Текст книги "Генерал Пиночет и его оловянные солдаты"

В тот же год американская эскадра под командованием адмирала Уолкера прибыла в Буэнос-Айрес. Его задача состояла в том, чтобы добиться заключения союза США и Аргентины для нападения на Чили и обеспечения для Перу захвата Такны и Арики. Уолкер предложил аргентинцам заем для покрытия их долга Европе и подогревал их гегемонистские настроения, высказав во время одного из тостов даже идею господства в Южной Америке этой лаплатской страны, поддерживаемой Соединенными Штатами.

Об этой миссии адмирала имеются многочисленные дипломатические документы и секретные доклады, приводимые Рамиресом Некочеа.

Американская дипломатия на протяжении длительного времени подогревала враждебность между Аргентиной и Чили под предлогом неурегулированности пограничных вопросов между двумя странами.

Дело же состояло в том, что из Тихоокеанской войны Чили вышла как латиноамериканская держава, владеющая сказочными богатствами в виде селитры на своем севере, на которые зарились американские монополии. С другой стороны, Чили была страной, находившейся в орбите влияния английского империализма, и Соединенные Штаты не хотели делить свой «задний двор» с европейской державой, как это стало очевидным после объявления доктрины Монро.

В 1893 году посланник Соединенных Штатов в Сантьяго оказывал давление на чилийское министерство иностранных дел, вынуждая его присоединиться к Международному бюро американских республик, создание которого было первой попыткой США установить свой колониальный контроль над Латинской Америкой. Это было прообразом нынешней Организации американских государств.

К дипломатическому и военному давлению скоро прибавилось широкое экономическое проникновение. В 1880 году объем торговли Чили с Соединенными Штатами составлял только 5 % всего объема внешней торговли, или немногим более 4 млн. долларов. Но уже в 1913 году доля Соединенных Штатов во внешней торговле Чили достигла 13 %, а ежегодный внешнеторговый оборот превышал 138 млн. долларов.

В 1880 году фирма «У. Р. Грэйс и К°» начала свои операции по торговле селитрой, скупая земли на севере страны, в Писагуа. В 1893 году «Грэйс» установила пароходное сообщение между Нью-Йорком и Тихоокеанским побережьем Латинской Америки. Позднее эта фирма взяла на себя представительство в Чили интересов мощных консорциумов. В 1891–1900 годах в Чили проникают крупные страховые, спичечные и телеграфные компании. В 1900 году американские капиталовложения в Чили оценивались в 5 млн. долларов.

С наступлением нового века и расширением империалистической экспансии началось широкое проникновение американского капитала. В 1910 году компания «Чили эксплорэйшн и К°» приобрела медные рудники в Чукикамате в качестве дочерней фирмы «Чили Куппер и К°» с начальным капиталом в 110 млн. долларов.

В 1904 году Уильям Брайден создал «Брайден Куппер и К°» и совместно с Гугенхеймом и «Чили Куппер и К°» приобрел рудники «Эль Теньенте». В 1914 году они оперировали капиталом в 25 млн. долларов.

«Брайден» приобрела в 1913 году за 200 тыс. долларов месторождения в Потрерильосе. В 1914 году на сцене появилась «Кенникут Куппер корпорейшн», а немного спустя и «Анаконда», которая в 1916 году располагала в Чили капиталом в 50 млн. долларов.

Рамирес Некочеа, говоря об экспансии американского империализма, отмечал, что к 1914 году американский капитал, вложенный в Чили, приближается к 200 млн. долларов. За 1900–1914 годы капиталовложения Соединенных Штатов увеличились на 3900 %.

На протяжении века в Чили господствовали английские и частично немецкие компании. С началом первой мировой войны связи европейского капитала с Чили ослабляются. В 1915 году объем чилийской внешней торговли с Англией составляет 31 %, с Соединенными Штатами – 39 и с Германией – 2 %. В 1918 году объем внешней торговли существенно изменился: торговля с Англией составляла 22 %, с Соединенными Штатами – 56 и с Германией – 0,002 %.

Как утверждает Рамирес Некочеа,

«после 1915 года американцы заняли доминирующее положение в производстве селитры, полностью контролировали крупную медную промышленность, монополизировали производство электроэнергии, трамвайную службу и телефонную связь, открыли промышленные предприятия и филиалы «Нешнл сити бэнк оф Нью-Йорк».

Как отмечается в докладе чилийской корпорации по меди, опубликованном в 1972 году, государство не устанавливало никакого арбитража или контроля над этими американскими компаниями, которые по своему усмотрению определяли размер прибыли, цену и заработную плату. Так чудовищно эксплуатировали они страну.

В 1924 году «Брайден Куппер» отдавала чилийскому народу 8 долларов из тысячи, заработанной ею на меди. Иначе говоря, Чили получала за свои собственные национальные богатства 0,8 %.

Другие формы грабежа были связаны с политическими и милитаристскими авантюрами американцев, которые чилийцы вынуждены были частично оплачивать. Во время второй мировой войны американское правительство установило произвольную цену на медь в 11,77 цента за фунт. Но американским консорциумам предоставляли субсидии, и фактически они получали 27 центов за фунт. Таким образом, искусственно заниженные цены наносили ущерб только чилийцам, которые за годы войны недополучили около 500 млн. долларов.

Во время войны в Корее махинация с произвольными ценами повторилась, что обошлось Чили на этот раз в 300 млн. долларов. Вьетнамская война отняла у чилийцев 50 млн. долларов.

В своей книге «Крутые повороты меди» Марио Вера и Эльмо Каталан рисуют ужасающую картину того, что означала для Чили добыча меди Соединенными Штатами.

Американские медные консорциумы вывезли из Чили за пятьдесят лет 4106 млн. долларов.

Вера и Каталан подсчитали, что в ближайшие двадцать лет Соединенные Штаты вывезут из Чили еще 4406 млн. долларов.

В целом разработки меди до 1984 года дали бы им 8512 млн. долларов, то есть стоимость всего национального богатства, включая связь и транспорт, рудники и шахты, промышленные предприятия, порты, здания, сельское хозяйство и т. д. Иначе говоря, американцы вывезли бы из Чили стоимость еще одной Чили.

Оценивая ежегодный вывоз прибылей, Вера и Каталан подсчитали, что на эти деньги можно было бы строить 80 тыс. домов в год или школы на 1200 тыс. учащихся, или обеспечивать бесплатно ежегодно парой обуви 2 млн. чилийцев в течение десяти лет, или бесплатно в течение года кормить полмиллиона семей.

Этой беспардонной эксплуатации страны Альенде положил конец, национализировав меднорудную промышленность.

В исследовании экономистов Аранды и Мартинеса отмечалось, что горнодобывающая промышленность давала 84,5 % валютных поступлений. Поэтому Альенде с первых дней пребывания у власти его правительства обратил особое внимание на возвращение стране богатств ее недр. Одним из наиболее важных полезных ископаемых после меди в Чили было железо.

В апреле 1946 года появилась анонимная компания под названием «Компаниа де асеро дель пасифико» для производства чугуна в слитках и стального листа. Эта компания была создана при содействии государства через Корпорацию содействия производству, возникшую еще в 1939 году во времена Народного правительства Агирре Серды. Частный капитал был представлен главным образом американской монополией «Бетлехем стил».

«Компаниа де асеро дель пасифико» начала строительство завода в Уачипато мощностью 180 500 тонн, который вступил в строй в 1950 году. В 1970 году завод давал 600 тыс. тонн металла, на нем работало 5473 рабочих.

Начиная с 1 апреля 1971 года правительство Народного единства полностью контролировало производство чугуна и стали. В одной из речей, произнесенных 27 марта, президент Альенде так объяснил эту операцию.

Чилийское государство приобрело акции завода в Уачипато у «Бетлехем стил» с рассрочкой на семнадцать лет, а «Компаниа де асеро дель пасифико» (КАП) преобразовывалась в головное предприятие горнодобывающего и металлургического комплекса. КАП приобрела также 51 % акций «АРМКО интернэшнл», производившей оборудование для размельчения руды. Одновременно КАП стала контролировать 51 % акций компании ИНДАК, производившей стальные болванки. В сфере добычи железной руды было подписано соглашение с компанией «Марконе» о создании смешанного предприятия, в котором государство имело бы 60 % и которое должно было разрабатывать месторождения железной руды в Серро-Негро и Ла-Лахе. Были намечены планы по увеличению добычи на основных железорудных месторождениях в Эль-Ромерале и Альгарробо.

Ожидалось, что в 1974–1975 годах завод в Уачипато будет давать 1 млн. тонн стали.

По сообщению директора Управления планирования Гонсало Мартнера, выступавшего в июле 1971 года в Женеве, чилийское государство, которое раньше контролировало 33 % производства чугуна, стало контролировать 70 % всего производства чугуна и 100 % выплавки стали.

Объектом внимания Народного правительства стала также и добыча угля. 23 декабря 1970 года, через семь недель после прихода к власти, Альенде выехал в Лоту – центр самого крупного месторождения угля в Чили. Там 30 декабря он подписывает декрет о национализации. Компания по добыче угля «Лота–Швагер» становится национальной компанией по добыче угля, объединив все шахты провинции Арауко.

Одновременно входит в силу распоряжение об открытии лицеев, с тем чтобы дети горняков имели возможность получать среднее образование, а совместными усилиями Университета в г. Консепсьоне и государственного Технического университета в этом районе создается высший учебный центр, названный Университетом угля.

Был подготовлен проект закона о снижении возрастного ценза для выхода шахтеров на пенсию. В соответствии с проектом нового закона срок работы под землей ограничивался пятью годами.

В 1904 году чилийский писатель Валдомеро Лильо опубликовал свою книгу «Под землей». Он считал шахтеров «жертвами шахты и труда, сделавшего их инвалидами». Немногим удавалось сохранить здоровье и не стать калеками.

Была национализирована также селитряная промышленность. Собственность «Англо Лаутаро» составлялапочти 37 млн. долларов, включая проценты, которые должны были выплачиваться на протяжении восемнадцати лет в соответствии с соглашением, заключенным правительством Фрея, о приобретении предприятий Гугенхеймов (они были выкуплены за 13 700 тыс. долларов).

Селитряная промышленность, пришедшая в упадок после окончания первой мировой войны, когда был открыт синтетический азот, в 1971 году давала 900 тыс. тонн селитры. Три предприятия этой отрасли: «Мария–Елена», «Педро де Вальдивия» и «Виктория» – расположены в песках пустыни Атакама на севере страны. Эта обширная пустыня стала причиной Тихоокеанской войны.

В середине XIX века английская промышленная революция вызвала рост производства сельскохозяйственной техники, повысившей продуктивность земли. Следствием этого стал огромный спрос на естественные удобрения.

В перуанской провинции Тарапака и боливийской провинции Антофагаст располагалась пампа, богатая селитрой, откуда можно было черпать отличные сельскохозяйственные удобрения, которые очень высоко ценились на мировом рынке.

Английские и чилийские промышленники начали вкладывать свои капиталы в богатые пески пустыни. Началась миграция крестьян из центральных районов Чили на север ради более высоких заработков. Условия жизни и труда были очень тяжелыми – работали по четырнадцать-шестнадцать часов в сутки.

Перуанский порт Икике пережил период быстропреходящего изобилия; повторялась история с золотой лихорадкой на Юконе. Ввозились рояли и скульптуры из Европы для украшения дворцов, которые воздвигала богатевшая буржуазия. С концертами приезжали целые оперные труппы для удовлетворения тонких вкусов немногих новых нуворишей, живших на широкую ногу. Некоторые богачи из Вальпараисо, такие, как Агустин Эдварде, предок нынешнего владельца газеты «Эль Меркурио», обогатившийся за счет ссужения капиталов под баснословные проценты, тоже бросились на разработки в пустыню.

В 1878 году в Чили начался экономический кризис – отражение аналогичной ситуации в Европе. В качестве выхода из тупика была экспансия в районы горнорудных и селитряных разработок. Перу пыталась выйти из экономических трудностей благодаря увеличению налогов на импорт и экспорт в своей богатой селитрой провинции. Боливия встала на тот же путь. Возникло непримиримое противоречие между тремя странами, пытающимися разрешить свои трудности. Логическим выходом из этого положения было применение силы одной из сторон.

В начале 1879 года чилийцы заняли Антофагаст, направив туда военные корабли и наземные войска. Первого марта Боливия объявила войну Чили, которая в свою очередь выступила против Боливии и Перу.

Для Перу война была неожиданной. Ее эскадра стояла на ремонте на стапелях. Чилийцы развернули военные действия главным образом на море, создавая тем временем сильную армию в центральных провинциях для ведения войны на территории Перу.

Во время морского боя вблизи Икике, где героически погиб капитан Артуро Прат, Перу потеряла половину своей военноморской мощи. Здесь решилась судьба Тихоокеанской войны.

Второй бой при Икике и морское сражение при Ангамосе принесли новые победы чилийцам. Некоторое время спустя чилийская пехота высадилась в Писагуа. Чилийцы стали хозяевами провинции Тарапака. Это вызвало тяжелый кризис в союзническом блоке. Президент Перу Мариа-но Прадо подал в отставку, а президент Боливии Даса был смещен в результате государственного переворота. Оба отправились в Европу.

Затем чилийские войска высадились в Льо. В мае–июне 1880 года были заняты города Такна и Арика. В Арике чилийская пехота меньше чем за час штурмом взяла укрепления Морро, тщательно подготовленные к сопротивлению. Эта победа вызвала общенациональное ликование и подъем боевого духа войск, уставших к тому времени из-за тяжелых условий боев в пустыне: повозки, тонувшие в песках по самые ступицы, павшие мулы, неутолимая жажда, испепеляющая жара днем и холод ночью, малярия и оспа.

В боях у Такны и Арики были ликвидированы остатки перуанской армии. Перед чилийскими войсками открылась дорога на Лиму.

Чили стала обладать двумя провинциями, богатыми серебром, медью, серой, борной кислотой, селитрой и гуано. Но в то время, когда чилийские солдаты умирали в пустыне, ростовщик Агустин Эдварде скупал за бесценок имущество и земли у перепуганных перуанских буржуа и приобретал боны и облигации перуанского правительства на селитряные участки.

После окончания войны Эдварде стал обладателем огромного состояния. Но он был не единственным счастливцем. Англичане, особенно Джон Томас Норт, совместно с чилийской буржуазией начали создавать компании вроде «Нитрат рэйлуэйс», «Англо-Чилиэн нитрат» и «Бэнк оф Тарапака энд Лондон», которые реализовали кровь, пролитую в боях. Пережившие войну ее главные герои и жертвы, верившие в то, что они защищают свою родину, возвратились нищими, покалеченными к своим рабочим местам на предприятиях и в поле.

Правительство Народного единства, приобретя селитряные разработки, напомнило народу, что он завоевал их в результате бесплодной братоубийственной войны, и это все, что досталось ему от северных богатств.

К середине 1971 года, через всего восемь месяцев после прихода к власти, Альенде национализировал медь, железо, уголь, селитру, национальные и иностранные банки; государство монополизировало в своих руках текстильную промышленность и создало сферу общественной собственности, охватившую многочисленные предприятия. Предпринимались шаги для создания сферы смешанной собственности с участием частного капитала и государства. Была объявлена политическая амнистия всем борцам за революцию, заключенным в тюрьмы при Фрее. Социальным обеспечением были охвачены более широкие слои трудящихся. Ежедневно каждый чилийский ребенок получал как минимум пол-литра молока. Началось осуществление аграрной реформы.

Никогда ранее в истории Чили для общественного блага не было сделано так много за столь короткий срок.

В это самое время Национальная и Демохристианская партии заключили политический союз против Народного единства, а правительство Соединенных Штатов усилило экономическую блокаду Чили, заморозив кредиты и займы и ограничив поставку запасных частей и стратегических товаров.

Глава IV
Идеологические границы

Если в течение первых шести месяцев деятельность правительства Народного единства была направлена на мероприятия по возвращению национальных богатств и части промышленности, то вторая половина года была посвящена разработке и осуществлению новой международной политики. Начиная со встречи в Сальте, состоявшейся в конце июля 1971 года, поездки по странам Андского пакта и кончая визитом в Чили премьер-министра Кубы Фиделя Кастро в конце года, этот отрезок времени отмечен важными внешнеполитическими событиями.

Первым политическим актом нового правительства явилось восстановление дипломатических отношений с Кубой. Неделю спустя после вступления Альенде на пост президента он в заявлении от 12 ноября 1970 года назвал резолюцию Организации американских государств 1964 года, которая предписывала разрыв отношений с Кубой, лишенной «юридической и моральной основы». В заявлении содержалась ссылка на «неотъемлемое и суверенное право» Чили устанавливать отношения с тем, с кем она пожелает, заканчивалось заявление утверждением, что такое решение покончит с «несправедливым отношением к братской стране, борющейся за право вершить свою собственную судьбу».

В начале января 1971 года по случаю переезда правительства в Вальпараисо Альенде объявил о восстановлении отношений с Китаем и о ведущихся переговорах с Аргентиной по вопросу разрешения пограничных споров на юге страны. Он также сообщил о контактах с президентом Колумбии по вопросу интеграции в рамках Андского пакта.

Разработанная правительством Народного единства международная политика была изложена министром иностранных дел Клодомиро Альмейдой перед сенатской комиссией по иностранным делам 22 декабря 1970 года.

Альмейда родился в 1923 году, в Социалистическую партию вступил в 1941 году. Изучал право и философию в Чилийском университете, который окончил в 1952 году. Несколько позднее занимал посты министра труда и горнорудной промышленности в правительстве генерала Ибаньеса. Был директором и вел курс диалектического материализма в социологической школе Чилийского университета. Альмейда избирался депутатом от Сантьяго и был членом Центрального комитета Социалистической партии.

В своем выступлении в конгрессе новый министр иностранных дел отметил, что усилия его правительства будут направлены на улучшение отношений с Аргентиной в поисках решения пограничных споров о канале Бигль.

Он указал на то, что отношения с Перу носят дружественный характер и что будут предприняты усилия для налаживания контактов с Боливией, отношения с которой были прерваны.

В мягких дипломатических выражениях он поведал о наличии трудностей в отношениях с Бразилией, сославшись на античилийскую кампанию в бразильской печати и на решение правительства этой страны отменить беспаспортный транзит для граждан обеих стран. Позднее эта мера была отменена. Бразильские военные, как выяснилось позднее, начали плести заговор против Народного правительства с первого момента его существования.

Затем Альмейда осторожно заявил, что политика Чили по отношению к Соединенным Штатам будет преисполнена «здорового реализма»; «мы попытаемся сократить конфликтную зону наших отношений до возможного минимума», но, признался затем, что столкновение между антагонистическими интересами неизбежно.

Далее министр коснулся вопроса об установлении отношений с Кубой и Китаем и о намерении признать Германскую Демократическую Республику, не нанося, однако, ущерба отношениям с правительством Бонна.

Он говорил о переговорах с торговой миссией Корейской Народно-Демократической Республики и затронул вопрос об использовании кредитов в сумме 48 млн. долларов, предоставленных Советским Союзом.

В отношении Андского пакта намерение нового правительства заключалось в его укреплении и противоборстве маневрам, направленным на отделение северных андских стран от южных и создание единой группы стран в составе Эквадора, Колумбии и Венесуэлы, враждебной другой группе, включавшей Перу, Биливию и Чили.

Министр отметил, что Чили приняла решение остаться в Организации американских государств (ОАГ), но обвинила эту организацию в том, что она «представляет собой инструмент, признанный утвердить и узаконить отношения зависимости, существующие между Латинской Америкой и Соединенными Штатами». Он квалифицировал исключение Кубы из ОАГ как проявление произвола, что подтвердило роль ОАГ как инструмента американского давления. Он указал, что в наступающем кризисе ОАГ Чили не хочет быть сторонним наблюдателем и использует ее трибуну для изложения своей позиции.

В заключение Альмейда высказался за воссоединение Кореи и за прием Китайской Народной Республики в Организацию Объединенных Наций.

Патагония, эта меридиональная граница Американского континента, всегда была объектом спора между Чили и Аргентиной. В XIX еке группа чилийских капиталистов во главе с Хосе Менендесом и Маурисио Брауном использовала этот район для откорма овец. Чтобы обезопасить себя от аборигенов из племен она и теуэльче начали систематически их уничтожать.

Как писал Хосе Мария Борреро в своей книге «Трагическая Патагония», в Патагонии проводился подлинный геноцид, контрактовались целые команды «охотников» на индейцев, которым платили по предъявлении вещественных доказательств убийства. Сначала было достаточно предъявить одно ухо, чтобы получить обещанную плату. Затем было замечено, что некоторые чересчур сердобольные «охотники» оставляли свои жертвы в живых, обрезая им только одно ухо. Тогда хозяева стали требовать от этих «охотников» предъявления в качестве вещественного доказательства внутренних органов, таких, как сердце или печень и других.

Однажды «охотники» собрали около 500 ндейцев на пляже, окруженном холмами, пригласили их поесть, щедро выставив спиртное. Как только гости напились, их стали расстреливать с ближайших возвышенностей. Женщины-индианки усадили на свои плечи детей, умоляя о пощаде, но все равно получили свою порцию смертоносного свинца. Мясорубка продолжалась до тех пор, пока на пляже не осталось ни одного живого.

Охотники на моржей и тюленей истребили племена алакалуфес и йаганес, населявшие острова на самом юге.

Компания «Менендес–Браун», занимавшаяся эксплуатацией Огненной Земли и захватившая там самую крупную в Латинской Америке земельную собственность размером в 528 тыс. гектаров, была национализирована правительством Альенде в первые месяцы правления.

Но вопрос о границе этих территорий оставался нерешенным. Незадолго до 1876 года, когда президентом Чили был избран Анибал Пинто, провалилась еще одна попытка найти решение этой проблемы. В то время Чили решила отказаться от Патагонии в обмен на признание ее суверенитета на Магелланов пролив. Разгул национализма в те времена вылился в беспорядки, демонстрации и погромы в самом Сантьяго: 6 декабря 1878 года чилийским министром иностранных дел Фиерро и аргентинским консулом Сарратеа был подписан акт, по которому Аргентина оставляла за собой атлантическое побережье, а Чили – Магелланов пролив. Пакт Фиерро-Сарратеа временно покончил с национальной враждой.

Однако почти сто лет спустя некоторые детали оставались неурегулированными. Аргентина требовала, чтобы граница проходила по центру канала Бигль, что оставляло в ее владении часть морской территории, в то время как Чили считала, что граница должна проходить точно по аргентинскому берегу. Одновременно Чили требовала установления ее суверенитета над островами Пиктон, Леннокс и Нуэва, контролировавшими вход в канал…

23 июля 1971 года президент Альенде встретился в аргентинском городе Сальта с президентом Лануссе. 24 июля они подписали документ, названный Декларацией Сальты, в которой затрагивались пограничные вопросы и констатировалось, что торговый обмен между двумя странами достиг самого высокого уровня. Руководители обеих стран подтвердили свое право на 200-мильную зону в водах, омывающих их страны. В Декларации упоминались переговоры о заключении соглашения (позднее оно было подписано), которое регулировало бы миграцию рабочей силы между двумя странами.

Альенде возвратился в Сантьяго довольным: со стороны Анд не надо было ни о чем беспокоиться.

Почти одновременно, с 25 июля по 2 августа, министр иностранных дел Альмейда вел переговоры в Гаване. В декларации, подписанной совместно Альмейдой и министром иностранных дел Кубы Раулем Роа, правительства обеих стран потребовали прекратить изоляцию Кубы. В Декларации выражалась солидарность обоих правительств с народами, борющимися против империализма и колониализма, приветствовались меры, предпринимавшиеся некоторыми латиноамериканскими государствами, в том числе Чили и Кубой, и направленные на достижение экономической независимости и возвращение своих природных богатств.

В конце августа 1971 года Альенде предпринял поездку по трем странам, подписавшим договор в Картахене. С 24 по 27 августа он посетил Эквадор, а с 28 по 31 августа – Колумбию. С 1 по 3 сентября он находился в Перу и возвратился в Сантьяго в первую годовщину своего избрания.

В совместных заявлениях, подписанных им с президентами Веласко Ибаррой, Мисаэлем Пастраной и Веласко Альварадо, подчеркивалось стремление к интеграции андских стран путем создания организаций, способствующих их сближению и укреплению их сотрудничества. Четыре государства отвергли меры экономического и политического характера, направленные на ограничение прав других государств. В чилийско-перуанском заявлении стороны пошли еще дальше, заявив о «неприемлемости вмешательства, направленного на то, чтобы помешать или затруднить процесс национализации».

Во всех трех заявлениях отмечалось беспокойство по вопросу о юрисдикции на прибрежный шельф.

Чилийская дипломатия должна была преодолевать идеологический и политический барьер.

В Колумбии во время речи Альенде в конгрессе полиция отключила громкоговорители, по которым передавалась его речь для публики, собравшейся вне помещения. Как рассказывал журналист Оскар Вайсе, правые во главе с бывшим президентом Оспиной саботировали официальные акты.

«Я говорю с этой трибуны как боец Латинской Америки», – так начал свою речь Альенде. Он напомнил слова Тупак-Амару, обращенные к индейцам: «Хозяин не съест больше твоего голода». Цитировал Хосе Марти, когда говорил о том, что трудящиеся устали тащить мир насвоей спине и ищут возможность идти по жизни с меньшим потом.

Он отмечал, что в Латинской Америке 80 млн. неграмотных, или 30 % всего населения. «В то время как наши народы испытывают унижения в поисках кредитов в несколько миллионов, на войну во Вьетнаме тратится ежедневно 66 млн., или 24 млрд. долларов ежегодно».

Он говорил об истории борьбы левых сил в Чили, об организации рабочих и политических партий, о создании Народного фронта в 1938 году. «Мы были среди трех стран мира, где существовало правительство Народного фронта»: во Франции он распался и не дал результатов, а в Испании вылился в жестокую гражданскую войну.

Сейчас в Чили снова народное правительство. Но Чили не намерена экспортировать свое Народное единство. «На основе взаимного уважения мы могли бы окончательно преодолеть идеологические границы, которые были нагло воздвигнуты империалистами, чтобы попытаться помешать распространению новых идей и революционного мышления среди народов».

Кульминационным моментом в речи Альенде стало заявление: «Латинская Америка вступает в новый этап борьбы за поиски собственного пути… Нам необходимо восстановить латиноамериканскую культуру, чтобы не чувствовать себя униженными. Мы должны гордиться нашими аборигенами, проложившими начальные пути нашей расы».

В речи затрагивались и другие вопросы. «Мы стоим на пороге научно-технической революции», которая требует «ускорения развития Латинской Америки, самостоятельной и самоутверждающейся».

Подходя к сути проблемы, Альенде заявил:

«Я говорю вам с беспокойством латиноамериканца, что мы находимся на вершине этапа. Мы не можем отступать, но нам трудно будет продвигаться вперед, если мы не завоюем экономическую независимость – гарантию нашей политической независимости и полного суверенитета… Мы не можем дальше быть странами второго сорта. Мы должны подняться сами, своими собственными усилиями».

Вновь подтвердив свою политику преодоления идеологических границ, он сказал: «Необходимо, чтобы границы эти были незначительными, и не для того, чтобы один режим оказывал влияние на другой, а для того, чтобы укрепить Латинскую Америку в ее единстве и борьбе».

И, подводя итог, он заявил: «Мы хотим быть американцами, чувствовать себя принадлежащими к одному народу, не терять при этом своей национальной сущности».

30 июля 1971 года президент Никсон вместо Эда Корри назначил нового посла в Чили – Натаниэля Дэвиса. Ему было сорок шесть лет, и на дипломатической службе он находился с 1947 года, проработав в Праге, Флоренции, Москве, Риме и Каракасе. Он являлся, как отмечала «Нью-Йорк таймс» в день его назначения, специалистом «по делам коммунистических стран». С 1956 по 1960 год возглавлял отдел по Советскому Союзу в государственном департаменте. В 1966 году был посланником в Болгарии. В 1967 году назначен послом в Гватемалу.

На Дэвиса указывали как на дипломата, который одновременно работал на Центральное разведывательное управление Соединенных Штатов. Отмечалось, что во время пребывания в Гватемале он был организатором «Черной руки» – полувоенной организации национальных правых сил, объединявшей гражданских лиц. Она занималась убийством представителей левых сил. Как отмечал Роберт Г. Кери в своей книге «Корпус мира», Дэвиса считали также руководителем «Корпуса мира» в Чили – подсобной шпионской организации, которая в 1962 году насчитывала 63 агента, а в 1967 году располагала в Чили 392 агентами. Подрывная деятельность Дэвиса стала столь явной, что привело к ряду разоблачений. Одно из самых скандальных разоблачений этой отвратительной провокационной деятельности было сделано в выступлении депутата Луиса Фигероа, председателя Единого профцентра трудящихся Чили, который еще в 1969 году передал в конгресс доказательства шпионской деятельности, осуществляемой «Корпусом мира». Конгресс назначил комиссию по расследованию этой деятельности.

Тем временем экспортно-импортный банк Соединенных Штатов «Эксимбэнк» получил от чилийской авиакомпании «Лан-Чили» запрос на приобретение 3 реактивных самолетов «Боинг», с помощью которых она намеревалась расширить воздушные линии.