Текст книги "Ульмигания"

9

Вуйко в Капнинесвике, в общем, нечего было делать.

Крива, которого Вуйко про себя называл Псом, здесь был, но исчез два дня назад, и вряд ли кто-то знал – куда. Но он хотел посмотреть, действительно ли все так серьезно, как говорил Кант. Оказалось – действительно.

Капнинесвик было не узнать. За каких-то два месяца из большого, но тихого поселка, он превратился в огромный боевой лагерь. Стены вокруг него еще не выросли, но ров и земляной вал уже стояли. Внутри звенели молотками наспех сооруженные кузницы, ржали кони, и скрипели колесами тяжелые походные телеги. Надры серьезно и основательно готовились к войне.

Стинегота он узнал по нескольким шрамам на лице. От барстуков Вуйко знал о нем все. Знал по именам его жен, знал, какого пола и сколько у него детей, знал, откуда шрамы. Как-то орденские рыцари подстерегли князя с двумя витингами в лесу. Сам Стинегот как раз в это время голый залез в речку Тильзу за раками, и когда четверо крестоносцев напали, едва успел выскочить и схватить свой меч. В той схватке погибли все и с одной, и с другой стороны. Выжил только Стинегот. Рассказ о том, как склавины нашли в лесу возле реки своего голого князя, облетел всю Пруссию. На Стинеготе не было живого места, мясо на нем висело клочьями, как шерсть на паршивом баране. Но он выжил. И этот подвиг прибавил ему авторитета настолько, что к тому времени, о котором мы рассказываем, Стинегот стал всеми признанным лидером надров и склавинов. Одно его присутствие в поселке говорило о многом.

Потолкавшись среди витингов в Капнинесвике, Вуйко выяснил и то, что Скуманда с его дружиной здесь нет. Вуйко решил, что тот, как и предполагал Кант, ушел на восток нанимать литовцев и русских.

Помезанин Ауктуммис крутился рядом. Вуйко раздражала его суетливость и постоянное желание что-то продать надрам. Время от времени он извлекал из-за пазухи какую-нибудь безделушку и приставал с ней к первому встречному. Чаще всего он пытался всучить надрам куски порезанного на части чеканного медного кубка. Он собственноручно проковырял в них дырки и выдавал за редкие покунтисы. Люди с недоумением смотрели на помезанина, и один раз он чуть не нарвался на неприятности. Какой-то витинг, часто бывавший в походах на Польшу, понял, откуда взялся покунтис и со смехом отмахнулся от Ауктуммиса. Но тот не унимался, и тогда витинг приставил к шее помезанина нож, вытряхнул из него все остальные куски меди и раздал детям. Ауктуммис еле унес ноги, но, не успев отойти и на пятьдесят шагов, стал предлагать женщине с козой какую-то красную веревку. Вуйко оттащил его от нее за воротник вилны.

В лесу за поселком они расстались. Вуйко передал помезанина барстукам. Как только тот исчез за деревьями, барстук в кожаной шапочке доложил, что его соплеменники из Скаловии рассказывают о необычно пышных приготовлениях в замке князя Сареки. Возможно, они и не придали бы этому значения – Сарека был богатым и знатным князем с обширными родовыми землями, часто и удачно ходил в походы, и устраивал торжества по этому поводу. Однако между небольшой засекой на холме над Инстером, где сейчас и сидел Пес, и замком князя уже два дня мечутся усиленные дозоры его витингов.

Язык барстуков был шепелявым, кроме того, в нем иногда проскакивали слова, которых Вуйко не знал, и ему все время приходилось вслушиваться.

– У Сареки много витингов? – спросил он у барстука.

– Два раса пальсев, – сказал тот.

Вуйко пришлось напрячь мозги, чтобы перевести эту фразу на человеческий.

Он представлял себе, где находится замок, но так далеко на северо-восток Вуйко никогда не заходил. Он даже подозревал, что в те леса вообще еще не ступала нога христианина. Пес точно выбрал место для своей деятельности.

Сорок витингов… – думал Вуйко. Сорок воинов, приготовившихся разрубить на части любого инородца, который приблизиться к их божеству. А до ближайшего замка крестоносцев почти день пути.

– Как тебя зовут? – спросил Вуйко.

– Гунтавт.

– Вот что, Гунтавт, мы возьмем его перед замком. Успеем?

Барстук задумчиво пожевал губами и задвигал носом из стороны в сторону. Вуйко посмотрел на его меч, которым можно было разве что яблоки чистить, на копье, похожее на стрелу от баллисты120120
  Баллиста – так орденские рыцари, а вслед за ними и пруссы называли арбалет.


[Закрыть], и в который раз подумал, что толку в бою от барстуков будет мало.

– Если Крива уже вышел к Сареке, то не успеем, – наконец сказал Гунтавт.

– Попробуем, – сказал Вуйко. – Не получится, что ж, будем ждать другого раза.

– Ты не сомневайся, – сказал барстук. – Мы тебя не подведем. У нас все охотники из тех, что когда-то учил воевать сам великий король-дух Гентар.

– Это еще кто?

– Долго рассказывать. Сейчас не время.

– Да, – сказал Вуйко. – Поехали.

10

Барстуки не подвели.

Стрела вошла снизу вверх под ключицей. Били из баллисты почти в упор, поэтому она, не задев лопатку, прошила левое плечо насквозь и вышла наконечником со стороны спины. Удар был настолько сильным, что Вуйко упал навзничь. Если бы не подскочили маленькие человечки, и не стали, как серпами, косить по ногам наступавших на Вуйко витингов, ему бы из той свалки не выбраться.

Вуйко молился крайне редко. Если быть честнее, то он вообще не помнил, когда молился в последний раз. Но тогда, стоя в рощице у дороги под стенами Сареки, сквозь завесу мороси он увидел крытую повозку, окруженную верховыми витингами, и внезапно для самого себя вспомнил о богородице. Возможно, потому, что уже за мгновение до того, как пришпорить коня, понял – Пса ему в этот раз не достать. Витингов было около десятка, и шли они плотно, прижимаясь к телеге.

Барстуки из придорожных зарослей стали метать свои дротики в передних лошадей, и те, взбесившись от боли, поднялись на дыбы и скинули всадников, опрокидывая их на шедших следом. Благодаря этому, наскок Вуйко на замыкающих колонну оказался для них неожиданным. Он сходу снес голову одному и рассек второго витинга. Потом полоснул мечом по холсту, укрывающему повозку, и прыгнул внутрь. И сразу напоролся взглядом на взведенную баллисту. Он еще успел схватить ее левой рукой, а правой махнуть мечом по плечу стрелявшего, но тот нажал-таки на спусковой крючок. Вуйко вывалился из повозки на дорогу вместе с баллистой и стрелой под ключицей. Если бы не барстуки со своими маленькими острыми, как бритва мечами, запрыгавшие зайцами вокруг него, тут на этой дороге возле замка Сареки Вуйко и пришел бы конец. Но маленькие человечки, которых он уже не называл карликами, вытащили его оттуда.

Сейчас Вуйко сидел в «замке» старейшины барстуков Галиндии, более похожим на землянку, в которой взрослому человеку нельзя было встать во весь рост, и Ауктуммис, бормоча какие-то заклинания, прилаживал к его ране повязку со снадобьями. Рядом барстуки хлопотали над своим, растоптанным лошадью, товарищем.

Более всего Вуйко сожалел, что не успел увидеть того, кто прятался в повозке за витингом с баллистой. Ему все еще не верилось, что тот, кого он называл Псом, а барстуки Кривой – пасынок князя Кантегерда Дитрих. Сколько тому было? Лет пять, семь? Невозможно представить, чтобы ребенок, пусть даже обладающий нечеловеческой силой, имел такое влияние на взрослых воинов, на князей целого народа. Вуйко воевал в Пруссии уже больше десяти лет, и давно оставил попытки понять ее. Принимал все таким, каким оно выглядело. Ему когда-то говорили о том, что здесь в лесах водятся карлики размером с локоть, звери, похожие на людей, гадюки длиной в тридцать шагов и прочие чудеса. Тогда он не стал даже прислушиваться к этим рассказам, но вот же они, барстуки, суетятся возле него. Значит, есть и все остальное. Значит, может здесь быть и мальчик дьявольского происхождения, который семи лет от роду готовит свой народ к войне. И все же внутри Вуйко ворочалось сомнение, и потому он очень сожалел, что не увидел того, кто был в повозке, своими глазами.

Пришел Гунтавт и рассказал, что Сарека не поверил своим витингам, будто среди тех, кто напал на повозку, были барстуки. Кроме того, Сарека даже мысли не допускал, что кто-то покушался на Криву. В последние годы в, разоренной войной и никем не управляемой, беззащитной Пруссии стали появляться ватаги литовцев и даже рутенов, грабивших каждого, кто не мог дать им отпор. Скорее всего, думал Сарека, кто-то из них отважился напасть и на повозку. Шаг этот, учитывая, что все произошло почти под стенами замка могущественного князя, был, конечно, отчаянным, но на то ведь они и разбойники, чтобы нарушать закон. Теперь витинги Сареки рыщут по окрестным лесам, разыскивая тех, кто отважился разбойничать на землях князя, а замке полным ходом идут приготовления к каким-то торжествам. Ожидается приезд Стинегота.

– Ты Пса видел? – спросил Вуйко.

Гунтавт замялся. А потом сказал, что впервые в своей жизни он не смог найти то, что искал. Они облазили весь замок, и все его подземелья, но куда спрятался Крива, так и не поняли.

– Может, его там и нет?

Крива в замке, Гунтавт был уверен в этом. Это легко было понять по возбуждению людей и их разговорам.

– Значит, он понял, что мы хотели добраться именно до него, – сказал Вуйко.

– Да, мне тоже так кажется, – сказал Гунтавт. – Мы его найдем. Тебе все равно нужно отлежаться несколько дней. А пока мы найдем Криву.

– Сколько вы его будете искать? Два дня, неделю, две недели? Вряд ли он будет меня ждать все это время. Надо разорить, к чертовой матери, это змеиное гнездо, и выкурить его оттуда. Ауксмис, возьми обеих лошадей, и скачи без остановки в К¸нигсберг. Расскажи Тиренбергу или ландмайстеру обо всем, что тут происходит. Скажи, что одним ударом они смогут накрыть и Сареку, и Стинегота. Самое главное – пусть постараются прийти сюда как можно тише, не ввязываясь в бои на мелких засеках. Гунтавт, присмотри, чтобы этот воришка по дороге он не свернул куда-нибудь.

11

К Сареке пришли оба – и Конрад фон Тиренберг и ландмайстер Самбии Дитрих фон Ледла. Они привели с собой двести рыцарей и невероятное количество кнехтов. И все же осада замка длилась почти три дня. Потери Ордена были огромными. И это так разъярило крестоносцев, что, ворвавшись в замок на исходе третьих суток, они не оставили в живых никого. Вырезали даже женщин и детей.

Но Вуйко этого уже не увидел.

На второй день осады, ранним утром в спину орденским рыцарям ударил отряд, налетевшего неизвестно откуда, князя Скуманда. Дружина была небольшой, но неожиданность удара и свирепость витингов заставили крестоносцев развернуть большую часть своих сил в их сторону. Бой был недолгим. Витинги Скуманда отступили так же внезапно, как напали. Осажденные в замке даже не успели передохнуть, когда крестоносцы навалились с новой силой. Однако Вуйко, внимательно следивший за происходящим со стороны, заметил, как в то самое время, когда рыцари ослабили осаду, чтобы отбить отряд Скуманда, в сторону от замка поскакали три всадника. Причем, один из них, плотно завернутый в шкуры, даже не возвышался над головой лошади. Вуйко ударил шпорами в бока сверяписа. У него не было сомнений в том, кем был этот маленький укутанный шкурами всадник.

Шли прямо на север. Вуйко слышал, что где-то там, в излучине Немана стоит огромный древний замок Раганита. Кроме того, что несколько лет назад под замком полгода простояло большое войско рутенов, не в силах его взять, что подтверждало слухи о неприступности Раганиты, Вуйко ничего о замке не знал. Он чувствовал, что Пес туда и стремится, опасался этого, и во что бы то ни стало, хотел перехватить Пса раньше, чем тот укроется за стенами.

Пес не учуял погони. Покунтис из белого металла на груди Вуйко, закрыл его для Пса белой дырой в пространстве. Пес чувствовал прогалину, но был еще не настолько опытен, чтобы она его насторожила. И потому, когда они остановились у маленькой речушки напоить лошадей, он с большим изумлением смотрел на то, как корчится, упавший на траву, витинг. Из шеи у него торчал наконечник стрелы. Потом он услышал лязг железа и увидел, как Скуманд с трудом отбивается от какого-то воина. Тот уже разбил щит Скуманда и продолжал яростно наступать. Крива хотел рассвирепеть, обернуться Псом и перекусить глотку этому неизвестному воину, но понял, что не может этого сделать. Более того, он вдруг ощутил себя маленьким мальчиком Дитрихом, беспомощным и испуганным, и ему захотелось плакать.

Скуманд неудачно отбил очередной удар Вуйко, и меч обрушился на голову князя. Он прошел вскользь, но все же оглушил его. Вуйко занес оружие, чтобы добить Скуманда, но краем глаза заметил движение слева у себя за плечом, и, развернувшись, послал клинок в ту сторону. Раздался странный треск, будто сломалась большая ветка, какая-то невиданная сила выбила меч из его рук, а потом ударила в грудь, и опрокинула на спину. Он больно ударился о баллисту, висевшую между лопаток.

Чуть поодаль стоял гигант нечеловеческого роста с абсолютно белыми волосами и таким бледным лицом, будто из него ушла вся кровь. В стороне плакал пасынок Кантегерда.

Вуйко хотел вскочить на ноги, но не смог – тело казалось ватным, а к горлу подкатила, мешавшая дышать, тошнота. Он снял со спины баллисту, стал заряжать ее, и понял, что не сможет натянуть тетиву – руки ослабли и плохо слушались. Вуйко взял стрелу и бросил ее в Пса. Стрела не долетев, упала в траву. Тогда он лег и стал думать о Хорватии. Он еще видел, как беловолосый великан распахнул рубаху на его груди и сорвал, подаренный Кантом, оберег, но ему уже не было до этого никакого дела.

Эпилог

Когда барстук Гунтавт рассказал Канту обо всем, что тогда произошло у замка Рагайны, тот только произнес:

– Вот это мне и нужно было. Все, конец войне.

А Скуманд увез Криву в дикие леса Литвы, где тот на реке Вилейке основал новую языческую столицу, куда крестоносцы не добрались, и прожил там долгую жизнь, окруженный почетом и любовью литовцев. Но никогда, ни его сердце, ни сердца его потомков не покидала ненависть к христианам, изгнавшим Верховного Жреца из родной Ульмигании, и тоска по ее туманным берегам.121121
  Деятельность Кривы в Литве прослеживается только до 1386 года, когда воспитанный Верховным Жрецом литовский князь Ягайло, из политических соображений изменил язычеству. Приняв крещение и польскую корону, он обрушился на своего наставника, погасил жертвенный костер в Вильно и перебил священных змей. Сам Жрец в очередной раз бесследно исчез.


[Закрыть]