Текст книги "Моя любимая – Кикимора. Сказки для взрослых"

Подвиги напрасные

О том, как Серый волк и Царевич поймали Жар-птицу, и почему им пришлось отпустить ее на волю.

Много историй есть про Жар-птицу и то, как ее ловили для царя и князя какого разные царевичи в свое время.

И не особенно понятно, то ли птица разлеталась, да все ждала, пока ее поймают, да пленят, то ли еще что там происходило, только и у нас с котом Баюном своя такая история припасена.

Только предупреждаем сразу, это другая история, и она оказалась грустной.

А случилось это так. Когда Волох– бог войны, прошедший Пекло и на небеса поднявшийся, обернувшись не зверем ни птицей, а богатырем, были у богов такие слабости порой, явился к царевне Софье свататься, то она, увидев танец Василисы в заповедном лесу, и решив, что и ей поможет измениться Жар-птица огненная, и потребовала от него достать для нее Жар-птицу.

И что было делать, раз уж в чужую шкуру влез, то играй свою роль до конца?

Тогда и отправился Волох к черту Тарасу в заповедный лес, потому что странным он царевичем был и о жизни земной еще меньше, чем этот черт ведал.

Он, конечно, мог бы обернуться соколом, да и поймать эту птицу. Но не хотел себя выдавать, человеком так человеком оставаться надо было. И стал он с чертом советоваться, как, не разоблачившись, птицу добыть, женихом и мужем стать и прожить земную жизнь достойно, а потом и к своей собственной незаметно вернуться.

Черт что-то знал, о чем-то догадывался, и очень не хотелось ему во всей этой истории быть главным действующим лицом, потому что когда боги дерутся, то у чертей чубы трещат, это же любому понятно, а наш черт был не самым глупым из собратьев своих. Когда-то Зевс послал богинь с яблоком к Парису, а черт наш тоже о чем-то таком сразу и подумал.

И тут как раз на радость ему Серый волк и пробегал.

Не долго думая, сказку припомнив, и отправил к нему царевича самозваного черт Тарас. А при этом подумал, что если царевич с возу, то черту легче да спокойнее жить станет.

– Думаю, что лучше, чем наш волк, никто для тебя этого не сделает, – только и сообщил он.

Волох взглянул на волка, припомнил, что он не последним зверем в Пекле был и вежливо черта поблагодарил за все.

Волк нюхом учуял, что если и царевич ему на этот раз достался, то не совсем обычный, а, скорее всего и не царевич вовсе, потому и стал допрашивать его волк:

– А на что тебе она, для дела или для забавы?

– А нужна она для любимой моей, – в тон ему Волох-царевич отвечал.

– Ясно -понятно, опять испытать тебя девица да папаша хотят, а оно тебе надо, лапы бить? – засомневался волк, это он только ломался для вида, потому что очень хотел еще раз птицу поймать и пригодиться новому герою. Есть у волков слабость такая. Они всегда чужими и среди своих и среди чужих бывают, нигде пристанища себе не находят. Потому и рады пригодиться в этом мире, а не только на том свете, куда души людские после ухода относят.

– Лапы бить тебе придется, но и мне дело найдется, – задорно отвечал царевич, кто бы в том усомнился.

– Я о том и говорю, – согласился с ним волк.

Долго они так переговаривались, но волк, наконец, согласился с ним, боялся, что разубедит его, тот и откажется, а волку снова от скуки помирать придется. Ведь не собрался же он на самом деле на смертной жениться, хотя, если на судьбе у него такое написано, то может и собрался, кто его знает.

И поднялись они на небеса, туда, где реки молочные с кисельными берегами, и показал волк на птицу в клетке.

– Смотри, птицу поймай, а клетку не трогай, а то плохо нам с тобой будет.

Только кивнул ему Волох в ответ. И каково же было удивление волка, когда ничего такого не случилось, клетка оставалась на месте. Не пришлось им выкручиваться, и бегством спасаться. Даже немного он расстроился, что сказка такая скучная получалась, а царевич больно правильный был.

А Волох уже вместе с птицей к нему возвращался. Глаза у волка округлились, он и не думал, что такое возможно, но, наверное, нельзя обо всех плохо думать, это ему станет хорошим уроком.

№№№№№

Добрались они до царства-княжества своего без всяких забот и хлопот, беда случилось потом, когда царевна выбежала к жениху своему, то не утерпела она, за птицу, которую он в руках держал спокойно, и ухватилась. И заполыхало все на ней в тот самый миг. Да такое сильное пламя оказалось, что ослепило оно и жениха ее и волка, и окаменели они на миг, а этого было достаточно.

Даже сам жених не ожидал такого, он знать не знал, ведать не ведал, что на людей так птица действовать сможет, а волк его предупредить не успел, да и откуда ему было знать, что девица такой прыткой окажется.

Пожара потушить они не смогли и не успели. Только руками развели. Вот вроде все хорошо было. А никогда не знаешь, где найдешь, а где потеряешь.

Стражники уже бежали к ним, чтобы схватить да в тюрьму посадить, и так бы и произошло, если бы перед ними человек и зверь оказались, но на этот раз они промахнулись, да только воздух руками и схватили.

Потом, когда отправились они к перепутному камню, не хотел среди людей больше в человеческом обличии Волох оставаться, то появилась перед ними птица Гамаюн и на дерево рядом, на дуб священный и уселась.

– Не потерпела бы богиня Леля, чтобы ты на смертной женился, – заявила она, вот и пожар случился.

– Но как же она меня узнала?

– Да она возлюбленного своего в любом обличии узнает, возвращайся к ней, а о девице забудь.

И вернулся Волох на небеса.

А волку оставалось только смотреть на них в лунную ночь, да и выть иногда.

Вот так потом и бывало, как только влюбится бог в смертную, или она в бога какого влюбится, так и беда случается, и горит все ясным пламенем.

Многие, помня о том, и не смотрят в сторону красавцев богов, а некоторые, особенно отчаянные, уверены, что с ними ничего не случиться, и шагают очертя голову в это пламя, и сгорают дотла.

Но именно о них самые прекрасные сказки и легенды и рождаются в мире.

Пламя то в наших душах и остается надолго.

Приблудный Тугарин

Разные происшествия случались в заповедном лесу, порой это были стихийные бедствия, а порой и не стихийные совсем. Часто в лесу гости появлялись, и бывали здесь обычно гости непрошенные.

Когда кто-то из Змеев наведывался сюда, то это можно было прировнять порой и к настоящей стихии.

И одно дело, когда любимец Яги Горыныч тут появлялся, останавливался где-то на поляне, в лес не заходил, и вызывал тех, кто ему был нужен, а совсем другое, когда старший его братец Змей Тугарин решил по заповедному лесу прогуляться. Ему всегда законы были не писаны, не собирался он соблюдать их. Вот и на этот раз взбрело ему в голову его Окаянную, что ждет его не дождется матушка -Яга, и не стал он ждать, пока она сама к нему выйдет – к ней и отправился.

Был он огромный, как гора, каленая скала во лбу, глаза яростью сверкали, и совершенно диким показался он в тот миг. Ни на кого и ни на что не смотрел Тугарин, если кто-то на пути его оказывался, сминал, не задумываясь и под ноги не глядя.

Когда шел он, звери в разные стороны разбегались, птицы разлетались кто куда-то. Все сметал на своем пути Тугарин. А когда до избушки он добрался, и услышал, что Яга видеть и слышать его не желает, взревел он по-звериному и начал ломать и разбрасывать вековые деревья в разные стороны. Такой шум поднялся, что страшно всем вокруг стало. Соловей разбойник в дремучем лесу задумался, так чуть с ветки на землю не рухнул, едва удержался.

И черти и души, у него под ногами оказавшиеся, кто сам летел, кого кидал он подальше. Словно мячики летали они в разные стороны, а тут еще на мухомор огромный наступил он, споткнулся, чуть не рухнул и совсем озверел.

Но, увидев, что не черта раздавил, а только гиб поганый, еще пуще рассердился. Чертей он причиной всех своих бед считать привык, и так хотелось ему отомстить им, что аж взвыл он от ярости.

Когда пробирался он около болота, то ножища его подвернулась, задел он поваленное дерево, которое сам и свалил недавно, и рухнул в то самое болото. Он выл и ревел все сильнее, ему казалось, что кто-то схватил его и никак не отпускает из болота. Он рванулся, но таким тяжелым был, что увяз еще сильнее. И то ли страх его одолел в тот момент, то ли еще какая сила, только рвал и метал Тугарин, рвал и метал.

Там, где свалился Тугарин, в тот момент нежилась Кики, ни о чем не подозревая. И он упал рядом с ней, да так, что она вылетела из насиженного места своего. Придавил он чертей и лазовиков, которые под его тушей оказались. И решили они, что это конец света пришел, сколько не возились, но из-под глыбы этой выбраться так и не могли, только в болоте увязали все сильнее. Никогда прежде ничего такого не переживали они, было отчего чувств лишиться.

Кики не растерялась и набросилась на него с кулаками. Сначала он не понял, что там такое происходить может, потом разглядел ее, и разъярился еще сильнее. Он забросил ее в ярости на высокое дерево, как былинку, и продолжал реветь. Кикимора верещала, раздумывая, стоит ли ей с дерева прыгать да ноги себе ломать, когда никого рядом не было. И снова бы она в руках Тугарина оказалась и еще дальше полетела. Она решила, что делать этого не стоит, с дерева кричать и ругать его было безопаснее.

Водяной побежал к Лешему:

– И долго ты будешь терпеть такое безобразие? – спрашивал он сердито.

Леший удивился тому, как просто Водяной все на его плечи перекладывает, потому и вздрогнул он.

– Иди к Болотному, это ваше место и пора бы уже самим разобраться с тем, что у вас под носом творится.

Костя понял, что надо что-то делать самому, помощи он не дождется. Болотный ему ни в чем не откажет, но даже теперь он никак не хотел мириться с Даниилом. Даже перед лицом опасности он оставался странно беспечным.

Так ни с чем и пришлось ему возвращаться назад и смотреть на то, что там еще без него произойти могло.

А Болотный никуда не бегал. Он свистнул всех лазовиков, которые еще не были придавлены, те подняли со дна злыдней. Их тут много Лешие из разных мест натаскали, и стали они все вместе Тугарина из болота вытаскивать. Долго и упорно они трудились, но и для всех вместе совсем не таким простым оказалось это дело.

Костя, увидев такое безобразие, стал вопить еще громче Кикиморы:

– Зачем это ты достал злыдней, что ты потом с ними делать станешь?

Он почувствовал себя хозяином, и думал яростно о том, что Болотный останется в стороне, а спросится все равно с него. И как тот смеет таким самоуправством заниматься?

Но грозный тон Водяного не смутил Даниила, он оставался спокоен и рассудителен.

– Нам надо Тугарина вытащить, а там и видно будет, – спокойно отвечал тот, – или ты хочешь, чтобы он тут до конца своих дней оставался?

Константин не хотел этого, но и самоуправничать никакому Болотному он не позволит. Тоже взяли себе моду, то Кикимора, чтобы его защитить, упыря оживила и гоняла тут их всех, и пугала весь мир, а теперь куча злыдней снуют, и непонятно куда разбегутся, что потом творить будут.

Тугарин увязал все больше. Уже духи надрываться стали, а он рычал и сбрасывал их с себя, но они возвращались и наваливались на него со всех сторон. Силы оказались неравными. Их было много и они старались от него избавиться. Наконец им удалось, они вытолкнули его наружу. Сначала он поверить не мог в то, что освободился из проклятого болота, потому убедился, что его больше никто тут не держит.

Он вскочил на ноги, но еще не верил, что освободился от плена, и бросился с диким ревом от проклятого этого места. Полетели новые деревья, им по пути поломанные, он разбрасывал их в разные стороны и повыше поднимал ноги, чтобы в новое болото не свалиться, он знал, что должен поскорее покинуть лес, чтобы не стать его вечным пленником.

№№№№№№

Черти бросились за своими собратьями, им придавленными, они догадывались, что он многих придавил, те сначала кричали и просили о помощи, а потом и кричать уже перестали. И неповрежденные, но дико уставшие черти и злыдни стали вытаскивать их и складывать на берегу. Если бы они были смертными, то показались бы всем мертвыми, а так оставалась надежда на то, что еще оклемаются, когда воздухом надышатся, и поймут, что не на дне болотном, а на берегу лежат. Кого-то приходилось откачивать, кто-то начинал шевелиться и стонать сам. Но они понимали, что еще не один час потребуется, чтобы они стали прежними, и угораздило же их вот так под Тугарином оставаться.

Злыдни неслись за Тугариным, облепив его плотным слоем, так что он не понимал, что ему еще можно сделать, чтобы от них избавиться и на ходу стряхивал их, но не так -то это было просто сделать. Они не хотели возвращаться в болото, ощутив освобождение. И Тугарин теперь был для них той спасительной соломинкой, за которую они хватались из последних сил и старались удержаться.

Черти на берегу копошились и приходили в себя, но какими же несчастными и помятыми они казались. Они даже не притворялись, некоторые просто были раздавлены в лепешку.

– Вот от двух зол и избавились, – размышлял в тот момент Болотный.

Он повернулся к Косте и улыбнулся. Ему показалось, что наступил тот момент, когда они могут забыть о прошлых ссорах и примириться, и он всегда к этому был готов. Но тот и теперь не собирался с ним мириться, а досадовал, что у его соперника все получилось так славно. В то время, когда он сам только и носился по лесу без всякого толка.

Он ничего не успел ответить, потому что в тот момент раздался рядом голос Велеса:

– Что это с Тугарином вы тут делали, зачем он столько злыдней нахватал, что с ними делать станет?

Велес, которому вороны давно рассказывали о странном происшествии в заповедном лесу, добрался туда, когда все уже завершилось, и потому не мог он понять, что здесь правда было, а что только выдумки глупых птиц, готовых все перепутать.

– Это мы ему своих злыдней сбагрили, – говорил Водяной, словно именно он и устроил все тут.

Болотный засучил рукава и помогал доставать и откачивать чертей, которых оказалось придавленными очень много. Среди покалеченных попадались и злыдни, и лазовики, даже парочку упырей в суматохе достали, но потом по приказу Водяного быстро вернули назад. Лазовики трудились вовсю, они казались вездесущими и неутомимыми

– А с этими что случилось? – удивленно спрашивал Велес.

Он еще не мог понять, что в лесу у них тут происходило, и Леший начал ему объяснять, как сам Тугарин в болото и свалился.

Явилась Яга. Она узнала о том, что черти пострадали и понимала, что виновата перед ними, к ней Тугарин пробирался, на нее страшно сердит был.

Она стала приводить их в чувства, приказала лазовикам собирать травы и костер разводить, чтобы поило приготовить, и только ахала да ругала Тугарина, который одним махом смог столько бед натворить.

В тот момент все забыли про Кики, а ее пришлось снимать с дерева, где она все еще сидела. Ноги ее затекли и она боялась сама спуститься вниз. Она замолчала только когда увидела строгий взгляд Велеса

Еще долго черти не могли прийти в себя. Они пили вонючий отвар, слушали ворчание Яги и жаловались, что были Змеем помяты и переломаны и страдали ну совершенно ни за что, просто оказались под ногами у чудовища.

– Хватит, – остановила их Яга, – если бы не отлеживали себе бога дни и ночи напролет, то никакой Тугарин бы на вас не свалился, те, кто заняты делом, целы и невредимы, и должны еще с вами бездельниками возиться.

Черти стали роптать тише, но успокоиться они все равно никак не могли, сколько не старались.

Долго еще рассказывали о странном происшествии, сколько шуму оно наделало. Но о Тугарине они больше ничего не слышали. Убежал он в свои горы и злыдней на себе уволок. Что поделать, если не носила его земля, слишком тяжел да неуклюж был этот Змей

Приходи на меня посмотреть

Редко, но в заповедный лес залетали чудные птицы. Иногда прилетали они из Ирия, чаще всего из Пекла наведывались. Духи легко могли тех от других отличить, но совсем другое дело люди, да еще от случая к случаю в лесу появлявшиеся.

Вот и Добрыня, как только услышал такую песенку, так и замер на месте. Ничего не скажешь, голос был необыкновенным, но ведь не стоило сразу кидаться. Но он никого и ничего не слышал больше. Черт Федор переглянулся с Горынычем. Тот только лапой махнул, подчеркивая, что дохлый номер его останавливать.

– И что, мы позволим Сирину в сети свои его заманить? – спрашивал Горыныч, который с самой птицей бы никогда не стал связываться, да и бес почесывался слегка, а Баюн, так просто рад был, и если бы Макар стрелой не высочил откуда-то из кустов, то трудно сказать, чем бы это закончилось. Даже Берегиня обиделась на то, что он больше ничего не видел и не слышал, а что уж про остальных говорить?

Вороненок полетел за ним, но молча, ни разу даже не каркнул. Про себя он решил, что если птица его в свои сети завлечет, то и за кота бояться нечего. И когда он заметил Макара, а он один только точно мог его от Баюна отличать, потому что накрасил ему хвост в одном месте и там было светлое пятно.

– Куда несешься?

– А ты не слышишь, что птица творит.

– Она что и тебя так привлекает?

– На меня она действовать не может, – согласился он, – но парня почти сгубила.

Так то переговариваясь, то переругиваясь, они и вышли на полянку, со всех сторон лесом окруженную. И на том самом камне, который Алатырем тоже называли, и где были начертаны письмена для царевичей, уже вроде и в путь собравшихся, и сидела эта чудная птица с человеческим лицом и так пела, что любой бы замер.

Макар немного припоздал, богатырь уже медленно отпускался перед ней на землю, даже его силы почти покинули, что про простых смертных говорить, и кот пронзительно закричал, откуда-то появился волчонок, успевший уже в приличного волка вырасти. Он оставался у того самого камня, потому что к нему прикреплен был и дожидался своего часа, когда и должны были появиться воины, и выбрать что-то для себя. Возможно тогда и ему придется вступить в игру.

– Ну что стоишь, ты же не черт окаменелый, потащили его отсюда, еще немного и поздно будет. Богатырь был тяжелым, даже очень, и все-таки они волокли его.

Услышал такую заявку от наглого кота, присоединился и черт Федор, он видел, что кот хотя и нагл, но справедлив вполне.

Птица явно заволновалась, но не из-за них, Яга уже приземлилась около нее.

– И что это ты тут распелась, думаешь, отдадут тебе мои звери и черти воина, не дождешься, давай-ка отправляйся к себе.

И птице и на самом деле ничего больше не оставалось, как отправиться прочь. Она оглянулась еще раз, с досадой поняла, что богатырь скорее жив, чем мертв, но ничего о том сказать не могла.

А ведь Добрыня был так близко, совсем рядом, и он готов был в Пекле побродить, и с Нием побеседовать.

Когда они положили его около того самого огня, в котором недавно сгорела бабочка, бес повернулся к Макару:

– Смотри, теперь у тебя сам Ний врагом стал.

– А ты не пугай меня, не так и страшно, пока Ягуся с нами.

Ничего старуха не сказала на это, усмехнулась только. Кот, конечно, наглый, но она и на самом деле уже привязалась к нему, и сжилась с ним. А Ний, что пока они не попадут в мир его, им ничего особенно не грозит. Это потом надо быть осторожным, а тут он кота у Яги отбирать точно не станет.

Богатырь зашевелился, Яга уже брызгала на него живой водой, и при этом приговаривала:

– Скажи спасибо Макару, что жив остался, и ты скажи спасибо, что Баюн тебе физиономию свою подарил, у них старые счеты, А так бы уже вороненок наш осиротел, да и все мы.

Макар понял, что на этот раз проделки Баюна сослужили ему добрую службу.

Яга повернулась к волку,

– А ты к камню отправляйся, сыновья Гороха уже за яблоками отправились, скоро и тут будут, хватит бездельничать, сослужишь ты службу верную одному из них

– И я даже догадываюсь какому, – усмехнулся и почесал рог Бес Федор.

Волк принял извести спокойно, если было на роду у него написано при царевиче оставаться, то и будет он именно там. И у тебя помощники будут, – загадочно усмехнулась Яга, когда к Добрыне обращалась.

Черт Федор понял, что он смеялся рано. По-крайней мере последним смеяться будет точно не он.

Пропавшая флейта

Самый главный праздник в году– праздник Купалы был в разгаре. Но в том году было несколько происшествий. Стас сочинил песню. Она не понравилась Кики, и та сбежала с праздника.

Но не только Кикимора и Стас были грустны в то время. Лель веселился от души. Ничто не предвещало беды. Но когда начались пляски, он отложил свою дудку и пошел веселиться со всеми. Да и как можно было в такие минуты оставаться в стороне? Издавна считалось, что то веселье, легкость и радость, которую ты испытываешь в этот день, останется в душе и на весь год, потому и радовались., сколько могли.

Духи и боги мелькали повсюду, никто не заметил, как Ний появился рядом с тем пнем, где и лежала волшебная флейта. Миг один смотрел он на танцующих, потом незаметно потянулся к пню. И она исчезла в складках его плаща тут же.

Бог тьмы появился здесь не случайно, ему хотелось как-то испортить им праздник, и счастливый случай подвернулся быстро.

– Посмотрим, что ты сможешь без этой вещицы, – усмехнулся он сердито.

Все знали, что Ний и прежде завидовал юному красавцу вокруг которого всегда было столько дев, и духи с радостью шли к нему навстречу и помогали во всем. А вокруг самого Ния только печали одни оставались.

Он решил, что как только Лель обнаружит пропажу, то сам явится к нему в подземный мир за своим сокровищем, вот тогда и посмотрит он, что с ним еще делать.

Ний исчез так же незаметно, как и появился, даже вездесущие бесы не засекли ничего подозрительного.

Остановился Лель, чтобы после бурной пляски перевести дыхание, все стали просить его играть. Он повернулся к пню, и увидел, что тот пуст.

– Этого не может быть, – воскликнул он, – разве не здесь моя дудка лежала?

Замерли все на миг, стали искать в траве около пня, друг друга тревожить, но все напрасно, она исчезла бесследно, слух о странном происшествии разнесся по округе.

Федор вспомнил, как черти украли шкуру Алешки и стал их снова пытать, уверенный, что кроме них этого никто не мог сделать. Они обиженно вопили и искренне уверяли, что не имеют никакого представления куда эта дудка делась, да кто же чертям поверит? И тогда они вертелись и крутились, и клятвы разные давали. И многие возмущены были до глубины души – так испортить праздник второй год подряд. В прошлом сурьи ни капли не получили, а в этом честных духов в воровстве обвинит, и кто делает это– свой брат – черт Федор.

– Оставь их, – подступился к нему Леший, – не за что чертям твоим мстить Лелю, в тот раз они ни о чем не ведали. А тут кто-то совсем другой постарался.

Знал ли он что-то и говорить не хотел, или просто за справедливость был, как знать. Черти готовы были Лешему на шею броситься, но он резко отстранился от них. И они снова засопели обиженно.

И все как-то смолкло разом. Духи понимали, что предстоят страшные испытания, и в какой-то мере повинны в том были все.

Стали думать что делать, куда на поиски флейты отправиться можно. Уже к Яге идти собирались, чтобы у нее узнать, что делать и как им быть., она-то обо всем знала, все ведала. Но тут и появился порывистый бог ветров.

Стрибог намекнул Лелю на то, что если он хочет потерянное получить, то придется во тьме побродить. Уж он-то знал, что говорил.

– Ний, конечно, кто кроме него на нашем празднике мог такую пакость совершить, – растерянно бормотал Леший, Водяной угрюмо молчал – испытания оказались труднее, чем им казалось сначала.

– Ты не должен отправляться во тьму, – услышали они вдруг голос Водяного, – они пленят тебя и не скоро выпустят. Ты слишком слаб и не подозреваешь об их коварстве, уж если они Дажбога, сына Перуна там столько держали, то тебя и подавно.

Лель и сам знал, что так и будет, но что ему еще делать оставалось, без музыки и дудки своей жизнь его становилась бесцветной и бессмысленной совсем. Только в ней и заключалась сила его и талант.

И все понимали, что говорит он разумные вещи. И все смотрели на чертей и Лешего– те не раз бывали там, и сделать им это было проще. Так и решили, Егор вместе со Стасом и Лешим Трофимом отправились в подземный мир, чтобы вернуть украденное.

Они еще не знали, как и что делать станут, но решили, что украденное коварным богом тьмы будет возвращено Лелю. Тихон прощался с сыном своим Трофимом, которого отравлял вместе с ними в поход за флейтой, русалка ругала беспечного Леля, из-за него приходилось с любимым чертом проститься.. Но дело сделано, теперь оставалось только поправить все и вернуть радость и музыку в этот мир.

Трофим радовался тому, что он еще до срока (зимних дней) столкнется с тьмой и вступит в борьбу с самим Нием. Ему давно хотелось как-то отличиться. Стас был уверен, что он наберется новых впечатлений, а Егор просто хотел прославиться среди чертей и богов, не все же Федору первым и единственным оставаться. Но самое главное– они сослужат верную службу прекрасному богу Любви, и еще раз докажут, что все готовы на помощь ему броситься.

Они догадывались, что труден будет их путь, но не очень представляли с какой силой должны столкнуться, какие преграды еще пройти им суждено.

Кики рвалась с ними, но они ее с собой не взяли, и Спиридон велел ей оставаться дома и следить за своим хозяйством, а не бродить во тьме, подвергая себя опасности. Ни одна приличная Кикимора так себя не ведет.

Она противилась, ругалась, но все-таки дома осталась, вспомнив, что была замужней Кикиморой, и не хотела вовсе оставаться одна. Ведь за это время к ее Тихону любая другая может подъехать, а потом поздно будет волосы ей выдирать.

Она дорожила тем, что имела и тогда еще боялась это потерять.

Грустным оставался и Лель, он понимал, что из-за него вся эта суета и началась, но он не представлял своей жизни без флейты, но и для всех остальных его музыка была необходима.

Но путешественники уже скрылись в подземном мире, прыгнув один за другим в колодец, расположенный около избушки Яги. Это был один из ходов туда для духов. Тихон заглянул в его глубь и убедился в том, что все переправились нормально, и вернулся к оставшимся. Он волновался и знал, как тяжело ждать возвращения, но что им было делать?

Они же тем временем пошли в лабиринт, и Нию уже доложили о том, что вместо Леля к нему духи направились.

Он страшно разозлился, понимая, что музыканта ему заполучить не удастся, а чертей и своих тут достаточно шастает, но делать было нечего. И тогда решил Ний, что погонять он их должен хорошенько, так, чтобы не повадно было им ходить, да за богов своих бессильных и глупых заступаться, пусть сами за себя они постоят.

Духи сходились и расходились в разных местах, и выясняли, что снова кружатся на одном и том же месте. И когда казалось, что уже приблизились ко двору грозного бога, то падали в овраги и ямы даже для духов не видимые и с трудом оттуда выбирались. Они понимали, что испытания только начинались и ничего не могли с этим проделать, но и упрямству их мог бы в те минуты позавидовать любой. Эти трое дали клятву, что не вернутся, пока не найдут флейту.

Наверху боги и духи поняли, что их посланцы попали в беду, глупо было надеяться на то, что так просто Ний пропустит их к себе.

Они тут же отправились к Яге. Та знала, что они не обойдутся без нее и поджидала их, даже избушку сама повернула, чтобы не трудились напрасно.

– Видела я, как петляют они там, Стас даже уже и про стихи свои забыл, Леший молча проваливается в ямы и выбирается из них, а Егор, тот просто герой, только от героизма во тьме толку мало.

– И что нам делать прикажешь? – спрашивал Леший.

– А что тут делать? Пока богиня любви там не появится, ничего не сдвинется с мертвой точки.

– Лелю просить бесполезно, – уныло говорил Водяной, – и что мы будем делать?

Никто ничего не мог на это ответить.

№№№№№№

Вероятно, это продолжалось бы бесконечно, если бы Леля не обратилась к матери своей, Ладе и не рассказала о том, что произошло на празднике. Лель так и не решился бабушке о том поведать. Богиня понимала, что без нее не обойдутся там. Надо было спешить на помощь. И она отправилась туда, хотя темно и сыро и страшно было вокруг. Она разыскала духов, и повела их ко дворцу Ния. Он не решился остановить богиню любви и не помнил, когда прежде она спускалась во тьму. Так они все вместе и дошли до мрачных чертогов, где горели только несколько тусклых факелов.

Ний был спокоен и весел:

– Случается же такое, даже не строптивая Леля, а сама Лада во тьме моей оказалась. Чтобы такое повторилось, на следующий праздник я сделаю что-то более серьезное.

Каким обаятельным и веселым казался он в те минуты – само совершенство.

Но богиня была серьезно и не отвечала на все его странные шутки:

– Я не могла не помочь тем, кого ты по своим темным углам собрался водить до бесконечности, они отважны, но и им необходима моя поддержка. Тебе не нужна флейта, не станешь же ты на ней играть.

Мне нужен твой музыкант, – заявил Ний. Он был тут хозяином, а они только гостями и он бросал ей вызов.

– И его ты не получишь, ты знаешь это, так зачем же напрасные хлопоты?

Но ворон уже принес флейту, и Леший взял ее в руки. Они переглядывались

– Идите, Вас ждут там, а я тут еще немного у Ния побуду, посмотрю, что он и как делает, да и с Чернобогом мне поговорить надо, раз уж он привел меня сюда, – бросила им Лада. Они медлили, им не хотелось оставлять богиню во тьме одну.

Кто-то из духов стал спрашивать, не причинит ли ей Владыка Тьмы вреда. И усмехнулась Лада:

– Пусть только попробует.

Он угрюмо молчал, и они простились и отправились в путь. Им и на самом деле было уже пора.

Обратная дорога оказалась легкой, никто не пытался даже задерживать их, исчезли все ямы и иные ловушки. Они с песнями и шутками двигались к цели, довольные тем, что выполнили все, что от них требовалось.

Унылым бродил Лель по заповедному лесу, он чувствовал, что с ними случилась беда, и не знал, что и как сделать можно. И только когда Велес сказал ему, что сама Лада туда отправлюсь, он немного успокоился, хотя не смел бы просить ее о том.

Когда духи вышли из подземного мира, на земле наступила ночь, но им казалось, что там было очень светло по сравнению с тьмой, которая царила внизу.

Они сразу двинулись на полянку, где на вечеринку собрались, как обычно духи из разных мест. Лель в последнее время был там, он никуда почти не отлучался и ждал известий от них.

Когда они подошли к нему и протянули флейту, в первый раз улыбнулся бог влюбленных.

Он заиграл на своей дудке и отправился к молодым людям, собравшимся на поляне, они так давно его ждали. И снова началось веселие. Пляски продолжались до утра.