Текст книги "Не пролететь мимо Земли"

– Пойдем, перетрем? – сказал Сергей.

Парень усмехнулся и сказал миролюбиво:

– Извини, братан. Я же думал, она на работе.

– Я тебе не братан. Сядь в машину и не высовывайся, – сказал Сергей.

Костя проворно скрылся в машине, не произнеся больше звука.

– Может, за Вичкой зайдем? – сказал Сергей. – Все-таки, Грин на два года уезжает…

Катя пожала плечами.

– Иди один, – сказала она. – Если ее мать меня увидит, еще одну заяву накатает.

Сергей кинул взгляд на парня в машине. Тот опустил стекло в окне и смотрел в противоположную сторону. На ступеньки подъезда.

– Я быстро, – сказал Сергей. – Туда и обратно.

– Можешь не торопиться, – сказала Катя издевательски.

– Катя, я…

– Иди, иди.

Сергей пошел к подъезду.

Катя задумчиво посмотрела на машину. Какое-то смутное воспоминание зашевелилось у нее в мозгу. Но тут она увидела девушку, с которой Сергей столкнулся на ступеньках подъезда, и забыла обо всем.

Точнее, Катя увидела даже не девушку, а ее платье. Оно было фасона «Золушка на балу». Почти такое же, если не именно его два дня назад Катя видела в витрине магазина на центральной улице Веслогорска, когда шла из управы после допроса. Стоило платье больше, чем ее новый мобильник. Катя перешла улицу, села на лавочку так, чтобы видеть платье во всей его красе и долго курила, любуясь нарядом и успокаивая нервы мечтами о том, что не сейчас, так когда-нибудь… Катя знала, что на самом деле она никогда не оденет этого платья, что придавало ее мыслям горький привкус несбыточной мечты.

* * *

Вика последний раз провела кисточкой по губам, одернула платье и вышла на площадку. Лифт приехал быстро, и уже через несколько минут девушка спускалась по выщербленным ступеням подъезда. Вика посмотрела по сторонам и увидела серебристый мерс Костика. Навстречу Вике по ступенькам поднимался какой-то парень. Девушка чуть не столкнулась с ним и только тогда увидела, что это Сергей.

Парень улыбнулся.

– Привет, Вичка, – сказал он.

Вика смотрела на Сергея. На его поношенную футболку, на засаленные джинсы, разрезанные на коленях. На помятое после вчерашнего лицо. Она не понимала, как это лицо могло казаться ей прекраснее всех лиц на свете. «Боже мой», думала девушка. – «И на этого кандидата в бомжи я убила полгода жизни!».

– Здравствуй, Сережа, – сказала Вика.

Сергей отвел взгляд. Такое равнодушное лицо у женщины, с которой он переспал, парень видел впервые.

– Мы идем Грина провожать, на вокзал. Его ведь в армию забрали, – сказал Сергей с трудом. – В Хириши позвонили, но Рита не приедет, скорее всего. Не успеет уже. Хочешь, пойдем с нами?

– Я думаю, что если Рома хотел бы меня видеть, то сам позвонил бы, – сказала Вика. – Да и потом, у меня дела. Извини, Сережа.

Она обошла его. Сергей обернулся. Катя увидела его искаженное лицо. «Да, так его еще не отбривали», подумала Катя. Но тут она увидела, куда идет Вика, и все остальные мысли вылетели у нее из головы.

– Ты молодец, – сказала Катя. – Далеко пойдешь.

Вика посмотрела сквозь нее. Потом улыбнулась.

– А тебе, похоже, придется немного посидеть, ха?

Катя не нашлась, что ответить. Вика неторопливо открыла дверцу мерседеса.

– Привет, Костик, – сказала она, садясь. – Куда поедем?

Катя еще слышала, как Костик ответил:

– Куда собирались. Но только сначала ко мне домой заедем…

Окончание разговора отрезало закрывшейся дверцей. Вика посмотрела на Катю через стекло. Их глаза встретились. Вика снова улыбнулась. Костик завел мотор, и машина тихо тронулась по узкой дорожке.

Сергей подошел к Кате. У него был вид собаки, которую побили, а она так и не поняла, за что.

– Ну, поговорил? – сказала Катя, вставая и бросая окурок. – Поедем на вокзал?

Сергей кивнул, и они пошли к остановке. Он молчал. Катя искоса посматривала на него. Когда они прошли арку, Катя заметила, что телефон уже раскурочили. Вместо аппарата на стене осталась только железная рама с торчащими из нее обрывками разноцветных проводов. Девушка подумала о том, как круто изменилась бы Викина судьба, случились этот акт вандализма недельки на две пораньше. Катя вздохнула. На ее собственную судьбу это тоже повлияло бы, причем далеко не в лучшую сторону. Ни с мобильника, ни из дома Катя «скорую» вызывать бы не стала.

Девушка нарушила затянувшееся молчание.

– Да уж, – сказала она. – Боже мой, на кого она променяла Грина! Это потрясающее тело и такой кусок жира!

– Ты его тачку видела? – сказал Сергей сухо.

Катя сплюнула себе под ноги.

– Трахаться-то не с тачкой придется, – ответила она.

– Она так, – сказал Сергей. – Так на меня смотрела… Как будто…

– Как на кусок кошачьего дерьма, – сказала Катя безжалостно.

Сергей остановился, и Катя увидела по его лицу, что он сейчас заплачет. Девушка вздохнула и обняла его. Какая-то бабка с кошелкой неодобрительно покосилась на них и поджала губы.

– Послушай, – сказала Катя. – Ты ведь видел, что она переступила через Грина. Почему же ты думал, что она не сможет переступить через тебя?

– Но… – сказал Сергей. – Зачем … если она не хотела… не смотрела на меня всерьез…

Катя погладила его по плечу.

– Девственность, на самом-то деле, очень большая головная боль, – сказала Катя. – Не сама по себе, а как ее лишиться. Я не знаю, чем ее Грин не устроил. Если бы у меня был выбор между вами, когда я собиралась сделать то же, что и Вичка твоя, ты бы никаких шансов не имел. Но на вкус и на цвет товарища нет. А теперь ты ей не нужен, вот и все. Пойдем на вокзал, пока мы тут сырость разводим, поезд уже уйдет.

Сергей всхлипнул и вытер лицо рукавом.

– Ты бы выбрала Грина? – сказал он.

– Да, – сказала Катя. – Не спрашивай, почему. Я не знаю.

– Тогда почему, – спросил Сергей. – Почему ты со мной?

Катя усмехнулась.

– Любовь зла, – сказала она.

Неизвестно, что бы ответил ей на это Сергей, но тут Катя увидела, что к остановке подходит автобус, и дернула Сергея за рукав:

– Бежим!

* * *

– Мы ведь с ней восемь лет за одной партой просидели, – сказала Рита. – Я, конечно, изменила свое мнение о Вике после того, как она Ромку кинула, но такого от нее не ожидала. Ведь если бы Вичка пришла сейчас к поезду, Грин бы простил ее. А он, может быть, и не вернется уже… Серебристый мерс! Надо же!

Гарик мрачно хмыкнул, а Рикошет сказал:

– Вопрос в том, нужно ли ей это прощение?

* * *

День был жаркий, и Костик быстро вспотел. Его мягкое тело на ощупь было отвратительным, скользким, как стухшая рыба. Лицо его покрывали мелкие капли пота. К тому же, жизнь приучила его не рассусоливать понапрасну, а переходить прямо к делу. Или к телу. Сергей тоже опустил прелюдию, но тогда Вике было и хорошо, и больно. Сергея Вика хотела, хотя сейчас и не могла понять, почему. А сейчас Вика не ощущала ничего. Движения Костика слишком напоминали действия медсестры, вливавшей девушке лекарство каждый день месяц подряд. И все.

И вдруг Вика поняла, чье лицо ей всегда хотелось видеть над собой. Девушка закусила губу, закрыла глаза и отвернулась.

Костик остановился.

– Ты чего морду воротишь? Неохота смотреть на меня, что ли?

– А если и так, – процедила Вика сквозь зубы.

– Так это легко устроить, – усмехнулся Костик.

Прежде чем она успела понять, что он делает, Костик перевернул девушку лицом вниз. Вика вскрикнула.

– Тихо, тихо, – пробормотал Костик.

Вика проехалась лицом по кожаному чехлу сиденья. Кожа за день нагрелась на солнце, и была противно теплой. Следующие пятнадцать минут в голове ее билась только одна мысль: «Господи, да когда же он кончит».

Костик громко вздохнул и сполз с нее. Вика даже не пошевелилась. Костик ущипнул ее за задницу.

– Ты чего там, заснула, что ли? – спросил он.

Вика наконец нащупала ручку двери и нажала ее. Девушка выскочила из машины и побежала по полю. Свежая травка, такая зеленая, что резало глаз, еще не доходила и до щиколоток Вики.

– Дура! – крикнул Костик ей вслед.

Догонять ее он не собирался. Парень протянул руку к бардачку. Как всегда, после этого Костику хотелось покурить. Взгляд его упал на соседнее сиденье. Затем Костик посмотрел на себя.

– Черт, – сказал он.

Костик кое-как обтерся, застегнул брюки и вышел из машины.

Как он и ожидал, далеко Вичка не убежала. Она стояла спиной к нему на краю небольшого оврага и смотрела на начинавшийся за ним лес. Костик подошел в ней, хозяйским жестом одернул юбку.

– Что ж ты не сказала, что у тебя месячные? – сказал он миролюбиво.

– Дурак, – ответила Вика, не оборачиваясь.

Костик обнял ее.

– Целочка, что ли?

Вика молчала.

– Ну прости меня, – сказал Костик. – Я был бы с тобой понежнее, если бы знал. Но ты ведь молчишь, как рыба об лед, а мысли читать я не умею.

Вика всхлипнула.

– Ну все, все, – сказал Костик, поглаживая ее. – Господи, всю жизнь мечтал целочку трахнуть. А когда встретил, то и не распознал сразу. Ну ладно, поехали.

Вика повела плечом. Не такого ответа она ожидала. Предвидя события и примерно представляя характер Костика, Вика уже присмотрела себе кое-что в ювелирке. Костик усмехнулся.

– Уговаривать не буду. Ты помнишь, что отсюда до города километров пятнадцать? – сказал он.

Вика надулась и пошла к серебристому мерседесу, стоявшему на обочине. Грунтовая дорога делила поле почти ровно пополам.

Когда Костик выехал на главную дорогу, Вика сказала:

– Давай сейчас на вокзал заедем.

– Как скажешь.

Костик искоса посмотрел на нее. Девушка уже не всхлипывала и, в общем, пришла в себя.

– А теперь давай поговорим как взрослые люди, – сказал он спокойно.

У Вики внутри все сжалось.

– Ну что же, давай, – сказала она, стараясь тоже выглядеть спокойной.

– Месяц назад я встретил тебя в поезде, – сказал Костя. – Помог заблудившейся в железных ветках птичке вернуться домой.

Вика усмехнулась:

– Да ты поэт, оказывается.

– Каждый станет поэтом, если будет слишком много свободного времени, – философски сказал Костя. Вика не стала задавать глупых вопросов, где это у него было много свободного времени. Девушка знала, что в его среде ходка на зону выполняет ту же функцию, что и обряд инициации у в жизни мальчиков из диких племен Папуа – Новой Гвинеи.

– Я даю тебе свой телефон, – продолжал Костя. – Ты объявляешься через неделю, просишь денег и ничего не объясняешь. Я тебе их даю, и ты исчезаешь почти на месяц. Потом снова откуда-то нарисовываешься, мы с тобой ходим по кабакам и все такое. Я спрашиваю тебя про деньги, и ты исчезаешь снова.

– Костя, – сказала Вика растерянно. – Так уж получилось… Ты неправильно понял… Я могу все объяснить…

– Не надо, – сказал Костя. – Я уже понял, что тех денег я уже никогда не увижу. Это была неплохая сумма, между прочим. Кабаки, ладно, спишем, это было для души. Но по всем понятиям, ты мне теперь должна… – он зашевелил губами и прищурился, что-то прикидывая в уме. – Еще три раза как минимум. Это если стрэйт. А если как сегодня, да еще за щечку возьмешь, то ладно уж, так и быть, раза два.

– Костя, – пробормотала ошеломленная Вика.

– Потом можешь катиться на все четыре стороны, – сказал Костя. – Если захочешь. Держать не буду. Поняла?

Вика кивнула.

– Да только кажется мне, – сказал Костя. – Что ты этого не захочешь. Но если ты хочешь и дальше в этой машинке кататься, придется очень постараться, очень. Поняла?

Вика снова кивнула.

* * *

После того, как безжизненный голос дикторши сообщил о задержке прибытия поезда Архангельск – Москва, большая часть пассажиров поспешила укрыться от нещадно припекающего солнца в здании вокзала. На платформе остались только призывники, сопровождавшие их трое офицеров – с каждого из которых уже сошло по семь потов, и июньская жара была здесь совсем ни при чем – и некоторые из провожающих. В течение часа призывники прошли трансформацию от толпы, непредсказуемо рвущейся в разные стороны, до массы бесчувственных тел. Офицеры и те из будущих воинов Российской Армии, кто еще мог держаться на ногах, а так же наиболее стойкие из провожающих, включая Сергея, перетаскали тела в тенек.

Теперь Грин и Сергей сидели на лавочке под развесистой липой и курили, любуясь делом своих рук.

Катя пошла встречать Риту и Рикошета, те позвонили, что уже подъезжают.

Сергей решил, что момент уже созрел. Измученные офицеры глядели вдоль путей, высматривая поезд, и не обращали на них внимания.

– Вот опять мы на вокзале, – сказал Сергей задумчиво. – Может, и этого поезда нам удастся тебя снять, а, Грин? Ты ведь еще присягу не давал, повернулся и ушел – ищи тебя потом… А там и справку какую-нибудь выправить можно…

Он искоса посмотрел на парня.

– Я в военкомате Генриха Сергеевича видел, – сказал Рома, помолчав. – У него сыновья, представляешь, квартиру за долги бандитам отдали. Так вот Генрих Сергеевич тоже идет, контрактником в Чечню. Денег заработать. Сказал, что будет иметь меня в виду.

– Ты с ума сошел, – сказал Сергей растерянно.

Рома покачал головой.

– Ну что мне здесь делать? – сказал он.

– Это я во всем виноват, – всхлипнул Сергей.

Грин глянул на него.

– Да нет, – сказал он. – Я даже рад, что так получилось. Много нового и полезного узнал о женщинах.

– Они не все такие, – пробормотал Сергей.

Рома пожал плечами, но развивать тему не стал.

– И группа наша развалилась, – сказал солист «Акафиста».

– Да ладно, – сказал Грин. – Барабанщиков хоть пруд пруди. Это же не бас-гитаристы…

– В том-то и дело, – сказал Сергей. – Рикошета пьяного замели на проходной, почти сразу после майских. Сказал, что у него был день рождения, хотя в паспорте – сам видел – 25 ноября, как у тебя, только год, ясно дело, другой.

В глазах Ромы что-то мелькнуло.

– Ну, – сказал экс-барабанщик. – И в паспортах бывают ошибки…

– Понятно, – сказал Сергей. – Если бы он, например, себя на полгода старше сделал. На пенсию раньше и все такое. Но младше? Так вот, Рикошет уволился и уехал в Хириши. Сказал, что к тетке. Но я думаю, что его просто Бабай к себе сманил. Они же, как-никак, контракт выиграли.

Рома вздохнул. Сергей был прав – Бабай действительно сманил Рикошета. Да только бывший солист бывшей группы ошибался насчет причины, которая была ясна Роме как божий день. Но просвещать Сергея Рома не стал. Это была слишком личная причина. А может быть, сыграло и то, и другое. И чувства, и практичность Рикошета.

– У Вики, – сказал Грин. – Вроде был вроде знакомый бас-гитарист. Который Витьку гитару дал. Поговори с ней.

Сергей отвел взгляд.

– Вряд ли Вика будет со мной на такие темы разговаривать, – сказал он угрюмо. – Не до того теперь ей. У нее…

Сергей спохватился. Грин пристально смотрел на него.

– А вот и Катя! – воскликнул Сергей с явным облегчением, увидев свою девушку и Бабая, идущих к ним. – Слушай, я пойду, куплю лимонада, а вы пока потусуйтесь здесь…

* * *

Катя убежала с Сергеем, рассудив, что такое важное дело, как закупки прохладительного и горячительного, ему одному доверять не стоит. Тем более, что Рита, оказывается, тоже подумала об этом и надо было поймать ее в ларьке, чтобы согласовать «карту вин».

Гарик и Рома остались одни. С запада наползала туча, готовая вот-вот проглотить солнце, порыв ветра закружил по платформе окурки, обрывки газет, и прочий мусор. К счастью, для того, чтобы сдвинуть с места тела призывников, этот порыв оказался слишком слабым. Бабай на миг представил себе, как тела парней катятся по перрону, друг за другом, как рассыпавшиеся из грузового вагона бревна, бешено вращаясь, мелькая подошвами ботинок вперемежку с бритыми головами.

Грин молчал, искоса поглядывая на Гарика.

Бабай не выдержал и сказал:

– Ты как-то странно на меня смотришь.

– Да вот, – сказал Рома. – Пытаюсь понять…

Гарик побледнел, но Рома отлично понял, что это от сдерживаемого гнева, а не от страха.

– Что понять? – неприятным усмехаясь, спросил Гарик. – Кто из нас кого трахает?

Рома смутился.

– Нет, – ответил Грин. – За что он полюбил тебя. За что мужчины вообще любят мужчин…

Гарик смягчился.

– Ты читал сказку «Великан-эгоист»? – спросил он.

Рома потер рукой висок.

– На английском вроде что-то проходили, – сказал он неуверенно. – Он там забор поставил вокруг сада, чтобы дети яблоки не рвали, а там возьми зима и поселись… Эта?

– Да, – ответил Гарик. – Почитай на русском, у тебя теперь время будет, а в воинской библиотеке классика должна быть. Особенно внимательно – что стало с деревом, на которое великан посадил малыша…

– Ладно, – сказал Рома. – Попробую найти.

– Я тебя совсем не знаю, – помолчав, сказал Гарик. – Но хочу поблагодарить.

– За что?

– За то, чего ты не сделал в ночь после концерта.

Рома усмехнулся так же неприятно, как только что солист «КБ».

– А почему ты так уверен, что я этого не сделал?

– Рита утром спросила меня, смеясь, не приставал ли Рикошет ко мне, – тихо ответил Гарик. – Я сделал круглые глаза и все такое. И она поверила. Потому что хотела верить именно в это. А если бы вы… Если бы ты не оказался ей настоящим другом, она хотела бы верить в другое.

– В правду, – сказал Рома.

– Да.

Одно из лежавших рядком на асфальте тел зашевелилось и неразборчиво то ли выругалось, то ли помолилось. Тень сместилась, и тело оказалось на самом солнцепеке. Грин поднялся и рывком затащил его поглубже в кусты.

– Скажи, ты, вот, кажется, в этом разбираешься, – спросил Рома, вернувшись к Гарику. Садиться на лавочку он не стал, у него и так уже затекли ноги от долгой неподвижности. – Что, девушкам надо врать?

Гарик задумался.

– Я не знаю, Грин, – сказал он наконец. – Рикошет тоже советовал сказать все сразу ей. Мол, потом Рита все равно узнает и будет только хуже. Тем более, Рита, оказывается, сразу знала, что он из себя представляет, и догадаться, по крайней мере предположить, для нее не составит труда. Но понимаешь, я не смог… Это не от того зависит, что ты хочешь сказать. А от того, может человек услышать правду, или нет.

* * *

Катя, увидев завывающую машину с включенной мигалкой, шарахнулась обратно в вокзал, и выскочившая из «уазика» Рита едва успела схватить ее за рукав.

– Эффектно, – пробормотала Катя, глядя на вылезающего Гарика и Андрея. Она вспомнила, что Андрей работает в ГИБДД. – А я-то уже подумала…

Гарик с Катей пошли к поезду, а Рита решила заскочить в ларек.

– Я с тобой пойду, сигарет куплю и поеду, – сказал Андрей Рите. – А то в управе скоро обед, сейчас все разбегутся.

Рикошет выбрался из милицейского «уазика» последним. Он пошел было за ребятами, но тут его взгляд зацепил серебристый мерседес, въехавший одним колесом на тротуар. Витек словно споткнулся.

– Рикошет, ты идешь? – крикнул Гарик.

– Сейчас, только в толчок заскочу. Вы идите, я догоню вас.

Ребята пошли дальше. Рикошет перевел взгляд и увидел в рощице, рядом с которой остановился мерседес и через которую пролегал самый короткий путь на платформу, девушку в ярком платье. Стоило оно никак не меньше его месячной зарплаты Рикошета, но его счастливая обладательница совершенно не щадила дорогого шелка, продираясь сквозь колючие кусты.

Рикошет узнал Вику.

Он кинулся в рощу наперерез девушке со скоростью, совершенно непредставимой для такого большого тела.

* * *

Вика видела Ромика. К нему подошли Рита, Катя и Сергей. На перроне между друзьями поставили увесистый пакет, из которого Сергей доставал бутылки с пивом. Ветер кружил на платформе окурки и разноцветные пакетики из-под чипсов, гремел пустыми бутылками. Девушки о чем-то болтали с Грином, и он смеялся.

Девушка всхлипнула и сделала шаг вперед. Кусты впереди захрустели так, как будто через них ломился минимум медведь. На полянку выбрался матерый демон в черном балахоне. Его лицо еще хранило отпечаток небесной красоты, но левую сторону покрывали ужасного вида язвы, горели адским огнем угольки глаз.

– Назад, – сказал демон.

Вика попятилась, но тут узнала Рикошета. Никаких язв на его лице, разумеется, не было – так легла узорчатая тень от листьев, а глаза музыканта и вправду были красными – надо полагать, с перепоя. Или от недосыпания, хотя скорее, от того и другого сразу.

– Я ведь должна, – пробормотала девушка. – Должна с ним проститься…

Рикошет втянул воздух носом и вдруг сморщился.

– Ты бы хоть подмылась, прежде чем долги раздавать, – хладнокровно сказал он.

Лицо Вики изменилось. Она поняла, что музыкант не пропустит ее.

Девушка открыла рот и выпалила четыре слова, три из которых являются синонимом к слову «гомосексуалист», а одно характеризует мужчину, занимающегося оральным сексом с другим мужчиной. У Рикошета хоть бы мускул дрогнул на лице.

– Это все так, – сказал он совершенно спокойно. – Разница между нами в том, что когда я сосу, меня волнует только хуй. А тебя – машина, которая к этому хую прилагается.

Вика захлебнулась воздухом. Кусты снова затрещали, на этот раз за спиной у девушки. Вика обернулась. Лицо ее вспыхнуло торжеством.

– Проблемы? – сказал Костик.

– Костик, убери его! – воскликнула Вика. – Мне надо в армию друга проводить… одноклассника… А этот пидорас меня не пускает!

Костик перевел взгляд на Рикошета. Потертые кожаные штаны, прическа и серьга в ухе не составляли сомнений в том, дорогу Вике заступил нефор.

Опять.

Для бандита Костик был не слишком самолюбив, но еще не успел забыть унижения, испытанного им сегодня благодаря другому нефору. «Нет, не зря я все-таки за волыной заехал», подумал парень с удовлетворением. – «Слишком много их развелось…».

– Что ж такого, – сказал Костя спокойно. – Пусть девчонка попрощается.

– Ты наших дел не знаешь, – сказал Рикошет. – Она его не увидит.

Костик вздохнул.

– Не хочешь по-хорошему, значит, – сказал он. Рука его скользнула в карман пиджака. Рикошет увидел, как блеснул в руках у Костика ствол, но даже не вздрогнул, хотя внутри у него все оборвалось. Бандит уверенным движением прижал пистолет к бедру.

– А так? – спросил Костя.

– Нет, – сказал Рикошет.

– Вот кого я всегда мочил с особенным удовольствием, – сказал Костя.

Рикошет увидел, как он прищуривает один глаз. Музыкант видел по лицу бандита, о чем он думает. О том, что убийство, совершенное вместе, связывает людей крепче даже, чем постель.

Костя целился спокойно и профессионально, чуть ниже левого соска. Косте стоило немалого труда удержать руку, чтобы она не дрожала – до того его взбесило спокойствие незнакомого нефора. Ему хотелось видеть ужас на этом лице, мольбу и покорность. Но Рикошет смотрел даже не на него, а на Вику, с таким видом, словно пытался вспомнить что-то важное.

«Внимание, внимание», разнесся над вокзалом механический голос. – «Поезд номер…» – дикторша безжалостно сжевала цифры в невнятную кашу. – «Архангельск – Москва прибывает на первый путь».

Вика топнула ногой.

– Стреляй же! – крикнула она. – Поезд уйдет!

– Твой поезд уже давно ушел, – сказал Рикошет.

– Подожди, – сказал Костя спокойно.

Головы он, несмотря ни на что, не потерял. В грохоте приближающегося поезда вряд ли кто-нибудь обратил внимание на выстрел, что давало парочке шанс скрыться незамеченными.

Вдруг лицо Рикошета просветлело.

– Что же ты мне наврала насчет гаража? – спросил он Вику.

* * *

Андрей вышел из ларька, бросил взгляд на рощицу рядом с вокзалом и на миг оторопел. Поза, в которой стоял Рикошет, ему был очень хорошо знакома. Так стоит человек, в которого целятся. Свист увидел парня рядом с ним. Ствола Андрей не видел, он, очевидно, был в прижатой к бедру руке.

«Внимание, внимание», разнесся над вокзалом металлический голос, неприятный, как скрип железа по стеклу . – «Поезд номер…» – дикторша проглотила цифры, заменив их неразборчивым бормотанием. – «Архангельск – Москва прибывает на первый путь».

И вдруг Свист понял, чего ждет этот парень. Свистка или гудка приближающегося поезда. Тихонько матюгнувшись, Андрей кинулся в рощу, на ходу вытаскивая волыну и ксиву.

* * *

Рикошет услышал, как кто-то ломится через кусты за его спиной, а в следующий момент раздался голос, в котором он не сразу узнал голос Андрея.

– Всем стоять! – рявкнул Свист. – Милиция!

Слова произвели прямо-таки магическое действие. Вика и ее бандит исчезли с полянки, словно растаяли в воздухе. Исчез и мерседес, оставив после себя только облачко сизого дыма. Витек перевел дух и обернулся. Андрей как раз убирал пистолет и красную книжечку в карман форменной темно-синей куртки.

– Ты очень вовремя, – сказал Рикошет.

– Кто-то наверняка здесь остался, – сказал Андрей, внимательно глядя на музыканта. – Хочешь, поехали сейчас со мной в управу. Если они будут думать, что ты заяву накатал, они к тебе не сунутся некоторое время.

Витек отрицательно покачал головой.

– Ну смотри, – пожал плечами Свист.

– Я пойду к ребятам, водки выпью. Стакан.

Андрей окинул его критическим взглядом.

– На такую массу – два минимум.

* * *

Платформа почернела от высыпавшей из здания вокзала толпы. Офицеры пинками приводили в чувство призывников и загоняли их в вагон. Тех, кому не помогло даже это испытанное средство, заносили на руках.

Ребята торопливо допивали. За полтора часа ожидания Катя и Сергей сказали Роме все полагающиеся к случаю прощальные слова, Гарик тактично удалился, едва они вернулись со стеклянно позвякивающей сумкой. Рита же никогда не была словоохотлива. Девушка просто обняла Грина и принялась всхлипывать. Сергей вложил в ее руку пластиковый стаканчик с водкой, а Рома сказал, морщась:

– Ну что ты… как по покойнику…

Рита расплакалась.

Загрустившую компанию оживило появление Рикошета, который одним махом высадил два стакана водки.

– Тебя в Чечню хотя бы не пошлют? – спросила Рита.

– Не сразу, – ответил Грин. – Сначала полгода учебка. А потом – да.

– Может, эта проклятая война к тому времени закончится! – воскликнула Катя.

– Пока у американцев тендер на каспийскую нефть не истечет, вряд ли, – сказал Рикошет.

– Генрих Сергеевич обещал похлопотать, возьмет к себе, – сказал Грин. – Может, на пилота даже…

– Господи, ты с ума сошел, – сказала Рита, вытирая слезы.

– Не плачь, – сказал Рома. – Ты же знаешь, я не могу видеть, как ты плачешь…

Рита поняла, что на миг он снова увидел ее такой же, как той ночью – полуобнаженную, перепуганную насмерть, отчаянную и жалкую.

– Это не я, – улыбаясь сквозь слезы, ответила девушка. – Это небо.

– А и точно, – сказал Сергей, задрав голову.

Туча уже полностью закрыла небо, и пошел мелкий моросящий дождик, но они в суматохе прощания не обратили на это внимания.

– Ну что же, юный пилот, – сказал Рикошет. – Тебе в небе всегда было лучше, чем на земле.

– Только ты возвращайся, ты обязательно возвращайся, слышишь? – сказала Катя. – К нам, на землю… Помнишь, тогда, по дороге, в Хириши, ты говорил, что мы с Витьком держим ее?

– Помню, – кивнул Грин.

– Нам одним, без тебя, не удержать Землю, – плача и смеясь, сказала Катя. Девушка крепилась изо всех сил, но под конец тоже не выдержала. «Да, верно говорят, долгие проводы – лишние слезы», с досадой подумал Сергей.

– Она слишком велика для нас одних, – добавил Рикошет.

– Я вернусь, – сказал Грин.

– Отвечаешь? – спросила Катя.

– Отвечаю, – ответил Рома.

– На пидораса? – прищурившись, спросил Рикошет.

Рома засмеялся. Музыкант вдруг сообразил, что Грин понял его буквально. Рикошет даже смутился. Этого он сказать не хотел.

– На пидораса, – сказал Рома. – Ну все, пойду я…

Грин крепко обнял всех по очереди, и неспеша двинулся к вагону, откуда за ним уже бежал красный от ярости офицер и размахивал руками.

* * *

Гарик встретил Андрея перед вокзалом.

– Давай покурим, – сказал Бабай.

Свист достал пачку и распечатал ее.

– Ты чего ушел? – спросил Свист.

Гарик пожал плечами.

– Чего смущать людей, – сказал он. – Пусть попрощаются от души…

Они закурили. Пошел мелкий дождь. Гарик поднял воротник куртки.

– До чего они похожи, прямо удивительно, – сказал Андрей. Гарик проследил направление его взгляда и понял, что Свист имел в виду Рому и Рикошета.

– Ну да… Гриневич и Ш.. – Гарик понял, что чуть не проговорился, и от ужаса на миг потерял дар речи. Он покосился на Свиста, но тот, похоже принял это за пьяную попытку произнести слово «Рикошет». – И истинный ариец. Близнецы – братья прямо!

– Первый раз вижу Гриневича, который сам идет в армию, – сказал Андрей задумчиво и выдохнул толстую струю дыма.

– Ну, кто-то ведь должен и каптером быть, – сказал Гарик, вытирая усеявшие лицо мелкие капли дождя.

– Вы просто не замечаете, но, как бы тебе объяснить, – вернулся к теме похожести Ромы и Рикошета Андрей – Помнишь, мы во Дворце Пионеров в фотокружок ходили? Они с Рикошетом словно позитив и негатив одного снимка.

Гарик перевел взгляд с одного на другого.

– Ромик и пониже, и полегче Рикошета килограмм на сорок будет, – сказал Бабай.

– Не курил бы, были бы одного роста, – возразил Андрей. – А массы Грин доберет. Ну посмотри. Лица овальные и у того и у другого. Если бы не эти капитальные подбородки, были бы очень миловидными, что Грин, что Витек. Глаза у обоих большие, бабские. У Рикошета волосы мелким бесом вьются, а Грин обычно, видимо, под ноль стрижется, но сейчас-то видно, что у него такие же мелкие кудряшки. Только у Витька светлые, а Грин жгучий брюнет.

– Слушай, а и правда, – сказал Гарик изумленно. Изображение проявилось перед ним, как это бывает с картинками в детских журналах «Угадай, где спрятался зайчик». – Вот что значит мент!

Компанию скрыла от них текущая по перрону толпа нетерпеливых пассажиров, но Свист и Гарик еще успели увидеть, как Грин пошел к вагону.

– Вы со мной? – спросил Андрей.

Гарик отрицательно мотнул головой.

– Рите домой надо зайти, деньги с квартирантов получить и вообще проверить там все. А Рикошета мы с собой возьмем. – сказал он. – Ты езжай в управу, потом созвонимся.

– Ну давай, – сказал Андрей и пошел к «уазику», а Гарик двинул на платформу за Ритой. Он встретился с компанией на полпути.

– Ну, вы куда теперь? – спросила Рита у Сергея.

Парень посмотрел на Катю.

– Да, нам в управу надо, – неохотно сказала девушка.

– Свист как раз туда едет, – сказал Гарик. – Догоните его, пока он не отъехал. Может, подбросит.

Катя переглянулась с Сергеем, и пара вприпрыжку бросилась догонять Свиста. Андрей согласился подбросить их.

– А если не секрет, зачем вам в управу? – спросил он, когда «уазик» тронулся.

– Следователь вызвала, – сказал Сергей.

Катя махала в окно рукой Рите и прочей компании.

– Свидетелем? – спросил Свист.

– Его свидетелем по моему делу, – отвернувшись от окна, сказала Катя.

– Вот как.

– Не прокатит у нас ничего, – сказал Сергей. – Если бы я хотя бы не на стационаре в это время лежал… Или ты ее в нос не ударила бы. Даже если бы кольцо догадалась снять это проклятое. А так…

Он покачал головой.

– Никогда, – твердо сказала Катя.

Сергей вздохнул.

– Ну что ты будешь с ней делать? – сказал он. Свист хмыкнул.

Сергей наклонился к Кате и поцеловал ее.

* * *

Мерседес остановился у подъезда.

– Все, приехали, – хрипло сказал Костя. Возбуждение от несостоявшегося убийства еще горело в его крови. Взглянув на Вику, парень понял, что девушка чувствует тоже самое. Он перегнулся через рычаг переключения передач и начал целовать ее взасос.