Текст книги "МИД. Министры иностранных дел. Внешняя политика России: от Ленина и Троцкого – до Путина и Медведева"

Примакова настойчиво уговаривали баллотироваться в Государственную думу, а потом и в президенты. Он не спешил с решением. Во-первых, после ухода в отставку он сделал в Швейцарии операцию по замене тазобедренного сустава, которая избавила его от невероятных страданий. Но он не желал показываться на публике с костылями. Ждал, когда сможет обойтись без костылей и даже без палки. Во-вторых, он не хотел идти на выборы в одиночку, а своей политической организации у него не было.

Впрочем, я, честно говоря, думал, что он вообще откажется от политической деятельности. Он ведь не принадлежит к числу политиков до мозга костей, которые себе иной жизни не мыслят. У него есть интересы за пределами политики: книги, друзья, семья. Правда, есть у него одно качество, возможно привезенное с Кавказа. Евгений Максимович вырос в Тбилиси, и он не прощает обид. А его сильно обидели, когда уволили так бесцеремонно. Со всех предыдущих должностей Евгений Примаков уходил только на повышение. Почти вся его жизнь – в смысле карьеры – это стремительное движение вперед и вверх. И вдруг такое увольнение. Желание если не отомстить, то как минимум взять реванш и конечно же притягательная сила большой политики, вероятно, и заставили его пойти на выборы.

За поведением Примакова многие следили с затаенным интересом, понимая, что он может сильно помочь избирательному блоку, к которому присоединится, и сильно помешать другим кандидатам в президенты, если бы решился участвовать в президентских выборах. Первым ему предложил союз московский мэр Лужков. Юрий Михайлович сам подумывал об участии в президентских выборах, но колебался, реалистично оценивая свои шансы. Тем не менее в 1999 году он создал свое движение «Отечество».

Когда Примакова отправили в отставку, Лужков сразу заговорил, что Евгений Максимович очень близок к «Отечеству». Союз Лужкова и Примакова казался очень сильным. Но Евгений Максимович не хотел быть чисто московским кандидатом. Тогда группа влиятельных губернаторов, создав свою организацию «Вся Россия», предложила Лужкову союз, с тем чтобы общий избирательный список возглавил Примаков.

Местные начальники по всей стране охотно строились под примаковские знамена, считая, что формируется новая партия власти, а в таких случаях главное – не опоздать. Ельцина к тому времени списали окончательно, считая, что он тяжело болен, ни на что не способен и уже никому не опасен. Говорили, что у Ельцина серьезные проблемы с сосудами головного мозга, что иногда во время беседы он вдруг выключается, теряет нить и потом не может вспомнить, о чем говорил. В обществе были уверены, что его политическая карьера закончилась и ему пора уходить. Лидер коммунистов Геннадий Зюганов уверенно заявлял:

– Режим уже изжил себя окончательно. Он агонизирует. Ельцин уже не может управлять по-старому, а по-новому он не умеет. В ближайшее время «семья» его изолирует, чтобы он не мешал. Администрация президента растеряна, ослаблена, она не имеет авторитета. Время либералов ушло, народ их ненавидит.

Кто-то, правда, вспоминал, что прежде Борис Николаевич был хорош именно в критических ситуациях, когда его зажимали в угол. Но его взлеты и победы, казалось, все в прошлом. Он не в состоянии был целый день высидеть в Кремле и все больше времени проводил в загородной резиденции. Его появления на телеэкране производили странное и жалкое впечатление. Он казался далеким не только от народа, но и от собственного правительства. Многие министры видели его только по телевидению. Он замкнулся в узком окружении, где главную скрипку играли его младшая дочь и журналист, который пишет ему книги и выполняет личные поручения. Пошли разговоры, что за него все делает окружение. И, не спрашивая президента, выпускает указы с помощью резиновой печатки с факсимиле подписи Ельцина, которая хранится в сейфе заведующего канцелярией.

Нового премьер-министра Владимира Владимировича Путина никто всерьез не воспринял: ну и этого через неделю уберут. В Думе за него проголосовали совершенно равнодушно – какая разница? До выборов все равно придется терпеть ельцинские трюки…

В августе и даже в сентябре 1999 года мало кто сомневался, что на грядущих парламентских выборах победу одержит мощный блок «Отечество – Вся Россия» во главе с Примаковым. Он оставался самым популярным политиком в России и после отставки. Судя по опросам общественного мнения, люди хотели видеть на посту президента именно Евгения Максимовича как олицетворение взвешенной, спокойной, разумной политики. Казалось, что серьезных конкурентов у него нет.

В один из сентябрьских дней на большой дружеской вечеринке я видел, как друзья и соратники Примакова совершенно искренне поднимали тосты:

– За Евгения Максимовича – надежду России!

Когда в начале августа 1999 года чеченские боевики вторглись в соседний Дагестан, а вслед за этим прогремели взрывы в Москве и в других городах, никто и представить себе не мог, что эти события радикально изменят политическую жизнь России. За чеченской войной и все политическое пространство нашей страны тоже превратилось в поле боя. Как в Чечне, здесь вели огонь из орудий крупного калибра и орудовали снайперы. Соперники уже ощутили вкус политической крови, и на глазах пораженной, а может быть, и довольной публики они рвали друг друга на куски.

Досталось и Примакову. Говорили, что Примаков так и не оправился после операции, что его ждет следующая операция и закончится все это инвалидностью. При этом на экране телевизора возникали лужи крови, которые должны были вызывать определенные ассоциации. В те дни, когда стране рассказывали, что Примаков с трудом передвигается, я наблюдал Евгения Максимовича в неформальной обстановке. Он был в прекрасном настроении, за столом ни в чем себе не отказывал, а после застолья в небольшой дружеской компании пел и пританцовывал. Но это видели человек двадцать, страна же верила телевидению. Тем более что на телеэкране Евгений Максимович обычно появлялся мрачным и недовольным. Это не множило ряды его поклонников.

Примаков так и не сумел наладить отношения с прессой и телевидением и многих журналистов настроил против себя. Тем не менее не стоит говорить, что выборы в Государственную думу в декабре 1999 года выиграло телевидение. Юрий Лужков был переизбран мэром Москвы абсолютным большинством голосов. А вот за политический блок «Отечество – Вся Россия», в котором он играл ключевую роль, проголосовало значительно меньше людей, чем ожидалось.

В чем причина поражения блока «Отечество – Вся Россия», который казался очевидным фаворитом? Ответов много. Главный предвыборный лозунг: избавиться от Ельцина в Кремле – к моменту выборов уже устарел. Никто и не сомневался в том, что Борис Николаевич вскоре уйдет. А вот кто и что будет после него? Жесткие атаки на Ельцина и «семью», обвинения в коррупции не расположили к себе избирателя. От политиков ждали не жесткой критики, а позитивной программы действий. А ее внезапно стал олицетворять новый премьер-министр Владимир Путин.

В нем увидели молодого и уверенного в себе человека, который не боится взять на себя ответственность. Он продемонстрировал те качества, которые люди хотели видеть в руководителе страны, по которым соскучились, – решительность и твердость. Массированное применение вооруженных сил в Чечне было воспринято как свидетельство восстановления былой мощи страны и единения общества, хотя бы на почве противостояния общему врагу. Это привело к неожиданному эффекту: социологи зафиксировали ожидание позитивных перемен в стране.

Евгений Максимович Примаков стал в Государственной думе лидером фракции «Отечество – Вся Россия». Баллотироваться в президенты он не захотел. Чтобы противостоять Путину, Евгений Максимович должен был возглавить оппозицию – левую или правую, но он не принадлежал ни к той ни к другой. Да и вообще не был он оппозиционером. Примаков уже в первой половине 2000 года хотел уйти из практической политики, говорил об этом близким. 3 сентября 2001 года Примаков ушел с поста руководителя фракции.

Решение Примакова для многих все равно оказалось неожиданностью. Но ведь когда он возглавил избирательную кампанию блока «Отечество – Вся Россия», то вовсе не собирался работать в Думе. Это же была избирательная кампания с прицелом на президентский пост. Тем более что именно работу в парламенте Примаков никогда не любил. Евгений Максимович, конечно, в частной жизни человек очень веселый, живой, остроумный, компанейский, но для публичного политика ему не хватает некоторой доли позерства, самоуверенности, самолюбования и склонности к витийству. Он, как я понимаю, считает, что красиво говорить надо за дружеским столом, когда тост поднимаешь, а не на рабочем месте. Кстати говоря, лучше всего – он много раз это повторял – ему работалось в Службе внешней разведки, подальше от телевизионных камер.

Думаю, что, когда стало ясно, что первоначальные планы – завоевать большинство голосов в Думе и баллотироваться в президенты – не удались, Примаков сразу хотел покинуть политическое поприще. Он остался, уступая просьбам и не желая выглядеть дезертиром. Он отбыл половину срока и заслужил право на условнодосрочное освобождение.

«Если Евгений Максимович Примаков уходит из большой политики, то я крайне сожалею об этом. – Эти слова я сказал тогда в прямом эфире телекомпании ТВЦ. – Он один из тех немногих политиков, кому авторитет позволяет иметь собственную точку зрения, ее безбоязненно высказывать и отстаивать. Дума без Примакова станет более одинаковой и более послушной».

Так и произошло.

А ведь в какой-то момент Евгений Максимович Примаков был самым популярным и влиятельным человеком в стране. В середине ноября девяносто восьмого года 68 процентов опрошенных одобрили идею сделать Примакова вице-президентом, хотя и не было уже тогда такой должности. И почти сразу пошли разговоры о том, что Примаков должен баллотироваться в президенты на выборах 2000 года. Кому же, как не ему, возглавить страну? И сразу же вспыхнули красные огни стоп-сигнала. Кто-то страшно испугался Примакова-президента.

Конечно, не стоит считать Примакова мягкотелым или излишне уступчивым человеком. Вряд ли можно позавидовать тому, кто встанет к нему в прямую оппозицию. Некоторые говорят даже сильнее: Примакову нельзя становиться поперек дороги. У него железный характер. Но коварства и жестокости, тяги к диктаторству в его характере не было и нет. Его политика, стань он президентом, была бы твердой, но только в рамках Конституции.

Кто-то испугался не за страну, а за себя лично. Кто-то в ближайшем окружении первого президента. Как договариваться с Примаковым, если он, чуть ли не единственный в политической элите, вообще не занимается бизнесом? Не имеет доли ни в одном предприятии, никому не оказывает услуги и никого не крышует? Не потому ли Примакова так быстро вытолкнули из политики?

Предположения относительно его будущего строились самые разные. Говорили, что Путин либо поставит Примакова во главе Совета Федерации, либо даже вновь доверит ему правительство, как человеку, обладающему бесценным опытом и значительным авторитетом.

Мне эти предположения казались наивными.

Несмотря на преувеличенно вежливое отношение к Примакову в Кремле, там несказанно обрадовались его уходу из политики. Ему подыскали заметную и приятную, но не обременительную должность. 14 декабря 2003 года на внеочередном съезде Торгово-промышленной палаты Примакова единодушно избрали ее президентом. Он руководил палатой до марта 2011 года, когда ушел в отставку, намереваясь заниматься уже только научной деятельностью.

За последние годы написал несколько книг, и не только мемуарного толка.

К Евгению Максимовичу Примакову в мире относятся, как принято относиться к бывшим главам правительств, с полным уважением и пониманием его политического веса. Что касается нашей страны, то его ценят прежде всего как человека честного. Это крайне редкое качество для политика. Примаков ни в чем не замаран, ничем себя не опорочил! Кто еще из российских политиков может похвастаться тем же?

Часть шестая
ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА ПРИ ПУТИНЕ И МЕДВЕДЕВЕ

Глава 14
ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ ИВАНОВ. НОВЫЙ КУРС

Один из российских министров – с тех пор, как он вошел в состав правительства, – свой день рождения отмечал исключительно в Соединенных Штатах. Но не стоило подозревать его в нехватке патриотических чувств. Каждый сентябрь в Нью-Йорке собирается сессия Генеральной Ассамблеи ООН. Присутствие министра иностранных дел обязательно. И родившийся в сентябре Игорь Иванов даже свой день рождения проводил не за дружеским застольем – с родными и близкими, а за куда менее приятным столом переговоров – с людьми, которые, возможно, ему совсем несимпатичны. Но им нужно улыбаться, пожимать руки и говорить любезные слова.

Игорь Иванов не принадлежал ни к питерской команде, ни к команде старых друзей президента Путина. Его считали примаковским человеком. В ту минуту, когда Евгений Максимович Примаков в сентябре 1998 года согласился возглавить правительство, он знал, что новым министром иностранных дел станет его первый заместитель Игорь Сергеевич Иванов.

Но не потому, что Иванов человек Примакова, его давняя креатура, старинный приятель. Вовсе нет. С равным успехом Иванова можно было бы считать человеком Козырева, который и назначил его первым заместителем министра иностранных дел России. Иванов не политический назначенец. Он профессионал. Он карьерный дипломат, хотя и попал в МИД сравнительно поздно и не закончил Институт международных отношений. Это ему нисколько не помешало.

– Невозможно родиться хорошим дипломатом, – говорил мне сам Иванов, – им можно только стать, обретя опыт. Можно родиться хорошим шахматистом. А дипломатами становятся, причем не сразу, а в результате тяжкого труда.

Иванов работал при шести министрах, начиная с Громыко, и каждый из них его привечал и повышал. Все, кто знает Иванова, считают его прекрасным профессионалом. И в мире расценили это назначение как свидетельство того, что в сложный момент, когда не ясно, в какую сторону пойдет внутреннее развитие России, как минимум внешняя политика страны не изменится.

Игорь Сергеевич Иванов родился 23 сентября 1945 года в Москве. Его мать, окончив автодорожный институт, работала в МВД и даже была начальником одного из районных ГАИ в Москве. Отец – кадровый военный. Сергей Вячеславович Иванов в войну командовал полком в знаменитой Отдельной мотострелковой бригаде особого назначения (ОМСБОН), в отставку ушел в звании полковника.

Родители мечтали, чтобы сын тоже получил военное образование. В одиннадцать лет Игорь поступил в Суворовское училище и проучился семь лет. Участвовал в парадах на Красной площади. Усиленные занятия спортом позже ему очень пригодились. Словом, министр с удовольствием вспоминает это время, каждый год встречается с однокашниками по училищу. Этим его биография немного напоминает жизненный путь Примакова. Евгений Максимович в 1944 году, когда ему было пятнадцать лет, поехал в Баку и поступил курсантом в Бакинское военно-морское подготовительное училище. Но когда война закончилась, все изменилось. Одно дело готовить себя к фронту, другое – выбрать военную карьеру в мирное время, когда началась демобилизация и солдаты и офицеры, сняв погоны, стали возвращаться домой. В 1946 году он ушел из училища.

Ни Примаков, ни Иванов военными не стали. С учетом дальнейшей истории – это явно к лучшему. Боевых офицеров нашим вооруженным силам всегда хватало, а министры иностранных дел наперечет.

В 1969 году Игорь Иванов окончил Московский государственный педагогический институт иностранных языков имени Мориса Тореза, где выучил испанский язык. Не лучшее образование для будущего дипломата, так что многое пришлось потом изучать самостоятельно. Его взяли стажером в Институт международного рабочего движения Академии наук СССР. В том же году он перешел младшим научным сотрудником в более крупное научное учреждение – Институт мировой экономики и международных отношений. Он учился в аспирантуре и работал личным референтом директора – академика Николая Николаевича Иноземцева, который сыграл особую роль в жизни сразу двух будущих министров иностранных дел.

Иноземцев был человеком талантливым и неординарным. Под его руководством институт расцвел. Своим заместителем Иноземцев сделал Примакова – высоко ценил Евгения Максимовича, помог ему стать членом-корреспондентом, а затем академиком… Игорь Иванов приступил к работе над кандидатской диссертацией, но академическая карьера не увлекала. В 1973 году его взяли в Министерство иностранных дел вторым секретарем 1-го европейского отдела МИД СССР. Возможно, этому немало способствовал тот немаловажный факт, что он женился на дочери известного дипломата Семена Павловича Козырева (однофамильца будущего российского министра), который семнадцать лет был заместителем Громыко.

Тут биография Иванова сходится с биографией Андрея Владимировича Козырева, который тоже был женат на дочери другого заместителя министра. Но обоим будущим министрам протекция понадобилась только для первого шага в дипломатии.

В том же 1973 году Иванова оформили в Испанию. У Советского Союза дипломатических отношений с Испанией, которой еще правил ненавидимый в нашей стране генералиссимус Франциско Франко, не было. Но в Мадриде открылось торговое представительство, и четыре года Игорь Сергеевич работал в торгпредстве в должности старшего инженера – таково было штатное расписание. Иванов признается, что влюбился в Испанию с того самого дня, как туда приехал. Улыбчивый, доброжелательный и легкий в общении, Игорь Сергеевич прекрасно чувствовал себя среди испанцев.

В 1977 году, уже после смерти Франко, были установлены дипломатические отношения, открылось советское посольство, и Иванов еще на шесть лет остался в Мадриде, где вырос от первого секретаря до советника-посланника, то есть второго человека в посольстве. Иначе говоря, он проработал в Испании десять лет подряд – большая редкость для Министерства иностранных дел.

В 1983 году он вернулся домой, был зачислен в центральный аппарат и приступил к работе в 1-м европейском отделе. На следующий год его взяли в секретариат министра, а вскоре он стал помощником Громыко, который слабых работников возле себя не терпел. Из его секретариата вышел еще один министр – Александр Бессмертных и некоторое количество заместителей министра.

– Хороший дипломат – это пишущий дипломат, думающий и пишущий, – говорит Александр Бессмертных. – Много думающих, но не так много пишущих. Много пишущих, но поменьше думающих. Когда сочетание того и другого, тогда получается хороший дипломат.

Игоря Иванова коллеги считают стопроцентно надежным человеком. Он известен способностью запоминать документы целыми страницами. Говорит очень четко и ясно.

Эдуард Шеварднадзе перевел Иванова в общий секретариат министерства, где он проработал пять лет, пока в 1989 году не возглавил это подразделение, которое является штабом МИД. Принял должность, которая требует почти круглосуточного присутствия на рабочем месте. И каждый в министерстве знал, что, когда где-то в мире начинался кризис, Иванову можно смело звонить в любое время: он на месте.

В нем не было комплекса приближенного, который горделиво вышагивал по мидовским коридорам: я каждый день общаюсь с божеством, которое вы видите раз в год. Игорь Иванов всегда подтянут, сдержан, внимателен. Но в те годы действовал с точностью хорошо запрограммированного компьютера. Людям со стороны Иванов казался несколько суховатым, закрытым и недоступным.

– Я думаю, это было связано с психологическим фактором, таким как постоянное общение с начальством, перед которым вы предстаете в застегнутом сюртуке, – говорит его бывший начальник Александр Бессмертных. – Это непроизвольно распространяется на отношения с другими.

Вообще-то в частной жизни Игорь Иванов веселый и компанейский человек. Но он умеет отделить внеслужебную сферу от службы, где он должен быть застегнут на все пуговицы. А так – ничто человеческое ему не чуждо.

В 1990 году, в эпоху грандиозных перемен, Иванов твердо сказал, что в МИД не должно быть партийной организации, потому что министерство проводит политику не одной партии, а государства. В 1991 году, после стольких лет каторжной работы в центральном аппарате, он получил право уехать послом в Испанию. Он, в частности, подготовил Мадридскую конференцию по Ближнему Востоку, в которой приняли участие и арабы, и израильтяне и которая была важным этапом в поисках мира в этом регионе.

Но в 1993 году Козырев вернул его в Москву. Андрей Владимирович признавался потом:

– Жаль, конечно, было его отзывать, потому что Иванов заслужил право побыть послом в любимой стране, но здесь он был нужнее.

В декабре 1993 года Иванов стал первым заместителем министра.

– Как же вам удавалось ладить со столь разными министрами? – спрашивал я Игоря Сергеевича.

Иванов улыбнулся:

– Вообще говоря, это естественно для дипломата. Я действительно работал с шестью министрами, но не старался под них подладиться. Считал своим долгом придерживаться своей точки зрения и ее отстаивать. Возможно, именно это им и нравилось.

Иванов, что характерно, не сказал публично ни единого слова осуждения в адрес своих предшественников, хотя знает о них больше других.