Текст книги "Взрослые дети"

– Этому… на телефон какой-то… звонит, слышь… Слышь, ты, там… из телефона, твоему… оторвали…

Такого полковник точно еще не слышал. «От нервов» у него обострился радикулит, а Груздев с радикулитом был страшен. В таком состоянии он однажды запустил яшмовой пепельницей в одного лейтенанта, а потом отправил следом настольные часы. Груздев уже решил, что трибунала ему не избежать, но лейтенант вдруг зашевелился. Сейчас подходящей мишени рядом не оказалось, но в придачу появилось изнуряющее чувство свершившейся несправедливости по отношению ко всей армии в его и Сашином лице. Груздев ходил взад-вперед по кабинету и рычал, как матерый тигр с Сихотэ-Алиня.

– Дегенераты! Твари! Педерасты! – прорвало его. – Расстрелять всех сучьих детей к чертовой бабушке!

Полковник ударил кулаком по столу, попав по своей тетради с путевыми заметками. Это его немного остудило.

– Ладно, бумага стерпит, – успокаивал он себя.

А в соседней комнате его сын тихим голосом успокаивал разбуженную полковничьими «дегенератами» жену.

– Все хорошо, пупуся моя. Я нашел квартирку. Завтра мы возьмем и переедем, – шептал он так, чтобы отец не услышал.

Тем временем в квартире Сергея шли иные баталии. Шестилетний мальчик Пантелеймон, на котором отразилась любовь матери к модным старинным именам, был столь же активен и вездесущ, как полугодовалый котенок. Это сравнение напрашивалось у многих гостей Сергея само собой. Язык современных людей почти утратил способность к произношению «мудреных имен», поэтому непоседу звали Пуня.

Он озорно скакал на диване, носился с едой по квартире, оставляя объедки в самых неожиданных местах. Он мог забраться на подоконник, чтоб попробовать «цветочки» на вкус, и мимоходом обязательно ронял хотя бы один горшок, да так, что тот разлетался на части. В этот раз, когда Сергей вернулся в гостиную с чашкой кофе, было уже слишком поздно, чтобы предотвратить очередное происшествие. Пуня повис на шторе, а спустя миг с душераздирающим криком полетел вниз вместе с рухнувшей гардиной. Даже соседка, уже привыкшая к грохоту среди ночи, с испугу прикусила язык. Временами Сергей жалел, что так сильно ругался с бывшей из-за редких встреч с сыном. Холостяцкой жизнью он наслаждался недолго. Теперь воспоминания о ней вызывали такую же ностальгию, как у других советская натуральная колбаса по рубль двадцать. Когда падало и ломалось что-то уж очень для него ценное, Сергей впадал в философские размышления о том, «зачем надо было заводить ребенка от этой стервы», да еще в семнадцать лет? Тогда был нешуточный «скандал с пузом в одиннадцатом “А”», но родители, как водится в таких ситуациях, все замяли. Сергей решил, что отец ему изощренно отомстил, погнав в загс в восемнадцатый день рождения.

«Вообще мозгов нет», – думал Сергей под марш Мендельсона о некогда любимой девушке.

– Ты же хотел чаще видеться с Пуней, – с ехидной улыбкой говорила теперь бывшая дорогая и любимая.

Она находила массу поводов, чтобы оставить сына бывшему благоверному. Сама же отправлялась на поиски приключений в жаркие страны. Один гид-египтянин на протяжении месяца закидывал ее любовными посланиями, пока «жемчужина его души» не созрела для оплаты перелета из Каира. Тогда он явился собственной персоной в ее московскую квартиру, «драгоценную раковину жемчужины его души», и предложил руку и сердце, правда, с оговоркой. Чтобы их счастливая семейная жизнь сложилась, нужен дом под пальмами, да не просто дом, а «достойный жемчужины души». Одна заминка – на постройку дома не хватает совсем чуть-чуть денег.

С Пуней они не сошлись характерами, что стало ясно после первой бессонной ночи под одной крышей. Мальчик прозвал маминого «брутального мачо» дядя Верблюд. Он не имел в виду ничего плохого и, как модно говорить, неполиткорректного. Просто пылкий арабский влюбленный в ту ночь перетрудился с тостами за долгое семейное счастье, и все утро из ванной комнаты неслись громкие звуки, напоминавшие Пуне о раздразненном верблюде из детского парка развлечений. Мальчик не понимал, почему после таких сравнений дядя начинал кричать что-то на странном языке и брызгать слюной.

– Но он же совсем как тот верблюд, – убеждал Пуня мать.

Но та была занята перепиской с любимым «мачо». С необходимой суммой он вернулся на берега Нила, но теперь сообщал, что будущий дом, созданный по проекту виллы Клеопатры, потребовал новых неожиданных вложений для покупки редких стройматериалов, которые использовали зодчие царицы. В следующий раз он написал, что при копке котлована под фундамент открылись остатки легендарного дворца Рамсеса Великого, и поэтому нужно «еще немножко денег» на покупку соседнего участка, куда вынужденно переносится их «обитель вечной любви». Женщина уже видела во снах их чудесное любовное гнездышко, а тут какой-то фараон со своим разваленным дворцом наглым образом вторгался в ее личную жизнь, которая вот-вот должна была превратиться в настоящую восточную сказку.

Полная решимости разобраться и, если надо, стереть все следы злополучного фараонова дворца, женщина заказала билет на ближайший рейс. Оставив Пуню у отцовского дома наедине с огромным забитым вещами чемоданом, она поспешила навстречу сказке.

У папы Пуне нравилось: тот никогда не повышал голос, давно осознав бесполезность такого подхода. К тому же он был трудоголиком и, даже приходя с работы, работал допоздна дома. Мальчика устраивала предоставленная вечно занятым отцом свобода. Пуня мог спать когда и где хотел, не снимая одежду, чтоб, проснувшись, немедля приступить к новым подвигам.

Но, как и в любой, даже самой дружной семье, между отцом и сыном случались разлады.

– Можно мультики посмотреть на компе? – спросил Пуня, невинными глазами глядя на упавшую гардину.

– Я работаю, – ответил Сергей, поспешив занять место перед монитором.

Чтобы хоть на десять минут угомонить сына, он добавил:

– Иди спать, а то Дедушка Мороз рассердится и оставит тебе под елкой что-то нехорошее.

Мальчик возразил, что в прошлый раз Дед Мороз к нему вообще не приходил.

«Мама говорила, что дяде Верблюду Омару нужны деньги. Но при чем здесь Дед Мороз?» – думал тогда Пуня.

– Дед Мороз злой, – с обидой сказал теперь мальчик. – И еще у него ненастоящая ватная борода. Она отваливается, если подергать.

От дальнейшего поругания Деда Мороза спас прерывистый звонок в дверь.

Пуня мигом замолк, он был уверен – это дворник Васька пришел, чтобы его съесть. Васька по совместительству был бомжом и спал на топчане в дворницкой.

Однажды, когда друг Пуни не получил на день рождения радиоуправляемый вертолет, он упал на спину и стал с дикими воплями дергать ногами. Тогда его мать пригрозила позвать дворника, который любит кушать непослушных детей. Друг взял с Пуни клятву, что тот никому не скажет: мальчишки-хулиганы из соседнего дома не должны узнать их секрет, пусть ведут себя плохо, тогда дворник быстрее их съест.

– Этот злодей ест детей, как зеленый зомби из папиного фильма, – сказал Пуня.

Он вспомнил, что зомби в том фильме уничтожали с помощью огнеметов.

Друг при этом добавил, что одежда дворника может быть несгораемой, как у одного суперзлодея, укравшего ее у супергероя.

Мальчики решили проверить «Васину броню». Пока дворник метко кидал метлу, чтобы сбить сосульки с подъездного козырька, дети, вооруженные зажигалкой, тайком пробрались в его «логово» Потом они с той же ловкостью убежали, убедившись, что «суперброню» Вася получить не успел.

В дверь снова позвонили. Пуня не мог найти себе места. Когда открылся замок, перепуганный мальчик с отчаяния спрятался в шкафу с одеждой. В щелку он увидел человека, тот был в перепачканной одежде и с распухшим синеватым лицом, но еж в его руках доказывал, что это не дворник. От родителей до детей доходили упорные слухи, что животных Вася любит только в приготовленном виде. Дети же, поразмыслив над услышанным, делали выводы о гастрономических пристрастиях всех дворников мира.

– Вот те на!

Сказать, что Сергей удивился, было бы явно недостаточно.

– Вы – не дворник? – спросил из своего убежища Пуня.

– Привет, – из последних сил улыбнулся другу Саша.

Упрашивать Сергея не пришлось. Поздоровавшись, Саша потерял сознание, так что другу не оставалось иного выбора, кроме как втащить его к себе вместе с лыжами и чудом не пострадавшим ежом.

– Дядя сдох? – спросил Пуня с невинным выражением лица.

– Слушай, не каркай, а! – впервые прикрикнул на него отец.

Сашины веки настолько распухли, что он не мог открыть глаз.

– Все нормально, – чуть слышно сказал он.

– Блин, опять отключился, – всплеснул руками Сергей.

Он слышал, что к синякам прикладывают лед и полез в морозилку. Не найдя чего-то более подходящего, он приложил к Сашиному лицу мороженые сосиски.

– Все пройдет, – обнадежили приехавшие врачи и посоветовали обратиться в уже не существующую милицию.

– Дяде бо-бо, дяде надо хорошо кушать, чтобы он мог выздороветь и уйти, – убеждал Сергей сына, не желавшего делиться фруктовым йогуртом.

– Давай, чувак, открывай гараж, сейчас бибика туда поедет, – говорил он уже Саше, кормя того с ложки.

– Я это… – попытался сказать избитый.

– Получил по репе, – продолжил Сергей. – Ну, ничего. Какой это уже раз с тобой? Думаю, очухаешься, ты у нас к пинкам давно привык.

На непонятном большинству людей языке программистов Сергей изъяснялся лишь с коллегами, когда приходилось работать в офисе. Там его считали человеком со странностями и чуть ли не пришельцем с другой планеты. Этот язык всегда спасал его от назойливых коллег, приходивших с такими словами: «Я нажал какую-то кнопочку, и монитор погас. Что мне делать?» Случалось и такое: однажды к нему в крайне возбужденном состоянии пришел один старший коллега, еще не привыкший к тому, что его должность называется «менеджер», а не «управляющий».

– Что же делать? – хватался за голову мужчина. – Я только хотел проверить электронную почту, а там какой-то вирус…

За долгими стенаниями последовало легендарное: «Что делать?» Менеджер стоял в стороне и наблюдал за загадочным действом по воскрешению своего компьютера. Должно быть, подобный трепет испытывали его далекие предки, когда набредали в темном лесу на избушку и через замочную скважину смотрели на ведьмовские пляски у чана, где варилось волшебное зелье из жаб и мухоморов.

– Что мне делать, если это произойдет снова? – спросил мужчина, когда «все опять чудесным образом заработало».

– Не заводите почту на порносайтах, – посоветовал Сергей, усмехнувшись.

Заметив непрошеных гостей, ведьма первым делом смеялась, чем приводила визитеров в еще больший трепет. Если настроение у нее было игривым, она превращала кого-нибудь из них в лягушку или слизняка. Менеджер тоже превращался, но во что-то большое и красное, при этом казалось, что все его тело раздувается, как на дрожжах.

Старинные предания изобиловали рассказами о «нечистых» местах, лесах, болотах, куда людям соваться не стоило под страхом превращения в мерзкого слизня. Если уж завела туда «доброго человека» нелегкая, нужно было скорее уносить ноги. Так и менеджер к Сергею больше не заходил, а встретив того в коридоре, быстро делал ноги. Ему казалось, что этот «компьютерщик с приветом» видит его насквозь со всеми интимными мыслями и фантазиями.

Сутки Саша пролежал бревном, почти не двигаясь, ощущая боль каждой клеткой тела. Он был как слепой щенок, от которого хотели избавиться и бросили в канализацию, где он каким-то чудом выжил. Бдительность Сергея, без сомнения, спасла ему жизнь. Пуне не удалось напоить беспомощного гостя разведенным порошком от тараканов. Как и в случае с «верблюдом», мальчик не думал ни о каких злодействах, лишь о том, как это интересно быть доктором и поиграть с настоящим пациентом. Но, если родители что-то запрещают, это что-то становится только интереснее. Сергей надел наушники и включил запись морского прибоя, которая наравне с кофе давала ему энергию для ночной работы. Мальчик заметил, что в это время отец не слышал ни падения кухонных шкафов, ни соседей, отчаянно стучавших в дверь.

– Сколько можно? Два часа ночи! Милицию сейчас вызову!

Пуня смотрел на них в глазок. Вопящие соседи в разноцветных пижамах забавляли мальчика даже больше, чем клоуны в цирке.

Теперь, когда разум Сергея перенесся на солнечный пляж, а пальцы, как бы сами собой, гуляли по клавишам, Пуня таки влил Саше новое «лекарство». Подобно многим изобретением фармацевтов «эликсир» оказался редкостной гадостью.

– Лекарство невкусное, но ты должен его пить, а то умрешь, – повторил Пуня слова педиатра, лечившего его от диатеза.

– Гадость какая! – выдал Саша.

– Моя мама тоже пьет для здоровья, – честно сказал мальчик.

Ее здоровье действительно было крепким. После всех испробованных экзотических методов лечения она по-прежнему чувствовала себя превосходно. Бывшей супруге Сергея ничто эстетическое было не чуждо, и принятое Сашей «чудодейственное средство» она поэтически называла «мой золотой эликсир».

– Когда ты пьешь это долго-долго, – просвещала она сына, – оно выходит из тебя почти прозрачным, как родник в весеннем лесу. Это значит, что организм очистился от всех токсинов.

Мать Пуни была уверена, что «золотой эликсир» помогает от всех болезней. Больше всего мальчику нравилось смотреть, как после выпитого мама корчит забавные рожи. Потом она долго не выходила из ванной, полоща рот настоями пахучих трав, чтобы богатенькие кавалеры не разгадали секрет ее здоровья и привлекательности.

– В следующий раз сам это выпьешь, – пригрозил сыну Сергей.

К подобным «страшилкам» мальчик относился спокойно. Ему достаточно было сделать раскаявшееся лицо, в чем за время проживания с отцом он успел натренироваться, и сказать:

– Папа, я больше никогда так не буду делать, честное слово.

– Что это было? – спросил Саша с волнением.

После охватившего его приступа смеха, Сергей сказал:

– Помнишь? Сантехник дядя Миша тоже об этом спрашивал после «тепленького пивка».

В детстве они с Сашей разыгрывали «теплым пивком» местных алкоголиков. Впрочем, проделывали они это не так долго: любители выпить скоро привыкли к новому вкусу, и следить за их попойками стало не интересно.

«Золотой эликсир» в прямом смысле поставил Сашу на ноги. Слегка покачиваясь, он добрался до ванной и провел там почти полчаса.

– Лучше погладь ежика. Хорошо? – сказал Саша Пуне, стараясь обезопасить себя на будущее.

– Тебя побили? Больно? – пристал к нему мальчик, когда еж спрятался в укромном месте под диваном.

– Не доставай дядю, – послышался голос Сергея. – У дяди болит голова…

Сергей взглянул на Сашу:

– Больной он на всю голову.

Ночь плавно перетекла в утро. Сергей уже собирался покупать новый компьютер, потому что старый от круглосуточной работы начинало «глючить». Вздремнув около часа под шум прибоя за своим рабочим столом, Сергей был готов встретить новый день. Часовой дремы ему казалось вполне достаточно, чтобы «чувствовать себя отличненько». Снов он обычно не видел и объяснял это способностью своего мозга «отключаться от мира».

На его обеденном столе на специальной стильной подставке стояла кофемашина, которую Сергей холил, как родного сына, и каждый день бережно протирал особой мягкой тряпочкой.

Из продуктов он покупал то, с чем не нужно было долго возиться. Когда он выходил из магазина с полной тележкой фруктов, девушки, там работавшие, получали тему для разговоров на всю предстоящую смену.

– Апельсиновая диета… – говорила одна.

– Сегодня он еще орехов прикупил, – сообщала ее подружка.

– Опять мужиков обсуждаем? – возникала перед ними администратор. – Вегетарианцев никогда не видели?

Как всегда находился кто-нибудь всезнающий, готовый рискнуть и поправить начальство:

– Он еще купил сосиски и ветчину…

Обычно после этого администратор разгоняла всех «умных» со словами:

– Пошли работать быстро, развели здесь говорильню!

Сергей об этих занятных беседах не подозревал, да они и интересовали его не больше, чем повседневная жизнь мышей на хлебозаводе.

В то утро готовить Сергею было совсем лень, и он обнаружил, что сырые сосиски тоже вполне съедобны. Пуня радовался фруктовому изобилию, которое было к его услугам в любое время суток. Не нужно было есть противные «каши из коробок» и «здоровые супы» по оригинальным маминым рецептам.

– Бедный родственник, что ли? – обратился к Саше Сергей. – Апельсинку можешь взять, банан, пэрсики твои любимые тоже есть.

– Ты все еще помнишь? – вздохнул раненый.

– Такое и забыть! – прозвучало с укором. – Тебе-то чего… Несовершеннолетний, детдомовский, а потом свалил в свою армию… А мне мозг выносили по полной… Я сам чуть не брякнулся, когда ты вчера явился… с лыжами.

– Ну, я погорячился тогда, хотел…

– Хотел узнать, что по твоему заявлению решают тренеры и министр спорта персонально… Ага, а когда узнал, что им по барабану на твою бумажку, твое нежное самолюбие вдруг ощутило себя обиженным, в грязь втоптанным или в снег, не знаю, куда у лыжников это втаптывают… Тогда ты решил отыграться на всех сайтах, где нашел слово «спорт».

– Не на всех, – как наказанный ребенок, понурил голову Саша.

– Конечно, разве что на министерских… А потом, давай, Серега, я пошел в армию, а ты принимай людей в черном… Это как учить дурака самообороне, а потом узнать, что он этими приемчиками уделал презика и еще сказал, кто его плохому научил…

– Я не говорил… – оправдывался Саша.

Сергей в запале постучал себя по лбу:

– Деревяшка дубовая, ты же мой комп использовал… У меня, блин, дома… Думал, те чуваки совсем без мозгов?

– Ну, у меня был хороший учитель, – подмигнул ему Саша. – Который тоже не прочь был…

– Не надо сравнивать, – запротестовал Сергей. – Они нарушили закон о правах потребителей, продав раздолбанный пылесос, а потом еще парили меня с ремонтом…

– И тогда ты решил отыграться на сайте всей торговой сети, а заодно и сервис-центре… Почему-то тогда ты не говорил о правах…

С таким видом проигрывают предвыборные дебаты. Лицо проигравшего остается непроницаемым, но в голове проносятся мысли: «Вот паразит, он бы еще вспомнил, как я в школе у первоклашек жвачки отнимал».

– Ладно, проехали… Но признайся, что заметать следы…

В дверь позвонили.

– Что-то рановато он приехал… – пробурчал Сергей и направился к двери.

– Позвонить-то не дано было?

Сергей был уверен, что это новый постоялец хостела «Фазенда», который он полгода назад устроил в своей квартире, без всяких вывесок и «налоговых формальностей».

Старший лейтенант полиции показал свои красные корочки, а следом Сашину фотографию:

– Знаете этого человека?

Душа Сергея ушла в пятки. Чутье подсказывало ему, что дело дрянь. «Прибью гаденыша!» – в душе пообещал он Саше.

– Я… я…

Язык Сергея не слушался. Решив, будь что будет, он молча впустил полицейского, указав рукой на кухню.

Саше полицейский показал уже другие фотографии. Лица гопников выглядели такими жалобными, что он не сразу их узнал. Всем своим видом они напоминали умилительных котят с фотографии, набравшей в сети десять тысяч «нравится» и еще больше комментариев на тему няшности.

– Они сознались чистосердечно, – заявил полицейский. – На месте преступления были найдены следы борьбы. Пишите заявление…

– Что писать?

– Ну, как? – озадаченно посмотрел на Сашу лейтенант. – Опишите кратко, как на вас напали, что было похищено.

В отдел на опознание Сашу доставили на служебной машине.

– ФСБ, ГРУ? – спросил его потом Сергей, сгорая от любопытства.

Саша рассмеялся и протянул другу три листа бумаги, скрепленных степлером. На них были подробно расписаны правила поступления в различные юридические и военные вузы, а на обороте последнего ручкой от руки было написано:

«С превеликим сожалением, Сан Саныч, узнал я, какие неприятнейшие эксцессы могут произойти с человеком в мирное, казалось бы, время в его собственной стране. Но будь уверен, закон не терпит, когда его попирают и когда на него плюют, тем более всевозможные деклассированные элементы. Ниже ты увидишь номера моих телефонов – домашнего, мобильного и тот, которым я пользуюсь на даче (городской там не ловит, потому что тамошняя станция у другого оператора). Также ты найдешь здесь мой городской адрес и адрес дачи. Приглашаю тебя и твою девушку на Новый год в наш уютный дачный поселок, там ты сможешь лично познакомиться со многими, без преувеличения, великими людьми. Баня, прорубь, снегоходы, лыжи – все в наличии и, конечно, наша дружная компания, всегда готовая помочь советом и делом. В последнем ты уже имел возможность убедиться. Сходим с тобой на волка. Биатлонисту меткость не помешает. Звони, не забывай старика. Полковник пограничной службы П. Н. Груздев». Дата… Подпись…

– Ехал с ним в поезде… Случайно попали в один вагон? Случайно… – Сергей хмыкнул и недоверчиво покачал головой. – Так он это… завербовал тебя, что ли? – продолжал он необычно тихим голосом.

Саша улыбнулся и пожал плечами.

– Только не говори, что вся эта беготня из-за старого мобильника и твоего помятого фэйса. Да не гони! Не поверю, чтоб из-за такого менты носились… Что там у тебя: пароли, контакты секретных агентов?

– Да, – развеселился Саша, – твой, Дениса, хотя уже не его… Может, мне и отвечал секретный агент, но его «пинь» шифра я не понял…

– Похоже, таким, как ты, все-таки везет, и временами по-крупному… Покровители… девчонки…

Сергей с грустью взглянул на торчащие из-под дивана ноги Пуни:

– Эй, чувак, иди погуляй… – вздохнул он. – Лучше на улице сломай чего-нибудь…

Следующей ночью сон Саши был сладок, даже боль неожиданно отступила. Ему снился Груздев, который говорил голосом бывшего тренера: «Все хорошо будет, Санек, вот увидишь»…

В семь часов утра, сделав привычную зарядку и тридцать отжиманий от пола, Груздев позвонил «вырученному из беды молодому другу». Полковник говорил, как заведенный:

– Как там твоя Оля? – спросил он. – Хорошо, когда дома тыл надежный. Можно мне с ней поговорить?

«Солдат никогда не жалуется» – для Груздева это была аксиома. Потому даже неприлично было расспрашивать служилого человека о потребностях и проблемах. На то, по мнению Груздева, существовала женщина. Если она хочет быть достойной спутницей военного, то обязана обо всех его чаяниях знать и при необходимости помогать в их решении, но так, «чтобы супруг ее не выглядел попрошайкой, вымаливающим для себя разного рода блага». Отразив это в своих заметках, Груздев решил посветить отдельную главу «учениям об устройстве семейной жизни солдат и офицеров».

– Оля уехала, – ответил Саша, что в целом было правдой.

– И когда вернется? – допытывался полковник.

– У нее соревнования, потом тренировки, потом снова…

– Да, сложно у вас, однако, – посочувствовал Груздев.

Пуня ползал на коленях, изображая ежа, и громко хохотал:

– Парня тоже привози, – рассмеялся полковник в духе доброго новогоднего деда. – Ему там понравится. На подарки не вздумай тратиться, не наше это дело. Сколько мальчику?

Полковник говорил так громко, что Сергею было прекрасно слышно. Он показал шесть пальцев.

– Шесть, – помявшись, ответил Саша.

– Ладно, придумаем что-нибудь. Машина будет, на автобусе трястись не придется. Созвонимся еще, но на всякий экстренный случай… Всякое в нашем отечестве бывает… Так, запиши… Машина будет двадцать пятого декабря в десять ноль-ноль у твоего подъезда. «Волга» белого цвета, водителя зовут Вадик… Вадим Степанович, – поправился Груздев. – Для первого раза можно «товарищ полковник», отличный парень.

Для Груздева в его шестьдесят шесть парнями были все моложе его хотя бы на год. Не то чтобы он жаловал «западное» Рождество, просто привык, что весь его круг общения давно пребывал на заслуженном отдыхе, а когда свободного времени, по словам Груздева, «хоть ковшом хлебай», можно и праздничное веселье продлить.

– Записал? Продиктуй!

Убедившись, что «молодой друг», без пяти минут «любимец», ничего не напутал, полковник добавил:

– Все, Сан Саныч, с наступающим, скоро свидимся.

Наступающего оставалось ждать еще почти месяц, но каждому было известно, что к главному в году веселью следовало готовиться не за неделю и даже не за три.

– Мелкого можешь взять, – сказал после того разговора Сергей. – Повадками вы с ним похожи… Если что, говори, что твой сын, ну, или племянник… Это чудо всех мужчин зовет дядями, когда я встречал его в садике вместо этой… его маменьки, он брякнул «мой папа – дядя», короче, воспитку коротнуло… Потом эта включила ему какую-то политическую фигню по ящику… Мелкий таким штукам быстро учится, короче, он после того забросал всю группу яйцами и якобы орал при этом: «Вы, упыри, ни черта не понимаете в рыночной экономике…» Машинки на веревке за собой таскают, а в экономике не понимают, – в тот момент Сергей почувствовал необычайную гордость за сына. – Потом воспитка мне говорит: «Вы же дядя-отец, повлияйте на своего Пантелеймошечку, рано его таким словам учить… Что это за упыри? Вы ему фильмы ужасов даете смотреть?..» Не, я вообще угораю над этими квочками… А может, он из-за своего дурацкого имени такой?.. Другому мелкому он зуб выбил… Тот его Пушком назвал…

– Он мне кричал: «Кис-кис, иди сюда», а я пошел и как дал ему в чавкало… – вставил Пуня и получил от гордого отца разрешение посмотреть кино про настоящих упырей.

Обычно немногословный Сергей становился балаболом, когда предвкушал приятные перемены в своей жизни. Он думал, раз у Саши эти перемены уже произошли и он оказался в «серьезной компании», то, в случае карьерных подвижек, старый друг и его не забудет. Сергей бы и сам с радостью поехал на полковничью дачу, пусть бы пришлось и в автобусе потрястись. Он не сомневался, при его знаниях можно претендовать на гораздо более щедрую зарплату, нужно только свои способности показать где и кому надо. Но скромность держала его в ежовых рукавицах и не позволяла напроситься «на елку», воспитание интеллигентных родителей давало о себе знать.

Родители одобряли дружбу Сергея с «шустрым мальчиком Сашей». Она началась совершенно случайно. Хотя они учились в одной школе, но, как бы выразились интеллигентные родители, круг их общения «кардинально отличался». В школе действовал негласный кодекс чести, который некоторые учащиеся, наученные взрослыми, называли понятиями. Старшие школьники считали зазорным дружить с «мелкими». Особенно обидным было получить пинка от «мелкого», которого старшие подговаривали на это, дабы посмеяться над «ботанами» из своего класса. Саша был младше Сергея на три года и отлично подходил на роль пинающего. Как на спортсмена, а значит, ценного кадра для таких забав, на Сашу сыпались обещания дать «за работу» жвачку, две, три… Несговорчивость только увеличивала его ценность в глазах поборников школьных «понятий». Однажды одноклассник Сергея устал уговаривать «мелкого» и решил разобраться самостоятельно. По странному совпадению его тоже звали Сергей, но среди соплеменников он гордо именовался Серый. Серому, как и многим будущим гопникам, грозил второй год, а Сергей в ответ на постоянные унижения отказывался давать ему списывать математику. Серый поджидал его в парке, где «одноклассник-ботан» всегда гулял с родительским пуделем. Собаководы в том парке не без трений, но уживались с лыжниками зимой и велосипедистами летом.

Саша наматывал свои привычные десять кругов по лыжне, когда услышал истеричный лай. Слишком звонкий, чтобы походить на местного питбуля, который считал своей добычей все, что движется. Тем не менее Саша осмотрелся на всякий случай. Сергей уже успел получить в челюсть и в ухо, а теперь Серый принялся запинывать лежащего на снегу недруга. Обе лыжные палки были сломаны о зажиревшее тело Серого. «Мелкий» бросил вызов, и теперь ему клятвенно пообещали воткнуть лыжи в одно место. Разбитой губой и ушибленными ребрами явно бы не обошлось, если бы под руку не подвернулись остатки постамента Павлика Морозова. Уроки МХК Серый прогуливал, потому про Давида и Голиафа не слышал. Но разозленный Саша, крепко сжимавший гранитный обломок, сам по себе выглядел устрашающе.

– Ладно, ладно, все, я ухожу, – отступая, повторял Серый.

В поисках пуделя Саша тоже поучаствовал. Полуживого пса, исцарапанного кошками, нашли только через неделю. Еще две недели пудель не выходил из-под стола и жалобно скулил, когда его намеревались вывести погулять. За собаку Саша получил тысячу рублей, а за спасение Сергея Сашина мать получила в подарок дорогой фарфоровый сервиз. Потом в числе прочих более или менее ценных вещей он был принесен в жертву во имя «бизнеса» Дениса. За него Денис получил аж десять тысяч рублей, на которые смог закупить в Китае тридцать килограммов одежды. А находчивый антиквар получил сто тысяч, выдав сервиз за фамильную реликвию князей Долгоруких. Саша стал частым гостем в доме Сергея. Там он впервые увидел компьютер, громоздкую махину, едва умещавшуюся на столе. Такие теперь встречаются лишь в ископаемом виде. Тогда же, на рубеже тысячелетий, она считалась «ультрасовременной моделью», по крайней мере в России.

В этом кругу Саша был желанным, пока оставался «домашним ребенком». Переход его в разряд «ребенка детдомовского» и «слава» рыночного воришки не остались без внимания «интеллигентных родителей».

– Строжайшим образом запрещаю тебе с ним дружить, – повторял отец Сергея, грозя сыну пальцем. – Втянет тебя в историю, да еще вшей детдомовских нахватаешься.

В условиях конспирации их дружба стала только крепче. Когда Сергей покупал фрукты на рынке, то делился с другом, а если не покупал, то прикрывал его, отвлекая торговцев.

«Давай, давай, жми!» – мысленно подгонял он Сашу, когда тот убегал с добычей.

Отъезд родителей на дачу был таким же желанным, как и новогодние подарки. Тогда друзья могли дни напролет просиживать за компьютерными играми, а Саше разрешалось брать на кухне все, что он хочет. Однажды они так увлеклись, что совсем забыли про взрослых. Саше пришлось ретироваться через балкон. Он проявил себя искусным акробатом, спустившись со второго этажа по газовой трубе и зарешеченному балкону соседей снизу. Родители Сергея удивлялись: холодильник пустел, а их сын оставался таким же худым. Сергей героически прошел исследования на всех возможных кишечных паразитов, но друга не выдал.

Преподавание информатики в Сашиной школе велось довольно странным образом. К воспитанию опытных пользователей, которые значились в требованиях работодателей от почтового отделения до гигантских государственных корпораций, эти уроки тыканья по клавишам не имели никакого отношения. Даже не обремененный интеллектом Серый умудрялся получать здесь четверки. У учителя математики, поставленного вести сей предмет, имелось собственное для него название – «основы работы на ЭВМ». В расписании же с целью экономии строчек писали просто «ЭВМ». За дополнительную учебную нагрузку математик получал скромное дополнение к не менее скромному жалованью. Ну, а директор могла поставить жирную галочку в нужном документе и отчитаться, что во вверенной ей школе информатика преподается. Еще она могла требовать на родительских собраниях дополнительные «пожертвования» на «обновление и ремонт компьютерного класса». На расходах директор успешно «экономила», так что ее внучка могла без проблем постигать не только информатику, но и иные предметы в лондонском колледже. В детдоме же, услышав загадочное слово «информатика», только удивленно округляли глаза. Очевидно, там считали, что будущим продавцам, автослесарям и грузчикам, коими обычно становились вчерашние воспитанники, такие предметы не нужны.