Текст книги "Режим гроссадмирала Дёница. Капитуляция Германии. 1945"

И в случае Норвегии ОКВ посылало протест Эйзенхауэру, отмечая, что капитуляция применима исключительно к вермахту. Разоружение и арест членов партии, СС или гестапо либо германских политических деятелей в Норвегии не должны выполняться войсками, особенно поскольку у них отсутствуют необходимые доказательства. Если на такой процедуре будут настаивать, то выполнение условий капитуляции окажется под вопросом. Генерал Бёме был проинформирован об этом демарше, и ему было поручено «протестовать на месте, подчеркивая, что в той мере, в какой это касается его штаба, такие приказы не могут выполняться войсками, и это приведет к потере дисциплины и хаосу и поставит под вопрос выполнение условий капитуляции».

В боевом дневнике штаба «Север» 12 мая отмечено, что Бёме выразил протест против того, что от войск «требуют ареста немцев. В том, что касается их основной деятельности и дисциплины в отношении своих командиров, между этими организациями (которые подвергались унизительному тенденциозному обращению) и войсками в целом различия нет».

Однако к этому времени в Норвегию прибыли дополнительные контингенты союзных войск, так что проблемы ареста лидеров партии и СС уже не возникало. В любом случае рейхскомиссар Тербовен и генерал полиции Редиес 10 мая (по другим данным, 8 мая) покончили жизнь самоубийством, взорвав себя в своем бункере.

В целом эвакуация прошла спокойно, и дисциплина поддерживалась германскими войсками. Были лишь отдельные инциденты, например когда солдаты союзников пытались разоружить немцев по собственной инициативе, отнимали личные вещи или занимались мелким воровством. Кроме того, были случаи, когда русские пленные вламывались в германские продовольственные склады, иногда с помощью солдат союзников.

Миссия Верховного командования союзников имела все основания быть довольной тем, как шел процесс. С другой стороны, существовали серьезные трения с русскими частично из-за репатриации немцев в советскую зону оккупации и частично по причине отказа многих русских и югославских «перемещенных лиц» (в основном хорватов и боснийских мусульман, осуществлявших геноцид сербов. – Ред.) возвращаться домой.

На островах Ла-Манша и в «западных крепостях» сдача проходила согласно плану. В некоторых гарнизонах эта новость породила демонстрации верности Германии. Утром 10 мая комендант крепости Сен-Назер генерал-лейтенант Юнк объявил, что сдастся на следующий день, и закончил свое обращение словами: «Мы верим в Германию». Комендант крепости Лориан генерал Фармбахер также объявил о своей капитуляции 10 мая и передал по радио: «Я ухожу с моим стойким, непобежденным гарнизоном. Все наши мысли о нашей стране, переживающей мучительные испытания. Да здравствует Германия!»

В «Северной» и «Южной зонах» капитуляция проводилась через региональных командиров, как потребовал Эйзенхауэр в Реймсе. Общая ответственность за всю «Южную зону» вначале была возложена на фельдмаршала Кессельринга, а после его ареста американцами – на какое-то время на генерал-полковника Десслоха, а в конце – на генерала Вестфаля. Кроме этого, по предложению ОКВ командующий «Западом», сейчас находившийся в Альме, в 50 километрах к югу от Зальцбурга (видимо, Мария-Альм. – Ред.), сотрудничал с 12-й группой армий союзников (3-й (амер.) через генерала Обстфельдера, последнего командира VII корпуса; от имени группы армий «Г» – генерал Шульц, находившийся в 50 километрах к юго-западу от Зальцбурга, сотрудничал с 6-й группой армий союзников (7-й (амер.) и 1-й (фр.) и генерал-полковник фон Витингоф (командующий «Юго-западом» (группа армий «Ц») со штабом в Больцано) – с 15-й группой армий союзников (5-й (амер.) и 8-й (англ.) армиями.

В «Северной зоне» фельдмаршал Буш, расположившийся в Лангфердене, нес общую ответственность, хотя у него произошла горячая перебранка с Кейтелем по поводу локальной капитуляции, и теоретически он был освобожден от обязанностей. Бушу подчинялся центральный координационный штаб, через который армии, корпуса и дивизии были связаны с соответствующими властями; под его началом также находились группа армий «X» Блюментрита в районе между Балтикой и Везером, войска в Шлезвиг-Гольштейне, армия Линдеманна в Дании и 25-я армия генерала Бласковица в Голландии. Ему был придан штаб «А» генерала Кинцеля при Монтгомери; он состоял из двадцати двух офицеров и сорока семи унтер-офицеров и солдат и стал известен как «Германская военная миссия при британском штабе». Ее обязанности простирались за пределы чисто военных дел; помимо обычного снабжения войск, квартирмейстерская служба была обязана обеспечивать и гражданское население, а также заниматься дорожным движением, почтовыми и денежными делами. Поэтому к командующему «Северо-западом» был приставлен специальный представитель в качестве советника по гражданским делам, а представитель местного правительства вместе с группами из некоторых министерств также были включены в его штат. Эти группы подчинялись заместителю начальника штаба (снабжение), но технические инструкции получали из своих министерств. Большой штаб люфтваффе генерал-майора Юбе был также придан Бушу; с другой стороны, кригсмарине были представлены только офицером связи капитаном Конради, поскольку, как уже отмечалось, в отличие от двух других видов вооруженных сил, ВМС были сосредоточены целиком в «Северной зоне». Наконец, самый старший из присутствующих офицеров-медиков генерал Якель был включен в штаб связи, чтобы заниматься гражданскими проблемами здравоохранения.

Как было согласовано в Реймсе с Йодлем, фельдмаршал Монтгомери дал разрешение на формирование обеспечивавших безопасность и порядок подразделений из надежных солдат, которым было позволено оставить при себе личное оружие, а в некоторых случаях и пистолеты-пулеметы (автоматы). Возможно, введенный в заблуждение относительно широкими полномочиями, предоставленными ему по условиям капитуляции, а также находясь во власти иллюзий (думая, что британцы могут обращаться с ним как с потенциальным союзником в войне с русскими), 11 мая фельдмаршал Буш издал приказ, который вызвал бурю возмущения, особенно в Англии. Он заявил: «В соответствии с приказами гроссадмирала и с согласия британских оккупационных властей я взял на себя командование в Шлезвиг-Гольштейне и в районе, подлежащем оккупации войсками фельдмаршала Монтгомери. Мне поручено обеспечить поддержание законности, порядка и дисциплины, снабжения войск и гражданского населения во всех областях общественной жизни. Для выполнения этой задачи все военные и гражданские власти в моем регионе были подчинены мне. Они будут получать указания от меня или военных и гражданских органов, представленных в отделе снабжения «Севера». Исполнительные инструкции будут издаваться отдельно. Я ожидаю безоговорочного подчинения и преданности долгу в отношении всех моих приказов, а также усердного сотрудничества со стороны каждого человека в выполнении возложенных на меня обязанностей».

Это объявление было передано радиостанцией «Фленсбург», в то время все еще находившейся в руках германского временного правительства. Уже в нескольких случаях Монтгомери был раздражен возражениями или замедленным исполнением его приказов, а сейчас он вызвал к себе фельдмаршала Буша и отчитал его. Он заявил, что использует Буша и штаб до тех пор, пока работа по осуществлению капитуляции может быть более эффективно проведена этим способом. «Если Буш не будет оперативно и эффективно выполнять мои приказы, я смещу его с этого поста и подыщу какого-нибудь другого старшего германского офицера для этой работы. В крайнем случае британская армия сделает эту работу сама; но этот метод приводит к задержкам, которые могут причинить лишь новые трудности германскому гражданскому населению, а этого я хотел бы избежать. Ему (Бушу) нужно понять, что германская армия была наголову разбита на поле боя и сейчас обязана принять на себя последствия этого разгрома».

В тот же день, когда Буш издал свой самоуверенный приказ и был поставлен на место Монтгомери, Дёниц издал два приказа о позиции, которой должны придерживаться германские солдаты, и их поведении по отношению к оккупирующей державе. Дёниц приказывал им оставаться там, где они находились, и дожидаться дальнейших распоряжений. Демобилизация из частей вермахта зависела от оккупирующей державы. «До того момента каждый германский солдат обязан показывать себя достойным своего мундира через свое поведение и терпение, а также подчиняться своим командирам, как и до сих пор. Своим поведением он должен продемонстрировать твердое стремление продолжать служение своему народу и своей собственной семье в качестве полезного члена общества. Он должен вести себя как военный человек, и должно поддерживаться отдание чести между военнослужащими».

Говоря о поведении в отношении оккупационных держав, инструкция Дёница предлагает следующее: «В контактах с нашими бывшими противниками англо-американцами мы должны вести себя с достоинством и гордостью. Нам нечего стыдиться. За эти шесть лет достижения германского вермахта на полях сражений и выдержка немецкого народа были уникальными в истории и в мире. Никогда не было такого героизма. Мы, солдаты, не запятнали своей чести. И поэтому будет недостойно мчаться сломя голову к нашим прежним врагам. Да, мы должны подождать, когда они придут к нам, но потом встретить их пристойно и любезно».

Это требование проявления гордой сдержанности происходило из глубокой личной убежденности со стороны Карла Дёница. Несмотря на запрет братания, слишком много немцев пытались сдружиться и установить контакты с членами оккупационных войск, и он желал положить этому конец. «Часто отмечались надменность и агрессивность немцев, если они находились в позиции силы; и это вполне уживается с такой же покорностью в случае поражения» – подобные свидетельства часто приводились как отличительные черты немецкой нации. И действительно, поведение немцев в самый начальный послевоенный период производило неприятное впечатление на многих британских солдат. С первых же дней правительственная служба информации в своих «Пунктах для средств общественной ориентации» многократно выпускала призывы к населению придерживаться рамок приличного поведения.

После разноса от Монтгомери и приказов Дёница приказ Буша по войскам от 15 мая для армии Линдеманна звучал куда более осмотрительно и осторожно. Буш заявил, что германский вермахт «окончательно и полностью разбит», что сухопутные войска, кригсмарине и люфтваффе будут расформированы, и призвал всех солдат к «спокойствию, порядку и дисциплине».

Начальник штаба фельдмаршала Кессельринга издал подобный приказ войскам в «Южной зоне». Всем командирам предписывалось оставаться с их войсками; «кроме того, абсолютное спокойствие и выдержка жизненно важны для сохранения достоинства германского солдата… Не может быть сомнений, что все солдаты являются военнопленными. В результате никаких требований предъявить невозможно».

Штабы связи

В Реймсе было согласовано, что штабу Эйзенхауэра должен быть придан штаб связи ОКВ, и 8 мая ему было приказано прибыть в назначенное место 9 мая. Воздушный транспорт для этого был предоставлен 21-й группой армий союзников (1-я (кан.), 2-я (англ.), 9-я и 1-я (амер.) армии), а наземный эшелон следовал по дороге отдельно. Было предписано укомплектовать этот штаб четырнадцатью офицерами с необходимым количеством вспомогательного персонала. Этот штаб должен был состоять из командира, двух офицеров Генерального штаба сухопутных войск, двух офицеров штаба люфтваффе, одного офицера по вопросам общей стратегии и техническим проблемам, одного специалиста по подводным лодкам, трех офицеров по части снабжения, двух офицеров по вопросам организации вермахта, а также двух офицеров для решения вопросов почтовой службы и служебных коммуникаций, включая шифры. Состав подчиненного штаба должен был быть таким, чтобы группа могла функционировать полностью независимо, иными словами, она должна была включать в себя машинисток, переводчиков, ординарцев, водителей и сигнальщиков. Верховное командование союзников предложило свою помощь лишь в поставке бензина и продовольствия. После некоторой задержки из-за неприбытия британского самолета штаб в конце концов приехал. Его возглавлял генерал Фангор, а в его окончательном составе было двадцать офицеров, пятьдесят девять унтер-офицеров и солдат, десять легковых автомашин и четыре грузовика.

Был также сформирован штаб связи для работы в штабе маршала Жукова в Берлине после согласия, данного Кейтелем сразу после подписания капитуляции. В своем первоначальном разговоре с генерал-полковником Серовым примерно в 1:00 9 мая Кейтель пообещал лишь прислать офицера штаба с картами, показывающими дислокацию германских вооруженных сил на Востоке. Однако примерно в 6:00, незадолго перед отъездом Кейтеля, у него состоялся разговор с генерал-полковником Малининым. Начальник штаба Жукова требовал немедленной передачи карты – даже пусть в виде схемы, – показывающей перемещения германских войск и их командиров на Востоке.

Кейтель отказался предоставлять что-либо на месте; но он тем не менее пообещал прислать связного (если можно, генерала) до наступления вечера с картами, на которых нанесены все армейские соединения; затем он перевел разговор на тему штаба связи. Генерал-полковник Малинин на этот счет инструкций не имел, но после консультации с Жуковым было договорено, что штаб связи ОКВ прибудет в Берлин 10 мая. Согласно договоренности, офицер Генерального штаба сухопутных войск подполковник Шайбе прибыл с картами, но Жуков был явно взбешен, потому что на них были нанесены только сухопутные войсковые соединения вместо вермахта в целом, иными словами, были опущены морские и авиационные части. Согласно записи в дневнике Йодля, Жуков потребовал также подробных ситуационных карт по группам армий «Центр» и «Курляндия», копий всех приказов, изданных ОКВ для прекращения огня и капитуляции, а также необходимых данных для установления радиосвязи с этими двумя армейскими группами. Жуков приказал штабу связи ОКВ оставаться на данный момент в Фленсбурге, а подполковнику Шайбе вернуться с требуемой информацией.

Предполагалось, что для Шайбе лучше будет оставаться в Фленсбурге, поскольку он ранее работал в разведывательном отделе Генштаба сухопутных войск «Иностранные армии Востока». Поэтому 12 мая в Берлин с требуемой информацией полетел подполковник де Мезьер. Вот что он представил: карту с ситуацией в Курляндии и Восточной Пруссии, карту позиций групп армий «Центр», «Австрия» и «Юго-восток» («Е»), карту с нанесением расположения военно-морских сил (включая береговые сооружения) в Восточной и Центральной Балтике, карту дислокации германской авиации на Восточном фронте, карту расположения армейских материальных складов, диаграммы, показывающие организацию германской армии на Востоке, сборник приказов, изданных ОКВ при объявлении и осуществлении капитуляции, а также данные для организации связи между маршалом Жуковым и ОКВ.

Де Мезьер вернулся 16 мая. Он доложил, что был хорошо встречен; условия проживания и питание были великолепными, и за ним хорошо ухаживали; ему были предоставлены без проблем русские газеты, книги и сигареты; единственное, в чем ему отказали, – это радиоприемник. Большинство вопросов, заданных де Мезьеру, касались информации, которую он доставил. Однако на свои собственные вопросы ответов он не получил. Его радиограммы в ОКВ отправлены не были.

Хотя Жуков внешне был удовлетворен полученной информацией, но он ничего не сказал в отношении присылки к нему штаба связи. Группа, состоявшая из девяти офицеров, девяти унтер-офицеров и солдат, а также трех переводчиков под командой генерала Мацки, напрасно ожидала вызова.

Реорганизация ОКВ и проблема места пребывания правительства

Однако было очень много дел помимо проблемы создания штабов связи при союзниках. 16 мая само ОКВ было реорганизовано. Выполняя приказ Гитлера от 24/25 апреля, были объединены штаб оперативного руководства ОКВ и Генеральный штаб сухопутных войск. Заместитель начальника штаба оперативного руководства ОКВ занимался всеми вопросами, возникающими в результате капитуляции во всех трех видах вермахта, задействовав для переговоров с союзниками, связи с правительством рейха и общего руководства процессом демобилизации отдел демобилизации. По сухопутным силам осуществлением капитуляции занимался генерал-майор Детлефсен, который был начальником оперативной группы в ОКХ (Главное командование сухопутных сил) с 23 марта по 24 апреля и последним начальником штаба группы армий «Висла» под началом фон Типпельскирха, преемника генерал-полковника Хейнрици, снятого с этой должности Кейтелем. Для «Северной зоны» генерал Детлефсен параллельно совмещал это назначение с должностью заместителя начальника штаба оперативного руководства ОКВ; в «Южной зоне» в этом качестве действовал генерал Винтер. Во избежание путаницы с 14 мая штаб ОКВ «Б» был переименован в отряд ОКВ «Юг».

Но на практике эта реорганизация ОКВ означала немногое, потому что предполагала совмещение ОКВ «Север» и «Юг». Хотя это и было согласовано в Реймсе и было дано много предложений для объединения штабов и сокращения ненужного персонала, ОКВ оставалось разделенным.

Концентрация ОКВ была напрямую связана с вопросом «места нахождения» правительства, поскольку было очевидно, что ставка и правительство должны располагаться в одном месте. Как уже упоминалось, желательность или необходимость перемещения штаба Дёница была обсуждена на совещании по Норвегии и даже более исчерпывающе – в ходе совещания по Чехословакии и «Южной зоне». Кейтель высказывался за Прагу, а Йодль – за Берхтесгаден, что заставило одного из старших офицеров, присутствующих на совещании, саркастически спросить, неужели Германия все еще сохраняет за собой превосходство в воздухе. Дёниц на данный момент решил остаться в Шлезвиг-Гольштейне, при условии, что союзники разрешат ему сохранить за собой необходимую территорию.

Эта идея впервые была обнародована в письме, которое бывший рейхсминистр иностранных дел фон Риббентроп направил Дёницу 2 мая – возможно, чтобы дать знать, что он остался единственным экспертом в таких вопросах. Описав в общих чертах безнадежность военной ситуации, Риббентроп порекомендовал все силы на севере сосредоточить в районе Шлезвиг-Гольштейна. Это, как он считал, имело смысл, потому что «британцы откажутся от русской помощи в завоевании этого региона». Бывший министр рассчитывал, что этот район можно будет оборонять долго, если не всегда. Политически он рекомендовал предпринять усилия, чтобы «Шлезвиг-Гольштейн или хотя бы часть его не были оккупированы, в результате у правительства рейха будет шанс действовать со свободной немецкой территории».

Хотя уверенности в этом нет, вполне можно допустить, что Дёниц и Шверин фон Крозиг читали это письмо. Как бы там ни было, вопрос об особой территории для правительства и ОКВ обсуждался в совокупности с направлением адмирала фон Фридебурга к Монтгомери, и по этому случаю генерал Детлефсен выдвинул эту идею «анклава». Хотя этот термин ни в коей мере не выражал действительного намерения правительства, он приобрел какой-то вес, и в двух радиограммах от 5 мая генерал Кинцель сообщил Йодлю: 1) что офицер доставит ответ на вопрос об анклаве; 2) что есть намерение заняться проблемой анклава во время «беседы с высокими властями на следующий день». На вторую радиограмму Кейтель среагировал так: «Если не удастся, то Верховное военное командование должно либо капитулировать здесь, либо передислоцироваться на юг. Отбытие самолетом вечером 5-го».

В действительности штаб Верховного главнокомандования остался и капитулировал в Шлезвиг-Гольштейне. В свете последующих предложений Йодля можно предположить, что он обсудил этот вопрос в Реймсе, но тема была временно отложена. В своем разговоре в Берлине с Кейтелем 9 мая генерал-полковник Серов также, похоже, проявил некоторый интерес к вопросу о месте нахождения Дёница и, как говорят, заявил, что «гроссадмирал со своим военным штабом должен «легализоваться», для чего Фленсбург не особенно подходит». Вероятно, Серов заявил также, что должен быть рассмотрен вопрос о переносе высших командных структур вермахта в Центральную Германию, «чтобы установить связь, а потом и контакт с союзниками». Кейтель с этим согласился.

На практике этот вопрос был урегулирован 12 мая между начальником «иностранного» сектора адмиралом Бюркнером и бригадным генералом Черчером, командовавшим британской пехотной бригадой, расположенной в Фленсбурге, а первоначально предложенные границы Особого района ОКВ были незначительно изменены.

Контрольная комиссия союзников

Во время этого обсуждения бригадир Черчер потребовал, чтобы было предоставлено здание для Контрольной комиссии от ставки Эйзенхауэра, приезд которой анонсировался на тот же день, 12 мая. Предложенный для этой цели корабль «Патрия», по его мнению, не имел достаточных средств связи. Адмирал Бюркнер попросил оставить решение этого вопроса на усмотрение самой комиссии, и в конце концов было решено все-таки остаться на «Патрии».

12 мая «Контрольная комиссия Верховного командования союзных экспедиционных сил по ОКВ» прибыла в назначенное время. Она состояла из четырнадцати американцев, возглавляемых генерал-майором Лоуэллом В. Руксом, и одиннадцати британцев под руководством бригадного генерала Фурда.

Первая дискуссия между представителями ОКВ и англо-американской миссии проходила 12 мая с 20:25 до 20:45. Она началась зловеще, поскольку представитель ОКВ полковник Майер-Детринг опоздал из-за дорожного происшествия и получил выговор от председателя, бригадного генерала Фурда. Кроме Фурда со стороны союзников присутствовали бригадный генерал Льюис (США), морской капитан, штабной офицер британских ВВС, еще два офицера и переводчик. Майер-Детрингу было приказано представить к 10:00 часам утра следующие документы:

организационную структуру ОКВ, кригсмарине и люфтваффе в «Северной» и «Южной зонах» вместе со связанными с ними организациями;

официальный список всех старших офицеров, в особенности генералов и адмиралов действительной службы;

план района Фленсбурга с указанием мест нахождения ОКВ, штабов кригсмарине и люфтваффе;

организационную структуру ОКХ – тут Майер-Детринг вмешался и сообщил, что этот орган вошел в ОКВ.

Помимо этого, хотя и не устанавливая временных рамок, бригадный генерал Фурд потребовал список всех государственных деятелей, находящихся в районе Фленсбурга, и лиц, арестованных правительством. Вероятный арест Гиммлера был предметом особого разбирательства.

Эта информация, которую требовали дать предельно подробно, была собрана ОКВ и передана союзникам в предписанный срок. По инструкциям Йодля Майер-Детринг подчеркнул, что некоторые данные, особенно в отношении «Южной зоны», являются фрагментарными из-за отсутствия нормальной связи. Этим способом Йодль надеялся объединить оба штаба и, возможно, получить согласие на передислокацию в какой-нибудь район поближе к центру страны и силам западных союзников. Вдобавок в ряде случаев делались предложения вызвать фельдмаршала Кессельринга и генерала Винтера в Фленсбург-Мюрвик.

Дискуссия с Майер-Детрингом была не чем иным, как вступлением в контакт. Настоящая работа началась с беседы в полдень 13 мая, когда гроссадмирал Дёниц был вызван для представления генерал-майору Руксу на «Патрии». С германской стороны это совещание было зафиксировано в служебном протоколе. Через переводчика генерал Рукс объявил себя полномочным представителем генерала Эйзенхауэра «для работы в будущем напрямую с гроссадмиралом и ОКВ». Он вызвал гроссадмирала, чтобы сообщить ему от имени Верховного командующего, что фельдмаршал Кейтель должен быть освобожден от своей должности и будет впредь рассматриваться как военнопленный. По указаниям Эйзенхауэра временным преемником Кейтеля на этом посту должен быть назначен Йодль. Рукс вызвал Дёница, чтобы сообщить ему это, – что рассматривал как проявление любезности! Далее, как гласит протокол, Рукс сказал, что приложит все свои силы в работе с ОКВ ради их общего блага и что сам он является представителем военных, а не гражданских учреждений. Дёниц воспользовался этой ремаркой, чтобы отметить, что сам он является и главой государства, и Верховным главнокомандующим вермахтом и что штаб ОКВ необходим ему для выполнения его приказов. Он также воспользовался возможностью упомянуть о наиболее серьезных проблемах данного момента – с продовольствием, финансами и связью. Дёниц подчеркнул, что, если впредь не будут обеспечены продовольственные поставки, неизбежным результатом станут голод, болезни и хаос. Интересно, что в предыдущий день Дёниц подчеркивал, что узкими местами являются голод, болезни, коммунизм и твердая организация в плане сотрудничества с [западными] союзниками. Его дальнейшей целью было централизованное руководство. На все эти проблемы он обращал внимание во время своей первой беседы с Руксом. Дёниц заявлял, что сейчас жизненно важным является создание «единого центрального органа, через который происходит все урегулирование; что уже невозможно решать вопросы в изоляции». Согласно германскому протоколу, Рукс придерживался того же мнения и прогнозировал решения по этим направлениям. Неизбежный приезд советской делегации указывал в том же направлении. В заключение Рукс признал правомочность взглядов Дёница и принятых им мер.

Американское описание этой деловой встречи сообщает, что Рукс отверг идею «центрального органа» и заявил, что западные державы намерены осуществлять свои функции через союзное военное правительство. Настолько недвусмысленное заявление в то время представляется невозможным, потому что на этом этапе отношение союзников к центральной германской власти еще не определилось.

В самом начале послевоенного периода тактику американцев можно охарактеризовать как осторожную и закамуфлированную, что демонстрируется тем, как они проводили аресты. Кроме случая Кейтеля, об арестах публично не объявлялось. А жертв вызывали в ставку Эйзенхауэра «для дискуссий». Так было, например, в случае Кессельринга; его вызвали 15 мая вместе с Бакке и Дорпмюллером. Поэтому более вероятным кажется, что в беседе с Дёницем Рукс просто пустил слух о существующих договоренностях, а германская сторона восприняла это как согласие.

Никаких объяснений в связи с арестом Кейтеля дано не было, Рукс просто сказал фельдмаршалу, что у того в распоряжении лишь два часа, утверждая, что его самого только что проинформировали. Однако это не согласуется с официальным отчетом, который гласит, что генерал Рукс действовал быстро – для того, чтобы подчеркнуть власть Верховного командования союзников. Вполне возможно, что Кейтель был арестован по приказу, полученному Эйзенхауэром после подписанной в Берлине капитуляции (которую, как известно, подписывал Кейтель). Она закрыла западные фронты для беглецов из групп армий «Центр» и «Юго-восток», предписывая, чтобы офицеры и солдаты, нарушившие условия капитуляции, передавались Красной армии. Одновременно было приказано немедленно арестовать высших офицеров вермахта – Кейтеля, Кессельринга, Йодля и Варлимонта. Этот приказ вышел в ответ на критику генерала Антонова в отношении несоблюдения условий капитуляции германскими солдатами в «Южной зоне». После некоторой задержки, вызванной, вероятно, соображениями целесообразности, Кейтель и Кессельринг были арестованы – соответственно 13 и 15 мая. Йодль все еще был нужен и был арестован только позднее вместе с правительством и оставшейся частью ОКВ.

На вопрос Рукса, желает ли он сделать какое-либо заявление, Кейтель ответил, что ему нечего сказать, «поскольку он сам подписал договор о безоговорочной капитуляции и полностью сознавал последствия этого акта».

Йодль допускал, что Кейтель был арестован потому, что издал приказ Гитлера о ликвидации бежавших из заключения британских военнопленных; в своем дневнике он отметил, что Дёниц был рад, что «несмотря на давление со стороны разных лиц, он не избавился от начальника ОКВ». И действительно, Дёниц обсуждал этот вопрос с Йодлем в предыдущий день, сказав, что армия оказывает на него непрерывное давление с целью избавиться от Кейтеля, и спрашивал, будет ли разумно какое-то изменение сейчас. Йодль вновь возразил, заявив, что «враждебность по отношению к начальнику штаба ОКВ проистекает с самых ранних дней Третьего рейха и проявляется, главным образом, со стороны более старых офицеров». В своем дневнике он приходит к заключению: «Начальник штаба ОКВ сейчас должен оставаться на своем месте».

После ареста Кейтеля Дёниц поручил вести все дела ОКВ Йодлю. В то же время он попросил Эйзенхауэра «вызвать в Мюрвик фельдмаршала Кессельринга, чтобы тот принял на себя обязанности начальника штаба ОКВ вместо фельдмаршала Кейтеля». Такой шаг Дёниц предпринял потому, что, как он говорил, полагал, что груз, лежащий на Йодле как начальнике штаба ОКВ и начальнике штаба оперативного руководства ОКВ, слишком велик. Сомнений в способностях Йодля не было – 10 мая Дёниц наградил его Рыцарским крестом с дубовыми листьями. Дёниц также приказал генералу Винтеру прибыть в то же время, что и Кессельринг. Это следует рассматривать как еще одну попытку собрать воедино весь штат.

Вскоре после отъезда Кейтеля Йодля также вызвали на «Патрию»: Рукс потребовал от него в течение четырех часов копии всех приказов ОКВ; весь письменный и сигнальный обмен документами со ставкой Эйзенхауэра должен отныне проходить через него, а от германского штаба связи при Верховном командовании союзных экспедиционных сил требовалось лишь держать Верховного командующего в курсе дел. Йодль согласился и воспользовался возможностью перевести разговор на план «Эклипс» и меры предосторожности, предпринимаемые союзниками для недопущения повторения событий 1918 г. Он подчеркнул, что «нынешнюю обстановку нельзя сравнить с той, что была в 1918 г., и что никакая авторитетная личность в германском вермахте не будет столь глупа, чтобы повторить поступки того периода». Свои собственные обязанности Йодль представлял следующим образом: «Я обязан постоянно обращаться к вам и просить у вас отмены всего, что могло бы увеличить горести немецкого народа. Я обязан постоянно обращаться к вам, если честь германских войск и немецкого народа будут втаптываться в грязь приказами местных командиров. Я повторяю, что считаю своей единственной обязанностью помочь немецкому народу выполнением таких приказов, какие вы можете отдать для этой цели, используя все мои знания и способности».