Текст книги "Ульмигания"

1

С того дня, когда Герман Зальца с шестью рыцарями и кнехтами перешел Вислу, и ступил на земли священной Ульмигании, прошло двадцать пять лет. Четверть века война с мечом и факелом гуляла по Пруссии. К зиме 1254 года в западной и южной части страны уже стояло более трех десятков замков, к стенам которых жались городки и поселки колонистов. Жили они голодно и в непрестанном страхе. В любое мгновение воздух вокруг укреплений мог взорваться звоном мечей, и замок со всеми его обитателями сметался дружиной пруссов. Потом следовала ответная атака братьев Ордена, за ней – долгие и вероломные переговоры, плохо выполняемые посулы и обещания с обеих сторон, и – мирный договор. Замок переходил в те или другие руки, отстраивался, у стен появлялись хижины крестьян и ремесленников. И вдруг, как молния, без всякого предупреждения, одна из сторон налетала на другую в этом или ином месте. И так – вся четверть века. И так Пруссия будет жить и другую четверть того, рокового для Ульмигании тринадцатого столетия от Рождества Христова. А тогда – к зиме 1254 года Орден, где огнем, где мечом, а где подкупом, занял, или, по крайней мере, ему казалось, что занял, уже почти всю территорию последнего языческого государства в Европе. Только Самбия жила по законам, завещанным пруссам королем Вайдевутом. Оказалось, что преодолеть небольшую речку Преголлу, несравнимо труднее, чем полноводную Вислу. Вся мощь Немецкого Ордена госпиталя Пресвятой девы Марии, регулярно подпитываемая высокородными крестоносцами Римской империи и наемниками, ничего не могла поделать с одним стариком – Верховным Жрецом пруссов, засевшим где-то среди дюн Самбийского полуострова в Стране Белых людей, и племенем, мужчины которого считали себя прямыми потомками второго сына короля Вайдевута – Великого Воина Само, племенем, самими богами приставленного к охране Ромовы. В ту зиму Орден ждал, что армия короля Богемии Отакара, которую тот собрал со всего цивилизованного мира, поможет, наконец, сломить сопротивление самбов. Но пока король вторую неделю сидел в Бальге, и вместе с Оттоном Брандербургским и прочими крестоносцами – герцогами и маркграфами, не просыхая от пьянства, готовился к походу, самбы вихрем прошли по Натангии и Бартии, разорив несколько замков. Среди прочих и, считавшийся неприступным, Кройцбург. И ушли на полуостров, так же молниеносно, как появились, уводя с собой около сотни женщин и детей. Орден выслал в погоню два десятка рыцарей с оруженосцами и кнехтами под предводительством брата Вольрада. Но, едва переправившись через реку, крестоносцы столкнулись с отрядом князя Налубе. Половина рыцарей была тут же уничтожена, а остальные, воспользовавшись наступившими ночными сумерками, ушли и исчезли. Четыре дня о них ничего не было известно. Орден отправил две экспедиции, но только одна из них смогла переправиться на правый берег реки. Однако в районе прусского городища Твангсте оказалась наголову разбита самбами, и была вынуждена вернуться. Только тогда до магистра фон Хиршберга дошло, что найти в Самбии пропавших монахов мог только тот, кто знал эти леса и дюны лучше, чем «Отче наш», кто не боялся самбийских туманных ночей вместе их витингами и диковинными тварями дьявольского происхождения.

У Ванграпа – рыцаря Альбрехта фон Эбура, как называли его братья Ордена, не было ни оруженосцев, ни кнехтов-пехотинцев поэтому его дружина могла делать самые длинные и стремительные переходы, и появляться в самых неожиданных местах. Кроме того, он служил Ордену, но не был посвящен в братство, и потому мог позволить себе не согласовывать все свои планы с орденским начальством, а значит не бояться шпионов и действовать так, как ему подсказывало чутье потомственного воина. А оно ему говорило, что Вольрад увел своих людей не на запад к устью реки, где было ближе до замков Бранденбург и Бальга, и где его наверняка ждали самбы, а на восток, к границе Самбии с Надровией, в мало разведанный Дикий лес, куда, как полагали пруссы, крестоносцы не осмелятся сунуться. Хитрый и изворотливый Вольрад – фогт без замка – вряд ли станет рисковать своей шкурой и лезть напролом сквозь прусские засеки, – думал Ванграп. Будучи кастеляном Ленценберга, тот однажды пригласил к себе на дружескую пирушку двенадцать вождей вармов и натангов. А когда те перепились и уснули, он запер замок, и сжег его вместе с вождями и их челядью. Так что теперь ему просто необходимо быть изворотливым, чтобы не попасть в руки пруссов-язычников. Уж они-то найдут применение его шкуре и черепу.

В том, что Вольрад ушел на восток, Ванграп не сомневался. Его смущало другое – почему он до сих пор не объявился? Пошли пятые сутки с момента его исчезновения. За это время, не только до Надровии, можно было добраться до Жмуди. Кое-кто из братии считал, что поиски пропавшего отряда уже бессмысленны – пруссы, вместе с дымом костров, отправили крестоносцев к своим богам. Но если бы это случилось, Ванграп узнал бы первым. Это для крестоносцев и пилигримов Пруссия – большая таинственная страна, Ванграп был у себя дома. И все же он переправил на правый берег Преголлы двух лазутчиков. Те должны были идти вдоль реки на восток вровень с дружиной Ванграпа и, в случае обнаружения следов Вольрада, подать знак – крик сойки. Так они дошли почти до самой Деймы. С холма, на котором остановился Ванграп, сквозь голые деревья был виден хорошо укрепленный пограничный замок самбов Тапиов. Чуть дальше был поселок, но виднелись только его дымы, поднимавшиеся над черными бревенчатыми стенами крепости.

Юный Линко, зажимая рот рукой, сдавленно закашлялся.

«Все-таки, не надо было брать его с собой», – в который уже раз подумал Ванграп.

Витинг таял на глазах. Совсем молодой – три года, как начал отращивать волосы – Линко показал себя в боях очень неплохо. Еще окончательно не сложившись силой, он заменял ее ловкостью и умением обращаться с оружием. Ему одинаково легко давалось владение и мечом, и трезубцем. А уж метнуть копье или топор в цель как он, редко кому удавалось. С легкостью он освоил и, незнакомую пруссам, баллисту. К сожалению, парня радовал не только блеск стали. Так же жаден он был и до женщин. Тем более что и они старались не пропустить его мимо. Не мудрено – среди колонистов женщин было втрое, а то и вчетверо больше, чем мужчин. Слишком многих мужей скосила война. В чьей-то постели Линко и подцепил чахотку. Ему бы лечиться, но любой вайделот скорее дал бы Линко змеиного яду, чем лекарственный отвар, а орденские братья, как и витинги хорошо разбирались только в ранах.

Крикнула сойка.

Витинги напряглись, натягивая поводья, и это напряжение передалось лошадям, те нервно зафыркали, перебирая копытами. Но сойка крикнула и другой раз, и третий. Значит, лазутчики нашли, где самбы держат Вольрада, но освободить его не так просто, как хотелось бы. Третий крик значил, что они возвращаются на левый берег.

Ванграп спешился и походил, разминая ноги. Пожевал еловую веточку – главное лекарство витинга от зимних болезней.

Подъехал Тирско из вармийского рода Стейновых и протянул флягу.

– Не хотелось бы мне портить отношения с бойцами из Тапиова, – сказал он.

Ванграп отхлебнул медовухи.

– Да, – ответил. – Похоже, Вольрад там.

– Вот именно, – сказал Тирско. – Тот-то и оно, что Вольрад. Был бы кто другой, я бы не задумываясь, и на Ромову пошел. А за эту крысу я бы еще и приплатил самбам пару марок, что б они его получше поджарили.

– Там не только Вольрад. С ним Троппо, Райнальд Сидонский, Варгул, Хельмерик.

– Знаю… Я тебе не рассказывал, как мы с Хельмериком на медведя охотились? Нашли берлогу, Хельмерик туда копьем тычет, что б медведь вылез, а в берлоге маркопет сидел. Он оттуда как выскочит, Хельмерик как эту рожу увидел…

– Тихо! – сказал Ванграп.

Ему показалось, что со стороны реки послышался хруст, будто кто-то неосторожно наступил на кусок льда.

– Слышал? – спросил Ванграп шепотом.

Тирско помотал головой.

Ванграп поднял руку, и сделал знак Йоне и Скурдо проверить подступы к реке. Те неслышно спрыгнули с лошадей и исчезли в прибрежных зарослях. Остальные воины рассыпались по лесу, и растаяли среди бурелома и молодого ельника. Ванграп, как стоял, так и остался стоять посреди поляны, пожевывая жвачку из еловых иголок.

Предосторожности, как часто бывает, оказались лишними – Йоне и Скурдо привели лазутчиков. Они рассказали, что Вольрад, как и думал Ванграп, был в Тапиове. Он, действительно, пошел на восток, но, плохо зная те места, вскоре уперся в непроходимые Гиблые Болота в пойме Преголлы. Болота эти, по странной прихоти богов никогда не замерзали, а человек или зверь, попадая в те места, засыпал смертельным сном. Так что князь Налубе, нагнав отряд Вольрада, не просто пленил его, а можно сказать, спас от верной смерти. Правда, за тем только, чтобы принести их в жертву тем же богам, которые и создали болота.

– Так Налубе не убил Вольрада? – удивился Ваграп.

– Нет, князь, – сказал Поманда.

Он был из рода Вепря, как и Ванграп, и никогда не называл своего вождя иначе, чем привык с детства.

– Мы прошли до Тапиова, и я своими глазами видел восемь связанных крестоносцев. А женно, которые собирали в лесу хворост, говорили о том, что те сидят в яме на площади, и один из них серьезно ранен.

– Ты уверен – их собираются принести в жертву?

– Я видел восемь столбов для жертвоприношения Перкуну. А, кроме того, женщины обсуждали переживания вайделота. Он волнуется, как бы раненый не умер до приезда Кривы.

– Этот старый пес никак не успокоится. Ему с каждым днем нужно все больше и больше людей для жертв. Когда-нибудь он подавится их кровью. В Тапиове много витингов?

– Много, князь. Дружина Налубе – не меньше сотни мечей, и люди из окрестных поселков. У них восемь крестоносцев, приедет Крива, и народ ждет большого праздника.

– Мы им его устроим. Возьми у Тирско меду, он всегда запасается им сверх меры, выпейте и отдохните. Только не очень усердствуйте с медом. Сегодня будет много работы.

Ванграп не сказал, что все эти тридцать лет со дня бессмысленной гибели отца на холме бога Лиго мечтал отомстить Криве за ту ночь. Не сказал, но все и так это знали. Ванграп считал, что последний Крива, а других он не знал, живет кровью, питается ею и властвует на крови. Он даже думал, что это Верховный Жрец придумал войну с крестоносцами. По крайней мере, спровоцировал Рим на войну, чтобы удержаться у власти. Князьям и витингам давно опостылело абсолютное царствие жрецов, пронизывающее всю жизнь пруссов от колыбели до погребального костра. В юности он прислушивался к разговорам воинов, и теперь был уверен – не приди Орден в Пруссию, разразилась бы усобица между витингами и жрецами. Именно поэтому многие вожди с приходом Ордена встали под черный крест.

– Хельмерик потом три дня из часовни не выходил, – рассказывал Тирско Поманде свою историю охоты на медведя. – Грехи замаливал. Он-то думал, что из берлоги черт выскочил.

Хельмерик был давним приятелем-собутыльником Тирско. А с Вольрадом он оказался только потому, что магистр попросил Ванграпа укрепить отряд Вольрада кем-нибудь из своих людей.

Теперь Ванграп сожалел, что поддался на уговоры магистра. Благодаря этому, в Тапиове оказались и витинги из рода Вепря – Варгул и Троппо. Если, конечно, не погибли раньше, при столкновении с князем Налубе. Люди Вепря не заезжие пилигримы, вряд ли они побежали от Налубе вдоль Преголлы так же охотно, как Вольрад.

Ванграп позвал Виссамбра – огромного витинга, служившего князю дружинником еще в детских игровых битвах.

– Ты хорошо знаешь эти места?

– Бывал как-то.

– Надо выманить Налубе из замка. Со всей его дружиной нам не справиться.

– Что я должен сделать?

– Возьми у Райнера плащ крестоносца, кажется, он повсюду таскает его с собой, и покрасуйся в нем в окрестностях замка. Так, чтобы тебя увидели артайсы или их жены. Налубе поймет, что кто-то пришел за Вольрадом, но вряд ли ему придет в голову, что это я, и что нас только полтора десятка. Я бы на его месте решил, что Орден прислал, по меньшей мере, сотню рыцарей. Уведи его миль на пять на запад в сторону болот. Там места дремучие, пока он будет тебя искать, да пока сообразит, что его обвели, мы успеем вытащить из ямы этого хорька, Вольрада.

– Мне идти прямо сейчас?

– Да. Прямо сейчас, пока не стемнело. Да постарайся не оборачиваться к Налубе лицом. Твою рожу за милю любой самб распознает.

Виссамбр самодовольно ухмыльнулся во всю свою необъятную физиономию. Ему нравилось, что слава о его силе разошлась далеко за пределы родовых земель.

– Иди, – сказал ему Ванграп. – Потом будешь веселиться. И пошли ко мне Линко и Поманду.

Парень был совсем плох. И без того бледное лицо Линко отсвечивало голубизной, будто из него выпустили жизнь. Но держался он бодро, стараясь не выказывать слабости.

«Вернемся, уложу его в постель, – подумал Ванграп. – Пусть братья-духовники хоть из кожи лезут, но выходят мальчишку».

Разговаривая, Ванграп старался не смотреть на него, чтобы не выказать глазами жалости.

– Поманда, вам с Линко сейчас надо занять башню. Виссамбр постарается увести Налубе из замка. Как только Налубе погонится за Виссамбром, подайте знак. Мы будем под стенами. Прикроете нас сверху арбалетами. Очень может быть, что Налубе скоро вернется, так что не забывайте поглядывать и за воротами. Если увидите Криву, не стесняйтесь, проделайте в нем дыру. Тому, кто это сделает, я заплачу любую сумму.

Поманда нахмурился и отвел глаза в сторону.

– Тебе трудно это сделать? – спросил его Ванграп.

Он промолчал.

– А ты, Линко? Ты тоже все еще боишься старых богов?

– Нет, князь. Единственное, чего я боюсь, это твоей немилости. Мне плевать какая шкура у твоего врага – козья или белая с крестом. Прикажешь, буду стрелять и в Криву, и в папу Римского.

– Ну, вот и договорились. Поманда, оставь одного из лазутчиков с лошадьми.

Линко не соврал. Когда Крива, учуяв своим собачьим нюхом что– то неладное, выскочил из палатки и стал озираться на стены замка, он навел на него арбалет. А со стен вниз во двор уже прыгали люди Ванграпа. Еще мгновение и история последнего Кривы на этом закончилась бы. Если бы тот был просто человеком. Но это был Верховный Жрец пруссов. Едва Линко нащупал пальцем спусковой крючок, Крива обернулся и посмотрел ему в глаза. И грудь воина взорвалась кашлем, стрела баллисты ушла выше головы Кривы, а изо рта Линко хлынула кровь. То ли оттого, что пришло, наконец, время расплачиваться воину за распутную жизнь, то ли от прожигающего насквозь взгляда желтых глаз жреца, но легкие его стали лопаться и больно разваливаться на кусочки, а перед взором повисла багрово-черная пелена.

Очнулся он уже только ночью в замке Вилава.

Казалось где-то совсем рядом, прямо над головой, бьет колокол.

На стенах, чадя, горели факелы.

Голова Линко была на коленях Помандо, и тот мокрой тряпкой обтирал его лицо. Линко стало стыдно за свою немощь, и он попытался подняться.

– Лежи, лежи! – остановил его Помандо. – Тебе лучше полежать сейчас. Погоди немного, придем в Бальгу, сдадим тебя монахам. Они тебя поставят на ноги. Полежи.

Линко хотел бы встать, но не мог. Руки и ноги были как соломенные, как у чучела божка Курче, которого на празднике последнего снопа делают детям для забавы. В груди что-то остро рвалось и булькало. Он закашлялся, а Помандо тут же вытер ему рот. Тряпка была кровавой.

– Жаль, – сказал Линко. – Мало я послужил князю.

Неподалеку разгоралась свара. Кричали все громче, и в голосах слышалась угроза. Кто-то смеялся.

Линко повернул голову в ту сторону.

Виссамбр и Герлак Рыжий стояли друг против друга уже с мечами в руках и готовы были схватиться в драке. Оба с разных сторон держали за одежду юную мергу лет двенадцати – тринадцати. У нее были огромные и опустевшие, бессмысленные от ужаса глаза.

– Тебя вообще не было с нами! – рявкнул Герлак.

– Потому что я уводил Налубе от твоей рыжей задницы! – заорал Виссамбр.

– Вы еще проткните друг друга из-за этой сучки, – смеялся Тирско, размахивая флягой. – Рыжий, ткни, ткни его мечом.

– Ну, попробуй, возьми ее! – кричал Герлак.

– Я не только ее возьму, я еще унесу с собой твою ржавую немецкую башку! – кричал Виссамбр.

– Виссамбр, ну-ка съезди этому тощему немцу в ухо! – подзадоривал Тирско.

Они так орали, что не заметили, как подошел Ванграп.

– Что тут происходит? – спросил он.

– Да вот – два дурака сучку не поделили, – смеясь, сказал Тирско.

– Эту?

Витинги притихли и отступили от девушки.

Громче стали слышны мерные удары в колокол.

– Это я ее нашел, – сказал Герлак Рыжий.

Мерга, казалось, пришла в себя и, как пойманный зверек, затравленно скашивала глаза то на одного витинга, то на другого.

– Подними руки, – сказал ей Ванграп.

Она подчинилась.

Ванграп взмахнул мечом и рассек девушку поперек на две части.

– Теперь вам будет легче ее делить.

Линко отвернулся.

Подошел Тирско и присел рядом на скамью.

– Вот так, брат Линко… – зачем-то сказал он, и поднес флягу:

– Хочешь хлебнуть?

Линко кивнул.

Тирско осторожно влил ему в рот немного меда. Напиток приятно горчил полынью, и его запах напоминал о разогретых летним солнцем дюнах на западном берегу Самбии.

От нескольких глотков из фляги Тирско Линко заметно полегчало. Грудь, казалось, расправилась, и дыхание уже не давалось так болезненно. Он даже смог приподняться и самостоятельно сел, прислонившись к бревенчатой стене. Только колокольный звон медью отдавался в голове.

– Ну, ты прямо совсем молодец, – сказал, вставая, Помандо. – Посиди-ка пока здесь с Тирско. Мне нужно на стену.

– Где мы? – спросил Линко.

– В Вилаве, – сказал Тирско, протягивая ему флягу.

– А зачем бьют в колокол?

– Видишь ли, брат Линко, Налубе нас все-таки нашел, и запер здесь. Их там, за стенами, видимо-невидимо. Ночью они, конечно, не полезут, понимают, что тут сидят не пилигримы из Алемании, да и зачем им лезть? Они знают, что и мы до утра не высунемся. Ванграп приказал звонить в колокол – может, кто из орденских братьев услышит, придет на подмогу.

– А если никто не услышит? Сколько мы будем здесь сидеть?

– Ну, это не нам с тобой решать. Об этом пусть Ванграп думает. Он – князь, ему ума больше дано. Да ты не переживай, долго сидеть не будем. Налубе утром пойдет на приступ. Не думай об этом. На, лучше хлебни еще.

– Постой, мы же в Вилаве.

– В Вилаве, точно. Сам догадался?

– Тут из колодца должен быть подземный ход.

– Думали уже об этом. Налубе, как услышит, что колокол стих, тут же начнет рыскать по окрестностям. А у нас четверо раненых, да ты вот еще занемог. Да на двадцать три воина только пятнадцать лошадей. Быстро уйти не получится. А в поле нас Налубе в корм для свиней нарубит, и охнуть не успеешь. Так что, сиди, брат Линко, отдыхай, пока колокол звонит.

Они помолчали, прихлебывая из фляги.

Потом Линко попробовал встать. Получилось.

– Ты куда это собрался? – спросил Тирско. – Не на стены ли? Сидел бы уже. Там пока и без тебя воинов хватит.

– Мне нужен князь.

Ванграп сначала его и слушать не хотел.

– Такого не было, и никогда не будет, чтобы я своего витинга оставил.

– Князь, я уже не жилец, – сказал ему Линко. – Мне, так или иначе, до Бальги не добраться.

Он кашлянул и сплюнул на землю сгусток крови.

– Я и стою перед тобой только потому, что пьян. А, протрезвею, тут мне и конец. Позволь хоть умереть с мечом в руках. Не хочу перед смертью видеть монахов в душной келье.

Ванграп отвернулся, постоял в раздумьях, и позвал Тирско.

– Отдай Линко одну из своих фляг и помоги подняться на колокольню.

Потом повернулся к витингам.

– Уходим через колодец. Поманда, собери витингов со стен. Хельмерик, всех лошадей зарезать. Да посмотри, чтобы люди напились крови вволю. Раненым – в первую очередь. Виссамбр, готовь раненых.

В лесу было много снега, и идти пришлось след в след. Чтобы обмануть Налубе, уходили не на запад, к Бальге, а прямо на юг, в Бартию к Гирдаве, там правил верный Ордену молодой князь из рода Рендалов.

Пока шли, все время оборачивались назад на звон колокола. Примерно через час9494
  Орденский час – В Тевтонском ордене сутки делились на восемь часов.


[Закрыть] ближе к полуночи небо позади на севере окрасилось в оранжево алый цвет пожарища. Налубе все-таки решился на ночной штурм. Заметив зарево, все, как по команде, встали. Потом колокол прозвучал в последний раз.

Не услышав очередного удара, долго прислушивались.

Наконец, поняли, что больше колокол не зазвучит.

Кто-то из немцев вслух произнес молитву. Кто-то из витингов в бессильной ярости скрипнул зубами.