Текст книги "Взрослые дети"

Увидев гору раков, Огородник враз протрезвел, у него будто камень в желудок свалился.

– Ну, не, ребята, вот так не пойдет, – произнес он. – Я же лопну. Попросите – съем их, но вы же меня ими убьете. Разорвет меня от них…

– Как хотите, – обиженно пробурчал Андрей, сочтя, что его стараний не оценили по достоинству.

– На диете ты у нас, – съехидничал Валеев. – Как Санек скоро будешь, как тростинка. Ветерок дунет, и все… шмяк… Как Санек в вагоне с полки…

– Товарищ генерал… – со вздохом произнес Груздев. – Злой вы человек.

– С голода любой озвереет, – ответил Валеев. – Кто говорил, что сражаться лучше на голодный желудок? «От голода в человеке просыпаются животные инстинкты и силы, и он готов сражаться героически», – процитировал он заметки, которые друг давал ему почитать.

– Оставайся, ешь, – на полном серьезе сказал тогда Груздев.

Но есть без друзей, пусть временами занудных и обидчивых, Валеев находил занятием бессовестным и, разумеется, офицера не достойным. Он только прихватил трех раков «на пробу», которых и распотрошил по пути до дома, усеяв дорожку и крыльцо тем, что от раков осталось.

В спальне Груздев увидел Пуню. Тот спал на раскладушке. Елизавета заснула поперек кровати, протянув к мальчику руку. В ту ночь он испытал настоящий шок, увидев как Трубачев вынул свою вставную челюсть. Затем он прибежал к Елизавете с криками, что ему приснились «зубастые рты», которые за ним гнались. Так он и остался в груздевской спальне.

Картина Груздева тронула, он даже сходил за Сашей, подождал, пока тот почистит зубы и повел посмотреть на эту идиллию.

– Не могла на кровать положить?! Неудобно ж ему, – прошептал полковник.

– Он дома спит в шкафу или на столе, – ответил на это Саша.

На несколько секунд Груздев потерял дар речи.

– Серега разрешает ему спать везде, где он захочет, – пояснил изумленному полковнику Сан Саныч. – Однажды он среди ночи встал с кровати и лег в шкафу на коробки с барахлом.

– Однако, – почесал затылок Груздев. – Это хорошо. Вот мы однажды разбили лагерь палаточный в лесу, и я всю ночь ворочался… Неровности какие-то… По утру оказалось – шишки кедровые, здоровые такие… смолистые…

– Я перенесу его к себе, – сказал Саша, так как беседа шепотом растягивалась.

– Пусть здесь, – остановил его полковник. – Если захочет, пойдет и ляжет, где нравится. Хоть в кладовке, там тепло, правда, пыльно… В том году отопление провел туда. Потом в сентябре одну трубу как разорвет… кипяток фонтаном… Лиза чуть с ума не сошла, покраснела вся от криков… Плохо сделали. Звоню в контору ихнюю, а там заявляют, что уволили тех проходимцев… За аварию, вроде того, не отвечаем… Пришлось новую бригаду вызывать… ходить и носом каждого тыкать, чтоб нормально делали… Так ведь не нравилось… «Мы – специалисты». Вешали тут мне лапшу. Думают, если не слесарь, то и в сантехнике ничего не понимает…

Саша показательно зевнул, следом еще и еще…

– Пластик хотели мне поставить… Трубы пластиковые для кипятка-то… «Чугунные, – говорят, – вчерашний день». А я их заставил найти мне чугунные… Подождать, правда, пришлось… Принесли уже покрашенные… зеленой краской, да и та облупленная… Я и говорю: «Вы зачем заранее покрасили?» Поставили, потом перекрасили все-таки… Да и то нашел я там потом на трубах ржавчину, ничего добротно делать не умеют…

– Пуня вздрогнул, – обманул Саша. – Видимо, громко…

– А пошли-ка мы с тобой на кухню, – озарило полковника. – Там никто не услышит.

После тостов Груздеву обыкновенно хотелось поговорить обо всем и ни о чем. Даже привычные представления о «ерунде» забывались. За этими разговорами он не замечал времени и потом удивлялся, как необычно быстро зимой светает.

«Природная аномалия», – заключал тогда полковник.

– Можно мне пойти спать? – уже без всякого стеснения спросил Саша.

– Да, да, сейчас спать пойдем, – обещал хозяин, продолжая легонько подталкивать гостя к кухне. – Тут такие дела… Лиза подарила мне пижаму… Сейчас только заметил… Под цвет нашего флага. Вот как бы ты отнесся к такому презенту?

– Нормально, – ответил Саша. – Я бы подумал, что меня любят.

– А по-моему, это не очень хорошо… – заспорил Груздев.

Он вообще собирался произнести речь, насколько сие возмутительно. Но реакция Саши явилась для него неожиданностью. У полковника снова возникли подозрения, что он сам не современно мыслит.

– А если они начнут трусы из флагов шить? – осторожно спросил он. – Вот есть же у нас наказание за осквернение государственных символов…

Сказав это, Груздев уверился в том, что он все-таки прав и перешел к поучению:

– Знамя надо уважать. Когда надеваешь такую пижаму, ты, можно сказать, плюешь на него. Тело же не всегда в идеальной чистоте пребывает. Да и благоговение всякое теряется… Это ж надо было додуматься… Флаг так испоганить…

– У меня же шорты с американскими флагами, – сказал Саша. – Любые могут использовать…

На эти шорты, которые Саша носил в доме, Груздев даже внимания за весь день не обратил. Впрочем, для него это была совсем другая тема.

– Да со своим флагом они что угодно могут делать, мне не жалко, хоть в туалете пусть постелют… Без разницы… – ворчал полковник. – А наш нельзя так пользовать…

Саша уже раскрыл рот, чтобы поставить полковника перед фактом: он идет спать. Но в этот самый момент появился Огородник. Голова его наклонилась, чуть ли не до груди, но он продолжал героически бороться со сном. Нежданный посетитель закрыл за собой дверь, «чтобы лишние уши не слышали» и направился прямиком к Саше. Подойдя к парню вплотную, он спросил в продолжение заинтриговавшей его темы:

– А сколько должно быть звезд на американском флаге? Знаешь?

– Пятьдесят вроде, – тяжело вздохнул ответчик.

Огородник забыл, что хотел доесть салат из кальмаров, оставшийся после застолья. Забыл он и про свои опасения лопнуть от обжорства. После одной отрыжки ему полегчало, и теперь «можно было бы еще подзаправиться». Но уж очень увлекла его тема с флагами, так что и вкусный диетический салат, «который желудок не отягчает», вылетел у него из головы.

– Не юли, – погрозил он скрюченным пальцем. – Так сколько звезд должно быть на флаге?

– Пятьдесят, – прозвучал сонный голос.

– А теперь посчитай, сколько их на твоих штанах, будь добр…

Вежливый оборот Огородник добавил, чтоб Груздев снова не упрекнул его «в предвзято-отрицательном к Сан Санычу отношении».

– Давайте завтра, – спокойно предложил Саша.

– Не годится, – заявил Огородник. – Что ж Павлу Николаичу прикажешь спать в пижаме из оскверненного флага?

Сам Груздев в разговор не вмешивался. Хозяин дачи сидел на стуле, наклонив голову. Со стороны казалось, будто он смотрит под стол. Но виделись ему при этом маслята, Груздев собирал их с Сан Санычем в зимнем лесу, откапывая из-под снега. На Саше были красные шорты с серпом и молотом. Там, в своем сне, Груздев выяснял, почему тот их надел и приговаривал, что зима нынче необычно жаркая: «Видать – природная аномалия. Мы и представить раньше не могли такого: ходить в шортах зимой».

– На моих пятьдесят, – ответил Саша, сделав вид, что сосчитал.

– Пересчитай-ка хорошо, – попросил Огородник. – И не забудь про те, что на заднем кармане…

– Мне так неудобно, – начинал юлить Саша. – Я у себя в комнате сосчитаю, а завтра вам скажу.

– В бане же не стеснялся, – напирал собеседник. – Ни баб, ни детей тут нет…

Саша убедил его, что посчитает и без раздевания.

– Семьдесят, – сказал он навскидку, поспешив сменить неудобную позу.

Такой ответ Огородника удовлетворил, он сделал вывод, что «настоящие американские флаги на повседневной одежде не используются» и едва не дошел до заключения, что все это – провокация: «Изображают ненастоящие флаги, а нас побуждают использовать триколор. Им-то легко запутать людей со своими звездочками и полосками. Какой же дурак возьмется их пересчитывать? А сами флаг свой держат в неприкосновенности…»

– Ты чего? Уснул, что ли? – спросил Огородник, не получив ответной реакции на свое «глубокомысленное» заявление.

Он был не очень далек от истины. Спать хотелось настолько, что стоило Саше лишь закрыть глаза, как сразу наступила приятная дрема.

– Паша… Тоже спит, – произнес вслух Огородник. – А Витька, паразит, дразнится, что я спал за столом… Никогда в жизни сидя не спал…

Полный решимости оправдаться, Огородник растолкал Валеева и со словами «там такое творится!» вытащил генерала из постели. Тот ожидал увидеть нечто невообразимое и шокирующее, а ему показали кухню. Круглосуточный новостной канал продолжал вещать, видимо, для самых преданных зрителей.

– В продукции крупнейших украинских производителей сыров обнаружена кишечная палочка, – сухо сообщил диктор.

Валеев фыркнул, раздраженным голосом, но со смешным выражением лица сказал:

– Я вообще сыр не ем и виноград, кстати, тоже… Даже изюм… даже сок виноградный не пью, а шампанское у нас краснодарское, а вино и вовсе яблочное, из местных яблок, – предупредил генерал будущие споры.

– Они заснули сидя, – доказывал Огородник Валееву, который со всем радушием, на которое был в той ситуации способен, предложил товарищу пойти проспаться или хотя бы умыться холодной водой.

Валеев вздрогнул, потому что в кухню вошел Трубачев, разумеется, без слухового аппарата:

– Не спится? – спросил он. – Мне вот тоже. Вот думал я про охоту…

Валеев вытянулся по стойке смирно, отдал Трубачеву честь и, воспользовавшись замешательством «старшого», оперативно из кухни отступил.

Огородник замешкался, и Трубачев предложил ему присесть, дабы обсудить недавно открывшийся «сенсационный факт», описанный автором «занятной книжицы». Тот утверждал, что никакого татаро-монгольского ига на Руси не было, а хан Батый и Александр Невский – один и тот же человек.

Глава 5
По пути к старому Новому году

Утро 1 января выдалось тихим и снежным. Ничто не нарушало безмятежности дачного поселка. Даже собак слышно не было. Вечно чем-то занятый с самого рассвета Шегали и тот мирно спал с книгой о селе Михайловском на подушке. Симпатичная закладка с изображением рябиновых гроздьев и свиристелей была вложена между семьдесят шестой и семьдесят седьмой страницами. После шести бокалов «Советского» шампанского большего сторож не осилил.

Тихий снегопад располагал ко сну. Вот и Валеев зашел на кухню, чтобы чего-нибудь перехватить, как он часто делал, просыпаясь ночью. После нескольких ломтиков колбасы с сыром можно было отправляться досматривать сны о сладкой юности с забавами на сеновалах.

Генерал старался не шуметь, заметив спящего за столом Огородника, но окорок оказался упрямым и разламываться не желал. Пришлось искать нож, открывая скрипучие ящики. Потом пришлось отрезать кусок. Руки стали жирными, но их Валеев решил помыть в ванной комнате. Окорок снова проявил неподатливость, так что пришлось с силой давить на нож. Лезвие предательски ударилось о столешницу, и Огородник зашевелил усами. Валеев крадучись направился уже к умывальнику с куском мяса в зубах, когда за спиной раздалось:

– За столом… Неужто я спал за столом? Сидя? Витя?

Мясо так и шлепнулось на пол.

– Я ничего не заметил, – заверил его Валеев. – И вообще я в те разы шутил, когда говорил, что ты сидя засыпаешь. Я верю тебе, что Пашка и Санек спали сидя. И если даже ты сам когда-то заснешь в такой позе, ничего плохого в том нет. И не надо в следующий раз будить меня, если кто-то заснет сидя или даже под столом. Под столами иногда тоже спят… Значит, праздник удался…

– Лизавета говорила, что ты спал на полу у камина, – вспомнил вдруг Огородник. – В день приезда…

– Встретил хороших старых друзей, праздник удался… – протараторил генерал, уже без спешки отрезав себе новый пласт от окорока.

– А я ведь раньше не спал сидя, – продолжил Огородник. – Думаешь, это из-за возраста? Дряхлеем?

– Я же сказал, просто праздник удался…

– Постой! – остановил его Огородник, он уже путался в собственных мыслях, в том, что было в действительности, а что нет. – А этот молодой действительно спал сидя?

– Не знаю, – пробурчал генерал. – Я за ним не слежу.

– Хочешь сказать, я слежу? – воззрился на него собеседник.

– Нет, ничего такого я не хочу сказать, – с фирменным фырканьем прозвучало в ответ.

– А я действительно слежу… Он мне сразу не понравился, лгун он! Наверняка за ним много чего числится. Вот я что думаю…

– Что-то у меня с ушами сегодня, – пробормотал генерал. – Похоже, глохну, как старшой… Да, Вадик, дряхлеем…

Он отрезал от окорока еще пару солидных кусков, «чтоб спалось слаще», а когда Огородник заговаривал с ним, приставлял к уху ладонь, произнося многозначительно:

– А?

Когда же Огородник его совсем доконал своим занудством, он сказал:

– Что, говоришь, пил? Самогон деревенский? Целый литр? И как же ты не лопнул?

– Да ну тебя, – махнул, наконец, на него Огородник и вполголоса добавил: – Фигушки я тебе скажу, что в кладовке еще коньяк остался.

– В кладовке? Да там тоже можно спать, – с улыбкой произнес Валеев. – Там тепло, никто не шумит, и есть еще коньяк.

Проглотив один кусок мяса, веселый Валеев отправился в свою комнату. Спать ему уже расхотелось, но просто полежать на мягкой постели и пожевать чего-нибудь вкусненького без глупых надоедливых разговоров тоже казалось неплохой идеей.

– Пора, – «прозрел» Огородник и направился в Сашину комнату.

Надлежало найти компромат или, как бы сказал сам Огородник, – улику. В этот раз он решил использовать непривычную тактику. Кстати, «тактика» и «стратегия» принадлежали к тем немногим «импортным» словам, которые Огородник не переводил. Со своей новой «тактикой» он и принялся ворошить в шкафу Сашины вещи. При этом он не особенно заботился о том, заметят его или нет.

Саша спал крепко. В ходе его ночного «побега» из кухни Груздев тоже за ним увязался, и еще долго в Сашиной комнате звучали речи о прочной древесине, из которой дача была построена и о том, какая качественная вагонка была использована для отделки бани.

– Не хочу будить Лизу с Пуней, пусть спят, – говорил Груздев, оправдывая свое нежелание затянувшуюся речь прекращать.

При этом он намекал, что многие великие полководцы могли сутками не спать без всякого вреда для здоровья.

– Только выдержку укрепляли, – заявлял Груздев. – А потом еще сражения выигрывали.

Правда, он не уточнил, кого именно из полководцев и какие сражения имел в виду.

– Наполеон несколько суток не спал, а потом заснул…

– И что? – заинтересовался Груздев.

– Ватерлоо, – блеснул знаниями Саша.

– Ну, значит, не такая уж у него выдержка крепкая была, раз заснул, – нашелся собеседник.

Больше Саша с ним не спорил, а просто попросил разрешения прилечь.

– Да, да. О чем речь! – воскликнул Груздев.

Так Саша и лег поверх одеяла в тех самых шортах с американскими флагами. При всем своем рвении ничего подозрительного Огородник, перерыв все Сашины карманы и сумку, не нашел. Оставался только мобильный телефон, который он с воодушевлением принялся изучать.

– Ага! – раздалось в тишине комнаты.

В памяти телефона обнаружился контакт под названием «посольство». Огородник буквально просиял. Давно уже ему шпионов не приходилось задерживать, а теперь снова задор проснулся, и даже самочувствие улучшилось, о настроении и говорить излишне. От неописуемого восторга рассосавшийся было «хмель» снова ударил ему в голову. Это-то Огородника и подвело. Телефон под «хмель» никак не желал запоминаться, а ручки под рукой не оказалось.

– Пятьдесят один… Светкиной сестре-гадюке столько… – подбирал он систему.

Потом понадобилась ассоциация для восьмидесяти шести.

– Тещин возраст плюс два… – бормотал он.

Но эта комбинация показалась ему неудобной для запоминания.

– А что вы тут делаете? – неожиданно прозвучало из-за приоткрытой двери.

Приглашения Пуня ждать не стал и вошел внутрь.

– Тс! – было первое, что мальчик услышал.

Прихватив с собой телефон, изобличитель шпионов вывел Пуню «для беседы».

– Ты же знаешь, кто я? – спросил Огородник с блеском в глазах.

– Вы – садовник, – заявил Пуня.

– Огородник… – поправили его.

– Сад, огород… Какая разница?

Сначала мальчику пришлось выслушать лекцию об отличии сада от огорода.

– Где картошка растет? – задал контрольный вопрос Огородник.

– На поле…

– В огороде тоже растет! – взревел полковник. – А яблоня растет в саду. Понятно, в чем разница? Говори…

Пуня кивнул и повторил, все сказанное про картошку и яблоню слово в слово.

– Тебе не нужно все за мной повторять… – шипел Огородник.

– Ладно, но вы же сами просили сказать…

– Мало ли что я просил… Я – полковник Огородник. Понятно?

Мальчик снова кивнул, и тогда началась лекция о происхождении фамилии Огородник.

– Я сам огородом не занимаюсь. Понятно?

– Понятно, – ответил Пуня. – В огороде работал ваш далекий, далекий предок… много раз прапрадедушка… – продолжал он, копируя интонацию и жесты собеседника. – Вы не работаете в огороде, вы терпеть не можете ковыряться в земле, – повторяя за полковником, он сжал кулачок, а потом погрозил пальцем перед его носом. – Меня зовут Пуня Белов, и я все хорошо понял. И еще вы не любите червяков. А мой папа любит… У него есть такие черви, от которых Винду переглючивает… А вы таких любите?

– А что любит дядя Саша? – перешел к делу Огородник.

– Персики он любит, – радостно вскликнул Пуня. – Так ведь, дядя Саша?

Саша утвердительно кивнул и показал пальцем на позаимствованный Огородником телефон.

– А, так это ваш, значит… – прозвучало заискивающе.

Но заискивающе оно только звучало. На самом деле такова была «новая тактика» Огородника: повиниться и свалить все на «хмель».

– Я, кажется, перепил вчера, – пролепетал он в довершение.

Раньше, даже если с ног валился после очередного праздника, пьяным он себя не признавал. Теперь понятно, что не просто так Огородник называл новую тактику гениальной. То было не хвастовство. От Огородника потребовались колоссальные усилия, чтобы сказать про себя такие слова.

«Да пусть думает, что я алкаш, ведь я-то знаю, что не алкаш», – успокаивал себя бравый «разведчик».

Добравшись до своей комнаты, он записал телефон неизвестного посольства не где-нибудь, а в своей телефонной книжке да еще с разными вариантами последних двух цифр, которые плохо запомнил. Книжкой Огородник пользовался, несмотря на наличие мобильного телефона и умение сохранять новые контакты. Толстая, в черном кожаном переплете, выглядела она солидно и служила наравне с папиросами символом стабильности, ведь книжка эта еще помнила «золотые времена СССР». В корочки даже был вложен календарик за 1984 год, последний предперестроечный, когда стабильность ощущалась еще повсюду, а генсеки казались вечными.

Хитро прищурившись, как самый настоящий разведчик, Огородник наблюдал из окна за Сашей, помогавшим Пуне лепить снеговика.

«Ты у меня под колпаком», – говорил полковник всем своим видом.

Огородник еще раз полюбовался на заветный номер и, довольный плодами новой тактики, пригладил рукой волосы на голове, которые у него еще оставались.

– На свидание собрался? – спросил его Груздев.

С важным видом Огородник закрыл телефонную книжку.

– Скоро тебя ждет такой сюрприз, Пашка, – торжественно произнес он.

– Да я и так о нем знаю, – засмеялся Груздев.

Эти слова Огородника сконфузили. Выходило, что друг его опередил. «Может, он сам держал молодого под колпаком?» Друг? Да. Лучший? Да. Но все равно же обидно, когда в таком серьезном деле тебя обходят.

– Не переживай, – похлопал его по плечу товарищ. – Закажем еще коньяка, да получше, он тебя расслабит, и все печали прогонит.

– Ты знаешь про посольство? – шепнул ему на ухо Огородник.

– Какое? – с улыбкой и столь же тихо спросил Груздев. – Я их много знаю.

– Даже не одно… – покачал головой Огородник и зло посмотрел на Сашу.

Парень веселился, играя в прятки с Пуней, и, конечно же, не подозревал, что может находиться у кого-то «под колпаком».

«У шпионов выходных не бывает, – подумал Огородник. – А Новый год для них вообще не праздник».

Такое открытие полковник сделал благодаря телевизору и радио, где «трещали про западное Рождество», а про встречу «западного Нового года» ни слова не говорили. Дождавшись, когда Груздев выйдет из комнаты, Огородник снова открыл свою телефонную книжку.

– Это посольство? – спросил он, набрав первую комбинацию.

С другого конца молодой мужской голос довольно вежливо посоветовал ему не злоупотреблять спиртным и пожелал счастливого Нового года.

Второй номер молчал. Набрав третью комбинацию, Огородник услышал милую барышню. Та думала, что ей звонит какой-то Валера, но и имя Вадим ее порадовало.

– У меня важное дело, очень важное, так сказать, безотлагательное, – многозначительно произнес звонивший.

Спустя несколько минут Огородник уже копошился под капотом своей «Волги», впервые позволив себе крепкие слова в адрес отечественной автомобильной промышленности.

– Мне кажется, антифриз нужно сменить, – посоветовал ему Саша.

Следом прозвучали еще более крепкие слова. Прямого отношения к Саше они не имели. Просто голова Огородника была не настолько крепка, как у Груздева, и ее встреча с крышкой капота вызвала в ней такую бурную реакцию.

– Спасибо за совет, – с наигранной улыбкой сказал Огородник.

Он даже извинился за «столь неосторожные выражения». Бдительность шпионов нужно уметь усыпить – это полковник давно узнал из любимых военных фильмов. Теперь ему казалось понятным учтивое отношение Груздева к «подозрительному молодчику». Но, помимо дружбы, существовал еще соревновательный дух, и Огородник представлял, как здорово будет «молодчика» разоблачить первым. «Я их много знаю», – крутились в его памяти слова товарища об иностранных посольствах.

«Видимо, он далеко продвинулся в расследовании», – решил Огородник.

Вывод был ясен – нужно торопиться, а то товарищ в одиночку сорвет все лавры. Да… и наградной пистолет нужно было захватить.

Незнакомка была удивлена, встретив в условленном месте давно уже отставного полковника даже без цветов.

– У меня к вам важное предложение, – заявил Огородник.

В кафе он ходил вокруг да около «важной темы». А женщина только вздыхала и косилась на меню.

«Еще кормить-поить тебя, стерва ты этакая, госдеповская», – ворчал в душе Огородник.

Когда дама попрощалась и поднялась с кресла, он схватил ее за руку и шепотом произнес:

– Я от Александра Мягкова. Я член антиправительственной организации, вы можете мне доверять.

– Какая еще организация? – вскрикнула женщина.

– Демократическая, конечно, мы все – ваши патриоты.

– Ты – осел?

Тут Огородник вспомнил про то, что осел был символом какой-то американской партии. Давно уже слышал, а теперь клял себя, что не подготовился как следует, ведь на даче Груздева с «золотых времен» оставалась книжка «Правдивая история империализма». Там даже купюра в сто долларов была на обложке нарисована. Оставалось винить себя, что освежить материал не удосужился.

Теперь же операция срывалась, и Огороднику пришлось быстро решать, осел он или нет.

– Да, осел, так точно, – наконец выдал он, подумав, что это кодовое слово.

– Оно и видно, – высказала ему женщина.

– Да, да, спасибо, – улыбнулся Огородник, решив, что его приняли за своего. – Александр мне посоветовал обратиться к вам. Сказал, что не подведете, – импровизировал полковник.

Женщина задумалась.

– Ах, это, – вздохнула она, скривив губы, и опустилась на свое место. – Так какого… вы мне мозги компостируете? Блин… да еще первого января! Сейчас дежурные только работают, а мой доктор выйдет только восьмого. Тогда все и оформим задним числом, если надо. Идет? Грипп пятьсот рублей, гайморит – тысяча. Экзотика подороже, но зато сможете валяться на диване целый месяц. Классно же: босс-лох будет вам платить еще…

– Кто босс? Александр? – напрягал извилины собеседник.

Он услышал столько «кодовых» слов, что его серое вещество готово было вскипеть.

– Странные у вас отношения, однако… Знаете что, поговорите с Эдуардом Викторовичем, это доктор, у него наверняка есть знакомые в другой поликлинике, готовые вам помочь. Это же подстава будет, если Александр увидит ту же печать, что и в своей справке… Нехорошо получится… Хотя, если вы хорошо знакомы…

– Да, лучше некуда!

– А кто, кстати, вместо него в командировку в Польшу поехал? Мне просто интересно… Надо же разговор поддержать.

– Так я поеду, – заявил Огородник.

Он уже нащупывал следы международной шпионской сети, связанной с бывшими «опаскудившимися» членами Варшавского договора.

«Только кто такой этот доктор? – думал Огородник. – И что скрывается за кодами “грипп”, “гайморит”, “экзотика”? Неужели это они запускают к нам всякие птичьи и свиные гриппы? А экзотика – это, наверно, атипичная пневмония. Значит, доктор, это их координатор… Ничего себе. Дело даже серьезнее, чем казалось. Надо органы подключать, нам с Пашкой одним эту кашу не расхлебать».

– Значит, я могу встретиться с доктором лично? – осторожно, так, чтобы не растревожить «шпионское гнездо», спросил полковник.

– Конечно, нет проблем, – сказала женщина, закурив нечто, пахнущее не слабее папирос. – Восьмого подходите с девяти до двенадцати. Талончик только возьмите, Эдуард Викторович не любит без них, копейки за них доплачивают, но все же…

Огородник хотел прямиком направиться в «органы», но потом подумал, что надо замести следы.

«С дачи позвоню», – решил он.

Как назло, дорога была почти свободной. Огороднику хотелось встретить хоть одного нарушителя, чтоб выплеснуть переполнявшие его эмоции.

«Хоть бы пьяный какой за руль сел», – пронеслось в его мыслях.

Возможность ему представилась только в деревне. Иномарка явно нарушала скоростной режим.

«Машинка-то серьезная, – засомневался Огородник, а потом решил: – Если не я, кто этих нахалов научит? Так и будут думать, что все им можно».

Он резко повернул руль влево и перегородил иномарке путь.

– Слепой, что ли? – выскочив из машины, закричал на него шофер Мальцевой.

За время работы у депутата, как шофером, так и «грелкой для большой кровати», он тоже уже стал думать, что ему «можно» если не все, то многое. Так что, общаясь с водителем какой-то «Волги», он чувствовал себя уверенно и не сильно утруждался подбором вежливых слов.

– Корыто убирай свое, я тебе сказал! А то я тебе сейчас вставлю! – завершил он короткую, но полную ярких оборотов речь.

Огороднику не оставалось ничего, кроме как показать кобуру с пистолетом. Рассудив, что он «нарвался», шофер юркнул в салон и стал умолять Мальцеву кому-нибудь позвонить.

– А наша машина бронированная? – спросил он.

Мальцева подбором слов себя тоже утруждать не стала, после чего позвонила тому самому кому-то. Огородник терпеливо ходил вокруг иномарки, призывая нарушителей «показать свои наглые хари». Но вскоре ему показали совсем другие: они приехали на «буханке» с мигалкой и забрали разгоряченного полковника с собой.

Так Огородник стал героем дня. О нем написали в блогах. «Продажные оборотни в погонах похитили полковника-пограничника, задержавшего многих террористов и контрабандистов», – можно было прочесть в одном из них. «Месть героиновой мафии герою России и просто человеку чести», – писалось в другом. В воображении «мастеров пера» террористы, контрабандисты и прочие злодеи, которым перешел дорогу полковник, размножались получше всяких кроликов. Увидь это Огородник, он бы вырвал остатки своих волос, ведь «шпионы» тоже могли эти статейки прочесть, и тогда… крах всей операции. «Молодчик-лгун», доктор – все могли ускользнуть. Доктора Огородник вообще хотел задушить. Ведь встречу ему назначили в настоящей муниципальной поликлинике.

– Продажная шкура, – шипел Огородник, сидя в камере райотдела полиции. – Врач… Продался… Против народа своего работает… Шлюха!

– Поори еще у меня, – гаркнул на него дежурный, принявший «шлюху» на свой счет.

Впрочем, вскоре Огородника освободили, потому как информация о нем распространилась с какой-то необычной скоростью. Пробудился после праздника некий доселе мало кем виданный «Союз боевых офицеров за порядок, честь и справедливость». Даже свою награду Огороднику в «Союзе» пообещали вручить. В будущем, потому как не работал в новогодние каникулы полиграфический центр, промышлявший выпуском сувенирных кружек, переводом всяких картинок на футболки и заодно изготовлением значков на любой вкус и для любых забав.

Поняв, что рекламы на таком бульоне не замешать, Мальцева заявление забрала, официально заявив, что претензий к сему доблестному человеку не имеет. А водителю она публично пообещала сделать выговор за превышение скорости.

– Выговор тебе, – сказала она наедине и медленно провела своим маникюром по его щеке.

Лишне говорить, что выговор шоферу понравился, и он даже попросил еще, закрыв при этом глаза и представив блондинку, которую не так давно «катал».

– Опять эта Мальцева, – тряс кулаками Груздев, расхаживая по гостиной. – Ну, теперь-то убралась, значит, нормально заживем.

Огородник периодически пытался вызвать товарища на доверительный разговор, но Груздев только вопрошал притом в присутствии «молодчика»:

– Какое посольство? Ты о чем? За границу собрался на старости лет?

«Придется действовать в одиночку», – решил Огородник и позвонил на телефон доверия службы безопасности.

Там его выслушали, какое-то время помолчали, а потом повесили трубку. Но ведь интересы родины были под угрозой, и Огородник набрал номер снова.

– Да псих какой-то звонит, – обсуждал кто-то на другом конце. – Белочка…

– Я трезвый, я сам к вам приеду, – пообещал Огородник.

И обещание свое исполнил. Потом в управлении эту историю долго рассказывали как анекдот. Со временем она стала настоящим анекдотом, потому что сотрудники, услышавшие историю от своих товарищей, отказывались верить, что она произошла на самом деле.

«Органы» были у Огородника в авторитете и смогли его убедить, что никакого заговора нет.

– Это, конечно, нехорошо, что они торгуют больничными листами, – терпеливо объяснял Огороднику сотрудник ФСБ, думая, что у полковника когда-то было ранение в голову. – Но эти люди не предатели, они просто немного заблуждаются, ведут не совсем правильный образ жизни…

Но у Огородника оставался еще один вариант телефона, теперь-то он был уверен, что шпионы скрываются именно за ним.

– Проверьте, пожалуйста, этот номерок, – попросил Огородник, открыв свою телефонную книжку на нужной странице.

Сотрудник военных уважал, тем более пограничников, которых считал за коллег, хоть и «узкоспециализированных».

– Спасибо, спасибо, – пожал ему руку Огородник. – Так вы возьмете их на контроль?

Тот, учитывая боевитый настрой собеседника, заверил, что посольство султаната уже поставлено под круглосуточное наблюдение, притом особо тщательное.

– Спасибо за вашу бдительность, – поблагодарил Огородника сотрудник. – Идите, празднуйте, все хорошо, не переживайте.