Текст книги "Вечная Индия. Духовный путеводитель"

Начало мудрости – любовь

Ром Ландау, человек разносторонних занятий, в 1934 году готовил к печати книгу, посвященную мистикам XX века. В ней он собирался писать и о Кришнамурти, а потому встретился с ним и провел несколько дней. Позже он признавался: «Иногда я просто не знаю, что писать о нем. Любая фраза звучит неубедительно и делает Кришнамурти прямой противоположностью того, что он на самом деле есть, – похожим на педанта или самодовольного ментора. Записанные на бумагу, его аргументы раздражают, а его ло гика не убеждает. И все же они звучат так истинно, когда он использует их в разговоре. Почти невозможно описать его, так много зависит от его личности и так мало – от того, что он го ворит».

По мнению Ландау, Кришнамурти находился в «постоянном экстазе»; он всегда был погружен в свою собственную духовную глубину. Это психологическая сторона переживания того «вечного теперь», которое было знакомо Кришнамурти еще с детства. Подобное состояние считается присущим многим выдающимся мистикам. Красота мира – вот чем постоянно жил Кришнамурти, и эти впечатления никогда не прерывались надолго.

Он совершал далекие прогулки по берегу океана, любовался горами, деревьями, закатом, испытывая «живое переживание внутренней открытости жизни», о котором много раз писал, и читал только художественную литературу: «Я читаю все, что кажется мне интересным: Хаксли, Лоуренса, Джойса, Андре Жида».

В круг его чтения никогда не попадали газеты и журналы. Не было в нем и философских и научных трудов. «Я никогда не читаю авторов философского и подобного склада. Я не могу их читать. Очень жаль, но я просто не могу. Жизнь и реакция на жизнь – вот все, что меня интересует. Все теории внушают мне отвращение», – говорил он. Разумеется, ведь эти сухие теории так глухи к красоте мира! К тому же, по его словам, «ум человека является хранилищем застывших понятий и определенных, иногда суеверных представлений, и совсем не знает он той спокойной тишины, той богатой „пустоты“, которая единственно делает возможным четкое видение, соответствующее истине».

Кришнамурти постоянно чувствовал свое нерасторжимое единство с миром и называл это любовью. «Нет людей, которых я бы не любил… Любовь просто есть, как цвет моей кожи, как звук моего голоса, – что бы я ни делал. И поэтому она остается на месте, даже если я окружен незнакомыми людьми или такими, которые „должны“ мне быть безразличны. Иногда мне приходилось бывать в шумной толпе незнакомых людей; это могло быть на собрании, на лекции или в зале ожидания, на станции, где воздух полон шума, дыма, запаха табака и всего другого, что физически действует на меня. Даже тогда мое чувство любви к каждому так же сильно, как под этим небом, на этом чудесном месте. Люди думают, что я хвастун или лицемер, когда я говорил им, что печаль и горе и даже смерть не задевают меня. Это не хвастовство. Любовь, которая делает меня таким, так естественна, что меня всегда удивляет, как люди могут сомневаться в ней. И я чувствую это единство не только с людьми. Я чувствую его с деревьями, с морем, со всем миром вокруг».

На вопрос, любит ли он кого-либо больше других, Кришнамурти отвечал, что для него нет личной любви: «Любовь – мое постоянное внутреннее состояние. Для меня не имеет значения, с кем я – с вами, со своим братом или с первым встречным, – я испытываю то же чувство привязанности ко всем и каждому. Люди часто думают, что я поверхностен и холоден, что моя любовь негативна и недостаточно сильна, чтобы устремиться к кому-то одному. Но это не безраз личие, это просто чувство любви, которое всегда во мне…»

Никакие слова не могут в полной мере передать это чувство всеобъемлющей любви, но, судя по воспоминаниям тех, кто общался с Кришнамурти, оно ощущалось при непосредственном контакте с ним. Он сам, его личность его поведение были убедительной иллюстрацией его слов. Американский поэт Робинсон Джефферс, знавший Кришнамурти, говорил, что «сама его личность, кажется, распространяет истину и счастье, о которых он всегда говорит». А его супруга была уверена, что в комнате становилось светлее, когда в нее входил Кришнамурти.

Разумеется, на одном таком свете, каким бы ярким и интенсивным он ни был, никакого формализованного учения не построить. Кришнамурти его и не строил. Он говорил Р. Ландау: «У меня нет никакого учения. Если бы оно у меня было, большинство слепо приняло бы его и попыталось жить по моим словам, просто из-за авторитета, который мне пытаются навязать». Он подчеркивал: «Я ничему не учу вас, я только держу фонарь, чтобы вам было лучше видно, а захотите ли вы увидеть – ваше дело».

Тем не менее Кришнамурти считают создателем духовно-этического учения, а его самого признают духовным учителем и философом. Скорее всего, он возмутился бы, услышав, что сказанное и написанное им называют учением, а его самого – философом, но именно так он вошел в современные энциклопедии и словари.

Пожалуй, квинтэссенцией его бесед можно считать следующее высказывание: «Любовь к тому, что есть – вот начало мудрости. Лишь любовь способна делиться, сострадать, она одна способна общаться; а отречение и самопожертвование – это пути изоляции и иллюзии».

Любовь вечна и неизменна, это самое естественное состояние человека. Только благодаря такой любви возможен истинный взгляд на мир – восприятие и переживание жизни как единого целого. Для того чтобы обрести истинную любовь, нужно освободиться от диктата ума, внешних традиций и любых навязываемых влияний.

Свобода – другое ключевое понятие философии Кришнамурти. Он понимал ее в первую очередь как свободу от всякой психологической обусловленности личности, от любых внешних влияний.

Им Кришнамурти противопоставлял спонтанность, естественность, бесстрашие, отсутствие эгоизма, безоценочное восприятие мира и людей такими, каковы они есть, опору на собственную интуицию. Только тогда можно приблизиться к истинной цели человеческой жизни – состоянию просветления, мудрости и любви, обретению личностной целостности.

Такова вкратце суть учения Кришнамурти. Вероятно, в нем громче говорил поэт, чем философ, но в любом случае он следовал логике религиозной традиции, хотя и не употреблял привычных религиозных терминов.

Он говорил на разговорном английском языке и пользовался словами повседневного обихода, но наполнял их более глубоким смыслом, корни которого уходили в древние слои индийской религиозности. Поэтому его учение невозможно адекватно воспринять вне общерелигиозного индийского контекста.

Принято считать, что спонтанный и парадоксальный подход Кришнамурти к исследованию проблем ума и сознания близок дзэн-буддизму или дзог-чену, а его философские воззрения напоминают некоторые индуистские и буддийские философские учения. Эту цепь аналогий можно было бы продолжить, но сам Кришнамурти был в стороне от подобных аналогий; не будем и мы ими увлекаться.

Особая категория воззрений Кришнамурти – понимание. Оно для него выражается в том единстве мышления и переживания, которое обозначается в индуизме традиционным термином сатчитананда, то есть «бытие – познание – блаженство». Он проводил различие между разумением и пониманием, полагая, что разумение может функционировать независимо от чувства, а понимание считал способностью «чувствовать так же, как и мыслить». С точки зрения «понимания» логически дисциплинированное развитие мысли и сохранение однозначности терминов совершенно не обязательны, а потому можно в одном случае сказать «бог, ритуалы, идеалы, алкоголь», а в другом – «бог или истина».

Кришнамурти часто говорил и о медитации, одной из характерных черт индийской духовности. По сути дела, знание становится формой медитации, а медитация – способом получить настоящее знание-переживание. Он считал, что, «ища ответа на вопрос: что есть медитация, – важнее понять самого ищущего, нежели то, что он ищет».

Сам же он уходил от любых определений этого чрезвычайно сложного процесса, считая, что медитация «подобна трудноуловимому аромату, ее не обретешь в борьбе и исканиях… Не быть способным к медитации значит лишиться возможности видеть солнечный свет и черноту тени, искрящиеся воды и нежные листья. И как мало людей видят это! Медитации нечего вам предложить, у нее бесполезно просить милостыни, умоляюще сложив руки. Она не спасет вас ни от какой боли. Она делает вещи совершенно ясными и простыми, однако для достижения этой простоты сознание должно освободить себя, безо всяких причин и мотивировок. Вот то, что необходимо для медитации…». Кришнамурти убеждал своих слушателей: «В медитации – великое блаженство».

Кришнамурти редко давал своим слушателям или читателям какие-либо рекомендации. Но вот одна из них кажется особенно существенной: «Важно то, чтобы жить полностью в каждый момент нашей жизни. Это единственное реальное освобождение. В истине нет ничего абстрактного, это не философия, не оккультизм, не мистицизм. Это повседневная жизнь, это восприятие смысла и мудрости жизни вокруг нас. Единственная жизнь, которой стоит заниматься, – это наша теперешняя жизнь и каждый ее миг. Но чтобы понять ее, мы должны освободить ум от всякой памяти и дать ему спонтанно воспринимать настоящее».

Кажется, что «спонтанно воспринимать настоящее» легко. Но это только кажется. И только на первый взгляд…

Заключение

Однажды у Юрия Гагарина спросили, как выглядит Индия из космоса. Он ответил, что она напоминает большое человеческое сердце. Ему можно верить или нет, но он так увидел и так воспринял индийский субконтинент. А это дает нам повод задуматься и о роли Индии в судьбе человечества, и о сердце. Ведь мы нередко забываем, что оно – больше, чем обычный анатомический орган.

Сердце – центр всех важных переживаний, место встречи Бога и человека. Неслучайно индийцы, как, впрочем, и многие другие народы, веками ему поклонялись, воспевали его и почитали. Тема сердца неизменно присутствовала в человеческой культуре, включая в себя огромное количество образов, ассоциаций, знаков и символов.

А ум, который мы ценим превыше всего, индийцы уподобляют скачущей обезьяне и называют обезьяньим умом. Он не способен воспринимать жизнь такой, какая она есть, во всей ее яркой полноте и переливах сочных красок, потому что занят лишь поверхностными сопоставлениями и расчетами.

Древние индийцы сравнивали такой поверхностный разум с поводьями, с помощью которых лошади – органы чувств – влекут повозку – тело человека; истинный же возница – глубинное, внутреннее сознание, сердце.

Только оно, сердце, – подлинное средоточие нашего жизненного опыта, а тонко чувствующее сердечное сознание – глубокий внутренний исток всех наших душевных движений. Лишь заключив мысль в сердце, можно постичь основы мироздания и проникнуть в средоточие собственной души. Только «очами сердца» можно увидеть истинную реальность. И потому учитель Кришна наставляет ученика Арджуну в «Бхагавадгите», ключевом тексте индуизма: «Прилепись ко мне сердцем, о бхакт мой!»

 
Утвердив лишь на Мне свое сердце,
пребывать во мне мыслью старайся —
и тогда ты со временем будешь
обитать там, где я, Гудакеша.
 

Высшее божество, Бхагавана, познать трудно, и люди полны о нем превратных мнений. Но постичь его необходимо, поскольку все существа пребывают в нем, и он пронизывает их подобно ветру. И только люди с великой душой способны почитать его, пребывая в нем сердцем и любя его. Итак, сердце – главный орган знания, которое превращается в знание-процесс и знание-соучастие, и потому проявление его иногда уподобляется огню во всех его цветах и образах, во всей его жгучей силе. Бхакт испытывает сильное религиозное чувство; оно возникает внезапно, как вспышка молнии, и не требует ни специальных знаний, ни особой подготовки. Здесь нет противопоставления «мистики знания» и «мистики сердца», о которой порой пишут западные ученые, а есть особая форма знания, добываемого сердцем.

Может быть, в этом и состоит главный урок, преподанный нам Индией? Идущий путем духовного совершенствования должен открыть свое сердце неисчерпаемости бытия и не забывать, что истина передается только от сердца к сердцу, поверх всех словесных наставлений. Граница между человеком и миром зыбка и проницаема. Об этом говорили и древние мудрецы упанишад: «Ты – одно с тем»; «Все, что существует – это ты».

Список литературы

Альбедиль М. Ф. Индия: беспредельная мудрость. М., 2003.

Альбедиль М. Ф. Индуизм: творящие ритмы. СПб., 2004.

Альбедиль М. Ф. Буддизм. СПб., 2006.

Атхарваведа. Избранное / Пер. с санскр. Т. Я. Елизаренковой. М.,1997.

Анагарика Говинда. Психология раннего буддизма. СПб., 1993.

Ашвагхоша. Жизнь Будды. Перевод К. Бальмонта. М., 1990.

Барт И. Религии Индии. М., 1897.

Буддизм в переводах. Альманах. Вып. I, II. СПб., 1992, 1993.

Буддизм. Словарь. М., 1992.

Буддийский взгляд на мир. СПб., 1994.

Бэшем А. Чудо, которым была Индия. М., 1977.

Ванина Е. Ю. Идеи и общество в Индии XVI–XVIII вв. М., 1993.

Бельский А. Г., Фурман Д. Е. Сикхи и индусы. Религия. Политика. Терроризм. М., 1992.

Боги, брахманы, люди. Четыре тысячи лет индуизма. М., 1969.

Бонгард-Левин Г. М. Древнеиндийская цивилизация. Философия, наука, религия. М., 1980.

Бонгард-Левин Г. М., Герасимов А. В. Мудрецы и философы древней Индии. М., 1975.

Вопросы Милинды / Пер. с пали А. В. Парибка. М., 1989.

Ганди М. К. Моя жизнь. М., 1959.

Глушкова И. П. Индийское паломничество. Мета фора движения и движение метафоры. М., 2000.

Гуру Нанак. К 500-летию со дня рождения поэта и гуманиста Индии. М., 1972.

Гусева Н. Р. Индуизм. М., 1977.

Дандекар Р. Н. От вед к индуизму. М., 2002.

Древо индуизма. М., 1999.

Ермакова Т. В., Островская Е. П., Рудой В. И. и др. Введение в буддизм. СПб., 1999.

Ермакова Т. В., Островская Е. П. Классический буддизм. СПб., 1999.

Идеологические течения современной Индии. М., 1965.

Индия: религия в политике и общественном сознании. М., 1991.

Индуизм. Джайнизм. Сикхизм. Словарь. М., 1996.

Кёйпер Ф. Б. Я. Труды по ведийской мифологии. М., 1986.

Котин И. Ю. Ислам в Южной Азии. СПб., 2005.

Кришнамурти Дж. У ног учителя. СПб., 1911.

Кришнамурти Дж. Свобода от известного. Киев, 1991.

Кришнамурти Дж. Проблемы жизни: В 2 т. М., 1993.

Кришнамурти Дж. Традиция и революция. СПб., 1994.

Кришнамурти Дж. Дневник Кришнамурти. М., 1994.

Кришнамурти Дж. За пределами известного. М., 1996.

Кришнамурти Дж. Образование и смысл жизни; Письма в школы. Харьков, 1997.

Кришнамурти Дж. Беседы в Париже. М., 1997.

Кришнамурти Дж. Записные книжки. М., 1999.

Латьенс М. Жизнь и смерть Кришнамурти. М., 1993.

Лысенко В. Г., Терентьев А. А., Шохин В. К. Ранняя буддийская философия. М., 1994.

Минаев И. П. Дневники путешествий в Индию и Бирму 1880 и 1885–1886 гг. М., 1955.

Мифы древней Индии / Лит. изложение В. Г. Эрмана и Э. Н. Темкина. М., 1975.

Налимов В. В., Дрогалина Ж. А. Реальность нереального. М., 1995.

Нарайан Р. К. Боги, демоны и другие. М., 1974.

Нотович Н. А. Неизвестная жизнь Иисуса Христа (тибетское сказание). Жизнь светлейшего Ис сы, наилучшего из сынов человеческих. СПб., 1910.

Неру Дж. Открытие Индии. М., 1995.

Общественная мысль в Индии. М., 1989.

Ольденбург С. Ф. Культура Индии. М., 1991.

Открытие Индии: Философские и эстетические воззрения в Индии ХХ в. М., 1987.

Пятигорский А. М. Материалы по истории индийской философии. М., 1962.

Религия и общественная жизнь в Индии. М., 1982.

Религии и атеизм в Индии. М., 1973.

Религия сикхов. Аризона, США. 1997.

Ригведа. Избранные гимны / Пер. с санскр. Т. Я. Елизаренковой. М., 1989.

Розенберг О. О. Труды по буддизму. М., 1991.

Роллан Р. Жизнь Рамакришны. Жизнь Вивекананды. Л., 1991.

Рудой В. И., Островская Е. П. Классическая йога. М., 1992.

Рыбаков Р. Б. Буржуазная реформация индуизма. М., 1981.

Семенцов В. С. Бхагавадгита в традиции и современной научной критике. М., 1985.

Ткачева А. А. Индуистские мистические организации и диалог культур. М., 1989.

Торчинов Е. А. Введение в буддологию. Курс лекций. СПб., 2000.

Три великих сказания древней Индии / Лит. изложение В. Г. Эрмана и Э. Н. Темкина. СПб., 1995.

Упанишады / Пер. с санскр., предисл. и коммент. А. Я. Сыркина. М., 1967.

Успенская Е. Н., Котин И. Ю. Сикхизм. СПб., 2007.

Хёйзинга Й. Homo ludens. В тени завтрашнего дня. М., 1992.

Шохин В. К. Брахманистская философия. М., 1994.

Шохин В. К. Первые философы Индии. М., 1997.

Щербатской Ф. И. Избранные труды по буддизму. М., 1988.

Элиаде М. Йога: бессмертие и свобода. М., 1999.

Элиаде М. Испытание лабиринтом. Беседы с К. – А. Роке // Иностранная литература. М., 1999, № 4.

Юнг К. Г. Йога и Запад. Киев, 1994.