люком, лишь бы дать Густу немного времени остыть и смириться с тем, что его лучший друг и младшая сестра теперь вместе.

По большому счету эти несколько дней в разлуке не имели особого значения, ведь я хотела провести рядом с Люком всю жизнь. И все же мне не нравилось быть вдали от него.

Я знала, что Люк намерен поговорить с Густом и попытаться хоть немного разрядить обстановку, но невозможность видеться с ним сильно меня угнетала. Я осознала, что люблю его. И сейчас не имела возможности сказать ему об этом.

Люк вошел в мою жизнь совершенно неожиданно. Всю жизнь я отмечала свои достижения в мысленном списке дел, и пункт «Влюбиться в Люка Брукса» там даже не значился.

Впрочем, про возвращение в Мидоуларк в списке тоже не было ни слова, и тем не менее я оказалась дома. Хотя, признаться, поначалу просто хотела сбежать из Денвера.

А теперь решила здесь остаться. Рядом с Люком.

Лишь бы Густ поскорее перестал вести себя как великовозрастный капризный ребенок.

Продолжая думать о Люке, я окинула взглядом «Ребел блю». Я так сильно скучала по своему мужчине, что почти слышала, как он зовет меня по имени.

Я вздохнула.

И вновь услышала голос Люка. Мэйпл дернула ушами. Похоже, звук донесся и до лошади. А значит, мне не померещилось.

Я натянула поводья, чтобы развернуть Мэйпл и выяснить все же, откуда доносился голос. И увидела, что с севера к нам галопом приближается всадник.

Его я узнала бы где угодно.

Люк мчался через ранчо, подгоняя Фрайди, и жеребец стремительно летел по росистой траве. Когда он приблизился, я спешилась и перекинула поводья Мэйпл через столб забора, возле которого мы стояли.

Примерно в пятнадцати футах от нас Люк в буквальном смысле спрыгнул с Фрайди и как-то умудрился не упасть. Неоседланный жеребец остановился возле Мэйпл. Люк ехал по самым труднопроходимым тропам ранчо без седла? Желая скорее до меня добраться?

Я окинула взглядом своего героя. Люк тяжело дышал, глаза его блестели. Он не надел шляпу, и волосы во время скачки растрепал ветер. Сейчас Люк походил на одержимого.

И мне это безумно нравилось.

Мы одновременно двинулись вперед, а после перешли на бег и бросились в объятия друг друга.

Люк крепко прижал меня к себе, словно боясь, что я могу исчезнуть.

– Привет, сладкая, – прошептал он мне на ухо.

– Привет, – выдохнула я. – Что ты здесь делаешь?

– Мне нужно тебе кое-что сказать.

Я тоже хотела с ним поговорить, но решила сперва дать слово ему. Люк отстранился и обхватил своими сильными ладонями мое лицо. Я сжала его запястья. Он вглядывался в меня большими карими глазами и, похоже, нервничал. А потом искренне признался:

– Я люблю тебя, Клементина Райдер. Безумно люблю.

У меня перехватило дыхание, на глаза навернулись слезы.

– Когда несколько месяцев назад ты появилась в моем баре в той гребаной юбке, то полностью перевернула мою жизнь. И теперь я хочу, чтобы она оставалась такой и впредь.

У меня по щеке покатилась слеза.

– Не плачь, сладкая. Я не выношу твоих слез.

– Это слезы счастья, – пояснила я.

И Люк поцеловал меня, медленно и нежно. Наверное, я никогда не смогу привыкнуть к ощущениям, которые дарили мне прикосновения его губ. И в то же время наши поцелуи отчего-то казались правильными – как будто мои губы были созданы именно для того, чтобы целовать этого мужчину. Поглощенные друг другом, мы вместе наслаждались поцелуем. Люк обнимал меня за талию, и внутри стало разгораться желание.

– Ты мое счастье, Эмми, – выдохнул он мне в губы.

От поцелуев Люка у меня уже мутилось в голове. Теперь я пьянела и от его слов.

– Я тоже хочу тебе кое-что сказать, – пробормотала я между поцелуями.

– Позже, – прорычал Люк, не отрываясь от моих губ.

Он провел рукой вниз по моей спине. Однако я уперла ладони ему в грудь и отстранилась. Люк не сводил с меня жадного взгляда, словно за несколько дней разлуки обезумел от желания.

Что ж, он был не одинок.

Но я больше не хотела недосказанностей между нами.

– Я тоже люблю тебя, Люк Брукс. И счастлива рядом с тобой.

Люк лучезарно улыбнулся – прямо как я любила, и в уголках его глаз собрались морщинки. Я же вновь упала в его объятия.

Добро пожаловать домой, Эмми.