Текст книги "Моя любимая – Кикимора. Сказки для взрослых"

Смятение чувств

Когда на этот раз черти и коты, и прочие духи около Яги в кружок сели, то поглядывали они на старуху и друг на друга, пытаясь угадать, какой следующая сказка будет.

Но в тот -то прелесть и состояла, что ничего они понять не могли.

И вдруг чудная музыка полилась в поднебесье. Да так она была прекрасна и восхитительна, что даже чертей пробрало до самых костей, а что уж об остальных говорить, и говорить нечего.

И сами они просить стали, чтобы рассказала она о таинственном музыканте, которого пока никто не видел, зато все слышали, откуда он взялся, почему музыка такой печальной была, и что вообще у них в лесу заповедном происходить стало?

И поняла Яга, что пора им о боге влюбленных рассказать, чтобы не томились они в неизвестности. Не все же страсти роковые Ярилины или холод Даждя им был обещан, но еще и легкая, как ветерок влюбленность не помешает иногда для очарования и смятения чувств

Вот и заговорила Яга. И такая тишина над лесом повисла, что слышно было как летучий мышонок, случайно сорвался с ветки и на мягкий мох шлепнулся, пискнул ненароком. И замолчал тут же.

№№№№№№

Пока Ярила путешествовал по земле, небесам, и по морю, и даже на дне морском побывать успел, куда только его не заносило, на земле без молодых богов и влюбленности тоже не оставались. Сначала с небес чудная музыка раздавалась, а тут и на земле она уже звучала. На земле снова оказался Лель. Он был так молод и так прекрасен, но так печален при всем том, что многие бежали от него так же быстро, как они навстречу Яриле неслись.

Была у Леле тайна своя, как и любого другого. Он влюблен только в музыку, и ему подарили пряхи, когда он появился волшебную свирель, звуки ее заворожат любого. Только не мог прекрасный музыкант ни в одну деву влюбиться– так велика цена была за обворожительный его талант.

Это взбудоражило и взволновало тогда многих, кто не мог знать о страшной этой тайне.

Ярила слышал и музыку, и жалобы девиц, пообещал опрометчиво, что уж от него -то Лель никак не уйдет, ведь никто до сих пор не уходил. Тогда и понял Ярила, как страшно обещания давать, если исполнить их никогда не сможешь.

Он напрасно пытался разбудить в душе у юного красавца страсть. Только музыка заполнила ее, а рождала она печаль странную, ни с чем не сравнимую.

Тогда, не зная, что еще сделать, а обещание исполнить очень хотелось, и бросился он к богиням судьбы.

– Так будет всегда, -говорит пряха, – ему достаточно музыки и не надо ничего другого.

Когда услышал такие слова Ярила, то совсем опечалился он, и оттого, что знал теперь – и для него есть невыполнимые вещи, и потому что грусть будет примешиваться к радости, а ему совсем этого не хотелось, если речь о страсти заходила. Но видно и на самом деле страсть не бывает без грусти.

Так в муке и в потоках музыки любовь и рождалась, и она была уже значительно больше, чем просто страсть Ярилина. И длилась дольше, и кого-то делала счастливыми, но большинство несчастными и потерянными от нее делались. А что тут попишешь, все равно или поздно меняется.

Власть над миром и над лесом у юного бога была безмерна. Он поднимался все выше и выше, но, чем выше Лель поднимался, тем дальше становится от всех земных.

Уже и Яга говорила Яриле о том самом, но все слишком поздно оказалось. Трагедия была начертана на судьбе очарованного музыканта.

И оставалось только дождаться ту отчаянную девицу, которая и довершит начатое богами дело. И она скоро появилась.

№№№№№

В тот вечер был обычный костер и хоровод на опушке перед лесом заповедным, как только слышали молодые музыку, так и шли сюда, все оставив и позабыв. Да и то сказать, надо было им передохнуть, вместе побыть, познакомиться или с близкими встретиться, не оставаться же в одиночестве, в доме пустом, так никогда ничего в жизни не переменится.

Дева Забава любила музыку, но она представить не могла, что странный музыкант не посмотрит на нее, как и на всех остальных. Этого она терпеть не собиралась, потому что привыкла всего добиваться, там, где другие покорно отступали.

Но боги не люди, они дерзости не прощают, а после того, когда она от ночи с Ярилой отказалась, где это такое видано, но было, и многие и люди, и духи были тому свидетелями, и решил тогда бог страсти отомстить ей, да так, как только он и умел это делать.

Но месть хороша, как холодная закуска, с трудом дождался он того, когда все было забыто, и быльем порастать стало. И когда взглянула Забава на Леля, да к музыке его прислушалась, и понял он, что час его пробил. Пора и действовать, чтобы от горькой обиды поскорее избавиться.

– Она отвергла меня, а в мальчишку этого вцепилась, что за прихоть такая странная, – говорил он Велесу, когда тот, обо всем от ворона своего узнал, и решил расспросить сына своего, чтобы выяснить, что он творить собирается.

Промолчал Велес, когда все от него услышал, не одобрил, но и останавливать не стал – не послушается его Ярила, только хуже еще будет, он-то сына своего лучше остальных знал.

А тем временем Забава бросилась к Лелю, на ту полянку, где он бывал, огляделась вокруг, заметила свирель его, он часто ее тут оставлял, когда шел в озеро лесное искупаться, и знал, что ни у кого бы рука не поднялась, что-то с ней сотворить, но обманулся на этот раз бог влюбленных, украла и бросила в костер полыхавший на ветру его свирель Забава.

Усмехнулся Ярила – она оказалась такой отчаянной, что и он предположить такого не мог. В одно мгновение смолкла музыка, словно ее и не было, он вздрогнул и замер на месте. Мир весь погрузился в тишину, и не было ей конца и края. Но девица пока торжествовала, и загадочно с ней вместе улыбался Бог страсти.

– Теперь ты не с музыкой, а со мной будешь.

И она ласково и порывисто к нему и направилась, уверенная в том, что все будет так, как она того и хочет.

Излишняя самоуверенность и богинь до добра не доводила, а она -то просто смертной была, и на что только эта девица надеялась? Как могла она подумать, что бог страсти позволит ей оставаться с соперником его юным?

Но Лель даже не слышал ее слов, а бросился бежать, на нее и не взглянув, словно и не девица, а сама Марена перед ним стояла.

Забава все еще улыбалась, хотя и понимала, что случилось что-то не то, о чем она думала до сих пор, перед ней стоял Ярило и пристально на нее смотрел.

Исчез Лель, укрылся он в избушке у Яги нашей, не знал, к кому еще бежать можно, и что ему делать дальше придется.

Яга встретила его, и сколько отваров ему не давала, он таял на глазах, ничего больше не хотел, уходил в самую глушь леса и не возвращался, только волк ходил за ним, да кто-то из чертей все время рассмешить и расшевелить его пытался. Но и волк уже выл от тоски, а ничего не менялось в мире, лишенном музыку, и душе, ставшей пустой и безропотной.

Что было делать бедняге?

Он подошел к краю обрыва, прыгнул, но не полетел вниз. А поднялся на небеса и полетел в свой Ирий.

Это видели и черти, и Берегиня, с ним рядом оказавшаяся, и волк, переставший в тот час выть. Такое чудо редко в мире случается когда.

Потом они все видели, что у Леля появились крылья, и он летел не оглядываясь на заповедный лес, где столько страдать пришлось.

Внизу полыхали костры, Ярила был с кем-то, неистовая страсть, так и осталась главной в жизни людей безрассудных, которое музыки и чувств оценить не сумели, а Лель радовался, что может оставить эту странную землю, и тех, кто так отплатил ему за его искусство, за его чудную музыку.

Говорят, на небесах у него появилась другая свирель, и оттуда еще долго слышались удивительные его песни. Они то смолкали, то появлялись снова. Но так уж повелось потом, что все, кто был наделен чудным даром, оставались несчастными в любви.

№№№№№

Замолчала Яга, закопошились черти.

– Какие-то грустные сказки у тебя пошли, – возмутился Макар.

– А они такие, какая жизнь, она редко бывает особенно веселой, это у чертей все легко и просто, да и котам живется спокойно, а все остальные, они не такие уж легкие да веселые, вот и получается все не то и не так, как хотелось бы.

На том и разошлись на этот раз, до следующего вечера.

Черти смотрели на небеса, им хотелось разглядеть там Леля, и еще раз послушать его музыку.

Но тихо и темно там было, ни одной звезды и никакой музыки.

Огненный танец Берегини

В ту теплую, темную летнюю ночь юный и прекрасный бог Услад, даривший этому миру невероятные наслаждения, пировал в заповедном лесу среди своих любимых берегинь.

И все было замечательно, пока внезапно не появилась богиня Морена.

Взглянула она на пирующих, и стало ей страшно скучно. А яблоко раздора было в ее руках, совсем как у тетушки ее Эриды. Да и приснилась та ей накануне недаром. Морена решила действовать.

– Здесь конечно не Олимп, но не пора ли нарушить эту идиллию, – подумала она, да и швырнула это самое яблоко на скатерть-самобранку.

И со всех сторон прекрасные ручки юный Берегинь к нему потянулись.

На яблоке том золотистом, правда, было начертано не «Прекраснейшей», как в прошлый раз, этим наших берегинь не проймешь, а «Единственной», а так ничем от знаменитого молодильного, которыми Лада одаривала, не отличишь.

Эта надпись оказалась очень даже действенной.

Не прошло и минуты, а берегини уже перестали улыбаться, они не отрывали взора от яблока, лежавшего в центре скатерти самобранки, и теперь их занимало только одно: кому же это яблоко достанется, кто проведет ночь с Усладом? Многое бы девы юные за это отдали…

Морена торжествовала, она подошла к пирующим, обвела их своим тяжелым взором, гибельным для людей и неприятным для духов, и произнесла:

– Услад один, а вас много, пусть он сам выберет ту, которой достанется это яблоко, так будет справедливо, выбор за ним, а не за той, которая шустрее да расторопнее подружек окажется.

Услад хотел объявить, что ему никого не хочется выбирать, он рад всем, но Морена не позволила ему так поступить:

– Выбирай, – произнесла она сердито, и ножкой топнула так, что черная бочка сорвалась с травинки и закружилась перед ними испуганно.

– Выбирай, – словно эхо повторяли за богиней смерти и Берегини.

Когда столько дев и сама богиня смерти требует сделать выбор, что остается делать Усладу?

Он тяжело вздохнул и оглянулся на подоспевшего как раз вовремя бога страсти Ярилу – его верного друга и брата.

Но Ярила молчал. Не позволила бы ему Морена прийти на помощь. Услад должен был сделать выбор сам.

Взял юноша яблоко, подержал его немного в своих прекрасных руках и передал его самой Морене.

Это стало неожиданностью для всех, даже для самой богини. Она ожидала от него любого выбора– только не такого.

Усмехнулась Морена, отшвырнула яблоко в сторону и страстно обняла юношу.

– Ты сделал свой выбор, – заявила она.

Замерли берегини, на глазах у многих появились слезы, молчал Ярила. Он знал, что Услад, как и все боги бессмертен, но если оказался в объятьях этой богини, кто его знает, что с тобой случится.

Когда Морена разжала свои объятья, рухнул Услад на землю и не двигался больше. Окаменело прекрасное лицо, стал он на статую больше похож, а ведь минуту назад с ними тут веселился.

С визгом и криками ужаса разбежались берегини. Отступил Ярила, замер, он не осмелился подойти к мертвому юноше. Только волки где-то завыли, да так, что от ужаса могло разорваться сердце у любого. Кто мог подумать, что такой бедой закончится их веселая пирушка? Тогда стали берегини к Ладе обращаться.

– Посмотри, что случилось с твоим любимым сыном, кинь нам молодильное яблоко, его нужно оживить.

Грустно усмехнулась богиня.

– Он сам сделал выбор, что же могу я, не помогут никакие яблоки, никакие волшебные предметы, ну кроме одного…

Замерли берегини, а Лада продолжала:

– Та из вас, которая спустится в подземный мир и станцует такой танец, что дрогнет сердце грозного Ния, и он снимет чары Морены, та и спасет его, это ваш выбор.

Застыли Берегини. Танец, Ний, Морена, подземный мир.

Каждая из них хотела спасти прекрасного юношу, но не такой ценой. И самое главное, они вовсе не были уверены, что есть такой танец, который способен ледяное сердце Ния отогреть. Но если он и существует, сможет ли она его станцевать?

№№№№№№№№№

Белый волк рассказал Нию о том, что произошло в заповедном лесу, как погиб внезапно юный Услад и про условие Лады не забыл напомнить своему властелину.

– И ты думаешь, что найдется хоть одна, которая ради этого глупого мальчишки решится на такое? – задумчиво спрашивал Ний.

Проделки Морены ему были знакомы лучше, чем всем остальным, но до такого дошло впервые.

– Не знаю. От наших богинь всякого ожидать можно, – отвечал волк, – но если она появится, ты будь с ней помягче, – попросил он.

Ничего не ответил грозный Ний, только усмехнулся.

Какие добрые волки тут развелись, вон на севере весь мир сожрать готов, а этому какую-то глупую и безрассудную берегиню жаль. Но он опомнился, потрепал волка по жесткой шкуре и прошептал:

– Посмотрим…

Долго ждать не пришлось. Вскоре ворон доложил Нию о том, что появилась Незнакомка, полыхающая огнем, которая готова спасти Услада. Усмехнулся Властелин Тьмы, он любил дерзких и безрассудных дев. Жестом велел впустить ее в свои чертоги.

И в тот же миг заметалось алое пламя по всему темному залу.

Сначала только с любопытством взирал на танцовщицу властелин тьмы, он старался угадать, кто же из богинь или берегинь так любит Услада, что готов его разбудить, да такой ценой.

– Если меня не захватит этот танец, она навсегда останется здесь, но если она покорит меня, и тогда будет одно небольшое условие, – размышлял Ний, – он не собирался освобождать Услада просто так.

И вдруг почувствовал бог Тьмы, как тает его ледяное сердце, оно перестало быть глыбой льда в груди его. Невольно улыбка появилась на суровом, но таком красивом лице, а там, где остановилась незнакомка, расцвела алая роза невероятной красоты.

– Тебе осталось сорвать цветок, – усмехнулся Ний, – и тот, ради которого ты здесь, очнется от сна. Но такой прекрасной ты будешь только в подземном мире, а там на земле от тебя отшатнется в ужасе любой. Такова сила этого цветка, такова цена за его воскрешение.

Танцовщица склонилась к цветку.

– Ты слышала меня? – спросил ее Властелин Тьмы.

– Я слышала тебя, – спокойно отвечала она.

– Не рви цветок, – взвыл волк, – Услад не стоит того, Ний не шутит, он вообще не умеет шутить, и безжалостен к тому же…..

Вой волка унесся куда-то в дальние пещеры, пугая их обитателей.

Но она склонилась еще ниже

– Не трогай этот проклятый цветок, – заверещал кот Баюн.

Когда Ний услышал его визг, он, наконец, понял, кто пожаловал к нему и скрывается в этом огненном наряде. Конечно, как он мог не догадаться сразу. Хотя кто бы мог подумать, что она пожалует сюда сама.

Кажется, все зажмурились в тот миг, когда цветок оказался в руках прекрасной танцовщицы. Она решила свою участь махом, хотя все знали, что она любила Услада не больше, чем всех остальных молодых богов – они были ее учениками и только, почему же она так много заплатила за то, чтобы он стал прежним и вернулся в мир? Только смех Ния, то раскатистый, то громкий, то приглушенный, несся за Огненной Танцовщицей, котов и волком, когда они уходили из подземного мира.

№№№№№№№

Очнулся и встрепенулся в заповедном лесу Услад. Он вернулся в реальность из своего дурманного сна.

Только прекрасные бабочки и грозные шмели летали рядом. Свистнул где-то Соловей разбойник, стал разглядывать спасенного бога.

– А говорят, Морена убила тебя, врут плутовки – берегини, а слезы, то как льют, как будто и правду ты помер, – заявил он.

– Она меня убила, но нашлась одна, та, которая спасла, и вырвала из подземного мира, – отвечал Услад, припомнив все, что происходило.

– Интересно, кто она такая? – поинтересовался Соловей

– Я бы сам хотел это знать, и все на свете отдам той, которая вернула меня в этот мир.

Но весть о воскрешении Услада уже облетела всех, и Берегини бросились к нему. И высохли слезы на прекрасных лицах дев, они снова засмеялись, закружились вокруг него. словно разноцветные бабочки. А потом они убежали все вместе куда-то, только звонкий смех и голоса их звучали где-то в чаще лесной.

Леший ворчал сердито, снова не будет от них покоя, только и отдохнули, пока Услад зачарован был да неподвижен.

Но Водяной говорил ему, что жизнь прекрасна, и нам остается радоваться тому, что происходит вокруг. Вот они все и радовались.

Тихо было только в избушке Яги. Когда там появилась Морена, кот Баюн зарычал, как собака, потом яростно зашипел и бросился на печку. Морена содрогнулась, когда увидела Ягу.

– Как жесток Ний, – задумчиво произнесла она, – даже я никогда не спорила с ним, зачем тебе это было нужно, ты же была прекраснее Лады самой, а теперь…

Яга молчала, только насмешливо смотрела на Богиню Смерти.

Та развела руками, словно просила прощения за все, что случилось, она была потрясена тем, что увидела.

– Я не хотела этого, – произнесла она, и положила яблоко перед Ягой. На нем было написано:

– Единственной.

– Вот, оно твое, если тебе захочется стать прежней, ты всегда можешь это сделать.

Яга молчала. Морена развернулась и ушла. В избушке стояла тишина.

Кот Баюн схватил яблоко и уволок его подальше, спрятал, чтобы Яга не бросила его в печку. А вдруг наступит такой момент, когда ей захочется стать прежней. Они проживут без Услада, он не стоит таких жертв, противный мальчишка, – размышлял кот, косо поглядывая на яблоко.

Яга смотрела на огонь. Ей виделся тот танец, волшебный танец, способный воскресить мертвого бога и растопить сердце Властелина тьмы. Потом она взглянула на собственное отражение в воде и усмехнулась.

– Это стоило того, – услышал кот ее голос, – не прячь яблоко, плут, оно мне не пригодится.

– Это мы еще посмотрим, – отозвался Баюн

Яга улыбалась победно. Какая у нее неотразимая улыбка.

Радуга страсти

 
Когда богиня страсти и любви,
В его объятья с неба отпускалась,
То радуга, горевшая вдали,
Цветами страсти их переливалась.
Ярился муж, обманутый в ночи,
И молнии метал в леса густые,
Но страсти не унять и высоты,
И вот они в порыве том забыли,
О том, что тайны вечные хранит
Переливаясь разными цветами
Там Лады пояс, и опять горит,
В слепой ночи ее звезда над нами.
 

Звезды в небе сияли в ту лунную ночь, когда Перун бросился к своей вечной возлюбленной Ладе.

И не нашел ее в чертогах.

Она же только что говорила с Мокашью. Сурова в тот миг была богиня судьбы.

– Он любит тебя, да и как тебя не любить. И Арес любил Афродиту, у них там война с любовью всегда рядом шли, но у нас совсем другой мир, и подумай хорошо, прежде чем в объятьях Перуна оказаться. Стоит ли страстью вашей множить не только любовь, но и вражду. Тебе ли не знать каков он.

– А если я откажу ему, что будет? – вопрошала ее Лада.

Слова богини судьбы и для нее были решающими.

– Ничего хорошего, – согласилась она, только хуже не будет, чем тогда, когда ты согласишься быть с ним.

Это и стало той последней каплей, переполнившей чашу Сварога, когда они смотрели на воду в ней, и только после этого принимали решение.

И решение было и на этот раз принято.

И прежде с тоской и горестью взирала Лада на Велеса – вечного возлюбленного всех богинь. Когда-то в ярости его не просто сбросил Перун на землю, но заставил весь день в медвежьей шкуре ходить. И только ночь, когда не могли красоты его видеть женщины на земле, и богини на небесах, только тогда и позволял он ему до рассвета от шкуры той избавляться.

Знала о том чародействе Лада, как не знать. Но когда Мокашь позволила ей быть с ним, или, если не позволила, то и не противилась, тогда и закружилась от восторга Лада, что-то сказала Лелю, развязала свой разноцветный пояс и на небеса его закинула.

И быстро, стремительно сбежала в лес заповедный по этой радуге, где и обитал красавец -медведь уже успевший человеческий облик принять. Он готовился отправиться к хороводу, чтобы на молодежь полюбоваться, но задержался, когда радугу в небесах узрел, только смотрел на нее и поверить не мог, что это она, наконец, решилась к нему на землю ступить.

А серебристый плащ Лады уже мелькал между деревьями, и, сбросив его на ходу, она бросилась в его объятья, плакала и смеялась, и говорила обо всем сразу. А он только молча вытирал ее слезу на щеках, и любовался ею.

Какие тут слова. Да ради такой ночи он готов был и шкуру и все остальные наказания терпеть, никогда не понять воинственному сопернику его, что такое страсть, пусть и на земле, и в заповедном лесу.

Но он даже и не понял– этот грозный Перун, когда на землю его бросал, что только здесь он и сможет почувствовать и насладиться ею в полной мере.

На небесах, среди туманов и великолепия ничего такого не пережить.

А она уже горела от нетерпения, и все дальше его увлекала. И тела были обнажены, и объятий никакая сила не разорвет.

В тот момент и прошмыгнула где-то рядом первая молния Перуна. Осветила ее прекрасное тело в миг соединения, так, что Велес замер от восторга, да и пропала. И только по тому, как визжали девицы с одной стороны леса, а черти выскакивали из своих омутов с другой, и понятно было тем, кто ничего не видел и не слышал, что шуму Перун натворил немало.

Беспечны и веселы были они, и разноцветный пояс ее сверкал на звездном небе. Какая беспечность. Но когда и о чем влюбленные задумывались?

№№№№№№

Какая беспечность, подумал в тот миг бог влюбленных Лель, когда увидел тот пояс, и молнии, в беспорядке метавшиеся.

Сначала он сорвал и спрятал пояс, а потом и к Перуну направился.

– Сварог отдыхает, смотри, новые молнии не скоро получишь, а что ты без них делать станешь, как чертей и людей пугать будешь.

И хотя Лель разозлил его еще больше, но он здраво рассуждал, потому и остановился Перун. Сначала думал он, что у него в глазах потемнело, а потом понял, что это просто радуга на небесах пропала, пока этот хитрый тип заговаривал ему зубы, ее стащил кто-то.

Сначала он решил, что это Лада вернулась, но чертоги ее были по-прежнему пусты. Тогда стал он ее на земле искать, ведь плащ ее светился во тьме, но там столько костров полыхало в разных местах, что попробуй, рассмотри, где и что, нет, без радуги он точно ее отыскать не сможет.

Лель и не знал, что делать, если бы бог всех ветров Стрибог не пролетал мимо, и не рассмеялся громко.

– А что творится у вас тут, что это молнии мечутся, как угорелые, уже и черти замертво падают от страха.

– Ты бы все о чертях пекся, что с ними сделается, там Лада.

И вдруг лицо его осветила тусклая луна, и он понял, что делать нужно.

– Ты вовремя сюда пожаловал, что бы я без тебя делал, усыпи Перуна, окутай его ветрами своими, пусть забудет он о том, что было этой ночью.

– А зачем мне это, не многого ли ты хочешь.

– Ты богиню любви готов ему на растерзание отдать?

Лель всегда умел уговорить, убедить, заставить.

Свистнул по-молодецки Стрибог, ветры буйные со всех сторон налетели, им давно хотелось с Перуном посчитаться, и закружился он, и погрузился в сон-забвение, так, что и не помнил ничего, кое-какие молнии ветры собрали и принесли Лелю, чтобы пропажа была не так велика. А тут и рассвет наступил.

Взглянула еще раз Лада на Велеса, еще раз к прекрасному телу его прильнула, пока в шкуру медвежью он не обрядился, в тот момент радуга на небесах и загорелась снова.

Поднялась она по ней в Ирий свой, и сразу же с Лелем встретилась.

Он не стал ее ни в чем упрекать, видя, как она счастлива, только потребовал, чтобы она слово дала, что не станет ночью спускаться к Велесу.

– А днем он не сможет отыскать тебя. Попроси у Яги, чтобы на время ваших свиданий расколдовывала она его. Старуха не так слаба, как кажется на первый взгляд, она сможет если захочет.

– Если захочет, – задумчиво произнесла Лада.

Она вспомнила, как Ясуня когда-то любила Велеса, только когда это было, да и кто его не любил, но все меняется в этом мире, теперь пришел ее черед.

Так оно и случилось, только днем по радуге своей к своему любимому теперь спускалась Лада, и назад она до темноты еще возвращалась.

И метался ревнивый Перун, да нигде они их отыскал не мог, и был уверен в том, что в это время остается вечный соперник его по его велению в медвежьей шкуры.

Никто не осмелился Перуну сказать о том, что в тот момент когда на небесах радуга, а Лада в его объятьях, что как плащ ее серебристый, и шкура его валяется в высокой траве, а юные и прекрасные тела льнут друг к другу.

Плохо земля с небес видна, не мог такой мелочи разглядеть грозный Перун, да и не надо было ему всего этого знать, ведь когда мы знаем меньше чужих тайн, то и живется нам спокойнее. А грозному богу во все времена покой только снился, потому и не волновали его особенно другие духи, никто ему это тайны так и не открыл, вот в неведении он и оставался.

А Лель смотрел на радугу и улыбался. И вся природа торжествовала и улыбалась вместе с ним.

 
Но чтобы он ее не отыскал,
Красавец -Лель тот пояс ночью прячет,
И где-то там, в бездонности зеркал,
О дивной страсти снова ветер плачет,
И счастлив Велес, и летит во мрак,
Стрела той ревности, но в ней ли сила
И радуга с рассветом в небесах
Сияет, и она идет счастливая,
Все остальное только миражи,
Но страсть и нежность в небе торжествуют
И радуга прекрасная дрожит.
И вся природа дивная ликует.