Текст книги "Звёздные войны: Звезда Смерти"

«Хавелон», посадочная палуба № 7

На посадочной палубе хмурый Таркин ожидал прибытия Вейдера.

Конечно, Император мог послать проверить, как идут работы на станции, кого захочет и когда захочет. У Таркина не имелось причин испытывать к Императору что-либо, кроме благодарности – в конце концов, гранд-моффов не так уж и много. Нельзя забывать, кто дал ему такую власть и поручил руководить самым важным военным проектом в истории Галактики.

Все это верно. Он и был благодарен – Палпатину. Однако к тому, кто держит поводок, и к тому, кто сидит на этом поводке, он относился по-разному.

Было в Вейдере что-то, заставлявшее его скрежетать зубами. Не доспехи и маска с респиратором, и не поляризующие линзы, которые скрывали глаза. Вейдер обладал властью – и сам по себе, и как орудие Императора, – и Таркину казалось, что жизни находящихся рядом людей волнуют его не больше, чем мухи, живущие в болотах далекой Неймодии. Стоять рядом с Вейдером – все равно что стоять рядом с гигантской термической гранатой: никогда не знаешь, в какой момент она рванет.

У человека в черном крутой нрав, в этом можно не сомневаться. До сих пор его гнев не обрушивался на самого Таркина – но Таркин видел, как это бывает с другими. Те, кто сердил Вейдера, мгновенно осознавали, что сделали роковую ошибку. Неважно, сколько народу считает Силу предрассудком, который все равно не спас джедаев от уничтожения, – она позволяла Вейдеру остановить человеку сердце или перекрыть дыхание одним усилием воли. Не говоря уже о том, что она позволяла отбивать на лету бластерные выстрелы.

Ничто не сможет сравниться с огневой мощью этой боевой станции, когда она войдет в строй. Но это случится не раньше чем через несколько месяцев, а до этого любой, кто будет достаточно силен и глуп, чтобы убить Вейдера, столкнется с гневом Императора – а по сравнению с ним Вейдер добродушен, как иридонский тявк.

В челноке распахнулся люк. Обычно, когда прибывали высокопоставленные военные чины, первым появлялся почетный караул, состоявший из отборных штурмовиков или даже алых гвардейцев. Но с Вейдером дело обстояло иначе. Он вышел из люка и спустился по трапу один, бесстрашно, нимало не заботясь о возможной опасности. Плащ развевался у него за спиной в такт шагам. Он был надменен, но имел на то причины.

Таркин ждал, адмиралы нервно переминались с ноги на ногу у него за спиной. Многие из них не могли принять саму идею, что человек вроде Вейдера, стоящий вне установленной цепи подчинения, появляющийся и исчезающий, когда ему заблагорассудится, действительно мог отдавать приказы военным. Однако все обстояло именно так, и с этим ничего нельзя было поделать.

Вейдер подошел и остановился перед Таркином. Он всегда казался выше, чем представлял гранд-мофф, из-за необъяснимого присутствия темной силы – если только это не являлось плодом воображения.

– Гранд-мофф Таркин, – сказал он, даже не кивнув в ответ на по-военному четкий поклон. Вейдер ни перед кем не преклонял колен, кроме Императора, – Таркин это знал.

– Повелитель Вейдер. – Ни единого намека на приглашение к разговору или обмену любезностями – Вейдер в них не нуждался. – Продолжим путешествие? – спросил Таркин, обводя рукой станцию.

– Продолжим.

– Сюда. Возьмем мой лихтер.

* * *

Вейдер ощутил враждебность, исходящую от свиты Таркина, но не придал этому значения. Он мог разобраться с враждебными словами и враждебными действиями, но мысли слабых духом существ не представляли для него угрозы.

Таркин, как обычно елейный и скользкий, прекрасно знал, в чем заключаются его собственные интересы. Поскольку его интересы соответствовали интересам Императора, он являлся полезным орудием. И это было хорошо, поскольку Вейдер без колебаний воспользовался бы этим орудием.

Группировки повстанцев породили множество проблем – больше, чем многие ожидали. Но Император, конечно, знал, что это случится, – сопротивление не оказалось для него неожиданностью.

Император полностью слился с темной стороной Силы. Он – самый могущественный ситх из когда-либо живших.

Когда-нибудь таким станет и Вейдер.

Пока все это в будущем, а сейчас у него есть более прозаические дела. В строительстве боевой станции наметились проблемы.

К тому времени как Вейдер улетит, эти проблемы будут решены. Он вернется, когда понадобится разрешить другие проблемы, если они возникнут, и вернется, если все продолжит идти гладко – просто чтобы напомнить Таркину и его ближайшим помощникам, что око Императора всегда направлено на них.

Всегда.

«Звезда Смерти», сектор Н-1, нижний уровень казарм

Сектор Н-1 – огромное пространство, одна двадцать четвертая полушария, обладал некоторым количеством воздуха и частично отапливался – по крайней мере, здесь не приходилось носить скафандр. Слава звездам – Тиле до смерти надоело каждый день возиться с тугими сочленениями и сервомоторами скафандра, иметь ограниченный угол обзора, без возможности даже почесаться – и это лишь некоторые из неудобств. Ей и раньше приходилось облачаться в скафандр для работы, и этот опыт оказался не слишком приятным – но здесь все было только хуже, потому что Империя (без сомнения, в погоне за дешевизной) приказала использовать устаревшие скафандры с постоянным объемом вместо новых, эластичных моделей.

Некоторое время скафандр был просто необходим. При постройке сооружения такого размера нельзя просто собрать корпус, загерметизировать его и начинать возводить внутренние конструкции – на это потребовалась бы уйма воздуха. Когда станция будет функционировать, множество конвертеров, установленных в каждом секторе, легко обеспечат ее кислородом, но пока они не работают, воздух приходится брать из атмосферы ближайшей планеты и доставлять на орбиту специальными кораблями. Альтернатива – строить в космосе огромный завод и завозить туда воду, но это еще сложнее. Вода занимает на борту больше места, чем баллоны со сжатым воздухом, к тому же без надлежащего обогрева во время разгрузки она просто превратится в куски льда, что, опять же, повлечет за собой увеличение объема. Да и размер постройки просто не позволял одним махом собрать наружную оболочку.

Таким образом, с самого начала строительства решили, что на первой стадии монтажа будут полностью построены и загерметизированы отдельные сектора. Это создавало пространство для хранения стройматериалов и жилье для рабочих – хотя бы на первое время. Сотни тысяч работников надо где-то разместить – причем желательно поближе к объекту, потому что возить рабочую силу туда-сюда каждую смену дорого и отнимает много времени.

Экструдеры, штамповавшие пластины обшивки, находились всего в нескольких километрах отсюда, на орбите, в точке, где были сбалансированы силы притяжения тюремной планеты и астероидов, которые служили сырьем. Все делалось довольно просто. Астероиды с большим содержанием железа и никеля оттаскивали из внешнего пояса к дробилкам, где вращающиеся дюрастальные валки пережевывали их и разбивали на мелкие кусочки, которые в свою очередь отправлялись на Безнадегу – в том числе и кваданий. К полученному гравию добавляли воду и под высоким давлением получали суспензию, которая по трубам поступала в плавильные печи. В этих огромных котлах смесь очищалась путем выгорания примесей. Разрыхленная руда поступала в экструдеры, которые прессовали пластины обшивки – примерно так же, как питательная паста выдавливается из тюбика. Оставалось много шлака, но его просто собирали в один ком и придавали ускорение в направлении звезды. Через несколько месяцев комки шлака упадут на солнце и сгорят.

Конечно, Тила и раньше участвовала в проектах, где задействовались космические дробилки и экструдеры, когда работала над орбитальными дворцами и кольцами. Однако она никогда не видела таких больших машин и так много. Листы обшивки производились в количестве, превосходившем все, когда-либо применявшееся в одном проекте.

Сектор Н-1 походил на гигантский полукруглый ломтик арбузника, разрезанный пополам. В основании он был шириной 31 километр – когда станция будет закончена, это основание станет частью экватора, – и сужался к концу почти в точку, всего до нескольких десятков метров; а в длину составлял более 94 километров. Конечно, почти все сектора в полушарии будут одинаковы – за исключением тех, где должен располагаться суперлазер.

Размеры самого шарика даже трудно было представить. Сказать, что он большой, – значило погрешить против истины. Одна только жилая сфера была шириной в два километра и включала городские кварталы, арсеналы, ангары, командные центры, промышленные зоны и жилые районы. Под ними должны располагаться гиперпривод, реактор и вспомогательные источники энергии – все это, к счастью, ее не волновало.

А волновал ее сейчас старый и немного эксцентричный вуки. И не просто волновал, а ставил в тупик.

Познания Тилы в языке вуки находились на зачаточном уровне. Говорить на ширивуке сложно не столько из-за лексики, сколько из-за произношения: человеческие органы речи просто не в состоянии воспроизвести необходимые рыки, рев и ворчание. Как и большинство участников крупных строительных проектов, Тила привыкла работать с этими высокими мохнатыми гуманоидами – вуки собирались в подобных местах, даже если они не находились в рабстве и не работали из-под палки. К счастью, большинство вуки, занятых на крупных проектах, понимали общегалактический, хотя говорили на нем не лучше, чем люди на языке вуки. Поэтому Тиле обычно удавалось достаточно свободно общаться с вуки.

Обычно удавалось.

Старый седой вуки по имени Хариньяр, бригадир смены, вполне вероятно, пошел работать на «Звезду Смерти» добровольцем. Он с головы до пят был покрыт серым мехом, обладал строптивым и упрямым характером и имел обыкновение забывать общегал, когда Тила говорила что-то, чего нельзя было оспорить, – и это сильно ее раздражало. Сейчас был как раз такой случай.

– Хааарм, – сказал вуки. – Аарн винн руварррн.

– Я понимаю, что так написано в плане. Но я говорю, что этого делать не надо. Нет смысла пробивать здесь теплоотводную шахту. Основная шахта уже готова, и если понадобятся дополнительные – в чем я совершенно не уверена, – лучше всего будет расположить их рядом с основной. В этом секторе они не нужны, а здесь – уж точно. – Она указала на обозначенный на голосхеме полярный каньон.

– Харнкк хуум?

– Под мою ответственность.

– Аррк-арн кш савврон.

Тила усмехнулась про себя. Вот это она хорошо поняла.

– Да-да, я выдам письменное распоряжение.

Старые сварщики и клепальщики всегда считают, что знают все, связанное с сооружением, лучше архитектора. Иногда результаты их работы просто превосходны. Но они следуют утвержденному плану, как запрограммированные дроиды с ограничителем на колесах, поскольку хотят быть уверенными, что прораб сектора не будет их отчитывать.

Она не винила вуки за то, что он хотел получить письменное распоряжение. На заре своей карьеры Тила однажды получила устное распоряжение проектировщика. Ничего важного – просто некоторые ТУ на внутренние каркасы он посчитал нелепыми и приказал ей взять другой сорт дюрастали. Когда она выразила сомнение, он заверил, что этот сорт достаточно прочный, чтобы выдержать планируемую нагрузку, и к тому же намного дешевле. Так в чем же дело? Она пожала плечами и сделала, как он велел. Когда комиссия отказалась принять дом, проектировщик тут же объявил, что его помощница, должно быть, сама приняла решение, потому что в чертежах особо отмечалось, что для высотного каркаса нужна сталь 9095-Т 8551, и он сам об этом настойчиво напоминал. Так почему же она взяла 9093-Т 7551? Ну и что, что после термообработки сплав легко выдержит нагрузку, ведь планом предусмотрена более качественная сталь?

Вся вина была свалена на нее. Позже, когда Тила ворвалась к нему в кабинет, чтобы вправить мозги, он поднял ее на смех. «Надо учиться жить в реальном мире», – сказал он. Если тебя застукали, свали на другого. Ей следовало свалить все на бригадира сборщиков, который, очевидно, куда-то дел свои мозги или глаза, раз выбрал не тот сплав. Ведь он-то планов не видел!

Тила не могла ничего доказать. Но теперь она понимала, что все изменения в плане надо оформлять письменно. Поэтому она абсолютно точно знала, о чем думает старый вуки.

– Сейчас не стоит об этом беспокоиться, – сказала она. – Все равно надо установить теплообменники в казармах, прежде чем приступать к мелочовке вроде выводящих шахт.

– Арррррн ровввлннн.

Итак, Хариньяр согласился, что разумному строителю стоит поступить именно так.

– Тогда приступай. Куда-то задевался оптоволоконный кабель, и мне надо его отыскать. Вы пока собирайте и устанавливайте обменники, а к философским вопросам расположения теплоотводных шахт вернемся позже, ладно?

Старый вуки кивнул и вышел. Секунду Тила наблюдала, как он неуклюже топает прочь, затем занялась следующей проблемой. Ни минуты отдыха, вечно не хватает времени, и платят гроши…

Она улыбнулась. Платят, конечно, мало, но это все равно лучше, чем жить внизу в том рассаднике заразы, среди убийц и прочего сброда. Даже сварливый Хариньяр не стал бы с этим спорить.

ИЗР «Стальной коготь», командный пункт турболазерной батареи

Тинн Гренит просунул голову в дверь командирского кабинета:

– Хотели меня видеть, кэп?

Командир оторвал взгляд от кипы документов.

– Входи, Тинн.

Старшина пригнулся, проходя сквозь люк. Кабинет капитана Хоберда, как обычно, выглядел так, будто находился в центре небольшой гравитационной аномалии: на полу в кучу свалены инфочипы, на стене висели две голокартины – на одной выпускной класс Хоберда, на другой – его жена Линиси и двое детей (их имен Тинн не помнил). Голо, как обычно, висели криво, а с верхнего крючка стенного шкафа свешивалась серебряная медаль за мужество. Каждый раз, когда Тинн бывал в кабинете начальника, медаль висела в другом месте: то на одной из семейных голографий, то на маленькой алюмобронзовой скульптуре, стоящей на столе, а то даже слегка колыхалась, подвешенная прямо под вентиляционной отдушиной… Он не мог припомнить, чтобы дважды видел ее в одном месте. Друт и остальные канониры рассказывали то же самое. Никто не видел, как капитан ее перевешивает, и никто не знал, зачем он это делает. Это была просто начальственная причуда. Незнакомый с послужным списком командира мог бы решить, что он просто ее не ценит, однако это предположение казалось Тинну далеким от истины.

– В чем дело?

Лицо начальника ровным счетом ничего не выражало, что было неудивительно – говорили, Хоберд может переиграть в гляделки даже виквая. Обычно Тинна это не волновало, но сегодня он почему-то чувствовал себя скованно. Обстановка казалась какой-то другой. Эзотерикой Тинн не увлекался, но подобные чувства иногда просто не мог игнорировать.

– Садись, Тинн, – сказал Хоберд, не меняя выражения. Старшина окинул взглядом стулья, заваленные разнообразными предметами, и примостился на краешке того, который был посвободнее. – Боюсь, у меня плохие новости.

«Охо-хо», – подумал Тинн. Все из-за той последней проверки – ничего другого просто не приходило в голову. Что там пошло не так? Неправильная калибровка? Не смогли навести идеальную чистоту? Что еще могло случиться?

Командир дал ему несколько секунд помучиться и ухмыльнулся:

– Так или иначе, новости плохие для меня – ведь я лишаюсь своего лучшего старшины.

– Сэр?

– Собирай манатки, старшина. Отправишься на «Звезду Смерти» и получишь самую большую пушку.

В первую секунду Тинн даже не осознал, что произошло. Затем значение слов прояснилось, будто солнце пробилось сквозь облака, и он улыбнулся:

– Без базара, кэп?

Хоберд взял со стола маленький инфочип.

– Только что спустили приказ.

Он подбросил чип, Тинн поймал его в воздухе. Он знал, что расплывается в улыбке, как ребенок.

– Спасибо вам, кэп!

Хоберд слегка нахмурился:

– Ты уверен, что действительно этого хочешь?

– Да вы шутите!

Командир печально покачал головой:

– Кем же тебя заменить?

Тинн моргнул.

– Вы разве не летите со мной?

– Нет. Мой путь подходит к концу. Я ведь выхожу в отставку. Один из родственников жены управляет крупным заводом, и меня ждет хорошая работенка.

– Звучит заманчиво. Будете делать украшения? Или дерьмо возить? Ну же, кэп. Мы с вами вдвоем стреляем из самой большой…

– Платят втрое, а единственная опасность – что жена застукает с подружкой.

Они посмеялись. Потом Хоберд продолжил:

– Орудия там пока не действующие. Воздух есть всего в нескольких секторах, но ты лучший канонир во флоте, и они просто счастливы заполучить тебя. Они хотят, чтобы ты занял положенное место, как только у этой штуки образуется верх и низ.

Тинн подумал, что, если улыбнется шире, голова расколется на две половинки. Командир прав: кто лучше него справится с суперлазером? Это же самое большое и самое мощное оружие из всех когда-либо построенных. Это потрясающе. Он еще долго мог согреваться теплом этих слов.

– Чего ждешь? Проваливай! Когда в следующий раз увижу твою наглую рожу, лучше спрячь ее под новомодным черным визором.

Главстаршина Тинн Гренит вышел из капитанского кабинета с ощущением, что в коридоре изменилась гравитация, потому что он определенно парил в воздухе. Сейчас он расскажет о новостях Друту и Вилвели. Лучший канонир Галактики и самая большая пушка… Тинн с энтузиазмом потер руки. Он не мог дождаться, когда положит их на панель управления нового орудия.

Имперский город, квадрат 19, Южное Подземелье, бывшая кантина «Горячее сердце»

Мима стояла на тротуаре рядом с останками своей кантины настолько ошеломленная, что не могла произнести ни слова. «Горячее сердце» в данный момент представляло собой еще теплую кучу угля и золы, а над вытяжными вентиляторами курился грязный дымок.

И так было не только с кантиной. Сгорел весь квартал. Система пожаротушения, в соответствии с неофициальным отчетом, по непонятным причинам вышла из строя, а команда дроидов-пожарных сперва отправилась по ошибочному адресу, поэтому, когда они наконец прибыли на место и приступили к устранению возгорания, было уже слишком поздно. Как они сказали, еще повезло, что удалось не дать пожару распространиться на весь сектор.

У Мимы происшедшее не укладывалось в голове. В кучу золы превратилось не просто здание. Сгорела вся ее жизнь.

Родо подошел и встал рядом. Его лицо было мрачно.

– Варло Брима сегодня утром нашли мертвым в своей комнате.

Она нахмурилась:

– Кто это?

– Профессиональный поджигатель. Я знаком с одним судмедэкспертом. В свидетельстве о смерти значилась «сердечная недостаточность» еще до того, как тело привезли в морг. И им приказали не проводить подробный осмотр тела.

Она отвернулась, чтобы не видеть останков того, ради чего просыпалась каждое утро, и уставилась на Родо прищурившись. Глаза слезились от пропитавшего воздух дыма. Тви’лека понимала, что ее охранник хочет сказать что-то важное, но, хотя говорил он на общегале, его слова казались лишенными смысла.

– И это значит… А что это значит?

– Смотри. Сгорает квартал на нижнем уровне. Противопожарные системы, которые проверялись меньше двух месяцев назад, вдруг не срабатывают. Пожарные прибывают слишком поздно, а на следующее утро человека, который всю жизнь устраивал пожары, находят в собственной квартире умершим «естественной смертью». Да еще все эти доставки, которые не были сделаны вовремя! Не надо быть гением дедукции, чтобы собрать все воедино.

Мима уставилась на него.

– Вот дрянь, – подытожила она.

– Вот-вот. Кто-то получил жирненькую страховку. Могу поспорить, что здесь построят новые заведения, которые будут принадлежать важным шишкам, причем окажется, что это чиновники, ведающие пожарной службой и автоматическими системами пожаротушения.

– И мы ничего не можем сделать, – сказала она.

– Не можем, если здесь был сговор. – Он кивнул на кучу золы. – Страховка покрывает пожар?

– Нет. Никогда не считала это необходимым – у нас же была противопожарная система и все такое…

Родо кивнул. Она была ему благодарна, потому что ни голосом, ни выражением лица он не выразил упрека.

– И что ты собираешься делать?

Мима покачала головой:

– Понятия не имею.

Среди руин бродили погорельцы, люди и инородцы, разглядывая то, что осталось от магазинчиков – пристанищ их надежд и мечтаний. Еще здесь бродили зеваки, дроиды-пожарные, проверявшие огнеопасные участки, местная полиция… все они были необычайно молчаливы и блуждали в туманной дымке, подобно привидениям. Все это делало зрелище почти сюрреалистичным.

К ним подошел человек в черной спецовке. Он скользнул взглядом по груде дымящихся обломков и покачал головой:

– Сочувствую вам, Мима.

Вот опять – она поняла слова, но они для нее ничего не значили.

– Я вас знаю?

– Нет. Меня зовут Нит Аламант, я специалист по подбору персонала гражданской службы имперского флота.

– И что?

– У меня есть предложение, которое может вас заинтересовать.

Мима с горечью рассмеялась.

– Если только вам не нужны удобрения, – она указала на руины, – сейчас мне больше нечего продать.

– Понимаю. Возможно, мы поговорим позже? Вот контактная информация. Свяжитесь со мной, когда у вас будет время.

Он протянул инфодиск, на мгновение улыбнувшись откровенно фальшивой улыбкой, и направился к группе людей, стоявших на месте бывшей пекарни.

Мима уставилась на диск в ладони. Когда у нее будет время? Конечно, нет проблем. Скоро у нее будет много свободного времени. Она будет сидеть дома, получать пособие по безработице, ничего не делать и вспоминать старые добрые дни, когда она управляла пабом.

Тви’лека подняла глаза на Родо. Тот пожал плечами.

Мима оглянулась на останки кантины. И что же теперь делать?

«Звезда Смерти», медцентр сектора Н-1

Ули провел руками под ультрафиолетовым стерилизатором и вытер их чистым полотенцем. Дроид-санитар вывез пациента в послеоперационную палату. Они уже все наверстали, пациентов, назначенных на операцию или послеоперационное наблюдение, больше не было. Наконец-то выпало время отдохнуть.

– Док, вы должны посмотреть, – сказал Зем Стенца, один из санитаров.

Заинтересованный Ули прошел вслед за ним через пункт сбора, по недостроенному коридору, который сейчас скорее представлял собой узкие мостки. Подошвы застучали по дешевой растяжной металлической решетке, служившей в коридоре временным полом, разнося по пустому пространству замогильное эхо. Предполагалось, что эта секция уже закончена, но казалось, она достроена лишь наполовину, а местами даже меньше. Воздуха для дыхания имелось достаточно, но строительные дроиды все еще ползали по внутренней стороне корпуса, как пауки, гермитизируя сварные швы и прокладывая изоляцию. Ули заметил дыры во внутренних стенах. «Будем надеяться, это не из-за лопнувших швов», – нервно подумал он. Он твердо знал: если зацикливаться на подобных вещах, ни к чему хорошему это не приведет.

Стенца остановился и выглянул в окно в переборке. Ули подошел ближе, чтобы узнать, что от него хотят.

Под ними по широкому коридору двигалась группа людей. Она состояла из гвардейцев, высокопоставленных офицеров и одного человека в черном, который возвышался над остальными, как башня.

– Это кто? – спросил Ули, чувствуя, что ему необходимо это знать.

– Дарт Вейдер, – ответил Зем. – Он здесь с инспекцией.

Ули уставился на высокую фигуру, закутанную в черное. Он видел его изображения – если это действительно был он – в этих черных доспехах, которые, похоже, включали какую-то систему искусственной вентиляции легких, а возможно, еще и бионические протезы, судя по походке. В ней присутствовала едва различимая затрудненность, заметная для специалиста.

– С инспекцией?

– Да, – ответил подкатившийся сзади C-4ME-O. – Наш проект – одна из основных забот Императора.

– И откуда ты только все знаешь, Формио? С Императором, что ли, на короткой ноге?

– Нет, но меня собрали на Корусанте еще до того, как он стал Центром Империи. И мне никогда не стирали память, поэтому я до сих пор все помню. Вы же знаете, дроиды иногда болтают между собой. И слухи ходят.

Ули кивнул. Да, это правда. Верно говорит старая пословица: «Если хочешь узнать, что происходит, спроси у дроидов». Они видят, они слышат, они не забывают. Он знавал нескольких дроидов, точно таких же умных и словоохотливых, как и окружавшие их существа из плоти и крови. Тот дроид, что был у них в РЕМСО-7 на Дронгаре – как же его звали? – считал себя личностью, он играл в сабакк и даже злорадствовал, когда выигрывал. А микросхема, отвечавшая за сарказм, у него была с километр шириной.

Ули наблюдал за процессией.

– К нам не заглянули?

– Говорят, повелитель Вейдер не жалует медиков, – сказал C-4ME-O. – Очевидно, у него имеется какой-то неприятный опыт в этой области.

Ули кивнул. Это он мог понять. На ум приходила лишь одна причина, по которой кого-то могли засунуть в костюм с аппаратом искусственного дыхания и респиратором: его собственные дыхательные пути были страшно повреждены, и по какой-то причине ему не смогли вживить новые клонированные легкие и трахею. Необычный недуг в наше время, но его трудно назвать невозможным. Быть может, какие-то аутоиммунные проблемы.

Очень редко встречаются люди – один из миллиона, – организм которых отторгает даже импланты, выращенные из их собственных тканей. «Должно быть, у него что-то в этом роде, – размышлял Ули, – в противном случае никто бы добровольно не согласился разгуливать в таком виде».

– По общему мнению, он может убить человека взглядом, – сказал Стенца. Его голос упал до шепота. – Я слышал, когда-то он был джедаем.

Ули кивнул. Таинственная Сила и в самом деле была поразительна – когда ее демонстрировал тот, кто хорошо умел с ней обращаться. Ули видел, как это делала женщина, с которой он вместе работал на Дронгаре, – мириаланка, джедай-целитель по имени Бэррисс Оффи. Когда они познакомились, Бэррисс была падаваном, а позже стала рыцарем-джедаем. Из разговоров с ней он многое узнал – о путях джедаев и о жизни вообще. Он знал, что Сила в ней была велика. Но этого оказалось недостаточно, чтобы спасти ее. Ули слышал, что она погибла на Фелусии, когда клоны обратились против своих командиров-джедаев.

Он переживал это намного сильнее, чем ожидал. В течение почти двух десятков лет, прошедших с первого назначения на той вонючей болотистой планете, Ули много раз твердил себе: то, что он испытывал к Бэррисс, – не более чем юношеское влечение. Может, это и правда, но он все еще мысленно видел ее лицо, слышал ее голос, чувствовал силу, что жила у нее внутри. Даже спустя столько лет.

Может, он и не был влюблен. Может, тогда он был еще слишком юн, чтобы понимать, что такое любовь. Но когда он узнал о ее смерти…

Стольких из тех, кто был ему дорог, унесла эта долбаная война! Возможно, некоторые джедаи избежали гибели, однако, согласно официальной позиции, все они являлись врагами народа и, следовательно, были казнены. Все исследования, касавшиеся псионических способностей бывших хранителей мира, немедленно свернули. Тому, кто рисковал соваться в эту область или в смежные, грозил смертный приговор. Один неверный шаг – и тебя ждет тюрьма (если повезет) или казнь (если наступишь не на ту мозоль). Просто удивительно, как Вейдера терпят, несмотря на слухи, что он джедай.

Ули вздохнул. Это не его дело. Он хирург. Генетика, эзотерика, управление событиями при помощи мысли, связь с вечностью… все это его не заботило. Он просто ехал, куда приказывали, резал там, где положено, и надеялся, что его вынужденное рабство когда-нибудь кончится, причем к тому времени ему желательно остаться целым и невредимым. Вначале он думал, что назначение на боевую станцию такого размера и огневой мощи принесет лишь перемены к лучшему – можно не беспокоиться, что тебя взорвут. Так было до того, как в первый раз под его ножом прошел целый поток рабочих, раненных при взрыве секции. Нигде нельзя быть в безопасности, даже на этой чудовищной «Звезде Смерти».

Ули отвернулся. Надо бы немного поесть и несколько часов поспать до следующей смены. Если, конечно, не случится очередная диверсия.

Ему хотелось вспомнить имя того дроида на Дронгаре. Он знал, что эта мысль не отвяжется от него весь день.