Текст книги "Пой, Менестрель!"

Город был грязен; сквернословили часто и много, но Плут так привык к этому в замке Магистра, что не обращал внимания.

Они поднялись в гору, и тут Плут с изумлением обнаружил, что на стенах королевского замка по-прежнему стоят воины.

– Зачем?

Алб удивился его изумлению:

– Как «зачем»? Столько добра сгорело, а вдруг что уцелело? Драгоценные камни не горят. Золотые, серебряные вещи – только оплавились. Мраморные, мозаичные столешницы почернели от копоти, но ведь отчистить можно. Лучше всех, конечно, поживились те из горожан, кто в первую же ночь полез, когда придворные разбежались. Копались в горячем пепле… Некоторых, говорят, раздавило обрушившимися балками, зато остальные преуспели.

Плут присвистнул:

– Сообразительный у нас народ.

Сам он после пожара не удосужился взглянуть на пепелище, лишней минуты не нашлось: то в Дарль спешил, то обратно – в дом Оружейника.

Руины замка обезобразили город. Там, где поднимались стройные башни, сияли витражами окна, белели стены, парил в синеве неба золотой флюгер, теперь чернел лишь закопченный остов с мертвыми провалами окон, словно скелет невиданного зверя.

Плут отвернулся. Алб, стуча зубами и переминаясь с ноги на ногу, сердито спросил:

– Долго мы тут стоять будем?

Они побрели вспять. Под гору шагалось легко, Алб несколько ободрился и спросил:

– Что пишет лорд Родирер?

Плут оглянулся на шедших в отдалении стражников:

– Не торопись. Послушай сперва, как дело было. Зовет меня давеча хозяин: пора, мол, хлеб отрабатывать. Отвечаю: «Согласен, и хлеб, и мясо, и вино…» Усмехается: «Докажи, что руки не хуже языка тебе служат. Мне донесли, будто к лорду Гирому гонец с севера прискакал, письмо привез от лорда Родирера. Любопытно мне, что за вести Родирер шлет. Ты это письмо добудь». – «Что же, покои его обыскивать?» – «Зачем? Письмо Гиром на груди носит, видно, показать кому хочет… Вечером, на пиру, вытащишь». – «Не в магическом ли зеркале ты это все увидел?» – «А у меня везде глаза и уши!»

Алб кивнул:

– Точно. Везде.

Плут говорил и представлял зал, затянутый дымом курильниц, изрядно захмелевших гостей Магистра. То и дело раздавались взрывы грубого хохота, брань, дикие вопли.

Лишь два человека в углу тихо и серьезно обсуждали что-то. Перед ними стояли нетронутые кубки с вином. На коленях у одного белел пергамент. Лица обоих были хмуры. «Эге, – подумал Плут, – если приятели Магистра так угрюмы, моим друзьям впору радоваться».

Лорд Гиром сунул письмо за пазуху. Собеседник – только теперь Плут вспомнил его имя, это был лорд Онтрай – поднялся и, расталкивая пьяных гостей, устремился к выходу. Кого-то он задел слишком сильно, ушибленный не остался в долгу, завязалась драка.

Лорд Гиром сидел, обхватив голову руками, не замечая ничего вокруг. Только когда в противоположном конце зала истошно завизжала женщина, а круг дерущихся распался, когда загремел голос Магистра, требуя лекаря, лорд Гиром очнулся. Вскочил на ноги и, вытянув шею, попытался разобраться в происходящем. Так увлекся, что не обратил внимания на рыжего подвыпившего юнца, на мгновение привалившегося к его плечу.

Сунув письмо в карман, Плут обернулся. Лорд Гиром стоял недвижим. Тогда Плут в свою очередь поднялся на цыпочки и вытянул шею. Лорд Онтрай лежал на полу в луже собственной крови.

– Что же было в письме? – спросил Алб, останавливаясь купить горячих лепешек.

– Вот я и хочу, чтобы ты прочел. – Плут похлопал себя по карману. – Я в грамоте не силен.

Алб широко раскрыл маленькие глазки:

– Магистр не отобрал у тебя?..

– Отобрал бы, – ответил Плут. – Да я ему подсунул другое.

– Откуда взял?

– Сам сочинил.

– Говоришь, в грамоте не силен?

– А я кружочки нарисовал, стрелки разные… Письмо могло быть зашифровано, верно, Алб? – Плут расхохотался.

– Не сносить тебе головы! Магистр дознается…

– Откуда? К лорду Гирому с вопросами подступится? Не посмеет, у того слишком большой отряд, и у его брата отряд в Борче. До лорда Родирера не добраться, лорд Онтрай убит, а больше письма никто не видел.

Алб вытер рукавом жирные губы.

– А если я донесу? – спросил он шепотком.

Плут остановился.

– Смотри, какой уютный домишко, – промолвил он, указывая на ничем не примечательный дом с фасадом в два окна и облупившейся штукатуркой.

Алб почему-то переменился в лице. Потянул Плута в сторону, но тот не уходил.

– Одна беда – крылечко высокое. Если очень торопиться, все ступеньки пересчитать можно.

Алб испуганно взглянул на него. Плут взял Алба под руку и повел прочь.

– Как-то мы с моим другом Мелпом… Ты не знаешь Мелпа, Алб? Это приближенный лорда Гаральда.

Алб судорожно дернул головой. Плут весело продолжал:

– Мелп – славный парень. Щедрый. Как-то я ужинал у него… Именно в ту ночь королевский замок сгорел. Королеве удалось ускользнуть: отряд Магистра не подоспел вовремя к городу. Кто-то перехватил гонцов… Магистр до сих пор ищет виновного… Что с тобой, Алб? Ты замерз? Почему ты так громко стучишь зубами? Я давно забыл эту историю, и если меня не заставят вспомнить о ней под пыткой…

– Чего ты хочешь? – выдавил Алб.

– Узнать, о чем пишет лорд Родирер.

…Тяжелые капли розового воска падали на стол. Плут устроился на скамье, покрытой винно-красным мохнатым каралдорским ковром. Алб, по своему обыкновению, сидел на полу, на подушках. Близко придвинув свечу, морщился, по складам разбирая написанное.

– По…э…то… ага, поэтому. Поэтому… – Алб отер рукой пот.

Плут не выдержал, вскочил, заглянул через плечо:

– Ну что?

– Погоди. Мы… не… э-э-э. А, мы не сможем. Не смогут они.

– Что не смогут? И кто «они»?

– Они – северные лорды. А что не смогут, узнаем сейчас.

Алб подкрепился добрым глотком вина и вновь склонился над письмом. Наконец одолел – вплоть до размашистой подписи лорда Родирера. Плут с Албом молча уставились друг на друга. Плут первым нарушил молчание:

– Плесни-ка и мне вина. За такое известие следует выпить.

Тугая бордовая струя хлынула в кубки.

– Напрасно, значит, Магистр ждет помощи от северных лордов. Не придут. – Рыжий Плут засмеялся.

– Не придут, – подтвердил Алб, поднося пергамент к глазам и перечитывая знаменательные строки: «Корабли Лильтере встали вблизи крепостей, обнаруживая враждебные намерения».

– Будь здоров, Алб! – вскричал Плут, осушая кубок.

– Будешь здесь здоров, – пробормотал Алб, сжигая письмо. – Уносить ноги нужно, и поскорее. Ох, знал Лурх, что делал… Да как уходить? И куда?

– В замок Дарль, разумеется.

Опрокинутый кубок зазвенел об пол – Алб рванулся зажимать рот Плуту.

– Тише!.. Ждут нас там, как же.

– Не бойся, с распростертыми объятиями примут.

– С распростертыми объятиями, говоришь? – Алб хихикнул. – Пожалуй, ты прав. Я кое-что прихвачу с собой.

– Что? – полюбопытствовал Плут.

– Увидишь. – Алб с хитроватой усмешкой прижал палец к губам.

…Отгремел пир в замке Магистра. Из приотворенных дверей трапезной доносились уже не хмельные голоса, а раскаты могучего храпа. Плут с Албом, громогласно объявив, что испытывают небывалую жажду и намерены повеселиться в городе, не таясь, пересекли двор и подошли к воротам. Алба пропустили беспрепятственно, Плута – после долгих препирательств, лишь вытребовав обещание раздобыть и для сторожей волшебного напитка.

Оказавшись за воротами, беглецы ускорили шаги. Не успели пройти и четверть мили, как из темноты в спину ударило негромкое и повелительное: «Стоять!» И тотчас их окружили фигуры в темных плащах. Плут послушно замер. Удивленно взглянул на Алба – тот с перепугу обмяк и сел на землю. Кто-то высек огонь и зажег факел. С Алба бесцеремонно сдернули капюшон, поднесли огонь к лицу. Алб сморщился, попытался загородиться, его ударили по руке. Он сидел на песке, таращил глаза, тяжело дышал, словно огромная жаба. Затем неизвестные так же внимательно оглядели Плута. Сам он, ослепленный, не мог узнать обступивших их людей. Но вот совсем рядом в темноте зазвучал голос, показавшийся Плуту знакомым:

– А, это ты, Алб? Куда торопишься?

– А, это вы, лорд Мюрэй! Чего это вам не спится? Или ждете, хозяин наградит усердие?

– Уймись, – холодно проговорил Мюрэй. – Куда направляетесь?

– В таверну, горло промочить. Или нельзя? – огрызнулся Алб.

– Что, опустошил уже подвалы замка?

– Скучно с вами, на каждом пиру – покойник, – парировал Алб.

Плут, почувствовав, как лорд Мюрэй напрягся, мысленно обругал Алба.

– Ладно, ступайте, – процедил лорд.

Алба не понадобилось упрашивать. Толстяк развил такую скорость, что Плут с трудом сумел догнать его у подножия холма.

– Почему ты так испугался?

– Ты видел? – перебил Алб.

– Что?

– Я тоже не видел.

– Да говори толком! – рассердился Плут.

– Шатры исчезли.

– Какие шатры?

– Там, на склоне. – Алб принялся тыкать пальцем. – Вечером еще стояли. Лорд Гиром потихоньку снялся и ушел со своим отрядом. Значит, и брат его, лорд Накс, уведет своих людей из Борча.

– Ну! – ахнул Плут. – Письмо Родирера подействовало?

– Вовремя ноги уносим, – прошептал Алб.

– А чего ты труса праздновал? – пристал к нему Плут. – Подумаешь, застава.

– «Подумаешь»! – передразнил Алб. – За тот подарочек, что я в Дарль несу, нас обоих живьем зажарят, и шкуры снимут, и…

– А что ты несешь? – заинтересовался Плут.

Алб воровато оглянулся, извлек из-за пазухи сверток. Откинул тряпицу. Узкий серп луны не рассеивал мрак, и Плут с недоумением разглядывал два тонких обруча.

– Что это?

– Ты смотри, смотри!

Плут пожал плечами, хотел взять один из обручей, Алб спешно отдернул руку.

– Что это? – озадаченно повторил Плут.

– Ослеп ты, что ли? – взъярился Алб. – Это королевские венцы!

* * *

Аннабел проснулась рано. Из серого сумрака только начали выступать стены и башни замка. Умывшись и одевшись с проворством воина, поднятого по тревоге, Аннабел решила заняться «Летописью королей Урша». Жители Урша век за веком отбивались от алчущих соседей, и ни один завоеватель не мог похвастаться, будто усидел на их троне… Отчего же в сердцах ее подданных угасла любовь к родной земле? Более того, стала предметом для осмеяния? Что за ужасная перемена произошла? Почему окрестности городов и селений, а то и улочки их сплошь превращены в выгребные ямы? Почему осквернять землю – плевком ли, вероломством по отношению к живущим рядом – не стыдно?

Да, земля их испоганена… Но мать более всего дорожит ребенком, когда он болен…

Аннабел водила рукой по алому бархату переплета. Только ли любовь к земле угасла? За последние недели, объезжая союзные Дарлю города и селения, она многое повидала, со многими говорила. Тает, уходит любовь к старикам и детям. Если и проявляют к ним заботу, так в одном: одеть, накормить. А то, что никакой толстый ломоть не заменит ласкового слова, задушевного разговора, – не помнят. Но если дети, родители не дороги, не интересны, чей образ обитает в сердце? Свой собственный?

Аннабел открыла книгу и вновь захлопнула. Были времена, когда за доблесть почиталось любить только соплеменников, или единоверцев, или кровную родню… Долго ли простоит мир, где каждый любит одного себя? Где оправданием любого преступления является фраза «Я хочу», а слова «долг» и «бескорыстие» приравнены к ругательствам?

От невеселых размышлений Аннабел отвлек взрыв смеха. Она подошла к открытому окну. Внизу, в темном дворе, кто-то жонглировал факелами. Снова зазвучал женский смех, потом голос юного пажа потребовал:

– Дай мне.

Два факела отделились, взлетели и тут же упали наземь. Женщина засмеялась:

– Не спеши.

И в воздухе закрутилось огненное колесо. Аннабел облокотилась о подоконник. Несколько мгновений смотрела, затем обернулась на звук открывшейся двери. Вошел Стрелок. Глядя на него, Аннабел гадала: всю ли жизнь будет замирать сердце при звуке его шагов? Негромко сказала:

– Помнишь, мы сидели на поваленном сосновом стволе. Над головами шумели деревья, вокруг цвел шиповник, жужжали шмели. Я тогда думала: это еще не само счастье, лишь ожидание его. Впереди много дней, один прекраснее другого… – Она подошла ближе. – А теперь мечтаю о подобном мгновении как о чем-то несбыточном. Какое блаженство: сидеть рука к руке, вдали от всех, смотреть в небо… – Аннабел улыбнулась. – Похоже, чем старше становлюсь, тем скромнее делаются мои желания. Наверное, у всех так?

Стрелок покачал головой:

– Сомневаюсь. Магистра и весь мир не насытит.

Аннабел вздохнула:

– Магистр жаждет венца, а я – спокойной прогулки в лесу. Боюсь, его желание исполнится скорее, нежели мое.

Стрелок обнял ее. С первой встречи знал: ее горе всегда будет его горем, ее радость – его радостью. У них одна дорога. И ноша одна на двоих. К венцу он не рвется, но и бегать от судьбы не станет.

Во дворе вновь раздался взрыв смеха. Аннабел невольно повернула голову. Стрелок взглянул через ее плечо. В воздух взлетали факелы. Четыре – стремительно и высоко, один – едва вырывался из бросавшей его руки.

– Плясунья нашла ученика? – засмеялся Стрелок.

– Это одна из девушек, пришедших с вами? Она жила в доме, где прятался Артур?

– Да.

Аннабел удивилась краткости ответа.

– Она танцовщица?

Стрелок молча кивнул, предпочитая, чтобы на вопросы о Плясунье отвечал Артур. Аннабел задержала на нем взгляд, спросила:

– Наверное, она танцует прелестно?

Стрелок смутился: «Артур был в восторге».

Аннабел не сводила с него глаз.

– Вы давно знакомы?

– Два года.

– Встретились в доме Оружейника?

– Нет, напротив, я привел актеров к Оружейнику.

– Вот как? А… где вы познакомились?

– На представлении, в таверне «Золотой олень».

Аннабел ждала подробного рассказа, но Стрелок молчал. Тогда она промолвила:

– Ты в дорожном плаще. Едешь в лагерь?

– Да.

– Прости, я задержала тебя.

Стрелок помедлил. Однако он сам назначил час сбора, надо было идти.

– До встречи.

Аннабел улыбнулась, но, едва лучник вышел, улыбка сбежала с ее губ. Королева вернулась к книге, погладила бархатный переплет.

Внизу слышался уже не смех – лязг доспехов. Аннабел встала, перегнулась через подоконник. В редеющем сумраке виднелись силуэты всадников – отряд выезжал со двора. Предводитель вскинул голову, встретился глазами с Аннабел, склонился, приветствуя королеву. Аннабел, узнав Драйма, холодно кивнула в ответ. Как странно устроено сердце… Артур навлек на них множество бед, приказал убить Стрелка – Драйм был только исполнителем… И что же? Артура она простила. Неприязнь к Драйму так и не сумела побороть.

Аннабел рассеянно провела рукой по лбу. Во дворе было тихо. Паж куда-то скрылся, и Плясунья присела на парапет фонтана. Подняла голову, увидела королеву, вскочила, поклонилась. Аннабел поманила девушку. Вскоре запыхавшаяся Плясунья предстала перед королевой. Аннабел быстро оглядела ее: «Худа, лицо и руки обветрены, волосы цвета ржавчины».

Ее величество любезно произнесла слова приветствия. Плясунья, взбираясь по крутой лестнице, сочинила несколько изящных фраз. Но стоило ей увидеть супругу Артура, все придуманное разом вылетело из головы. Язык прилип к гортани. Аннабел гадала: только ли благоговением перед венценосной особой вызвана растерянность девушки?

Королева предложила Плясунье сесть и принялась учтиво ее расспрашивать. Плясунья несколько оправилась от смущения, постепенно увлеклась и разговорилась.

Родители? Нет, родителей она не помнит. Жила у тети с дядей. Любила их? Пыталась. В детстве всегда стараешься привязаться к кому-то сердцем. Наверное, они были неплохие люди, раз согласились заботиться о чужом ребенке. Нет, своих детей у них не было. А она так и не привыкла называть их дом родным. Ей было там душно. Целыми днями судачить о соседях, добывать караваи попышнее и обновки понаряднее… только для этого и жить? За порогом она видела огромный мир: леса, горы, города. Разве могла усидеть дома? Когда старый Дейл увидел, как она танцует, и предложил взять в труппу, она с восторгом согласилась. Тетя с дядей расстались с ней без сожаления…

– Вы странствовали из города в город. Однажды оказались в столице, в таверне «Золотой олень».

– Да. – Лицо Плясуньи начала заливать краска.

– Танцевали там?

Девушка кивнула. Словоохотливость ей явно изменила.

– Вероятно, это было необыкновенное зрелище, – предположила Аннабел. – Мои друзья до сих пор вспоминают о нем.

Плясунья продолжала краснеть.

– В тот день вы встретили человека, который стал вам особенно дорог?

За сравнение с щеками Плясуньи могли спорить свекла, гранат и вишня.

– Стрелок проводил вас в дом Оружейника?

Плясунья, радуясь перемене темы, живо откликнулась:

– Нет, нет. Со Стрелком мы встретились год спустя на арчинской ярмарке.

Тут она, полагая, что королеве приятно будет узнать о подвиге своего возлюбленного, поведала, как Стрелок их спас.

Аннабел внимала ей затаив дыхание, но буйной радости не обнаружила. Спросила:

– И… с тех пор вы не разлучались?

– Со Стрелком? Разлучались, конечно. Мы же бродили по всему королевству с труппой Овайля. Под Рофтом в такую переделку попали – страшно вспомнить. Если бы не господин Драйм…

Плясунья рассказала о встрече с королевскими воинами. Дойдя до того места, где Драйм предложил ей поехать в лагерь, Плясунья запнулась, опасливо взглянула на королеву, выдохнула:

– Я отказалась.

– Не поехали в лагерь? – переспросила королева. – Однако Стрелок в это время был в столице?

– В столице или у лорда Гаральда, не знаю, – легко откликнулась Плясунья и со значением повторила: – Я считала, что не должна появляться в лагере.

Тонкая морщинка залегла меж бровей Аннабел.

– Вы встретились с ним, когда вернулись в город?

– Да, – тихо отвечала Плясунья.

– Обрадовались встрече?

– Да. – Голос Плясуньи звучал еле слышно.

Королева поднялась. Плясунья тоже вскочила. Аннабел поглубже вдохнула.

– Любите его?

– Да.

– А он?

– Говорит, что тоже любит. – Плясунья вскинула на королеву круглые глаза: – Ваше величество, я осмелилась выслушать признание лишь потому, что твердо знаю: ваше сердце принадлежит другому. Ничего, кроме слов, между нами не было. Для меня, как и для всех, он король и ваш супруг.

Аннабел снова села. Опустила голову, скрывая улыбку: «Мне следовало догадаться. Рыжеволосая красавица… Ох, Артур! Стрелок тоже хорош…»

Она дружелюбно посмотрела на Плясунью, испуганную собственной дерзостью. Теперь Аннабел находила, что девушка стройна, у нее замечательный румянец и волосы цвета заката.

– Садитесь же, – мягко проговорила королева. – Я еще раз хочу поблагодарить вас за заботу о короле. Вы проявили немалое мужество…

Плясунья перевела дыхание. Села. Позволила себе нерешительно улыбнуться.

– Мужество? Я умирала от страха. – Плясунья вновь улыбнулась – в душе у нее все пело. – Меня Магистр ненавидит столь же пламенно. – И она рассказала о Шорке.

– Право, – заметила Аннабел, выслушав ее, – надо мне почаще вспоминать о собственной вине, едва захочется взроптать: «За что такие беды?»

– Разве вы в чем-нибудь виноваты, королева?

– Доверие ко лжи, – сказала Аннабел. – Доверие ко лжи. Страшный грех.

* * *

Впервые Стрелок, Аннабел и Артур встретились наедине. На несколько мгновений воцарилось неловкое молчание. Артур с преувеличенным вниманием оглядывал зал. По каменным стенам тянулись узкие высокие арки из светлого дерева. В каждой арке – картина: люди в доспехах или богатых одеяниях, строгие, холодные лица… Артур отступил на шаг, рассматривая один из портретов. С холста сурово взирал чернобородый мужчина в тяжелой пурпурной мантии и золотом венце – король Август Славный. Артур повернулся к Аннабел и Стрелку:

– Я отослал Драйма с отрядом в Борч. Лазутчики уверяют, будто город свободен. Заняв его, мы закроем дорогу на столицу. Каралдорцы на подходе к Милипу. Через десять дней могут быть здесь. – Он помолчал. – Вы многое успели. И город, и лагерь прекрасно укреплены. Я слышал, лорд Гаральд отправился в Бархазу. Приведет помощь?

– Нет, – ответил Стрелок.

– Почему? – поразился Артур.

– Легко привлечь чужеземцев, отвоевывая свою страну. Но и хозяйничать в ней будут чужеземцы.

– Вы правы. И все же нам трудно рассчитывать на собственные силы.

– Если лорд Гаральд добьется успеха, бархазцы придвинут свои отряды к границам Каралдора. Каралдорский король не сможет собрать здесь все войско.

Артур кивнул.

– Леди Дарль сопровождает своего супруга?

Ответила Аннабел – после паузы:

– Леди Дарль вернулась в Лильтере. Постарается прислать к нашим северным крепостям лильтерские корабли.

– Если бы я имел такой тыл, когда сдерживал врагов под Рофтом! – воскликнул Артур. – Каралдорцы не посмели бы вновь подступить к нашим границам. – И тоном ниже добавил: – Сам виноват, что помощи не имел.

Стрелок с Аннабел переглянулись. Артур вскинул голову:

– Полагаю, я должен был первым заговорить об этом. Вы простили, но я себе не простил.

– И я себе не простила, – откликнулась Аннабел.

Вспомнились ей последние дни лета – черные дни траура по отцу. Лепестки роз, усыпавшие дорожки в саду. Тронутый рыжиной мох на каменной скамье. Артур тогда уговаривал не спешить со свадьбой. Уступила. Испугалась – подданные взволнуются. Будто их могло волновать что-то кроме скорой войны! Артура в соблазн ввела.

А потом пришли страшные зимние дни. Артур предложил выйти за него замуж. Согласилась. От страха – тяготы правления принять на себя не пожелала. Открытой лжи поверила. Артуру обман давался нелегко. Могла узнать правду – по дрожи его голоса, по бегающему взгляду. И все же предпочла его умом жить – не своим. Своим слишком трудно.

Теперь поняла: истина сокрыта лишь от того, кто не желает ее видеть. Дорогая цена заплачена за урок.

– И я себе не простил, – промолвил Стрелок.

Представил дом в лесу, мелькание зеленых ветвей за окном, игру солнечных бликов в кадке с водой. Менестрель тогда сказал: «Времени не осталось. Нельзя ошибиться – исправлять ошибки будет некогда». А сам он ответил: «День свадьбы назначать не мне». Как сказал, так и сделал. Не стал торопить Аннабел. И вся тяжесть выбора легла на нее одну. В ошибке Аннабел – его вина.

– На третьем году правления король Артур оставил венец и королеву, которую не называл женой… Так или примерно так напишут в летописях. – Артур улыбнулся. – Разрешение Церкви получено, и Совет лордов даст согласие…

Стрелок с Аннабел внимательно смотрели на него. К лицу Артура прихлынула кровь. Он резко сказал:

– По сути, я королем никогда и не был. Правил Магистр. Я водил войска в битву. Если пожелаете, поведу и теперь.

– Да, – в один голос ответили Аннабел и Стрелок.

Аннабел продолжала:

– Я не уверена в согласии лордов. До решающей битвы они не захотят тревожить поданных таким известием.

– Подданных? – переспросил Артур. – Все вокруг – и в замке, и в лагере – знают правду.

Аннабел невольно улыбнулась. Артур торопил ее выйти замуж за Стрелка с той же горячностью, с какой два года назад умолял обождать. Только теперь ее сердце вторило его словам. Да и у Артура, кроме заботы о королевстве, была еще одна причина спешить – Аннабел вспомнила о рыжеволосой Плясунье.

Между тем Артур говорил:

– Для жителей страны я давно мертв. Весть о моем воскресении встревожит их не меньше, чем весть о вашем новом замужестве. Скажут… в королевстве появился оборотень.

Артур встретился взглядом со Стрелком. Теплыми и ясными были глаза лучника.

– Да, важно, кем тебя называют. Но много важнее – кто ты на самом деле.

– Кто я? – медленно повторил Артур. – Сперва я пытался играть роль Великого Лорда. Потом – воображал себя королем. Мне только предстоит узнать: кто я такой, какое дело мое. Боюсь, правда, – он слегка усмехнулся, – времени на это не осталось.

– Времени не осталось, – подтвердил лучник. «Семь лет потеряно со смертью Маргарет. И еще два года – из-за моей ошибки». – Идя в битву, нельзя оставлять лжи за спиной, – сказал Стрелок. – Нам может просто не выпасть случая открыть правду.

На лице Артура появилась прежняя чарующая улыбка.

– Что ж, воины, собираясь на смертный бой, надевают чистое.

Аннабел ничего не сказала – просто подошла и встала рядом со Стрелком. Артур смотрел – и удивлялся себе. Как мог некогда надеяться разъединить их? Как мог не видеть: эти двое – одно целое. «Теперь, – подумал он со злорадством, – в том же предстоит убедиться и каралдорцу».

* * *

Гильда не знала, что заставило ее отшвырнуть кисточку и краски и, едва не опрокинув стол, кинуться к дверям. Горшки, расписанные и поставленные рядком для просушки, с грохотом посыпались на пол. Испуганно закричала Плясунья, танцевавшая с ложкой варенья в руке:

– Гильда, Гильда, что случилось, куда ты?

Выскочила на лестницу следом. Обычно медлительная Гильда летела по узкой винтовой лестнице, не касаясь перил.

– Гильда, осторожнее, убьешься, Гильда! – надрывалась Плясунья.

Гильда бежала полутемным коридором. Как далеко светлый прямоугольник дверей! Гильда не понимала, что бросило ее вперед. Почему сердце ноет от нетерпения? Услышала тревожный хор голосов во дворе? Но слов не могла различить, а нынче всякий разговор тревожен.

Гильда выскочила за порог. Добрый десяток дружинников – кто верхом, кто спешившись – сгрудились у ворот. Лица красные, потные, бока коней словно водой облиты. Один за другим выбегали во двор слуги, останавливались в отдалении. Гильда машинально откинула косу за спину. У слуг чутье острое, по малейшему ветерку бурю угадывают.

– Гильда, что случилось?

«Чей это шепот? Да, Плясунья…» Гильда хотела ответить, что не знает, но тотчас забыла о подруге. Обводила взглядом дружинников. Многих помнила в лицо – это были воины из отряда Драйма. Но где же сам Драйм?

Словно из-под земли вырос Стрелок:

– В чем дело?

Дружинники – все уже спешились – вытолкнули вперед двух мужчин в серых дорожных плащах. Один так низко склонил голову, что Гильда видела лишь огненно-рыжие вихры. Второй – обмякнув, словно пустой мешок, закатил мутные глаза, прижал руку к груди, трясся мелкой дрожью.

– Плут! – вскричал Стрелок. – Живой!

Только теперь Гильда признала Плута. Оплошала, да и не диво: Плут с лица был сер, на радостный возглас Стрелка не ответил и, вообще, казалось, едва на ногах держался.

Артур стремительно прошел сквозь раздавшуюся толпу. Спросил резко:

– Что случилось?

Королева Аннабел пересекла двор, остановилась рядом с Артуром. Лицо ее ожило – увидела Плута. Затем уголки губ опустились, тревожно затрепетали ресницы.

– Где Драйм? – Голос Артура сорвался на крик.

Один из дружинников выступил вперед:

– Мы были в полумиле от ворот Борча, когда увидели этих людей. Они бежали по дороге, а следом гнались конники Магистра…

– Где мой брат?!

– Господин Драйм велел нам с Тойлом взять беглецов на коней и скакать в Дарль. Сам вместе с остальными прикрывал отступление.

– Убит? – перебил Артур.

– Захвачен живым. Воинов Магистра было больше, из наших спаслись только эти. – Он махнул рукой в сторону безмолвного полукруга.

Гильда видела, как качнулись назад дружинники, – верно, лицо у Артура сделалось страшным. Вновь откинула косы – мешают. Нет, известие не сбило ее с ног. Собственно, она все знала – с первого мгновения, как кисточка обожгла ей ладонь.

Аннабел, порывисто обернувшись, коснулась руки Артура. Нет, она могла поклясться, зла Драйму не желала. И все же… все же не простила. Не этим ли навлекла беду?

Плут стоял повесив голову. Он и слова вымолвить не мог, лицом почернел. Из-за него Драйм попал в беду. Верно, отряд был выслан за ним. Теперь Драйму головы не сносить. Да еще венцы эти, будь неладны! Ясно, Магистр взбеленился. Отличиться им с Албом захотелось! Отличились, ничего не скажешь.

– Ральд, в погоню! Сколько…

Дружинники с полуслова угадали его вопрос.

– Не меньше двух сотен.

– Ральд, возьми втрое больше людей!

Приказ дважды повторять не пришлось. Дождавшись, пока на дороге осядет пыль, Артур кивком велел Плуту с Албом следовать за ним.

– Примут с распростертыми объятиями, – бурчал Алб, поднимаясь по лестнице, – спасибо, если не повесят. Одна надежда на венцы.

Он зашептал что-то на ухо Плуту, тот яростно отмахнулся.

Они оказались в зале совета. Алб осмотрелся. Сурово, холодно взирали со стен закованные в латы рыцари, облаченные в шелка вельможи. Алб невольно втянул голову в плечи. Они с Плутом замерли у дверей, не смея сделать ни шагу. Артур, казалось, забыл о них. Стоял, слепо глядя перед собой. Аннабел сжала руки. Какие слова найти? В подобной беде не утешишь. Артур повернулся к ней:

– Они убьют его. Если почувствуют, что окружены и пленника могут освободить, – убьют.

– Капитан не станет рисковать, – убежденно откликнулась королева. – Будет действовать наверняка.

– Если не догонит… – Артур беззвучно шевельнул губами.

– Что?

– Драйму лучше умереть, нежели живым попасть в руки Магистра…

– Подождите, Артур, – рассудительно заговорила королева. – Не стоит отчаиваться. В конце концов, Магистр не безумен. Должен понимать: вдруг победа останется за нами? Что тогда вы сотворите с ним?

Артур чуть оживился:

– Вы правы, Аннабел. Магистр попытается с нами сторговаться. Не знаю, чего он может потребовать? Чтобы мы пропустили каралдорцев без боя?

Невеселая улыбка скользнула по губам Аннабел.

– Думаю, желания его окажутся скромнее. Магистр не поверит, будто ради брата вы готовы отказаться от венца.

Артур вспыхнул. Хорошо помнил: в день, когда объявил Стрелка оборотнем, Аннабел бросила ему в лицо: «Хотите мира? Согласна. В обмен на жизнь вашего брата!» Был миг – он колебался…

– Только бы Магистру хватило ума пощадить Драйма! Только бы ему хватило ума, – повторял Артур как заклинание.

Тут он вспомнил наконец о Плуте. Поманил пальцем. Взглянул неласково на невольных виновников. Плут, и прежде проклинавший себя на чем свет стоит, под этим взглядом совсем съежился.

– Рассказывай, как дело было.

– За нами выслали погоню… – едва смог выговорить Плут.

Алб в ужасе толкнул Плута локтем:

– Неправда! Не за нами гнались, не мог Магистр знать, в какую сторону мы направились. Это случайность.

– Конечно случайность, – поддержала Алба королева. – Ради двух человек Магистр такой большой отряд не отправил бы. Думаю, они торопились в Борч, Магистр прослышал о бегстве лорда Накса.

Плут с надеждой взглянул на нее.

– Тебе не в чем себя винить, – продолжала Аннабел. – Боюсь, Драйм неминуемо встретился бы с отрядом Магистра не на дороге, так в Борче.

– Борч! – вскинулся Артур. – Если старшины не откроют ворота, я возьму город штурмом! Я… – Лицо его задергалось, и Артур, резко повернувшись на каблуках, покинул зал совета.

Аннабел проводила его взглядом, коснулась кончиками пальцев виска. Голова наливалась болью.

– Я очень рада, что ты… – Поправилась: – Что вы оба на свободе. Отдыхайте, набирайтесь сил. Боюсь, передышка выдастся небольшой.

«Получить награду за венцы и бежать подальше, – внушал себе Алб. – Здесь вскоре такое начнется…»

– Несчастье с Драймом омрачило нашу встречу, – королева повернулась к Плуту, – однако и я, и все твои друзья благословляем час, когда тебе удалось вырваться из рук Магистра.