Текст книги "Гайджин"

Глава 18

Манхэттен

Июль 1983

В ноль часов десять минут Саймон Бендор, держась на почтительном расстоянии, довел пожилых супругов-индийцев до входной двери роскошного многоквартирного дома в Верхнем Ист-сайде. Его светлые волосы прикрывал темный парик с косицей, над губой были наклеены фальшивые усы, а глаза спрятаны под темными очками с квадратными стеклами. На нем была зеленая майка с надписью «Ресторан Дома и Джимми Б». В руках у него была большая картонная коробка с приправленной острым перцем пиццей и белый полиэтиленовый пакет, благоухавший итальянскими приправами и чесночным хлебом.

Индийцы почти одновременно поглядели на незнакомца, не скрывая охватившего их невольного страха. Живя в Манхэттене, они уже знали, что преступность стала неизбежным злом даже в этом респектабельном районе. Испорченность нравов и неуважение к закону царили и здесь, на затененных деревьями улицах, застроенных палаццо в итальянском стиле и усадьбами в старофранцузском духе, дорогими многоквартирными домами и сверкающими тонированными стеклами небоскребов. Отсутствие привратника еще больше испугало индусов. С некоторых пор привратник уходил с дежурства ровно в двенадцать ночи, поскольку ночные дежурства владельцы дома отменили в целях экономии.

Саймон дружелюбно улыбнулся пожилым людям и, указав на ящик с пиццей, коротко сказал:

– Доставка пиццы из ресторана.

Напряжение разрядилось. В ответ на улыбку индийцы тоже с готовностью улыбнулись. Муж, тучный и истекающий потом мужчина в традиционном белом в голубую полоску балахоне, открыл ключом двойные стеклянные двери и, отодвинув одну из створок, вежливо предложил Саймону войти. Саймон покачал головой и с техасским акцентом сказал:

– Только после вас, мэм, – обращаясь к симпатичной седеющей индианке в сандалиях, желтом сари и с алым знаком касты на лбу. Та сжимала в руках театральную программку с заголовком «Король и я» и несла пакетик с готовым ужином из близлежащего ресторана. Когда Саймон следом за ней прошел в здание, она, кивком головы указав на свой пакет и коробку с пиццей Бендора, с улыбкой произнесла."

– И у нас, и у вас есть еда, да?

– Точно так, мэм, – ответил Саймон, – совершенно справедливо изволили заметить. – Он вежливо улыбнулся и индианке, и заодно ее мужу, поскольку знал, что улыбка – лучшее прикрытие.

Втроем они проследовали по пустынному холлу, выложенному белой кафельной плиткой, устланному красивым паласом и уставленному удобными креслами и диванами, обитыми красным бархатом. В пятнадцатиэтажном доме было два лифта, поэтому, когда муж-индианец нажал на кнопку, почти сразу же отворились двери одного из них. Саймон предпочел бы поехать в одиночестве, но с другой стороны, ему бы пришлось ждать, пока придет другой лифт, а это означало, что его могут увидеть другие жильцы. Поскольку он собирался навестить квартиру Фрэнки Одори, находившуюся в следующем доме, ему следовало избегать лишних глаз.

Саймон решил сделать по-другому. Он последовал за индийской парой в кабинку лифта и увидел, что муж-индиец нажимает кнопку восьмого этажа. Все еще улыбаясь, возможно, оттого, что Саймон, как видно, не собирался покушаться на жизнь почтенной пары, индус вежливо спросил, на какой этаж желает подняться он, Саймон. Продолжая изображать техасский акцент, тот прогудел в ответ:

– На второй, старина, – и проследил, как индиец нажал на кнопку второго. После этого господин в балахоне ткнул пальцем в кнопку закрывания дверей, и та закрылась.

Саймон вышел на втором, пожелав спокойной ночи улыбающимся индийцам, и продолжал стоять до тех пор, пока двери лифта снова не закрылись, тогда он снова поехал вверх. Затем он оглянулся в поисках таблички с надписью «выход», увидел ее слева по коридору и двинулся в этом направлении, почти сразу оказавшись на маленькой площадке, которая вела к лестнице. Тихо притворив за собой дверь, он некоторое время постоял на площадке, прислушиваясь к доносившимся звукам и давая глазам привыкнуть к тусклому свету. Ничего подозрительного не услышав, Саймон на цыпочках двинулся вниз по лестнице. Он спустился на первый этаж, а затем на еще один пролет вниз, потом еще на один и добрался до подвального помещения. По-прежнему вокруг стояла тишина. Саймон присел на корточки и поставил на цементный пол картонную коробку с пиццей. Он задумался. Домовладельцы явно скупились на электрическое освещение, а в темноте чаще всего и таится опасность. Одна лампочка без абажура висела на проводе, освещая стену прямо перед ним. Еще несколько не слишком ярких ламп освещали два длинных прохода справа и слева от подвальной лестничной площадки. Да, немного здесь света, совсем немного.

Домовладельцам следовало бы увеличить освещение, и как минимум вдвое, причем, лампочки следует вешать двухсотваттные, не меньше. Но на это рассчитывать не приходилось. Вот когда ограбят в доме две-три квартиры, тогда жильцы и зашевелятся, поднимут шум и станут давить на домовладельцев. В этой жизни люди всегда делают только то, что совершенно необходимо, и никогда то, что должно.

Задняя дверь подвального этажа выводила Саймона прямо к самому дому Фрэнки Одори. Саймон получил наводку, как пробраться в городской дом Фрэнки, от Дага, а тот – от Джейка Отто, бывшего полицейского, ныне охранника одного из респектабельных домов. Привычная любезность, которую традиционно оказывали друг другу полицейские даже после увольнения из органов правопорядка. Мрачноватому и аскетически выглядевшему «дважды О», как называл его Даг, и своих дел хватало. Он все еще переживал по поводу своего увольнения, а это было три года назад. Он погорел из-за ставшей известной связи с женщиной-информатором, которая выступала свидетельницей по крупному делу о наркотиках. Защитник узнал об этом и только ждал суда, чтобы раскрыть перед присяжными тот факт, что детектив, ведущий расследование, то есть Джейк Отто, находится в интимных отношениях с женщиной, чьи свидетельские показания могут отправить за тюремную решетку несколько человек. Защитник счел любовную связь Джейка свидетельством коррумпированности полицейских. Судья согласился с подобным определением, и дело было закрыто, что позволило двенадцати главным поставщикам наркотиков с Кубы выйти сухими из воды. Двухлетнее скрупулезное расследование пошло коту под хвост, равно как и карьера «дважды О».

Оставив карьеру полицейского, Джейк Отто бросил заодно жену и пятерых детей, что было не слишком умно с его стороны, поскольку у последней был любящий папаша – важный полицейский чин Нью-Йорка. Папаша оказался весьма опасным противником и добился, того, что Джейку служба в полиции больше не светила до конца дней. Что же касается женщины, из-за которой разгорелся сыр-бор, то она, будучи на двадцать лет моложе Джейка, нашла себе нового покровителя и оставила Джейка в полном одиночестве. Джейк принялся накачиваться с горя неразбавленной водкой и проводил за этим занятием большую часть дня. Выпивал он, преимущественно, в излюбленном полицейскими баре, в Куинзе, где Джо, сам в прошлом полицейский, и познакомился с ним. Пьянство, надо сказать, способствовало тому, что Джейк дважды лишился места охранника и остался, по его собственному выражению, на бобах и без бабы.

Некоторое время спустя он стал работать служащим в агентстве безопасности «Спиэрс». Именно в то время агентство получило заказ на установку средств электронной сигнализации и специальных замков в доме Фрэнки Одори и в двух других дорогих многоквартирных домах поблизости. Даг вышел на Отто после убийства Терико, надеясь с его помощью найти доказательства причастности Фрэнки к этому преступлению. Но единственное, что мог узнать Отто, слегка копнув биографию Фрэнки, что этот скот забил до смерти калеку его же собственными костылями.

– Вполне возможно, что Фрэнки-Голливуд даже закоптил останки Терико, – добавил от себя Джейк Отто, – для того, чтобы в будущем никто и не пытался его надуть.

По этой причине Саймону не слишком понравилось, что Эрика решила внести собственную лепту в его личные с Фрэнки отношения, даже не посоветовавшись с ним. Она позвонила Голливуду и спросила его, не собирается ли он в ближайшее время сыграть по крупной. Ее не интересовал нынешний вечер, поскольку у нее были кое-какие дела в Атлантик-Сити, но ее просто интересуют его планы на будущее, потому что ей не хочется сразу возвращаться в Лас-Вегас, и она собирается несколько дней побыть в Нью-Йорке. Фрэнки сообщил ей, что достаточно наслышан об игре в отеле «Карибы» и с удовольствием принял бы в ней участие, если бы его пригласили. Он пожелал Эрике удачи и добавил, что намеревается поиграть как следует в пятницу и что она, Эрика, как обычно, будет желанным гостем. Что же касается нынешнего вечера, то у него всего-навсего намечается небольшая вечеринка. Очень интимная, если вы понимаете, что я имею в виду. Только он, один или два друга и парочка симпатичных дам.

– У него состоится оргия, – сказала Эрика Саймону, – кокаин, героин или что-нибудь в этом роде, ну а потом, как говорится, груди на стол. Но я не об этом. Я хочу сказать, что он будет дома, когда приедешь ты. У тебя нет желания отложить вашу встречу?

– Видишь ли, у меня нет выбора. Алекс не хочет посылать фотографию почтой. Она требует, чтобы фотография была доставлена к Одори немедленно, пока Касуми еще жива. Кроме того, она надеется, что Фрэнки станет не по себе, когда он поймет, что в его дом можно проникнуть, а потом спокойно уйти, не спросив его разрешения. Она утверждает, что это своего рода психологическая игра, в которую любит поиграть и гайджин, если, разумеется, допустить, что гайджин на самом деле существует. Как бы то ни было, она жаждет, чтобы Фрэнки испытал все это на собственной шкуре. Да, кстати, когда тебе снова придет охота пообщаться с Голливудом, будь любезна поставить в известность меня. Меньше всего мне бы хотелось, чтобы сегодня вечером случилась какая-нибудь накладка и Фрэнки увязал свершившееся с твоей особой. Улавливаешь?

Позже, когда Саймон упомянул о своем разговоре с Эрикой Дагу, бывший полицейский тоже согласился, что Фрэнки ублюдок, каких мало, и любит срывать зло на женщинах. Субъект настолько низок, что может, не нагибаясь, пройти в цилиндре под брюхом змеи. Правда, тут же заметил Даг, с подобными типчиками лучше не связываться, а по возможности их избегать.

Следом за разговором о Фрэнки состоялась беседа о втором деле, прибыль от которого предварительно оценивалась Дагом в триста тысяч долларов. Джо Даг познакомился в танц-классе с девушкой из Сальвадора по имени Консепсьон. Она служила горничной у одного богатого француза-банкира, который жил в Манхэттене на Восточной Семьдесят четвертой улице в собственном доме и переехал со своей семьей в Нью-Йорк, чтобы избежать налогов, которые ввело социалистическое правительство французской республики. Консепсьон, в частности, рассказала Дагу, что ее босс коллекционирует монеты. Недавно в его коллекции появилось прибавление, и девушка догадывалась, что прибавление чрезвычайно ценное, судя по тому, с каким трепетом хозяин рассматривал вновь приобретенные монеты.

Джо не сказал девушке, сколько стоят монетки на самом деле, но Саймону сообщил. Пять тысяч баксов за штуку. Индийские монеты с изображением раджи в профиль. Датируются тысяча восемьсот пятьдесят девятым годом. И их у него ровно двадцать. Есть один парень, богатый бездельник, насколько я знаю, который за эти монетки готов выложить любые денежки. Кроме того, француз собиратель автографов. Владеет двумя письмами, подписанными лично Леонардо да Винчи, одним – подписанным Иоганном Себастьяном Бахом, и листочком нотной бумаги, исписанной рукой Генделя. Все эти бумажки стоят примерно двести тысяч долларов. Любой коллекционер спит и видит, как бы наложить лапу на эти автографы, причем заплатит наличными, не задавая ненужных вопросов.

Сегодня вечером француз с женой должен был отправиться на торжественный обед и бал в отель «Уолдорф-Астория» по случаю дня Бастилии. Трое детей француза находились в частной школе в Швейцарии. Ночью в доме оставался только один слуга, да и тот ложился спать в десять часов. Консепсьон была отпущена на этот вечер и решила отправиться на танцы со знакомыми доминиканцами, так что ее не ждали раньше шести или семи часов следующего утра.

Кого же навестить первым – Фрэнки или банкира-француза?

– Фрэнки, – решительно произнес Саймон. Я хочу поскорее исполнить просьбу матери и забыть про это. Забросить Одори фотографию – и отвалить. Кроме того, мне бы не хотелось иметь при себе ничего из вещей француза. Легко и свободно – вот мой лозунг.

– Есть одно обстоятельство, которое тебя не слишком обрадует, Саймон, – промолвил Даг. – Я думаю, что тебе придется воспользоваться услугами водителя. Хотя дома и расположены неподалеку друг от друга – каких-нибудь несколько кварталов, ты и представить себе не можешь, сколько людей может увидеть тебя в ненужном месте в ненужное время. В машине в этом смысле безопаснее.

Джо, разумеется, был прав, и Саймон лишний раз убедился в том, что интуиция его никогда не подводила и он правильно делал, что прислушивался к мнению итальянца. Времени оставалось немного, поэтому в качестве водителя решили взять надежную женщину – негритянку по имени Марша. На прошлой неделе она помогла Саймону в деле с Тукерманом. Марша вместе со своим доберманом. Оказалось, что и на Манхэттене она чувствует себя, как на Стейтен-Айленд. Она привезла с собой итальянские деликатесы, как ее попросил Саймон. Потом они некоторое время кружили вокруг дома, принадлежавшего Фрэнки, стараясь не привлекать внимания. При этом они вели наблюдение и засекли трех женщин и одного мужчину, которые вошли в дом Фрэнки в разное время, из чего следовало, что электронная система охраны была частично отключена, то есть, в данный момент она и двери не контролировались аппаратурой. Саймон окончательно убедился в этом, когда кто-то поднял на первом этаже раму в окне, но сигнала тревоги не последовало.

Саймон и Марша сидели в машине вне досягаемости телевизионных камер, охранявших фасад владений господина Одори, и ждали, когда кто-нибудь появится у дверей многоквартирного дома справа, того самого дома, в котором привратник удалялся на покой ровно в двенадцать ночи. Начиная с этой минуты, Саймон, переодетый в рассыльного из ресторана, готовился использовать любого запоздавшего жильца в качестве, отмычки, позволившей бы ему подобраться в святая святых Фрэнки-Голливуда.

* * *

Находясь в подвале, Саймон стащил с себя парик, отклеил фальшивые усы и снял очки и зеленую майку с эмблемой ресторана. Все это он аккуратно уложил в белый полиэтиленовый пакет, которым прикрыл коробку и свертки с ароматно пахнувшими яствами. Затем он сунул руку на дно пакета, под чесночный хлеб, колбаски, телятину и извлек черную шерстяную шапку и черную рубашку с длинными рукавами. Надев их на себя, он снова сунул руку в пакет и достал на этот раз лыжную маску, два радиоприемника и наплечную черную сумку из холстины. Расстегнув молнию на сумке, он вынул очки ночного видения с инфракрасной подсветкой и тщательно укрепил прибор на голове.

Затем радиоприемники. Он настроил один из них на частоты, которые дал ему Джо, позволявшие прослушивать переговоры патрульных автомобилей, а затем выключил его и пристегнул к поясу. По другому передатчику он связался с Маршей, стараясь говорить как можно тише. Интересно знать, как ей все увиделось со стороны? Маршу было слышно хорошо, без помех. Она находилась поблизости, за два квартала от него; на углу Мэдисон-авеню, ее машина была припаркована у входа в художественную галерею. Впрочем, оставаться там долго она не собиралась. Бело-голубые патрули недавно проехали мимо. Их автомобиль не остановился, но полицейский за рулем замедлил ход и откинул взглядом ее машину, заодно обратив внимание и на нее.

Есть вероятность, сообщила она Саймону, что в случае необходимости полицейские могут вернуться и устроить более детальную проверку. Цвет ее кожи не слишком гармонировал с окружающей обстановкой столь респектабельного района. Она попробует покататься на другой улице, ближе к Центральному парку, но не слишком далеко от места действия. В любом случае, она постарается находиться в радиусе досягаемости радиопередатчика Саймона. Он попросил ее быть наготове и отключился.

Прикрепив и это переговорное устройство к поясу, Саймон натянул хирургические перчатки и взглянул на руки, с удовлетворением отметив – не дрожат. Он готов ко всему. И готов на все.

Пора.

Он поднял пакет и коробку с пиццей и направился по коридору в сторону прачечной. Из-за спины послышался приглушенный звук автомобильного сигнала, но Саймон не удивился. Звук доносился из гаража, который, согласно информации, полученной от Джейка Отто, находился через две запертые двери от подвала. После того, как жилец припарковал машину, охранник устанавливал его личность с помощью телекамеры, после чего с помощью дистанционного привода открывал дверь номер один. Вторая дверь, которая вела в подвальное помещение, а оттуда к лифтам, открывалась после того, как жилец вкладывал специальную карточку в особую щель электронного замка, считывающее устройство удостоверяло право жильца войти в дом и автоматически отжимало язык запора. Охранная система также фиксировала точное время, когда жилец входил в дом, так что, если ревнивая жена хотела узнать точное время возвращения своего супруга, у нее была такая возможность.

Добраться из гаража до подвального помещения было несложно, это отнимало не более двух-трех минут. За это время Саймону предстояло отпереть дверь прачечной и укрыться в ней.

Саймон подошел к двери и опустил свертки на пол. Джейк Отто оказался прав. Домовладельцы явно поскупились на внутренние замки в здании, а этот был просто игрушка – обыкновенный английский с защелкой и плоским ключом. Открыть его было проще простого, используя любое подручное средство, начиная от пластиковой кредитной карточки и кончая острием кухонного ножа.

Саймон сделал это по-своему. Он достал тонкую металлическую пластину от жалюзи длиной в шесть дюймов, просунул ее между дверью и язычком замка и отжал его. Уже через секунду он находился внутри совершенно темного помещения прачечной, но видел все, как при свете дня, благодаря инфракрасным очкам. Осторожно прикрыв за собой дверь, он облокотился о нее и прислушался. Раздался звук открывающейся металлической двери в подвал, затем послышался шум лифта, уносившего запоздалого обитателя дома вверх, и все стихло. Саймон перевел дух. Наконец-то он остался один.

Оглядевшись, он заметил, что узкая комната была как бы разделена на две части деревянными скамьями. У противоположной стены стояли стиральные машины и сушильные агрегаты. В комнате чувствовался устойчивый запах стирального порошка и высушенного белья. Автомат по продаже сигарет, находившийся слева от входа, был завален мешками с постельными принадлежностями. Саймон подошел к стиральной машине, стоявшей рядом с сигаретным автоматом, открыл дверцу и сунул внутрь пакет и коробку с пиццей.

Он заберет свои продукты на обратном пути.

Но сначала все-таки необходимо нанести визит Фрэнки-Голливуду. Для этого было необходимо выйти через заднюю дверь многоквартирного дома, в котором он находился. Эта дверь находилась в глубине комнаты, и, когда Саймон подошел к ней, ему стало ясно, что в данном случае домовладельцы не поскупились, как в прошлый раз. Дверь была изготовлена из стали и заперта на весьма надежный замок, так называемый «паук» – четыре стальных стержня в разных направлениях входили в металлические гнезда – вверху, внизу и по бокам двери. Великолепная работа – все было сделано профессионально. Несомненно, что подобная дверь могла с легкостью выдержать попытки открыть ее нежеланных визитеров снаружи. Но Саймон-то находился внутри! Чтобы выбраться наружу, ему было нужно лишь повернуть ручку и толкнуть стальную пластину двери. Но сначала надо было отключить сигнализацию.

Усевшись на корточки, Саймон стал рассматривать провод сигнальной системы. Тот шел по всей длине двери, затем спускался на пол и тянулся вдоль плинтуса прачечной к единственному зарешеченному оконцу, почти не пропускавшему свет. Система сигнализации, охранявшая все подходы, включала в себя сирену, различные детекторы и ящик для включения, который также должен был находиться где-то в прачечной. Саймон обнаружил искомый ящик именно там, где фирма Джейк Отто установила его – справа от двери под потолком – вне пределов досягаемости детей, домашних животных и всевозможных злоумышленников, вроде Саймона Бендора.

Он встал на стул и осмотрел ящик, поначалу не прикасаясь к нему. Саймон предварительно ознакомился с аналогичным устройством и никому бы не посоветовал этого делать. Выключатель представлял собой коленчатый механизм, рассчитанный на специальный ключ и подключенный к батарейке. Отключить систему можно было только ключом. В противном случае включалась сигнальная сирена, и окружающий мир превращался для злоумышленника в воющий и грохочущий ад.

Саймон достал заранее приготовленный ключ, отключил сигнализацию и слез со стула, поставив его рядом, спинкой к стене. Надо будет не забыть снова включить сигнальное устройство на обратном пути. Затем Саймон повернул ручку замка и, слегка приоткрыв стальную дверь – ровно настолько, чтобы проскользнуть наружу – шагнул в душную жаркую ночь. Жара и в самом деле стояла одуряющая, где-нибудь девяносто градусов по Фаренгейту, да и влажность была под стать жаре.

Саймон осторожно прикрыл дверь, оставив ее незапертой, хотя с внешней стороны она выглядела, как прежде. Он стоял в абсолютной темноте на дне узкого бетонного колодца, прислушиваясь к звону москитов в неподвижном душном воздухе и глядя на металлическую лестницу, которая вела в огороженный каменной стеной внутренний двор дома. Дворик уже перестраивался, поскольку каменная кладка дала трещину, а домовладельцы не хотели, чтобы трещины расходились дальше. Саймон также слышал приглушенный рокот десятков кондиционеров, и он звучал в его ушах, как самая сладкая музыка. Работа кондиционеров означала, что окна в здании закрыты, а это, в свою очередь, свидетельствовало о том, что у Саймона меньше шансов быть увиденным или услышанным.

Он повернулся и взглянул на электрическую лампочку, висевшую над дверью. К ней был подсоединен чувствительный фотоэлемент, срабатывающий всякий раз, когда кто-нибудь входил или выходил через задний вход, и зажигавший освещение. Стальная сетка защищала лампу от варваров. Великолепная идея. Правда, не считая того, что лампочка перегорела, и замена ее вызвала известные трудности. Удивительно, до чего беззаботными бывают люди. Однажды он ограбил дом одного богатого обувного магната. У того дом был оборудован сигнализацией по последнему слову техники, но именно в тот вечер фабрикант куда-то торопился и забыл включить свою дорогостоящую установку. Вот как приходится расплачиваться за обыкновенную забывчивость.

Саймон на цыпочках поднялся по металлической лестнице, остановился наверху и взглянул на дома вокруг. Как он любил темные окна! А на этот раз их было множество. Спереди от него, сзади, слева, справа. Освещенными оставались не более полудюжины и все, за исключением одного, были закрыты шторами, ставнями или жалюзи. Во владениях Фрэнки Одори освещенные окна были на первом, третьем и пятом этажах. Дом Фрэнки Одори представлял собой здание из красного кирпича в пять этажей, построенное в неогеоргианском стиле и украшенное навесными французскими балкончиками и резными оконными нишами. От внутреннего дворика многоквартирного дома его отделяла кирпичная стена высотой в восемь футов.

Яркие фонари освещали очаровательный задний дворик. Фрэнки любил устраивать там шумные посиделки с шампанским, но сегодня, в связи с тем, что вечер был интимный и предполагались наркотики, он, по-видимому, решил, что лучше оставаться за закрытыми дверьми.

Саймон посмотрел на небо. Оно было усыпано звездами, и в глубине, время от времени прячась за облаками, медленно плыл яркий серп луны. Плохо. Лунный свет мог его выдать. Значит, ему придется двигаться перебежками и укрыться в тени от стены.

Итак, пора и за работу.

Отрегулировав очки ночного видения, он, наконец, вошел во дворик. Саймон прошел мимо мешков с цементом и груды кирпичей, миновал ванну для замешивания раствора, рядом лежало несколько лопат и измазанных цементом мастерков каменщиков, сваленных в груду, и добрался до темного уголка, образованного домом и стеной, окружавшей внутренний двор. Внимательно осмотрев стену и убедившись, что ее верхушка не обложена битым стеклом, он подпрыгнул, в воздухе подняв руки над головой, и уцепился пальцами за верхнюю кромку, затем медленно подтянулся и заглянул в сад Фрэнки Одори. Там никого не было, но в целях безопасности внутренний двор и сад в особняке японца освещался всю ночь.

Саймон старался не смотреть на яркие фонари, прикрепленные к рамам двух окон на нижнем этаже, окна были, в свою очередь, убраны металлическими декоративными решетками. Саймон внимательно осмотрел сад – хорошо ухоженный и очень красивый – с розами, желтыми ирисами и анемонами на клумбах. В одном углу стоял металлический стол и два стула, в другом конце садика красовалась железная жаровня, а прямо под Саймоном находилась «пергола» – итальянская беседка с плетеной крышей, которую обвивали ползучие зеленые растения. Фрэнки или кто-то из его приспешников был помешан на зеленых насаждениях.

Саймон выпрямился на верхней кромке стены и медленно двинулся по ней влево – ни дать ни взять – акробат на натянутом канате. Когда он дошел до места, где особняк Фрэнки тесно примыкал к стене, то подался вперед и припал всем телом к его шершавой теплой стене. Прямо над ним нависали два балкона – один прямо над головой, на расстоянии каких-нибудь трех футов. В этом месте многоэтажка и особняк Одори почти соприкасались друг с другом. Другой – французский, из витых металлических прутьев – находился на стене особняка Одори, на втором этаже, но уже на расстоянии пяти футов от Саймона. На балкон выходило окно в резной каменной полуарке. Считалось, что балконы находятся достаточно высоко, чтобы на них могли добраться злоумышленники. Весьма необдуманно подвешивать балконы на такой высоте... весьма.

Снова вытянув руки вверх, Саймон подпрыгнул и ухватился за нижнюю часть балкона многоэтажного дома. Некоторое время покачавшись в воздухе, он опять подтянулся и уселся отдохнуть на балконном ограждении, как птица на жердочку. За его спиной находилась дверь – наполовину из стекла, наполовину из дерева, которая вела к одной из квартир многоэтажки. Оглянувшись через плечо на эту дверь и убедившись, что свет из-под нее не проникает и стеклянная ее часть темна, он перевел взгляд на французский балкончик на особняке Одори, который располагался теперь почти напротив Саймона, но допрыгнуть до него было не так-то просто. Если он промахнется или не допрыгнет, ему придется падать с высоты второго этажа. Впрочем, об этом лучше не думать.

Подтянув ноги, он утвердил их на ограждении балкона, на котором сидел, а потом встал, расставив руки в стороны, чтобы сохранить равновесие. Собравшись, он сгруппировался и прыгнул вперед, изо всех сил оттолкнувшись и вытянув ладони вперед в направлении изящно изогнутого металлического перильца французского балкончика. Он летел в полной темноте, думая только о том, как бы поскорее ухватиться за это перильце и страстно желая, чтобы его свободный полет увенчался успехом. Он и в самом деле почувствовал, как какая-то сила внутри него подхватила его и, как на воздушной подушке, понесла к цели. Наконец он ухватился пальцами за железное ограждение и сразу же подтянул ноги, чтобы они – не дай, конечно, Бог – не попали в освещенную полосу, которую создавали фонари. Нет, он все-таки псих, но вполне владеет собой. Настолько, что готов к любым неожиданностям.

Как и большинство французских балкончиков, этот был до чрезвычайности мал – вряд ли бы на нем поместились двое. Саймон перелез через низенькое перильце, аккуратно переступил через подвесную клумбу с чайными розами и оказался прямо перед офисом Фрэнки. «Дважды О» вполне оправдал затраченные на него деньги. Часть дома, обращенная к многоэтажке, говорил он, второй этаж, сигнализация отсутствует – ни проводов, ни нашлепок на окнах, ни сирен. Окно офиса не защищено, поскольку Фрэнки считал, что с этой стороны в защите он не нуждается. Второй высокий этаж, пожарных лестниц нет, зато в доме достаточно головорезов, чтобы разделаться с любым нежелательным посетителем. От фирмы Джейка Отто Фрэнки хотел одного – телевизионных камер, чтобы охранять фронтальную часть особняка, прожекторов для освещения сада и сигнальной системы, которая бы охватывала переднюю дверь, черный ход и окна на первом этаже. Все остальное он считал излишней тратой денег.

Фрэнки говорил, что разорится, если поставит на охрану каждое окно. Даже Отто признавал, что в его словах была доля правды. Это и в самом деле стоило слишком дорого, поэтому никто этого и не делал. Фрэнки не слишком волновался за свою персону, поскольку в любое время суток у него в доме находилось не менее двух вооруженных охранников – людей из его банды. Если бы ему понадобилось больше, он всегда мог получить любое требуемое количество. Агентство «Спиэрс» пыталось настоять на своем, но спорить с Фрэнки означало только зря терять время. Когда тому надоедало спорить, он начинал говорить по-японски с одним из своих друзей-японцев, и его собеседник чувствовал себя оплеванным.

Необходимо отдать должное Эрике. Это она выяснила, что Фрэнки займется женщинами и наркотиками, а не будет торчать допоздна в своей конторе. Если бы в офисе кто-то находился, Саймон оставил бы фотографию и недописанную записку матери на балконе. Теперь же он улыбнулся при мысли, что Фрэнки обнаружит оба документа у себя на письменном столе рядом с телефоном.

Саймону очень нравились окна, располагавшиеся глубоко в нишах, поскольку их обезопасить было особенно трудно. Они открывались обыкновенно наружу, поэтому защитить их решеткой или проволочной сеткой не представлялось возможным. Подобные окна имели всего один запор в центре рамы, и открыть их не представляло труда, а если окно ко всему прочему еще Оставили полуоткрытым, то вору оставалось только войти...

Он подошел к окну, еще раз убедился, что офис пуст и достал из сумки отвертку. Поскольку окно было закрыто на запор таким образом, что между рамами оставалась щель, Саймону не составляло труда просунуть жало инструмента в эту щель и, пошевелив им влево-вправо, настолько расширить щель, Что туда могла свободно проникнуть рука. Повернув рукоять замка, Саймон растворил окно, распахнув его створки на себя, после чего уложил отвертку в сумку и поднес к уху радиоприемник, настроенный на волну, по которой переговаривались полицейские патрули. Ничего особенного у полиции не происходило. Ни тревог, ни докладов, ни запросов. Джейк Отто, что и говорить, человек нужный. Саймон выключил радио, пристегнул его к поясу и через окно влез в офис Фрэнки.