Текст книги "Вечная Индия. Духовный путеводитель"

Новый мессия

Кришнамурти был беспощадным ниспровергателем основ: он категорически считал всякую религиозную традицию обманчивой и ненужной, а внешние формы религии называл бесполезными костылями. Он нисколько не сомневался в том, что у каждой традиции всегда заготовлено множество ловушек, но, как правило, они обнаруживаются лишь в конце пути.

«Традиционный подход предполагает движение от периферии внутрь, к центру, с тем, чтобы со временем, в результате практики отречения, постепенно прийти к этому внутреннему цветению, к этой внутренней красоте и любви, – фактически же при таком подходе делается все, чтобы стать ограниченным, мелким и нич тожным… Наблюдая этот процесс, спрашиваешь себя, а не существует ли совершенно иного подхода, то есть не является ли возможным рывок от центра?» – размышлял Кришнамурти. Он был убежден, что именно вследствие традиционного подхода к духовному миру наш ум становится тупым, нечувствительным и невосприимчивым; он механически следует тем предписаниям, которые гарантируют удобную духовную жизнь, без особых проблем, но и без внутреннего роста.

Обращаясь к религиозному прошлому своей страны, он находил там множество подтверждений своим взглядам. «На протяжении всей истории идеологи и религиозные лидеры заверяли нас, что если мы будем совершать определенные ритуалы, повторять определенные молитвы или мантры, приспосабливаться к определенным образцам, подавлять наши желания, контролировать наши мысли, делать возвышенными наши страсти, ограничивать наши аппетиты и воздерживаться от потакания сексуальным потребностям, тогда мы, истерзав в достаточной мере свой ум и тело, обретем нечто за пределами этой короткой жизни, – писал он. – И это то, что делали миллионы так называемых религиозных людей на протяжении веков, либо в одиночестве, уходя в пустыню, в горы, в пещеры, странствуя от деревни к деревне с кружкой нищего, либо объединившись в группу, уйдя в монастырь, принуждая свои умы приспосабливаться к установленному образцу. Но измученный, сломленный ум, ум, который хочет бежать от всякой суеты, который отрекся от внешнего мира и сделался тупым из-за дисциплины и приспособления, – такой ум, как бы долго он ни искал, найдет лишь то, что соответствует его собственным искажениям».

Итак, пути, предлагаемые религиозными традициями, иллюзорны, они ведут в тупик. Их следует избегать, а еще лучше – совсем отвергнуть. Но что можно предложить взамен? На этот вопрос Кришнамурти ответил всем образом и стилем своей жизни: именно она стала едва ли не главным аргументом его духовно-этического учения.

Что же подталкивало Кришнамурти к религиозному нигилизму? Истоки его ранних духовных исканий связаны, как ни странным это может показаться, с теософским мистицизмом. Популярное в то время Теософское общество, основанное в 1875 году в Америке оккультисткой Е. П. Блаватской и ветераном американской Гражданской войны Г. С. Олкоттом, в 1882 году перенесло свой центр в Адьяр, красивое предместье Мадраса в Южной Индии.

Основатели общества жили ожиданием скорого прихода Мирового Учителя, Мессии, и ставили своей целью подготовить человечество к этому великому событию, сформировав «ядро универсального человеческого братства». Они искали человека, в котором мог бы на земле воплотиться новый Учитель мира, живой Майтрейя, Будда грядущего, предыдущим воплощением которого теософы считали Иисуса Христа. Теперь великий Мессия вновь должен явиться на землю, чтобы еще раз наставить заблудших людей на путь истинный. Они не сомневались: он придет! И это свершится очень скоро!

По воле провидения в тех же местах, в небольшом южноиндийском городке Маданапалле между Мадрасом и Бангалором 12 мая 1895 года родился Джидду Кришнамурти. Впрочем, дата его рождения спорна, и в некоторых справочных изданиях приведен 1891 год. Дело тут не в ошибке, а в безразличии индийцев к точным датам. «В Индии возраст значит меньше, чем на Западе, и его не записывают, – говорил позже Кришнамурти. – Согласно моему паспорту, я родился в 1897 году. Но я не могу ручаться за точность этого».

Джидду был восьмым ребенком в небогатой семье брахмана телугу, одной из крупных дравидский народностей. Его отец Нараяна Кришнамурти, член Теософского общества, работал мелким служащим в штаб-квартире в Адьяре. Маленького Джидду считали весьма посредственным ребенком; он и сам признавался, что у него плохая память на то, что называется физической реальностью.

К тому же он в два года чуть не умер от малярии и позже страдал от ее приступов, а потому долго не мог ходить в школу. Он был так слаб физически, что ему предрекали скорую смерть. И хотя астрологи предсказывали Джидду великое будущее, кажется, ничто не предвещало грядущего величия в хрупком, болезненном, впечатлительном и рассеянном мальчике, совсем не склонном к учению.

У Джидду рано проявился дар ясновидения, не такая уж редкость для Индии. Так, после смерти сестры он часто видел ее в саду. Когда умерла его мать, он видел и ее. С детства на него оказывали необычайно глубокое воздействие образы религиозного искусства. Впоследствии он вспоминал: «Когда я был маленьким мальчиком, я часто видел Кришну с его флейтой… Мать… много рассказывала мне о Кришне, и я создал в моем уме образ Кришны, играющего на флейте, – со всем благоговением, всей любовью, всеми песнями, всем восторгом, – вы не представляете себе, какая это потрясающая вещь для мальчиков и девочек Индии».

Потом все другие образы оттеснил образ Будды. Порой мальчик был так поглощен своими захватывающими видениями, что не замечал, когда в доме не было еды.

На него обратили внимание теософы. Ч. Ледбитер, бывший пастор Англиканской церкви, был поражен красотой Джидду и его необыкновенной аурой, в которой совсем не был выражен эгоизм. В нем-то, в этом странном мальчике, тео софы и увидели ожидаемого великого мессию, окружили почитанием и сделали маленьким божком.

Итак, человек для выполнения высокой миссии был найден. Но, казалось, самого Кришнамурти это ничуть не трогало. У него были совсем другие желания: «Я всегда в этой жизни и, возможно, в прошлых жизнях хотел одного: уйти, уйти от печали, уйти от уз, открыть моего гуру, моего возлюбленного… соединиться с ним так, чтобы никогда не быть особым существом со своей обособленной самостью».

Тем временем в 1891 году умерла Е. П. Блаватская, а в 1907-м скончался и Г. С. Олкотт, первый президент Теософского общества. Его место заняла энергичная и волевая Анни Безант, которая с большим воодушевлением покровительствовала Кришнамурти, в то время как Ледбитер готовил из него будущего оккультиста и считал своим лучшим учеником. Занимаясь с Кришнамурти эзотерическими практиками, Ледбитер установил, что в предыдущей жизни тот носил имя Алкион (Алцион). Именно под этим псевдонимом вышла в свет первая книга Кришнамурти «У ног Учителя», сразу завоевавшая популярность. В ней он делился знаниями, полученными во время своих эзотерических упражнений.

Обычные науки Джидду по-прежнему давались плохо, тем не менее его обучали многим дисциплинам, среди которых главным был английский язык. Позже он стал языком его бесед и проповедей, а родной телугу он в конце концов забыл. Отец юноши, испугавшись, что теософы отвратят сына от родной религии, индуизма, потребовал его назад, но теософы затеяли шумный процесс об опеке, выиграли его и увезли Кришнамурти в Англию. Его заботливой попечительницей стала Анни Безант. После нескольких безуспешных попыток Джидду поступить в Оксфордский университет он получил прекрасное домашнее образование. О необычном индийском юноше все чаще говорили как о новом мессии.

Орден Звезды на Востоке

В 1911 году Анни Безант создала международный Орден Звезды на Востоке. Шестнадцатилетний Кришнамурти был провозглашен его главой. Орден быстро превратился во влиятельную организацию с основными центрами в Индии, Голландии, США и Австралии. В 1912 году теософы официально признали Кришнамурти мессией. Отныне его судьба тесно переплелась с судьбой Ордена, главной задачей которого было оповещать народы мира о приходе Мирового Учителя и содействовать их благополучной встрече с ним. Орден быстро приобретал популярность и даже получал значительные материальные ценности, в том числе и недвижимость по всему миру. Число его адептов неуклонно росло.

Чем же в это время занимался Кришнамурти? Время от времени он выступал с лекциями и беседами в разных аудиториях и рассказывал о своем понимании жизни. Как ни странно, он увлекался техникой; мог разобрать и собрать часы. Он обнаружил у себя дар врачевателя, но не развивал его. Чаще всего юноша по-прежнему предавался глубоким созерцаниям, пытаясь осмыслить их в духе теософской теории.

Кришнамурти получил посвящение – ритуал, оказавшийся для него очень болезненным и вызывавший почти невыносимую физическую боль. Позже он сам написал об этом отчет и закончил его так: «Я безгранично счастлив от того, что я увидел. Никогда такое не повторится.

Я пил чистую, прозрачную воду из источника жизни, и жажда моя утолена. Никогда более не буду мучим жаждой. Никогда более не буду пребывать во мраке; я увидел Свет. Я прикоснулся к состраданию, излечивающему печаль и страдание; не для себя – для мира. Я стоял на вершине горы и лицезрел огромные сущности. Я увидел ве ликолепный, излечивающий Свет. Источник правды открылся мне, мрак рассеялся. Любовь во всем своем величии наполнила сердце; мое сердце никогда не сможет закрыться. Я пил из источника Радости и вечной Красоты. Я упоен Богом!»

Подробнейшим образом Кришнамурти описал и свое новое восприятие мира: отныне он словно растворялся во всех окружающих его вещах и явлениях. Видя, как мужчина ремонтирует дорогу, он сам был и этим мужчиной, и камнем, который тот разбивал, и киркой, которой работал. Он воспринимал как неотъемлемую часть самого себя и травинку, и насекомое, и дерево, и пыль, и любой звук: «Я был во всем, вернее, все было во мне, живое и неживое, гора, червяк, все, способное дышать».

Это потрясающее, всеохватывающее ощущение целостности бытия, когда настоящее освобождено от всяких следов прошлого и от ожидания будущего, старые европейские мистики называли «вечным теперь» – чистое настоящее, не омраченное воспоминаниями или мечтами.

Джидду мог часами стоять неподвижно и рассматривать камень, дерево или реку. Он воспринимал каждый отдельный момент, не пытаясь включить его в какую-либо систему, – именно этому он будет потом учить своих учеников. Кришнамурти жил в этом «вечном теперь», глубоко погрузившись в свой внутренний мир, предаваясь созерцанию чарующих видений и не замечая той шумихи, рекламы и суеты, которую подняли вокруг него теософы.

Но исподволь между ним и его теософским окружением назревал конфликт. Впрочем, этого следовало ожидать. Примерно с 1923 года Кришнамурти активно встречался с разными людьми и испытывал новые впечатления. В результате у него стало складываться собственное отношение к миру, которое далеко не всегда соответствовало ожиданиям теософов. Они все еще продолжали видеть в нем мессию, но сам Джидду был отнюдь не склонен воспринимать себя как сосуд, содержащий истину, как беспрекословный авторитет и принимать подобающее этому статусу пышное почитание.

«Если вы отправляетесь на поиски истины, – говорил он, – вы должны уйти далеко за рамки ограниченного человеческого разума и сердца и открыть ее для себя – ту Истину, которая в вас самих. Гораздо сложнее сделать целью жизнь как таковую, чем иметь посредников, гуру, которые неизбежно отойдут от Истины, предав ее в конечном итоге… Я говорю, что освобождение можно обрести на любой ступени эволюции, если человек имеет понимание, а поклоняться этим этапам, как делаете вы, не существенно… И не ссылайтесь на меня в качестве авторитета. Я отказываюсь быть вашей опорой. Я не могу быть заключенным в клетку вашего поклонения».

При всей глубокой поглощенности своим внутренним миром Кришнамурти не мог оставить без внимания унию теософов с национальным Конгрессом: Анни Безант играла значительную роль в национально-освободительном движении в Индии, подвергалась репрессиям властей, а в 1917 году даже была избрана председателем ежегодной сессии Индийского национального конгресса.

Кришнамурти был внимателен и к событиям мировой истории, в частности к Первой мировой войне, которая тем временем происходила, и к Октябрьскому перевороту в России. Не тогда ли родились мысли Кришнамурти о сходстве политических партий и религиозных организаций, довольно часто мелькающие в его позднейших беседах? Правда, все эти события до определенного периода отходили на периферию его жизни. Ее центром по-прежнему оставались всепоглощающие мистические переживания.

Именно они и ускорили развязку. Перелом в судьбе и взглядах Кришнамурти произошел в конце 1920-х годов. Созерцая образы, в которых теософы учили его прозревать прежние воплощения, он особенно часто видел Будду в желтых одеждах. В один прекрасный момент он почувствовал, что между ним и представляемым образом Будды нет больше различия.

Анни Безант была в восторге. Она писала: «Вновь сошел Бо же ственный дух на человека, Кришнамурти… В течение прошлого года, с 28-го декабря 1925 г., когда Христос говорил через него семи тысячам человек в Индии, он стал быстро меняться и превратился из юноши, каким был, в мужа, полного достоинства, силы и власти. Знавшие его здесь больше года тому назад замечают превращение его из застенчивого, сдержанного юноши в человека, излучающего любовь и счастье. ‹…› В нем человечество было восхищено в Божественность, и мы увидели его славу, полную благодати и истины. Дух сошел и пребывает на Нем. Мировой учитель здесь».

Потом Кришнамурти в своих видениях прошел сквозь Будду, его образ рассеялся. Мир открылся ему в новом виде, и теперь он совсем не совпадал с учением теософов. «Нет никакого бога, – заявил он, – кроме человека, ставшего совершенным». Теперь он был уверен: «Про светление – это открытие истинной ценности каждой вещи». Кришнамурти понял, что Криш на, Будда, Христос – не более чем проекции его сущности.

Так Кришнамурти вышел за рамки организованной религии. Отныне он перестал с прежней яркостью переживать известные религиозные образы и символы. Теперь для него приобрели духовную значимость мирские события.

В связи с пережитым Кришнамурти рассказывал следующую притчу: «Однажды ученик пришел к отшельнику и попросил его открыть истину. Тот толкнул ученика в пещеру и велел углубиться в созерцание: „Через год ты увидишь наставника“, – сказал он ученику.

Прошел год, и ученик увидел наставника. Тогда учитель велел упражняться еще год, и тогда наставник заговорит. Через год наставник заговорил. „Теперь слушай в течение года, что наставник говорит тебе“, – сказал учитель. И ученик в течение года слушал наставника. По прошествии третьего года отшельник сказал ученику: „Ты жил с наставником и слушал его поучения. Теперь сосредоточься еще глубже, пока не останется никакого наставника. Тогда ты узнаешь истину“».

Отношения между Кришнамурти и теософами становились все более напряженными: теперь Кришнамурти говорил и делал совсем не то, чего от него ожидали теософы, тем не менее Анни Безант в 1927 году сделала громкое заявление для «Ассошиэйтед Пресс» под названием «Учитель Мира здесь».

Конфликт «коричневого мессии» и теософов продолжался два года, но Кришнамурти так и не смог убедить их в своей правоте. Разрыв становился неминуемым. И он произошел. 3 августа 1929 года в присутствии Анни Безант и еще трех тысяч членов Ордена Кришнамурти отказался от своего звания и вернул все пожертвованные этой организации материальные ценности их первоначальным хозяевам.

Он провозгласил: «Я убежден, что Истина – страна без дорог, к ней нельзя приблизиться каким-либо путем – ни через религию, ни через секту. Такова моя точка зрения, которой я придерживаюсь полностью и безоговорочно. Если вы сразу поймете это, то убедитесь, что организовать веру невозможно. Вера глубоко индивидуальна, ее нельзя и не должно организовывать.

Если так происходит, она умирает, кристаллизуется, становится убеждением, вероисповеданием, религией, навязываемой другим. Именно это и пытаются сделать во всем мире. Истина сужается, становясь игрушкой в руках слабых, для тех, кто на мгновение недоволен судьбой. Истину нельзя спустить, напротив, к ней надо подняться. Нельзя принести горную вершину в долину… Вот в этом первая причина… почему Орден Звезды необходимо распустить».

Второй серьезной причиной Кришнамурти считал вред всякой организации вообще. Рано или поздно она становится бременем и не дает развиваться неповторимой уникальности человека. Он заявил, что не хочет принадлежать ни к одной организации духовного плана и что по-настоящему его заботит лишь одна вещь – свобода человека.

Он убеждал теософов: «Ко гда Кришнамурти умрет, – а это неизбежно, – вы создадите религию, ваши умы займутся составлением правил, потому что личность, Кришнамурти, представляет для вас истину. И вы построите храм, заведете там церемонии, будете придумывать фразы, догмы, системы – и создавать философии. И если вы построите великое здание, опирающееся на меня, на личность, вы будете пойманы в этом доме, в этом храме, и вам понадобится другой учитель, чтобы прийти и выгнать вас из храма, выбить из вас эту узость, освободить вас. Но человеческий дух таков, что вы создадите другой храм вокруг него, и так будет дальше и дальше».

Роспуск Ордена стал большим ударом для Анни Безант и всего Теософского общества. Но Кришнамурти был непреклонен: «Это не моя забота создавать новые клетки или новые украшения для этих клеток. Единственная моя забота – сделать людей свободными».

Позже он обратится к теософам: «Восемнадцать лет вы готовили меня на роль человека, который должен изменить вашу жизнь и ваше понимание, но все свелось к тому, что вместо старого бога и старой религии поставили новых. Вы все еще пользуетесь внешними формами религии как костылями, и они все еще мешают вам и ограничивают ваши действия».

Анни Безант не оставила его и после роспуска Ордена Звезды, хотя это было крушением всех ее сокровенных надежд. Многие теософы и члены распущенного ордена по-прежнему боготворили Кришнамурти и верили в его высокое призвание. Как и раньше, их привлекал его своеобразный психический склад и склонность к глубоким экстатическим переживаниям.

Этот год – 1929-й – стал годом рождения нового философа Джидду Кришнамурти, хотя он и не любил слова «философия».

Беседы Кришнамурти

После разрыва с Орденом Звезды на Востоке Кришнамурти переехал в Америку и до 1947 года находился в Калифорнии. Америка стала местом его постоянного жительства. У него уже была сложившаяся репутация живого бога, и многие европейские знаменитости считали его своим духовным наставником.

Некоторые биографы Кришнамурти приводят историю о том, как местный шериф однажды арестовал группу «бродяг» во главе с Кришнамурти, устроившихся на пикник. Среди этих «бродяг» были Грета Гарбо, Чарли Чаплин, Бертран Рассел, Олдос Хаксли и другие известные люди. Бернард Шоу, встречавшийся с Кришнамурти в начале 30-х годов, назвал его самым прекрасным из всех человеческих существ, каких он когда-либо видел.

Кришнамурти начал вести образ жизни стран ствующего философа. Он много путешествовал и ездил по всему миру, проводя свои дни либо в беседах с самыми разными людьми и в лекционных поездках, либо в созерцании.

Его аудитория – в основном интеллектуальная верхушка среднего класса. Ни с кем другим Кришнамурти и не смог бы общаться, поскольку ходы его мысли были слишком сложны, а его свое образная эстетическая восприимчивость далеко не всем понятна. Несмотря на это он стал фокусом притяжения для тысяч людей. Фактически он сделался успешным восточным миссионером и создавал образ индийской культуры на Западе, как это делали и другие европейски образованные индийцы.

Беседы о «проблемах жизни» стали его излюбленной формой общения с аудиторией. Проходили они весьма своеобразно, потому что Кришнамурти никогда не брал на себя роль всезнающего лектора, обучающего безмолвно внимающую ему аудиторию. Не был он и самоуверенным проповедником, безапелляционно изрекающим истины. Даже при большом скоплении людей, в больших аудиториях он умудрялся строить равноправный диалог и старался привести каждого слушающего к собственному пониманию проблемы.

Красивый обаятельный индиец с располагающей внешностью и мягкой манерой поведения – его проникновенные беседы запоминались. Он как будто размышлял вместе с аудиторией, делал длительные паузы, помогая участникам беседы не теряться и двигаться вместе с ним в нужном русле. Он добивался, чтобы каждый из присутствующих смог сам увидеть суть проблемы, попытался проникнуть в нее, понять и найти выход.

На его беседы приходили сотни людей. И хотя понимали они далеко не все, слушали его как зачарованные: так велико было обаяние его личности. Часто его беседы начинались с молчаливой паузы, которая производила сильное впечатление на аудиторию, хотя Кришнамурти и не ставил такой цели. Складывалось впечатление, будто он хочет уловить настроение пришедших его слушать и хочет соответствовать их ожиданиям. Он словно бы приглашал их к совместному поиску и выяснению истины.

Иногда его беседа на чиналась с вопроса: «Интересно, с какой целью мы тут собрались?» или «Было бы хорошо, если бы могли установить подлинное понимание между рассказчиком и слушателями». Но случалось, он заранее знал тему беседы и уверенно формулировал ее в самом начале, например: «Сегодня я собираюсь говорить о знании, опыте и времени».

Предметом бесед Кришнамурти обычно становились проблемы существования личности в мире, то есть примерно тот круг вопросов, которые обычно решают религия, философия и психология. Но он никогда не обсуждал догматы каких-либо учений, а старался подвести собеседника к той причине, по которой он следует той или иной вере, является сторонником какой-либо партии или придерживается каких-то устоявшихся стереотипов.

Причины, как правило, оказывались одними и теми же. Они сводились к неумению самостоятельно познавать и признавать факты бытия, к боязни выступить против общественного мнения, к желанию чувствовать себя защищенным, быть значимым. При этом учителя, различные гуру или руководители партий оказывались ничуть не лучше своих последователей, потому что они находились во власти все тех же «фикций сознания».

Кришнамурти много говорил об образовании и воспитании подрастающего поколения. Он считал важным не накопление знаний и развитие памяти, как это принято в наших школах, а помощь ребенку в становлении свободной и творческой личности, которая сможет воспринять и понять красоту мира и которую не испугают встречи с жизненными трудностями.

Что же касается самого Кришнамурти, то он почти постоянно чувствовал себя непосредственно связанным с тем, что он называл реальностью, с целым по ту сторону частностей, и считал не просто возможным, а совершенно необходимым установить такую же связь для каждого человека. Все остальные вопросы для него оставались второстепенными, хотя их тоже надо было как-то решать. Но главное внимание, по его мнению, постоянно должно направляться к целостности бытия, к тому, что здесь и сейчас, к настоящему, к «вечному теперь».

Он выступал против исторических религий, которые называл «организованными», – это системы, основанные на вере в их эффективность и требующие веры. Он говорил: «Организованные религии – это застывшие человеческие мысли, из которых мы сооружаем храмы и церкви. Они стали утешением для боязливых, опиумом для погруженных в горе. Но бог или истина намного глубже мысли или эмоциональной потребности». Впрочем, словом «бог» он пользовался редко – только в ряду с другими религиозными символами, и нередко в негативном смысле: «Мы усыпляем себя различными путями: бог, ритуалы, идеалы, алкоголь и т. д.».

Истина (реальность, целое или как бы это еще ни называлось) может быть только открыта каждым самостоятельно и пережита – к этой идее Кришнамурти возвращался то и дело в своих беседах, хотя то, что он утверждал, не имело точного имени и называлось им по-разному.

Он и своим словам, и отдельным высказываниям не придавал большого значения: «Понимание приходит в пространстве между словами, в интервале, прежде чем слово схватывает и офор мляет мысль», – говорил он. И не уставал повторять: «Понимание не придет со знанием. Оно приходит в интервале между словами, между мыслями, этот интервал – безмолвие, не нарушенное знанием; оно открыто, неуловимо и внутренне полно».

Неслучайно в «Парижских беседах» Кришнамурти просит не записывать и не перечитывать его, а только слушать и сопереживать. Тогда логические противоречия теряют всякое значение. Он – настоящий мастер импровизации. Увлекаемый экстазом, он склонен к ярким и коротким высказываниям, но когда он время от времени пытается уточнить смысл какого-нибудь термина, то становится логичным до пе дантизма. При этом логика одной его беседы порой противоречит логике другой. Но, кажется, ни его самого, ни его слушателей это не смущало.

Друзья предоставляли Кришнамурти кров и стол, оплачивали его поездки. Ему никогда не приходилось выполнять рутинную изматывающую работу, думать о деньгах или жить в стесненных обстоятельствах. По сути, он был аутсайдером, стоящим в стороне от всякого общественного бытия.

В 1947 году, после объявления независимости Индии, он приехал на родину. Позже, вплоть до самой смерти в 1986 году, Кришнамурти ездил по всему миру и выступал перед многотысячными аудиториями. Он учил людей тому, что единственный способ разрешения мировых конфликтов – это революция собственного сознания, а вовсе не политика и не религия.

В 1950-е годы Кришнамурти начал публиковать книги. Это были записи его бесед, эссе, стихи. В 1956-м начали выходить «Комментарии к жизни», за ними последовали «Эти проблемы культуры». В общей сложности было издано более двух десятков его книг. В последние годы его жизни появились и многочисленные видеозаписи бесед Кришнамурти. Но сам он не верил в то, что распространение видеокассет или чтение книг может принести кому-нибудь ощутимую пользу. Он полагал, что заблудившимся в дебрях жизненных проблем людям может помочь только личная беседа, совместное рассмотрение сути их проблем и обретение внутренней свободы через понимание причин этих проблем.

И в самом деле, те, кто видел Кришнамурти, признавали, что эффект от восприятия его бесед не сравним с чтением их записанных текстов.