Текст книги "Рябиновая невеста"

– Так Белый Волк пришёл в Гранард за этой звездой, которую придумала моя мать? – спросила Олинн. – Выходит, звезда не настоящая?

Олинн подумала, что в этой истории Гленн не знает всего. Ведь звезда, которую она сняла с Игвара, она-то была настоящей!

– Нет… Звезда настоящая, – ответил Гленн, – уж не знаю, как она появилась, но однажды Айрис увидела, как ты с ней играешь. Мы долго не могли понять, где ты её взяла, потому что ты говорила, что она просто появилась у тебя в руках.

– Я говорила? – удивилась Олинн.

Она вспомнила рассказ няньки в Олруде, по её словам, когда Олинн привезли в замок, она совсем не разговаривала.

– Да, ты уже умела говорить.

– И что было дальше?

– А дальше… Когда южная зараза перебралась через Перешеек и стало понятно, что и Северу тоже несдобровать, Белый Волк пришёл в Гранард за этой звездой. Он обманул нас, напав на две деревни на западе малым отрядом, чтобы выманить наши основные силы. Я отправился на запад, а Вилф остался, но едва мы покинули замок, Белый Волк напал на Гранард. Ему нужна была звезда Севера. Он убил Вилфа и хотел забрать звезду, но твоя мать сотворила страшное проклятье, пообещав Белому Волку, что род его закончится на его детях. И тогда, чтобы обезопасить себя от него, Белый Волк забрал не только звезду, но и тебя. В залог. Он не тронул Айрис и пообещал, что если с ним ничего не случится, то ты будешь жить. Когда мы вернулись, Гранард был разграблен, а Айрис едва жива от горя. Но потом, позже, она сказала, что в ту ночь в пещере видела многое, и знала, что, так или иначе, всё это случится. Она хотела обмануть судьбу, и этот кулон на твоей шее – это её гейс, который долгое время скрывал, кто ты. Но теперь сила его иссякла.

– Может, поэтому я ничего не помнила? И перестала говорить?  – спросила Олинн, дослушав рассказ Гленна. – Но почему вы пришли в Илла-Марейну? Зачем встали на сторону короля и отправились на Север?

– Затем, что «божьи люди» в стократ сильнее нас. И нам не победить южную заразу в одиночку. А для этого нам нужна была звезда Севера, но как её было вернуть слабыми силами?  Король Тибрайд успел объединить южные кланы, но их было мало. И тогда Игвар поехал на запад, потом на восток. Он говорил с каждым главой клана, убеждая их объединиться. Он помог собрать всю Балейру под начало Гидеона. Он хотел спасти Балейру и короля, своего друга. Игвар сам ушёл за Перешеек, он даже был в плену, но вернулся и сказал, что нашёл то, что искал. И он убедил Гидеона, что ему нужен Север. Мы собрали войска и пошли на Перешеек. Как видишь, всё получилось, – в голосе Гленна послышались тёплые ноты. – Он нашёл тебя и сказал, что ты знаешь, где звезда Севера.

Олинн вздохнула. Как сказать Гленну правду? Впрочем, теперь всё встало на свои места. Теперь понятно, почему звезда растворилась в её ладони…

– А где сейчас моя мать? – спросила Олинн, немного помолчав.

– После того, как потеряла тебя и Вилфа, она ушла в Тэйру – в священный лес. Туда уходят заклинатели и фрэйи, когда в их жизни случается то, что они не в силах вынести. И я давно её не видел. Но она жива, – успокоил Гленн.

– А где эта Тэйра? – с замиранием сердца спросила Олинн.

– На юге, недалеко от Ирвина, – ответил Гленн, вставая, – и ты увидишь её. Но времени у нас не так уж много. С каждой сожжённой фрэйей «божьи люди» становятся всё сильнее. И ты можешь стать следующей. А теперь скажи: ты знаешь, где звезда Севера? Это сейчас самое главное.

– Если я скажу, где эта звезда, то что дальше нужно будет с ней делать? Как эта звезда всех спасёт? – спросила Олинн и тоже встала.

– Этого я не знаю. За ответами нам нужно будет отправиться в Тэйру и найти Айрис. Только она знает ответ на этот вопрос. Или, возможно, другой Оракул. Но для этого нам надо будет сбежать из замка. И лучше всего, прямо этой ночью.

– Бежать? А если за нами будет погоня?

– За нами непременно будет погоня. Но Игвар обещал нас прикрыть.

– Тогда отправимся в путь как можно скорее! – горячо произнесла Олинн.

– Нам нужно выиграть немного времени, а, если ты не придёшь на пир, король пошлёт за тобой, и сразу станет ясно, что тебя нет в замке, – Гленн ещё сильнее понизил голос. – На пиру никто не должен заподозрить ничего. Для всех ты всё ещё дочь Белого Волка. И то ли дама сердца Игвара, то ли короля. Пусть всё так и остаётся. Ешь, пей, улыбайся королю. Где-то в середине пира Игвар подаст тебе знак – ты сошлёшься на нездоровье и попросишь у короля разрешения уйти. Иди в свои покои и жди, за тобой придут…

Гленн не договорил, со стороны каменной арки раздались голоса и чьи-то шаги.

– За тобой придут! – шепнул Гленн и, шагнув за могучий ствол дуба, растворился в темноте.

Глава 28.

Когда Олинн вошла в зал, гости уже расположились за столами, и она снова ощутила, как все на неё смотрят с любопытством и одним единственным вопросом: кто же она такая? Что в ней столь ценного? Она прошла мимо гостей, к тому месту, на которое указал король, боясь поднять взгляд. Слишком много всего сейчас теснилось в её голове.

Этот пир сильно отличался от вчерашнего. Никаких залитых элем столов, кольчуг и молота, которым дробили щиты северян. В зале зажгли множество свечей, стены  украсили гроздьями рябины, падубом и алым болотным плющом. Столов для гостей было немного. Их накрыли скатертями, а над королевским столом повесили большой штандарт с вышитым зелёным деревом. Вся посуда: тарелки, блюда, кубки, всё было дорогим, из серебра и золота. Кубки инкрустированы янтарём, и  даже в ручках ножей и вилок вплавлены большие янтарные капли. Недаром же трон Балейры зовётся Янтарным, и Олинн подумала, что, может быть, у Гидеона он, и правда, целиком из янтаря? И что удивительно − в военный поход король прихватил с собой даже посуду и скатерти!

Сегодня в зале собрались только самые почётные гости. Свита короля, коротышка Хейвуд, главы кланов – найты, командоры и те, кто входил в Янтарный совет. Женщин было немного, кто-то из свиты Фэды, и она сама, Олинн, две дамы, одетых, как южанки, и ещё какая-то тощая монашка, с ног до головы в чёрном и с хольмгрегом на груди. Скальды, расположившиеся в углу, наигрывали неспешную мелодию.

И, разглядывая исподтишка гостей, Олинн подумала, что здесь собрались все, кто возлагает на неё какие-то надежды. Ярл Бодвар и Фэда хотят, чтобы она стала женой короля, сняла с его руки кольцо, а потом исчезла навсегда. Гленн хочет, чтобы она спасла Балейру, правда, неизвестно, как. Хейвуд сам хочет стать королём, а для западных найтов Олинн всего лишь помеха на пути их дочерей к трону. А Игвар…  А чего хочет Игвар? Этого она не знала, но, как это ни странно, в этом зале нет никого, кому она была бы совсем безразлична. И поэтому Гленн Нье'Лири прав, бежать в Тэйру к матери – это единственное, что сегодня выглядит разумным. Осталось только выдержать половину вечера.

А вот это было самым сложным, потому что изображать влюблённость в короля, когда за тобой наблюдают десятки любопытных глаз, очень трудно. Наверное, ей было бы проще, если бы в зале не было Игвара. Но… он там был. И Олинн посадили как раз между ним и королём на стул с высокой резной спинкой. Такой же стул стоял у короля, а для других поставили стулья поменьше, а то и вообще лавки, укрытые оленьими шкурами, и со стороны выглядело так, будто она и Гидеон сидят рядом, совсем как король и королева.

Это заметила не только Олинн, но все, кто были в зале. И по лицам найтов можно было догадаться, что половина из них не одобряет этот явный знак симпатии короля. Олинн ощущала кожей, как вокруг сгущается что-то невидимое и тревожное. Плохое…

И если бы дело было только в неодобрении найтов! Но и во взгляде Хейвуда, и ярла Бодвара она читала только одно – собственный приговор.

Ничего! Ночью она сбежит, а сейчас нужно сделать всё, что от неё ждут.

– Ну что же, раз все в сборе…

Музыка стихла. Король поднялся, взял кубок и взмахом руки велел всем сидеть в его присутствии. Он знаком поманил слугу, и тот принёс ларец, в котором лежали свитки, скреплённые королевской печатью.

− Я буду говорить много, − начал Гидеон свою речь. – Время мечей закончилось, пришло время слов и благодарностей…

Его речь была о долге, чести и спасении Балейры. Он поимённо благодарил каждого найта и, что удивительно, помнил заслуги и успехи в боях каждого из своих людей. Он отметил даже обычных воинов, кто отличился особой храбростью. Олинн слышала названия каких-то земель, которые он жаловал кланам, перечисление даров и наград, но большей частью это ей ни о чём не говорило. Она смотрела, как при упоминании очередного имени кто-то из найтов вставал, подходил к королю и кланялся, с благодарностью принимая из его рук свиток с дарственными. Так постепенно она и запомнила большую часть людей за этим столом. По правую руку сидели южные и восточные кланы, и видно было, что они чувствовали себя здесь, как дома. А по левую руку сидели найты западных кланов – молчаливые и настороженные. Видимо, они впервые получали милость от короля.

Из всей речи Гидеона Олинн поняла лишь, что Олруд достанется Нье’Риганам из клана Орешника. Их дом больше всех пострадал от набегов северян, был разграблен и сожжён, и теперь, по милости короля, они могли забрать себе замок Олруд и часть земель в управление и обосноваться на Севере. А заодно нести службу по охране новых границ Балейры.

Бодвар так и остался за ярлом, поскольку Игвар от него отказался ещё на турнире. Предлагать же Бодвар кому-то другому король не стал и заслуги ярла, предавшего северян и перешедшего к нему на службу, тоже оценил – подарил ему меч с королевским гербом.

− Этот меч перекован из мечей павших северян. Надеюсь, и твоя душа переплавилась в горне войны, и на ней появилось клеймо моего древа. И что ты так же верно будешь служить мне, как этот меч – тебе. А если не будешь… если предашь, то им я отрублю голову тебе и всей твоей семье, − произнёс король, вручая меч ярлу Бодвару.

И Олинн увидела, как побледнела Фэда и опустила взгляд в свой кубок, который сжимала двумя руками.

После того, как земли были поделены и награды розданы, король выпил до дна за победу и пообещал, что, несмотря на мир с Эгельстайном, в следующем году весной стоит вернуться на Север и донести штандарт с зелёным древом до самых Солёных островов. Найты одобрительно загудели и ударили ладонями по столу. В заключение король велел снести все хёрги во всех поселениях Севера и построить к весне в каждой крепости храм во славу истинного бога. А ещё сделать так, чтобы в Илла-Марейне не осталось ни одной вёльвы или эрля, которые не приняли бы истинную веру. Все они должны пройти испытание огнём и принять истинного бога. А всех, кто откажется, король велел, не раздумывая, сжечь. И этим поручили заняться ярлу Бодвару.

− Не должно остаться на Севере никакого колдовства!

Когда король говорил эти слова, Олинн видела, как камень в его перстне налился кровавым светом. И не стоило сомневаться, что следующей весной король вернётся сюда, чтобы закончить начатое. У Олинн даже мурашки побежали по коже от этих зловещих слов и захлестнувшего её  нехорошего предчувствия, потому что в голосе короля слышались какие-то иные ноты, когда он говорил об истинном боге. Твёрдые и безжалостные…

Она даже вздрогнула от последних слов короля и посмотрела на Гленна Нье'Лири, но её дядя весь вечер беседовал с кем-то или слушал короля, а на племянницу старался не смотреть.

Это и правильно…

И в этот момент её руки, лежавшей на краю стула, будто невзначай коснулась тёплая ладонь Игвара. Олинн застыла, надеясь, что по её лицу никто не догадался о том, что происходит, но…  руку не убрала. Это прикосновение было таким успокаивающим, таким тёплым. Сердце сжалось от сладкого предчувствия, рванулось и затрепетало. Олинн чуть наклонилась к столу, подвигая одной рукой блюдо, так, чтобы скатерть точно скрыла это прикосновение. И в тот же миг рука Игвара полностью накрыла её руку, сжала легонько, лаская пальцами там, где в центре ладони пряталась звезда.

И она отозвалась сразу. Тепло потекло по венам, растворилось в крови, наполняя её чем-то опьяняющим и жарким, и всё вокруг стало вмиг неважно. Король, Хейвуд, Фэда, все эти люди… Олинн никогда не испытывала ничего подобного. Всего лишь прикосновение, всего лишь тепло, но перед ней будто открылся новый мир, который наполнился яркими красками, запахами и звуками. И на какое-то мгновенье исчезли гости, посуда, столы, слуги, снующие вокруг, штандарты, оленьи головы и каменные стены замка. Они растворились, стали прозрачными, шум затих, и остался только могучий дуб в саду эрля, уходящий в самое небо и наполненный волшебным светом. А ещё Игвар.

Он всё так же был рядом. И Олинн ощутила, как её пальцы сами переплетаются с его пальцами, отвечая на прикосновение, как будто они стали одним целым. Это длилось, кажется, всего мгновенье, но в то же время и очень долго. Как будто рядом с королём, среди гостей, прошёл всего лишь миг, равный взмаху ресниц, а там, где она оказалась с Игваром,  время текло неспешно.

− К-хм, к-хм, ну, раз тут пошли такие велеречия, то, так сказать, хочется произнести и ответные слова благодарности…

Голос Хейвуда пришёл откуда-то издалека, заставив Олинн моргнуть, вернуться из прекрасного видения и торопливо вытащить руку из нежного плена пальцев Игвара, понимая, что ещё немного, и все увидят на её лице то, чего видеть не должны.

Король уже опустился на свой стул, и теперь прямо напротив него стоял Хейвуд с кубком в руке, собираясь произнести свою речь. У королевского племянника после турнира под глазом проступил кровоподтёк, и сам глаз слегка заплыл,  но это его, кажется, совсем не смущало. Он бросил короткий взгляд на Олинн, будто прицеливаясь, и снова посмотрел на короля.

− Этой победой мы обязаны стойкости и силе духе Вашего Величества, − произнёс он с притворным смирением и чуть приподнял кубок, − и её впишут золотыми буквами на страницы истории. Теперь Балейра раскинулась от моря до моря, с запада на восток. А скоро она протянется от озера Риш на юге, и до самых Солёных островов.

Король благожелательно склонил голову, явно довольный этой речью племянника, а Олинн ощутила, как нарастает тревожное чувство в груди.

 − Но…Теперь всему этому богатству нужен наследник, − подытожил  Хейвуд, обводя взглядом присутствующих. – Чтобы род победителя, так сказать, не прервался…

В зале на мгновенье наступила тишина, а потом найты одобрительно закивали и один за другим стали поднимать кубки, и взгляды присутствующих устремилась на Олинн. Она почувствовала, как у неё начинаю пылать уши, и ей хотелось, точно как вчера, спрятаться под столом от этого внезапного внимания.

− … и, я полагаю, − продолжил Хейвуд, − что предложение нашего командора о том, чтобы скрепить Север и Юг не только сталью и кровью, но родственными узами, сейчас можно с лёгкостью осуществить, прямо здесь, в Бодваре. И к Серебряной скрижали добавить ещё и брачный договор, чтобы уж никаких сомнений в том, что север принадлежит королю Гидеону, не осталось. Пусть северяне увидят брачный обряд и преклонят головы не только перед нашим мечом, но и перед своей королевой.

Он посмотрел на Олинн, а по рядам гостей пронеслось роптание.

− А что, у кого-то есть сомнения, что Север принадлежит королю Гидеону? – спросил с усмешкой Игвар. – Ты скажи, у кого…

− Я надеюсь, что нет, − ответил Хейвуд, по-прежнему глядя на короля, − но, объединив Север и Юг таким образом, королевские дети унаследуют Север ещё и по праву крови. Я всего лишь беспокоюсь о том, что будет дальше…

− Какая нам польза с того, что в Талламоре будет сидеть северянка? – раздался голос одного из найтов. – С такими силами, как у нас, родниться с врагами больше нет нужды. Не справедливее ли было бы, со стороны Его Величества, взглянуть на дочерей Запада?

Найт встал, и Олинн увидела на его груди герб клана Ивы.

− Ну почему же только Запада? – на противоположном конце стола поднялся другой найт.

По рядам пошли шепотки, перераставшие в недовольное бормотание, которое того и гляди грозило превратиться в драку. Лицо короля вновь стало мрачным, и он ударил по столу ладонью, так, что подскочили блюда и кубки.

− Ваше Величество, − неожиданно произнёс Игвар в наступившей тишине, − вы обещали дамам танцы, и если никто не возражает…

Он поднялся и посмотрел на Олинн.

− … я бы хотел получить от дамы сердца танец в награду за мою доблесть на турнире,  − он чуть поклонился. – А обсуждение брака можно отложить до Янтарного совета, не так ли?

− Разумеется… танцы! – буркнул король и махнул рукой музыкантам, явно обрадовавшись этой внезапной передышке.

Но по лицу короля было видно, как сильно он недоволен. Хейвуд затронул больную тему раньше, чем нужно, и сделал это специально, заставив западных найтов насупиться и перестать пить, ожидая предстоящего подвоха.  Он заронил в их душу зерно сомнения: раз сам племянник короля предлагает женитьбу на северянке, значит, всё уже решено за их спинами! И с ними никто этого не обсудил! Такого неуважения они бы не простили. Это легко читалось на их лицах, и никакие награды, которые король раздал раньше, не могли сгладить этого впечатления. Над столом повисло грозовое облако, и только музыканты, ударившие по струнам, удержали всех от того, чтобы не начать бросаться обвинениями.

Олинн помнила утренний разговор. Именно об этом Игвар и предупреждал короля. А Хейвуд подлил масла в огонь − он хотел как можно скорее заставить Гидеона заключить нужный брак,  именно здесь, в Бодваре. Но просчитался. И сейчас то, чего хотел Хейвуд, сошлось в поединке с тем, чего хотел Игвар. Но для неё сейчас всё это было неважно. Главное – дождаться ночи.

Она встала, стараясь ни на кого не смотреть, и положила руку на запястье Игвара. Ярл Бодвар пригласил Фэду, и дамы из её окружения тоже вышли из-за столов – найты не преминули воспользоваться женским обществом. Буря за столом утихла, так и не начавшись. Или… просто отсрочилась.

Музыка заиграла громче, мужчины и женщины выстроились в два ряда друг напротив друга. Это был несложный танец, хотя в Олруде такое и танцевали редко. Пары двигались навстречу, сходясь ладонями обеих рук, потом обходили друг друга по кругу и снова расходились. Потом пары соприкасались поочерёдно ладонями правых и левых рук и снова кружили.

В этом танце Олинн, наконец, смогла вздохнуть свободно, не опасаясь, что кто-то поймёт, какие чувства её обуревают. Она посмотрела Игвару в глаза, теперь и взгляд можно было больше не прятать.

Почему ей раньше казалось, что у него некрасивое лицо? И что он похож на косматого медведя? Всё изменилось, и сейчас ей казалось, что нет на свете лица прекраснее!

Они шагнули навстречу друг другу, и, когда их ладони соприкоснулись, Олинн почувствовала, как кружится голова, как прожигает её взгляд этих зелёных глаз, и понимала, что и сама она сейчас смотрит на него вот так же жадно, не в силах оторваться. Он больше не враг, не захватчик, не убийца и предатель. Ох, Луноликая, какой же камень у неё был на сердце! А сейчас за спиной словно выросли крылья. И только один вопрос остался для неё без ответа – как звезда попала к Игвару?

 Рассказ дяди почти всё расставил по местам: эта звезда – подарок Бога Арауна. И она часть самой Олинн. Её мать скрыла это ото всех, боясь, что за ней станут охотиться, и поэтому Белый Волк, напав на Гранард, не знал, кто она такая. То, что он увёз Олинн на Север, скорее, совпадение, он хотел защитить себя от проклятья Айрис. И он был уверен, что звезда – это то самое украшение, поэтому, надёжно спрятав её в сокровищнице, решил, что этим защитил Север.

Теперь Олинн понимала, что Тильда всегда знала правду о ней. Или хотя бы часть правды. Когда она впервые увидела её во дворе Олруда, видимо, в тот момент всё и поняла. Неизвестно, что она сказала Белому Волку, но точно не всю правду. А то, что она оберегала Олинн и учила её всему – теперь причина стала ясна. Она оберегала звезду. Но главное, это ведь она велела Фэде забрать звезду из сокровищницы и принести ей. Зачем? Может быть, она хотела отдать её самой Олинн?

Она шагнула навстречу Игвару и, когда их ладони соприкоснулись, прошептала:

− Ты забрал звезду у Тильды? Как ты узнал, что она там?

− Меня направил к ней дуб, − шепнул Игвар, и они разошлись, чтобы чуть поклониться и сойтись снова.

− Дуб?! – удивлённо спросила Олинн, когда они приблизились друг к другу, едва не касаясь ладонями.

− Да. Дуб в Олруде.

− Так эти руны на дубе… Это ты их вырезал? – прошептала Олинн и сделала пару шагов назад.

Игвар лишь кивнул, и на его губах мелькнула лёгкая тень улыбки. Но Олинн уже и так поняла. В саду эрля в Олруде, когда она пряталась от Хейвуда, она видела на стволе дуба старые и новые  руны. И, видимо, старые руны, которые стали уже почти не видны, он вырезал, когда спрашивал у древа о том, где искать звезду. Серебряный дуб быстро затягивает раны.  А вот новые руны…

Танцующие сделали круг, и снова пары приблизились друг к другу.

− А вторые руны?  Они тоже твои? – снова спросила Олинн.

− Да. Я искал путь в замок, и дуб мне его подсказал. Тайный ход оказался прямо за ним в стене. Я сломал дверь, хотел спуститься вниз и всё осмотреть, но потом пришла ты…

Олинн  вспомнила ту ночь в Олруде, когда Фэда разбила зеркало, а она услышала призрачных гончих и пошла в сад эрля. Вспомнила их разговор… Так вот что там делал Игвар! Значит, он сам нашёл тайный ход, ведущий к реке, и это не её вина, что южане захватили замок! Но если Игвару отвечает древо, то…

− И дуб дал тебе подсказку? – Олинн посмотрела на него внимательно. – Значит, ты…

Если это так, то значит, Игвар такой же, как она. Значит, и он слышит голоса леса!

Он в ответ лишь чуть усмехнулся, и левая бровь поднялась вверх, будто подтверждая догадку Олинн. В этот раз его ладони коснулись в танце её ладоней, и Олинн вспыхнула от смущения и тоже улыбнулась ему в ответ. То, что она узнала сейчас, это всё меняло. Исчез груз вины. Не обязана она больше себя корить ни за звезду, ни за падение Олруда, ни за бегство Фэды.

Танцоры выстроились в длинный ряд и, держась за руки, пошли друг за другом парами.

− Как ты заставил Тильду отдать тебе звезду? – прошептала Олинн, когда они повернулись к гостям спинами.

− Я не заставлял, − также шёпотом ответил Игвар, − она сама отдала. Сказала, что ждала меня. Боги послали ей знак.

Значит, Тильда знала, как спасти Север, другого объяснения всему этому не было.  И этот ворон, который направил Олинн к раненому Игвару, тоже был послан богами.

Пары снова разошлись и стали друг напротив друга, а затем снова сошлись сначала одним плечом, затем другим, и, когда Игвар оказался близко, Олинн опять спросила шёпотом:

− А кто тогда напал на тебя на болотах? Твои раны были совсем свежие.

Но на этот вопрос Игвар ей не ответил. А когда они расходились, то посмотрел на её руку, и Олинн увидела, как изменилось его лицо. Она только сейчас поняла – он увидел звезду на её ладони. Но теперь она могла не опасаться этого, ведь знала, что Игвар ей не навредит. Вот только почему его лицо сразу стало мрачным и угрюмым? Игвар отвёл взгляд, чтобы не смотреть Олинн в глаза, и тревога снова сжала её сердце. Олинн не понимала, что произошло. Но… произошло что-то плохое.

Музыка стихла, пары поклонились друг другу, и мужчины хотели сопроводить дам за стол, но не успели. Король встал и направился к танцующим, жестом указывая им не расходиться. Гости за столами обернулись, все, как один, наблюдая, кого же он выберет.

− Ты хорошо постарался, − сказал он тихо Игвару, но Олинн услышала. – Больше не нужно.

И, одарив своего командора тяжёлым взглядом, Гидеон перехватил руку Олинн и дал знак музыкантам. А Олинн не подумала, что весь этот танец Гидеон наблюдал за ними и видел, кажется, больше, чем нужно. И только Хейвуд, развалившись на стуле, выглядел совершенно довольным. В голове сразу же всплыли слова ярла Бодвара и Фэды.

«Это заронит в душу короля нужное зерно. Завтра, на пиру, потанцуй с ним. Сделай так, чтоб король ревновал, сможешь?»

«Нам надо, чтобы король верил, что это он тебе нравится, а вовсе не его командор!»

Кажется, она справилась с поручением Бодваров. По лицу короля было видно, что ему неприятно смотреть на Игвара и Олинн, и если это не ревность, то что?

Они с королём прошли несколько фигур в полном молчании. Олинн видела темноту в его глазах и заострившиеся черты лица, и ноздри короля раздувались так, будто он пытался почувствовать какой-то запах. Кольцо на его руке светилось кровавым светом, и, судя по тому, что никто не обращал на это внимания, либо это было обычным делом, либо… этого никто не видел.

Король задал ей несколько вопросов о танцах в Олруде, и она ответила коротко, но он будто и не слышал ответов. Только хмурил лоб, и, казалось, его что-то гложет изнутри, какой-то более важный вопрос, который он хочет задать, и не может.

− Развесели и меня, прекрасная Олинн, − произнёс он, наконец, касаясь её ладони своей рукой.

− Развеселить? Но я не знаю, как, Ваше Величество, – тихо ответила Олинн.

− Расскажи мне то, что рассказывала моему командору. Я давно не видел его таким довольным. И ты тоже улыбалась… О чём вы говорили?

− Ни о чём важном, Ваше Величество. Мы говорили просто о… турнире, − произнесла Олинн первое, что пришло в  голову.

− Так расскажи мне то же самое, − он снова дотронулся до её руки. – Чтобы и я чувствовал то же, что и он.

− Но… Ваше Величество, я не говорила ничего особенного, просто, что я… первый раз увидела турнир, и это было красиво и… вот, − она едва смогла выдавить из себя эту ложь.

Король шагнул ей навстречу, сбив фигуру танца, и взял за руку.

− Когда я касаюсь тебя, − прошептал он, наклонившись к её лицу, − я будто пью из источника и не могу напиться! Рядом с тобой я чувствую себя живым! Каким был когда-то очень давно. И я не хочу с этим расставаться. Я объявлю о нашей помолвке прямо сейчас. Не хочу ждать, хочу, чтобы ты стала моей уже завтра.

− Но… Ваше Величество, а как же Янтарный совет?! – воскликнула Олинн, испугавшись этого жара страсти в его голосе и тьмы в его глазах.

Ох, Луноликая! Если он скажет это вслух, что сейчас начнётся!

− Плевать я хотел на Янтарный совет! Плевать я хотел на всех! Зачем мне Балейра, если я не могу дышать?! И если кто-то встанет у  меня на пути, то… Если понадобится, я убью за тебя всех и каждого! – твёрдо произнёс король, страстно сжимая её руку.

И прежде, чем она успела возразить, он обернулся к гостям и, махнув музыкантам, чтобы замолчали, произнёс, продолжая держать Олинн за руку:

− Мы не будем ждать завтра. У нас все в сборе, так что проведём Янтарный совет сегодня. Прямо сейчас.