Текст книги "Режим гроссадмирала Дёница. Капитуляция Германии. 1945"

Поскольку отделы снабжения ОКВ не обладали никаким достаточным опытом гражданского управления, генерал Детлефсен предложил подключить в этот сектор гражданских советников, как это было сделано в случае штаба связи при штабе 21-й группы армий Монтгомери. Чтобы избежать впечатления, что это был тайный шаг в направлении создания центрального правительства, против которого были настроены союзники, эти советники, как считал Детлефсен, должны быть включены сразу же; они не должны быть хорошо известными фигурами, а должны быть выходцами из «второго уровня».

Подобное развитие планировалось и для «Южной зоны». Там вермахт первоначально намеревался заняться всеми экономическими и снабженческими проблемами по гражданскому населению, в то время как гражданская администрация оставалась в тени. Министры рейха назначили полномочных представителей с подчинением соответствующим генералам. 19 мая Йодль обратился к главе Контрольной комиссии с просьбой утвердить этот план.

До некоторой степени плановое включение гражданских экспертов было осуществлено. Однако одновременный арест правительства и ОКВ 23 мая положил конец всем попыткам обеспечить некоторый германский вклад в решение этих проблем.

Глава 9
Дела правительства

Большинство переговоров, которые вели к формированию этого правительства из экспертов нацистского толка, проходили между 3 и 5 мая. Они еще не завершились, когда на горизонте замаячил первый кризис.

5 мая Шпеер письменно уведомил рейхсканцлера (с 1 по 23 мая 1945 г. им был Шверин фон Крозиг) о том, что займется делами своего министерства (которое в тот момент еще не было распущено) и министерства экономики «только на тех территориях, которые еще не заняты противником» – то есть остаток Германии, Богемия (Чехия) и Моравия, Норвегия, Дания, часть Голландии и Северная Италия; там он «издаст необходимые юридические нормы для обеспечения максимально непрерывного функционирования экономики и производства на базе старого юридического статуса». Шпеер отказывался выполнять свои функции в оккупированных районах и был готов предоставить свои услуги, если понадобится, только в ликвидационной деятельности. Как только процесс капитуляции завершится, он хочет уйти в отставку.

7 мая, как только Йодль подписал капитуляцию в Реймсе, Шпеер отправил Дёницу черновик заявления об увольнении. Из этого вытекает, что министр вооружений и военного производства не рассматривал капитуляцию как единственно военный акт: «С завершением капитуляции в… день и… час суверенные права германского правительства прекратят свое существование. Одновременно выполнена задача, порученная фюрером…» Шпеер желал переложить на Дёница решение вопроса, стоит ли обращаться к союзникам в отношении передачи дел им (союзникам).

8 мая Шпеер подготовил проект обращения к немецкому народу и письма к Дёницу, подлежащего отправке в адрес фельдмаршала Монтгомери. Этим также подчеркивается, что берлинская подпись была «последней подписью от имени нынешнего правительства рейха… После этого решения правительства рейха, обладающего свободой действий, уже больше не существует. С этого момента будущая судьба германского народа будет решаться исключительно противником». И обращение, и письмо содержали предложение сотрудничества во время переходного периода ради облегчения положения германского народа. Кроме этого, Шпеер подчеркнул, что «несмотря на сотрудничество, противник возложит на нас ответственность за наши действия точно так же, как он это делает со всеми другими ответственными лицами национал-социалистического государства».

Неясно, составил ли Шпеер этот проект по указанию Дёница, но, в конце концов, его содержание было в духе взглядов гроссадмирала. Как уже упоминалось, Дёниц рассматривал свое назначение как поручение положить конец войне. Как только это будет сделано, он хотел отойти от активной жизни. Гроссадмирал считал, что в лучшем случае союзники воспользуются технологиями германских экспертов, не предоставляя им большой свободы действий. Более того, Дёниц хорошо понимал, что большинство немцев не ломали себе голову над проблемами руководства государством, а почти исключительно были заняты проблемами сиюминутного существования.

Это всего лишь трезвая оценка фактов. В любом случае Дёниц полагал, что продолжение работы на этом посту несовместимо с его личным достоинством, а также достоинством рейха.

Но не такого мнения был Шверин фон Крозиг. Он возражал Дёницу, ставя под сомнение продолжение и суверенность существования рейха. Он настаивал на необходимости существования некоего германского органа власти для решения трудных проблем с поставками продовольствия, оказания помощи лишившимся крова людям и т. д. Присутствие гроссадмирала Шверин фон Крозиг рассматривал как важнейшую гарантию поддержания безопасности и порядка, а также и как моральную опору. Союзникам, как он считал, также может понадобиться германское правительство как фактор в деле сохранения порядка, а также для того, чтобы снять с себя ответственность за будущие события, или даже потому, что им потребуется мощная «задница» Германии. Следует отметить, что эти идеи не очень-то отличались от тех, что высказывал рейхсфюрер СС Гиммлер.

В Фленсбурге было окончательно решено наблюдать и анализировать политические события с осторожностью, так чтобы правительство могло объявить о своей отставке «в нужное время, что бы там ни случилось». Поэтому 8 мая Дёниц обнародовал свое обращение, предварительно согласованное с Шверином фон Крозигом.

Поскольку новый кабинет рассматривал себя всего лишь как правительство экспертов, следовало ожидать появления ряда глубоко продуманных трактатов по проблемам в различных областях. Однако в административном плане деятельность правительства была крайне ограничена. Некоторые его ведомства действительно последовали совету Йодля и заполонили Контрольную комиссию предложениями и памятными записками, появились на свет статьи, статистические данные и разного рода информация, но в целом при наличии столь ограниченного периода времени и при недостаточной информации эти проблемы можно было лишь обозначить и обрисовать в общих чертах. Многие из документов, похоже, составлялись в большой спешке и вряд ли проверялись. Это, по крайней мере, видно на примере правительственной статьи от 10 мая, озаглавленной «Меморандум по срочным межрегиональным вопросам» и описанной Шпеером как «вербальная нота» для кабинета.

Этот документ состоял из пяти основных разделов, исследовавших проблемы продовольствия, промышленных поставок, финансов и денежного обращения, труда и социальных гарантий, а также вопросы общего управления. Поскольку здесь затрагивалась работа каждого ведомства, он стал практически правительственным манифестом, но все-таки главной его характеристикой можно назвать отсутствие как формы, так и содержания. Например, первый раздел по продовольственной ситуации лишь перечисляет восемь первоочередных требований, реализация которых зависит от решения вопроса, можно ли рассчитывать на сельскохозяйственные районы Восточной Германии в плане снабжения Запада. Эти потребности были разбиты на четыре группы:

а) Возврат всего снаряжения и обмундирования вермахта и запасов, а также всех рыболовецких судов.

б) Сохранение существующих продовольственных организаций, созданных, главным образом, при национал-социализме, таких как Продовольственный фронт рейха и экономические ассоциации, но и военной снабженческой организации. Должны сохраняться существующие рыночные соглашения и контроль над дефицитными товарами.

в) Немедленное восстановление средств сообщения и пищевой промышленности.

г) Снабжение сельского хозяйства и предприятий пищевой промышленности углем, горючим, энергией, сельскохозяйственными удобрениями и т. д.

Ввиду повсеместных разрушений, распыления власти и почти полной остановки движения транспорта правительство, естественно, было не в состоянии осуществить какой-то точный учет по отдельно взятым разделам. Однако, учитывая, что министры занимались своими вопросами в течение ряда лет, было трудно понять, почему подготовленные перечни должны были состоять целиком из заявлений вроде тех, что приводятся ниже:

а) 2 фунта азота в удобрениях дают прибавку 30 фунтов зерновых в урожае, поэтому производство азотных удобрений должно быть скорейшим образом восстановлено;

б) одной лошади нужно столько же зерна, сколько понадобится, чтобы прокормить 10–15 человек. Чем больше тракторов будет использоваться в сельском хозяйстве, тем больше можно будет сэкономить на лошадях. Однако применение тракторов зависит от количества имеющегося горючего. Поэтому требуется скорейшее возобновление работы нефтеперерабатывающих предприятий и установок по производству синтетического горючего.

Можно лишь удивляться: неужели они думали, что оккупационные державы появились из неиндустриального общества, потому что 11 мая это научное исследование было послано Эйзенхауэру с просьбой передать британскому, французскому и советскому Верховным командованиям.

Для этого текста типично следующее предложение: «Пока не будет собран следующий урожай, в любом случае потребуется импорт продовольствия, особенно зерновых, картофеля и жиров. Эта потребность в импорте возникнет при любых обстоятельствах». Этот раздел завершается замечанием, что все эти меры в той же степени применимы и к лесной и деревообрабатывающей промышленности.

Поставки для промышленности рассмотрены в трех коротких параграфах. Указывается, что должны предъявляться следующие требования: строгий контроль над управлением, ценами и распределением, центральное межрегиональное руководство и восстановление экономики на основе «общенациональных экономических принципов».

Следующий пассаж, в котором шла речь о технических финансовых проблемах, стал единственной продуманной частью этой статьи. В нем приводятся хорошо подкрепленные аргументы, показывающие отсутствие средств платежей, что вело к спросу на централизованное решение; в нем также затрагиваются такие важные вопросы, как признание рейха в качестве «дебитора» и «кредитора».

Раздел «Труд и социальные гарантии» – единственный вклад во все, что действительно было сделано ведомством Зельдте, – гласит, что все важные вопросы должны быть урегулированы по единому образцу и при централизованных договоренностях. Утверждается, что требования должны быть следующими: гарантия продолжения обмена трудовыми ресурсами и гарантия занятости. Социальному страхованию здесь придается «исключительная важность».

После этих глубоких размышлений финальная и самая длинная часть этой большой статьи состоит из настоящего винегрета требований самой разнообразной сущности и размеров: проблема беженцев, воссоединение семей, благополучие молодежи, контроль жилищных условий, восстановление средств связи, запуск предприятий водо-, газо– и энергоснабжения, поставок угля, нелокальные компенсации, поддержание законности и порядка, телекоммуникации, поездки чиновников, административные расходы, центральное финансовое урегулирование, возобновление занятий в школах, издание газет, использование радиостанций – действительно полный справочный перечень, составленный в полном беспорядке. Фактически этот первый правительственный меморандум типичен для самого правительства – кустарного и не имеющего четкой цели.

Несколько строчек о деятельности отдельных департаментов, результат длительных исследований, только укрепляют это впечатление. В некоторых случаях сюда включены и памятные записки и предложения, исходившие из ОКВ, поскольку, как говорил Руксу Дёниц, он использовал ОКВ для решения определенных гражданских задач, которые ОКВ принимало с радостью, так как рассчитывало на возможное исчезновение правительства. Координация этих действий осуществлялась посредством ежедневных министерских совещаний при Шверине фон Крозиге, на которых генерал-майор фон Трота присутствовал в качестве офицера связи ОКВ.

Продовольствие

Вступительные дискуссии на эту тему между представителями оккупационных держав и членами временного правительства состоялись 12, 13 и 14 мая. Германскую сторону представляли министр Бакке и его государственный секретарь Рикке; состав делегации союзников менялся. Первыми стали переговоры между Бакке и британскими офицерами вечером 12 мая. К удивлению немцев, Бакке доложил, что британцы высказались в пользу создания центрального министерства продовольствия и сохранения существующих организаций. Это полностью соответствовало бы немецким намерениям, потому что во всех переговорах тактика Бакке и Рикке была простой: они обращали внимание на трудности и обиды, а для того, чтобы справиться с ними, рекомендовали организовать централизованное управление и быстрейшее возобновление контактов со всеми еще существующими организациями. Бакке и Рикке подчеркивали, что, если в долгосрочной перспективе ситуация с продовольствием будет оставаться плохой, могут возникнуть такие серьезные последствия, как мятежи, эпидемии и моральная деградация населения.

По большинству вопросов отправной точкой служило «исключение сельскохозяйственного региона [Германии] к востоку от Эльбы с избыточным производством продовольствия». «К востоку от Эльбы» и «к западу от Эльбы» были ходовыми фразами. К записке о дискуссии с англо-американскими представителями 13 мая Бакке приложил таблицу, демонстрирующую «влияние на продовольственное положение отсутствия районов к востоку от Эльбы». К востоку от этой реки проживало 30 миллионов немцев по сравнению с 55 миллионами, что находились к западу от этого рубежа. Сбор хлебных злаковых культур на западе, однако, составлял только 41 % от общего объема, а картофеля – 42 %. На 65 % населения Германии, живущего на западе, приходилось только 58 % крупного рогатого скота (56 % молочных коров) и 53 % поголовья свиней.

Поэтому в качестве первоначальной продовольственной помощи Бакке потребовал ввоза до сбора следующего урожая около 400 000 тонн зерна и 500 000 тонн картофеля. Он также обратился к управлявшей Германией военной администрации (четырех держав-победительниц. Позже, в июне 1945 г., было решено, что верховная власть в Германии на период выполнения ею основных требований безоговорочной капитуляции будет осуществляться Контрольным советом из четырех главнокомандующих вооруженными силами СССР, США, Англии и Франции. Каждому главнокомандующему помогал политический советник. Решения Контрольного совета должны были приниматься единогласно. – Ред.) с просьбой дать указания на то, чтобы, кроме некоторых норм, которые явно должны быть упразднены, все продовольственное законодательство оставалось бы в силе. Бакке предложил ввести ужесточение наказаний за спекуляцию на черном рынке. Нужны были новые указы о незамедлительном возобновлении деятельности «всей продовольственной организации на уровне провинций, районов и муниципалитетов, включая экономические ассоциации». Бакке отмечал также, что все данные необходимо собрать вновь, потому что в результате войны ни один из суммарных показателей не может быть признан достоверным. Хотя это и было оправданно, но выглядело как маневр с целью продления существования германской администрации.

Бакке также утверждал, что распределение всего необходимого должно происходить исключительно через административные каналы, но должно рассматриваться как еще один тактический маневр. Он обращался с просьбой сохранить унифицированную карточную систему распределения продовольствия в нынешнем виде. Для решения текущих проблем Бакке предлагал меры, уже содержавшиеся в памятной записке: использование всех запасов предметов снабжения вермахта, в особенности лошадей, автомобилей и сельскохозяйственной техники; освобождение всех немецких солдат, ранее использовавшихся в сельском хозяйстве или пищевой промышленности; возобновление работы средств сообщения и продовольственных предприятий; снабжение углем, энергией, удобрениями и горючим.

14 мая состоялась «частная» беседа Рикке с заместителем Рукса генералом Льюисом. Почему ее отнесли к категории «частных», неясно, – возможно, Льюис считал, что Рикке станет высказываться более открыто. Однако последний всего лишь настаивал на быстром восстановлении пищевой промышленности, поддержании контроля за ценами и рационировании продовольствия, призывал к срочному сбору необходимых данных и заявлял об «абсолютной необходимости централизованного управления пищевой промышленностью». Он также просил о возобновлении контактов между министерством и подчиненными органами и большей свободе передвижения для старших чиновников. По требованию Льюиса правительство в тот же день подало официальную заявку по всем этим пунктам (за подписью Критцингера); в ней всего лишь повторялись старые аргументы с добавлением ссылки на возможные хлебные бунты и опасность распространения эпидемий.

Статс-секретарь при министерстве внутренних дел Штукарт также принял участие в работе над продовольственной проблемой, когда на министерском совещании обнаружилось, что обычный рацион придется сократить наполовину. Он потребовал от начальника медицинской службы вермахта генерала Хандлозера подробных данных о количестве калорий, необходимом для поддержания здоровья человека, и делал акцент на ужасных последствиях от недоедания:

1. Снижение трудоспособности вплоть до полного физического истощения.

2. Снижение физической способности к сопротивлению инфекциям, ведущее к серьезной опасности эпидемий.

3. Хлебные бунты и моральная деградация.

Штукарт воспользовался этим, обращая внимание на такие наиболее опасные заболевания, как тиф, дизентерия и менингит, и прибавляя к этому возросшую детскую и старческую смертность, увеличение количества случаев венерических заболеваний и всех форм радикализма.

Йодль тоже проявил озабоченность по поводу питания немецкого народа, напоминая многочисленные предложения ОКВ по освобождению немецких военнопленных для использования в качестве рабочей силы; он был готов предоставить на сельскохозяйственные нужды имеющиеся запасы азотистых веществ (прежде всего это селитра, которая может использоваться и как удобрение, и как основная составляющая взрывчатки) (аммонал, аматол и др. – Ред.). Великолепную возможность в снятии напряжения в ситуации с продовольствием в Германии Йодль видел в скорой репатриации бывших пленных из стран Организации Объединенных Наций. Он привлек внимание к задержке отъезда из Германии польских, югославских и румынских пленных. Ускорение их отсылки, утверждал он, «даст существенное облегчение положения с продовольствием в Германии» и станет «ценным вкладом в отведение угрозы продовольственной катастрофы».

Не только Йодль мечтал избавиться от бесполезных ртов. Например, в меморандуме Торговой палаты Фленсбурга обращалось внимание на большое количество беженцев в Шлезвиг-Гольштейне; их делили на три категории: беженцы из западных районов Германии, тех, кто бежал с территорий между Эльбой и Одером, и, наконец, выходцев с земель к востоку от Одера. Их следовало переселить как можно быстрее в этом порядке приоритетности. Напротив последней категории кто-то из весьма проницательных лиц начертал на полях: «Куда?» (Действительно, все германские земли к востоку от Одера были отданы Польше (кроме небольшой части Восточной Пруссии с Кенигсбергом (Калининградом), отошедшей к СССР). Немцы также были вынуждены покинуть Чехословакию и, в значительной степени, другие страны Восточной Европы. – Ред.) Абсолютный эгоизм людей, которые были в основном ограждены от ужасов войны, проявился в предположении, что следует запустить неработающие предприятия, а новое строительство запретить.

Это лишь одна иллюстрация того, в чем люди были действительно заинтересованы в то время. Большинство думало только о себе и своем материальном благополучии; рейх «был для них Гекубой», как выразился Шверин фон Крозиг.

Видимо, больше не было конкретных предложений и никакого сбора подробных данных о глобальной ситуации с продовольствием. 15 мая Бакке прилетел в штаб Эйзенхауэра для дискуссий и там был арестован. В его отсутствие делами продовольственного ведомства занимался Рикке, который несколько раз встречался с Контрольной комиссией. Даже позже, когда он стал заключенным в Оберурзеле (к северо-западу от Франкфурта-на-Майне) в Таунусе (низкий, до 880 м, горный хребет. – Ред.), с него все еще спрашивали документы и памятные записки. Однако, кроме этих спорадических дискуссий, временное правительство сделало на продовольственном фронте мало стоящего.

Транспорт

Дёниц говорит, что Шпеер и Дорпмюллер считали, что системы связи и транспорта могут быть восстановлены в короткий период – за шесть недель. Однако никаких конкретных планов на этот счет временное правительство в Фленсбурге не выработало. И вряд ли стоит этому удивляться, потому что Дорпмюллер и его статс-секретарь Ганценмюллер, которые, как уже говорилось, расположились в Маленте, не откликались на вызовы в Контрольную комиссию для обсуждения этих вопросов вплоть до 19 мая. 20 мая у Дорпмюллера состоялась беседа с представителями советской комиссии по поводу реконструкции системы сообщений в Восточной Германии. Вскоре после этого он вылетел в штаб Эйзенхауэра. На короткое время ему было поручено заняться реорганизацией германской транспортной системы, но вскоре он скончался.

Единственные найденные документы по этой теме были разработаны в ОКВ. По своей структуре и содержанию они очень близки к стандартной правительственной формуле. Например, заключительные фразы «Исследования по восстановлению транспортной системы – необходимые первоначальные меры», датированного 16 мая и подготовленного начальником по транспорту отдела ОКВ по демобилизации, звучат следующим образом:

«V. Без быстрого восстановления всех форм транспорта будет невозможно снабжать продовольствием население, германских военнопленных на немецкой территории или солдат оккупационной армии либо возродить промышленные или иные мощности на перенаселенных территориях к западу от Эльбы.

Отсутствие или неадекватность решения по этим жгучим вопросам приведет к самым серьезным последствиям (голод, болезни, мятежи).

Эти вопросы не могут быть решены локально, с ними надо работать на межрегиональном уровне, то есть урегулирование должно охватывать всю страну. Функционирование хозяйства Германии требует урегулирования, охватывающего почти все стороны деятельности, и этого возможно достичь только с помощью транспорта всех видов».

Как и «вербальная нота», это исследование представляет собой не более чем перечень и подчеркивает важность гражданских и военных проблем, от решения которых зависит возобновление работы транспорта. В нем изложены восемнадцать «срочных мер», которые, по своей сути, эквивалентны лишь сохранению или восстановлению уже существующих порядков и подключению к этой работе специалистов вермахта.

Более подробные сведения, хотя и касающиеся только района к северу от Кильского канала, суждено было найти в отчете представителя министерства транспорта, приданного начальнику транспортной службы вермахта. Они свидетельствуют, что на некоторых участках железных дорог на западе по каждому пути проходил максимум один состав, в то время как кое-где движение было полностью остановлено с 11 мая по приказу британского полковника. Этот приказ не вызывает удивления, учитывая, что в то время из 1600 миль железных дорог в британской зоне оккупации только около 600 миль могло использоваться, а из 7500 пассажирских вагонов 3000 были выведены из строя, а большинство из оставшихся были повреждены, к тому же в рабочем состоянии было менее половины от обычного количества локомотивов. Однако в то время эти сведения во Фленсбурге отсутствовали.

В результате представитель министерства транспорта просто отметил, что совет директоров Рейхсбана (имперских железных дорог. – Ред.) обладает всевозможными общими сведениями, и далее добавил несколько полезных подробностей.

Существование этого исследования ОКВ являет собой новое доказательство того, что генерал Детлефсен достиг некоторых успехов своим предложением включить «второй уровень правительства» в ОКВ.

Видимо, никаких дальнейших усилий в области транспорта не было предпринято, поскольку в середине мая оккупационные державы взяли Рейхсбан в свои руки. Потребовались еще месяцы, чтобы движение на железных дорогах возобновилось, пусть даже хаотично и с долей импровизации.

Финансы

В результате всеобщего коллапса финансовое положение рейха еще более ухудшилось. Отсутствие денежных средств было таким, что представлялось невозможным удовлетворить даже самые насущные потребности населения. Из-за развала системы сообщений было невозможно обеспечить «Северную зону» адекватными средствами платежей. Рейхсбанк предпринимал все возможные усилия для получения денег, но уже был не в состоянии соответствовать текущему спросу. В начале мая его отделение в Фленсбурге располагало примерно одним миллионом марок в банкнотах и тремя четвертями миллиона марок в казначейских векселях, доступных для обращения после погашения. В нормальных условиях этого было бы достаточно для удовлетворения спроса в регионе Фленсбурга. Однако с учетом потребностей вермахта, а также разместившихся здесь учреждений и масс беженцев этих резервов должно было хватить лишь на восемь – десять дней.

5 мая члены временного правительства под председательством Олендорфа встретились с представителями местных банков и обсудили вопрос возможной срочной эмиссии. Все были единодушны во мнении, что необходимо избежать употребления местной валюты и что любая чрезвычайная эмиссия должна иметь более чем региональное значение. Однако должно появиться некое провинциальное учреждение в качестве эмиссионного центра, поскольку рейх мог выпускать только валюту, имеющую общенациональное хождение.

Меры правительства в отношении однократной эмиссии чрезвычайных средств были расстроены представителем правительства от Любека. Гамбург разработал план выпуска чрезвычайных средств через земельный банк, и в Шлезвиг-Гольштейне было предложение сделать подобное через отдельные округа (Gemeinde).

Правительство было намерено предотвратить дальнейшее нагнетание инфляции, которому бы способствовал выпуск местных денег. Было предложено, чтобы земельные банки выпускали максимально схожие по внешнему виду деньги. Платежи должны были проводиться через отделения Рейхсбанка, где они были бы обеспечены активами в рейхсмарках, иными словами, эмиссии не должны превышать активов, имевшихся в распоряжении Рейхсбанка. В результате ведомство финансов и экономики правительства разработало правила, позволяющие земельным банкам, сберегательным банкам и расчетным палатам выпускать чрезвычайные средства в деноминациях в одну, две, пять, десять, двадцать и пятьдесят марок.

Все эти меры тем не менее требовали одобрения со стороны оккупационных властей. Для ограничения циркуляции наличных было решено, что банкноты в 100 марок и выше впредь не должны использоваться при платежах.

Финансовая ситуация вынудила правительство рассмотреть вопрос отмены текущих или единовременных задолженностей рейха. Также обсуждался вопрос снижения заработной платы, особенно для чиновников верхнего эшелона, вместе с заработками служащих и рабочих и пенсиями. Все были согласны в том, что уменьшение социальных гарантий и государственных пособий, включая выплаты инвалидам, неизбежно, хотя особые компенсации нуждающимся, особенно женщинам с несколькими детьми, должны быть выделены. Тем не менее до июня 1945 г. включительно правительство ухитрилось полностью выплатить зарплату своим собственным чиновникам и служащим.

Ведомству финансов и экономики пришлось также заниматься задолженностями вермахта. 7 мая ОКВ поставило этот вопрос перед правительством и коснулось оплаты по безналичному расчету, отмены долгов и моратория. Военные определенно считали как нецелесообразным, так и нетерпимым пытаться оплатить их долги полностью. Однако ведомство экономики придерживалось мнения, что в интересах экономики страны и экономической перестройки необходимо соблюдать принцип полного погашения долгов, хотя при этом избегать, насколько это возможно, расчета в наличных деньгах. В первую очередь, по их мнению, надо составить балансовый отчет, показывающий актив и пассив, но даже это необходимо было обсудить с союзниками, поскольку в соответствии с их законом № 52 все активы рейха были заморожены.

Короче говоря, снова вся правительственная деятельность зависела от оккупационных держав. Олендорф соответственно подготовил меморандум, озаглавленный «Общие валютные и финансовые проблемы рейха», обращая внимание на самые важные вопросы. Как и в правительственной «вербальной ноте», отправной точкой стала потребность в центральном руководстве и принятии решений. Олендорф также указал на неизбежные последствия в случае, если оккупирующие державы установят региональные административные органы, и предсказывал развал экономики страны.

За день до ареста правительства ведомство экономики подготовило перечень «Экстренных мер в области финансов и экономики»; фактически предлагалось пересмотреть и заморозить заработную плату, оклады и доходы, переоценить стоимость кредитов, находящихся на руках предприятий, и подчеркивалась необходимость поддержки сбережения денег, если необходимо, путем облегчения налогового бремени.

Временное правительство в принципе могло лишь выдвигать предложения. Большая часть его дискуссий с Контрольной комиссией касалась организационных вопросов; по крайней мере, оно дало союзникам возможность проникновения в суть различных проблем перед тем, как они окончательно взяли на себя ответственность за управление Германией.

Международные отношения

Новое министерство иностранных дел рейха не имело в своем распоряжении никаких функционирующих учреждений для ведения иностранных дел. Еще в середине марта большинство работников министерства иностранных дел были отправлены в бессрочный отпуск, а последние чиновники и сотрудники уехали из Берлина в Баварию в середине апреля. На север вернулся только фон Штенграхт вместе со своим небольшим штатом.

Первый официальный акт нового министра иностранных дел имел место 4 мая, когда он поручил германским миссиям за рубежом проинформировать правительства принимающих стран о том, что «1 мая 1945 г. Адольф Гитлер, фюрер (вождь) Великого Германского рейха, пал смертью героя. В соответствии с германским конституционным законом его преемником стал господин Карл Дёниц». И «смерть героя», и неточная дата в конце концов были повсеместно приняты. Чиновник министерства иностранных дел Дорнберг передал аналогичное послание главе иностранных миссий в «Южной зоне». С этого момента начался дипломатический исход: убыли все высшие итальянские чиновники (посол Анфузо покинул Германию 26 апреля); за ними последовал японский посол Осима, а датский посланник уехал из-за «отсутствия связи с правительством рейха». В то время Германия была в состоянии войны с сорока пятью государствами, и немногие нейтралы, с которыми она все еще поддерживала дипломатические отношения, сейчас эти отношения разорвали: 6 мая – Португалия, 7 мая – Швеция, 8 мая – Швейцария и, после капитуляции, даже Испания и Ирландия.