Текст книги "Золотая молния"

Глава 19

Простой, но совершенно неконкретный ответ Кроссона заставил Лайонза быстро взглянуть на него. Однако бандит почему-то не закипел от ярости.

– Вообще, на твоем месте я бы убрался отсюда, – продолжил между тем старик. – Я имею в виду – из леса. А может, и из здешних мест…

– Из страха перед твоим парнем? – скорее с иронией, нежели презрительно поинтересовался предводитель.

– Именно так, – подтвердил Питер. – Из страха перед этим мальчиком. Не рекомендую тебе, приятель, тратить время на прогулки к нам.

– И ты ожидаешь, что я последую твоему совету, Кроссон?

– Нет, я не думаю, что ты так поступишь. Полагаю, ты останешься здесь до тех пор, пока твоя кровь и мозги не испачкают деревья вокруг хижины. Вот чего я ожидаю. Скорее всего, так все и случится. Взгляни на твою девушку, если сомневаешься. У нее уже есть какая-то идея!

Лайонз резко повернулся к Нэн. Она выглядела бледной, то и дело покусывала губу.

– Ну, Нэн, что ты думаешь?

– Не знаю, – поспешила Нэн с ответом.

Девушка подъехала к кузену и стала шептать ему прямо в ухо, но избыток эмоций заставлял ее говорить громче, чем она хотела, поэтому Рейнджер отчетливо услышал весь их разговор.

– Ты хоть немного доверяешь женскому инстинкту, Чет?

– Я доверяю твоим мозгам, Нэн, – ни на секунду не задумался Лайонз.

– Тогда давай убираться отсюда!

– Ты имеешь в виду, что…

– Совершенно верно.

– И превратиться в посмешище?

– Пусть те, кто станут смеяться, придут сюда и испытают свою удачу. Думаю, им будет не до смеха.

– Я навечно превращусь в повод для шуток, Нэн. Подумай, что ты говоришь!

Вместо ответа Нэн повернулась и сделала резкий жест. Когда все обернулись в указанном направлении, то увидели огромного волка, кравшегося вдоль границы тени под деревьями. Зверь оскалил зубы в широкой ненавидящей ухмылке и бросился прочь.

Лайонз мгновенно выхватил револьвер, но девушка удержала его руку.

Волк исчез из виду.

– Почему ты мне помешала? – возмутился Лайонз.

Нэн засмеялась, но смех ее звучал почти истерически.

– Не знаю. После того, что я услышала об этом жутком месте, и после того, что произошло здесь на наших собственных глазах, я вдруг испугалась, что волк может превратиться в человека, если ты в него выстрелишь!

– Мертвый волк или мертвый человек, какая разница? – воскликнул Честер. – Что может произойти? Мне глубоко наплевать на это, моя дорогая. Ты испортила мне хороший выстрел. Вот и все.

– Нет, не все! – возразила девушка.

Недоумевающий и раздраженный Лайонз взглянул на нее.

– Ты серьезно думаешь, что мне следует убраться отсюда?

– Да, я именно так думаю.

– И бросить здесь двоих моих людей?

– Ты не оставишь здесь ни одного человека, – вмешался старый Кроссон с недоверием и надеждой. – Он просто держит их в качестве заложников, приятель.

– А он вернет их?

– Конечно, вернет.

– Какие гарантии?

– Гарантии? – переспросил Кроссон, словно удивляясь, что подобный вопрос вообще следовало задавать. Затем пояснил: – Мальчик никогда не лжет. Он вообще не знает, что такое ложь. Его обещание тверже, чем вон та гора.

Рейнджер слушал с глубочайшим интересом. Для самого себя он решил, что в то же мгновение, как выпутается из этой идиотской ситуации (если, конечно, вообще удастся выпутаться), он отправится на Аляску. Ураганные ветры и жгучий мороз ему казались пустяками после такой калифорнийской весны. В тысячу раз лучше целый год бороться с метелями, чем провести еще хоть один день в этом таинственном лесу. Нет, он вернется, отдаст Менневалю все его деньги, за исключением расходов на поездку, и предложит самому отправиться на юг, если он так хочет все знать о Кроссонах.

Менневаль? Да уж, даже Менневаль не мог бы тут справиться!

Вернулись Уалли и его спутник.

– Там нет никаких следов, – сообщил Уалли, – ни одного следа.

Нэн коротко вскрикнула.

– Ты слышишь, Чет? – прошептала она предводителю, но Рейнджер вполне отчетливо разобрал ее слова.

– Слышу, – нетерпеливо отозвался Лайонз и бросил быстрый взгляд на своих людей. – А чьи следы вы видели?

– Волчьи. Их тут было не меньше полдюжины.

– Такое впечатление, что они что-то тащили, – добавил второй.

– Совершеннейшая ерунда и вздор! – заявил разгневанный предводитель и щелкнул пальцами: – Нэн!

– Да, Чет? – В ее голосе звучала мольба. – Ты собираешься уезжать отсюда, Чет?

– Да, я потерял двух человек. Но не получу достаточного удовлетворения, если сломаю шеи этим двум старым обманщикам. Уеду отсюда… И посмотрю, отдадут ли мне назад моих людей! – При этом Лайонз внимательно следил за Уалли и вторым бандитом, чтобы увидеть, изменятся ли от его слов выражения их лиц. Но двое мужчин вообще не прореагировали на заявление главаря. – Ну, Уалли, – громко поинтересовался он тогда, – а как бы ты поступил на моем месте?

Уалли, не задумываясь, ответил:

– Я бы оглушил эту парочку, а затем понесся как ветер, чтобы выбраться на дневной свет. Потому что здесь день похож на зеленую ночь. У меня от нее мурашки по коже.

– Мы уберемся отсюда, но не станем оглушать этих двоих, – решил Лайонз. – Кроссон, – обратился он к старику, – из меня сделали дурака. На этот раз я проиграл. Но когда я получу назад моих людей, я вернусь. Ты меня слышишь?

Старик вздрогнул. Он был так возбужден, что даже сделал несколько шагов к Лайонзу, как человек, собирающийся напасть.

– Если ты вернешься, приятель, то совершишь большую ошибку, – предупредил Питер Кроссон. – Ты теперь меченый… Меченый человек. Ни ты, ни любой из твоих людей никогда не смогут вернуться в этот лес, рассчитывая выбраться из него живым!

– Я меченый? – переспросил предводитель.

– Именно меченый. Меченный для этих мест.

– Может, ты мне объяснишь, чем это я отмечен? Глазами деревьев?

– У деревьев есть глаза, – мрачно и загадочно подтвердил Кроссон. – И у других тоже.

– И еще языки, чтобы рассказать вам о нас, не так ли?

– Правильно, – согласился Кроссон. – Слушай!

Не очень далеко и ужасающе отчетливо прозвучал вой нескольких волков. Затем так же неожиданно оборвался. Нэн вдруг обеими руками ухватилась за луку седла, казалось, она вот-вот упадет, если ее не поддержат.

– Ты едешь? Чет, ты едешь? – умоляла она.

– Я знаю, что ты чувствуешь, – отозвался Лайонз. – Словно теперь полночь, а у тебя полуночный кошмар. Да, я собираюсь убраться отсюда. Ребята, – обратился он к бандитам, – вряд ли стоит рассказывать о том, что здесь произошло, когда мы выберемся из этого леса.

У компаньона Уалли было темное некрасивое лицо с желтыми глазами. Его губа изогнулась, словно пасть рычащей собаки, когда он ответил своему предводителю:

– Я предпочел бы никогда не возвращаться сюда. С меня достаточно. Оружие – это хорошо. Но здесь сам воздух… – Он неопределенно взмахнул рукой.

– Мы уезжаем, – резко произнес Лайонз.

Поредевший отряд Лайонза сел на лошадей.

– Где искать моих людей? – осведомился Честер у Кроссона.

– Куда бы ты ни поехал, найдешь их на своем пути, – пообещал старик.

Лайонз несколько секунд мрачно смотрел на него, затем кивнул:

– Ладно, Кроссон, мы уезжаем, но если здесь какая-то нечестная игра, если мне не вернут моих людей, я подожгу лес и разнесу вдребезги все то, что не уничтожит огонь.

Он повернул лошадь и скрылся в широкой петляющей аллее.

В пути Лайонз молчал. Девушка и мужчины, замыкавшие процессию, также не произносили ни слова. Все они скакали, держа оружие наготове, то и дело оглядываясь по сторонам, исследуя череду деревьев вдоль аллеи.

Светлое пятно впереди становилось все шире и ярче, сообщая им, что уже почти весь лес остался позади.

Девушка прошептала:

– Мы найдем наших людей? Мы найдем их, Чет?

– Нет! – воскликнул он. – Со мной сыграли грязную шутку, меня сумели одурачить. Клянусь небесами, что эти негодяи считают меня ребенком, которого они могут…

Тут всадники обогнули группу могучих деревьев, росших очень тесно друг к другу, и прямо перед собой увидели двух своих спутников, вытянувшихся на сосновых иголках. Но в каком виде! Их одежда была изодрана в клочья, кровь сочилась из множества порезов. Руки и ноги были крепко связаны, к тому же обоих мужчин привязали друг к другу. Рты надежно затыкали кляпы.

– Я отплачу за это! – закричал Лайонз. – Я пролью за это море крови!

Он спешился, разрезал жестокие режущие путы, сделанные из ивовых прутьев и коры. Но освобожденные люди не вскочили на ноги. Вместо этого один из них приподнялся на локте и уставился на своих друзей глазами идиота, а другой, перевернувшись на живот, закрыл лицо руками и разрыдался, как маленький ребенок.

Глава 20

Подъехавшие заставили мужчин подняться. На них не было серьезных ран, но один из них казался оглушенным, словно его одурманили наркотиками, а другой продолжал истерически рыдать, как испуганная девочка. Присутствие товарищей не помешало ему всхлипывать и бешено трясти головой, будто случилась трагедия.

Нэн смотрела на обоих скорее с ужасом, чем с состраданием. Она давно поняла, что мужчины готовы скорее умереть, чем оказаться опозоренными.

– Что могло с ними случиться? – обратилась она к кузену. – Ведь у этого парня, которого вы называете Оливером Кроссоном, было не так уж много времени. Что он сделал с ними? Как мог их похитить?

Лайонз оставил человека, бившегося в истерике, повернулся к его онемевшему спутнику.

– Что произошло, Гарри? – потребовал он отчета. – Что с вами случилось, когда вы вошли в дом?

Гарри взглянул на предводителя, но его лицо оставалось пугающе безучастным.

– Я не знаю.

– Что-нибудь да знаешь! С тобой сейчас все в порядке. Ты в безопасности, Гарри. Мы с тобой. Мы все в безопасности.

– Я в безопасности? – пробормотал Гарри, рассеянно глядя по сторонам. – Я был в безопасности раньше. У меня был напарник. Но он… он… – Закрыв глаза, Гарри принялся раскачиваться из стороны в сторону, что-то бормоча себе под нос.

– Забудь об этом! – приказал Лайонз. – Расскажи мне, Гарри. Ты сейчас в безопасности, а мы должны знать!

Глаза Гарри оставались закрытыми.

– Я услышал, как он спрыгнул, – проговорил медленно. – Я повернулся, и он схватил меня за горло и поднял в воздух. Я ударил… Я ударил его. Он удерживал меня так, словно гигант. Держал и душил меня, будто веревочной петлей. Я не мог издать ни звука. А напарник лежал на полу, будто ему сломали шею…

Гарри ощупал свою шею, глаза его наконец открылись и без всякого выражения уставились в пространство.

– Вот оно что, – отрывисто произнес Лайонз. – Одного оглушили мешком с песком или чем-то в этом роде, а Гарри схватили за горло.

– Постой! – перебил Уалли. – Каким образом человек мог душить Гарри и поднимать его в воздух в одно и то же время? Гарри – мужчина не хрупкий, ведь так?

Лайонз вздрогнул.

– Мы обещали убраться сегодня из этих лесов. Я собираюсь приехать сюда еще раз, и тогда…

– Чет! – вскрикнула девушка.

– Ну? – резко спросил кузен, раздраженный тем, что ему помешали излить свою ярость.

– Не говори больше ничего! – взмолилась Нэн. – Не делай необдуманных заявлений! В этом есть что-то пугающее. Мне и так полгода будут сниться кошмары.

Как бы то ни было, Лайонз не относился к людям, склонным извергать пустые угрозы. Поэтому он отреагировал так:

– Мы уедем отсюда. А что сделаем потом, будет видно, когда придет время!

Они посадили обоих раненых мужчин в седла и довольно медленно преодолели расстояние до конца леса. Но едва всадники оказались на открытом пространстве, ярко освещенном солнечными лучами, у каждого вырвался вздох облегчения. Раньше никто из них никогда так не стремился покинуть какое-нибудь место.

Отъехав немного, всадники обернулись, чтобы взглянуть на огромные мрачные деревья, оставшиеся позади. И тут Уалли вскрикнул:

– Вон один из дьяволов!

В тот же миг он выхватил револьвер. Но до тех пор, пока не выстрелил, остальные не увидели его цели. Затем волчий вой помог им заметить зверя, прыгнувшего в густые заросли.

– Уалли! – со странным волнением воскликнула Нэн. – Я думаю, ты совершил не самый мудрый поступок в своей жизни.

– По-твоему, мне следовало позволить убийце на четырех лапах гулять на свободе? – поинтересовался бандит. – Начиная с сегодняшнего дня всякий раз, как увижу одного из них, буду стрелять.

– Может, ты не слишком сильно ранил его? – с надеждой проговорила Нэн.

– Возможно, – ответил Уалли. – Но, не хвалясь, надеюсь, что это не так. Могу поклясться, что попал ему под правую лопатку. Он сдохнет прежде, чем убежит на несколько сот футов.

– Но тогда… Мы заплатим за это!

– Что с тобой происходит, Нэн? – вмешался ее кузен. – Можно подумать, что ты боишься здешних призраков! Что с тобой сегодня?

– Что творится со всеми нами? – вопросом на вопрос ответила девушка. – Посмотрите сами. Чет Лайонз и четверо его лучших людей приехали сегодня в этот лес, окружили одного из Кроссонов и в придачу к нему безобидного старого траппера. Чет хотел все разузнать о Кроссонах. Он думал, что прогонит их из этих мест. И что же произошло? А вот что! Смелому, решительному Чету пришлось сбежать, спасая свою жизнь. Разве это не странно? По-моему, достаточно странно, у меня даже мурашки бегут по спине. На вашем месте, ребята, я бы уехала отсюда и никогда не пыталась вернуться. Не приблизилась бы к молодому Оливеру Кроссону на винтовочный выстрел до конца моих дней!

Однако теперь, оставив позади тени деревьев, под солнечными лучами, припекающими спины, все почувствовали себя значительно лучше. Поэтому в ответ на призыв девушки мужчины лишь пожали плечами.

А незадолго до этого молодой человек, оставив двух пленников на наиболее вероятном пути следования их компаньонов, покидавших лес, шел среди деревьев таким же легким и скользящим шагом, как поступь оленя. Он крутил в руках нечто сверкавшее на солнце и бросающее отсветы на его лицо. Нечто блестело даже в тени и ярко вспыхивало, когда солнечный луч, пробиваясь сквозь густые ветви, падал прямо на него.

Это был новый тяжелый кольт, с дулом из вороненой стали, с удобной, хорошо подогнанной рукояткой.

Револьвер стал его наградой!

Для Оливера немного значило, что он освободил отца и чужака из рук бандитов. Гораздо важнее было то, что он держал в руках запретный плод, вещь, которая была для него под семью замками все дни его жизни.

Юноша прекрасно знал, как нужно разбирать револьвер, как его чистить, как собирать, как он стреляет. Не раз, как хищник, Оливер прокрадывался через холмы, подбирался к лагерю трапперов или охотников и видел, как они заботятся о своих винтовках и кольтах. Множество раз они оказывались в его руках, но он отбрасывал их. Приказа отца оказалось достаточно, чтобы юноша даже не пытался приобрести огнестрельное оружие.

Однако вещь, изгнанная из мыслей, совсем не то, что вещь, о которой забыли. Вето даже на самый плохенький револьвер заставляло Оливера о нем мечтать. Он манил его, словно запертая комната Синей Бороды. В уме молодого человека уже давно царило только оружие и больше ничего.

И вот теперь у него появился кольт! Он умел им пользоваться. Разве не играл часами с ржавой бесполезной железякой, выхватывая ее из одежды, чтобы научиться это делать быстро и точно? Оливер усвоил, что подобное умение очень ценится у стрелков. Разве не проводил тысячи часов, приподнимая и взвешивая найденный им полусгнивший старый кольт, чтобы привыкнуть к нему, как писарь привыкает к перу? Разве не целился десятки тысяч раз, добиваясь самыми разными способами, чтобы прицел его был точен, а рука оставалась твердой как камень?

Многие годы молодой человек грезил о револьвере, как ребенок о волшебной стране. Ходил по лесу с той ржавой, ничего не стоящей, тяжелой игрушкой и, бросая быстрый взгляд на белок, скачущих по ветвям деревьев, представлял, что одна из них упала бы вниз без хвоста, а другая лишилась бы головы, если бы он выстрелил на самом деле.

Та игрушка, та грубая, устаревшая вещь ничего не стоила в сравнении с настоящим кольтом! Он так удобно укладывался в его ладони! После ржавой шероховатости старого пальцы ощущали гладкую, нежную, шелковую поверхность нового. Он не был легким, но Оливеру казался именно таким. Оружие словно слилось с его рукой. А в его барабане ждали своего часа шесть смертей!

И в этом-то и заключалось самое главное его чудо!

Шесть смертей внутри маленького револьвера, и стоит лишь слегка нажать указательным пальцем, как двери для них откроются одна за другой. Разве Оливер теперь не стал королем? Нет, больше, – Богом? Не удивительно, что, двигаясь по лесу, юноша пританцовывал и подпрыгивал. Он отобрал оружие у врагов с помощью одной лишь силы собственных рук и хитрости. Но когда сможет воспользоваться этим приобретением?

Чтобы получить истинное представление о счастье парня, к вышесказанному следует добавить ощущение вины, так как Оливер хорошо понимал, что ему не следовало брать револьвер. Что скажет отец? Гнев сурового старика висел над радостью как огромная грозовая туча, все выше поднимающаяся над горизонтом. Это подавляло, охлаждало охвативший молодого человека энтузиазм, поскольку он знал, что суровое объяснение с отцом неминуемо.

Оливер не пошел к дому, чтобы увидеть, как дела у его отца и оставшегося со стариком чужака траппера. Вместо этого сделал крюк и направился к дальней части леса. По дороге Оливер болтал с белками, прыгавшими над его головой, а те бесстрашно отзывались на знакомый голос, останавливались на ветках и без всякой боязни смотрели на юношу. Они не опасались, но вздрагивали и уворачивались при виде сверкающей стали, когда Оливер целился на них из револьвера.

Нет, молодой человек не смог бы выстрелить в такие беззащитные создания!

Из зарослей выскочила серая волчица и пристроилась рядом с ним. Она тяжело дышала, свесив язык, но бежала легко. В ее злобных глазах появилась кровь. Подойдя ближе, волчица заскулила, заглядывая в лицо юноши.

Оливер хорошо знал этот взгляд. Он не раз видел его раньше. Значит, с верхних холмов пришел заблудившийся теленок или поблизости появился олень.

Волк забежал вперед и заскользил низко над землей, опустив голову. Оливер тоже изменил свой бег, стал двигаться медленнее, но так же легко, как легкий вечерний бриз, пролетающий над кронами деревьев. Добравшись до того места, где хищник сжался за каким-то кустом на краю леса, юноша тоже остановился.

Неподалеку, радуясь тенистой прохладе, отмахиваясь от мух, бил копытами высокий олень – откормленный жирный самец.

Никакие отцовские запреты не могли удержать Оливера. Олень должен стать его добычей!

Глава 21

Он скорчился возле волчицы, положив руку на ее вздрагивающий загривок. Она повернула голову сначала направо, затем налево. И Оливер увидел их. Если бы не возбуждение, вероятно, заметил бы их раньше – двух лежащих волков из его собственной стаи, готовых к охоте, жаждущих убить. Оливер забрал этих волков еще волчатами у их матерей, вырастил и воспитал, почти понимал их язык. Волки ждали, со сжатыми челюстями и сверкающими как пламя глазами, когда хозяин даст им команду.

Дерево, под которым стоял олень, находилось немного в стороне от леса; чтобы добраться до него, хищникам надо было пересечь небольшое открытое пространство. Однако, даже если они будут красться очень искусно, шанс, что им удастся остаться незамеченными, был невелик. Не по этой ли причине волки ждали, чтобы хозяин пошел вместе с ними? Оливер мог помочь им силой ума, как уже не раз это делал. Вот если бы олень лежал, дело обстояло бы совсем иначе, один сильный рывок мог бы привести самого быстрого из хищников достаточно близко, чтобы вцепиться в глотку или ахиллово сухожилие животного. Но дайте оленю фору в десять футов, и он, вне всяких сомнений, оставит зверей позади себя, убежав со скоростью шаровой молнии.

Оливер взглядом оценил расстояние, не переставая мягко гладить спину волчицы.

Кое-что можно сделать. Например, послать молодого желтого волка в тыл оленю. Он увидел заросли кустарника, под прикрытием которых хитрый охотник мог бы подкрасться незамеченным и прыгнуть на оленя сзади. Рогатый повернет к деревьям, а там два серых дьявола преградят ему дорогу и прикончат самца.

Но сейчас молодой человек держал в руках значительно более быстрое и простое решение задачи. Револьвер! Только хватит ли ему умения? Окажется ли его рука тверда, а прицел надежен? Ох, если все это удавалось с ржавой игрушкой, неужели подведет сверкающее стальное оружие?

В этот момент олень выпрыгнул из тени дерева и приземлился в двадцати футах в стороне. Он стоял там, весь дрожа, готовность умчаться уже светилась в его глазах, когда слабый звук, напугавший животного, достиг наконец ушей юноши.

Издалека, с дальнего конца леса, донесся винтовочный выстрел. Как раз оттуда, куда должны были ехать чужаки и где Кроссон-младший оставил двух связанных заложников!

И что означает звук, последовавший за выстрелом? Может, визг волка, приглушенный расстоянием?

От гнева Оливер на мгновение крепко сжал челюсти. Затем сразу забыл о том, что могло происходить в дальней части леса. Все его внимание сосредоточилось на олене, потому что волчица начала осторожно подниматься. Парень чувствовал, как дрожат ее напряженные до предела мускулы. Волчица чуть приподняла голову и скосила налитые кровью глаза, чтобы получить разрешение хозяина выскочить на открытое пространство.

Обеспокоенный олень крутил головой по сторонам, большие уши насторожились, он изо всех сил пытался услышать сигнал тревоги. Зверь сделал несколько торопливых шагов. Его зад чуть опустился, и солнечный свет вспыхнул на напрягшихся мускулах. В следующее мгновение рогатый был готов умчаться по зеленому лугу, наполовину напуганный, наполовину переполненный беззаботной радостью, подобной той, что заставляет певчую птицу взлетать к самому солнцу.

Кроссон поднял револьвер и прицелился.

Он заметил блеск зубов волчицы, оскаленных в немом страхе перед непривычным орудием. Она знала его запах, но никогда не ощущала его в этих руках!

Куда ему целиться? Туда, где бьется сердце, под лопаткой, под откормленным жирным боком. Но принесет ли успех простое нажатие курка? Загремит ли револьвер в его руках, как гремел он в руках других людей?

Сердце молодого человека бешено стучало, лицо пылало, рука страшно дрожала, пока он вглядывался в желанную цель. Но в то мгновение, когда олень сделал прыжок, он нажал на спуск.

Оливеру показалось, что в его чувствительных ушах загремели разом все громы мира. Отдача резко ударила в ладонь; дуло злорадно дернулось вверх, будто объявляя – мимо!

Он промахнулся? Олень дико рванул вперед, вытянувшись в воздухе. Напуган? Нет, последовал второй прыжок, вверх, а приземлился самец тяжело, неуклюже рухнув на траву. Его голова слегка дернулась, розовый язык вывалился наружу. Глаза животного оставались широко открытыми, но Оливер знал, что олень уже ничего не видел. Он был мертв!

Из кустов выпрыгнули три больших волка. Кроссон медленно направился за ними, выйдя из прохлады леса в жар солнечного света, более горячий, чем брызнувшая кровь.

Но он не чувствовал жары. Оливер сделал то, что хотел. Движение его указательного пальца лишило жизни сильное и прекрасное тело, созданное для скорости. Не промахнулся с первого выстрела! Да и промахнется ли когда-нибудь в дальнейшем?

Холодная и жестокая улыбка появилась на его губах. Ноздри расширились. Кроссон-младший испытывал величайшую радость из всех, что ему мог предоставить мир. Из всех, кроме одной. Потому что самое большое счастье все-таки подарить жизнь кому-то, а не отнять ее. Но сейчас он думал о другом. Потеть, напрягать мускул к мускулу и призывать опасность с ножом в руке? Нет, хватит! Сейчас это напомнило ему о жизни зверя среди других зверей. Другое дело стоять в стороне, без малейших повреждений, не подвергаясь даже крошечной опасности, и иметь возможность потушить искру жизни так же легко, как трепещущее пламя свечи. Вот что превращает человека в Бога! Не удивительно, что отец запретил ему прикасаться к оружию. Это ворота, открывшись однажды, расстилали весь мир у ног молодого человека. Оливер перестал быть ребенком. Он превратился в мужчину.

Трое волков стояли над жертвой, пуская слюну, но не решались вцепиться зубами в добычу без позволения хозяина. Он так приучил их. Сначала должен освежевать жертву, снять с нее шкуру, потом отрезать хищникам их долю.

Но сейчас Оливер не шевелился.

Что же занимало его мысли?

Если он захочет, целые стада мертвых животных лягут к его ногам! Пума, гризли, не позволявший ранее приблизиться к себе, волки из враждебных кланов, огромный лось, олень – все животные диких мест могут стать его рабами, потому что в его руках маленькая блестящая стальная игрушка, выдыхающая огонь и выплевывающая кусочки свинца!

Кроссон сделал короткий жест. Волки прижались к земле, глядя на хозяина с удивлением, больше похожим на страх; затем воспользовались разрешением и вцепились клыками в добычу!

Молодой человек стоял рядом. Он наблюдал, как хищники рвут и раздирают тело жертвы. Слышал, как трещат сухожилия, лопается кожа, словно кто-то рвет на части очень плотную ткань, как хрустят кости, поддаваясь неимоверной силе огромных челюстей.

Волки ели. Кроссон восхищался их аппетитом и своей властью над ними, властью мудрого отца. Звери были голодны – он их накормил. Молодой человек любил их еще больше за то, что мог отдать им все мясо целиком, не беспокоясь о себе. Это означало, что в доме не будет свежей оленины. Придется охотиться завтра и послезавтра. Но разве Оливер не знает каждый родник среди холмов – излюбленные места водопоя оленей? Разве он не умеет окружать эти места и залегать там в засаде вместе с волками? Только больше не нужно устраивать таких окружений, из которых загнанные самец или самка пытаются прорваться, перепрыгивая оскаленные волчьи клыки. Теперь он, Оливер, окажется там с револьвером!

Он сможет задуть жизнь одним легким движением указательного пальца, а затем разделит добычу – немного себе и отцу, большую часть своим четвероногим друзьям!

Молодой человек смотрел, как они ели.

Запах пищи таинственным образом пронизал благоухающий смолой воздух и достиг других ноздрей. Еще два волка приблизились к оленю, затем еще один, и еще, вскоре морды всех семерых волков окрасились кровью добычи.

Оливер продолжал смотреть на них и чувствовал себя богатым, словно король во главе длинных столов, за которыми его пэры, вассалы и доблестные воины поглощают пищу, выданную им в знак его процветания и благополучия. Кроссон ощущал себя патриархом, окруженным младшими членами клана, отвечавшими на его щедрость верностью, уважением и послушанием.

Канюк, паривший в небе, опустился ниже. Стервятник сделал быстрый круг около Оливера и волков и уселся на изогнутую верхушку дерева. Прочие его собратья заметили полет канюка. Они стали появляться на западе, на юге, на востоке. Прилетят и другие в надежде на пиршество.

Кроссон мрачно улыбался, глядя на них.

Птицы внушали ему отвращение, но они лишь следовали закону своего вида.

А разве не все живые существа подчиняются тому же закону?

То же самое происходит и среди людей. Одни выбираются из грязи благодаря своему труду, другие отбирают их прибыли хитростью и ловкостью, а третьи используют право силы. Ум Оливера переполняла романтика. Он в одно мгновение смог понять, почему странствующий рыцарь ехал все дальше и дальше – не ради пути в никуда, не ради убийства, а чтобы взяться за дело надежными руками.

Рыцари исправляли ошибки. Ладно, он тоже будет исправлять ошибки. Они помогали слабым и униженным. Что ж, это станет и его почетной обязанностью!

Фантазия уносила Оливера в яркие и красивые мечты.

Его заставило очнуться рычание волков, наевшихся оленьего мяса и раздувшихся от обильной пищи. Теперь они улеглись, терзая кости окровавленными челюстями.

Придя в себя, молодой человек направился к лесу.

У самых деревьев он оглянулся, но ни один из участников пира не приподнялся, чтобы последовать за ним. Кроссон тихо окликнул волков. Все звери посмотрели на него, но только волчица неохотно встала и побрела за хозяином. Остальные хищники прижали уши, зная, что поступают неправильно, но ожидая второй команды.

Оливер решил, что отдавать повторный приказ ниже его достоинства. Он отправился дальше, его занимала уже иная идея.