Текст книги "Рябиновая невеста"

И он посмотрел на Олинн таким тяжёлым взглядом, что она даже представила, как он забрасывает её на плечо, несёт в покои и запирает в большой сундук.

− Что я слышу? – король усмехнулся, но руку Олинн всё-таки отпустил. – Не ты ли рвался в Олруд, как волк, не взирая ни на какие препятствия? А теперь в тебе вдруг заговорила лисья осторожность! Но вот, в чём ты прав, так это в том, что надо, и правда, собрать Янтарный совет. Попировали в честь победы, пора обсудить предстоящую зиму и возвращение в Балейру. А вот сыну Белого Волка ты зря не отрубил голову. Разве не в этом был твой план? А ты его отпустил, − король подошёл к столу и, небрежным жестом подвинув бумаги, добавил: − Одно дело, стареющий ярл с малолетними дочерями – он нам не угроза. И другое дело, его волчонок. Что с тобой, Грир? С каких пор в тебе проснулось милосердие?

− Ну, может, с тех самых пор, как в тебе – внезапное желание жениться? – криво усмехнулся Игвар. – Мы вырвали зубы у Белого Волка. Без своего замка и людей он никто. Можешь не думать об этом.  Но победу мало завоевать – её надо удержать. И западные найты тебе в этом сейчас очень нужны. Так что повремени с этой скоропалительной женитьбой, иначе всё будет выглядеть так, будто ты мальчишка, потерявший голову от этих зелёных глаз. Совсем как Хейвуд…

Олинн слушала их разговор и чувствовала, как в комнате будто собирается гроза. Стало жарко, и даже по коже побежали мурашки от ощущения чего-то невидимого, наполнившего всё вокруг тревожным предчувствием.  Олинн увидела, что глаза короля снова стали тёмными, меж бровей залегла глубокая складка, и он скрестил руки на груди.

− Иногда мне кажется, что ты забываешь, кто здесь король, – произнёс Гидеон, прожигая Игвара взглядом.

− А мне кажется, ты забыл, что высечено у подножья Янтарного трона: «Первый среди равных». Но поверь мне, никто из найтов этого не забыл. Они пошли за тобой, веря твоему слову, так не предавай их доверия. Я всё-таки твой друг, и это был дружеский совет, – ответил Игвар, тоже глядя на короля в упор.

А Олинн стояла, по привычке спрятав руки за спину, и боялась взглянуть на Игвара. Она понимала, что он сейчас делает, и это её пугало. Если Игвар повздорит с королём, это будет совсем плохо. А он повздорит, если тот не уступит.

Но, помолчав некоторое время, Гидеон обошёл стол и принялся собирать свитки, произнеся уже более миролюбиво:

− Что же, ладно, − он спрятал бумаги Олинн в кофр и запер в столе. –  Может, ты и прав. Сегодняшний день оставим для развлечений: турнир, королевский пир и танцы. А завтра соберём Янтарный совет и покончим со всем этим. Не вижу повода тянуть. Я раздам западным найтам причитающуюся им награду, выслушаю их чаяния и выпью с ними за их здоровье. Но решу я всё равно так, как считаю нужным.

– И это будет справедливо, – ответил Игвар спокойно, – но пока не давай им повода для кривотолков. После вчерашнего пира они только и делают, что обсуждают твой внезапный интерес к экономке из Олруда. А кто-то даже заговорил о приворотном зелье.

– Вот как?! – хмыкнул Гидеон. – Они думают, что меня приворожили?

Король перевёл взгляд на Олинн, и у неё сердце ушло в пятки. Вот только не хватало ещё, чтобы её обвинили в каком-нибудь колдовстве!

– Ну, ты же знаешь: война закончилась, победы обсудили, теперь обсуждают жизнь короля. Думаю, это Хейвуд распускает слухи. Сам понимаешь, – Игвар усмехнулся, переводя всё в шутку, – после удара коленом в пах его самолюбие жаждет мести.

– Хорошо. Ты прав.  Чтобы не было кривотолков, я поручаю тебе отвести мою гостью на турнир. Сегодня ты будешь её сопровождать, раз уж ты «рябиновый отец». Не нужно, чтобы до Янтарного совета все знали правду.

− Обещаю, что даже выберу её на турнире дамой сердца, – усмехнулся Игвар.

– У Грира появилась дама сердца? Пожалуй, у сплетников сегодня будет, о чём посудачить, и это даже хорошо, – ответил король со смешком и, хлопнув Игвара по плечу, добавил: – Идём. Задай им сегодня трёпку!

Король развернулся и направился к двери как раз в тот самый момент, когда во дворе протрубил призывный рог, собирая гостей на турнир.

Олинн даже вздрогнула от этого звука и подумала, что вот она и стала, мало того, что тайной королевской невестой, так ещё и дамой сердца командора! И неизвестно, что из этого хуже!

А Игвар, проводив взглядом удаляющегося короля, протянул ей руку со словами:

−Ну что, скучала по мне, пичужка?

Часть 3. Игвар Глава 24.

− Скучала? Вот уж вряд ли! – ответила Олинн, делая шаг назад.

Взглянула на Игвара, а он стоял как ни в чём не бывало, и его лицо не выражало абсолютно ничего, застыло, как у каменного идола. Но это была только маска, а выдавали его глаза. Они были тёмными, но не как у короля, в их темноте скрывалось то, от чего сердце у Олинн пропустило удар. И Игвар, наверное, и рад был бы скрыть этот взгляд от неё, да не получилось.

Жадный, тёмный, полный ярости, скрытого торжества и… желания. Как будто он только что одержал победу над врагом, и теперь, от того, чего он желал так сильно, его отделял всего один шаг.

У Олинн даже ноги налились слабостью от этого взгляда. А звезда в ладони не просто пылала, казалось, она растворилась не только в её крови, а в самом воздухе комнаты, и запахло сладко, сиренью и цветущими яблонями. И этот запах был так реален, что Олинн вдохнула его судорожно и, опустив голову, второпях подхватила платье, сделав вид, что не заметила поданной руки. Она хотела идти вслед за королём, но Игвар преградил ей дорогу и, легонько тронув за локоть, произнёс тихо:

– Куда бежишь? Не бойся…

– А я и не боюсь, – пробормотала Олинн, краснея от смущения и пряча за спину вторую руку, сжатую в кулак.

– Тогда в чём дело? Или тебе просто стыдно? Ну, надо думать! – фыркнул он со смешком и снова подставил локоть. – Я твой сопровождающий, ты слышала короля. И уж в этот раз я точно не дам тебе сбежать.

– А мне и не стыдно за то, что я сбежала, – буркнула Олинн и, отпустив платье, положила руку на сгиб его локтя, стараясь коснуться рукава на плече только пальцами.

– Да я не про то. А вот про это, – Игвар поднял пальцем хольмгрег, висевший у него на шее, и солнце закачалось на цепочке, словно укоряя. – Как видишь, я его нашёл. Это же ты его спрятала в горшок? Ну, ясно, ты, а мне солгала. Но ты взяла кое-что чужое, Линна…

– Кое-что чужое?! – переспросила она возмущённо. – Это что же?

– Ты знаешь, что, – шепнул Игвар, склоняясь к её уху, когда они вышли в полумрак коридора. – По глазам вижу. То-то ты краснеешь, как спелая вишня.

Его шёпот опалил кожу, и звезда в ладони снова ожила, растаяла и потекла по венам горячим мёдом. И закружилась голова, и ноги едва не подкосились, заставив Олинн сильнее схватиться за рукав Игвара. И отпираться стало бессмысленно.

– Твоего я ничего не брала, – ответила она полушёпотом, глядя прямо перед собой и пытаясь не наступить на подол непривычно длинного платья. – А вот ты взял кое-что чужое из замка. Ты вор! И обманщик. Ты воспользовался моей… доверчивостью.

– То, что взял я, никогда и не принадлежало Белому Волку. Он тоже взял кое-что чужое, – ответил Игвар тихо. – И я должен вернуть это тому, кому оно принадлежало.

– И кому же? – спросила Олинн, посмотрев на него с вызовом.

– Лучше скажи, где она? Куда ты спрятала её, пичужка? – он внезапно накрыл ладонью её руку, лежавшую на сгибе его локтя.

Его голос стал теплее, и прикосновение горячей ладони, и это ласковое «пичужка» прозвучало так, что у Олинн зашумело в голове, и ароматы сирени и цветущих яблонь совсем опьянили, лишая воли и желания сопротивляться. Но она знала: в прошлый раз, у реки, он точно также коснулся её, и предательская звезда, словно вино, затуманила голову, а потом…

Потом её обвинили в краже, посадили под замок, Игвар оказался врагом, а она стала предательницей собственного народа. Нет уж, не польстится она на его медовые слова!

Но сейчас, когда они шли по коридору одни и их никто не слышал, Игвар снова стал похож на того, кого она знала в Олруде, кого лечила на болотах, а не командора и второго человека после короля. И она не знала, как можно ненавидеть и доверять одновременно. Но чувствовала она всё это вместе, и, кажется, совсем запуталась.

Вот только от его слов остался горький осадок. Она поняла, что Игвар – очень могущественный человек, раз даже король делает так, как он велит. Но очевидно же, что всё, что ему нужно от неё – эта звезда. И как только он её получит, снова Олинн будет сама по себе, а ей надо думать о своём выживании.

– Я не могу её отдать, − пробормотала она, глядя перед собой и чувствуя, как его пальцы, ласкают её руку, пользуясь тем, что в полумраке коридора они сейчас одни.

– Конечно, можешь. Просто скажи мне, где она. И я сам заберу, − произнёс он тихо и чуть хрипло.

− А если она там… откуда её нельзя достать? – спросила Олинн.

− Ну не в болото же ты её бросила!

− А если в болото?

Может быть, и правда, сказать ему, что она утонула в болоте?

– Значит, всё плохо, пичужка… Всё очень плохо, − произнёс он как-то отстранённо. – И в какое же болото?

Он остановился внезапно, перед дверью, ведущей во двор, повернулся к Олинн и, взяв её за плечи, посмотрел прямо в глаза. Узкое стрельчатое окно давало мало света, но и этого было достаточно, чтобы увидеть, как он смотрит на её губы.

– В какое болото ты её бросила? И зачем? Ты снова меня обманываешь? Ну же, скажи мне! – произнёс он тихо, но требовательно. – Так где она?

От страха у Олинн сердце снова ушло в пятки. Как ему сказать, что она у неё в руке? У Олинн в голове всё крутились слова короля о том, как Игвар рвался в Олруд. Понятно, что ему нужна была эта звезда, и он знал, где её искать. Монахом переоделся и смог её украсть, хотя это было очень и очень опасно! Если ему так сильно нужна эта звезда, то что он сделает, когда узнает, что звезда у неё в руке? Не поверит? А если увидит? Вырежет ножом?

Почему-то в голову полезли всякие страшные вещи, и она оглянулась, надеясь, что в коридоре кто-то окажется, но он был пуст, король уже вышел во двор, а стража последовала за ним.

– Я… я отдала её отцу! – выпалила Олинн от смущения и страха, потому что лицо Игвара было так близко. – Когда нашла. Торвальд сказал, надо отдать ярлу. И я… отдала.

– И куда же её дел Белый Волк? В сокровищнице ничего такого не нашлось, – произнёс Игвар тихо, не сводя с неё взгляда.

– Я… я не знаю. Правда, не знаю! Отпусти меня, – прошептала она почти умоляюще.

А он и не думал отпускать. Его пальцы лишь сильнее сжали её плечи, и Олинн ощутила их жар даже сквозь мех рысьей накидки.

– Скажи, зачем ты приехала сюда, в Бодвар? К кому ты бежала? К королю?  И то, что ты сказала про Хейвуда – это правда? Почему не сказала мне?! Я же сказал, что защищу тебя! Или ты сбежала от меня, а про Хейвуда всё придумала?

– Про Хейвуда – это правда. Но сбежала я от тебя! – снова выпалила Олинн.

– И чем же я плох для тебя? Тем, что не король? – в голосе Игвара прозвучала горечь.

– Тем, что ты… Что все мои беды из-за тебя!

− Из-за меня? – казалось, он выдохнул этот вопрос изумлением.

– Да ты же просто захватчик! Берёшь, что захочешь! А я тебе не какая-то добыча и не «рябиновая невеста», сказала же ещё в прошлый раз! – воскликнула она, ощущая, как пылает в ладони звезда, придавая ей решимости.

– А знаешь… думай, что хочешь! – произнёс Игвар, и его руки скользнули вниз по её плечам. – Но я вот скучал по тебе! Всё думал, как найду тебя, когда захватил замок. Думал, ты рада мне будешь. Но я же захватчик, да? Глупая!  Я весь Олруд перевернул вверх дном, когда не нашёл тебя утром. Но я шёл по твоему следу и знал, что найду тебя здесь. Ты моя, пичужка, слышишь? Только моя!  Я не отдам тебя ни королю, ни кому другому!

– Отпусти меня! – прошептала она, с ужасом понимая, что если сейчас их кто-то увидит, то королю не понравится всё это.

Ох, как не понравится! Но Игвару будто всё равно!

– Я бы давно тебя отпустил. Если бы ты просто меня ненавидела. Но я чувствую ток твоей крови. Слышу твой запах, – он шептал что-то бессвязное, безумное и сладкое, склоняясь к её губам, – я ощущаю твоё желание, и будь я проклят, если ты не хочешь того же, чего и я.

Его ладони сжали её плечи, скользнули на спину, он обнял Олинн и прежде, чем она попыталась вырваться из его рук, поцеловал, как тогда у реки, неожиданно и не спрашивая. И снова, как и тогда, одновременно нежно и грубо, будто не хотел этой грубости и не мог сдержаться.

И было что-то такое в его словах, обволакивающее, как тёплый мёд, лишающее сил, оставляющее только одно желание – отвечать на его поцелуи. И она ответила. Не думала даже, что сдастся так легко, что от одного прикосновения растает, как свеча. Но растаяла. И, когда он притянул её к себе, не сопротивлялась.

Игвар взял руку Олинн и прижал к своей шее, словно предлагая: «Обними меня!», и она, словно заворожённая, скользнула пальцами по коже.

− Скажи мне правду, − прошептал Игвар, отрываясь от её губ и сжимая в ладонях лицо Олинн. – Где она? Где звезда Севера?

А её пальцы в этот момент почувствовали на его шее металлический обруч – торквес, тот самый, который она видела ещё в избушке на болотах, и это ощущение металла и его слова отрезвили Олинн в одно мгновенье. Она вынырнула из сладкого дурмана и сразу вспомнила, кто перед ней.

Так всё это, чтобы узнать, куда она дела звезду? Этот поцелуй, этот страстный шёпот?!

И её захлестнула волна горькой обиды. Олинн упёрлась руками в грудь Игвара, попытавшись оттолкнуть, и, когда он разжал объятия, с размаху ударила его по лицу. Не думала, что когда-нибудь сделает так.

Сама от себя не ожидала и поэтому  испугалась. Всего и сразу. Чувств, нахлынувших на неё, той пропасти, в которую Игвар тащил её за собой, и собственной слабости. Того, что она оказалась игрушкой в руках двух могущественных мужчин. А главное, того, что все его слова – снова ложь! Всё лишь для того, чтобы узнать о треклятой звезде!

Сразу вспомнилось, как он страстно звал в бреду какую-то женщину, и слова короля о том, что у Грира нет дамы сердца, а значит, этот его порыв, как и в прошлый раз, всё такой же обман! Только тогда он выведал у неё, как проникнуть в крепость, а сегодня хочет выманить у неё звезду!

И она бы ударила его ещё раз, но в тот же миг с ужасом подумала, а что сделает Игвар в ответ? Он ведь не из тех мужчин, которые потерпят подобное от женщины! Она замерла, прижав ладонь к губам и глядя на него глазами, полными отчаяния и страха.

− Так, значит? – только и произнёс Игвар, потерев щёку, и раздражённо провёл рукой по волосам.

Снаружи в третий раз призывно протрубил рог, и где-то на лестнице раздались шаги и голоса. Ещё одно мгновенье Игвар и Олинн смотрели друг на друга, обжигая взглядами, а потом лицо командора снова стало каменным. Он шагнул в сторону двери и толкнул её с такой силой, что она распахнулась, едва не сбив с ног стоявших за ней людей, и вышел первым. А Олинн ничего не оставалось, как последовать за ним.

Она с трудом нащупала ногами две узких ступеньки. От всего, что произошло, у неё совсем помутилось в голове. Олинн даже не сразу поняла, что во дворе их встречают ярл Бодвар и Фэда, и забыла поклониться хозяину дома. И только потом заметила, как сестра смотрит на неё и Игвара, и она поклялась бы, что Фэда всё поняла. Да и как не понять, если у Олинн пылает лицо, и губы горят от поцелуя, а от смущения она готова провалиться сквозь землю.

Фэда присела в полупоклоне, и только теперь Олинн обратила внимание, что сестра одета так, что сразу и не узнать. Тёмное платье и длинный плащ с лисьим воротником, а волосы скрыты под накидкой, украшенной спереди тяжёлым ободом из жемчуга от уха до уха. Под подбородком края накидки скреплены так, что скрывают шею. И глаза Фэда подвела чёрным, как делают замужние северянки.  Видимо, сестра не хотела, чтобы её случайно кто-нибудь узнал.

− Эйда Олинн, позвольте проводить вас, – произнёс Игвар голосом, полным безразличной вежливости, и снова подал ей руку.

Его лицо оставалось бесстрастным, и он рассматривал гостей, идущих к воротам, всем своим видом показывая, как неприятна ему навязанная королём галантность.

Фэда тоже молча отвернулась, сделала вид, что они с Олинн едва знакомы, и вся процессия двинулась к месту турнира. А Олинн совсем растерялась. Сейчас она уже жалела о том, что сделала, потому что понимала: у её пощёчины будут последствия. И она всё та же лягушка глупая, могла бы и правдоподобнее соврать про звезду. Вот Фэда бы смогла! Надо было с самого начала сказать, что отдала её отцу. Но теперь-то Игвар понял, что она знает больше. Что теперь с ней будет? Он командор, а она…

Олинн шла, едва касаясь пальцами рукава Игвара, и старалась на него не смотреть. Они проследовали к месту турнира в полном молчании, и ей казалось, что её ведут на казнь. Впереди шёл ярл Бодвар с женой, и, подойдя к помосту, на котором уже сидел король, хозяева замка пропустили гостей вперёд, указав на почётные места. Игвар сел по правую руку от короля,  Олинн рядом с ним,  а уже дальше Фэда и её муж.

Пытаясь успокоить тревожно колотившееся сердце, Олинн спрятала руки под рысью накидку и принялась рассматривать всё вокруг. Она никогда раньше не видела турниров. В Олруде хирдманы просто собирались в хозяйственном дворе крепости, орали и пили эль, криками подбадривая тех, кто сошёлся в центре круга, и иногда дрались до смерти. И что такое настоящий рыцарский турнир, ей предстояло увидеть впервые.

Ровную площадку прямо за воротами крепости огородили со всех сторон вешками и бочками. Соорудили большой помост с навесом от дождя, если тому вдруг вздумается снова пойти. И всё сооружение украсили еловыми ветвями, рябиной и красными плетями болотного плюща. На помосте поставили кресло для короля, укрыв его бархатной накидкой, и скамьи для гостей, а рядом ещё шатёр с закусками и вином. Повсюду развесили штандарты короля Гидеона, а его воины, все как один, надев поверх кольчуг плащи с гербами, встали рядами по обе стороны площадки.

Всё было так торжественно и красиво, что Олинн невольно залюбовалась, глядя на это зрелище. Воинов было много, больше, чем вчера на пиру. Она прислушалась к разговорам и поняла, что те отряды, которые уехали дальше на север, преследуя бежавших людей ярла, сегодня вернулись в Бодвар. После разговора короля с Игваром, который Олинн услышала недавно, она теперь понимала, что в зелёных плащах – это обычные воины, а в рыжих, подбитых мехом – найты. Главы балеритских кланов, что собрались под знамёна короля Гидеона. И различить их было нетрудно, у каждого найта под королевским древом на гербе был изображён клановый знак – ива, орешник, ясень…

За ограждением собралась толпа желающих посмотреть турнир. Снова протрубил рог, появился герольд со своим огромным посохом, украшенным лентами и оленьим рогом, и стал выкрикивать пышные имена победителей битв. Найты стали подходить к королю по одному и кланяться, прикладывая правую руку к сердцу, а затем усаживаться на нижний ряд помоста. Кого-то из них Олинн уже видела вчера на пиру, а кто-то появился впервые. Но все они, как один, с любопытством смотрели на Олинн, сидящую рядом с командором. Видимо, не понимали, кто эта девушка, и что означает её столь почётное место.

– Гленн Нье'Лири из клана Рябины! – воскликнул герольд, потрясая посохом. – Победитель битвы на Чёрном пороге!

И, прежде чем Олинн успела разглядеть лицо подошедшего найта, взгляд скользнул по его гербу. Рябиновая ветвь и полукруглая вязь рун под ней, словно чаша. И этот узор, и эта ветка были ей знакомы. На кулоне её матери они были точно такими же. Олинн невольно прижала руку к груди, туда, где под платьем прятался этот самый кулон, чувствуя, как сдавило сердце.

Глава 25.

Найт Гленн Нье'Лири  был уже немолод, но и ещё не стар, и по виду крепок. Борода острижена коротко, волосы с проседью тоже короткие, не так, как носят северяне. Обветренное лицо пересекал старый шрам, и взгляд у найта был усталый, тёмный. Его плащ по низу весь испачкался грязью, видимо, Гленн Нье'Лири прибыл с одним из недавних отрядов.

Он приложил руку к сердцу и поклонился, как и другие, но потом увидел Олинн и замер, будто не мог поверить своим глазам. И посторонился, только когда герольд выкрикнул новое имя, и другой найт подошёл поклониться королю, но всё смотрел и смотрел, и его губы, казалось, произнесли какое-то слово.

Айрис…

И Олинн тоже смотрела на него, не сводя глаз и чувствуя, как что-то прорывается внутри, крутится в голове, и вдруг…

…она вспомнила.

Это лицо… Она видела это лицо! Кажется, много… очень много лет назад, только тогда этот мужчина был куда моложе.

Голубые ели, левады и замок у скалы… Всё, что она видела в саду эрля вчера вечером…

Два всадника скачут во весь опор, лошади перемахивают через низкую ограду и пересекают лужайку. Женщина в рыжем платье встречает их на мосту, она держит за руку ребёнка. Девочку…

− Гленн! Ты угробишь моего мужа! – восклицает женщина со смехом. – Зачем ты всё время подначиваешь его на скачки?!

− Это Вилф меня подначивает, − отвечает Гленн и спрыгивает с коня.

Вилф…

Солнце золотит вершины гор и катится за кромку леса, под мостом шумит вода, и длинные тени тянутся от деревьев к их ногам…

Айрис…

Она помнит эти имена.

Олинн вздрогнула от мимолётного видения.

Гленн Нье'Лири уже отступил и сел в ряду с другими найтами. Рог снова затрубил, приветствия закончились, и на турнирную площадь вышли первые участники.

– Что сказал король? – прошептала Фэда, не поворачиваясь к Олинн.

– Ничего, – ответила она тихо.

– Что, совсем ничего? – переспросила Фэда раздражённо.

– Будет Янтарный совет. Там всё решат, найты должны одобрить невесту, – буркнула Олинн, чтобы сестра отстала.

Пусть Фэда думает, что всё идёт по их с мужем плану. Олинн не хотела ни с кем разговаривать. Только что ожившие воспоминания крутились в голове, рождая новые образы, и сердце стучало тревожно.

Герольд ещё раз протрубил в рог и зычным голосом перечислил, что причитается победителям, пожелал всем удачи, и со все сторон раздались одобрительные возгласы.

На состязание вышли сначала лучники, потом мечники. Игвар какое-то время тихо разговаривал с королём, а затем встал и ушёл, и место между Олинн и королём освободилось. Гидеон повернулся к Олинн и принялся спрашивать её о том, нравится ли ей турнир. В его глазах она снова увидела усталость и темноту, и в этот раз Олинн невольно посмотрела на его перстень. Красный камень в массивной оправе сейчас показался ей углем, внутри которого тлеет пламя. И можно было даже подумать, что перстень тянет руку короля вниз, таким тяжёлым он выглядел. Или это рука короля была такой истощённой? Это даже странно, король, хоть и худощав, но довольно крепок. А вот левая рука с этим перстнем почему-то выглядит как рука старика. Олинн даже моргнула, прогоняя странное видение, и отвела взгляд. Смотреть на камень было неприятно.

Затрубил рог, объявляя о новом состязании. И на турнирную площадку выехали всадники с копьями и щитами.

– Это самая красивая часть турнира, – произнёс король, указывая на всадников, которые проехали вокруг площадки друг за другом, кланяясь королю.

Один из всадников остановился напротив, и Олинн узнала Игвара. Он поприветствовал короля, а затем медленно наклонил в её сторону своё копьё, поднеся его так близко, что она даже испугалась.

– Не бойся! Повяжи на копьё ленту, – произнёс король, чуть усмехнувшись. – Грир выбрал тебя своей дамой сердца.

На помосте наступила тишина, все смотрели на Олинн, а она смотрела на Игвара. Его лицо по-прежнему было бесстрастным, но горящий взгляд выдавал его мысли. И даже отсюда Олинн чувствовала его злость.

Ох, Луноликая!

Она дрожащими пальцами распутала одну из лент, вплетённую в волосы, и повязала её на древко копья под сотнями любопытных взглядов. И услышала шепотки, побежавшие по рядам, все обсуждали это небывало событие.

И когда первая пара разъехалась вдоль барьера и опустила копья, Олинн с ужасом подумала, а что будет, если копьё попадёт в Игвара?

Герольд стукнул посохом, и первые участники сошлись.

Олинн смотрела, как проигравшие вылетали из седла, как в щепки разлетались щиты и падали лошади, и каждый раз закрывала глаза, слыша треск ломающегося дерева и крики.

Когда дошла очередь Игвара, ей показалась: у неё сердце выпрыгнет от страха. Герольд прокричал имена участников, но она не расслышала их. Лишь сжала пальцы под рысьей накидкой и, когда Игвар опустил копьё, направляя на соперника, просто закрыла глаза и взмолилась Луноликой, чтобы он не пострадал.

Не думала даже, что будет так за него бояться!

– Грир всегда побеждает, – произнёс король, обращаясь к ней и принимая из рук слуги кубок с вином.

И он был прав. Несчастный соперник Игвара вылетел из седла, и его щит разлетелся в щепки. Хорошо, хоть вообще остался жив. Толпа взревела одобрительно, а Олинн повернулась к королю и спросила:

– А почему «Грир»? Что это за имя?

– А это и не имя, – усмехнулся король. – Я дал это прозвище, когда спас ему жизнь. Грир – это медведь, что живёт в балеритских горах. Нам было лет по… четырнадцать, кажется. Мы были на охоте и решили, что сами поднимем медведя. Я хотел удивить старшего брата, но медведь оказался огромным, как гора. И Игвар сошёлся с ним. Да… Помню, медведь тогда прилично его изломал, но я всадил ему нож в ухо… Помню, как тащил Игвара на себе, а он только и прошептал, что надо бы шкуру с медведя снять… на память, – король рассмеялся и коснулся плеча Олинн. – Тогда я и дал ему это имя. Так оно и осталось.

− Так его шрамы, они от этого?

– Ты видела его шрамы? – удивился король.

А Олинн даже язык прикусила, вот так и сказала лишнего!

– Да… В Олруде. Он… обливался водой, – торопливо произнесла она первое, что пришло в голову.

– Ну, те шрамы, что от медведя, уже, наверное, и не видны. В молодости всё зарастает быстро, – ответил король задумчиво, – а те, что видела ты… Так это он в плену был. У северян.

– У северян?! – удивлённо спросила Олинн.

− Потому-то он и знает здесь все тропы. Прошёл весь Север пешком до самого Эгельстайна. И в Олруде тоже был. А потом бежал, – король отхлебнул вина, поставил кубок и поднял руку вверх в знаке поддержки. – Поэтому мы и смогли захватить Север. Благодаря ему.

– Он был в Олруде? – тихо переспросила Олинн.

– Был. Северяне гнали рабов на продажу через Олруд. Там его держали какое-то время в темнице… А потом угнали в Эгельстайн.

Это было настоящим откровением для Олинн. И она вдруг подумала, а что, если именно тогда Игвар и узнал всё об Олруде? Как устроен замок, кто в нём живёт, и даже её мог видеть, мог знать, кто она такая.

Ох, Луноликая! Да как же так?

Рабов, которых пригоняли на продажу, в Олруде содержали по другую сторону от хозяйственного двора. Там были специальные подвалы, куда их запирали. И кто-то из них подолгу задерживался в замке – все тяжёлые работы делались в Олруде силами рабов. Но в той части крепости Олинн бывала редко. И лишь тех, кто прогневал ярла Римонда, приводили на замковую площадь к столбу, на потеху остальным. Она вспомнила тот день, когда они шли от избушки Тильды в замок, и Игвар её расспрашивал о жизни в Олруде. Потом, позже, она подумала, что это он специально выведывал у неё, что к чему, чтобы напасть на замок. Но теперь всё выглядело иначе. Если он бывал в Олруде и раньше, то и без её рассказа мог знать, как там всё устроено. И он проник и забрал звезду, и уж потом оказался на её пути на болотах. Но зачем тогда он вернулся обратно в замок вместе с ней? Зачем вообще туда пошёл, рискуя тем, что его могут узнать? Могут снова посадить на цепь или продать в рабство? Зачем?

А ещё она вспомнила, как рассказывала ему о том несчастном, которого ярл Римонд посадил на цепь посреди двора. Вспомнила лицо Игвара, каким оно было, когда он слушал её рассказ. Она и подумать не могла, что всё это ему известно не понаслышке.

− А когда это было, Ваше Величество? Когда он сбежал из плена? – спросила Олинн тихо, глядя на то, как Игвар сходится с последним противником на ристалище.

− Он вернулся несколько лет назад. И сказал, что Север можно завоевать и навсегда избавить Балейру от постоянных набегов ольхов. И, как видишь, он был прав, − король повернулся к Олинн и снова дотронулся до её руки. – Как думаешь, что пожаловать ему в награду за эту победу? Может быть, отдать Бодвар? Место здесь хорошее, дорога через Перешеек – ворота Севера.

− Я… я не знаю, Ваше Величество, − пробормотала Олинн, глядя королю в глаза.

Сейчас они снова казались орехово-карими, и не было в них никакой темноты. Гидеон ей улыбнулся, а Олинн смотрела на него и не видела.

Все мысли её были заняты только одним: сегодня она назвала Игвара захватчиком… Но после того, что узнала от короля, всё стало выглядеть совсем по-другому. Если Игвар был в рабстве… Эти старые шрамы на его теле, они от плётки. И с ним это сделали люди её отца…

Ох, лягушка глупая!

Значит, тот его рассказ был правдой по своей сути. Он сказал, что был в плену, только не у людей с Солёных островов, а у северян. Но тогда он и не мог рассказать ей всей правды.

И Олинн стало стыдно за свои слова, за ту пощёчину, потому что она внезапно поняла, чего стоило Игвару отпустить ярла и его сына живыми и невредимыми. Другой бы, не задумываясь, отрубил головы своим мучителям. А он отпустил их, хотя мог и казнить, и даже король удивился. Неужели он сделал это только потому, что пообещал ей?

Последний противник вылетел из седла, и толпа одобрительно взревела. Олинн посмотрела на Игвара, как он подцепил остриём копья рябиновую ветвь, украшавшую ограждение, и под радостные крики направил коня к королевскому помосту. Он поклонился Гидеону и, остановившись напротив Олинн, опустил рябину ей на колени. И толпа снова радостно взревела, а воины принялись стучать по щитам рукоятями мечей, одобряя действия своего командора. Олинн посмотрела на Игвара и готова была провалиться сквозь землю. Все вокруг разглядывали их с жадным вниманием, и от этого хотелось куда-нибудь спрятаться. Ведь по её лицу сейчас, кажется, можно прочесть абсолютно всё! Ей было так стыдно и страшно от всех тех чувств, что нахлынули на неё в этот момент. От того, как колотится сердце, и щёки заливает краска смущения.

Звезда в её руке совсем растаяла, растворилась и наполнила кровь жаром. Одно мгновенье они с Игваром смотрели друг другу в глаза, и, не зная, как повести себя в этой ситуации правильно, Олинн взяла в руки рябиновую ветвь и поднесла к губам.

Ей показалось, или в глазах Игвара вспыхнул огонь?

Она отвела взгляд, окончательно смутившись, и в тот же миг герольд протрубил в рог, зычно крикнув: