Текст книги "Генерал Пиночет и его оловянные солдаты"

В другой телеграмме события описывались так: «Обитатели близлежащих к правительственному зданию домов (из-за интенсивной бомбардировки укрывшиеся в подвале) за первые минуты насчитали по меньшей мере 17 взрывов бомб. Бомбардировка длилась 15 минут, затем прекратилась, а в 12 часов 18 минут началась новая».

С ближайшего высотного здания вели наблюдение репортеры агентства Ассошиэйтед Пресс. Они и передали сообщения о начале пожаров в разных местах дворца.

Одновременно бомбардировке подверглась и частная резиденция президента на улице Томаса Моро, где находилась его жена Ортенсия Бусси и охрана. В полдень открыли огонь и войска, окружавшие с 8 часов 30 минут утра посольство Кубы.

Уже к тому времени, по подсчетам агентства Юнайтед Пресс, число убитых на улицах достигло полтысячи.

За несколько дней до переворота в Парагвай прибыла команда «Сандербэрдс» – летчиков-акробатов военно-воздушных сил Соединенных Штатов. Маршрутом ее поездки было предусмотрено посещение Чили. Исключительная точность воздушной атаки на президентский дворец при трудном подходе к нему, так как это было низкое здание, расположенное среди других, более высоких, и продемонстрированная техника полетов вызвали у корреспондентов восхищение. Через несколько дней после переворота депутат парламента Гладис Марин публично заявила, что она располагает достоверными сведениями о том, что бомбардировка «Ла Монеды» была осуществлена командой «Сандербэрдс».

Около 1 часа 30 минут пополудни телетайпы прекратили передавать сообщения об атаке «Ла Монеды» и перешли к освещению других моментов государственного переворота. Около 3 часов пополудни поступила срочная телеграмма о самоубийстве Альенде в одной из комнат дома правительства. Удивление вызвало то, что первая в этом плане информация исходила не из Чили: это была телеграмма агентства ЭФЭ из Бразилии. Агентство воспроизводило сообщение, которое несколькими минутами ранее прозвучало по радиостанции «Радио журнал де Бразиль» в Риоде-Жанейро.

Через некоторое время информационные агентства стали повторять версию о самоубийстве Альенде со всевозможными подробностями. Распространялось, например, заявление руководителя пожарных, пытавшихся потушить пожар во дворце, о том, что он видел труп Альенде. Заведующий фотоотделом газеты «Меркурио» Хуан Энрике Лира заявил, что видел неподвижное тело Альенде в салоне-столовой, слабо освещенной бликами пламени и затянутой дымом. Некоторые сообщения утверждали, что журналисты «видели тело президента Альенде, который покончил с собой выстрелом в голову». Другие версии говорили о том, что выстрел был произведен в рот.

В 4 часа 17 минут пополудни телеграмма агентства Ассошиэйтед Пресс за номером 181 информировала, что по радиосети военной хунты было сообщено, что Альенде «арестован персоналом вооруженных сил».

В 7 часов вечера агентство Ассошиэйтед Пресс передало сообщение для внутреннего пользования. «Здесь ходят слухи, что Альенде сел в самолет, который в 17 часов поднялся с аэродрома где-то на востоке и взял курс на север. Ассошиэйтед Пресс имеет об этом подтверждение из аэропорта».

Телеграмма агентства Латин из Буэнос-Айреса утверждала, что Альенде арестован и в 6 часов 30 минут вечера передан военным.

На следующий день распространились новые, еще более фантастические версии. Вечерняя газета «Мундо» в Буэнос-Айресе утверждала, что Альенде убил армейский капитан из заговорщиков по имени Гальярдо или Галардо. Телеграмма агентства ЭФЭ из Боготы отрицала факт самоубийства. По сообщениям, передаваемым радиолюбителями, «Альенде был убит капитаном из его охраны за попытку президента сдаться противнику».

Все эти версии имели одну общую цель: попытку фальсифицировать историю героического сопротивления «Ла Монеды» и скрыть от будущих поколений правду об обстоятельствах гибели великого человека.

В 3 часа 30 минут пополудни телеграмма агентства ЭФЭ из Монтевидео извещала, что, по сообщению прослушиваемой там официальной радиостанции хунты, дворец «Ла Монеда» сдался несколько минут назад. В 5 часов вечера пожарные считали, что пожар в здании продлится еще несколько часов. Целыми оставались, согласно этому сообщению, только четыре фасада, но и они были сильно повреждены. Наступила уже ночь, а языки пламени появлялись то здесь то там, и к дворцу стягивали всех имеющихся в городе пожарных.

Ночью перестрелка велась по всему городу. С крыш зданий снайперы стреляли по войскам, пребывавшим в состоянии нервозности и жавшимся к стенам домов. Артиллерия обстреливала здания, в которых люди продолжали оказывать сопротивление. Рабочие вели бои прямо с территорий фабрик. Крупный текстильный центр, фабрика «Сумар», горел. В это же время нападению подверглось кубинское судно «Плайя Ларга», которое отшвартовалось из-за полученных повреждений. Сначала самолеты и вертолеты, а затем один из военных кораблей расстреливали из пулеметов и пушек неподвижное кубинское торговое судно и попытались взять его на абордаж. С тремя огромными пробоинами в корпусе, затопленными трюмами и многочисленными техническими неполадками кубинское судно отказалось подчиниться угрозам и продолжало продвигаться к северу.

Помещение Центрального Комитета Коммунистической партии было захвачено, там арестовали 23 руководителя партии. В полночь объектом обстрела второй раз за день стало посольство Кубы. Энергичный отпор, оказанный дипломатическим представительством, помешал нападающим ворваться в него.

Одновременно продолжалась охота на людей: хунта распространила списки политических деятелей, подлежащих аресту. «Группы смерти» стреляли в тех, кто оказывал сопротивление, и в руководителей Народного единства прямо на улицах.

Корреспондент агентства Рейтер Стюарт Рассел так описал ту ужасную ночь: «Согнувшись, я пробежал полквартала до отеля «Крильон». Улица была усыпана пустыми гильзами и пулями и покрыта осколками стекла разбитых окон и витрин. В отеле вместе с другими корреспондентами мы оборудовали комнату под редакционную, хотя знали, что не многое из того, что мы напишем, дойдет до заграницы, поскольку связь была полностью прервана. С наступлением ночи перед нами снова возникли проблемы. Группа солдат, видимо, приняла стук наших пишущих машинок за выстрелы из легкого оружия и открыла огонь по фасаду пятиэтажного здания отеля. Через дверь спальни, которая к счастью, была открыта, мы выскочили в коридор. В течение нескольких минут отель содрогался от взрывов, а затем выстрелы послышались с обеих сторон отеля. Несколько позднее отель был захвачен военными полицейскими в зеленой форме, в касках и с красными повязками на рукавах. Они ворвались в богатую, но сейчас разгромленную столовую (в этом месте телеграмма отрезана)… схватили моего уругвайского коллегу и меня, подозревая, что мы снайперы. Нас отвели в ближайшие торговые ряды, превращенные в военный пост, где продержали на ногах лицом к стене в течение двух часов, со связанными в запястьях руками. Открытый военный грузовик отвез нас потом в министерство обороны, по дороге мы увидели клубы дыма, окутавшие «Ла Монеду». Там нас неоднократно на протяжении двух часов допрашивали разные офицеры. Один из наших инквизиторов в чине капитана спросил нас в шутливой форме и на английском: «Вы не хотели бы увидеть то, что происходит в подвале?» «Что там, в этом подвале?» – в свою очередь спросил его я. «Ха, – ответил он мне, – это прекрасное испытание для вас». В то время (здесь часть телеграммы вырезана)… в зал охраны по лестнице, расположенной в углу, спустились другие задержанные, они больше не появлялись, пока мы находились там».

Дочь президента Мария-Исабель Альенде в сделанном ею по прибытии в Мексику 20 сентября заявлении так рассказывала о последних событиях.

За день до переворота она обедала с Альенде, и вечер прошел нормально. В 7 часов 45 минут утра Мария-Исабель узнала о начале переворота и направилась в «Ла Монеду», чтобы быть рядом с отцом. Она прибыла туда в 9 часов 15 минут. На первом этаже она встретила некоторых сотрудников, которые сказали ей, что Альенде готов до конца защищать правительство и предпочитает, чтобы во дворце не было женщин. По радио они прослушали ультиматум военной хунты, и почти тотчас послышался характерный шум танковых гусениц, движущихся по асфальту. Затем раздались пулеметные очереди.

В 10 часов утра Мария-Исабель увидела Альенде, и его вид поразил ее. Он был в свитере, с автоматом за спиной. Альенде сказал, что не хочет лишних жертв, и попросил женщин, секретарей и своих дочерей покинуть дворец, заявив, что никогда не предаст родину и трудящихся и что новая страница в истории Чили будет написана рабочими. Он остался с врачами и сотрудниками личной охраны.

Женщины спустились в другое помещение. Интенсивная перестрелка продолжалась три четверти часа. Вновь пришел Альенде и потребовал, чтобы они уходили. «В нем смешались отец и президент. Он сказал, что борьба должна продолжаться и что мы должны вести ее извне», – заявила Исабель. На лице его была такая решимость, что они подчинились ему. Один из карабинеров вывел их через личный вход президента и, как только они вышли, поспешил найти им убежище. Перестрелка немного утихла, и убежище удалось найти в подвале, недалеко от «Ла Монеды».

Вторая дочь Альенде, Беатрис, рассказала об этих событиях на митинге в Гаване 28 сентября.

Преодолев многие заставы враждебно настроенных карабинеров, она сумела достичь «Ла Монеды» в 8 часов 50 минут утра. Там шла активная подготовка к обороне: раздавали оружие, отвечали на телефонные звонки. Беатрис увидела отца, разговаривавшего по телефону. Он был спокоен. Выслушивал информацию, отдавал распоряжения.

Один из генералов, назвавшийся Баэса, позвонил ему от имени хунты. Ему предлагали улететь вместе с семьей туда, куда он сам захочет. Альенде ответил, что они – по натуре предатели – не смогут понять честного человека.

Затем президент обошел боевые позиции, интересовался запасами воды и продуктов, распорядился подготовить хирургический зал и уничтожить документы.

Беатрис имела возможность поговорить с отцом наедине. В разговоре президент подтвердил, что будет бороться до конца, разоблачая предательство военных фашистов. Что переворот освободил его от двойственного положения в руководстве Народным правительством, при котором вооруженные силы захватывают предприятия и применяют репрессивные меры против рабочих. Он заявил, что в будущем самое важное – это единство в руководстве всеми революционными силами.

Женщины перешли в подвальное помещение, расположенное вблизи хирургического зала. Туда к ним спустился президент, чтобы повидать их. В руках у него был автомат, подаренный ему Фиделем Кастро, с надписью: «Моему товарищу по оружию». Он вновь потребовал, чтобы женщины покинули «Ла Монеду». Тогда и была осуществлена их эвакуация, о которой рассказывала Мария-Исабель.

На митинге, состоявшемся 28 сентября в Гаване, в своей речи Фидель Кастро обнародовал все факты, которые удалось восстановить на основе свидетельств тех немногих людей, которые находились вместе с Альенде в то трагическое утро. Позднее эти факты были подтверждены другими свидетелями, пережившими те дни, и это наиболее полный и достоверный рассказ, которым мы располагаем о последних часах жизни последнего президента Чили.

После того как его предупредили о военном перевороте, Альенде вместе с охраной в количестве 23 человек, вооруженных 23 автоматическими винтовками, 2 пулеметами 30-го калибра и 2 базуками перебрался в «Ла Монеду». Президент прибыл во дворец в 7 часов 30 минут с автоматом в руках.

Альенде собрал окружавших его людей, информировал их об опасности и о своем решении бороться до конца. Затем он распорядился организовать оборону дворца. На протяжении следующего часа он трижды обращался по радио к народу.

В 8 часов 15 минут утра военная хунта потребовала от него уйти в отставку. Альенде отверг это требование, о чем говорилось выше. Затем он провел совещание с высшими офицерами корпуса карабинеров, которые вскоре покинули дворец. Он также совещался со своими военными адъютантами, которым заявил, что верить людям, одетым в форму, в настоящий момент нельзя.

Вскоре после этого начальник карабинеров «Ла Монеды» отдал своим подчиненным приказ покинуть дворец. Одна из групп открыла стрельбу по президенту, охрана ответила. Это были первые выстрелы.

В 9 часов 15 минут утра началась атака извне. На ближайших улицах расположилось около 200 солдат. Охрана правительства насчитывала не более 40 человек. Альенде лично отдал приказ открыть огонь и стрелял сам по атакующим. С различных направлений на дворец двигались танки. Из кабинета президента выстрелом базуки был подорван танк, находившийся рядом с главным входом во дворец. Бронированные машины стреляли по личной канцелярии президента, а расположенная на площади Конституции артиллерия начала обстрел дворца.

В 10 часов 45 минут в салоне «Тоэска» состоялось совещание с министрами и помощниками президента. Альенде считал необходимым сохранить кадры руководителей для будущей борьбы и тем, у кого не было оружия, предложил покинуть дворец. Некоторые из находившихся во дворце не подчинились.

В 11 часов 45 минут состоялась уже упоминавшаяся встреча с женщинами, находившимися в здании дворца. Альенде настаивал на их эвакуации. Он обратился к осаждавшим с просьбой прекратить огонь, но напрасно. Войска в это время отходили от подступов к дворцу, освобождая путь для авиационного налета. Это обстоятельство и спасло женщин.

Одновременно Альенде, вспомнив о хранившемся во дворце подлиннике Декларации независимости Чили, подписанной О› Хиггинсом, достает этот документ и передает его своему секретарю Мириам Контрерас для того, чтобы она вынесла его из дворца. Когда ее задержали, солдаты отобрали у нее пергамент и разорвали на куски, даже не поняв, что уничтожают документ, с которого началась история чилийского государства. Это только один эпизод из множества происходивших в те дни. Фашизм в своем стремлении к власти растоптал все демократические традиции и атрибуты.

В полдень начался авиационный налет на дворец. Некоторые снаряды пробили крышу и взорвались внутри здания. При появлении дыма Альенде приказал надеть противогазы. Он проверил наличие боеприпасов: после трехчасового боя их оставалось немного, и распорядился взломать дверь в казармах карабинеров.

Прошло какое-то время, но выполнено это распоряжение не было. Тогда президент сам пересек Зимний дворик и направился в оружейную. Убедившись, насколько трудно преодолеть путь через входные ворота, он приказал подорвать их с помощью ручных гранат. Таким образом удалось пробить брешь, через которую извлекли 4 пулемета 30-го калибра, много винтовок, боеприпасов, противогазы и каски. Альенде лично обошел казармы карабинеров, собрал винтовки, зарядил их, чтобы отнести на боевые позиции. «Так пишется первая страница нашей истории. Наш народ и Америка допишут остальное», – воскликнул президент. Сотрудники охраны были взволнованы его словами. В этот момент взрывом выбило стекла в окнах и влетевшими осколками Альенде ранило в спину. Ему была оказана медицинская помощь.

Именно в это напряженное время у Альенде возникла мысль сохранить для истории то, о чем он думал в эти трудные часы. Он осуществил ее, выступив по радио с обращением к чилийскому народу. Это обращение считается его политическим завещанием: «Трудящиеся моей страны! Я верю в Чили и ее судьбу. Другие люди преодолевают это черное и горькое время, когда предательство хочет утвердить себя. Знайте, что рано или поздно, скорее рано, чем поздно, откроется широкий путь, по которому пойдет свободный чилиец, чтобы построить для себя лучшее общество. Да здравствует Чили! Да здравствует народ! Да здравствуют трудящиеся! Это мои последние слова, но я верю, что эта жертва не будет напрасной. Я верю, что придет возмездие, по крайней мере моральное, перед судом которого предстанут коварство и предательство!»

Интенсивность атак увеличилась, действия с воздуха координировались со стрельбой артиллерии, танков и пехоты. «Как рассказывают очевидцы, – говорил Фидель Кастро, – шум, грохот очередей, взрывы, дым и удушливый воздух превратили дворец в ад».

«Ла Монеда» горел с левого крыла, и огонь распространялся в сторону Адъютантского и Красного залов. Альенде распорядился открыть все водопроводные краны в здании, чтобы сдержать распространение пожара.

Затем произошло то, что Фидель Кастро назвал «одним из самых героических моментов в жизни президента». Уже раненный, Альенде под огнем пулеметов и винтовок подхватил одну из базук и выстрелом из нее подбил танк, который находился на улице Моранде и особенно ожесточенно обстреливал дворец.

Вскоре к атакующим прибыли на подкрепление бронемашины и пехотные подразделения, началась новая атака. Президент в сопровождении сотрудников охраны спустился на первый этаж, чтобы не допустить прорыва атакующих со стороны улицы Моранде. В это время нападавшие прекратили огонь и предложили выслать парламентеров для ведения переговоров, и Альенде распорядился, чтобы члены его правительства Вергара, Флорес и Пуксио отправились на переговоры.

Они разговаривали с высокопоставленным офицером, подъехавшим на джипе. Затем их увезли в министерство обороны. В «Ла Монеду» они уже не возвратились.

В 1 час 30 минут пополудни президент прошел по этажам, чтобы проверить состояние обороны. Большая часть защитников здания уже погибла. Журналист и директор Национального телевидения, личный друг и помощник Альенде Аугусто Оливарес сражался особенно героически, он стрелял из окон «Ла Монеды» по наступающим фашистам, был тяжело ранен, но уходить отказался.

Было около 2 часов дня, когда пехота прорвалась на первый этаж. Президент на лестничном повороте у входа в Красный зал стрелял по дверям, через которые ворвались атакующие. Альенде был изрешечен пулями ворвавшихся в здание солдат. Он до последнего вздоха оставался бойцом.