Текст книги "Седьмой этаж"

– Это не твоё дело. Ты, главное, для себя сделай соответствующие выводы, – ершисто ответил Илья.

– На мой счёт можешь не беспокоиться… Прости, но мне кажется, ты недооцениваешь отношение Жени к себе, если опасаешься, что её могут запросто у тебя увести. Нужно доверять друг другу.

– Много ты понимаешь! Ей я доверяю. Я… Она просто слишком много для меня значит, чтоб я мог быть спокойным, когда вижу, что кто-то ею явно интересуется. Я же не ошибся? Тебе, ведь, она нравится, так? – обличающим тоном выдал Илья.

– А я и не отрицаю. Нравится, – уже без тени смущения заявил Пётр. – Уверен, она многим нравится. Ну и что из того? Дело ведь не в том, кому нравится она, а в том, кто нравится ей. По-моему, так. Она тебя любит, это заметно. Не думаю, что у кого-то есть шанс увести её у тебя… Запретить всем окружающим её парням обращать на неё внимание ты всё равно не сможешь, главное, чтоб у неё не пропало желание быть именно с тобой. На самом деле, наверное, никто не может ничего гарантировать в отношениях, нужно просто стремиться их сохранять, – глубокомысленно произнёс он.

Парни молча смотрели друг на друга некоторое время.

– Я вижу, ты отлично разбираешься в вопросах такого рода, – примирительно сказал Илья.

– Я бы сказал, в теории вопросов такого рода, – хмыкнул Пётр и опять густо покраснел. – Читаю много.

– Теория выглядит вполне убедительной, – ухмыльнулся Илья. – Ты прав, конечно. Извини за наезд. Надеюсь, ты меня понимаешь.

– Да ладно, пустяки. Такие вопросы лучше решать сразу, – добродушно улыбнулся Пётр.

– Это да… Ну ладно, пойду я, а то твоя Каролина уже засиделась в ящике.

– Да, она этого не любит… Илья, я ищу квартиру, дал объявления во всех газетах, но у меня пока не выходит ничего. Предлагали пару раз комнату в квартире с хозяевами, но, как только узнают про Каролину, разговор сразу заканчивается. Надеюсь, Денис на меня не в обиде за то, что я никак не сдержу своё слово? Это правда совсем непросто, – извиняющимся тоном сказал Пётр.

– М-м, я думаю, он это понимает. Во всяком случае, он пока не поднимал этот вопрос, – ответил Илья.

* * *

– А я уже готова, можем идти, – весело заявила Женька, входя в комнату парней минут через двадцать, после того, как Илья пришёл от Петра.

– Отлично! В кино пойдём?

– Давай лучше просто погуляем, погода сегодня отличная. Мороз и солнце.

– С тобой у меня погода всегда отличная, – сказал Илья, притягивая её к себе.

– Даже, когда холодно и идёт дождь? – лукаво улыбнулась Женька.

– Даже, когда снег с градом. Мне кажется, или я давно не говорил, что люблю тебя?

– Да, со вчерашнего дня точно не говорил, – она старательно изобразила укор во взгляде.

– Безобразие. Я должен срочно исправить эту оплошность.

У неё в глазах веселье и нежность. Она такая близкая и всё в ней знакомо и понятно. Он столько раз говорил ей о любви и знает, каким будет ответ. Только отчего-то сердце так заходится, словно он впервые собирается открыть его ей. Что-то в самой глубине её глаз притягивает и волнует так, что дыхание сбивается и голос сипнет.

– Я тебя люблю.

– И я… люблю.

Ответное волнение в её голосе приводит в движение не желающую больше быть покорной стихию, которая в один момент сметает все границы пространства и времени, в щепки разнося все условности и запреты. В один короткий миг он находит в её глазах ответ на все вопросы сразу. Они понимают сейчас друг друга, как никогда. Нет, не с полуслова. Ни слова, ни даже мысли сейчас неуместны. Они ощущают себя единым целым, сливаясь в порывах, чувствах и желаниях, раскрывая ещё один секрет любви, совсем простой и всеобъемлющий, такой же древний, как жизнь, как сама Любовь…

Близкая. Ближе быть уже просто невозможно. Родная. Роднее не бывает. Никому, никогда он её не отдаст. Они без остатка принадлежат друг другу, и пусть кто-нибудь попробует с этим поспорить.

Глава 11. Тяжёлый пациент.

Глеб всего два часа назад заступил на дежурство, а через его руки уже прошло несколько страдальцев с укусами разных тварей, самой безобидной из которых была саламандра, парочка незадачливых любителей экспериментальных заклятий и ещё один старый маг, по ошибке хлебнувший вместо своего лекарства от подагры просроченного оборотного зелья, в котором, к тому же, утонула муха.

Глебу жутко хотелось кофе. Закончив возиться с дедулькой, которому после всех манипуляций оставалось только спокойно подождать, пока количество и конфигурация конечностей у него станут соответствовать человеческим параметрам, а крылья и усики сойдут на нет, Глеб со спокойной совестью направился в комнату отдыха, надеясь наконец перевести дух. Он поставил на стол чашку и уже открыл банку с растворимым кофе, но в этот момент приоткрылась дверь, и в дверной проём просунулась лохматая голова Юрки, медбрата из приёмного покоя.

– Глеб, у нас тут один тяжёлый, – заявил он, впихиваясь в комнату целиком и протягивая Глебу карту с данными пациента.

Глеб негромко ругнулся, с досады грохнув банкой об стол.

– Давай. Что там такое?

Он взял у Юрки карту.

– Там боец из Маат. На боевой операции под заклятье тёмного попал, – докладывал Юрка. – Выглядит паршиво.

У Глеба внутри похолодело. В Маат было двадцать пять бойцов. Работали они в стабильных группах по пять человек, поэтому очень близко знал он только тех четверых, с которыми ходил на задания, но знаком был со всеми, кто служил там год назад. Он заглянул в карту. Олег Лавров, 24 года… В голове зашумело, буквы запрыгали перед глазами. Олег…

Глеб резко сорвался с места и, отпихнув с дороги Юрку, рванул в палату для тяжёлых.

Юрка следом, едва за ним поспевая.

– Его товарищ оказал ему посильную помощь на месте, но дело плохо, – выкрикивал Юрка на ходу. – Тёмный парня только вскользь зацепил, иначе он на месте бы умер, но процесс всё равно пошёл. Боюсь, он не жилец.

– Заткнись! – рявкнул на него Глеб, притормозив на секунду и рывком открывая дверь в палату.

Олег лежал на больничной койке, вытянувшись в струнку, застыв в каком-то неестественном напряжении. Глаза закрыты, лицо синюшного цвета, губы почти почернели. С диагностикой не возникало никаких сложностей, Глебу сразу стало понятно, в чём проблема. Но дело, действительно, дрянь. Собрав волю в кулак и решительно отбросив в сторону все эмоции, Глеб шагнул к койке и склонился над своим пациентом. Приподнял ему веко, оценивая состояние зрачка.

– Юрка, тащи сюда набор шестнадцать и ещё возьми в ординаторской мою коробку, ты знаешь, какую, – скомандовал он.

– Сейчас.

Юрка с готовностью метнулся выполнять поручение.

Глеб пару раз глубоко вдохнул и выдохнул, заставляя себя сконцентрироваться исключительно на решении проблемы и стараясь не думать о том, что жизнь его бывшего друга висит сейчас на волоске. Он сосредоточился и принялся за дело. Последовательно использовал весь арсенал заклинаний, блокирующих действие тёмной магии, затем применил заклинания, направленные на восстановление жизненных функций. Это потребовало приличной затраты его магической и жизненной энергии, и к концу процедуры Глеб едва держался на ногах.

Юрка приволок в палату всё, что ему было велено.

– Юр, дай мне синий флакон из моей коробки, – пробормотал Глеб, тяжело опускаясь на стул. Ему необходимо было срочно восстановиться, иначе через несколько минут пришлось бы лечь на соседнюю койку и подкинуть проблему своим коллегам.

Юрка с готовностью протянул ему пузырёк. Глеб сделал приличный глоток зелья, поморщившись.

– Глеб, может, вызвать Ефим Сергеича? – озабочено поинтересовался Юрка, всматриваясь в его посеревшее лицо. – Ты паршиво выглядишь.

Глеб отрицательно помотал головой.

– Я в порядке, сейчас буду в норме.

Зелье сделало своё дело, через несколько минут окружающая обстановка обрела чёткие очертания, и Глеб почувствовал себя относительно бодрым. Он поднялся со стула и шагнул к койке, на которой лежал Олег. Глеб визуально оценил его состояние. У него немного отлегло от сердца. Налицо была положительная динамика. Самое главное – угроза жизни миновала. Напряжение в теле Олега спало, лицо уже не выглядело таким устрашающе синюшным и возвращало себе естественный цвет прямо на глазах. Глеб взял парня за запястье и посчитал пульс. Всё было совсем неплохо для начала. Он достал из реанимационного набора шприц, наполнил его содержимым одного из флаконов и сделал укол. Всё, теперь оставалось только ждать.

– Юр, ты можешь идти. Я пока тут побуду. Если я понадоблюсь, зови, – сказал Глеб, усаживаясь на стул.

– Ага. Слушай, там, в приёмном, мужики ждут, которые парня сюда доставили. Чего им сказать-то? – поинтересовался Юрка.

– Мужики? – переспросил Глеб. – Тогда я сам туда сейчас схожу.

– Мне остаться пока тут?

– Да нет, Юр, я сделал, всё, что возможно, он сейчас стабилен. Я скоро сюда вернусь и буду пока тут. Появятся новые пациенты, посигналишь, – сказал Глеб.

Спустившись в приёмный покой, Глеб сразу увидел своих бывших сослуживцев, стоявших в просторном холле плотной группкой и напряжённо о чём-то переговаривающихся. Тут были Вадим, командир их оперативной группы, Лёнька и Сашка, с которыми Глеб прослужил в Маат плечом к плечу два года. Заметив Глеба, все они дружно устремились ему навстречу.

– Здорово, мужики, – кивнул Глеб, отвечая на приветственные возгласы, пожимая руки и получая дружеские толчки и похлопывания по спине.

– Глеб, ну, что скажешь? – спросил Вадим. – Как он?

– Жить будет. Насчёт последствий рано пока говорить, но умереть я ему не дам, – заверил всех Глеб.

– Ну, раз он в твоих руках, всё точно будет хорошо, – широко улыбнулся Лёнька. – Жаль, что ты ушёл. У нас был лучший док в отряде.

Глеб ухмыльнулся.

– Вот именно. Я док, а не воин. Каждому своё.

– Да ладно, воином ты тоже был первоклассным, – возразил Сашка. – У нас была отличная команда. Если надумаешь вернуться, уверен, Семёныч примет тебя назад с распростёртыми объятьями.

– Нет, парни, я тут на своём месте, – покачал головой Глеб.

* * *

Глеб сидел на стуле у постели Олега и ждал. Сейчас оставалось только ждать, надеясь на то, что зелье сделает своё дело. Опасность для жизни миновала, но заклятье, которым зацепило Олега, одно из самых страшных тёмных заклятий, и трудно быть уверенным, что оно не оставит после себя серьёзных последствий.

Глеб чувствовал жуткую усталость. Он принял зелье, чтоб привести себя в норму, но проблема была в том, что его усталость была не только физической. Пока от него требовалось срочно принимать решения и незамедлительно действовать, он действовал, а сейчас, когда можно было немного расслабиться, вдруг почувствовал, чего ему стоило держать себя в руках, когда жизнь его бывшего друга висела на волоске. Бывшего друга. Нелепое сочетание слов. Неестественное. Но иногда о друге можно сказать только так.

* * *

Глебу было пять, когда его родители погибли в результате своего неудачного эксперимента. Они оба были перспективными учёными, были одержимы общим делом, вместе занимались своими изысканиями. Жили счастливо, но недолго, и умерли в один день и в один миг.

Глеб их почти не помнил. Он жил в доме своей бабушки, а родители периодически их навещали. Когда они погибли, Глеб остался на попечении бабули, которая души в нём не чаяла. Она окружала внука теплом и заботой, и прививала ему человеколюбие и уважение к окружающим. Он был её отрадой и единственной радостью в жизни, и ей было очень нелегко отпускать его от себя, но, когда пришло время отдавать мальчика в школу, она определила внука в престижную школу-пансион, которая находилась в другом городе. Мальчишка способностями пошёл в своих родителей, был очень любознательным и сообразительным, и бабушка сочла своим долгом дать ребёнку самое лучшее образование.

Шли годы. Мальчик учился в школе, приезжая на каникулы к бабушке. Глеб был очень привязан к своей бабуле, но в её доме ему не хватало компании сверстников, а в школе он встретил настоящего друга. С Олегом они сдружились с первого дня знакомства и были неразлучны все школьные годы. Многие даже принимали их за братьев. Для всех окружающих они были как одно целое, всегда вместе, всегда один за другого. Разница в характерах лишь делала их ещё сплочённее, позволяя им дополнять друг друга.

Олег – энергичный, весёлый, заводила, шутник, лидер. Глеб – спокойный, сдержанный, позволяющий руководить собой более шустрому приятелю, однако при необходимости умеющий отстаивать своё мнение. Необузданная энергия одного с успехом сдерживалась рассудительностью другого.

Когда пришло время думать о будущем, оба решили, что станут воинами правопорядка, будут сражаться с тёмными магами. Олег мечтал об этом с самого детства. Как-то даже не обсуждалось, что Глеб может выбрать себе другую стезю. Они всё всегда делали вместе, поэтому у них обоих не было никакого повода для разногласий в этом вопросе. Глеб ничего не имел против такого выбора, но в отличие от друга, для него это не было мечтой всей жизни.

Оба они отлично учились. Олегом двигало желание осуществить свою мечту, ведь боевым магом можно было стать, лишь успешно сдав сложные экзамены по нескольким предметам, Глеб просто находил в учёбе удовольствие. Особенно Глебу нравилось варить зелья. У него был какой-то особый дар улавливать мельчайшие нюансы этого таинственного процесса. Он не просто готовил зелья по рецептам из учебника, как большинство учащихся. Каждый раз, когда он, разведя огонь под котлом, раскладывал перед собой все необходимые ингредиенты, его охватывало воодушевление, делающее этот процесс творческим и невероятно увлекательным.

Окончив школу, успешно сдав экзамены и обойдя большое количество претендентов, парни поступили в Школу боевой магии. За три года они прошли серьёзную подготовку, отлично себя зарекомендовали и были определены на службу в отряд Маат. Это была работа для серьёзных парней. Они занимались поимкой тёмных магов, представляющих угрозу для общества, у которых в арсенале были такие средства чёрной магии, которые вызывали трепет в душах видавших виды боевиков.

В их команде не было трусов. Среди воинов Маат в принципе не могло быть трусов. Глеб тоже никогда трусом не был, но он отлично знал, что такое страх. В их работе не так уж редко возникали ситуации, когда бывало по-настоящему страшно. Он боялся за Олега, боялся того, что очередная стычка может стоить жизни кому-нибудь из их команды. В отряде случались потери, не всегда группе удавалось вернуться с очередного задания в полном составе.

Бойцы Маат работали слаженными группами по пять человек, в которых было условное распределение обязанностей. Глеб лучше всех в своей группе владел исцеляющими заклинаниями, поэтому ему была отведена роль дока. Он был умелым воином, в стычках его товарищи могли целиком на него положиться, зная, что он и в бою прикроет, и виртуозно подлатает в случае чего.

Воины Маат обучались различным видам боевой магии, в том числе и убивающим заклятьям. Им не было запрещено уничтожать противника в случае крайней необходимости. Разумеется, существовали определённые ограничения и контроль над правомерностью использования таких заклятий, но объективно оценить ситуацию, когда речь идёт об обезвреживании особо опасных преступников, практически невозможно. Если случались разбирательства, они обычно носили чисто формальный характер и, как правило, применение бойцом Маат убивающего заклятья признавалось правомерным.

Глеб принципиально не пользовался такими заклятьями. Он считал свою работу благородной миссией и выполнял её теми средствами, которые не претили его мировоззрению. У Олега было другое мнение на этот счёт. Он не слишком долго раздумывал над тем, стоит ли решать проблему радикально, если угроза со стороны противника была достаточно серьёзной. За время работы в отряде парни много чего повидали и иногда, действительно, такой подход к делу мог показаться разумным, но Глеб со временем понял, что Олега не только необходимость заставляла убивать врага. В его сердце прочно поселилась ненависть. Глеб понимал, что для этой ненависти есть основания, но всё равно не считал это оправданием чрезмерной жестокости. Он пытался поговорить с другом, убедить его не позволять злости играть определяющую роль в его решениях, на что получил резкий отпор и определённые доводы в пользу жёсткого отношения к врагам, часть из которых были довольно обоснованными, но всё же неприемлемыми, по мнению Глеба, для человека с моральными принципами. Он считал, что убийство, даже преступника, мало чем можно оправдать. Олег же был убеждён, что для воина истребление противника так же естественно, как стремление выжить в бою. На войне, как на войне.

Глеб беспокоился за друга. Его удручала перемена, которая с ним произошла. Он замечал, что Олег как-то цинично стал относиться к жизни. Его понятия о справедливости приобретали утрированную, максималистскую форму. Он считал себя вправе самостоятельно вершить беспощадный суд во имя этой справедливости, будучи непоколебимо уверенным в том, что возмездие за преступления должно быть максимально жёстким, и нет ничего зазорного в роли палача для того, кто стремится очистить мир от скверны.

В перерывах между операциями всё, в общем-то, было нормально. Иногда они весело проводили время в компании приятелей, могли напиться и кутить до утра. Олег на таких сборищах становился шумным, весёлым и бесшабашным, как в прежние времена. В такие минуты казалось, что в их жизни никогда не было жестокой реальности, в которую им пришлось окунуться. Они опять были беззаботными мальчишками, закадычными друзьями, которых водой не разольёшь. Глеб никогда не допускал мысли, что разногласия, какими бы они ни были, могут заставить их отвернуться друг от друга. Один случай всё перевернул в их отношениях.

Во время одной из операций они брали группу тёмных, среди которых было несколько подростков, которым заморочили голову и опоили зельем. Эти мальчишки сопротивлялись и дрались с не меньшим рвением, чем тёмные. Так вышло, что во время сражения, Глеб, оказавшись лицом к лицу с одним из них, послал в него довольно мощное заклятие, заставившее того свалиться кулём на землю. Олег, уже обездвиживший своего противника, вдруг резко развернулся и послал вдогонку ещё одно заклятье. Это было явным перебором для парня, уже и так получившего с лихвой. Глеб сразу понял, что если немедленно ему не помочь, он погибнет через несколько минут. Он метнулся к распростёртому на земле телу, но его неожиданно отбросило в сторону. Понадобилось несколько секунд, чтоб прийти в себя и понять, что его друг послал в него заклятие, которое хоть и не причинило ему существенного вреда, но помешало приблизиться к пострадавшему и оказать помощь. Олег стоял неподалёку, глядя на него сверху вниз.

– Ты что, рехнулся?! – заорал на него Глеб, у которого от удара об землю гудела голова.

– Это ты рехнулся! Какого рожна ты собираешься приводить в чувство этого выродка?! – проорал в ответ Олег.

– Он умрёт, если я не помогу ему!

– Туда ему и дорога!

– Не мешай мне!! – прорычал Глеб, подхватился на ноги и рванул к парню.

Время было упущено, тот уже не подавал признаков жизни.

Глеба охватило нестерпимое чувство отчаяния, безысходности. Его рвало на части от сознания того, что он ничего уже не может сделать, не может вернуть время назад всего лишь на пару минут. Он не дал бы умереть этому мальчишке, который, возможно, не был виноват в своих действиях, если бы ему не помешали.

Он повернулся к Олегу, испытывая такую ярость, какой не испытывал никогда в жизни.

– Ты!!.. Убийца!! – заорал он, остервенело.

Олег побледнел, но процедил презрительно сквозь зубы:

– Слабак.

Глеб бросился на него с кулаками. Их тут же растащили в стороны подоспевшие товарищи.

Потом было разбирательство по факту смерти этого парня. Следствие выяснило, что тот погиб в результате применения двух заклятий одновременно, ни одно из которых не было само по себе смертоносным. В действиях бывших друзей никакого криминала не усмотрели.

Но дружба закончилась. Глебу было невыносимо больно от этого, но разочарование было настолько велико, что ни о каком примирении не могло быть и речи. Олег, очевидно, тоже не считал возможным продолжение каких-либо отношений, потому что не сделал ни единой попытки что-то изменить.

У Глеба было такое чувство, будто у него безжалостно откромсали половину сердца. Он потерял не просто друга, почти брата. Его привязанность была слишком велика, и справиться с этой потерей было очень сложно. Было так больно, что ему хотелось пойти на попятную и поискать оправдание для Олега, позволяющее найти повод для примирения. Но когда он пытался думать об этом, его опять охватывало острое чувство безысходности от того, что он точно знал, что мог спасти того парня, но не спас по вине своего бывшего друга.

Он подал в отставку. Глеб давно понял, что его призвание в другом. С работой в отряде он отлично справлялся, и его уход вызвал недоумение соратников и начальства. Воины Маат всегда считались элитой, и эта работа была очень престижной. Но он ушёл без всякого сожаления. Его подготовка позволила ему заняться тем, что ему действительно было по душе. Он сдал определённые экзамены, подтвердившие его знания и навыки в области магической медицины, и прошёл практику в больнице.

Он дорвался до этой работы, как умирающий от жажды до источника. Он корпел над книгами и отрабатывал самые сложные исцеляющие заклинания без сна и отдыха, готовил зелья и снадобья с таким энтузиазмом, что это смахивало на фанатизм. Это позволило ему притупить боль от пережитого потрясения. В этой работе он находил выход из тупика, в который загоняло его чувство вины и разочарования. У него, действительно, обнаружился талант, который даётся не каждому. Он каким-то седьмым чувством мгновенно распознавал проблему и находил решение. Справляясь с очередной сложной задачей, он чувствовал невероятный подъём и ещё большее рвение к работе, новым исследованиям и экспериментам. Его любовь к изготовлению зелий сейчас оказалась как нельзя кстати. Работа требовала от него полной отдачи, она поглотила его целиком и полностью, не оставляя времени и возможностей для личной жизни, но пока одиночество его вполне устраивало.

Его бабушка умерла два года назад, других близких родственников у него не было. Со своими бывшими соратниками он виделся иногда, но не так часто, чтоб поддерживать близкие отношения. Всё это время его мысли были заняты исключительно работой. Он стремился узнать как можно больше в области медицины и потому счёл необходимым освоить и обычные методы лечения досконально. Так он оказался в университете на медицинском факультете, куда его приняли на второй курс.

* * *

Олег издал слабый стон. Глеб сразу встрепенулся и подхватился со стула. Склонился над ним, внимательно всматриваясь в его лицо.

– Олег, ты меня слышишь? – позвал он, взяв его за руку.

Веки Олега дрогнули, и он с явным усилием открыл глаза. Какое-то время взгляд его был размытым, потом в нём появилась осмысленность.

– Глеб, – сипло произнёс он, с трудом разлепив губы.

– Молчи, – сказал Глеб, сжав его руку. – Всё будет хорошо. Я тебя вытащу. Обещаю.

Губы Олега чуть искривились в попытке улыбнуться. Он закрыл глаза и как-то успокоено выдохнул.

Глеб сделал ему ещё один укол, придвинул стул поближе к кровати и уселся на него.

* * *

Глеб сдержал обещание. Он два дня практически не вылезал из палаты Олега, днюя и ночуя у его постели, отпаивая его зельями, пока не появилась уверенность, что все опасности уже позади. Через неделю он смог выписать его из больницы в совершенно удовлетворительном состоянии.

– Отдохнёшь ещё пару недель и можешь возвращаться на службу, – сказал Глеб, отдавая ему бумаги на выписку.

– Угу… Спасибо, – сказал Олег и взглянул ему прямо в лицо.

Они практически не разговаривали до сих пор, обмениваясь лишь короткими репликами по существу.

– Не за что, – невозмутимо пожал плечами Глеб, – это моя работа.

На него вдруг что-то накатило, и он прибавил иронично:

– Надеюсь, ты не очень испугался, когда увидел, что тобой занимаюсь именно я?

Олег коротко хохотнул.

– Не поверишь. Ты единственный человек, которому я доверяю больше, чем себе самому.

Он уже сделал пару шагов к выходу, но вдруг остановился и обернулся.

– Глеб… Прости, – сказал он серьёзно, глядя Глебу в глаза.

– … Уже, – кивнул Глеб.