Текст книги "Ты маньячка, я маньяк или А пес его знает"

Глава 15

Вечером Евдокия решала всего две проблемы, но какие!

Куда деть собаку?

Очень волновал ее этот вопрос, но еще больше ее беспокоило, как убедить Еву, что Ирина опасна.

Собака, извлеченная сторожем из карьера и бог знает по какому разу отмытая, в Зимнем садике среди камней на траве возлежала и благоухала фиалками – сторож от щедрого вознаграждения ошалел и не пожалел дорогого шампуня. Но лучше собака не стала – шерсть ее так же неровно росла, где корой покрываясь, а где розовея проплешинами, зато морда у псины была благодушная.

И очень сытая – Пенелопа обильно Бродягу кормила, ласково приговаривая:

– Ой, прибьет хозяин тебя…

Пес смысла речей не понимал и, млея от нежного голоса, благодарно подвизгивал. Пенелопу он полюбил. Конечно не так, как хозяйку. Евдокия была «его всем» – на нее он сильно рассчитывал.

Она же страдала, с ужасом поджидая мужа с работы. В страдания из-за пса, вплетались страхи за Еву.

– Позвоню-ка я ей, – решила в конце концов Евдокия. – Может удасться ее убедить.

Ева сопротивлялась, высмеивая подругу на все лады.

– Заю – да! – твердила она. – Грохнула Ирка Заю, и поделом ему, но меня-то ей грохать зачем? Только не вздумай опять убеждать, что Ирка маньячка.

Евдокия все-таки убеждала, но новых доводов не было у нее, а старые почему-то Еву никак не устраивали. И крови, как назло, больше на клавишах не появлялось. Вот это как раз особенно настораживало Евдокию: Ирине сейчас не до крови, значит все сходится. Маньячка она!

Но как доказать это Еве?

Евдокия настойчиво продолжала увещевать подругу – та возражала. Разговор длился долго.

Наконец Ева сказала:

– Что-то я не пойму, Дуся, к чему ты клонишь. Хочешь Боба опять ко мне подослать? Что ж, я не против, пусть охраняет.

– Точно! – обрадовалась Евдокия. – Пришлю к тебе Боба!

– Думаешь, Боб согласится, – усомнилась вдруг Ева. – Он же обругал нас сегодня утром.

– Если я попрошу, согласится. В крайнем случае буду икать. Боб испугается, что вернется болезнь, и сделает как прошу.

– Хорошо вам, психам, – позавидовала Ева. – А тут хоть икай, хоть не икай… Ладно, скорей звони уже Бобу, а то я соскучилась.

– Он тоже псих, – напомнила Евдокия.

– Может, это мне в нем и нравится. Звони!

Уговаривать долго Бориса Евдокие на этот раз не пришлось. Поспешность, с которой брат согласился отправиться к Еве, Евдокию слегка уколола, но время было неподходящее для обид. Евдокия смирилась. А тут и муж вернулся с работы и с порога спросил:

– Устроили пса?

Короче, не до ревности было потом Евдокие – сначала она старательно плакала и икала, изображая истерику, а затем, когда истерика к ней пришла, она так же старательно слезы и «ики» скрывала – но было поздно. Ее трясло, лоб покрылся испариной…

Заметив это, Лагутин мигом остыл и сдался.

– Черт с ним, с этим паршивым псом. Пусть живет, – рявкнул он и пошел за лекарствами.

– Не надо уколов! Ик! Ик! Я не хочу… Ик! Ик! Мне нельзя сейчас… ик-ик… спать! – завопила вслед ему Евдокия.

– Но придется, – сожалея, сказал Лагутин и успокоил жену: – Я совсем небольшую дозу введу.

Сделав укол, он присел к Евдокие и нежно спросил:

– Тебе лучше?

– Ленечка, а бывают у психов такие болезни, когда человек видит во сне то, что потом происходит с другими? – вместо ответа поинтересовалась она.

Лагутин кивнул:

– Да, наблюдалось. У шизофреников иногда открывается такой дар. Правда, он скоро проходит.

– А ты говорил, что чудес не бывает, – напомнила Евдокия. – Дар предвидения разве не чудо?

– Настоящий дар предвидения – чудо, но я не встречал его у больных. Я о другом говорил. У людей с чрезвычайно развитой логикой мозг во время ночной работы, порой, выдает удивительные решения. Их можно принять за предсказания, да так оно зачастую и есть, только выводы мозга основаны на реальных событиях и деталях. Это нечто вроде логической задачки, которую мозг решил, опираясь на мелочи, забытые самим человеком.

Евдокия, пытаясь бороться с наползающим сном, спросила:

– Ленечка, я сегодня была у Ирины и случайно увидела нож, который мне несколько раз до этого снился. Разве возможно такое?

Лагутин подхватил жену на руки и, укладывая ее в кровать, прошептал:

– Возможно. Это значит только одно: ты и раньше где-то нож этот видела, но забыла о нем. А мозг твой все помнит.

– Но теперь-то я точно знаю, что по телевизору я видела нож не впервые. Он раньше мне снился во сне. Я держала его в руках.

Леонид Павлович заверил супругу:

– Тебе кажется.

Евдокия с ним согласилась:

– Возможно, но откуда Ирина узнала, что я обожаю клубнику?

– Ты клубнику уже обожаешь? – удивился Лагутин.

Клубнику Евдокия с детства терпеть не могла, с тех пор, как у Бориса, объевшегося этой ягодой, вырезали аппендицит.

– Нет, – вздохнула она, – но мне снился сон, в котором я незнакомому парню почему-то соврала, что обожаю клубнику. А сегодня Ирина, когда я отказалась придти на поминки, пообещала накормить нас клубникой. С чего Ирина взяла, что я обожаю клубнику? И как это связано с моим сном?

Лагутин предположил:

– Видимо, в этом сне сошлись те события, которые и раньше волновали тебя, но чем, ты ясно не осознала. Мозг же доработал все то, над чем ты когда-то думала, да забыла. Меня удивляет одно, зачем ты лгала Ирине? Слишком уж твоя выдумка с клубникой на защиту похожа. Зачем ты хотела сбить с толку Ирину? Ты в чем-то явно ее боишься.

– Да-а, – погружаясь в сон, ответила Евдокия, – видимо я ей когда-то врала, что люблю клубнику, да и тут же об этом забыла. Видимо, я и раньше в чем-то ее подозревала, но не понимала того… А сегодня, когда она позвала меня на поминки…

– Подожди, на какие поминки? На чьи? – удивился Лагутин.

Но поздно, Евдокия уже спала.

Леонид Павлович в задумчивости вышел из спальни и уставился на Пенелопу:

– Про какие поминки Даша мне говорила?

Пенелопа, скорбно качая своей кривой головой, ответила:

– У Ирины Латыниной муж этой ночью погиб, Зиновий Давыдыч.

– Латынин погиб? Может, умер? Помнится, у него с печенью некоторые проблемы…

Пенелопа упрямо ответила:

– Сказано было – погиб.

– Как погиб?

– В какой-то карьер, вроде, упал.

– В карьер? – удивился Лагутин. – Откуда в городе взяться карьеру? Может, в канаву?

Пенелопа пожала плечами:

– У Дуняши спросите, я не очень вникала; работы полно.

И она принялась натирать в доме мебель – слава богу, мебели там хватало.

Глава 16

А Евдокия, уже сквозь путы Морфея, пыталась спросить у мудрого мужа как узнала Ирина про сон, который снится самой Евдокие уже много ночей. Ведь не случайно Ирина интересовалась сегодня нет ли на примете у Евдокии симпатичного молодого человека. И так странно при этом, так загадочно посмотрела. И обрисовала точный портрет того незнакомца, который является Евдокие во снах.

Правда, Ева по-своему все объяснила. На вопрос Евдокии: «Разве это нормально: муж еще не остыл, а Ирина такими пустыми вещами интересуется», – Ева ответила:

– А что тебя удивляет? Ирина из тех, кто стерпит все, что угодно, только не одиночество. Знакомиться сама она не умеет, вот про мужчину и спросила тебя. А что с тобой церемониться? Да, муж погиб, да, вроде как траур, но ты же подруга – авось поймешь. А то, что осудишь, Ирке плевать. Она эгоистка.

– Но почему спросила меня? – поразилась Евдокия. – Почему не тебя?

Ева фыркнула:

– Потому, что знает: все мужики самой мне нужны. Я не склонна делиться.

– Но она обрисовала точный портрет того незнакомца, которого я вижу в снах.

– Ой, Дуська, ты меня рассмешила, – грустно ответила Ева. – Да все бабы видят в своих эротических снах точно таких незнакомцев. Когда ты описывала мне его, я сразу подумала: эталон. Кстати, у тебя память куриная. Может, это твое заблуждение, что ты не рассказывала Ирке про сны.

– Нет, я помню, – заверила Евдокия. – Я точно ей не рассказывала. Она же в Париже была.

– Как выяснилось, не была.

– Но я-то так думала. И про клубнику я ей не говорила, а она с чего-то взяла, что я обожаю клубнику. И тот незнакомец тоже с чего-то взял. Они оба взяли…

– Ой, Дуська, отстань! – отмахнулась Ева. – Даже я не могу эту глупость слушать.

Но упрямая Евдокия пыталась убедить подругу в том, что здесь налицо загадка, нечто необъяснимое, опасное и даже грозное. Ева только смеялась.

Наконец, исчерпав все свои доводы, Евдокия пожаловалась на плохое предчувствие, и Ева, испугавшись, спросила:

– Хорошо, а от меня-то чего ты хочешь?

– Чтобы ты признала Ирину маньячкой. Она убивает красивых женщин. Мы должны ее остановить, – потребовала Евдокия.

– Остановить? Но как?!

– Не знаю, – растерянно призналась Евдокия. – Может, в милицию надо пойти или в прокуратуру…

– Нас не догонят, – пропела Ева. – Нас не поймут. Или запрут в психушку, когда услышат этот твой бред, эти твои сплошные прогоны. Короче, Дуська, отстань от меня. Я знаю Ирку пять лет. Она не маньячка. Заю грохнуть она могла, он заслужил. И все. Остальное полная чушь. И, уж если начистоту говорить, то из нас четверых на роль маньяка больше всех подходишь именно ты.

– Я?! – ахнула Евдокия.

– Да! Именно ты! Сама посуди: крыша у тебя регулярно едет, память хронически отшибает, многосерийные снятся сны… И про клубнику скажу. Мне ты тоже врала, что любишь клубнику. Спрашивается, зачем? И про нож ты придумала.

– Нет!

– Да, Дуся, да! – твердо сказала Ева. – Любишь ты сочинять. Я в Иркин шкафчик заглядывала, нет там никакого ножа.

– Да, нож куда-то пропал, – заплакала Евдокия. – Когда мы к Ирке вернулись, я сразу проверила, в ванной ножа уже не было. И что из того? – спросила она.

– А вот что: отстань! – рявкнула Ева.

И Евдокия отстала, и теперь, уже засыпая, она снова об этом думала и боялась, точно не зная чего.

«Странно, все очень странно, – шептала она. – Ленечка, ты меня слышишь?»

Ей казалось, что она рассказывает мужу о загадочных событиях прошедшего дня, но это было не так. Евдокия уже спала: сначала мелькали знакомые образы – Майя, Ева, Ирина – а потом она провалилась в кромешную тьму, лекарство подействовало.

Обычно после лекарства Евдокия снов не видела: опускалась в вакуум и выныривала с чугунной пустой головой. Но в этот раз сон приснился – как бывало и раньше, под утро.

Глава 17

Снова Евдокия на улице ночного города, опять босиком и в ночной рубашке, и в тех же кустах – и там же молодой человек. Увидев ее, он радостно закричал:

– Давно не видались!

– Да уж, так вышло, – ответила она, не собираясь его посвящать в события своей жизни.

Но молодой человек ее удивил, спросив:

– Как отдохнули?

«Это же сон», – вспомнила Евдокия и оживленно воскликнула:

– Море теплое! Солнце яркое! И каждый день рядом муж! Просто фантастика! – заключила она.

Молодого человека ее признание совсем не обрадовало.

– Вижу, сегодня вы прихватили собаку с собой, – уныло констатировал он, явно желая сменить эту тему.

Евдокия оглянулась и увидела пса. Он ковылял с виноватым видом и рассчитывал на нее.

– Да, – сказала она, – это Бродяга, боится расстаться со мной. Я не заметила как он увязался. Только, пожалуйста, не говорите, что он ужасный, – испуганно попросила Евдокия.

Молодой человек удивился:

– Ужасный?

– Ну да, все так говорят.

– Неправда, симпатичный и добрый пес, приветливо машет мне хвостиком.

– Симпатичный? Вы так действительно думаете? – опешила Евдокия.

– А разве здесь надо думать? Я просто вижу.

– Ах, вот оно что! – прозрела она. – Конечно, ночь на дворе, темно, а я-то и в самом деле поверила, что пес вам понравился.

Молодой человек рассердился:

– И правильно вы поверили. Я никогда не лгу.

Она пояснила:

– Вы не лжете, вы ошибаетесь.

– Ошибаюсь?

– Да, вам только кажется, что пес симпатичный, а на самом деле он старый и очень облезлый.

Молодой человек поразился:

– Вы таким его видите?

Евдокия вздохнула:

– Не я, все остальные, а мне он друг. Друзей не по внешности выбирают.

– Зачем же вы смотрите на своего друга чужими глазами? – удивился молодой человек. – Смотрите своими.

– Своими я и смотрю.

– И что видите?

– Вижу его одиночество, доброе сердце и желание мне служить.

Незнакомец опять рассердился:

– Тогда и не уговаривайте меня разлюбить этого пса.

– А вы его уже любите? – обрадовалась Евдокия.

– А что мне остается делать, когда он так приветливо машет хвостом.

– Значит вы любите всех, кто вам приветливо машет хвостом, – разочарованно заключила она.

– А почему бы и нет? Всех, без исключения, – заверил молодой человек и спросил: – А по-вашему я должен любить тех, кто меня обижает? Вы-то за что полюбили этого пса?

– За то, что пес явно во мне нуждается, – со вздохом призналась ему Евдокия, – но я, дело другое. Кто там вертит хвостом, я не смотрю, я не мужчина. Это мужчины любят тех, кто вертит хвостом.

Незнакомец нахурился и уточнил:

– Я сказал: машет. Не вертит.

– Какая разница, суть-то одна. Начни я сейчас перед вами хвостом махать, вы и меня полюбите.

– Не полюблю.

Евдокия обиделась:

– Это несправедливо. Вы сказали, что любите всех без исключения, кто перед вами вертит хвостом. Почему же я выпадаю из вашего правила?

– Потому, что вы женщина. И вообще, я не так сказал. Вы все переврали.

– Нет-нет, вы сказали, что полюбите всех без исключения. Без исключения, значит без исключения. Ничего я не переврала. Не выкручивайтесь, пожалуйста, и сейчас же признавайтесь, почему вы меня полюбить не хотите? – спросила она, наступая.

Молодой человек попятился и воскликнул:

– Я имел ввиду совсем другую любовь!

– Какую?

– К животным!

Евдокия саркастически рассмеялась:

– Так вы зоофил!

– Вы издеваетесь? – спросил незнакомец. – Очевидно же, о чем идет речь.

– О чем?

– О любви вообще: к людям, к природе, к миру.

– Вранье!

Молодой человек презрительно заявил:

– Я никогда не вру!

Евдокия подперла руками свои худые бока и тоже презрительно заявила:

– А я знаю почему вы не хотите меня полюбить!

Незнакомец оторопел:

– Почему?

– Потому, что у меня задницы нет и слишком большие груди!

Он рассмеялся:

– Глупости! Задница… Простите, попа у вас есть и груди ваши мне нравятся, и все осталь…

Евдокия его перебила:

– В чем же дело тогда? Только не врите! – прикрикнула она.

– Я никогда не вру! – психанул незнакомец. – И вообще, почему вы ко мне пристали?

– Потому, что мне очень обидно!

– Но дело не в вас! То есть, не только в вас, но и во всех женщинах. Я их не люблю!

Она отшатнулась:

– Вы нас не любите?

Он смутился:

– То есть, не то чтобы совсем не люблю, просто стараюсь быть равнодушным.

– Зачем?

– Это личное. Я не могу вам ответить, но очень прошу не принимать на свой счет. Вы прелестны.

– Тогда сейчас же полюбите меня! – прикрикнула Евдокия.

Заметив в его глазах пылкий протест, она быстро сменила тактику и взмолилась:

– Пожалуйста, хоть чуть-чуть объясните, почему не хотите меня полюбить, хоть вот столечко, самую малость.

Евдокия сложила пальцы щепоткой, показывая как мало просит она, но молодой человек был непреклонен:

– Не могу.

И Евдокия заплакала. Пес испугался и громко завыл.

– Что вы делаете со мной! – воззвал к ней незнакомец. – Вы же мучаете меня!

– А вы меня, – пропищала в ответ Евдокия.

И незнакомец решился:

– Хорошо, я скажу, только это секрет.

– Он останется в нашем сне, – поспешно заверила Евдокия, прекращая реветь.

– Дело в том, что я болен, – признался молодой человек. – Я не такой как все.

– А какой вы?

– Впечатлительный.

– Как интересно! – обрадовалась Евдокия. – И я точно такая!

– Какая? – ревниво осведомился он.

– И впечатлительная! И больная!

Он удивился:

– Вы тоже больны? Но чем?

– Очень нервной болезнью! – с гордостью сообщила она, несмотря на то, что всю жизнь этой болезни стыдилась.

Незнакомец сочувственно закивал:

– Да-да-да, вот и у меня такая же штука. Не знаю, что именно вас беспокоит, но у меня из-за недуга вся жизнь наперекосяк. Даже теперь и не знаю, мужчина я или нет. Или что-то другое, незнамо что.

Евдокия призналась:

– Я тоже в связи с болезнью своей не каждый день женщиной себя ощущаю. Поэтому очень хорошо понимаю вас.

Молодой человек с задумчивой благодарностью на нее посмотрел и решился:

– Так и быть, раз мы друзья по несчастью, вам я, пожалуй, скажу.

– Буду вам благодарна, – сгорая от любопытства, пискнула Евдокия.

– Понимаете, мне влюбляться нельзя, – выпалил он.

Она своим ушам не поверила и растерянно переспросила:

– Влюбляться нельзя?

– Да! – воскликнул он, трагическим жестом прижимая к груди ладони.

– Почему?

– Любовь меня убивает!

– Всех убивает любовь, – философски заметила Евдокия. – Когда я мужа своего долго не вижу, то, кажется, медленно умирать начинаю.

– Вам только кажется, а я – в самом деле. И вовсе не медленно, а очень быстро, – посетовал молодой человек. – Мгновенно.

Она прониклась сочувствием:

– Ужас какой! И как это происходит?

– Всегда одинаково: внизу живота появляется шар, раскаленный и очень тяжелый. Этот шар поднимается к сердцу, все выжигая, потом – к лицу. Я бледнею, на лоб ложится испарина, ноги слабеют, шумит в ушах, темные пятна кружат перед глазами, к горлу подкатывает тошнота… Меня начинает рвать, сильно, жестоко, просто нутро выворачивает. Сознание уплывает и все.

– Как это – все? – содрогнулась Евдокия. – Вы что же потом, умираете?

Незнакомец пожал плечами:

– Не знаю, не пробовал. Такое со мной было один только раз. Едва я почувствовал, что влюбился, посмотрел на нее и…

– Что «и»? – бледнея и чувствуя в горле ком, прошептала струхнувшая Евдокия.

– И началось, – пояснил молодой человек.

– Что началось?

– Все, о чем я вам рассказал. Мне тогда повезло, что я чувств лишился, и любовь не разрослась. В противном случае я бы умер.

Евдокия схватилась за голову:

– Не-ве-ро-ят-но!

– Именно так, – согласился с ней молодой человек. – Мой врач меня долго лечил и строго-настрого наказал ни в коем случае не влюбляться.

– И получается? – поинтересовалась Евдокия.

Он кивнул:

– Пока да.

Она удивилась:

– Как же это у вас получается? Куда вы деваете эти, как их…

– Гормоны?

– Ну да, вы же мужчина. Надеюсь, вы не голубой? – спохватилась она.

Молодой человек ее успокоил:

– Нет-нет.

Евдокия махнула рукой:

– Впрочем, какая мне разница.

Он согласился:

– Вам-то, увы, никакой, а мне трудновато приходится. Но я выкручиваюсь.

– Можно спросить, как?

– Стараюсь общаться лишь с теми, которые мне мало нравятся, стараюсь на жизнь смотреть легкомысленно, стараюсь в душевные отношения с женщинами не вступать. И всякий раз напрягаюсь, когда внизу живота тяжелеет. Словно молнием пронзает меня: «Это шар!» Тогда я от этой женщины просто бегу, сломя голову.

Молодой человек настороженно взглянул на Евдокию и спросил:

– Теперь-то вы, надеюсь, понимаете, почему я женщин боюсь?

– Теперь я не понимаю, почему вы со мной встречаетесь, – удивилась она и, желая прекратить этот, тягостный уже для нее разговор, воскликнула: – Кстати, я давно хочу вас спросить.

– Спрашивайте, если кстати.

– Вы скажете правду?

Незнакомец напомнил:

– Я никогда не лгу.

– Допустим.

– Где ваш вопрос?

Евдокия спросила:

– Почему мы так часто с вами встречаемся?

Молодой человек усмехнулся:

– Вас это удивляет?

– Конечно, – рассердилась Евдокия. – Мне уже надоело. Какой-то многосерийный сон.

– Но я не виноват, – ответил ей незнакомец. – Вы сами свидание мне назначаете. По-вашему, я должен не приходить? Это невежливо будет.

– Я вам свидание назначаю? – не поверила Евдокия. – Как возможно такое?

– Я, по-вашему, лгу?

Она растерялась:

– Не знаю.

Молодой человек рассердился:

– Я вообще лгать не могу. И в этом моя болезнь заключается. Вот спросите сейчас у меня что-нибудь. Спросите.

И Евдокия неожиданно для себя спросила:

– Откуда вы знаете мою подругу Ирину?

Он удивился:

– Ирину? Какую Ирину?

– Журналистку, Ирину Латынину.

– А-а, подругу Евочки Князевой, – рассмеялся молодой человек. – Почему вас это интересует?

– Сами просили вопрос задать, вот я и задала, – скрывая свое удивление, ответила Евдокия.

Незнакомец вдруг перестал улыбаться и раздраженно воскликнул:

– Пожалуйста, уберите подальше этот ужасный ваш нож!

– Какой нож?

– Вы нарочно меня им злите? Почему обязательно надо на свидание являться с ножом?

Евдокия хотела его высмеять, но, покрываясь испариной, обнаружила в своей руке нож – точь в точь такой же, какой она видела у Ирины.

– И это происходит с вами постоянно, – напомнил молодой человек. – Если так и дальше пойдет, знайте, я больше не приду.

– Простите, – прошептала она. – Я сама понять не могу как этот нож ко мне попадает. Вы опять уйдете? – испугалась она.

– Конечно уйду.

Молодой человек сделал вид, что уходит, но Евдокия взмолилась:

– Останьтесь, пожалуйста!

Он насторожился:

– Зачем?

– Я хотела вас только спросить, это вы про клубнику Ирине моей проболтались?

– Что-о?!

– Нет, не это! Что-то другое…

Молодой человек посоветовал:

– Вспоминайте быстрее, а то я проснусь.

– Я стараюсь, очень стараюсь, – усердно напрягая извилины, промямлила Евдокия и ее осенило: – О! Наконец-то! Помните, в первую нашу встречу вы мне признались, что знаете кто маньяк?

Молодой человек смутился:

– Да, я это вам говорил, только не надо об этом. Это страшная тайна.

– Откройте ее, пожалуйста! – взмолилась она.

– Нет, не могу.

Евдокия пошла на хитрость:

– Но это же сон. Я же вам снюсь, так почему вы боитесь правду сказать?

– Я не боюсь, я не хочу.

– Но почему?

Молодой человек сделал паузу, подчеркивающую важность момента, и с пафосом сообщил:

– Потому, что правда моя прозвучит как предательство!

– Предательство? О каком предательстве вы говорите, когда гибнут красивые девушки? – возмущенно воскликнула Евдокия.

– Я говорю о предательстве друга, – с достоинством ответил молодой человек. – Если я скажу вам, кто на самом деле маньяк, мой друг…

В ужасе он схватился за голову и закричал:

– Нет-нет! Не просите!

Евдокия мгновенно с ним согласилась:

– Хорошо. Не надо мне говорить, кто маньяк. Скажите только одно: кто ваш друг?

– Хитрая вы, – усмехнулся мужчина.

– Если бы вы знали, как мне правда важна, то сразу же все рассказали бы! – заливаясь слезами, воскликнула Евдокия.

Незнакомец нахмурился, призадумался и… неожиданно согласился:

– Хорошо, я скажу…

И Евдокия проснулась.