Текст книги "Моя любимая – Кикимора. Сказки для взрослых"

Как черт игнат волка проиграл

Друзья познаются не только в беде, но еще и в игре.

Да, да, именно в азарте, когда на кон ставят и люди и черти слишком много.

Если бы какая-то злая ведьма предсказала накануне черту Игнату, что он может проиграть своего волка, ни он сам, никто другой бы этому не поверил.

А ведь именно так и получилось.

Как мы знаем, в дремучем лесу, который преобразился в последнее время очень сильно, Соловьята над этим поработали славно, проводились разные игры из года в год.

Вот и на этот раз собрались там в назначенный срок особенно заядлые игроки, да и стали играть, сначала потихоньку – полегоньку, так, чтобы развлечься немного да посмотреть на их или не на их стороне удача остается, но азарт он и есть азарт, стоит только начать, а потом и пошло – поехало. И поехало, надо сказать очень шустро.

Кто попутал черта Игната, сказать трудно, только не мог он остановиться никак, и чем больше проигрывал, тем яростнее играть начинал. Но играл он, ясно каждому, не просто так. Хотел своей любимой русалке Анфисе дворец построить, да такой, какого ни у кого тут не было, вдруг она оценит, да полюбит его потом? А на это требовались средства немалые.

Пока с чувствами ответными у нее было не очень. И решил черт ее любовь купить, а что, вдруг, что и выйдет? Ему кот Баюн говорил, что любовь можно и купить, если просто так она не случается. Вот Игнат и решил купить любовь русалки.

И вот в тот момент, когда он решил рискнуть, и все на кон поставил, тогда и проиграл все, что было, тут уже и не о дворце надо было думать, а о том, как вернуть те ценности, которые он принес сюда, и спустил так бездумно. Отыграться надо было азартному черту, во что бы то ни стало.

Но ничего у него не осталось, чтобы отыграться, сколько голову не ломал и рога не чесал – все бесполезно. Нет больше ничего за душой у черта, да и душа его, как оказалось, ценности никакой не имела.

Как он стал играть на волка Глеба и как его проиграл, он не помнил упорно, и только когда его тряхнул Леший хорошенько и сказал, что волка придется отдать за долги, он встрепенулся, задрожал весь, а току-то, дело сделано. Словно пелена с глаз спала, да что тут сделать, близок локоть, да не укусишь, как Леший ему часто говорил.

– Не может быть, – только и вырвалось у него.

– Чего не может быть? Я и говорю, что когда головы нет, то уже неоткуда взять, – ворчал Леший, а Игнат только стоял молча и слова больше ни одного произнести не мог, так скверно было у него на душе.

Но делать нечего. Он только все никак не мог представить себе, как он со своим белым волком, которого еще волчонком малым взял и воспитывал, расстанется, да еще потому только, что захотелось ему большего, да того, чего у него не было никогда прежде. А когда хочешь слишком много, то и малого лишишься, это ж любому понятно.

Так всегда бывает. Только что после игры– то руками махать да копытами бить – не поможет это уже никогда не поможет.

№№№№№№

Ворона рассказала волку Глебу о том, что черт Игнат его проиграл.

– Как это проиграл, – не понял тот, он только первый год жил и еще не знал, что такое бывает. А чтобы его любимый черт проиграл – это вообще за гранью его понимания было.

– А очень просто, с потрохами, – заверил другой ворон, который тоже поблизости оказался, – и самое интересное, что непонятно даже кому проиграл, чужак какой-то, я такого в первый раз вижу.

– И что теперь? —спросил волк и присел на траву, лапы его больше не держали.

– А ничего, по милости твоего черта прощаться нам с тобой надо, куда и зачем тебя тот Леший поведет, не очень понятно, только иди ты к Лешему, они тебя давно уже ждут да разыскивают.

Как мы помним, волчонок Глеб был с норовом, и очень он себя любил. А потому ему совсем непонятно было, как кто-то другой, пусть его любимый черт, может его проиграть, чем он думал интересно? Совсем голову потерял, а ведь Глеб ему доверял, да что там, себя самого доверил.

– Ты на него очень не сердись, он очень переживает, без слез и не глянешь, – просил ворон.

– Переживает? А когда играть начал, он не переживал интересно? Не думал, до чего доиграться может? Переживает он, мне бы его заботы, – ворчал волчонок

Настроение у волка было страшно подавленным. Но он почему-то смирился со своей участью. И ему на самом деле стало жаль любимого черта Игната, который сначала так много для него сделал, а потом, ни о чем не задумываясь, проиграл его.

Но он вспомнил, как Игнат всегда пылко и безответно любил русалку, да и увлекающимся очень был, вот и все беды оттуда пошли.

Волк понял своего черта, а значит, и простил его. Только теперь надо было подумать, что делать дальше. Лапами после игры махать не стоит, но с этим надо как-то жить дальше.

Когда черт увидел своего волка, он бросился к нему:

– Ты не бойся, я тебя отыграю, как только он согласится, так сразу и отыграю.

– Не надо, – заявил волк, – я прощу тебя, только если ты пообещаешь, что больше не станешь играть, тогда я прощу тебя.

– Не стану, когда тебя отыграю, – упрямился черт и бил копытом по мху.

– Ты вообще ни разу не станешь больше играть, а со мной мы что-то другое придумаем.

Черт замолчал, волк был такой же упрямый, как и он сам, только он кругом виноват, и легче ему от этого не становилось.

– А что мы придумаем, клин клином вышибается, мне кот Баюн говорил, пробурчал Игнат.

– Кот твой много чего наговорит, но ты так всех волков повышибаешь со своей игрой, где мы их собирать потом будем, пусть уж я последней жертвой буду, остальных оставь в покое.

Черт еще больше расстроился после таких слов, но говорить ничего не стал.

Все, что надо и не надо сделать он уже успел, увы. Настало время прощаться с его волчонком. Но все в душе его противилось этому.

№№№№№№№№

Вот с того дня и лишился черт Игнат своего любимого волка. Только снился ему Глеб в тревожных снах все время, и так грустно и жалобно при этом он выл на луну, что вскакивал черт, да и бежал, куда глаза глядят по заповедному лесу, только что толку копыта бить – волка нигде не было, иначе бы он пришел обязательно. И они снова жили бы душа в душу.

Другие волки тоже его сторонились, потому что не знали, что у него на уме может быть. Но терпение у черта лопнуло, и однажды он исчез. Когда спохватились и стали искать Игната, то кот Баюн сообщил, что он отправился волка освобождать.

Это так и было, кот не соврал. И чего только ему пройти не пришлось, в какие только ямы он не провалился, только ничего не помогало, он шел вперед, и еще яростнее двигался туда, куда, как ему казалось, незнакомец увел его черта.

– Смотри, какой упрямый, – усмехнулся Велес, вместе с волком и драконом за ним следивший, это они решили испытать его, чтобы потом дурных мыслей не появлялось.

Когда черт добрался до леса, перед Велесовым дворцом, он и обнаружил волка Глеба в глубоком овраге. Это они все для черта специально сделали и волка туда закинули, чтобы он как-то еще посуетился.

– Чем больше будет трудностей, – решил Велес, – тем дороже ему волк станет. И меньше дурных мыслей у него возникать будет.

И черт в лепешку расшибся, пока из оврага волка не вытащил, и на землю не поставил. Только когда они уже спаслись, пришел к ним Велес. Внимательно посмотрел он и на черта, и на волка, помолчал, а потом и говорит:

– Ладно, забирай его, – услышали они глас бога своего, только смотри, еще раз проиграешь, назад точно не получишь. Тогда он навсегда со мной останется, а тебе только пустота и печаль верным другом будет.

Ничего на это черт Игнат не ответил. Только дойдя до перекрестка в заповедном лесу, остановился он.

– Чего это ты опять? – спросил его Глеб настороженно.

– Попрощаться с тобой хочу.

– А это почему? Игры вроде больше не было.

– Какая игра, ты все издеваешься? Просто тебе другой черт нужен, более разумный, а я никуда не гожусь. Понял я за это время, что с такими нельзя дружить, вот и хочу проститься.

– Не нужен мне другой черт, – говорил волк в ответ, – ты меня проиграл, ты меня и вернул, а за битого черта двух небитых дают, сам знаешь, хоть у кота Баюна спроси с Ягой, они тебе подтвердят.

Кот Баюн на кроне дуба столетнего сидел да и слушал их разговор и только усмехался про себя.

– Какой там другой черт, эти двое друг друга стоят, – говорил кот Бабе Яге, когда в избушку вернулся да обо всем и рассказал.

Так они вместе и остались с той поры, и жили-поживали дальше, но черт Игнат больше в игры никакие не играл. А как только ему предлагали по старой памяти, сразу вспоминал про проигранного волка, и неизменно от игры отказывался.

– Не хочу, чтобы пустота и печаль мне верными друзьями стали, – говорил он в таких случаях.

Кикимора и упырь

А жизнь текла своим чередом. Все в заповедном лесу было спокойно. Но не сиделось на месте Кикиморе Оксане. Она чувствовала, что трусливый Водяной и коварный Леший плетут заговор против любимого его Болотного. Она как всегда подглядывала и подслушивала, и узнали, что послали они черта Егора новое болото подыскать. Сразу поняла в чем дуло, и стала думать, как спасти безответного друга своего. Энергии у нее было много, и про себя решила Кикимора, что она в лепешку расшибется, но самоуправства им чинить не позволит. Да и Банник поведал ей под большим секретом, что скоро судьба Даниила решится раз и навсегда, тогда ей в лес ходу не будет вовсе.

Все шло к одному, как такое пережить можно и безучастной оставаться? Оксана вопила от отчаяния и все время думала, как помешать им. Болотный слишком хорош, чтобы самому за себя постоять. Но она понимала, что никто из духов не пойдет против этой парочки, и они добьются своего, если и она будет сидеть, сложа руки. Кикимора перебрала всех духов, с которыми можно было договориться о помощи. Все отпадали один за другим.

Оставался черт Федор, но она вспомнила, что и с ним накануне разругалась, как назло. Он скорее навредит ей, чем поможет., после всего, что она о нем сказала, и как она срамила уважаемого черта на многое надеяться не приходилось. Но и остановиться Оксана никак не могла. Должен быть кто-то деловой и могущественный, кто сможет ей помочь. И голову она ломала не напрасно.

Кикимора бросилась к Яге. Но та отмахнулась и заявила, что устала со всеми из-за нее ссориться, и напоминала, что у Лешего лопнет терпение, и он выгонит ее из леса туда, откуда пришла. И сделает это так же легко, как когда-то на свою голову приютил тут.

Все было испробовано, ничего больше не помогало. Делать нечего. Не хотелось смотреть на Болотного. Он продолжал старательно трудиться, и кажется, не замечал той черной толстой тучи, давно уже нависшей над бедной его головой.

– И почему мы так бессильны, когда речь заходит о добром духе? – вопрошала она и не находила ответа на вопросы свои бесчисленные.

Не зная, что еще предпринять, она в отчаянии прыгнула поглубже в болото, чтобы никого из подлых предателей не видеть и не смотреть, как они будут изгонять Болотного, все вместе на одного навалившись. В болоте было темно и сыро, воняло невероятно сильно, но она решила, что это лучше, чем среди них на свежем воздухе оставаться. Дыхание сперло то ли от страшной вони, то ли от ярости, но она ни на что больше не смотрела. Пусть они там и без нее остаются, еще пожалеют, да поздно будет, когда она навсегда в этой тине заляжет и носа туда больше не покажет. Конечно, она понимала, что и о ней особенно жалеть некому, но мысли такой не допускала в душу свою.

№№№№№

Кикимора прилегла на дне, в глубине души понимая, что долго она так пролежать не сможет, но надо было перевести дыхание, и злобу немного унять не мешало вовсе. Темнота перед глазами постепенно рассеивалась, и становилась не такой непроходимой. Уже можно было кое-что различить там.

Кикимора наткнулась на что-то острое во тьме и заметила, что это торчит осиновый кол. А под ним покоился упырь. Именно так этих несчастных хоронили Лешие всех лесов, чтобы они не вырвались, не ожили и не бродили по миру. Упыри издавна появлялись в этих местах. Откуда взялся первый, где он был, сказать почти невозможно. Но с воем и ужасающим видом, бывшие колдуны, которых земля не принимала, и погибшие насильственной смертью бродили по земле и после смерти своей. Они пугали не только людей, но и духов и животных, и никому не хотелось с ними сталкиваться. Потому, узнав о новом упыре, собирались лешие соседних лесов, излавливали его, захватив заранее осиновый кол, а то и не один, и протыкали колом его, а потом к Тихону в болото в заповедном лесу и укладывали, договорившись, что здесь и будет их кладбище со временем. Сколько же их здесь было. У Кикиморы от такой жутковатой картины дух захватило. Вот если бы их всех оживить да и пустить против ее обидчиков. Но Кики остановилась, решив, что это уж слишком. Но мысль показалась ей не такой уж скверной, она решила ее додумать, и ее осенило. Вот если одного, самого смирненького оживить и попугать их хорошенько можно. А если это как-то Дане поможет, то она станет самым счастливым созданием в мире. Кикимора умела ценить дружбу, не было у нее никогда много друзей, а нынче вовсе один остался.

– Голубчики мои, – взвизгнула Оксана, – а сослужите вы мне и Болотному службу, сделайте доброе дело, нечего тут прохлаждаться, это всегда успеется.

Молчали упыри, крепко они были колами приколоты, хорошо уложили их Лешие, так просто не поднимутся, не отзовутся. Она ходила между упырями и шептала, разглядывая каждого: « Вот вы -то мне и поможете, зло должно быть наказано». И в те минуты она была так сердита на духов, поэтому не ведала никакого страха, хотя картина была жутковата, лешие и те никогда по одному сюда не спускались, а только по нескольку духов на дно отпускались. Всякое там могло случиться.

Но она опасалась другого – она боялась, что ее подслушают те духи, которые были просто убиты и тоже поблизости обитали. Но их колами никто не пригвоздил. И потому она замолчала, только смотрела на упырей и прикидывала, как действовать дальше

«Они похоронили Вас надежно и верят, что ни один не поднимется, дурочки, они просто меня не знают».

Кики знала о их нравах, потому искала самого слабого и смирного, хотя и понимала, какие черти в тихих омутах водятся.

Кики в те роковые минуты догадывалась, что случится может всякое, но остановиться никак не могла – у нее не было другого выхода. Наконец она нашла того, кого искала. Упырь казался очень слабым, почти бессильным, вряд ли он сможет причинить много вреда ее врагам, так, попугает их слегка. Она подумала еще немного и стала освобождать его. Осиновый кол из ее избранника вылез не сразу, пришлось изо всех сил упереться ногой в неподвижную грудь. Но она напряглась, и все получилось, кол уже был в ее руках.

Ожил он мгновенно, словно давно этого и ждал. Упырь взирал на нее пустыми бесцветными глазами, словно старался понять, что ей от него нужно. Кики поспешила объяснить, что от него требуется.

Она едва смогла одной рукой удержать его, во второй сжимала свое заветное оружие, которое могла бы в случае чего пустить в дело. Упырь сразу почувствовал ее серьезный настрой и особенно не дергался.

– Сначала ты сделаешь для меня кое-что, – уговаривала она его ласково.

Он молчал, хотя было видно по всему, что прекрасно ее понимал.

– А потом я подарю тебе свободу, может быть, – туманно пообещала она.

Не отрывая взгляда от кола в ее руке, Упырь немного присмирел и согласился с тем, что она ему объясняла. Они выбрались в полночь из болота, сначала высунула свою голову и огляделась Кики. Убедившись, что там никого нет, она потащила его за собой и надежно спрятала в своей избушке.

№№№№№№

Уже на следующий день духи в заповедном лесу заговорили о том, что появился не проколотый упырь, черт знает, откуда взявшийся, которого никак изловить не удается. Его видели многие, он появлялся то там, то тут и незаметно снова пропадалБыла у него одна странность – он не на всех подряд кидался, многих обходил стороной, а беспокоил только Лешего и Водяного, прохода этим двоим не давал. То с дерева им на головы падал, то под ноги кидался, так, что они кубарем валились, то на спины им прыгал, и ничего с ним нельзя было поделать. Они догадались, откуда дует ветер.

– Это ты ее пригрел, – упрекал Костя Лешего, – теперь от упырей из-за твоей любимой Кикиморы не отбиться. Не было печали, Кикимора упыря оживила, а что еще от нее ждать можно было.

Леший хотел напомнить ему, что они сами во многом были виноваты, ему с самого начала не хотелось неправое дело затевать. Но Водяной всегда оставался своим, а Болотный чужаком, вот он и поддался на его уговоры, но кто же мог знать, что Кикимора пойдет на крайние меры и на борьбу с ними не побоится упыря оживить. Вот уж точно пути кикимор неисповедимы, предсказать ничего невозможно. Тогда на борьбу с Упырем поднялись все черти, духи и злыдни. Они хотели его снова проколоть и уложить в болото на старое место. Заготовили осиновый кол, и не один. Но как ни старались, поймать так никак и не могли. Он ускользал от них. Стали подозревать, что Кики его предупреждает, а то, что она подглядывала и подслушивала, в том никто не сомневался.

Обычными способами на этот раз ничего им добиться не удалось – упырь вместе с Кикиморой – непобедимой парочкой оказался. Наконец не выдержал Леший и решил поговорить с ней, чтобы прекратить это безобразие. Кикимора согласилась с ними встретиться, понимая, что они сдаются. Упырь был при ней, изловить они его не могли. Она с ним сжилась, и они вместе оказались хорошей командой.

– Чего ты от нас хочешь, – угрюмо говорил он, – чего добиваешься?

Кикимора молчала, она сделала вид, что не понимает, о чем они ее спрашивают, когда надо, она умела прикинуться полной дурочкой.

– Болотного ей нужно, она его чужака на всех нас променяла. Если сама не подслушивала наш разговор, то ворона-предательница ей все рассказала, да и Банник не отстал от нее, – вмешался в разговор Водяной.

Кикимора молчала на этот раз в знак согласия с ним.

– Он останется, – несмотря на протесты Кости ответил Тихон, но прибавил,, – если твой Упырь на свое место вернется.

На минуту на поляне установилась странная тишина, все духи ждали ее ответа. Упырь выглядывал из кустов, он не мог не слушать их беседы, – решалась его судьба. Кикимора посмотрела на него (остальные видеть его не могли, он появился, как обычно за их спинами).

– Этого не будет, – подала голос наглая Кикимора, – потому как я ему за службу свободу обещала, даже Упырей нельзя обманывать. Одно могу обещать, из леса он уберется, если с нами останется Болотный, его вы больше не увидите.

На перекошенной роже Упыря просияла улыбка, он до конца не верил, что она исполнит данное вскользь обещание.

Они еще помолчали, но согласились. Все знали, что упырь только размялся и разошелся, что он еще натворить может, даже Велесу неизвестно. Не стоило рисковать, тем более, что Болотный ничего дурного им не сделал, а вел себя даже очень прилично, хотя бы по сравнению с Водяным. Упырь исчез так же неожиданно, как и появился. На прощание он махнул Кики и не стал задерживаться и дожидаться, пока они передумают, Лешим с Водяными никак нельзя было доверять – натерпелся он от них за это время и больше играть с ними в прятки не собирался.

Болотного больше никто не трогал. Они успели на собственной шкуре убедиться – пока Кикимора с ними, она еще ни одного упыря разбудит и против них направить. А с упырями в темном месте встречаться никому не хотелось.

Мой любимый кот -плут

Волчонок Глеб уродился белым. И потому был он особенным с самого рождения. Сразу же выбрал себе черта Стаса в учителя, и тот его научил его и читать и писать.

– Зачем тебе это надо? – насторожился кот Баюн.

– А так лучше жить, хочу я летопись заповедного леса писать, – заявил Глеб.

– Ну, летописец, – усмехнулся кот, – тебе, что моих сказок мало.

– Сказок никогда много не бывает, – отвечал за волчонка Стас, – только не мешало бы нам еще и дела наши и происшествия записывать. Многое ведь забывается, а еще, думаю, если будут знать все, что это останется в свитках, то уже и вести себя по-другому станут, никому ведь не хочется посмешищем оказаться, чтобы и через сто лет и через двести про них сказки какие плохие рассказывали..С этим согласились многие. Когда узнали черти и остальные духи, что теперь у них своя летопись будет, так присмирели немного, стали вести себя тише. И только черт Странник ничего не видел, ничего не слышал, чего только он не творил в это лето, в какие только истории не попадал. А к осени, когда кот Баюн объявил, что на этот раз праздник прощания с лесом будет интереснее, чем обычно, черт насторожился, о чем это он говорит интересно, что веселее будет? Вот ему и сказали, что все самое интересное волчонок Глеб записывал.

Все приготовились слушать, и только Странник стал возмущаться:

– А кто ему позволил, сначала надо было разрешение спросить.

– Вот тебя мы спросить и забыли, – за волка отвечал Стас, – но ты не бойся, я сам следил, ничего лишнего волк не записал, только то, что случилось с каждым из нас, я ему не дам соврать.

– А у него и не лишнего выше головы будет, – усмехнулась Берегиня Анфиса, которая уже замучилась мирить Странника со всеми, с кем он из-за своего вранья разругаться успел.

Соловей с ветки свистнул в знак одобрения. Странник поежился. Вот влип так влип, и почему только он заранее не знал, что так будет, хотя вряд ли это бы его остановило, но все-таки.

Летопись оказалась интересной, многим досталось, и тем, кто пытался мухомор украсть, а потом на другого спереть, и тем, кто за чужими Кикиморами бегать привык, но главным героем, конечно, оказался Странник, не даром он так волновался. Даже стишки его самые разухабистые, и все чем он похвалялся, все в летописи оказалось, сколько там было невыполнимых обещаний, которые он щедро на право и налево раздавал, а потом исполнять не собирался, да еще на других набрасывался, если они ему смели о том напомнить.

– Это вранье, не было ничего такого, вы меня не правильно поняли, – только и оставалось твердить ему каждый раз, когда речь о нем заходила, и тут же целая группа слушателей не давали ему соврать на этот раз и доказывали, что все именно так и было.

– Может к Яге обратиться, она нас рассудит, – подсказал в конце Соловей, когда Странник особенно сильно возмущался.

Но тот промолчал, он знал, что старуха просто открутит время назад и покажет, как это было, тогда уж точно поверят даже те, кто пока сомневается. Усмехнулся кот Баюн, когда летопись на этот раз закончилась, да и изрек, на Странника искоса поглядывая:

– Теперь я точно знаю, что все тайное становится явным, как бы мы скрывать и отпираться не пытались, а волк все равно увидит, услышит и запишет, а то, что пропустит ненароком, то Соловей ему подскажет.

– А я чего, а я ничего, – стал отпираться Соловей, но не сильно утверждал, что был он у волка первым помощником и осведомителем.

Его сам Балда на эту должность назначил, может, это и не сильно красиво было, но порядок они в заповедном лесу навели быстро, да еще какой. На следующий год некрасивых поступков значительно меньше было, а Странник так вообще куда-то исчез, ни слуху от него, ни духу, наверное, не был уверен, что сможет вести себя достойно. Но белый волк из года в год продолжал свою летопись, и она становилась все интереснее и ярче – так первый настоящий писатель в заповедном лесу и появился. А кот Баюн и сам говорил, что сказок и летописей много не бывает, потому что каждый сочиняет по-своему, главное, чтобы не скучно было, а пока у них все получалось замечательно.