Текст книги "Седьмой этаж"

Глава. 5. Встреча.

Какое-то нехорошее предчувствие возникло у неё после разговора по телефону. Оно никак не желало покидать её на протяжении всего оставшегося до встречи, о которой они условились, времени. Он не сказал ничего особенного, и голос был ровным, и слова тоже были самыми обычными. Разговор был коротким. Он просто подтвердил, что приедет в воскресенье к своим родителям, которые жили на той же улице, что и родители Лин, и они смогут увидеться. Она рассчитывала поболтать с ним подольше, когда он ей позвонил, но он почему-то поторопился закончить разговор, не объяснив причины спешки, сказав лишь, что они поговорят обо всём при встрече. У неё осталась какая-то неудовлетворённость в душе и это противное беспокойство, которое почему-то никак не унималось.

В субботу вечером Лин заскочила в общежитие, забрала собранную накануне сумку и отправилась на вокзал. Получив порцию бесплатного бодрящего массажа в вокзальной толчее, она добралась, наконец, до своего вагона. Соседями Лин по купе оказались приятная дама преклонного возраста и её маленький внук, который сразу же устроился на сиденье рядом с Лин и принялся демонстрировать ей свои игрушки, болтая без умолку. Лин всегда любила общаться с малышами. Она терпеливо поддерживала разговор, проявляя живой интерес к тому, о чём ей рассказывал мальчик, но когда он, утомившись от долгого сидения на месте, стал прыгать по вагонным полкам и оставил её, наконец, в покое, она почувствовала облегчение. Лин рано поднялась утром, устала за день, и теперь ей ужасно хотелось спать. Ехать предстояло ещё около трёх часов.

Мальчишка облазал все полки и потащил свою бабушку в коридор. Лин осталась в купе одна. Она прислонилась спиной к стенке и смотрела на мелькающие за окном пейзажи. Вечерело, небо окрасилось в багровые тона, солнце шло на закат. Мерный стук колёс успокаивал, убаюкивал…

* * *

Уже знакомый тёмный лес обступал Лин со всех сторон. Она осторожно делала шаг за шагом, не беспокоясь о том, что вокруг становится всё темнее, и заросли обступают её со всех сторон всё плотнее. Она подняла голову вверх и увидела свет, проникающий сквозь тёмные ветви тонкими ослепительно-белыми лучами. Лин не боялась ничего, потому что понимала, что этот свет будет с ней всегда и везде. У неё появилось жгучее желание взлететь и слиться с этим светом. Она раскинула руки в стороны, ощущая себя абсолютно свободной и невесомой…

* * *

Резкий звук заставил Лин испуганно дёрнуться и открыть глаза. Ей понадобилось несколько секунд, чтоб вернуться к реальности и осознать, что её разбудил грохот, произведённый открывающейся дверью. Бабушка с внуком возвратились в купе.

– Тётя, почитай мне книжку, – потребовал малыш, снова устраиваясь рядом с Лин и протягивая ей детскую книжку с картинками.

– Славочка, оставь тётю в покое, – укоризненно сказала его бабушка.

– Иди, я сама тебе почитаю.

– Нет, я хочу, чтоб тётя мне почитала, – надул губы малыш, прижимаясь к Лин.

– Конечно, я тебе почитаю, – улыбнулась ему Лин. – Мне совсем не трудно, – заверила она его бабушку.

Малыш выбрал в книге сказку, и Лин стала читать ему, сама при этом успокаиваясь и отвлекаясь от мысли о том, что было бы, если б она успела взлететь.

Славочка вначале слушал сказку с интересом, а потом стал зевать и прикладываться к руке Лин отяжелевшей головкой. Его бабушка расстелила на полке постель, уложила малыша спать и сама тоже устроилась с ним рядом на ночлег.

Лин до конца поездки сидела в напряжении, боясь снова задремать. Час показался ей вечностью, и она испытывала огромное облегчение, когда сошла, наконец, на своей станции и очутилась в отцовских объятьях.

* * *

Дома Лин ждал настоящий пир. Мама приготовила все её самые любимые блюда. Они ужинали втроём на кухне, где пахло свежей выпечкой и шоколадом, оживлённо переговариваясь. Соскучившиеся по дочери родители забрасывали Лин вопросами о студенческой жизни. Она с удовольствием рассказывала им об университете, о соседях по общежитию, но никак не решалась заговорить о том, что её беспокоило.

Было уже совсем поздно. Лин приехала домой всего на одну ночь. Времени на разговоры и на то, чтоб задать какие-то вопросы, было в обрез. Когда они сидели в гостиной с чашками кофе, Лин, выбрав подходящий момент, повернулась к отцу и спросила:

– Пап, скажи, а в твоём роду был кто-нибудь, у кого были необычные способности. Ну, я имею в виду не магические, а совсем нестандартные, не такие, как у всех?

Отец Лин был магом, но Лин не была знакома ни с одним из своих родственников по отцовской линии. Сколько Лин себя помнила, они жили в этом доме, на первом этаже которого размещался кондитерский магазинчик, принадлежавший её родителям. Они сами занимались изготовлением сладостей, пользующихся спросом у местных жителей. В их жизни не было ничего необычного, ничего, связанного с магией. От Лин не скрывали того, что её отец маг, но ей сумели преподнести этот факт таким образом, что она относилась к нему, как к чему-то само собой разумеющемуся и не имеющему никакого особого значения для их семьи. Отец практически не пользовался магией.

– Почему ты об этом спрашиваешь, – удивлённо приподнял брови отец.

– Ну, у моих соседей по общежитию почти у всех есть какие-то особенности. У Эммы, например, какая-то прапрабабка была сиреной, – беспечным тоном пояснила Лин.

– Вот как? Интересно, – улыбнулся её отец. – Но мои родственники, кажется, ничем особенным не отличаются. Кроме магических способностей, разумеется.

– А почему ты совсем с ними не общаешься? – спросила Лин, решив прояснить ситуацию до конца.

Родители переглянулись. Лин почувствовала, что вызвала у них своим вопросом некоторое замешательство.

– Знаешь, я не думаю, что в этом есть что-то, что стоило бы скрывать от Лин, – сказала мама Лин, послав мужу выразительный взгляд.

– Ну, хорошо… Лин, мне не очень приятно об этом говорить, но моя семья в штыки восприняла твою маму, когда я представил её, как свою будущую жену, только потому, что у неё нет магических способностей, – сказал он спокойным тоном. – Я настоял на своём, и какое-то время мы пытались мирно ужиться с моими родителями, но когда у нас появилась ты, и со временем выяснилось, что у тебя тоже нет магических способностей, твоей маме житья не стало от моей родни. В общем, я предпочёл оградить и её, и тебя от такого родственного общения. Я не думаю, что ты что-то от этого потеряла. Вы с мамой живёте в том мире, который вам ближе, а мне хорошо с вами рядом, – улыбнулся он дочери. – Знаешь, мне приятно слышать, что вы в своём общежитии так хорошо общаетесь и ладите между собой, не обращая внимания на происхождение и особенности друг друга. Кажется, мир меняется к лучшему.

Прежде, чем лечь в постель, Лин закрыла дверь в свою комнату на ключ, хотя раньше никогда этого не делала. К счастью, её опасения оказались напрасными, той ночью в её снах не было ничего сверхъестественного.

* * *

Утром Никита снова позвонил ей. Они просто перекинулись парой слов, уточняя время встречи. Странное и, казалось бы, совершенно беспричинное беспокойство опять напомнило Лин о себе.

Она пришла в кафе, в котором они обычно встречались, немножко раньше условленного времени, но он уже ждал её там. Они не виделись целый месяц, только регулярно перезванивались. Не так просто было находить возможность для встреч, учась в разных городах и имея всего один выходной в неделю.

Он приподнялся ей навстречу из-за столика, приветственно кивнув и улыбнувшись.

У неё отлегло от сердца. Так странно и волнительно было видеть его сейчас после разлуки. Они уже больше года так жили, встречаясь лишь время от времени, и каждый раз она почему-то вот так волновалась в первые минуты встречи, словно заново привыкая к нему.

Она тоже улыбнулась, вложив в улыбку всё накопившееся в ней за время разлуки тепло.

* * *

Они знали о существовании друг друга давно, с самого детства, жили на одной улице, ходили в одну школу, но никогда не дружили и даже не здоровались до тех пор, пока он вдруг однажды не подошёл к ней на одной из школьных вечеринок для старшеклассников и не пригласил её танцевать.

Это было странно. Он неловко держал её за талию и не сказал ни слова за весь танец. Он даже не смотрел на неё. Когда песня закончилась, он отступил на шаг и, взглянув, наконец, ей в лицо, серьёзно заявил:

– Я Никита. Можно я ещё раз тебя приглашу?

Её это позабавило и смутило одновременно. Она знала его имя. Было бы странно, если б имена парней из выпускного класса не вертелись на языках девчонок, которые были на год их младше. Никитой в своё время активно интересовалась одна из подружек Лин, прожужжавшая ей этой темой все уши. Знала она и то, что подруге не удалось вызвать его интерес. Он играл в футбол в школьной команде, и подружка Лин подалась в группу поддержки, чтоб иметь больше шансов на успех. В итоге, подружка заполучила в ухажёры другого симпатичного футболиста, а Никита заработал с её лёгкой руки репутацию непробиваемого бесчувственного чурбана.

– Можно. Я Лин, – улыбнулась она.

– Я знаю, – сказал он и тоже ей улыбнулся.

За тот вечер они ещё несколько раз танцевали вдвоём. Как только начинала звучать медленная мелодия, он моментально оказывался рядом с ней, молча подавал руку и вёл в толпу танцующих, потом так же молча отводил её на место, кивком благодаря за танец и исчезая. Впрочем, танцем это назвать можно было лишь с большой натяжкой. Танцевал он никак, просто неуклюже топтался на месте, стараясь не наступать ей на ноги. Лин никогда специально не занималась танцами, но у неё было отличное чувство ритма. Танцуя в паре, она становилась лёгкой, как пушинка, податливой и чувствительной к малейшему движению партнёра, и если партнёр попадался умелый, то она способна была впечатлить и его, и окружающих своей природной пластикой. Назвать Никиту хорошим танцором ни у кого язык бы не повернулся, зато способности Лин здорово их обоих в тот раз выручили, позволив уберечь её ноги от травм, а его самого от конфуза.

Когда вечер уже подходил к концу, он вдруг совсем пропал из поля её зрения, и заключительный медленный танец Лин простояла в стороне от танцующих, испытывая досаду и разочарование. Не то, чтоб он ей нравился, но его поведение вызвало у неё интерес, и она вполне закономерно ожидала каких-то определённых действий с его стороны, а он вот так вот исчез, заставив её недоумевать и теряться в догадках.

На другой день она столкнулась с ним в школьном коридоре во время одной из перемен. Он шёл в шумной компании парней-старшеклассников. Проходя мимо неё, он слегка притормозил и приветственно ей кивнул. Она разглядела на его щеке приличную ссадину.

К концу дня школу облетело известие, что вчера после вечеринки парни из футбольной команды подрались с футболистами из соседней школы. Это грозило парням серьёзными неприятностями, но зато объясняло его внезапное исчезновение.

В последующие несколько дней она периодически видела его в школе. Он неизменно кивал ей и шёл дальше, не останавливаясь. Одноклассницы Лин, которые присутствовали на той вечеринке, и, разумеется, были в курсе событий, доставали её своими вопросами и намёками, в конце концов, заставив её злиться на него.

Прошло что-то около двух недель. Лин надоело ломать голову над загадочным поведением Никиты, и она поставила для себя жирную точку на этой истории. Он продолжал здороваться с ней при встрече, но Лин не придавала этому больше никакого особого значения и вообще перестала думать о нём. Для неё было полной неожиданностью, когда он вдруг окликнул её на улице.

– Лин!

Он вынырнул откуда-то из подворотни и в один миг оказался на её пути.

– Лин, можно тебя на минутку?

Она немного опешила от неожиданности, потом согласно кивнула.

– Я хотел спросить. Ты не занята сегодня вечером?

– Занята, – ответила она, хотя то, к чему он вёл разговор, определённо было ей по душе.

– А… а завтра? – не слишком уверенно сделал он ещё одну попытку.

– И завтра занята, – категорично отрезала она.

– А послезавтра? – сказал он, но на этот раз в его голосе не было и намёка на неуверенность, зато явно проступало упрямство. Он определённо не собирался отступать от намеченной цели, и её это развеселило.

– И послезавтра, – она с вызовом посмотрела ему в глаза.

Он не отвёл взгляда, и она вдруг обнаружила, что в его синих глазах каким-то непостижимым образом отражается всё огромное небо разом, вместе со всей своей бездонностью. Её почему-то страшно смутило это открытие, и она тут же отвела взгляд в сторону, надеясь, что он не заметил её смущения.

– Хорошо. Когда ты будешь свободна? – спросил он без тени раздражения, очевидно, решив сменить тактику, и улыбнулся ей.

– А что? – она улыбнулась ему в ответ.

– Хочу пригласить тебя куда-нибудь.

Она выдержала паузу, улыбаясь с определённой долей кокетства, и сказала:

– Ну, если подумать, то сегодня вечером я не настолько занята, чтоб у меня не было времени куда-нибудь сходить. Ненадолго.

– Ненадолго, – согласился он. – Тогда я зайду за тобой в шесть. Ладно?

– Нет, в полседьмого, – безапелляционно заявила она, отвоёвывая себе право на то, чтоб диктовать ему условия, даже сдав свои позиции.

– Хорошо, в полседьмого.

Так начался их роман. На первом свидании он сумел добиться от неё поцелуя на прощанье, полагая, что с этой непростой задачей он справился лишь благодаря своей настойчивости, и даже не подозревая о том, что этот поцелуй был спланирован ею ещё тогда, когда они только договорились о встрече.

Временами их отношения были безоблачными и почти идиллическими, временами они ссорились чуть не до драки, когда находила коса на камень, но эти ссоры неизменно заканчивались очередной идиллией.

Они строили планы. Разница в возрасте, хоть и совсем незначительная, создавала в их случае определённые сложности. Для того, чтоб продолжить образование, необходимо было уехать из их маленького городка, а сделать это одновременно они никак не могли. Перспектива отношений на расстоянии сильно пугала Лин, но когда он предложил отложить своё поступление на год, чтоб дождаться, пока она окончит школу, она, хоть и не без внутренней борьбы с собой, всё же отказалась от этого предложения. Во-первых, она опасалась, что его шансы на поступление в следующем году будут меньше, во-вторых, точно знала, что в этом случае будет неизбежен конфликт с его родителями, а его мать и так почему-то не особо жаловала Лин. Они решили, что оба поступят в университет, он раньше, она позже, и смогут со временем учиться вместе, пережив один год вдали друг от друга.

Сложности начались с самого начала. В университет он не прошёл по конкурсу, и его родители настояли, чтоб он поступил в институт, который находился в городе, где жили их родственники. Лин была в ужасе, потому что в этом городе не было вуза с факультетом биологии, о котором она мечтала. Никита уговорил её не паниковать раньше времени, пообещав сделать всё возможное для того, чтоб через год перевестись в университет, в который должна была поступить она. Ей ничего не оставалось, как положится на волю судьбы.

Потянулся бесконечный год с ежедневными телефонными разговорами, тоскливыми часами одиночества, дурными мыслями, страхами и волнениями, его редкими приездами на выходные, сумасшедше-счастливыми, но такими короткими праздниками и каникулами.

В конце концов, последний школьный год остался позади, она была зачислена на первый курс университета. И опять их планам не суждено было осуществиться. У неё случилась истерика, когда он сообщил ей, что с его переводом ничего не выйдет. Она рвала и метала, упрекала его в том, что ему, по-видимому, не так уж плохо живётся в разлуке. Он был на редкость терпелив, уговаривал и убеждал её в том, что это в любом случае временно, обещал как можно чаще находить возможность видеться и клялся в вечной любви. Ей ничего не оставалось, как смириться с обстоятельствами. Они часто созванивались, но со встречами по-прежнему была напряжёнка. Вот и на этот раз они убивали двух зайцев сразу, используя единственный выходной для того, чтоб увидеться самим и повидаться с родителями. Впереди опять несколько часов в дороге, чтоб завтра снова приступить к занятиям. Часто так не наездишься, а каникулы, к сожалению, ещё не скоро.

* * *

Он обнял её и чмокнул в щёку.

– Привет, Лин. Ну… как ты?

– Да так. Плохо без тебя, – пробормотала она ему в плечо.

Он какое-то время молча держал её в осторожных объятьях, потом, спохватившись, отпустил. Выдвинул стул, приглашая присесть за столик. Она скинула куртку, села и улыбнулась ему, чуть-чуть смущаясь.

Они месяц не виделись, и он казался ей каким-то незнакомым. Он словно ощутимо повзрослел за это время и держался как-то напряжённо. Она тоже странно себя чувствовала, почему-то не находя слов для разговора. По телефону они находили, о чём поговорить, а сейчас все слова вдруг куда-то улетучились из головы. И опять возникло смутное беспокойство в душе.

– Хочу мороженого, – заявила она, задорно улыбнувшись и разрядив обстановку.

– Без проблем. Сейчас будет, – поддержал он её бодрый тон.

Они посидели в кафе, болтая на отвлечённые темы, потом бродили по дорожкам парка, держась за руки и продолжая о чём-то говорить. Она всё ждала, когда он, наконец, поцелует её. По-настоящему поцелует – поцелуй в щёчку при встрече не в счёт. Они не виделись целый месяц. Неужели ему достаточно просто разговоров?

Он сжимал её ладонь и с энтузиазмом рассказывал о своей студенческой жизни, но в её душе неумолимо росло беспокойство.

Она никогда не церемонилась с ним, если её что-то не устраивало в их отношениях, сразу говорила в лоб, что думает и чего от него хочет. Сейчас с ней творилось что-то непонятное. Она болезненно чувствовала, что ей есть о чём спросить его, но её сознание категорически отказывалось сформулировать этот вопрос даже в мыслях. Она заставила его остановиться и повернулась к нему лицом. Глядя ему в глаза, легко провела пальцами по его прохладной щеке.

– Ник, поцелуй меня, – негромко сказала она.

Он замер на секунду, потом осторожно коснулся её губ губами. Она запустила пальцы ему в волосы и вложила в поцелуй всю страсть, на какую была способна. Он ответил ей с такой же страстью. Оставшееся до отъезда время они скоротали за поцелуями и объятьями. Он проводил её на поезд и выпустил из рук, только когда паровоз уже зашипел, трогаясь с места, а проводница сердито на них прикрикнула, грозясь дать парню пинка, чтоб он наконец покинул вагон.

Глава 6. Боль.

Зима, как обычно, наступила внезапно. Снегопад продолжался несколько дней кряду, засыпая дороги и нарушая привычный городской ритм. На улицах выросли сугробы, транспорт застыл в пробках. Лин слишком долго добиралась из универа в общежитие и успела капитально продрогнуть. Придя домой, она первым делом пошла на кухню и заварила себе чай. Принесла чашку в комнату, устроилась на кровати, закутавшись в плед, и стала пить горячую жидкость маленькими глотками, постепенно отогреваясь и возвращая себе нормальное расположение духа. От тепла Лин разомлела, и её стало настойчиво клонить в сон.

Телефонный звонок заставил её вздрогнуть от неожиданности. Мобильник остался в сумке, которую она бросила в угол комнаты, когда пришла домой. Лин жутко не хотелось вылезать из своего тёплого гнёздышка, но она всё же сделала над собой усилие, откинула плед в сторону, сползла с кровати и добралась до сумки. Ей пришлось потратить ещё некоторое время на то, чтоб откопать мобильник в её недрах. Тот всё это время продолжал заливисто трезвонить. Прежде, чем ответить, Лин взглянула на дисплей. Определившийся номер не был ей знаком. У неё мелькнула мысль о том, что, вероятно, кто-то ошибся, и ей стало досадно, что пришлось из-за этого вылезать из постели, но она всё же ответила.

– Алло.

– Добрый день. Могу я поговорить с Полиной? – официальным тоном поинтересовалась девушка на том конце разговора.

Лин определённо никогда раньше не слышала этот голос.

– Да. Я Вас слушаю, – настороженно ответила она.

– …Полина, мы с Вами не знакомы, – сказала девушка после небольшой заминки. – Меня зовут Алиса. Честно говоря, у меня к Вам не очень приятный разговор личного характера.

У Лин стало муторно на душе. Уже знакомое ей нехорошее предчувствие заставило сердце судорожно сжаться.

– У нас с Вами есть один общий друг, – продолжала девушка.

Лин уже поняла, что именно сейчас услышит, сердце зашлось от ноющей боли, но она собрала волю в кулак и, изо всех сил стараясь не позволять голосу дрожать, спросила:

– О ком Вы говорите?

– О Никите. Вы ведь с ним знакомы?

– Разумеется. Он мой парень, – жёстко заявила Лин.

– Видите ли, у меня тоже есть веские основания считать его своим парнем.

Собеседница Лин старалась говорить уверенно и даже высокомерно, но Лин уловила в её голосе едва заметную дрожь.

– Если Вы так уверены в том, что он ваш парень, к чему этот разговор? Разве ему что-то мешает самому сказать мне о том, что он встретил другую девушку и прекратить со мной отношения? – Лин вложила в свой ответ определённую долю яда и сумела не выдать своего состояния.

– Возможно, его устраивает наличие у него двух девушек сразу, – ответила Алиса.

– Это возможно только при условии, что ни одна из девушек не будет в курсе его происков, так ведь? Вы обо всём знаете, но разговариваете не с ним, а со мной, – спокойным тоном констатировала Лин, хотя это видимое спокойствие дорогого ей стоило. – Вы не ставите его самого перед выбором, а звоните мне и заявляете, что Вы его девушка.

– Слушай, тебя что, совершенно не волнует то, что он тебя обманывает? Ты что, не понимаешь, что он тебе изменяет? Тебе всё равно, да? – Алиса, видимо, предпочла отбросить в сторону излишние церемонии, в её голосе зазвенели возмущение и лёгкая паника. – Он обеим нам морочит голову! Тебя это что, устраивает?!

– А тебя это устраивает? Ты знаешь о моём существовании и о наших с ним отношениях и, тем не менее, ты утверждаешь, что считаешь его своим парнем. Ты чего хотела добиться этим разговором? – пренебрежительным тоном поинтересовалась Лин. – Это ведь он рассказал тебе обо мне, так?

– Какая разница, кто мне сказал? – не слишком уверенно парировала Алиса. – Факт остаётся фактом, он изменяет тебе со мной. Понятно?

– Ты всё сказала? – фыркнула Лин. – Тогда разговор окончен.

– Ну и дура же ты! – выкрикнула в трубку Алиса. – Не удивительно, что он рога тебе наставляет!

Лин, несмотря на острую душевную боль, испытывала злорадное торжество, чувствуя, как её соперница исходит желчью от бессильной злобы.

– Сама ты дура, – равнодушно заявила она и отключилась от разговора.

Несколько секунд она стояла без движения с телефоном в руке, потом бессильно опустилась на кровать и разрыдалась так, как никогда в жизни ещё не рыдала, надрывно, отчаянно. Всё хорошее в один миг испарилось из мира. Всё, во что она верила, на что надеялась, о чём мечтала. Всё рухнуло. У неё не было ни малейших сомнений в том, что эта Алиса ей не соврала. Она сама чувствовала это, догадывалась обо всём с той их последней встречи, но предпочитала не думать об этом. Теперь не было смысла обманывать себя. Даже, если он сделал свой выбор и у него с этой девушкой всё кончено, это уже ничего не меняет. Лин всегда была реалисткой, мудрой и рассудительной не по годам. Она отдавала себе отчёт в том, что сильно рискует, пытаясь сохранять отношения на расстоянии. И всё же, надеялась на то, что он любит её. Любит так же сильно, как она любит его. Любит и не предаст.

Лин корчилась в рыданиях, умирая от безысходности, захлёбываясь в разочаровании и ощущая полную бессмысленность своего существования в этом холодном мире, где ей не во что больше верить.

* * *

В конец измотанная душевными переживаниями, Лин задремала.

Она снова шла по тёмной чаще, которая обступала её всё плотнее. Ей не было страшно, ей было тоскливо и неуютно. Она знала, что ей следует улетать отсюда как можно скорее, иначе эта тоска совсем её затянет. Она сделала лёгкое движение всем телом, отрываясь от земли и ощущая уже знакомую невесомость.

Внезапный резкий звук вдруг прервал её сон, заставив в испуге подскочить на кровати. Сердце бешено колотилось, и какая-то противная тошнотворная слабость расползалась по всему телу. Лин с трудом сообразила, что снова звонит её телефон. Она машинально потянулась к нему и нажала кнопку ответа.

– Привет, любимая!

Лин ещё не совсем пришла в себя, и его бодрый голос прозвучал для неё так, словно он доносился с другой планеты. Она какое-то время тупо смотрела на дисплей, на котором высветился номер его мобильного. Лин испытывала какое-то крайнее замешательство. Происходящее казалось ей совершенно нереальным и нелепым. То, что он звонит ей сейчас и называет любимой, не укладывалось в голове и было похоже на какой-то идиотский фарс.

– Лин, ты меня слышишь? Лин! Алло! Лин!

Она слышала его голос и не понимала, что сейчас чувствует. Это замешательство заставило её поднести телефон к уху и ответить.

– Алло, – собственный бесцветный голос показался ей совсем незнакомым.

– … Лин… Это ты? – озадачился он. – Что-то случилось? – в его голосе появилось напряжение.

– Да, наверное, случилось. Тебе об этом лучше знать, – обида и злость уже перевесили растерянность, и в её словах зазвенел лёд. – Твоя девушка, Алиса, сообщила мне некоторые подробности ваших с ней отношений.

– … Она тебе звонила…? Лин, я очень тебя прошу, пожалуйста, не делай сейчас никаких выводов… Я тебе всё объясню. Всё совсем не так, как тебе сейчас кажется, – его голос заметно дрожал от волнения. – У меня с ней нет ничего, клянусь. Это было случайностью, недоразумением… Ничего нет, Лин! Лин, верь мне, пожалуйста! Я люблю тебя! Мне никто, кроме тебя, не нужен! Слышишь?! Лин!

– Не ори. Я не глухая, – холодно ответила Лин. – Мне не нужны твои объяснения. Всё кончено.

– Нет! Так нельзя, Лин! Нам надо поговорить! Я приеду! Я всё объясню!

Лин прервала разговор. Тут же раздался новый звонок. Она сбросила вызов. Ещё звонок. Лин отключила телефон.

Холодно, зуб на зуб не попадает. Душа стынет. Вот и всё. В её жизни нет больше Никиты. Она какое-то время осмысливала этот факт. Слёзы, похоже, в ней закончились, но боль в душе с каждой секундой становилась всё острее. Тишина в комнате стала такой невыносимо гнетущей, что Лин захотелось срочно куда-нибудь сбежать отсюда. Она поднялась с кровати и взглянула на себя в зеркало. Вид собственного опухшего от слёз лица и потускневших глаз вызвал у неё приступ жалости к себе самой, и слёзы опять запросились наружу, но Лин решительно отогнала от себя слезливое настроение, скорчив зеркалу рожу и упрямо тряхнув волосами. Если б сейчас был день, она обязательно куда-нибудь пошла бы, куда угодно, лишь бы не сидеть тут, болезненно привыкая к своему нежданно навалившемуся одиночеству. Но был уже вечер. Перспектива скоротать остаток дня и ночь в этой комнате один на один со своей бедой откровенно её пугала. Лин взяла полотенце и направилась в ванную, решив для начала привести себя в порядок.

Она долго плюхалась в холодной воде, ополаскивая лицо и поглядывая на своё отражение в зеркале, висящем над раковиной. Она казалась себе сейчас такой взрослой, почти старой. Промокнув лицо полотенцем, Лин попыталась улыбнуться своему отражению, но глаза не желали улыбаться, и вряд ли кто-нибудь смог бы сейчас судить их за это.

Она медленно поплелась обратно в свою комнату, совершенно не представляя, что будет делать дальше.

* * *

Лин нехотя плелась к себе в комнату, пытаясь определиться со своими дальнейшими действиями. Можно было пойти сейчас к девчонкам. Ей этого хотелось, но она была уверена, что они обязательно заметят её состояние. Она не была готова обсуждать свою проблему. Она просто не вынесла бы сейчас расспросов, а их точно избежать не удалось бы, поэтому Лин решила, что это не вариант.

В холле она столкнулась с Петром.

– Привет, Лин, – улыбнулся он ей, покрываясь румянцем, как обычно.

– Угу, привет, – кивнула ему Лин.

У неё в памяти медленно всплывало какое-то обстоятельство, связанное с ним, но она никак не могла сосредоточиться и вспомнить, какое именно.

– Петь, погоди, что-то я хотела…, – пробормотала она. – Ах, да! Знаешь, я сегодня случайно оказалась около одного зоомагазинчика. Обнаружила там какие-то вкусняшки для пауков. Не знаю, правда, подойдёт ли это Каролине. Давай я принесу, ты сам посмотришь, можно ей такое, или нет.

– Давай, – с готовностью отозвался Пётр.

– Ну, я тогда сейчас к тебе зайду, – слабо улыбнулась Лин и направилась было к себе.

Пётр открыл дверь в мужское крыло и шагнул в коридор. Дверь в его комнату находилась всего в нескольких метрах от входа в холл.

Вдруг из комнаты Петра раздался какой-то грохот, словно упало что-то очень тяжёлое. Лин и Пётр оба вздрогнули и повернулись в сторону звука.

– Что за…? – озадаченно пробормотал Пётр и бросился к своей двери.

Лин поспешила за ним. Пётр рывком распахнул дверь. Лин заглянула в комнату поверх его плеча и сразу поняла, что послужило причиной такого жуткого грохота – книжная полка сорвалась со стены на пол. Книги разлетелись по всей комнате.

Пётр сделал пару осторожных шагов вглубь комнаты, напряжённо всматриваясь в заваленный книгами пол. Лин не сразу поняла, почему он вдруг так побледнел. Парень присел на корточки и тихонько свистнул. Ответа не последовало. Пётр сделал ещё одну попытку позвать Каролину. Потом стал поднимать книги одну за другой, подбираясь к упавшей полке. Лин видела, как дрожат у него руки, и ей стало страшно. Она тоже стала молча осторожно поднимать книги, боясь того, что может под ними обнаружить.

Пётр поднял очередной увесистый том и замер. Лин какое-то время опасалась взглянуть на него. Потом решилась. Он сидел на корточках и держал в ладонях безжизненное мохнатое тельце, низко опустив голову и тяжело дыша. Лин присела рядом и осторожно обняла его за плечи. Она вдруг так отчётливо почувствовала его отчаянье, словно между ними сейчас установился какой-то незримый канал прямой связи. Это не было обычным человеческим состраданием. Чувства, которые она в этот момент испытывала, совершенно определённо не были её собственными. Её на миг это озадачило, а потом она внезапно поняла, что ей следует делать.

– Петь, – она слегка тряхнула его за плечо. – Дай мне её.

Он поднял на неё глаза. Лицо у него было совсем бледным и растерянным.

– Давай её сюда, так надо, – уверенно повторила она.

Он подчинился и передал ей изломанное тельце Каролины из рук в руки. Лин подержала его в ладонях пару секунд и вдруг отчётливо ощутила, что в него ещё можно вернуть жизнь. Она закрыла глаза и сосредоточилась на своих ощущениях. В ней всколыхнулось что-то мощное, но вполне управляемое, какая-то энергия, которую ей следовало направить в нужное русло. Эта энергия, подчиняясь её воле, потекла к рукам, в которых она держала Каролину. В кончиках её пальцев появилось ощущение жара, и в какой-то момент тепло вышло наружу. Тельце в ладонях Лин засветилось мягким светом.