Текст книги "Оперативный резерв"

– В нашей базе – пятый. Некромантия, кстати, указана. Отдельная лицензия. Посмотрим, на что потрачена… Так… Собачка-пекинес, декоративный кролик – давненько уже, две канарейки в прошлом году и морская свинка в нынешнем. На следующий год заявка еще не подана.

– Две канарейки? Угу. Как же! Она Дозоры вокруг пальца обвела, – уверенно сказал Сурнин. – Либо она намного выше, либо у нее есть какой-нибудь «Некрохрономикон», откуда она черпает свои ритуалы. – Он отвернулся и опустил стекло.

В салон ворвался шумный и мокрый дорожный ветер, растрепал волосы пассажирам и беспокойно заметался в замкнутом пространстве. Никита вдавил кнопку на подлокотнике и закрыл окно.

– Можем проколоться, – сказал он, откинувшись на спинку сиденья, и на секунду прикрыл глаза. – Если мы с тобой спровоцируем международный скандал – никто не вспомнит о чистых помыслах. Позвони Басоргину, Саша, самое время.

– Нет! – неожиданно решительно возразил напарник. – Эдуард будет вынужден дать делу официальный ход, предъявить Балевской обвинение или сдать ее Дневному Дозору, и не факт, что российскому. И даже если Карина после всех разборок останется у нас, время будет безнадежно упущено. Мы позвоним, Эдуард ситуацию моментально просчитает, поручит нам действовать на свой страх и риск и круто подставится. Зачем нам третий виноватый, Никита? Только для того, чтоб его приказом потом от Бориса Игнатьевича прикрыться?

– Двух дураков достаточно, – согласился Сурнин. – Тогда сыграем с госпожой Балевской в «плохой-хороший полицейский», – предложил он. – Я, понятное дело, плохой.

– Я плохой! – азартно перебил Санек.

– Почему это?

– Я ее буду казенщиной душить и Инквизицией пугать, а ты понимать и сочувствовать. От меня не ждут – должно сработать. И вы по возрасту ближе, ей всего сорок три.

– Неужели? – удивился Никита. – Только я начал заново привыкать к тому, что все вокруг старше меня на несколько веков!

Узнав от Насти подробности жуткой истории, Никита почти не сомневался, что Темная нимфоманка – безобразная трехсотлетняя старуха, закутанная в «паранджу», точно мумия. И пока она не соблаговолит раскрыться и явить дозорным истинное обличье, им предстоит до рези в глазах вглядываться в Сумрак, один за другим снимая бесчисленные слои мистического грима.

– Зато теперь понятно, почему Карина, обладая такими знаниями, ведет себя как обиженный ребенок, – сказал он. – По меркам того же Басоргина – у девчушки переходный возраст!

Машина затормозила возле дома Балевской.

– Ничего себе девчушка, – хмыкнул Спешилов, взглянул на счетчик и начал перебирать в кошельке купюры.

– Выходи, я расплачусь, – сказал Сурнин. – Мне зарплатную карту вернули, я еще перед аэропортом наличку снял. Лучше проверь, чтоб мужик то, что надо, запомнил.

Дверца машины хлопнула, водила вздрогнул, обернулся, оглядывая пустой салон, и пересчитал деньги, которые держал в руках. Пассажиры зашагали к подъезду.

– Слушай, Никита, а если из Дозора уходишь, карту в отдел кадров сдаешь? – спросил Саша.

– Не знаю, – пожал плечами Сурнин. – Я в бухгалтерию сдал. Спросил, можно у вас оставить? Сказали – можно. Все равно ее, наверное, заблокировали бы.

– Наверное, – согласился напарник, остановился перед запертой дверью, пошарил в карманах и вытащил брелок, к которому была пристегнута железка, похожая на консервный нож.

– Это у нас что? – поинтересовался Никита.

– О-о! – Саша мечтательно прикрыл глаза и подмигнул напарнику. – Это Универсум, рожденный в лабораториях научного отдела Ночного Дозора. Тебе тоже такой выдадут.

– Научный отдел таки родил что-то не бесполезное? – недоверчиво спросил Никита.

– А то! Смотри и восхищайся. – Санек понизил голос до таинственного шепота и поднес ключ к магнитному замку подъезда. Между ними проскочила едва заметная белая искорка, раздался щелчок, и дверь приоткрылась.

– Вау, – мрачно сказал Сурнин.

– Иногда все-таки пригождается, – примирительно произнес напарник, потянул за ручку и сделал приглашающий жест. – Вот как сейчас, например, чтобы Сумрак раньше времени не тревожить.

– Лучше бы они с уличными камерами что-нибудь придумали, – сказал Никита, заходя в подъезд.

– Обещают в ближайшее время. Экспериментальное заклятие «Фантомас», – пояснил Санек, шагнув следом. – Совместная разработка с нашими программистами.

– И на какой стадии развития находится этот архиважный проект? – поинтересовался скептически настроенный Никита.

– Не знаю, но программисты матерятся.

– Понятно.

Они переглянулись и прошли мимо лифта к лестнице. Лифт в дозоре – все равно что лифт на пожаре. В любой момент он может повести себя непредсказуемо или превратиться в смертельную ловушку. У Иного есть неплохие шансы успеть шагнуть в Сумрак в оборвавшемся лифте за время свободного падения, но дозорные, на сей раз без слов понявшие друг друга, решили не проверять это на практике. До двери квартиры, расположенной на пятом этаже, Саша с Никитой добрались без приключений и оглядели пустую лестничную площадку сквозь Сумрак.

Тут-то и выяснилось, как жестоко они оба заблуждались до этой ночи, считая, что нет на свете более безобидного существа, чем дохлая кошка.

На верхнем слое Сумрака обе кошечки напоминали керамические копилки, по чьей-то прихоти оказавшиеся в витрине магазина, торгующего сувенирами к Хэллоуину. В вязкой серости алебастрово-белые шкурки отливали мертвенной голубизной. По лоснящейся шерсти двух черных котов, замерших с выгнутыми спинами, бежали рубиновые искры. Прежде чем растаять, они тускло мерцали на ушах, хвостах, усищах и оскаленных зубах, точно огни святого Эльма на мачтах средневековых парусников.

Черепаховая кошечка, свернувшаяся клубком и подернутая темной дымкой, венком висела на ручке входной двери, которая в Сумраке смахивала на наконечник копья, пробившего животное насквозь. Ее глаза, еще секунду назад тусклые и безжизненные, загорелись бледно-зеленым огнем, стоило Светлым Иным воспользоваться сумеречным зрением и осторожно взглянуть на дверь Темной колдуньи. И этот бледно-зеленый кварцевый лед не имел ничего общего с тем фосфорическим светом, которым отливают зрачки живых существ.

Саша с Никитой, не сговариваясь, шагнули в тень. Черепаховая тварь заглянула магам в глаза и выгнулась дугой.

До этой минуты Никита не думал, что звук в Сумраке может быть таким пронзительным. Ни воющим оборотням, ни шипящим от ярости вампирам, ни Иным, ни лязгающим человеческим механизмам, ни рычащим магам-перевертышам не удавалось победить давящую тишину. Лишь мертвый зверь, который при жизни гулял сквозь все слои реальности, был на это способен. Не в силах освободиться и броситься на непрошеных гостей, кошка вдруг широко раскрыла пасть и дико заорала, заверещала на грани болевого порога.

– Мья-а-а! – раскатисто пронеслось по сумеречному подъезду, выплеснувшись в реальный мир.

Никита охнул и инстинктивно схватился за уши. Саша среагировал быстрее. В сторожевое чудовище полетела пылающая спираль. Какая-то хитрая разновидность файербола, опутывающая жертву, как серпантин. Черепаховая шерсть вспыхнула, кошка заткнулась и, дымясь, забилась в конвульсиях. Неподвижные охранники как по команде повернули головы, померкли и, став почти невидимыми в окружающей серости, разом бросились на Спешилова. Распахнутые пасти и выпущенные когти окутала Тьма. Мертвые звери грызли и рвали «барьер воли», расползавшийся под их натиском, как старые обои.

– Давай глубже! Там они выдохнутся! – крикнул оторопевшему Саше очнувшийся Никита и рванулся в вязкую тень, чистой Силой отшвырнув от себя черный сгусток, мгновенно среагировавший на звук и движение.

Саша провалился следом, хватая воздух ртом. Карининым домашним любимцам удалось его напугать. Но на втором слое кошки действительно выдохлись. По-прежнему хищно скалясь, они едва брели в кляксах Тьмы, еле переставляя лапы и не сводя с обидчиков помутневших кварцевых глаз.

– А ну-ка, – приободрился смущенный Санек.

Он нагнулся над одним из зверьков, протянул руку, словно собираясь погладить, и буквально «пролил» его белым сиянием. Тьма растаяла. Белая кошечка свалилась замертво. И даже в Сумраке было видно, какая грязная и свалявшаяся на ней шерсть. В нескольких местах зияли рваные раны. Видимо, животное задрали собаки.

Никита, не дожидаясь приглашения, занялся парой черных котов. У одного из них всю морду и шкуру покрывал слой засохшей тины. Второй, казалось, просто уснул – на нем не было никаких видимых повреждений, но, присмотревшись, Никита заметил бугристую опухоль на шее животного.

– Она их дохлыми подбирала! – ахнул Санек.

– Ага. По цвету. Таксидермистка, – сказал Никита, проглотил комок и брезгливо сбросил с дверной ручки то, что осталось от черепаховой кошки. – Пошли через Сумрак! Все равно она о нас уже знает.

В подъезде сейчас, наверное, немилосердно воняло паленой шерстью и мертвечиной. Но на команду зачистки уповать не приходилось. На обратном пути Светлым дозорным предстояло лично унести трупы поверженных врагов на помойку или сжечь останки дотла, устроив в подъезде кошачий крематорий. При условии, что в обратный путь они оба отправятся живыми, невредимыми и не под конвоем.

Дверь в квартиру на втором слое Сумрака оказалась закрытой на амбарный висячий замок с личинкой в форме извивающейся змейки. Саша остановился и вопросительно посмотрел на Никиту.

Если решительно постучать в дверь и во все горло гаркнуть: «Открывайте, Ночной Дозор!», они ничего не теряют. Судя по тому, что хозяйка еще не выскочила на шум, ее могло не оказаться дома этой ночью. Дозорные вынырнули бы посреди пустой квартиры, не спеша обойдя или обезвредив все ловушки. Им хватило бы времени осмотреться и найти кучу улик, красноречиво доказывающих работу без лицензии. Обвинение в незаконной деятельности на территории Москвы позволяло пока не касаться скользких международных тем.

– Идем глубже или стучим? – с сомнением спросил Санек, осторожно поднося ладонь к замку. Змейка причудливо изогнулась, поменяв форму прорези. Саша отдернул руку, как от удара током.

Третий слой Сумрака, конечно, надежнее. Но такой рывок в квартиру, которую наверняка охраняют не только дохлые кошки, может отнять слишком много сил. Если предположить, что Карина никуда не ушла этой ночью, а притаилась внутри и готовится к встрече, выгребая из тайников жезлы и амулеты…

– Где твой Универсум, дай сюда, – сказал Никита.

– Дык… – многозначительно изрек Саша, но протянул «открывашку», на кончике которой теплился одинокий лучик.

– Без «дык»! – сказал Никита, намертво забив ее в извивающуюся личинку замка. – Что бы сказала твоя бабушка-филолог?

Он отступил на шаг и вытянул руку, словно любуясь Светом, игравшим в пальцах.

– Приличному ребенку не пристало использовать в разговоре просторечные частицы, выражения и диалектизмы без крайней необходимости, – тихой скороговоркой выпалил Санек, не сводя глаз с Сурнина, перебравшего несколько боевых символов. – Может, постучим?

– Отойди.

Никита ударил простым знаком разрушения. Но как-то очень интересно. Незатейливое заклятие не разбилось о маслянисто-черную броню, а стремительно перетекло в отмычку. Змеевидная прорезь конвульсивно дернулась и зашипела, внутри замка скрежетнуло.

Тррах!

Взорванная Тьма осыпалась вниз осколками защитного амулета. Дверь распахнулась настежь, и Никита с Сашей почти одновременно ворвались в квартиру.

– Ночной Дозор! Руки за голову! Выйти из Сумрака!

Хозяйка дома из Сумрака не вышла, но вышла навстречу. Если Темные в сумеречном облике чаще всего тяготели к демонам и дьяволицам, то Карина оказалась счастливым исключением. На этом уровне она предстала перед Светлыми Иными в образе прекрасной эльфийки, упавшей в чан с серной кислотой и только-только выбравшейся наружу. Облегающее черное платье в пол просвечивало многочисленными рваными дырами, словно изъеденное гигантской молью. Светлые волосы, измочаленные и пережженные, лежали на плечах как пакля. Серая, чуть ноздреватая кожа лица и зоны декольте вкупе с вытянутыми ушами наводили на грустные мысли о любви. В данном случае – о заговоренной любви несчастного альфа-самца к этой роскошной красавице. Провалы глаз над заостренными скулами переливались Тьмой.

– Я заждалась, думала, вы никогда не придете, – беспечно сказала Карина, отвернулась… И исчезла.

– В реал! – крикнул Александр Спешилов. – Она вышла!

Он стряхнул с себя навязчивую двойную тень, стремительно выскочил вслед за Темной колдуньей, и напарнику ничего не оставалось, как последовать за ним.

Квартирка у Карины, надо признаться, была отделана как игрушечка. Сколько несущих стен она порушила, чтобы устроить студию в типовой многоэтажке, Никита так сразу и не сосчитал. В помещении горел старинный торшер и бра на стене, но опущенные жалюзи не пропускали наружу ни единого лучика. В полутьме квартира казалась еще более таинственной, а царящий в ней кавардак поражал воображение.

Кажется, здесь не осталось ни единой вещи, лежавшей на своем месте. Кожаные диван и кресла были завалены какими-то шмотками – в основном новыми, судя по видневшимся этикеткам. Шкафы-купе распахнуты. По полу, гремя разбитыми бокалами, уцелевшими хрустальными фужерами и пустыми бутылками, каталось невообразимое существо – не то больная неизлечимым сколиозом змея в перьях, не то спутанная гирлянда из дохлых попугайчиков. С выключенной люстры свисали какие-то экзотические цветы, умиравшие повторно и распространявшие пряный аромат, к которому примешивался сладкий гнилостный запашок. В разбитой напольной вазе тлели остатки угольков. Что в ней сгорело, разрушив бесценный китайский сосуд, можно было только догадываться. В изящном бронзовом подсвечнике торчали окурки.

– Проходите, – великодушно предложила Карина, запахнула на груди халат тончайшего шелка и, ведя пальчиками по краю столешницы, обошла барную стойку, заваленную какими-то бумагами. Бумаги в свою очередь были залиты красным, белым и розовым, закапаны воском, заставлены многочисленными колбами и немытыми фарфоровыми тарелочками с остатками еды. В химической посуде струились Тьмой таинственные ингредиенты. В тех колбах, из которых торчали не стеклянные палочки, а коктейльные трубочки, разноцветные жидкости казались прозрачными.

«Что такое, чего ждать?» – растерянно спросил Саша через Сумрак.

Тем временем Карина плюхнулась на стул с высокой спинкой и эффектно откинула со лба нечесаные белокурые волосы, запрокинув голову назад. При этом она чуть не свалилась на пол. Халат опять распахнулся, обнажив грудь.

– Да она же пьяная в хлам! – шепнул изумленный Никита и прижал ногой мерзкую тварь, вознамерившуюся цапнуть его за щиколотку.

Не сводя глаз с хозяйки, он нагнулся, схватил несчастное умертвие за то место, где у живого существа располагалась бы шея, и дунул «ледяным светом» в крысиную морду, венчавшую головной конец. Тварь обвисла, Никита отбросил ее в угол, и Саша невольно проследил взглядом за тем, как беспомощно раскрылся клюв попугайчика, венчавшего хвост. Дохлая скотина, напоминавшая теперь линялое боа, сшитое из мягких игрушек, дернулась и затихла.

Сурнин оглянулся, подхватил с кресла поясок от какого-то плаща, подошел и протянул Карине, снова запахнувшей цветастый халатик.

– Это поможет? – усмехнулся он.

– Ничто не поможет, – капризно сказала Карина, но поясок взяла.

– Не любит, сволочь неблагодарная, – констатировал Сурнин.

– Кобель он, – пожаловалась некромантка и завязала пояс на два простых узла.

– Бывает, – сказал Никита и уселся напротив на круглый барный стул без спинки. – Поговорим или сразу поедем?

– Я ее всего один раз ударила, – трагическим шепотом призналась Карина, – это получилось случайно!

– Ну да. Когда Иной наотмашь бьет человека, вкладывая Силу, как тут случайно не умереть.

Спешилов быстро обошел квартиру, проверил входную дверь, оставил на месте разрушенного замка сторожевое заклинание и присоединился к разговору. Первоначальный план провалился. Разыгрывать спектакль не имело никакого смысла.

– Кто-то убивает в городе Иных, – сказал Александр. – И Темных, и Светлых.

Карина подняла кукольное личико и посмотрела на него прозрачно-синими глазами, под которыми отчетливо проступали темные круги. На бледном лице не было и следа косметики. Веки припухли, белки глаз покраснели.

– Я знаю, но это вы на меня не повесите, – небрежно отмахнулась Темная волшебница. – Выпьем? – спросила она. – В конце концов, у нас перемирие! Давайте на брудершафт. Честное слово, я поцелую этого хорошенького мальчика. А с тобой, – она бросила на Никиту откровенный взгляд, – мы потом придумаем что-нибудь поинтереснее… Сколько тебе лет, малыш?

– Двадцать пять, – сказал Спешилов. – Смотри, какие мы зеленые. – Он развел руки в стороны, словно собираясь полностью раскрыться. – Лучше выбирай Дневной Дозор.

– Мне все равно, – заявила Карина и налила себе из первой попавшейся бутылки. Фужер наполнился слабо пенящимся выдохшимся шампанским. Карина отпила добрую половину, а присохшая клубничка так и осталась на дне фужера кровавым сгустком.

– Нет, не все равно, – возразил Сурнин. – Есть большая разница между Ночным Дозором и Инквизицией и Дневным Дозором с временным поражением в правах.

– Вы плохо представляете себе гнев Завулона, – пробормотала Карина, которой расхотелось допивать шампанское.

– К счастью, мы так же плохо представляем себе суд Инквизиции с последующим развоплощением, – подхватил Саша.

– По городу ходит искаженный Сумраком труп убийцы и насильника. Надо его поймать, Карина. Поможешь нам – мы сами отвезем тебя в офис Дневного Дозора, – сказал Никита.

– В лимузине, – фыркнул Санек. – Хочешь посмотреть из его окошка, как Светлые передерутся друг с другом из-за некромантки, убившей человека и скрывшей уровень и подлинную Силу своего искусства?

– Слишком сладко, чтобы быть правдой, мой юный недруг. – Карина побарабанила по столу длинными ногтями с облезшим лаком. – Пока что вы даже не представились. Как вас зовут, дозорные? Если вы и в самом деле дозорные…

– Александр.

– Никита.

– Поклянетесь Великими Силами? – недоверчиво спросила Карина и громко икнула.

– Нет, время дорого, – сказал Сурнин. – Сосчитаем до трех, сдадим тебя патрулю, который ждет внизу, и пойдем дальше сумеречного убийцу ловить.

– Ты блефуешь! Там никого нет!

Карина вскочила, пошатнулась и вцепилась в край стола так, что побелели костяшки пальцев. На секунду оба мага ей даже посочувствовали – такая волна страха шла от волшебницы. Ее аура, окутанная Тьмой, посерела, на время потеряв цвета.

– Раз! – сказал Никита.

– Иди проверь, – подмигнул Спешилов.

– Два.

– Стойте! Стойте, – прошептала Карина. – Я вам помогу. Не важно, есть там кто-то или нет. Это мне в любом случае зачтется. Если жизнь человека поменять на жизнь Иного… Это возможное помилование, да? Что скажешь, Никита?

– Ты отлично соображаешь, Карина, если учесть, сколько ты выпила. Но я не Инквизитор и не судья. Я смогу лишь подтвердить твое бесценное участие в поисках, если меня кто-нибудь об этом спросит.

– Да, я выпила… – сказала Карина, остекленевшим кукольным взглядом обвела комнату и похлопала длинными ресницами. – Так не пойдет. Я сейчас. Ждите меня, мальчики!

Она отпила из колбы через трубочку какую-то ядовито-оранжевую жидкость и, пошатываясь, отправилась в туалет.

– Сбежит? – спросил Саша.

– Куда ей бежать? – вопросом на вопрос ответил Никита и развернулся вслед ушедшей Карине. – Она из ревности девчонку убила. Для нас это очень серьезно. А если учесть, что девушка – иностранка, тяготела к Тьме и обладала Темным артефактом, Дневной Дозор Карину тоже по головке не погладит. Не зря она тут пила от безысходности, пока ждала, кто первый ее вычислит.

– Такими талантами не разбрасываются, – заметил Саша.

Из туалета донеслись душераздирающие звуки и шум воды.

– Ага. Как раз такими, как ты говоришь, талантами обмениваются во имя Великого Договора, – сказал Никита. – Она неуправляема, а стало быть, никому не нужна. Это в прямом противостоянии ей бы цены не было.

Саша хотел что-то возразить, но в это время в полутемном зале появилась заметно посвежевшая Карина все в том же коротком шелковом халатике, но застегнутом на все пуговицы. Не глядя на гостей, она сдернула со стены коллекционное панно с экзотическими птичками, бережно положила на пол и аккуратно сняла стекло. Осколком хрусталя, попавшимся под руку, некромантка резанула себя по пальцу и что-то зашептала, тряся над цветными птичками окровавленной рукой.

– Если он без ауры, давайте все, что у вас есть, – сказала она и выпрямилась. Никита перекинул образ, Карина вскрикнула, зажмурилась и затрясла головой, ослепленная Светом.

– Вашу мать! – обиженно заныла она, вытирая брызнувшие слезы. – Вы мне так глаза выжжете, придурки!

Саша укоризненно покачал головой, извлек айфон, нашел ориентировку, подошел и молча показал Карине. Та еще минут пять сидела, раскачиваясь из стороны в сторону. Темные заклятия колыхались вокруг траурными занавесками, скрывая происходящее от глаз Светлых магов.

– Поехали в город, – сказала Карина, поднявшись на ноги, – сделаем кружок по Садовому кольцу. Вы на машине? Нет? Такси будете вызывать, ждать полчаса? – язвительно спросила она, увидев, как Светлые переглянулись, и порылась в куче барахла на журнальном столике, немилосердно смахнув на пол добрую половину. – Ну что, воины Света, побивающие дохлых кошек, – она покачала у них перед носом брелком с ключами, – кто из вас умеет водить машину?

Саша отрицательно качнул головой. Никита уверенно протянул руку, взял ключи.

– Одевайся быстрее. Мы ждем у подъезда.

Карина подхватила с дивана ворох одежды и скрылась в спальне, отгороженной плоским изогнутым аквариумом. Интересно, какие рыбы плавали в этой водице, отливавшей медным купоросом… И куда они подевались.

– У тебя права есть? – удивился Саша.

– Конечно.

– Нет, серьезно есть? – спросил Спешилов, выходя из квартиры. Он повел рукой, снимая Светлую защиту. – А почему ты без машины?

– Продал только что. Поменять хотел. Что тут необычного?

Никита скривился, переступив через разлагающийся кошачий труп. Не до кремирования сейчас. На дворе глухая ночь, вряд ли кто-то пройдет здесь до утра. Окно на лестничной площадке открыто настежь…

– Ничего, – согласился Саша. – Кажется, я начинаю понимать, почему все так охотно выпивают с Володькой Меркушевым. Где еще пообщаешься? На работе некогда.

Они вышли из подъезда. Никита щелкнул брелком, оглядывая заставленный машинами двор. Стоявший у соседнего подъезда «Пежо-308» беззвучно мигнул фарами. В свете фонарей машина отливала мертвенным перламутром.

– Купе-кабриолет, похоже, – пробормотал Санек, шагая рядом с Никитой, – повезло, что не двухдверка… Где хозяйка? – Он оглянулся.

– Не волнуйся, сейчас придет.

* * *

Карина, сидевшая на переднем сиденье, держала панно на коленях. Она бережно брала в ладони очередную иссушенную красавицу, открывала окно, Никита притормаживал, и птичка взмывала вверх. Сквозь Сумрак можно было различить чернильную бахрому на трепещущих разноцветных крыльях, с неожиданной силой резавших упругие потоки ветра, но Сурнин предпочитал смотреть за дорогой.

– Что теперь? – спросил Саша, когда Карина передала ему опустевший ящик.

– Теперь еще раз объезжаем Садовое кольцо, – сказала Карина, отодвинула сиденье, опустила спинку, устроилась поудобнее и прикрыла глаза. – Не гони, Никита, береги машину, у меня и без вас с похмелья голова кружится.

Карина, ощутив себя хозяйкой положения и халифом на час, беззастенчиво капризничала и вела себя как законченная стерва. Безнаказанная Тьма, которая плескалась рядом, словно дразня и издеваясь, заметно сгустилась, заполнив салон.

Никита сжал руль, стиснул зубы и медленно сбросил газ. Санек заерзал на заднем сиденье, отодвигаясь за водительское кресло. Он тоже заметно нервничал.

– Ботанический сад, – полусонно сказала Карина. – Тело в Ботаничке… – Она открыла глаза. – Он вообще не человек!

– Мы знаем, – сказал Сурнин, резко затормозил, крутанул руль, развернувшись посреди Садового кольца, и чуть не слетел с дороги – Карина вцепилась ему в плечо.

– Выпустите меня, я туда не поеду! Вы обещали! – заголосила она.

– Карина, не дергай водителя, – с тихой угрозой предупредил Спешилов. – Как только мы убедимся, что ты нам не врешь, мы сдадим тебя Темным, как и обещали.

Карина ойкнула, шарахнулась от Никиты, упала на сиденье и жалобно завыла, размазывая слезы по лицу. Сурнин молча вдавил педаль в пол.

– Все решат, что я специально… Мне никто не поверит! Отпустите меня! Вы еще хуже Темных, – запричитала Карина. – Останови машину… А если я все это увижу?! Мне всю память из-за вас вывернут! Пожалуйста, останови машину! – умоляла она Никиту, отчаявшись достучаться до него любым другим способом – Саша был начеку.

Карина, дьявольски талантливая в некромантии, в прямом противостоянии не тянула даже на четвертый уровень Силы.

Никита свернул на Ботаническую улицу, совсем чуть-чуть не доехал до цели и вдруг с визгом затормозил, словно внезапно внял Карининым мольбам.

– Что случилось? – спросил Саша.

Сурнин бросил руль и, не оборачиваясь, посмотрел на напарника в зеркало заднего вида.

– Есть сумеречный канал, – тихо сказал он.

– Не может быть! – воскликнул Спешилов. – Я полностью блокирую ей выход в Сумрак.

– А это не разговор, Саша. Нас ищут через одну из ее коллекционных пташек. Или не через одну… Считай, она связалась со своим офисом через дрона, да, Кариночка? Патруль уже близко?

Та всхлипнула, подняла спинку сиденья и осторожно похлопала кончиками пальцев вокруг глаз, высушивая слезы. Пальцы у нее и в самом деле непритворно дрожали.

– Был бы еще ближе, да ты хорошо водишь, а они не понимают, что происходит, – обиженно сказала Карина, скривив губы. – Я не хочу вместе с вами подыхать в ночи во имя Иных и людей. Без вас у меня есть хоть какой-то шанс! – прошептала она.

– Саша, выходи из машины! – вдруг сказал Сурнин. – Забери ее и сдай. Ты единственный, кто выкрутится в такой ситуации. И Басоргину позвони!

За Карину можно было выторговать для сил Света небывалые преференции… И еще больше потерять, если учесть, как жестко Светлые взяли ее в оборот.

– А ты? – спросил Спешилов, не двинувшись с места.

– Я проверю Ботаничку и свяжусь с вами. Давай!

Никита стремительно перегнулся через взвизгнувшую пассажирку, распахнул правую переднюю дверь и грубо вытолкал Карину на обочину, не оставив Саньку выбора. Тот ругнулся сквозь зубы, выскочил из машины и погнался в Сумраке за Темной колдуньей, бросившейся навстречу еще невидимому за поворотом патрулю Дневного Дозора.

* * *

В сумеречном мире, поглотившем большую часть растений, Ботанический сад навевал странные мысли о бренности бытия. Редкие деревья, уцелевшие в размытом сером мареве, превратились в безобразных карликов, среди которых причудливо изгибались витые стволы древесных исполинов. Их раскидистые игольчатые кроны таяли в дымчатых небесах. Густые заросли реального мира предстали осыпающимися лабиринтами с тончайшими стенками, спрессованными из переплетенных ветвей.

Огромная территория ночного парка тонула в недвижном прохладном тумане.

Никита постоял, прикидывая, сколько сил отнимут у него здесь заклинания вроде «ясного взора» или «истинного зрения», и наугад прошел вперед, лелея слабую надежду объять необъятное. Получалось, что проще выйти, как сказал Санек, «в реал» и сосредоточиться на поисковой магии, не выкладываясь раньше времени.

Раздосадованный Никита сделал еще несколько шагов и остановился как вкопанный, увидев впереди невесомую паутину. Тончайшие нити, едва различимые, равно лишенные Света и Тьмы, не похожие ни на одно из поисковых заклятий, колыхались в лениво клубящемся воздухе, и где-то в неведомой глубине, где они становились отчетливо видимыми, сидела раскинувшая их проклятая марионетка.

«Саша, Карина не соврала, он где-то здесь!»

Никита попятился, облегченно вздохнул, развернулся и нос к носу столкнулся с демоном, небрежно игравшим извивающимся хлыстом. Наверное, в человеческом мире парень считался красавчиком. На первом слое Сумрака черты лица немного искажались, губы на смуглом лице неестественно горели алым, в волосах, словно залитых дегтем, отчетливо проступали черные полированные рожки. С одеждой творилось что-то странное: демон стоял перед Никитой в обычных брюках на ремне и кожаных ботинках, ничуть не изменившихся в Сумраке, но с голым торсом, густо поросшим черной щетиной.

– Андрей Старков, Дневной Дозор, – представился Темный, чуть растягивая слова. – Что тебя сюда привело, Светлый?

Сурнин с досады прикусил губу. Это проблема. Уровень выше, и опыта явно не занимать. Такого не припугнешь, как Альберта, с ним не договоришься, как с истеричной некроманткой, и не одолеешь в поединке, если до этого дойдет. Карина недооценила родной Дозор. Кое-кто прекрасно понимал, что происходит и за кем из Светлых стоит отдельно проследить.

– Я на службе, я не имею права отвечать на вопросы, свяжитесь с моим руководством, – буркнул Сурнин.

– Может, мне сесть запрос написать? – нарочито небрежно произнес Темный. – Что за ребячество? Кроме свеженького знака Ночного Дозора, я никаких символов не вижу. Ты еще Инквизитором назовись, – неприязненно предложил он. – Выходим из Сумрака!

– Да пошел ты, – негромко сказал Никита.

Глаза мага расширились, и Сурнин не сразу сообразил, что он смотрит куда-то мимо, за его правое плечо. Сверкающая змея, напоенная темной магией, вырвалась из правой руки чужого дозорного и рассекла застывший воздух, едва не чиркнув Никиту по скуле. Он отскочил и резко обернулся. Огненная плеть Андрея ударилась в сложную конструкцию, сотканную из острых осколков зеленоватого стекла, которую сжимал в руках бывший зэк Толян.

Изначально принадлежавшее человеку тело не изменялось. В поношенной куртешке и надвинутой на глаза трикотажной шапочке сумеречный убийца выглядел как обычный бандюга. Только вместо битой бутылки он держал наперевес граненую стеклянную пушку, лупившую чистой Силой. Звук был таким, словно под водой несколько раз бабахнуло тяжелое орудие. Никита вскрикнул, инстинктивно пригнулся и едва устоял на ногах. Огненная змея дрогнула, запуталась в кольцах, свернулась и рассыпалась. Темного мага отшвырнуло шагов на двадцать. Оставляя за собой еле видимый шлейф разрушенного «щита», он с размаха впечатался спиной в витой каменный ствол.

Дерево дрогнуло до самой игольчатой кроны, поддерживавшей мутные небеса, и недавний противник медленно сполз по стволу на землю. Убийца сделал шаг и снова поднял граненую конструкцию. «Так погибли Матвей и Подгорный, – вдруг подумал Сурнин, глядя, как изо рта Андрея Старкова, сделавшего судорожный вдох, стекает тоненькая струйка крови. – Санек не успеет».