Текст книги "Моя любимая – Кикимора. Сказки для взрослых"

Творцы. Молодые боги

И снова забыв обо всех других, стала Яга сказку про своих любимцев, про Ярилу да Даждьбога рассказывать.

И тут уж молчали и черти и коты. Потому что если что-то не так, то грозная девица, которая всегда поблизости была, уже точно покоя им никакого не даст. Нет, нельзя оплошать никак, надо просто слушать, да на ус мотать.

Усмехнулась про себя Яга, вспомнив сколько тут Валькирия наша шуму подняла. Но ведь жизнь-то продолжалась дальше.

– Когда с Перуницей рассорился Ярила, – начала свой рассказ Яга, то разобиженный он снова тут как тут появился не запылился, а куда ему еще было деваться, до тех то богов, – она пальцем в небо показала, – было далеко, да и больно они все там знали-ведали, а я то завсегда видела и слышала, что творится тут. Но не один он появился, а как и в прошлые разы вместе с Даждем, тот словно нитка за иголкой за ним ходил.

Тогда они оглянулись на великанов. Тугарин как всегда по лесу прогуливался и порядки свои наводил, – ломал все да крушил на пути своем, да и другие не многим лучше оказались. Долго они с Берегинями и русалками разговоры говорили, а когда ко мне вернулись, то уже и желание свое высказали.

А решили не много и не мало – людей им творить захотелось. Так примерно вполовину великанов, чтобы деревья над ними возвышались, а не под ногами у них болтались и мешались. Стали они расспрашивать у меня, как Сварог великанов творил. И сказала я ему, что бил он по камню алатырю, искры из него сыпались в разные стороны, на землю они упали, вот великаны и разбрелись по земле. И надо было сказать, что они не особенно удачными получились, да и множились не очень. Землю всю населить так и не смогли.

Вот молодые боги и решили изменить все в этом мире. и сотворить людей.

Бесы замерли от восторга. Они понимали, что еще немного, и они услышат как все это происходило.

Представить себе, что людей когда-то тут не было – казалось невозможным, но ведь появились они когда-то, не всегда они были. И кто-то говорил, что появились позднее всех в этом мире.

– Засучили рукава голубчики наши и за дело принялись, и стали они высекать огонь и творить людей, каждый так, как он видел и понимал, и тут-то и сразу видно стало, что Ярилы они получились страстными и яростными

Даждьбог наоборот забыл души вложить в души их, и тогда эти странные создания и бросились друг на друга и стали истреблять одни других.

– Сразу надо было сказать, что они хотя и не великаны были, но покоя от них тоже никакого не было сроду. Только, что сделано, то и сделано, о чем тут еще можно было говорить.

– Смотрела я и волк смотрел на то, что молодые боги натворили, и порешили мы, что надо людей таких извести, не особенно они удачными получились, и так досаждать стали, что завяжи глаза, да беги, куда придется.

Решить-то решили, да не тут -то было и те и другие шустрыми оказались очень и все на пути своем они истребили, и вырвались из заповедного леса. Куда нам было за ними угнаться. Кто-то из них и великанов смогу одурачить, вон Святогор, так сразу им служить взялся, как увидел какими они слабыми да беззащитными прикинулись, а то, что мал клоп, да вонюч, так и человек любой, то о том мы позднее узнали. А болели они, а помирали как быстро, пришлось и живым и мертвым духов отправлять, Берегини им уже служить верой и правдой стали, и русалки для них заговоры творили, кто и чего только не делал, да все никак они униматься не собирались, все у них что-то случалось, приключалось.

Даже теперь, когда Яга о том вспоминала, загрустила она и головой только махала, а тогда можно было себе представить, что пережить ей пришлось, но не жаловалась, она и теперь -то не жаловалась, а так, только воспоминаниями своими делилась, чтобы не думали черти о том, что все беды на них одних и свалились только, а другим ничего такого и не досталось больше. Нет, с людьми, когда они появились, никому, как видно, скучать не пришлось.

Но когда терпение ее лопаться да кончаться стало, послала она кота и черта за Ярилой и Дажьбогом, и наказала им без них не возвращаться назад.

А когда те пришли назад, важный вид Яга приняла, да и заявила тут же творцам и умельцам:

– Вы их сделали, теперь Вы за ними и следите, – приказала им Яга, – а как вы хотели. Хоть и непутевые получились, а люди, живые существа, поубивать их не получится.

Она об этом уже от прях слышала. О том, что хоть и помирают они быстро, но рождаются еще быстрее и больше, и оглянуться не успеешь, а их уже пруд -пруди. И надо что-то очень большое и страшное, чтобы достать каждого из них приморить и изничтожить. Только ведь в какую-то щель парочка все одно забьется и снова множиться начнет, это уж точно.

Так боги узнали впервые об ответственности за то, что они и натворили, может, и раскаялись уже в том, да что после творения-то кулаками махать и сожалеть, поздно, надо все теперь лучшим образом и обставить.

Боги бросились за ними, но теперь только и успевали они драки чужие предотвращать, да суд вершить. И как только с одними разберутся, да все по местам расставят, а тут уже и другие на подходе, там потом, там пожар, там и вовсе Стрибог, в ярости все с лица земли сметает, глазом моргнуть не успеешь, а уже натворил такого, что и людей жалко до слез. Все-таки сами их делали, а чем дитя плоше, тем для творца оно и дороже становилось.

– Одним словом, совсем у богов наших времени на раздумья и глупые какие дела не оставалось, они все время были при деле, и даже о любовных похождениях много меньше думать стали, так иногда, когда люди спать укладывались, глубокой ночью, только часок – другой и выпадал им, не больше. Так это старые да женатые спали спокойно, а молодых сколько было, те и ночью не собирались успокаиваться. А во тьме кромешной такое творили, что мало и не покажется.

Чертям тоже работа нашлась, когда боги совсем измаялись и с ног сбились, стали они гоняться за этими людьми, определяя их, некоторых назад, в лес из которого они и вышли, вернули, но несколько творений все-таки там осталось.

Тогда, не особенно на чертей надеясь, с них какой спрос, и поселили в домах они Домовых, Кикимор рядом пристроили, Овинников, на овинах поместили, а в поле полевики пошли. Везде дух свой был, каждый отвечал за порученное ему место и пространство. Вроде бы все немного утихомирилось и в порядок пришло. Теперь уже тише и спокойнее на земле сделалось. И хорошо, что так придумали, а то бы и сбежали вовсе боги наши– творцы в какие иные края да земли, а что тут делать еще?

А когда они решили, что пора и в Ирии показаться, то наказали они Домовым, чтобы те хорошенько за ними смотрели. Те старались, да разве уследишь, то здесь, то там ссоры и драки вспыхнули, девицы стали на насилие жаловаться, а другие рыдали оттого, что вообще на них парни не смотрят, и друг с другом остаются. Чего только и в те времена и потом среди людей не случалось, всякое было. Да и теперь не лучше.

Вот и стали в те самые дни пряхи, до сих пор без дел сидевшие судьбы их прясть, чтобы хоть что-то яснее и понятнее стало, так нитки и появились. А как узел где завяжут, так и испытание человеку выпадало, да еще какое. И смотрели, как он с ним справляться станет.

Потом стали они к новорожденным приходить на третий день, смотрели на младенцев, да и рассказывали, что и как с ними станется. Слышали мамки и няньки речи их только был запрет на то, чтобы они кому-то о том еще рассказывали, чтобы не сглазили, да судьбы не переменили, и все знали, что не лучше, а только хуже быть и может, потому слушай, на ус мотай, но суетиться особенно нечего. Тогда, при пряхах, жить и вовсе легче, да проще стало, чем прежде, и Яга часто к богини Мокаши наведывалась, и с пряхами долго беседовала.

– И что с ними делать станем? – спрашивала Яга у прях.

– Приживутся они там, – заявили те, – порядки установят и все будет хорошо, со временем, не сразу.

Так оно и вышло, жизнь и на самом деле постепенно налаживаться стала.

Конечно, никогда особенно тихо и покойно не было, только разве можно ровнять то, что было и с тем, что теперь сделалось – да никакого нет сравнения вовсе.

Так и закончила ту сказку про творение Яга, и все они и увидели и поняли.

Прекрасный Принц

 
Три девы прекрасных над миром парили вдали.
Искали напрасно, и счастья они и любви.
В истерзанном мире, так трудно, так страшно найти
И вот уж устали, и сбились те девы с пути.
И нити судьбы человека отдали ему.
А сами в печали, забывшись, ушли в эту тьму.
 

Это был самый прекрасный и самый несчастный принц на всем белом свете.

Нет, нет, его любимая не стала лягушкой по воле злого чародея.

Он был несчастен, потому что у него не было любимой.

В королевстве, конечно, было немало девиц, готовых заключить нашего принца в объятья и замуж бы выскочили за него с большим удовольствием.

Только ему этого совсем не хотелось. Он не был уверен, что хоть немного нравится тем самым девицам, а не брильянты в короне и власть над остальным миром ослепили их и лишили разума.

А когда так думаешь обо всех, кто тебя окружает, то становится очень грустно.

Принц танцевал на балах то с одной из девиц, то с другой, но те не могли надеяться на что-то серьезное.

– Он слишком юн, – говорили одни.

– Он слишком горд и заносчив, – отмечали другие.

– Он никогда не женится и останется в одиночестве, – твердили третьи.

Слушая эти речи, а девицы старались говорить так громко, чтобы он их расслышал, принц только загадочно улыбался.

Как смешны ему были все эти нелепые разговоры.

– Лучше и на самом деле оставаться в одиночестве, – говорил он королю, -чем стать мужем одной из них.

Король вовсе не собирался терпеть такого безобразия. Ему нужен был внук-наследник. Только убедившись в том, что он мог появиться на свет, старый король собрался покинуть этот мир.

Юноша мог жить, как ему вздумается, если бы он не родился в королевской семье. На этот раз от его желаний почти ничего не зависело.

– Хорошо, если ты не хочешь жениться на наших девицах, давай сделаем так, пусть наши гости привезут тебе невест. С каждой из трех девушек ты проведешь по одной ночи, но ни она не увидит тебя, ни ты ее. Ты выберешь самую лучшую из них после этого, она и станет королевой.

– А две другие? – удивленно спросил принц.

– Они тоже не останутся без мужей.

Король надеялся на то, что на свидание вслепую все будет по-другому. Глаза нам часто лгут, то украшая, то уродуя тех, кого мы пытаемся разглядеть. Вот и выбор мы чаще всего делаем неправильный.

Принц согласился, да и попробовал бы он отказать своему королю. Он надеялся, что хоть одна девушка ему понравится, а если нет, то что же делать?

В первую ночь была прекрасная дева, которая обнимала и целовала его так, что к нему вернулась Вера.

Он перестал смотреть на мир грустными глазами, теперь все немного преобразилась.

От его разочарования и равнодушия и следа больше не осталось.

С замиранием сердца он ждал вторую ночь.

На этот раз, когда ласки стали нежнее, и он пережил страсть и наслаждение, в душе его вспыхнула Надежда.

После этой ночи он улыбался всем и решил, что и для него не все еще потеряно.

На третью ночь он бежал с величайшей радостью.

Экстаз, полет, торжество, и счастье.

Он только шептал в упоении:

– Я знал, я знал, что так будет.

– Но что же делать с двумя другими девушками.

Принц оторопел, он понял, что ему хочется всех трех девушек взять в жены, и более того, он понимал, что без них и последняя не будет так прекрасна, обретая одно, неизменно теряется другое.

Король с любопытством смотрел на него, ему хотелось бы узнать, какое решение примет его сын, кого из хозяек ночи он захочет выбрать?

– Я не могу сделать этого выбора, – прошептал он обреченно. – Прежде не из кого было выбирать, а теперь, когда девушек три – так же тяжело и невыносимо.

– Но что же нам делать? – спрашивал король.

– Пусть они появятся, я хочу взглянуть на них, – не унимался принц.

– Хорошо, но они будут выходить к тебе по одной, таково мое условие, – отвечал король.

Первая дева была в черном, темная и загадочная, она только улыбнулась и исчезла, не желая оставаться долго. Ей не особенно нравилось то, что принц разглядывал ее так пристально.

Вторая стремительно пришла в белом, рассмеялась, закружилась так, что не очень и разглядишь, и тоже исчезла.

Все больше смятение охватывало его душу.

Третья дева– огненно рыжая, вся в красно– желтом, сделала круг перед ним и исполнила какой-то дивный танец.

Голова принца кружилась все сильнее.

Король не отступал от него ни на шаг.

– Если ты не сделаешь выбора, они исчезнут все сразу, больше никогда не вернутся.

– Я не могу выбрать между ними, – говорил принц, – мне каждая нравится по-своему, видно мне придется оставаться в одиночестве.

Так и после трех ночей ничего не решилось.

Теперь он страдал сильнее прежнего. Страсть, разбуженная в его душе, не давала покоя.

И в тот миг, когда принц сидел у пруда в королевском саду и думал о том, что жизнь ему не мила, когда исчезли все три его невесты, вдруг на озерной глади появилась русалка.

Одеяние ее было черно —белым, волосы рыжими, чем-то таким знакомым и близким от нее повеяло, что принц бросился к воде.

Но в это время его позвала какая-то девушка, она тонула в том самом озере, непонятно как там оказавшись.

Разглядеть ее было невозможно, красавица или дурнушка, как понять, она тонула….

Принц бы и пальцем не пошевелил ради нее прежде, но после трех ночей он стал совсем иным.

Он бросился спасать девушку. У нее должна была оставаться надежда, да и веры в этот мир должно прибавиться. А он станет со временем ее королем, как же он мог бросить бедняжку в беде?

Когда он вытащил ее на берег и, наконец, разглядел, то увидел, что это та самая девушка, одна из трех, между которыми он недавно делал выбор.

– Ты спас меня? – удивленно спросила девушка.

– А что мне было делать, если ты тонула.

– Но тебя звала прекрасная русалка, а ты спас меня, хотя и в глаза не видел на этот раз..

– У тебя должна была оставаться вера и надежда на этот мир.

– А любовь? – тихо спросила девушка.

– Любовь, – это слишком много, я не знаю, что ответить.

– Но если есть Вера и Надежда, то можно дождаться и любви, – подсказала ему девушка, – А почему ты никого из нас не выбрал тогда?

– Потому что мне хотелось всех трех, я не мог выбрать одну из вас.

Девушка во второй раз улыбнулась.

– И все-таки ты спас меня.

Они не заметили, что на берегу того самого озера стоял король вместе со своей свитой.

– Это одна и та же девушка, сынок, – говорил сынок, иногда она дарит Веру, тому, кто с ней рядом, порой оставляет Надежду, ну еще реже ты и Любовь получаешь, если сам ради нее совершишь что-то необычное.

– Но я провел три ночи, так и не понял, что это одна девушка, – удивился принц.

– Вот и прекрасно, она прошла проверку и смело можно объявлять о свадьбе.

– О свадьбе? Но разве я ее уже полюбил? —спрашивал принц.

– Ты забыл о красавице русалка, хотя она чаровница, но бросился спасать ее, хотя и не мог разглядеть, как же это называется, по-твоему, если не любовью. Ты можешь не знать о том, но это и есть любовь. А породили ее в твоей душе Вера и Надежда.

Они помолчали немного. Потом король вдруг сказал :

– Жаль.

– Чего же тебе жаль? – удивился принц.

– Того, что не все девушки могут быть со своими любимыми такими разными, тогда возможно и бед в этом мире было меньше. Но тебе повезло больше, чем многим.

Принц подхватил свою любимую на руки и понес во дворец.

Он улыбался, хотя все еще не верил в собственное счастье.

Но в душе его и на самом деле жили после трех ночей Вера, Надежда и Любовь. Их подарила ему таинственная незнакомка, которая и должна была стать его любимой женой. А еще говорят, что короли не могут жениться по любви. Иногда такое случается, это точно.

 
Три девы прекрасных над миром парили вдали.
Искали напрасно, и счастья они и любви.
В истерзанном мире, так трудно, так страшно найти
И вот уж устали, и сбились те девы с пути.
 
 
И нити судьбы человека отдали ему.
А сами в печали, забывшись, ушли в эту тьму.
И что ему делать с судьбою не знает с тех пор.
То бесится с жиру, то снова стреляет в упор.
 
 
То пишет доносы, то лучшие строки поэм.
О, Демон измены, измаялся бедный совсем.
И понял, что он не способен без них обойтись,
И видит, что надо вернуть, и прощенья просить.
 
 
Поди же туда, а куда? И не ясно ему.
Как больно и страшно решать это все самому.
Три девы прекрасных следят за ним снова в тиши.
О, только б не продал души своей он за гроши..
 
 
О только б остался собой, не транжиря дары,
Но слаб человек, и не знает он правил игры.
И нити судьбы выпускает небрежно из рук,
Ошибки свершает, страдает от диких разлук.
 
 
И снова в пустыне любовь он желает найти.
Измаялся бедный и сбился внезапно с пути.
Но девы обиды не могут простить и забыть,
И все завершилось, и рвется в отчаянье нить.
 
 
И кто-то завяжет вдруг узел опять на судьбе,
Грядет испытанье, и быть пустоте и беде.
А пряхи все ждут, и витают в небесной дали.
Как хочется Веры, Надежды и Пылкой Любви..
 

От красоты до безобразия

(КАК ЦАРЕВНА ЛЕБЕДЬ В ЛЯГУШКУ ПРЕВРАТИЛАСЬ)

Пока следили духи за поединком воина отважного Дуная, с богами, и узнали они с удивлением, что ему жизнь все-таки оставили, хотя за дерзость свою он ее явно должен был быть лишен, в то самое время и другие события уже стали в лесу заповедном происходить. Старые и новые герои и боги тут появляться начали.

Побыла Царевна– Лебедь в подземном мире и скучно стало ей там, вот она и сбежала оттуда снова с заповедный лес, а потом и на острове Буяне оказалась.

И хотя коварна и холодна она была, как ледышка или камень какой, но тело то ее оставалось по-прежнему прекрасным, не могла она богам не нравиться, да и про смертных что говорить. На этот же раз все еще хуже оказалось.

Но сам Перун в те дни воспылал к ней любовью – он понимал, что ему отомстила богиня любви Лада. И любовь эта неодолимая возникла в ней не случайно. Он должен был понять, что Велес переживает, как он себя чувствует, когда со страстями своими справиться никак не может.

Понял все это Перун, только еще хуже стало и у него на душе, и вообще во всем мире, где он верховодил теперь.

Не отвечала ему благосклонно Лебедь, может, ей и лестно все это было, только усмехалась да молчала она, и сразу же напомнила о том, что не сможет подняться на небеса. Но не отстала она от него, ей еще легче было верховодить им и требовать всего, чего хочется. Они продолжали видеться и ночи жаркие проводить, хоть и не любили, но были счастливы, такое случается порой, почему бы и нет? Но вскоре прятался он все больше от всех остальных.

Они вынуждены были встречаться только на острове Буяне. И Велес все время следил за ними, глаз не спускал. И влюбился он в Лебедь, да еще пуще Перуна, у них не впервые так было, что в одно создание они оба влюблялись.

Не стал долго медлить Велес, подкараулил он ее, да и стал в любви пылко объясняться.

Ничего ему Лебедь не ответила, но и забыть такого тоже никак не могла. Тем более, что и Перун вел себя странно. Терзали ее сомнения теперь все больше и чаще. Обидно было Лебеди такое положение, чем она плоха, что прячет ее от всех.

Она никак не могла решить, кто из братьев для нее дороже, и ни одного ни другого не отпускала. И тогда Велес запретил Перуну появляться на его острове.

– Не ты ли меня в медведя превратил, когда Дива просто с небес на меня взирала, отправляйся прочь, я не стану отвечать тебе тем же. Я люблю ее, она не твоему, а моему миру принадлежит. И я тут распоряжаться стану.

Это была чистая права, нечего было на то Перуну сказать. Да и шума до небес поднимать он не хотел. А страсть то в душе его костром огромным полыхала, и никуда он от нее деться не мог.

№№№№№№№

Замолчала Яга, ей показалось, что снова и она сама все это переживает, как будто вчера все и было с ними.

Черти притихли и даже не знали, про что и как у нее спросить следует, и она ничего им пока говорить не хотела.

И только кот Макар замурлыкал.

– И как же все разрешилось у них.

То ли и на самом деле он истории этой не слышал, то ли просто хотел еще раз послушать. Только и Яга уже опомнилась и снова рассказ свой повела.

– А то и было, что на этот раз Громовержцу подчиниться пришлось, удалился он, да и страдал теперь. Молча встретила его Дива. Она что-то слышала о том, что происходила, но пока не увидела его, поверить в такое никак не могла. А как увидела, так и поняла, что все это так и есть, а то еще и хуже, чем говорили они. Думала она, думала, что делать надо, и посылала коршуна.

– Отправляйся и убей ее. Сколько можно всех нас терзать, пусть она навсегда во тьме остается, и чтобы никто не видел ее здесь больше и не слышал.

Никто никогда еще Диву такой гневной не видел, но ревнивая богиня – это что-то очень страшное и дикое.

И появился на том самом острове коршун, долго он ждал и следил за ней, а когда поплыла она самодовольная и счастливая после ночи с Велесом, охладиться немного, то и налетел он на нее черной тучей.

Встрепенулись черти. И вроде они знали, что с коварной птицей ничего не случилось, цела и невредима она, а все равно страшно им было, да еще как, а вдруг та, которую они видели, совсем другая лебедь.

– Но в последний момент Велес выхватил лук и выстрелил в коршуна. И вовремя надо сказать, еще немного и мокрого места бы от нее не осталось больше.

Упал Коршун в море, Лебедь сделала свой выбор, и когда Перун молнией к ней прилетел, она и напомнила пылкому возлюбленному своему, откуда взялся коварный коршун.

– Вы тут на Ясуню все обрушились в свое время, чего только не творили, а что твоя женушка делает, тебе неведомо? Велес спас меня, как бы не был обижен на вас на всех, но я жива, и никто другой не нужен мне больше.

Выслушал ее Перун, внимательно слушал. Что еще мог он поведать ей. Нет, страсть, страшная сила, и настало время в свои чертоги от возлюбленной возвращаться.

Только в том -то и беда, что и Диву больше не мог он любил, как только вспомнил, на что она способна оказалась.

Любить не мог, но она ему была дана на веки вечные. С ней ему и оставаться.

Так коршун тогда и решил судьбу и братьев– вечных соперников, и прекрасной, но такой холодной и коварной лебеди.

№№№№№

И думали черти, что закончила Яга сказку свою, но она продолжала ее рассказывать, и они снова навострили уши, слушать начали внимательно.

– Мимо острова Буяне проплывали в те дни корабельщики, и был с ними молодой и прекрасный Садко, сын бога любви Леля. И как мог такой горячий парень не влюбиться да еще в лебедь нашу, вот и влюбился. Птица Сирин заворожила его пением своим, заснул он сном богатырским, потому что острова Буяна не должен был узреть, и предрекала она ему гибель от такой любви.

Но и это безумца не остановило. Если бы останавливались все, кто предупреждены были. Но он из последних сил рвался на остров тот, где чудную деву со звездой во лбу и узрел, то ли во сне чудном, то ли наяву, хотя какая в том разница.

Велес только усмехнулся, когда обнимал ее ночью при луне, да рассказывал о странном этом парне, а вот Перуну не до смеха было. И хотя теперь он от них дальше, чем обычно оставался, только в покое он не оставил их, гром на небесах загрохотал, сверкнула молния одна – другая. А третья прямо в сердце ему и угодила, не промахнулся на этот раз Громовержец, и Садко упал на дно морское к своему отцу – Морскому Царю.

Узнал царь о том, какой гость к нему пожаловал, и как он у него оказался, и стал он сокрушаться. Не в первый раз же такое случалось.

– И тебе лебедь покоя не дает, но сколько бы ты еще ко мне не пожаловал, если бы не эта птица.

Узнав о том, что случилось с корабельщиком, Лебедь снова появилась на дне морском. Наверное, из чувства вины тоже любовь родиться может. И кто бы мог подумать, только она влюбилась в Садко, и вроде бы все хорошо теперь уж было. И Велес далеко оказался, не доберется сюда, и Перун – ревнивец и обидчик, еще дальше от них был. Но никогда наверное, любовь не бывает без грусти, наш Одиссей, как тот, другой, он страдал по земле, а она по своему острову грустить начала, и как не любили они друг друга пылко и страстно, но не находили себе места во владениях царя Морского. Наверное, чтобы все было хорошо. родиться обоим тут надо было. И все чаще говорили они о том, как и куда бежать им следует. Подслушивали их все время любопытные русалки, обиженные, что им не нравилось во владениях их, а может, они просто им завидовали черной завистью, оттого, что те могли освободиться, а они обречены были тут оставаться, кто же их русалок, разберет. Не раз они царь Морскому рассказывали о том, что эта парочка затеяла теперь.

И зная, что они готовы сбежать, царь Морской и прекратил красавицу нашу в лягушку. И она осталась все на том же дне только теперь уже не прекрасной девицей, а безобразной лягушкой. Да такой, что и смотреть на нее страшно было. А когда сама себя Лебедь увидела, то умерла бы, наверное, только и смерть ей не грозила, в обозримом будущем, точно. Она бросилась к властелину, едва до него допрыгала. Да все зря. Только усмехнулся коварный старик:

– И так побудешь, – ничего страшного.

И сколько не рыдала Лебедь. Сколько не заверяла, что навсегда тут останется, и исполнит все, что его душе угодно, ничего этого слушать он не хотел и не собирался. Только зря она слезы, которых в воде не видно было, и силы свои напрасно тратила. А ведь они ей здесь пригодиться могли.

Так первой из многих и убедилась Лебедь, что не все в ее власти, сколько веревочке не виться, а конец ей все равно будет, и самое главное успела узнать царевна на дне морском, что от красоты до безобразия только один шаг.

Сначала пряталась она от всех, никого видеть и слышать не хотела. А потом стала выбираться из укрытия своего, и все больше с русалками общаться, а ведь и не замечала их еще недавно, и даже в сторону их не смотрела, а теперь она и рада была бы одной из них стать, да нет, надо было лягушкой только и оставаться.

Правда, одна из них проговорилась, будто пряхи говорили, когда о беде ее узнали, что если найдется такой парень, князь или царевич -королевич, и согласится он ее поцеловать, и в жены взять, то шкура с нее в тот миг и спадет, и от заклятия этого безобразного и следа не останется, только где же его, родимого взять-то теперь? Почему -то вспомнила про Велеса, ведь он был так добр и уже однажды ее спас. Но и эта надежда пропала скоро.

От русалок она узнала о том, что у Велеса есть новая возлюбленная, и не найдется того, кто решит спасти и поцеловать ее. Хотя она бессмертна, но оставаться в шкуре лягушки не хочет нашей Лебеди, хотя для других это даже хорошо, сколько бед она еще могла принести, скольких погубить могла, страшно даже и представить себе.

– А что с ней стало теперь? – первым не выдержал черт Игнат

– А то и стало, – отвечала ему Яга, – На берегу озера она сбрасывает с себя шкуру и превращается в царевну. Говорят, что однажды ее увидят три царевича, и Иван царевич решит на ней жениться.

Это и будет ее спасением, только надо набраться терпения, потому что, когда ты в шкуре лягушки, то и время вовсе не так быстро, как обычно течет, а то и вовсе оно двигаться перестает, и замирает на месте.

– Так вот порой все и заканчивается, для нашей героини. У каждого своя тяжкая судьба, тяжелее которой и быть не может.

Озадаченными ушли черти. Они не знали, что и говорить, что и думать, если уж с лебедью судьба так обошлась, то что говорить о девицах других