Текст книги "Волшебная река"

Глава 25

Спустя три дня, звездной ночью, перед рассветом, «Дельта стар» с погашенными огнями вошла в бухту с северной стороны Плезант-Хилла. Те, кто добрался до конечной цели своего путешествия, быстро высадились на берег, а Берку пришлось двинуться дальше, чтобы появление парохода не насторожило федеральные патрули.

Оказавшись на суше, Отважный тряхнул гривой, фыркнул, потом опустил голову и принялся щипать траву. Конь явно радовался тому, что наконец-то коснулся копытами земли.

Индия посмотрела на «Дельту стар». Она, Коннор и Мэтт понаблюдали за тем, как огромный пароход выбирается задним ходом из бухты. Капитан стоял на мостике.

– Это хорошо, что Берк уплывает. – Коннор бросил взгляд на носилки, на которых лежала Антуанетта. – Он все равно потерял ее – еще до того, как она лишилась рассудка. А ему еще жить и жить.

Индия подозревала, что рана в сердце О'Брайена заживет весьма нескоро, если это вообще когда-нибудь произойдет. Однако Коннору лучше не знать об этом.

– Не забывай, что он должен встретить настоящую невесту в день своего тридцатилетия, – бодрым тоном проговорила Индия.

– Ему придется ждать четыре года.

– Это не вечность.

– Эй, вы. Хватит болтать. – Мэтт встал возле носилок. – Мы должны уложить Антуанетту в постель. И мне не терпится обнять жену и сына.

– Давайте положим Антуанетту в домике, где находится кухня. – Индия улыбнулась. – Я позабочусь о ней, пока все спят.

Мэтт согласился.

– Взялись, майор.

Коннор передал Индии поводья Отважного.

– Помнишь Рок-Айленд? – прошептал он, усмехаясь. От его дыхания у нее зашевелились волосы на затылке. – Ты сказала, что меньше всего хотела бы привезти в Плезант-Хилл такого мужчину, как я.

– Ты это запомнил?

– Да. На самом деле я буду последним мужчиной, которого ты представишь бабушке. – Он коснулся языком уха Индии, и она затрепетала. – Первым и последним.

– Можешь не сомневаться.

– Перестаньте! – сказал Мэтт. – Вы мучаете человека, истосковавшегося по любви.

Коннор провел кончиком пальца по губе Индии.

– Долг зовет.

Мужчины взяли носилки и начали подниматься по тропинке к вершине холма, где находились жилые строения. Индия, держа в руках поводья Отважного, чуть отстала.

Она вдыхала запахи реки, магнолий, трав. Буйство ароматов наполнило ее радостью и печалью. Наконец она дома. Скоро увидит бабушку Мейбл, Персию, Америку, Кетфиш, Оноре, кроху Стоунуола… милого Зика.

Но сейчас ей не меньше, чем Отважному, хотелось порадоваться тому, что ее ноги касаются земли. Земли Маршаллов.

Столько событий произошло с момента, когда она уехала отсюда. Тогда ей и в голову не приходило, что она вернется сюда с мужчиной, которого сможет назвать своим.

– Ты только представь себе – янки, родившийся на Юге, – произнесла она, обращаясь к Отважному. – Кто мог подумать? Я также не предполагала, что Союз будет разыскивать меня, словно преступницу. Я могла и не попасть домой. Могла оказаться на виселице. Как мне повезло! Магия Тессы навредила Антуанетте и Берку: девушка не воспользовалась своим шансом – я же не упустила своего.

Она усмехнулась и потянула Отважного за собой, чтобы догнать человека, ставшего ее Аладдином.

В последние месяцы Коннор О'Брайен по-разному представлял себе плантацию Плезант-Хилл. В конце концов он остановился на мрачной картине. Запущенный дом с восемью – десятью комнатами. Уцелевшие Маршаллы роются в заброшенном саду, пытаясь отыскать в земле турнепс.

Пока Индия ухаживала за Антуанеттой, Коннор, прислонившись плечом к стене маленького домика, оглядывал окрестности, освещенные первыми лучами солнца.

Индия сказала правду, когда они ехали в товарном вагоне. Содержание этой фермы требовало больших средств.

Коннор отошел от домика. Ему хотелось осмотреть места, где выросла Индия. Название «Плезант-Хилл» – Живописный Холм – не давало даже отдаленного представления о здешних красотах. Повсюду высились поросшие мхом раскидистые дубы. Магнолии, мирты, олеандры и азалии обступали огромную лужайку шириной с Миссисипи, тянувшуюся по склону холма к реке. К северу от Франсисвилла тянулась тенистая, вымощенная булыжником дорога. Не требовалось особой фантазии, чтобы представить позолоченные кареты, катившие к родовому гнезду Маршаллов.

Коннор был поражен. Трехэтажное кирпичное здание, два крыла которого смотрели на восток, было не просто домом, стоящим на холме на берегу Миссисипи, а настоящим дворцом.

Пятнадцать мраморных ступеней вели к главному входу с глубоким портиком. Дюжина коринфских колонн поддерживала карниз. Черепичная крыша была увенчана башенкой. Под карнизом вдоль каждого этажа тянулись веранды. Плезант-Хилл отнюдь не напоминал руины.

Конечно, Индия не лгала, рассказывая о финансовом положении семьи, но внешний вид особняка производил впечатление. Конечно, война коснулась Плезант-Хилла, сомневаться в этом не приходилось. Однако… чьими-то стараниями это имение держалось на плаву.

Коннор О'Брайен был человеком непьющим и некурящим – не вследствие пуританских наклонностей, а просто потому что никогда не нуждался в спиртном и табаке, считая, что эти дурные привычки помешали бы исполнению воинского долга. Однако сейчас он охотно отхлебнул бы лучшего виски из запасов Берка.

Индия Маршалл родилась в богатой семье.

В богатой южной семье.

Как отреагируют ее родные на появление человека, которого Индия привезла с собой? Южанин, служащий в армии Союза… Возможно, старый Зик подготовил почву для вторжения Синих Мундиров, но янки по имени Коннор был беден и не имел шансов разбогатеть.

Коннор глянул в сторону кухни. За этими стенами его возлюбленная ухаживала за пострадавшей девушкой. Точно так же Индия ухаживала за несчастными узниками Рок-Айленда. Без жалоб. Словно не знала другой жизни. Она ни разу не пожаловалась на лишения – разве что в товарном вагоне.

Ее брат также не был склонен сравнивать свое нынешнее положение с тем, в котором находился прежде. Коннор не слышал от Маршаллов ни единого хвастливого слова.

Коннор усмехнулся. Индия говорила о предках-арабах. Должно быть, кто-то из Маршаллов потер руки о волшебную лампу и попросил у нее золотые горы. Возможно, именно таким образом появилось наследство, полученное Уинстоном Маршаллом-старшим.

Продолжая осмотр, Коннор направился к баракам для рабов. Подойдя к ним, он увидел выходящую из дома надсмотрщика полную чернокожую женщину с белым тюрбаном на голове.

Она была в красном клетчатом платье и в фартуке. Под мышкой негритянка держала копченого цыпленка, в другой руке – корзинку с яйцами. Женщина что-то напевала.

– Эй, масса, вы кто такой? – спросила она дружелюбно.

– Майор Коннор О'Брайен. – Он коснулся рукой шляпы и остановился возле негритянки. – А вы что здесь делаете, матушка? – спросил Коннор, начиная догадываться, каким образом выжило это имение. Маршаллы каким-то образом сохранили своих рабов, что было возмутительно. – Вы разве не знаете, что вас освободили?

Женщина опустила на землю корзинку, положила в нее цыпленка и наконец ответила:

– Во-первых, никакая я вам не матушка. Я – Делия.

Никто не способен поставить человека на место быстрее уверенной в себе черной женщины-южанки; Делия не была исключением. Несомненно, она оставила следы на задницах многих белых детей и полудюжины собственных.

– Я – повар. Я – не рабыня. Я нанялась работать здесь, как только вы, янки, обобрали нас подчистую. К тому же, – продолжила она, – что такое рабство? Все рабы, даже вы. Не смотрите на меня так, янки. Вы служите массе Линкольну, а я готовлю завтрак славной девушке, которая вернулась домой. Всем нам хочется кушать. Все мы должны работать. Все мы – рабы.

– Вы правы, миссис Делия. Но рабство отнимает у человека право выбора.

– Куда мне податься? Вы хотите отвезти Делию на Север, бросить ее, свободную, в пустыне, где у нее никого нет? – Она сверкнула своими большими черными глазами. – Я не хочу ночевать в городе под ящиком. Мисс Индия продала жемчуга и бриллианты, которые ей оставила мать. Она продала их ненавистным янки, чтобы заплатить мне, вот что она сделала. А янки в прошлом году обшарили весь дом и славно поживились. Набили свои карманы.

Делия наклонилась.

– Если вы затеете что-нибудь дурное, я закричу. Мисс Индия прибежит сюда с тесаком ее бабушки.

– Не беспокойтесь, мэм, – улыбнулся майор. – Извините меня за мою ошибку. Я здесь новый человек.

– Вы – вор? Выверните карманы.

Он выполнил ее требование, и пустота карманов засвидетельствовала, что Коннор оказался на мели – поиски Индии обошлись ему недешево.

– На самом деле, миссис Делия, я жених вашей мисс Индии.

– Вы морочите мне голову.

– Вовсе нет.

– Хм. Мордашка у вас смазливая, но что вы здесь вынюхиваете, точно голодный пес?

– Я просто осматриваюсь. Извините меня, пожалуйста.

– Хм. – Женщина взяла корзинку, бросила холодный взгляд на Коннора и зашагала дальше.

Теперь Коннор все понял. Это имение выжило, потому что его обитатели научились справляться с трудностями. Индия владела этим искусством.

– Вы где застряли?

Он не мог не узнать этот голос. Коннор увидел старика и невысокую пожилую женщину. Зик Пейз постриг свою бороду, даже завил ее кончики щипцами. Настоящий денди! Он галантно согнул в локте руку, и его дама положила на нее свою кисть. Очевидно, это была бабушка Мейбл.

На ней не было ни кружев, ни юбки с кринолином. Ее костюм состоял из штанов и рубашки.

– Дорогая Мейбл, по-моему, ваша внучка вернулась домой. Это ее кавалер, майор Коннор О'Брайен из армии Союза.

– Добро пожаловать, сэр.

Коннор обрадовался, услышав ее искреннее приветствие.

Он увидел, как будет выглядеть Индия в начале следующего века. У Мейбл Мэтьюз Маршалл были резкие черты лица и синие глаза. Она являлась светлокожим прототипом своей внучки. Стареющая Индия будет радовать его глаз.

Однако тревога не оставляла Коннора. Что делать в Плезант-Хилле нищему солдату?

Индия была счастлива. Она вернулась домой! Обеспечив комфорт Антуанетте, накормив ее кашей, которую девушка проглотила с безучастным видом, Индия встретилась со своей красивой младшей сестрой.

Она рассказала Персии о своих приключениях, рассказала обо всем, о чем можно поведать за несколько минут. В основном она говорила о Конноре. Но решила не упоминать о Порт-Гудзоне – ей не хотелось омрачать этот день.

– Как хорошо, что ты снова дома. – На лице Персии, кожа которой напоминала по цвету слоновую кость, появилась чудесная улыбка. – Сейчас здесь замечательно. Ты привезла жениха, а я только что получила весточку от Тима.

– Что с ним? – спросила Индия, почти забывшая о том, что этот любитель поэзии когда-то являлся ее идеалом мужчины.

– С ним все в порядке. Но он боится, что южане проиграют эту войну.

– Что будет, то будет. Жаль, что бойня продолжается.

Индия и Персия обнялись.

Появилась Делия. Она решительно выставила сестер с кухни. Они прикатили инвалидное кресло, усадили в него Антуанетту и увезли ее на первый этаж, в комнату, находящуюся возле апартаментов, где постоянно обитала Америка. Сиделка занялась больной девушкой. Индия же прошла к своей очаровательной старшей сестре и попыталась побеседовать с ней, однако Америка ничего не понимала.

– Где Керби? Где мой муж? – снова и снова спрашивала Америка.

– Мы не раз говорили ей о том, что Керби умер. До нее это не доходит. – Персия потянула Индию за руку. – Пойдем. Я голодна. Делия приготовила нам завтрак.

– Я хочу, чтобы сначала ты познакомилась с моим мужчиной.

Персия всегда оставалась Персией. Она взбила свои густые черные волосы и пощипала щеки, чтобы на них появился румянец.

– Как я выгляжу?

– Как Персия.

Когда Коннор познакомился со всей родней Индии, они отправились завтракать на балкон с видом на реку. За столом собрались все члены семьи, кроме Америки; Коннор и Зик дополнили эту компанию, однако майор в присутствии многочисленных Маршаллов казался смущенным.

Утренний ветерок освежал лица присутствующих. Тарелки были завалены ветчиной под красным соусом, овсяной кашей, яйцами, воздушным печеньем. Индия улыбнулась. Все было как в старые времена. Много еды и людей.

Никто не обвинял Коннора и Зика в том, что они служили в армии янки, хотя Индия знала: не всем это по душе. Муж Персии сражался под началом генерала Форреста, отец Кетфиша погиб от вражеской пули, и все члены семьи в той или иной степени пострадали в ходе гражданской войны.

Персия пересказала содержание последнего письма, полученного от Тима Гленни. Она всегда оказывалась в центре внимания. Когда-то это огорчало Индию. Но те времена прошли. Она снова улыбнулась, подумав о подсказках Персии, которые помогали управлять Коннором.

– Дядя Мэтт, – заявил Керби Эбботт-Третий, более известный как Кетфиш, – я рад, что ты вернулся домой. Мне надоело заниматься фермой.

Мэтт взъерошил волосы племянника.

– Я тоже рад возвращению.

Кроха Стоунуолл ударил ложкой по столу. Он был недоволен тем, что его отец уделяет внимание другому молодому человеку.

– Я! Смотри сюда! – закричал карапуз. – Я! Мэтт снял его с высокого стула и посадил себе на колено.

– Ну вот. Так лучше?

Стоунуолл заворковал. Оноре прижалась щекой к руке Мэтта.

– Мой муж говорит, что рад возвращению домой. – В речи красивой уроженки Французской Луизианы чувствовался легкий акцент. – Но на самом деле Мэтт хочет отправиться в море.

– Дядя Мэтт, не надо. – Нахмурив веснушчатое лицо, Кетфиш сложил руки на тощей груди. – Я управляю этой фермой с того дня, когда солдат выстрелил папе в голову, но командовать – твоя работа, а не моя.

– Не слушай тетю Оноре. Я останусь здесь. Индия нахмурилась. Плавание на пароходе Берка О'Брайена усилило тоску Мэтта по морской жизни, это было написано на его лице. Если бы нашелся человек, способный не только управлять плантацией, но и любить ее…

Зик? Он был связан с землей, разводил лошадей, знал фермерскую работу, но этот старик и бабушка Мейбл заслуживали отдыха.

Когда половина тарелок была опустошена, Индия заговорила о деле.

– У нас еще остались помощники? Несколько человек произнесли хором «да».

– Получив деньги Уинстона, мы наняли еще нескольких работников, – сказала бабушка Мейбл. – Они занялись огородом. Теперь мы запасемся на зиму овощами.

– Кто будет их консервировать? – спросила Индия. – Делия не сможет заниматься этим и одновременно готовить.

Персия, до апреля 1861 года не знавшая, что такое физический труд, с гордостью заявила:

– Я учусь, хотя это нелегкая работа. Я уже законсервировала ранние помидоры. Господи, если бы здесь был Тим, он мог бы стоять возле меня с веером… и читать мне стихи, чтобы время летело быстрее. – Она прижала ладони к щекам цвета слоновой кости. – Война – ужасная вещь, она отрывает мужчин от домашних дел. – Персия взмахнула ресницами. – Если бы я не была замужней женщиной, а вы, майор О'Брайен, не были бы помолвлены, я бы попросила вас избавить бедняжку Персию от этих тягот.

Персия вела себя подобным образом со всеми мужчинами, поэтому Индия не беспокоилась. Персия всегда оставалась Персией.

– Занимайся своим делом, сестренка. Я имею в виду консервирование.

Остальные члены семьи начали рассказывать о своем участии в хозяйственных делах.

– Работа, работа, работа. Сейчас здесь говорят только о ней. – Кетфиш, мальчишка, которому пришлось взять на себя мужскую работу, воспользовался временной передышкой. – Пожалуй, я пойду порыбачу.

– Послушайте меня… – Бабушка Мейбл немного помолчала. – Если дама привозит сюда мужчину аж из Иллинойса, тут пахнет романом. Или чем-то большим. Майор О'Брайен, каковы ваши намерения относительно моей внучки?

Коннор положил вилку и тусклым голосом произнес:

– Я бы хотел попросить у вас руку Индии. Почему его голос звучит так уныло? Бабушка Мейбл пытливо посмотрела на него.

– Вы – крепкий парень. Думаю, ваши мускулы пригодятся здесь. Как видите, мы нуждаемся в помощниках. – Она с усмешкой поглядела на Индию. – Ты выбрала себе красавчика.

– Да, верно.

«Надо сказать ей о Порт-Гудзоне. И Джорджии. Сказать, что Коннор создан не для этой плантации», – подумала Индия, но… Она не могла этого сказать.

– Вы будете хорошим мужем для моей девочки? – спросила бабушка Мейбл.

– Да, мэм. Но вам следует кое-что знать. Я не богат. Мое призвание не позволяет разбогатеть. Я буду любить Индию и заботиться о ней до наших последних дней. Так вы отдаете мне Индию, мэм?

– Да.

Все радостно зашумели.

Мэтт произнес тост. Пили напиток из цикория, заменявший им кофе. Пожелав молодым всего самого лучшего, Мэтт добавил:

– Он – славный парень, хоть и сражался на стороне северян.

– У меня есть идея. – Кетфиш поднял вверх указательный палец, напоминая о том, что порой устами младенца глаголет истина. – Инди выйдет замуж за майора, и он будет управлять Плезант-Хиллом.

Если бы все было так просто.

Глава 26

Сняв ботинки и рубашку, Коннор уселся на лужайке на берегу реки и смотрел на посеребренную лунным светом воду. Он размышлял о событиях минувшего дня. Маршаллы обрушились на него, точно многочисленные враги на поле боя. Однако ему нравились эти люди, нравилось это место.

Маршаллы были настоящей семьей. Такой, какой он никогда не имел. За завтраком юный Кетфиш сказал нечто, уже приходившее в голову Кон-нору. Эти женщины и мальчик отлично управлялись с плантацией на оккупированной территории, однако Коннору хотелось и самому кое-что сделать в Плезант-Хилле.

Безумная идея.

Даже если бы он не имел обязательств перед армией, даже если бы воинская служба не была его призванием, гордость не позволила бы ему жить за счет семьи его жены.

Он услышал шорох. Шагая по траве, к нему приближалась Индия.

– Коннор…

– Почему ты не сказала мне, что это – не просто ферма? – спросил он, когда они впервые за день остались вдвоем.

– Мне не приходило в голову описывать Плезант-Хилл. Плантация смутила тебя?

– Что ты скажешь, если это так?

– Думаю, ты справишься со своим смущением. Тебе здесь рады, Коннор.

Ее слова действовали успокаивающе.

Она положила руку ему на плечо; горячая волна желания прокатилась по телу Коннора. Он повернулся, чтобы сжать эту руку, посадил Индию себе на колени. Лунный свет упал на ее стройные ноги. На Индии была только прозрачная ночная рубашка. И больше ничего.

Его растревоженная мужская плоть напоминала сейчас гранитное изваяние. Неужели только две ночи прошли с того момента, когда они впервые занимались любовью на «Дельте стар»? Его желание возрастало.

– Господи, я так хочу тебя, – произнес он хриплым голосом. Потом запустил руки в черные волосы Индии и прижал свои изголодавшиеся губы к ее устам. Почувствовал вкус ванили – Делия приготовила на десерт сладкий крем. Но его десертом была Индия.

Тонкая ночная рубашка не мешала ему чувствовать грудь Индии. Развязав несколько ленточек, Коннор отбросил в сторону тонкую ткань. Его губы прильнули к ее щедрой груди, и Коннору показалось, что на свете не существует ничего, кроме этого клочка земли и этой соблазнительной женщины.

Внезапно он ощутил запах мыла и лаванды.

– Ты вымылась. Я намерен тебя запачкать. Она засмеялась. Ее смех был грудным, чувственным.

– Только попробуй. Неужели я напрасно изводила туалетную воду?

– Ты весьма самоуверенная женщина, да? – Он зарычал и повалил ее в траву. В любовной атаке участвовали его губы, руки, сердце. – Почему тебе не быть такой самоуверенной? Кто еще может похвастаться такой шелковистой кожей?

– Благодаря тебе я кажусь себе красавицей вроде моих сестер.

– Что такое туалетная вода по сравнению с твоим естественным лавандовым ароматом? Ты – то, что мне нужно. Нежность и мужество. Чистая лаванда.

Она задумалась над этими комплиментами.

– Что бы ты хотел изменить во мне, если бы мог?

– Ничего.

– Ничего? – удивилась она.

– Я бы хотел узнать побольше о том, что доставляет тебе удовольствие. – Он обследовал лодыжку Индии, потом его пальцы поднялись вверх по ее ноге. – Тебе нравится?

– Ты знаешь, что нравится.

– Хочешь, чтобы я продолжал?

Он добрался до внутренней стороны ее бедра, и она ахнула. Его палец коснулся пушистого треугольника в низу живота.

– Соверши свое волшебство, Коннор. Ты знаешь, что я имею в виду.

Его язык проник в самое интимное место Индии. Она обхватила руками голову Коннора и застонала. Возбуждение охватило каждую клеточку ее тела. О, как она любила это! Как любила его! С ним она казалась себе самой красивой и желанной женщиной на свете.

Его любовь была именно такой, какую она мечтала обрести. И они будут любить друг друга вечно, до смерти и даже после нее. Она уже не боялась, что они умрут раньше срока. Подобная любовь, сколько бы она ни длилась, была драгоценным даром. Они должны дорожить каждым мгновением этого счастья.

Сейчас каждое мгновение было наполнено экстазом. Он занимался с ней любовью медленно и делал это с большим пылом, чем прежде. Когда он отдал ей свое горячее семя, ей показалось, что они унеслись на небеса и обрели там вдвоем вечное счастье. Благодаря беспредельной любви.

Когда Коннор вышел из нее и обнял своими мускулистыми руками, умиротворенная, безмятежная Индия запела. Закрыв глаза, почувствовала, как он целует ее веки. Потом он стал целовать ее губы.

– Никогда не думала, что такое возможно, – прошептала она, когда их уста разъединились. – Ты даришь мне счастье.

– Подари мне еще большее счастье, Индия. Выйди за меня замуж завтра.

– До того, как я сдамся властям в Порт-Гудзоне?

– Именно так мы собирались поступить, если я не ошибаюсь.

– Возможно, ты думал об этом, но, по-моему, мы не обсуждали детали.

– Мы должны жениться до Порт-Гудзона. Твое положение улучшится, если ты станешь женой офицера из армии Союза.

– Мы можем пожениться завтра? Ведь нам потребуется разрешение. Союзные власти контролируют церковный приход. У нас не возникнут проблемы?

– Нет.

– Почему ты уверен в этом?

– Я разговаривал с твоей бабушкой. Конфедерация утратила свое влияние в приходе Западной Фелисианы, но Маршаллы по-прежнему кое-что здесь значат. Мы получим разрешение без труда.

– Мне следовало догадаться, что человек с твоими способностями сумеет все уладить.

Он засмеялся.

– Я ценю твою веру в меня.

– Но я должна сообщить моей семье о Порт-Гудзоне.

– Нет. Днем я разговаривал с твоей бабушкой. Она все знала. Еще до нашего прибытия Зик рассказал ей о том, что произошло на Рок-Айленде.

– Я рада. Я не знала, как ей сказать.

– Ты не находила слов? Не может быть. Она ласково потрепала его по щеке.

– Майор О'Брайен, ты – негодяй.

– Это что, прелюдия? Сейчас ты начнешь перечислять, что бы ты хотела изменить во мне? – спросил он вкрадчивым тоном.

Следует ли ей поговорить с ним откровенно? Да, следует.

– По-моему, мой племянник внес утром неплохое предложение. Я была бы счастлива, если бы мы остались в Плезант-Хилле.

– Милая, я – военный человек.

– Знаю. Но этой плантации требуется сильная рука. Мэтт не в счет. Думаю, он уйдет в море. Что касается мужа Персии, Тима Гленни, то он читает стихи и собирает бабочек.

– Не напоминай мне о нем.

Она проигнорировала его сухой тон.

– Кетфиш еще мальчик, хотя он неплохо справляется с ремонтом и присматривает за наемными работниками. Ты его видел. Значительная часть его детства оказалась загубленной, и я хочу, чтобы он еще побыл ребенком. Нам требуется командир. Ты получил соответствующее образование, умеешь командовать людьми.

– Я не имел дела со сборщиками хлопка. Она вспомнила слова Феб, сказавшей, что он пойдет на все, чтобы избавиться от хлопка.

– Мы можем нанять управляющего. Тебе придется только следить за тем, чтобы люди работали.

Она ждала его ответа, но Коннор молчал. Индия изучала его неподвижное, залитое лунным светом лицо.

– Взгляни на это так, Коннор. Ты избавишь нескольких женщин от многих проблем. Нам бы хотелось заняться тем, что мы умеем делать лучше всего. – Она пощекотала его. – Мучить мужчин.

Он усмехнулся.

– Мне кажется, Кнопка, дамы Плезант-Хилла хорошо знают свое дело. – Он снова принялся ласкать ее.

– Мучитель! Перестань.

Вынимая травинки из ее волос, он с серьезнейшим видом произнес:

– Я видел, что сделали твои родственницы для того, чтобы сохранить Плезант-Хилл. Эти дамы – за исключением твоей сестры Америки – могучая воинская часть.

– Мы сделаем то, что должны сделать, пока не наступят лучшие времена.

– Война не будет продолжаться вечно. Не тешь себя надеждой на победу Юга, – сказал он. – Я отправлюсь туда, куда меня пошлет армия, и возглавлю пограничный форт. Я рассчитываю на то, что ты последуешь за мной.

– Я так и сделаю, – ответила она, с тревогой думая о доме, Порт-Гудзоне и Джорджии. О той Джорджии, где находился решительный генерал Шерман, поклявшийся одолеть южан и закончить войну. – Но Плезант-Хилл навсегда останется в моей душе.

– Должно быть, – задумчиво произнес Коннор, – вы жили здесь, точно в сказке.

– Да, это было волшебное время, – отозвалась она, охотно отвлекаясь от мыслей о Джорджии. – Известно ли тебе, что мистер Одюбон прожил у нас целых десять лет? Он создал здесь многие свои полотна. Конечно, наша прежняя жизнь – это не только красивые пейзажи, мятный сироп, молоко и мед. Во всяком случае, для некрасивой старой девы вроде меня. Но тебе это известно. – Она вспомнила рассказы бабушки Мейбл. – Говорила ли я когда-нибудь тебе… что эта плантация принадлежит женщинам из нашей семьи на протяжении почти целого века?

– Женщинам?

– Да. Основательницей стала одна из дочерей. Это служило примером для последующих поколений. Мэтти – первый сын, родившийся на этой земле. Он очень похож на папу. В его жилах течет морская вода. Потом появился мой брат-близнец. Хлопок и земная твердь были его стихией. Ну, а на Кетфиша рассчитывать не приходится. Он сбежит при первой возможности.

Она прищелкнула языком.

– Что написано на небесах, того не миновать.

– Моя мужественная Кнопка. – Коннор поцеловал ее пальцы. – Я сделаю все, чтобы ты забыла о страданиях. Возможно, я не осыплю тебя жемчугами и бриллиантами, но не потому, что не хочу этого.

– Должно быть, офицерам армии Линкольна неплохо платят, – пошутила Индия.

– Ты знаешь, что это не так. Ты будешь очень переживать, если я не осыплю тебя драгоценностями?

– Наверно, до войны я была алчной, – проговорила она. – Многое принимала как должное. Потом произошли разные события. Не успела я и глазом моргнуть, как здесь появились всадники со звездно-полосатыми флагами. Мэтт попал в окружение под Порт-Гудзоном. Соотношение сил было четыре к одному в пользу противника. Я испугалась, что могу потерять все. По правде говоря, Коннор, я чувствовала, что Юг лишится этой части Луизианы.

Потом я задумалась. Какими возможностями я располагала? Я не была красавицей, не имела склонности к кокетству и обольщению мужчин – до встречи с тобой. Считала бессмысленным облачаться в шелковую ночную рубашку цвета лаванды. Единственное, что я умела, – это ухаживать за людьми.

– Это вовсе не единственный твой дар. У тебя много других ценных талантов.

Она потрепала его по щеке.

– Спасибо, милый. Так вот, я села на повозку с хлопком и поехала в сторону Порт-Гудзона. Наши парни были в меньшинстве, но все равно они держались. К концу мая положение стало отчаянным.

Солдаты валялись на земле, мухи и москиты кружили над ними. Я решила, что, если я проявлю милосердие к этим людям, они пощадят Плезант-Хилл. Я перестала думать о себе. Я делала то, что хотела делать. Ощущала себя нужной. У меня наконец появилась цель в жизни.

Она снова прищелкнула языком.

– Мой расчет оказался верным. Однако не совсем. Многие солдаты и офицеры благодарили меня за помощь. Но большинство рассудило так: «Она – уроженка Луизианы. Значит, она – мятежница». Войска вытоптали посевы хлопка и зерновых. Северяне увели лошадей из конюшни и сказали работникам, чтобы они брали все, что хотят, – в качестве выходного пособия. Некоторые обитатели Плезант-Хилла купились на подстрекательства янки. Некоторые, вроде Делии, остались верны нам. Это – война. Поэтому я ненавижу ее. Она делает людей подлыми.

– Но ты не озлобилась.

– Да. Я поняла кое-что. Когда люди хватали все, что попадалось им под руку, я осознала, что самое ценное – это человеческая жизнь. Вот ответ на твой вопрос о драгоценностях. Они ничего для меня не значат. Не смотри на меня так. Я знаю, о чем ты подумал. Тебе показалось, что мои слова не согласуются с целью моей поездки на Север. Но речь шла о деньгах, необходимых для спасения моей семьи.

– Честность – еще одно твое качество, которым я восхищаюсь. Став моей женой, ты сделаешь меня счастливейшим человеком на свете.

Индия погрузилась в задумчивость.

– Я бы хотела, чтобы Феб, Тесса и Юджин присутствовали на свадьбе. Мне жаль, что мы так расстались. Кто знает, имела ли лампа отношение к тому, что мы полюбили друг друга и решили пожениться? Мне хочется думать, что это так. И я была бы рада, если бы твои тети и их «джинн» находились с нами.

– Если этот старый фонарь действительно повинен в нашем союзе, неужели его магической силы не хватит на то, чтобы привести эту троицу на нашу свадьбу?

Пообещав вознаградить того, кто найдет арабскую лампу, упавшую в Миссисипи южнее Мемфиса, Тесса О'Брайен через несколько недель вновь обрела свое сокровище.

Она решила не подпускать к лампе сестру.

В последнее время Феб просто обезумела. Она напоминала легкомысленного игрока, уверенного в том, что весь выигрыш достанется ему одному. Она предлагала разные варианты использования лампы. Все ее планы были связаны с благополучием Индии и Коннора.

Сестры поменялись ролями. Тесса стала благоразумной, она не выпускала драгоценную лампу из своих рук. Юджин же охранял свою госпожу.

Однако Тесса согласилась вернуться на Юг. Эта троица отправилась на поиски «Дельты стар». И воспользовалась для этого «Эдной». Догнав флагманский корабль пароходной компании, они узнали о судьбе Антуанетты Лоренс.

– Счастливое избавление, – сказала Тесса Юджину, когда они двинулись в сторону Франсисвилла.

Коннор оказался на своей свадьбе единственным из О'Брайенов. Деньги и шампанское не текли сейчас рекой в Плезант-Хилл, однако Маршаллы оставались Маршаллами, и торжества получились такими, какими они должны были быть. Невеста выглядела превосходно и не заливалась румянцем от смущения. Счастливый и взволнованный жених появился в элегантном, хотя и не новом костюме Мэтта.

Коннор заметил, что его представляют как «мистера О'Брайена из Мемфиса». Он не стремился к конфронтации. Среди гостей преобладали женщины; многие из них знали, на чьей стороне воевал жених. Кроме того, они помнили о своих отсутствующих мужчинах. О мужчинах, сражавшихся под началом мистера Дэвиса.

Мужская часть семьи и соседи – это были старики или юнцы, раненые или инвалиды, – веселились и шумели изо всех сил, чтобы «оживить этот дом» и «придать бодрости молодоженам».