Текст книги "Леди Чудо"

– Вы… вы… – заикаюсь, не понимая, как так получилось, что лорд Марлоу лежит на мне, а я крепко держу его за лацканы пальто.

– Я, Анжелина, а теперь время расплаты, – замираю, словно в тумане наблюдая, как уголки его губ приподнимаются и являют мне улыбку. Зазывную, загадочную, необыкновенную и просто невероятную. Улыбка…

Не успеваю я даже среагировать, как снег наполняет рот, глаза, касается моих щёк. Машу руками, пытаясь оттолкнуть его. Смех, вот что становится решающим в моих действиях. Что-то меняется, очень резко меняется вокруг меня. В нём. Смех. Этого не может быть! Всё может быть в Рождество.

– Хватит… пожалуйста… хватит, – мотаю головой, отплёвывая снег.

– Вы бросили в меня снежком, Анжелина. Прямо в моё лицо. Первый раз за всю мою жизнь, – мои мучения прекращаются, и чёрная перчатка стирает с глаз снег. Открываю их, не видя ни капли злости в этих глазах. И даже не волнует эта поза, в которой мы лежим. Я обескуражена его поведением, не узнаю и в то же время знаю его.

– Так вам и надо, лорд Марлоу, – прищуриваюсь и в следующий момент, обхватывая его талию ногами, и с силой переворачиваю, оказываясь наверху.

Кажется, это последнее, чего он мог ожидать. Смеюсь, подхватывая снег.

– Вы меня чуть не утопили, а теперь вот вам, – бросаю снег в его лицо.

И хочется ещё раз, но его руки сжимают мою талию, переворачивая меня снова и оказываясь на мне. Сдувает снег с носа.

– Второй раз, Анжелина, – смеётся он, – а теперь ваша очередь.

– Это нечестно, – шепчу я, быстро мотая головой и руками отталкивая его. Наверное, ударяю ногами, отчего он издаёт стон боли. Но я уже наверху, хохоча от безумия, что творится сейчас.

– Ну, конечно, – хмыкает он, вновь опрокидывая меня.

Кричу, пытаясь избежать новой порции снега. Мы так и катаемся до потери пульса, до потери реальности, смеясь, и уже по инерции бросая друг в друга снег.

– Всё, я…я больше не могу, – сдаюсь я, распластавшись на снегу.

– Победа, – перекатывается с меня, ложась рядом. Оба быстро дышим, а снег падает на нас.

– Вы умеете это делать, лорд Марлоу, – тихо произношу я садясь.

– Умею наказывать обидчика? – Усмехается он, поднимаясь на ноги и предлагая мне руку.

– Нет, улыбаться. Вы умеете это делать, как и веселиться, – поясняя, встаю с его помощью. – И вы весь в снегу.

Отряхиваю его пальто, полностью испорченное и мокрое.

– Я умею улыбаться, – перехватывает мою руку, задерживая от последующих действий. Поднимаю голову, встречаясь с ним взглядом.

– И вам это идёт, лорд Марлоу…

– Áртур, моё имя Áртур, Анжелина, – перебивает меня, продолжая держать моё запястье.

– Субординация между господами и слугами…

– Я же извинился, вы до моей смерти будете мне напоминать об этом? Да, я из тех людей, кто не фамильярничает с наёмным персоналом, ибо он часто меняется. А держать это в голове – пустая трата ресурсов. Но вы няня моей племянницы, поэтому мне пришлось немного смягчить собственные правила, – отпускает мою руку, отряхивая себя от снега.

– Это так… так не похоже на вас, лорд…

– Áртур, Анжелина, повторите. Немедленно, – его рука обхватывает мою талию. Дыхание сбивается, когда вижу в его глазах что-то иное. Мягкое. Манящее… сладкое…

– Áртур, – выдыхаю я, ощущая покалывание кожи, но быть такого не может. На мне столько одежды, а его ладонь такая сильная, располагается на моей спине. Но я ощущаю тепло, исходящее от него.

– Вот и хорошо. Вы не уволены, Анжелина. Мне было интересно, какие доводы вы найдёте, чтобы переубедить меня в моих словах. Вы не предсказуемы, и ждать от вас можно чего угодно. Я видел вас из окна. Я слышал, как смеётся Венди. И вы были правы. Ей не хватает этого, и я не буду запрещать вам продолжать делать то, что вы делаете, – мои руки, о которых я забыла, лежат на его груди. Она тёплая, даже сквозь пальто. Там бьётся сердце. А я смотрю как зачарованная на его губы. На его глаза. Спокойные. Ясные. Безумно красивые в своей темноте. На капельки воды, в которую превратился снег в его волосах, спадающих на лоб.

– Вы уже замёрзли и дрожите, вы простудитесь. Вернитесь в замок, – произносит он, так и не поняв, что если и дрожу, то от эффекта, что он произвёл на меня. Это неправильно, но так тепло, до тумана перед глазами, до абстрагирования от реальности. Он приятный, очень красивый и добрый. Знаю это, как и то, что ему не позволяют быть таким.

– Почему вы так смотрите на меня? – Продолжает держать мою талию одной рукой, а другая тянется к моим волосам, выбившимся из-под шапочки.

– Я…я…мне надо идти, – за секунду до его прикосновения к моему лицу буквально отскакиваю от него.

– Анжелина…

– Венди, она будет волноваться… и… ещё раз простите за снежок. Но я рада, что и вы веселились. Делайте это с Венди чаще, – бормочу я, отступая назад и не смея больше смотреть на него. Щёки горят оттого, что на секунду почувствовала. Нельзя. Несусь обратно между елями, коря себя за слабость, за желание любоваться его улыбкой. Но ведь это неправильно, это настолько ужасно, не я это. Я бы никогда не позволила себе такого по отношению к практически женатому мужчине. А через несколько дней его свадьба. Свадьба! Он всего лишь был любезен и, видимо, хотел показать своим поведением, что не такой, каким я себе его представляла. Не грубый и не злой, а словно заколдованный, но умеющий быть другим. Это было всего лишь развлечение, веселье и он его поддержал.

Áртур. Королевское имя и такой же сильный взгляд. Говорящее имя, такое надо уметь носить, быть достойным его. Áртур… многогранные звуки, таящие в себе магию…

Декабрь 22
Действие второе

– Это правда? – На пороге кухни меня встречают женщины, моментально окружившие меня.

– Что, правда? – Медленно переспрашиваю я, поправляя влажные волосы и пытаясь заколоть их.

– Дьявол вышел на свет?

– Он кинул снежок?

– Что было дальше?

– Время обеда лорда Марлоу-старшего, – качаю головой от их вопросов, указывая на часы.

– Но, Энджел!

– Потом, – отмахиваясь, обхожу их. – Где обед для лорда Марлоу? И подготовьте для Венди, она, наверное, устала и проголодалась после прогулки.

– А ты бросила в него первая, да? – Продолжая, Кэрол ставит на поднос блюда.

– Да, я бросила в него. И он играл с ребёнком – это то, чего я добивалась, – отрезаю я, а в голове вспыхивает другая сцена. Его улыбка.

– Надо же, злючка-Венди стала более или менее выносимой. Дьявол решил намочить свои аристократические руки…

– Хватит, Марта, прекратите. Они нормальные люди просто не знающие, что в элементарных вещах есть веселье и таким образом, можно найти общие интересы. Вы дали им клички, хотя они не заслуживают этого. Это плохо, – обрываю я, желая защитить ребёнка и лорда Марлоу, потому что не знают они их, как я. Не видят того, что вижу я. Не слышат, насколько бьющиеся у них сердца. Так неприятно.

– Эм… прости, но мы немного шокированы. И мы же женщины, а тут скучно, – произносит Кэрол.

– Но это не позволяет вам перемывать им косточки. Это их жизнь, в вашу никто не лезет, – продолжаю я, подхватывая поднос. – И позовите Венди, покормите её в столовой. Ещё, наверное, лорд Марлоу-младший тоже проголодался. Господи, занимайтесь своим делом!

Вылетаю из кухни, не имея силы больше терпеть их заинтересованные взгляды, когда я с каждой секундой становлюсь пунцовой, как помидор. Ну да, лорд Марлоу-младший позволил себе развлечение, но он остаётся лордом, практически небесным жителем Англии и так глупо… боже, я такая глупая. Надо прекратить думать о том, что я видела. Это магия Рождества, именно она превращает всё в не то, что кажется. Она туманит мой разум. Именно она, но никак не мужчина, любящий другую женщину. Нет.

Дохожу до спальни в северном крыле, и хочется удариться лбом о дверь. Она пуста, ведь я сама дала указания перевезти старика в другое крыло.

– Чёрт возьми, будь внимательней, – шепчу я, проходя обратно в центральную часть замка. И я даже не спросила, куда его поселили.

– Энджел! – Ко мне подбегает Венди, полностью переодетая и наконец-то с распущенными волосами.

– Привет. Знаешь, где твой дедушка? – Спрашиваю её.

– Нет, но я помогу. Спальня Хелен, центральная – леди Илэйн, в конце коридора дяди Áртура, – на этих словах непроизвольно смотрю туда, и тут же опускаю взгляд.

– Пойдём, я знаю, где он, – уверенно она идёт вперёд и открывает дверь, счастливо хлопая в ладоши.

– Вот, я же говорила!

– Добрый день, лорд Марлоу. Какая красивая спальня, – улыбаясь, вхожу в комнату в бежевых тонах, смотря на недовольное лицо старика.

– Она женская, – отвечает он, приподнимаясь с кровати. – И я не хочу есть здесь. Вечером прикажи, чтобы накрыли мне внизу.

– Кончено, – киваю я, радуясь такому решению.

– А ты ходить умеешь уже? Это всё наши пирожки! Энджел, надо приготовить ещё! – По спальне носится Венди, запрыгивая на кресло и скача на нём.

– Приготовим. Иди-ка ты пообедай, и мы встретимся внизу, разожжём камин и почитаем что-нибудь, – обращаюсь к ней, передавая салфетку лорду Марлоу.

– Я не хочу одна, – Венди, спрыгивая с кресла, заскакивает на кровать.

– Венди! Сейчас твой дедушка обольётся, аккуратнее, – испуганно обхватываю руки лорда Марлоу оттого, что он сам подпрыгнул на кровати вместе с супом в тарелке. И ведь кажется, что будет зол, а он смеётся, заверяя меня одним взглядом – всё хорошо.

– А что мы будем читать? – Интересуется Венди, уже стоя рядом со мной.

– Что ты захочешь, а то меня снова отругает твой дядя, – улыбаюсь я.

– Но ты в него бросишь снежком, и он станет хорошим. Дедушка, ты бы видел! Она так бросила в него! По лицу! А потом он бегал…

– Венди, иди обедать, – обрываю её, замечая внимательный взгляд лорда Марлоу на мне.

– Потом расскажешь, милая, иди, – кивает мужчина.

– Ладно, я буду ждать тебя внизу. Камин не работает, он для красоты, Энджел, – оборачивается Венди у дверей.

– У нашей Энджел золотые руки, она сделает так, чтобы камин заработал, – отвечает за меня лорд Марлоу.

– Она волшебница, да?

– Нет, я не волшебница, Венди. Иди обедать, – качаю головой, тихо смеясь на такую окраску.

– Но она красивая, да, дедушка?

– Очень красивая и добрая.

– А ещё она много улыбается…

– Господи, Венди, иди уже, – повышаю я голос, чувствуя, как снова краснею.

Удостоверившись, что ребёнок с разочарованным вздохом уходит, оборачиваюсь к лорду Марлоу и тут же прячу взгляд, желая занять себя чем-то.

– Итак, ты бросила снежком в Дьявола, – припоминает лорд Марлоу, продолжая обедать.

– Да, это было глупо, но что-то… мне стыдно так, вы не представляете. Не понимаю, откуда это взялось во мне, – вздыхая, ищу себе занятие. Но ничего, всё чисто, ничего не валяется.

– У меня красивые сыновья, но отличные друг от друга. Энтони бы, не раздумывая, бросился лепить снеговиков, а вы их не слепили.

Поднимаю удивлённый взгляд на него.

– Да, я видел. С этой стороны всё прекрасно видно, опушку и лесную зону, – подтверждает мои догадки.

– Отчего не присоединились к нам? – Интересуюсь я, садясь на стул рядом с постелью.

– Я стар, милая, эти забавы не для меня. Хочу поблагодарить тебя, не успел. Ты и, правда ангел, девочка, ты вернула мне смысл, показала его, и я хочу, очень хочу видеть, как моя внучка растёт.

– Вы не стары, вы просто ленитесь, – журю его, не принимая комплиментов. Они не моя заслуга, а магии Рождества.

– Вряд ли бы я так резво бежал за тобой в лес, как это сделал Áртур. Я не знаю его, что он любит, чем увлекается, кем он стал. Сухие факты, мы мало разговариваем. Энтони был моим сыном, а Áртур Илэйн, – передаёт мне недоеденный суп.

– Может быть, пришло время узнать, лорд Марлоу? Может быть, Энтони хочет именно этого? Они ведь ваши плоть и кровь. Я смотрю в ваши глаза и вижу другие, вашего сына. Он очень похож на вас, – отвожу взгляд, наливая чай.

– Энтони копия матери, но любил меня.

– Отчего вы думаете, что лорд Марлоу-младший не любит вас? Любит, только дайте показать ему это, и сами не бойтесь немного ближе подступить к нему, – тянусь к его руке, и он позволяет взять её и немного сжать.

– Ох, милая, люди другие, не ищи в них того, что с генами не вложено. Любви нет больше в этом доме, и никогда не будет, – с тяжёлым вздохом отвечает он, похлопывая меня по руке.

– А как же Венди и вы? Неужели, ваше сердце не тронула эта девочка? – Изумляюсь я.

– Не отрицаю, Энджел, тронула очень сильно, но я в ней вижу замену своему Энтони, но никак не другого человека.

– Так в жизни и бывает, кто-то другой занимает место в сердце, вытесняя прошлую любовь. Вы сами даже не замечаете, что обманываете себя, ища причины не отпускать вашего сына. Увы, лорд Марлоу, причин жить прошлым нет, а вот идти дальше множество.

– А твоё сердце занято? Ты так знаешь много про любовь и что она даёт. Испытывала ли ты это?

– Нет, пока нет, только детскую, – улыбаюсь я, опуская взгляд. – Но моя любовь ещё впереди, а если и не встречу, значит, судьба моя другая. Предназначение моё не в любви к мужчине, а в чём-то ином. И я буду искать, не теряя времени, ведь в каждой жизни есть какой-то смысл, – осторожно убираю свои руки, поднимаясь со стула.

Замолчав лорд Марлоу, позволяет мне в тишине собрать посуду и поднять поднос. Пожелав хорошего отдыха, я едва на секунду заметила грусть в его глазах, но предназначающуюся мне. Знаю я всё. Знаю, насколько глупо выгляжу, когда говорю то, о чём мечтаю и во что верю. И хоть люди не понимают, не все, смеются, но меня это не волнует, я буду такой, какая есть. Конечно, я хотела бы встретить кого-то родного, близкого и на века. Это мечты любой женщины: любить и быть любимой. Но не стоит зацикливаться на них, в мире много вещей, где наши силы требуются. И за терпение всегда воздастся.

– Энджел, Пет звонила, – говорит Кэрол, когда я вхожу на кухню.

– Что-то случилось? – Испуганно спрашиваю я, передавая поднос Марте.

– Нет, всё хорошо, она просила тебя помочь ей на площади. Сегодня первый день, а Донна мучается отёками и строит из себя беременную, – закатывает глаза Кэрол.

– Так она и беременная, – смеюсь я.

– Но не так глубоко, насколько она хочет.

– Я попробую отпроситься, но ты могла бы сказать маме, что не обещаю. Если получится, то обязательно приеду, может быть, и Венди возьму. Думаю, ей будет интересно, – размышляю я.

– Нет, Энджел, не тащи туда ребёнка. Она не из наших, а когда узнает об этом её мать, то голову тебе снесёт и ни один из нас не поможет.

– Хорошо, ты права, – нехотя соглашаюсь я. – Венди поела?

– Да и приказала позвать Айзека.

– Айзека? – Удивляюсь я.

– Да. И ты не поела, совсем исчезнешь скоро. Присядь, хотя бы чая выпей…

– Потом, я не голодна, – отмахиваюсь от родственницы, вылетая из кухни. Что заставило Венди приказать такое? Чем мой брат ей мог насолить?

С такими мыслями чуть ли не бегу до каминного зала и замираю, увидев, как девочка сидит в кресле, словно настоящая леди. С гордой осанкой, в розовом платьице и туфельках, ручки сложены на подлокотнике. А мой брат разжигает камин. И тут становится всё понятно. Улыбаясь, смотрю на эту картину, и подхожу к Венди.

– Айзек, вы очень любезны, – произносит Венди, ещё не заметив меня.

– Ага, сам не знаю, откуда столько любезности во мне, сейчас штаны порву, – бурчит брат, переворачивая дрова и закрывая защитную решётку. Сдерживаюсь, чтобы не расхохотаться.

– Айзек, вы так щедры в своём отношении к нам. Благодарю вас, что побыли с моим ангелом, пока меня не было, – стараясь подражать Венди, говорю я. Брат хрюкает от смеха, делая шутливые поклоны.

– Браво! – Хлопаю ему, кивая Венди, что и она может. И ей даже моего разрешения не надо, она словно в театре встаёт и бросает невидимые розы. Во весь голос смеёмся, когда брат быстро выходит из зала.

– Он очень красивый, – замечает Венди.

– С этим не поспоришь, – улыбаюсь я, располагаясь на полу, рядом с камином.

– Он женат? – Подходит ко мне, опускаясь рядом со мной.

– Практически. Итак, я обещала тебе сказку. Но что-то ничего придумать не могу, иссякла моя фантазия. Предлагаю тебе немного отдохнуть, мы так набегались сегодня. Ложись ко мне на колени, и я спою тебе, – перевожу тему, разглаживая рукой свой фартук.

– Ты умеешь петь? – Удивляясь, она кладёт голову на мои ноги.

– Сейчас сама и оценишь, – предлагаю я.

Перебираю в уме песни, что знаю. Звук потрескивающего камина, начавшийся снег за окном, навевают тёплую атмосферу Рождества.

Сколько себя помню, то всегда выступала с хором в Рождество, ходили по домам с родителями и пели, как и на площади. В песне можно найти успокоение, а особенно в такой праздник.

Тихо пою, перебирая светлые волосы Венди. И она не двигается, слушает меня. Когда-нибудь и моя дочь будет так лежать, а я убаюкивать её песнями. А сейчас это так щемит сердце, словно обнажая мои чувства. Ведь это моя мечта, именно вот такая. Тишина и моя красавица рядом, её мягкие локоны под моими пальцами, приглушённые слова песни, камин, и не хватает только нашего папы, что войдёт сюда, сев рядом.

Пою уже по третьему кругу, замечая, как глаза Венди закрываются. Улыбаюсь, не веря, что этого ребёнка не смогли полюбить. Если бы у меня была такая прекрасная девочка, то я бы подарила ей всё своё сердце, даже больше. Я бы отдала за неё всё, что имею.

Делаю глубокий вдох, чтобы продолжить. Поднимаю голову, неожиданно встречаясь с человеком, сидящим на софе. Замолкаю, Венди начинает крутиться, а он показывает рукой продолжать. Кажется, что голос сейчас подведёт, руки неизвестно отчего начинают дрожать, продолжая по инерции перебирать волосы Венди. Смущаюсь до алых щёк, пытаясь хоть как-то справиться с быстрыми ударами сердца от появления лорда Марлоу-младшего. Господи, отчего же так тяжело в груди, ведь буквально некоторое время назад мечтала? Но не моё это всё, взаймы взятое и не может принадлежать никогда мне.

Замолкаю, поднимаю голову на лорда Марлоу, продолжающего сидеть на софе, рядом на столике замечаю поднос с чаем и печеньем.

– Она спит, – одними губами произношу я, пытаясь повернуть ребёнка, чтобы взять на руки и переложить. Мужчина встаёт и подходит к нам, наклоняясь и без слов подхватывая ребёнка на руки.

– Я отнесу её в спальню, – шёпотом произносит он.

– Она может проснуться, лучше на софу. Я пригляжу за ней, посижу здесь, – так же шёпотом отвечаю, поднимаясь на ноги. Слишком жарко от камина, кожа буквально полыхает.

Кивает, и осторожно кладёт Венди на софу выпрямляясь.

– Она прекрасна, – произношу я, смотря на спящего ангела.

– Джефферсон просил передать вам, чтобы вы поели, – лорд Марлоу поворачивается ко мне и указывает рукой на столик.

– Спасибо, – отстраняясь от него, подхожу к столику. Даже в мыслях сейчас не могу назвать его Артуром, слишком интимно, слишком красиво и слишком близко.

Наливаю чай, поднимая взгляд, а он стоит уже рядом со мной, внимательно наблюдая за моими действиями. Лучше бы ушёл. Лучше бы не смотрел так глубоко на меня своими глазами, что мои руки начинают дрожать. Наливаю вторую кружку и предлагаю ему.

– Я уже отобедал, в отличие от вас, Анжелина, – качает головой. И в груди поселяется желание, чтобы захотел остаться, выпить чая и… нельзя думать об этом.

Беру пару печений и с кружкой направляюсь к камину, располагаясь рядом с ним.

– Вы не против, если я составлю всё же вам компанию? – Смущённо улыбаясь от его слов, наблюдаю, как он ставит поднос прямо на пол, и сам садится напротив, вытягивая длинные ноги в чёрных джинсах.

Пока я перекусываю, он ни разу не притрагивается к кружке или же к угощению, а просто смотрит на огонь. А я боковым зрением отмечаю, как изящно лежат его волосы до плеч, отдавая каштанами. Тонкий аромат его одеколона доносится до меня, и это иссушает снова изнутри. Не понимаю, что происходит со мной, но лучше отставить кружку, дабы он не увидел, как я волнуюсь рядом с ним.

– Я забыла перед вами извиниться, – подаю тихо голос. Поворачивается в мою сторону, моргая и явно не понимая о чём я.

– Вчера. Когда вы были у нас моя семья, наверное, напугала вас. Они очень шумные, – поясняю я.

– Вам не за что извиняться, Анжелина. Только скажите, как вы все помещаетесь? Это, наверное, очень тяжело, – облокачивается на руки, а я прохожусь взглядом по чёрной рубашке, затем его груди, и встречаюсь с глазами. Чёрт, снова это сердце. Хватит уже.

– Да, наверное, тяжело. Раньше я не замечала этого, а сейчас вижу. Отец сделал пристройку и там живёт сестра с мужем. Но родители любят, чтобы все их дети были вместе. Так было всегда. Все поколения, – перевожу взгляд на огонь, только бы на него не смотреть.

– Надо же какая сплочённость, – насмешка явно слышна и это укалывает внутри.

– Вам её не хватает, – замечаю я, находя в себе силы посмотреть в его глаза.

– Она мне и не нужна. У меня есть всё, а семья – это временное явление. Члены семьи имеют свойство умирать, – так спокойно произносит это, даже ни один мускул не дрогнул от упоминания трагедии.

У нас нет ни единой темы, на которую можно говорить сейчас. Ведь для меня это всё иначе, а у него всё же сердце изо льда и не растопить его никому.

– Венди вчера понравилось на ярмарке, и она захотела ёлку, – всё же делаю попытку, вновь начиная разговор.

– Дети многого хотят, но это не означает немедленное исполнений их желаний, – садится ровнее.

– Но это могло бы принести сюда хотя бы немного праздника. Ведь скоро свадьба и это невероятно красиво, когда такое место украшено, а ёлка имеет центральное место в этом зале. Неужели, вы не хотите ни капли почувствовать приближение праздника? – Удивляюсь я.

– Вы слишком много значения придаёте такой мелочи, Анжелина, – от его резкого ответа я даже вздрагиваю. Быстро поднимается на ноги и уходит широким шагом из зала, оставляя меня в недоумении.

Как же жаль, что такой мужчина не может быть настоящим. Ведь видела другого, там, в снегу. Улыбающегося, живого и от которого теряется дыхание. А сейчас он тот, кого я узнала в первый раз. Возможно, этот замок тоже имеет свою магию, превращая людей в существ, скрывающих себя.

Качаю головой от своих мыслей, поднимая с пола поднос, и возвращая его на столик.

– Я приношу свои извинения за моё поведение, – неожиданно шёпот раздаётся прямо позади меня. Резко оборачиваюсь едва ли, не подпрыгивая на месте. Лорд Марлоу стоит прямо передо мной. Не нахожусь, что ответить. Только моргаю, когда снова всё переворачивается внутри.

– У меня никогда не было Рождества. Мать всегда запрещала праздновать его, и ёлку я видел только по телевизору или на улице. Я не привык, чтобы в доме была она, как и украшения. Для меня это лишнее, – чётко произносит он.

– Не было Рождества? – Шепчу я, обескураженная таким ответом.

– Нет, – опускает взгляд и тут же поднимает его, словно защищаясь им от меня.

– И вы не хотели? А как же подарки? Как же походы в церковь и песнопения? Обед и игры?

– Ничего. Никогда. И даже сейчас в моей компании проводятся празднования, на которых я не присутствую. Я не терплю эту атрибутику и запрещаю это делать своим подчинённым, пока я нахожусь в офисе.

Охаю и отступаю назад, словно меня ударили. Как это кощунственно и теперь понятно, отчего Венди ничего не знает про Рождество и ей всё в новинку. Его мама не любила это время года или же сам праздник, не знаю, но именно она превратила его в такого человека.

– А вы наполнены этим, меня сперва тошнило, а сейчас… Скажите, вы действительно так любите это всё или же это то, что должны делать? – ступает ко мне, вглядываясь в моё лицо.

– Люблю. Очень люблю. Рождество имеет много силы, это особое время, когда всё возможно. Когда исполняются желания. Когда люди помогают друг другу просто так. Когда песня звучит в снегопаде. Я люблю Рождество, – шепчу, а сердцебиение ускоряется.

– А есть хоть что-то что вы не любите? Хоть что-то плохое в вас? – И словно своим взглядом забирается глубже, затапливая ароматом свежести мой разум. Не могу ответить, не отводя взгляда от его глаз.

– Нет, правда? Нет ни капли плохого в вас, хотя вы росли в условиях намного хуже, чем я. Почему? Почему вы так стремитесь менять людей? Зачем вам это? – Продолжает он, касаясь своим телом моего, подойдя настолько близко, что теряю разум. Теряю все ответы, слова. Всё. Губы пересыхают от напряжения внутри меня, смачиваю быстро кончиком языка, стараясь найти хоть что-то для ответа.

– Не менять, лорд Марлоу…

– Áртур.

– Áртур, я не стараюсь никого изменить. Но я вижу, насколько люди нуждаются в обычных человеческих чувствах. Мне не жалко подарить им радость.

– Роджер изъявил желание не ужинать с нами, когда отказался от меня. Отдал матери, а всю свою любовь подарил Энтони. А сейчас из-за вас он хочет быть отцом, которым никогда не был. Несколько встреч в год, и те быстрые и наполненные разговорами о брате. И вы скажете, что я должен его простить и принять? Позволить ему играть роль, которую вы выдумали для него? – Его лицо опускается к моему.

– Я…я не хотела… я… не знала, мне очень жаль, – шепчу я, переводя взгляд то на его глаза, в которых полыхает злость, то на губы, что сжимаются от неё же. Его слова так врезаются в меня, что глаза начинают слезиться от жалости.

– Мне этого не нужно, Анжелина. Мне не нужно это всё, – хватает меня за плечи, словно желая наказать за что-то.

– Вас никто не заставляет, Áртур, никто. И если я влезла… простите, не хотела. Я… но ребёнок разве виноват, что вы не знаете, какова любовь на самом деле, исходящая от родителей? Мне больно, – слеза скатывается по щеке.

– Простите, вы не виноваты, – мотает головой, отпуская мои плечи.

– Я не хотела, честно. Мне жаль, что у вас…

– Вы плачете. Почему вы это делаете? – Его рука дотрагивается до моей щеки, закрываю на секунду глаза, и внутри словно меня что-то ударяет. Словно хочет нечто выпрыгнуть, а не может. Задыхаюсь, распахивая глаза. Его рука до сих пор на моём лице. И она такая мягкая. Мои руки непроизвольно ложатся на его грудь и под тонкой материей чувствую быстрое сердце, что так ярко и сочно пробирается к моим ладоням.

– Мне жаль, что всё так произошло. Мне жаль, но, пожалуйста, не дайте прошлому зачеркнуть ваше будущее. Áртур, вы ведь можете всё, буквально всё. Вы волшебник и маг для Венди. Вы можете…

– Из-за меня? Эти слёзы из-за меня? – Перебивает он меня, проводя ладонью по щеке и забираясь пальцами в волосы на затылке.

– Я… да… нет… не знаю… – как же близко он. Как же тепло внутри и как прекрасно от его дыхания, осушающего мои губы. Ещё секунда. Он так близко, растворяюсь в его глазах забываясь.